Текст книги "Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен"

– Хорошо, – согласилась Галя.

Внезапно в ее взгляд появилось нечто пугающее. Как будто она почуяла что-то.

– Как мы могли оставить его одного? Ведь к нему, возможно, еще приходят люди. И они оказывались перед закрытой дверью. Люба, сходи ты к отцу – я слишком плохо себя чувствую.

Было уже поздно, и идти одной в квартиру, в которой находился покойник, Любе было страшно. Но по взгляду сестры она поняла, что возражения бесполезны.

К отцу действительно кто-то приходил. Об этом молчаливо свидетельствовали две красные розы, привязанные к дверной ручке. Люба развязала узел и поднесла розы к лицу. Дверь тихонько скрипнула – она была не заперта. В прихожей темно, но в комнате, где находится гроб, горит свет.

– Кто здесь? – пятясь назад, крикнула Люба.

– Иди сюда, – послышался слабый голос.

Отец сидел на диване. Он был бледен, но это не была бледность мертвеца.

– Я должен был так поступить. Ради тебя. Они так и не нашли то, что искали. Передай эти документы брату Глебу лично и без свидетелей, – отец протянул Любе целлофановый пакет, – спрячь это под пальто, чтобы не увидел Владислав. Придешь ко мне утром. Тогда меня уже действительно не будет в живых. Беги! Они уже здесь! Прыгай в окно!

Квартира была на первом этаже, так что Люба благополучно приземлилась и, не чуя под собой ног, побежала к Галиному дому. Галя была уже в ночной рубашке.

– Скореє! Туда! Отец жив! За ним пришли! – Любе казалось, что кричит она так громко, насколько были рассчитаны ее голосовые связки, но из гортани вырвался только слабый шепот.

– Ты спятила! – испуганно пробормотал Владислав. – Сколько вы выпили без меня?

– Там были розы… и еще… – поймав взгляд Владислава, Люба прикусила язык.

– Одевайся! – приказала мужу Галина.

Дверь квартиры была заперта. Владислав с трудом скрывал свое беспокойство. Однако в квартире не было заметно никаких следов пребывания посторонних лиц. Отец лежал в гробу, и на этот раз сомнений в его смерти уже не было. Галя провела рукой по его лбу.

– Он еще теплый! Мы должны убедиться, что отцу делали операцию.

– Посмотрим, есть ли шрам, – она расстегнула ремень брюк и пуговицы на рубашке. Живот покойного был скрыт марлевым тампоном. – Отдирай, я больше не могу.

Люба с легкостью отклеила тампон. Под ним был свежий надрез, как будто кто-то впопыхах сделал его уже на мертвом теле.

– Сволочи! – Я им устрою! – прошипела Галина.

– Не двигайтесь! – донесся из темноты прихожей хриплый голос. – Профессор скончался от остановки сердца. Всем быстро удалиться! А ты, Владислав, останься.

– Нам лучше подчиниться, – прошептала Галя.

Владислав вернулся домой минут через тридцать.

– Вы обе слишком много выпили за ужином, и у вас глюки пошли. Не позорьте семью!

– Но у меня есть доказательство!

– Вот это? – Владислав схватил Любину шубу и вытащил из рукава свернутый пакет. – Это старые газеты. Ложитесь спать и забудьте об этом кошмаре. Так будет лучше для всех.

Добравшись до кровати, Люба сразу забылась в глубоком сне. Проснулась в восемь утра. Все произошедшее ночью теперь и ей самой казалось плодом воспаленного воображения. Галя была уже на кухне.

– Я заварила крепкий кофе. Мне так и не удалось заснуть, несмотря на две таблетки снотворного.

В половине двенадцатого начали собираться люди. Из кабинета отца доносилась грустная музыка в исполнении струнного квартета. Траурный митинг был организован во дворе. К гробу один за другим подходили бывшие ученики отца. Их слова были трогательны и проникно-венны. Их слезы говорили об искренности чувств. Но вот появились люди, о связи которых с отцом Люба даже не подозревала. Несколько военных, ее босс Анатолий Орлов, бывшая подруга Лидия и, наконец, тот самый Витек из ФСБ. Они прошли вокруг гроба, возложили цветы и растворились в толпе, не высказав соболезнований близким.

Неожиданно к дому подъехал бронированный БМВ. Из него вышел высокий представительный мужчина в сопровождении двух охранников. По толпе пронесся шепот:

– Это же сам Андрей Дизель!

Андрей подошел к гробу.

– Я знаю тебя с 1986 года. У тебя был очень сложная жизнь. Мы прощаем тебя, и ты прости нас…

* * *

Лесную дорогу, ведущую на кладбище, расчистили и утрамбовали, насколько это было возможно. И все же на пригорке автобус забуксовал. Водитель тщетно пытался дать задний ход. Автобус качало из стороны в сторону. Владислав едва успел подхватить тяжелый табурет, чуть было не упавший прямо на покойного. Солдаты, сопровождавшие гроб, уже приготовились к тому, что дальше придется двигаться своим ходом, но в последнюю минуту водителю удалось вырулить на твердый грунт.

Только что прибывший из Волгограда сын Владимира Раевского от первого брака Глеб, невысокий коренастый мужчина с такой же, как у отца непропорционально большой головой поджидал траурную процессию возле могилы. Кладбище завораживало своей тишиной и первозданностью окружающей природы.

– Хорошее место, – произнес Глеб, – вообще смерть накануне Рождества сулит спокойную загробную жизнь. Отцу будет легко там.

– Но он не был верующим, – возразила Люба.

– Один священник сказал, что ученые особые люди. Они делают будущее. И Бог не противится тому, чтобы они шли свои путем и делали то, что возбраняется простым смертным.

К Любе подбежала кладбищенская собака. Она поджимала замерзающие лапы и с голодной тоской заглядывала в глаза. Люба протянула ей конфету – больше ничего с собой не было. Собака долго обнюхивала лакомство, а затем благодарно лизнула руку.

Бросив по три горсти песчаной земли на крышку гроба, родные и близкие в последний раз произнесли напутственные слова перед дорогой в вечность. В автобусе Глеб сел рядом с Любой.

– Отец хотел что-то передать тебе, – Люба испытующе взглянула на брата, но взгляд его был неподвижен и ни один мускул не дрогнул на его лице.

Автобус ехал прямо на солнце. Огненный шар отражался в боковом стекле, и уже два солнца освещали их путь по дороге к Рождеству.

Глава 5. Обезглавленный всадник

Конец девяностых

Окруженное пожарными машинами полуразрушенное здание в центре Волгограда. По пепелищу с растерянным видом бродит сын профессора Раевского от первого брака Глеб. Наклонившись над обломками, поднимает покрытую копотью вывеску «Коммерческий банк Эклиптика».

В прошлом физик, в начале перестройки Глеб Раевский сделал стремительную карьеру, став президентом коммерческого банка. Игрок до мозга костей, он всегда был готов окунуться в любую авантюру, которая могла потешить его тщеславие. Действуя с размахом, открыл десятки филиалов по всей стране, после чего его банк лопнул. Но Глеб был по натуре боец. Пролив скупую мужскую слезу на пепелище своего детища, он приехал в Москву, где его взяли в Совет директоров одного из коммерческих банков.

* * *

Ночью Любе приснилось, что ее кот Марсик зовет на помощь человеческим голосом. Крик доносился с балкона. Она распахнула дверь и увидела, что белый персидский котенок просунулся между перилами и намеревается прыгнуть с четвертого этажа. Кот тщетно пытался удержать его за хвост, но котенок все же прыгнул. Летел плавно, используя хвост в качестве пропеллера, и приземлился на все четыре лапы, но все же поцарапал обо что-то мордочку. Люба взглянула вниз. Обагренный кровью белый комочек неподвижно лежал на боку. Люба накинула на голое тело плащ и бросилась во двор. Стянув с себя плащ, положила на него крохотное тельце и направилась к черному ходу в надежде, что там ее никто не увидит. Но она ошибалась: именно там устроился на ночлег известный в микрорайоне наркоман. Увидев поднимающуюся навстречу голую женщину с окровавленным котенком на вытянутых вперед руках, он дико заорал и помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Котенок выжил, но оказалось, что и другие произведенные Марсиком и его супругой котята обладают врожденным инстинктом полета.

Котят надо было срочно продать, тем более что в то время у Любы и многих других обстоятельства складывались таким образом, что производимые их питомцами породистые щенки и котята стали единственным источником дохода. Лучше всего продажа шла на Тверской.

В тот день, когда Люба вышла на Пушкинскую площадь с одним из своих котят, Глеб ехал по Тверской на сходку с компаньоном в пансионате на Сенеже. И в тот момент, когда он стоял на ближайшем светофоре, его сестра тоже вела не менее важные переговоры с двумя мужиками кавказской национальности.

– На двоих согласна?

– У меня только один котенок. – Я согласна отдать его всего за $ 50.

– На кой черт нам сдался твой кот? Мы тебе 200 долларов предлагаем.

Люба не знала, гордиться ей сделанным предложением или возмущаться. С одной стороны, она в ее возрасте никак не могла предположить, что ей предложат заняться любовью за деньги, а с другой – унизительно, когда тебя принимают за проститутку. Неожиданное появление Глеба спасло ее от замешательства. Брат предложил подвести ее в Химки.

– Ну, как твои дела? – спросила Люба, погрузившись в мягкое кресло. – Мы сто лет не виделись.

– Эти бандиты подставили меня. Сначала подталкивали к тому, чтобы я по всей России открывал филиалы. У нас уже не было резервов, а они настаивали. – Я не понимал, что им надо, но не подчиниться не мог. После того, как сгорел мой банк, меня как человека с незапятнанной репутацией ввели в совет директоров одного из новых коммерческих банков, но не так давно председатель сбежал с активами за границу.

– Так чем же ты теперь занимаешься?

– Отсудил право на землю, где был мой банк, и снова начал с нуля, то есть с простого ломбарда. Но дело процветает, так что в ближайшем будущем снова окажусь в списке миллионеров города.

* * *

Наши дни

Порывшись в записной книжке, Люба нашла волгоградский номер Глеба.

– Глеб, это я, Люба.

– Привет, сестренка. Как твои дела?

– Работаю в том же университете. И коллеги все те же. Некоторые, правда, прошли по конкурсу в мир иной.

– Ну, а что-нибудь новенькое?

– Мы с моей внучкой Оксаной стали писательницами.

– А сколько лет Оксане?

– Тринадцать. Ее мать сделала ту же ошибку, что и я – вышла замуж сразу после школы. Знаешь, я уже просто не могу существовать, если у меня нет интересного материала, так что тебе не отвертеться от новых встреч – жди в гости.

– Приезжайте, буду рад. У меня дом в центре города.

– Мы не станем тебя напрягать. Погуляем по Волгограду, возьмем несколько интервью – вот и все.

Люба долго уговаривала Оксану лететь на самолете, но девочка отчаянно сопротивлялась. Всего несколько дней назад, когда они занимались на речке рыбной ловлей, прямо над их головами стремительно терял высоту маленький одномоторный самолет. Вынырнув из облаков, он неуверенно шел на посадку и через несколько минут врезался в коттедж. Погибли трое. Странное дело – часто, слишком часто они становились свидетелями катастроф, описанных ранее в их книгах. И именно в тот день Люба сообщила Оксане, что закончила роман, в котором описывалась авиакатастрофа, и в ней также погибли трое. Если бы не этот факт, они бы не наблюдали с таким волнением за странными маневрами маленького самолета.

Эта трагедия стала для Любы последним аргументом в пользу отказа от полета – она согласилась ехать на поезде. Накануне отъезда Оксана приехала на ночевку к бабушке. Люба задержалась на работе и явилась в одиннадцатом часу. Еще с порога выкрикнула свою обычную фразу:

– Антон! Кушать подано? И расстели постель – я очень устала.

Как правило, супруг сам открывал дверь и выражал бурный восторг при виде жены. Но на этот раз он не вышел из своей комнаты.

– Люба, – нам же рано вставать, – проворчала Оксана.

Антон показался на пороге с красным от негодования лицом.

– Ах, тебе еще ужин подавать? – заорал он и швырнул в Любу сковородкой.

– Дедушка! Как ты разговариваешь со своей женой?

– Ну, и жена! Строчит свои романы быстрее, чем я успеваю их читать.

– О чем ты?

– Пойдем, разговор есть. Не надо, чтобы ребенок услышал.

Оксана встала с дивана и тихонько подкралась к двери его комнаты.

Сквозь маленькую щель видно было все, а орал Антон так, что и уединяться не было смысла. Теперь в его руках была уже не сковородка, а совместный труд Любы и Оксаны – книга «Откровения одиннадцатилетней девушки», который он издал за свой счет.

– Как ты могла так меня подставить? – Я подарил ЭТО всем знакомым и даже своему адвокату. Зачем ты написала, что у меня пузо, как на девятом месяце?

– Ты сам говоришь, что лучше пузо от пива, чем горб от работы.

– Издеваешься?! А то, видишь ли, она святая, а меня представила маньяком-педофилом!

– Не тебя, другого Антона – героя романа.

– Тогда я тоже напишу роман, в котором заставлю другую Любу трахаться на лестничной клетке. Тебе это приятно будет?

– Ты же сам постоянно зудишь, что все мужчины любят клубничку, хотя и не признаются в этом.

– Да, но зачем именно меня в таком свете выставлять? – Я хочу быть положительным героем.

– Дед! Зачем казаться лучше, чем ты есть? – не выдержала Оксана. – Ты что, забыл о том, что было вчера?

– А что случилось?

– Вчера вечером мы пешком возвращались с пляжа. На узкой тропинке, ведущей к вершине холма, мы с Любой немного опередили тебя. Ты плелся за нами. Мы остановились и решили подождать. И где же тебя увидели? Ты свалился в придорожную канаву. А в чем причина? В той тете в ажурных брюках, которая шла перед тобой. Ты загляделся на ее попу и споткнулся. И потом несколько раз повторял: «Какая попа!»

* * *

В воскресное утро Люба с Оксаной благополучно прибыли на центральный вокзал города Волгограда. Глеб ждал их у вагона. При своем маленьком росте он выглядел все же солидно – голова крупная, лохматые угольно-черные брови, излучающие энергию глаза.

Прокатив родственниц с ветерком по городу на своем стареньком «Лексусе», Глеб остановился на одной из центральных площадей и с гордым видом указал на красивое трехэтажное здание.

– Вот мой особняк. На первом этаже – ломбард, на втором мы обитаем с моей Лизой, а третий этаж – для гостей.

Жена Глеба встретила их радушной улыбкой. Судя по ее внешнему виду, Лиза была женщиной веселой и бесхитростной и обожала своего мужа. Стоило ей взглянуть на Глеба, в глазах тут же вспыхивали лукавые искорки.

Глеб помог родственницам с вещами и проводил в столовую. В комнате, озаренной дневным светом и наполненной свежим воздухом, дышалось легко. Вкусный запах горячих пирожков оседал на кончике языка. На накрытом белой скатертью столе сиял начищенный тульский самовар. «Тик-так, тик-так», – размеренно тикали старинные часы.

Глеб разлил по рюмкам виски.

– А тебе что, Оксана?

– Десять граммов ребенку не вредно.

– Что ты несешь? – возмутилась Люба.

– Шучу, это старый анекдот. Муж, жена и ребенок возвращаются из гостей. У поста «Дай Пятьсот Сразу» их останавливает милиционер. «Та-ак, придется вам пройти тест на алкоголь». Муж дыхнул в трубку – жидкость сразу потемнела. Дыхнула жена – цвет раствора изменился еще сильнее. «Ваш прибор не исправный, – заявил муж, – проверьте его на ребенке. Если цвет жидкости не изменится – плачу, а если изменится, значит, дело в приборе». Ребенок дыхнул в трубку – раствор потемнел. «Я же тебе говорил, папа, что десять граммов ребенку не повредят!»

– Оксана просто ходячий анекдот, украшает ими мои произведения.

Люба рассказала брату о том, как несколько лет назад начала писать и как позже у нее развилась способность к озарению и предвиденью многих событий.

– Я буквально физически ощущаю, что накануне катастроф рядом со мной находится какое-то невидимое существо, которое знает обо всем, что должно произойти. И кто-то звонит мне и дышит в трубку. Я слышу голос: «Ваш приказ будет выполнен. Сиадере». Думаю, что наш покойный отец имеет к этому прямое отношение. Нам давно казалось странным, что он не пишет мемуаров – ведь он был очевидцем и участником многих событий, у него прекрасный слог, сотни публикаций. И еще – в его альбомах отсутствуют фотографии военного и того периода его жизни, когда, помимо астрономии, он занимался медициной.

– А ты знаешь, что вскоре после женитьбы на моей матери он исчез. Мать искала его, даже в милицию обращалась, но никто не представил ей никаких сведений. И только совсем недавно я узнал от него, что в военные годы он проходил подготовку в школе диверсионно-разведовательного управления НКГБ.

Рассказ Глеба

В группе Владимира Раевского было еще двое парней – Рафаил и Константин, отличавшихся, как и он сам, особой способностью к языкам. Преподаватели немецкого работали с ними индивидуально по восемь часов ежедневно. О цели такой интенсивной подготовки им ничего не сообщали, но парни внутренне были нацелены на заброску в вермахт. Они были оторваны от мира, в котором шла война, но готовились к собственному сражению, в котором «и один в поле воин».

Однако жизнь будущих тайных агентов на поверку оказалась совсем не такой динамичной и полной опасных приключений, какой она им представлялась – утомительная учеба, изматывающие тренировки ради решения какой-то непонятной задачи, возможно, вообще не имеющей решения. А первое задание вообще привело их в шок. Отец писал прошение об отправке на фронт, когда в комнату вошел полковник.

– Ну, здравствуй, боец невидимого фронта. Как настроение?

– Терпение на исходе. На фронте идут бои. Солдаты ценой жизни множат список побед, а мы тут прохлаждаемся…

– Придется еще потерпеть. Ты будешь нужен стране совсем на другом фронте. Такова наша профессия. Некоторые ждут своего часа годами, десятками лет… Но у разведчика не бывает паузы. Каждый час ты приближаешься к цели, которая будет поставлена перед тобой.

– И к какой же великой цели вы меня готовите?

– Для начала ты должен пройти практику. Из достоверных источников нами получены сведения, что немецкие шпионы готовят серию диверсий на оборонных предприятиях Костромы. Имеется список подозреваемых. Твоей группе мы поручим разработку некой Наташи Дитмар. Ее отец Борис Дитмар, немец по происхождению, в 38-ом был выслан за пределы Москвы. Обосновался в Костроме. Работал технологом на авиационном заводе. Наташа перед войной закончила технологический институт и приступила к работе старшим мастером на том же предприятии. Не замужем. Месяц назад среди ее ухажеров появился парень, которого мы подозреваем в связях с немецкой агентурой. Девушку необходимо проверить самым серьезным образом.

– Так что вы мне предлагаете? Шпионить за девушкой? И ради этого я…

– Это приказ. На его выполнение твоей группе отводится месяц. После того, как пособница немецких шпионов будет разоблачена, все трое получите денежное вознаграждение и отпуск. Навестишь мать, встретишься со своей девушкой…

Полковник протянул Владимиру довольно толстую папку.

– Здесь все о семье Дитмаров и подробный план операции «Наташа». Ну, а детали разработаешь на месте.

* * *

Наташа вышла из бомбоубежища и полной грудью вдохнула свежий ветер волжских просторов. Воздушная тревога оказалась учебной. Даже не верилось, что где-то совсем недалеко от их небольшого чистого городка на берегу Волги под смертельным градом стонет земля, гибнут люди. У девушки закружилась голова – сказались ежедневные двенадцать часов за станком.

Но по воскресным дням, как и в довоенное время, в городском саду играл духовой оркестр. Правда, на танцплощадке на десять девушек было по одному кавалеру, да и те, в основном, демобилизованные после тяжелого ранения инвалиды. Многие – на костылях. Они приходили в парк только для того, чтобы окунуться в звуки, напоминавшие о мирной жизни, рассказать многочисленным слушателям о своих подвигах и покрасоваться боевыми наградами.

Владимир и его соратники знали, что девушка любила танцевать, и в воскресенье, надев парадные мундиры, все трое участников операции «Наташа» отправились в городской парк. Согласно легенде, они должны были представиться девушке в качестве героев боевых действий, получивших отпуск после ранения и лечения в госпитале. Задачу сыграть «любовь с первого взгляда» взял на себя Владимир.

При последних звуках вальса Владимир на секунду задержал Наташу в своих объятиях и прижал к своей груди. Девушка знала, что с ее усыпанным веснушками курносым носом и маленькими глазками она не была красавицей, и внимание боевого офицера вскружило голову.

– Вы прекрасно танцуете, – польстил ей Владимир.

– А готовлю еще лучше, если есть из чего.

– У нас неплохие пайки – консервы, водка и еще кое-что. Поделимся. Где вы живете?

– Довольно далеко отсюда. К сожалению, трамвай ходит очень редко.

– А мы пешком. Погода отличная!

Сценарий продолжения знакомства, места свиданий и променажей были заранее обговорены. Парни должны были «выгуливать» девушку вблизи военных объектов и вести провокационные разговоры, наблюдая за ее реакцией. Но Наташа не желала вести беседу на производственную тему, предпочитая расспрашивать своих спутников об их боевых подвигах.

– Маскируется, сучка, – шепнул Константин Рафаилу.

Ни эта, ни все последующие тусовки в обществе Наташи не приносили ожидаемого результата. Зацепиться было не за что – девушка явно хотела просто развлечься. Наконец Владимир предложил сделать последнюю попытку разоблачить немецкую шпионку и, если она не увенчается успехом, смириться с поражением и утратой надежд на долгожданный отпуск. Между ним и Наташей к тому времени уже возникла искренняя симпатия, и ему без труда удалось вызвать ее на свидание. В качестве места встречи Владимир предложил не оживленную центральную аллею парка, а беседку на окраине.

За пятнадцать минут до назначенного часа Владимир положил на скамейку планшет с «секретными» документами. Едва парни притаились за густыми зарослями шиповника с целью понаблюдать за первой реакцией девушки, на дорожке показалась Наташа. Замедлив шаг, свернула в кустарник и начала прихорашиваться. К скамейке подошла с трехминутным опозданием и, не увидев Владимира, растерянно метнулась в сторону. Но вот ее взгляд упал на планшет. Она взяла его в руки, раскрыла и начала шарить внутри, как будто надеясь обнаружить в нем деньги. Затем с разочарованным видом положила планшет на прежнее место. Минут десять девушка бродила вокруг беседки, напряженно вглядываясь вдаль, а затем побрела к центральной аллее.

– Послушайте, мужики, неужели мы позволим этой девке обвести нас вокруг пальца? – пробормотал Рафаил. – Вот, взгляните, что я написал. Нормальный рапорт. Давайте все трое его подпишем, и отпуск у нас в кармане.

Внимательно изучив рапорт, Владимир вернул его Рафаилу.

– Я не буду подписывать ЭТО. Дело ясное – Наташа не шпионка.

Рафаил злобно сверкнул своими раскосыми черными глазами.

– Да ладно, надо уметь проигрывать, – вмешался Константин. – Пойдемте завтра на пляж, искупаемся в Волге, позагораем… Можем посоревноваться в переплытии реки.

– В этом я не участвую, – вздохнул Владимир. – Вода еще холодная, а у меня есть слабое место – сводит ногу, несколько раз тонул. Только не говорите об этом полковнику.

В действительности это было не так. В десятилетнем возрасте Владимир на спор переплыл Неву, а в четырнадцать стал кандидатом в мастера по прыжкам в воду. Но сейчас, заметив нехороший блеск в глазах Рафаила, он шестым чувством заподозрил неладное.

– Давайте лучше порыбачим, – предложил Рафаил. – Я знаю отличное местечко на водохранилище. Правда, далеко от берега. Но лодка найдется. Поймаем судачков, сварим уху.

На следующее утро, наловив живца, парни отплыли на лодке к предполагаемому месту клева. Закинули удочки, но темная речная гладь застыла в молчаливом ожидании.

– Кто тебе, Рафик, навешал лапши на уши? – Владимир свесился с борта и наклонился над водой. – Здесь, похоже, клев вообще не предвидится.

Ничего не ответив, Рафаил вдруг резко качнул лодку и, как бы случайно, сильно ударил Владимира веслом. Потеряв равновесие, тот упал в воду.

– Ребята, помогите! – Владимир судорожно барахтался и махал руками. Но Рафаил налег на весла и отплыл в сторону. Владимир сделал глубокий вдох и поплыл под водой в противоположном направлении, где с самого начала приметил небольшой островок с кустиками. Рафаил перестал грести и пристально вглядывался в то место, где исчез «утопленник. Владимир переждал за кустом, пока лодка не исчезла из вида, а затем поплыл в направлении городского пляжа. Он знал, что у него есть лишь небольшой шанс опередить своих соратников на несколько минут и что эти минуты могли спасти его жизнь. Для этого он должен был первым явиться к начальнику СМЕРШа и все рассказать начистоту.

– Иногда за знание правды убивают, – вздохнула Лиза. – Кстати, недавно прочитала, что еще со времен НКВД специальные люди из совершенно секретной лаборатории отбирали детей-экстрасенсов. За ними долго наблюдали. Некоторых обучали в разведшколах по специально программе, из других делали писателей-фантастов. Но все они становились биороботами.

– Я не хочу превращаться в биоробота, – подала голос Оксана, – хочу просто писать.

– У Оксаны есть задатки, но она не любит читать, – заметила Люба, – а ей на лето задали познакомиться с творчеством Майн Рида и Марка Твена.

– Ты знаешь, какой великий закон открыл Том Сойер? – спросил Глеб. – Для того чтобы взрослый или ребенок страстно захотел обладать какой-нибудь вещью, она должна достаться ему по возможности труднее. Скажи, ты любишь лошадей?

– Больше всего мечтаю о собственной лошади.

– А красить забор умеешь?

– Рисовать люблю, но красить забор не приходилось.

– У меня есть идея. Недавно я познакомился с бывшим спецназовцем. Зовут его Коля Хаунд. Сейчас он занимается моими лошадьми. Если ты поможешь ему выкрасить забор, он выберет для тебя жеребца или кобылку.

– Вау! Такая работа мне нравится.

– А куда мы денем эту лошадь? – испугалась Люба.

– О ее московском жилье я позабочусь.

* * *

Спустя три дня

Насыпав лошадям овса, конюх Коля Хаунд по прозвищу Ковбой направился к частоколу, за которым пряталась небольшая обмазанная глиной хижина. На конюхе была широкополая соломенная шляпа и джинсовый костюм небесно-голубого цвета. Лицо загорелое и обветренное, как у настоящего Ковбоя. Настроение у Коли было превосходное – над головой безоблачное небо и яркий лунный диск, со стороны реки – легкий прохладный ветерок, а в холодильнике батарея бутылок нового сорта пива «Всадник без головы». После неоднократных отравлений несвежей водкой Коля пришел к выводу, что наименее опасной для здоровья продукцией является пиво, производимое в течение месяца после первой рекламы. Осушив два бокала, Коля вывел из конюшни серого в яблоках скакуна и двинулся к манежу, где его ждала Оксана. Жеребец нетерпеливо бил копытом по гравию. Игриво поблескивали черные навыкате глаза, раздувались пахнущие сеном ноздри, перекатывались мускулы широкой груди.

– Что за порода такая? – спросила девочка.

– Это мустанг. Зовут его Крапчатый.

– Пургу гонишь, Ковбой.

– Но он тебе нравится?

– Нравится, очень нравится.

– Так что? Седлать жеребца?

– Давай, действуй.

Ковбой свистнул, и Крапчатый пошел за ним рядом по направлению к конюшне. Минут через десять конюх вернулся, держа жеребца под уздцы. Крапчатый был уже оседлан, но такого седла Оксана никогда не видела – у холки возвышался какой-то прикрытый черной накидкой бугор.

– Что это?

– Это тормоз. Если Крапчатый вдруг разыграется, и ты не справишься с поводьями, схватишься за это обеими руками, и жеребец остановится.

Ковбой помог девочке сесть в село.

– Пошел! – крикнула Оксана, и конь сразу пустился галопом по кругу.

Оксана легонько подпрыгивала в седле, но держалась прямо. Однако скакать галопом ей быстро надоело. Она натянула поводья, и в тот же момент Крапчатый, вместо того, чтобы остановиться, рванул к воротам.

– Тпрру! Тпрру-у!

Не обращая внимания на команду, жеребец уверенно поскакал в сторону ближайшего перелеска.

– Ковбой! На помощь! – кричала девочка, сильнее натягивая поводья, но все было без толку – Крапчатый понес, и теперь она думала только о том, как бы удержаться в седле. О тормозе в этот момент она забыла. Конь лихо скакал по едва просматриваемым лесным тропинкам. Лесные дебри становились все гуще. Продираясь сквозь чащу, Крапчатый слегка замедлил темп, и его тут же атаковала стая ворон. Птицы то садились на ветки, то снова взлетали, продолжая преследовать коня и всадницу. Каркая, они кружились над ними, время от времени пытаясь долбануть клювом бугор. Крапчатый вылетел на холм, под которым протекала извилистая речка. По противоположному берегу неслись всадники. Очень странные всадники – в роскошных черных сомбреро и дешевых спортивных костюмах. Смуглые до черноты они очень походили не то на строителей-лимитчиков, не то на команчей.

– Тормоз! – вспомнила Оксана. Черная накидка соскользнула, и, к своему ужасу, девочка увидела обрубок обезглавленного человеческого тела.

– А-а-а, – дикий крик вырвался из ее груди, и она выпала из седла. К счастью, ударилась не сильно. Крапчатый заржал и, взвившись на дыбы, понесся галопом к реке.

– Силы ада! Тысячи чертей! – громко заорали парни в сомбреро и помчались за всадником без головы.

Крапчтый стрелой летел навстречу закату. Там он остановился на мгновение, а потом, словно приведение, скрылся в тумане. Вороны, как по команде, сбились в черную тучу и скрылись за верхушками деревьев. Оксана огляделась по сторонам, пытаясь обнаружить протоптанный след. Если найти тропинку, то через час она доберется до конюшни. Но солнце все ниже опускалось к горизонту, и не было видно никаких следов. Придется заночевать в лесу. Но кто эти странные люди? Почему конюх дал ей такого непослушного жеребца?

На всякий случай Оксана решила расположиться поближе к воде. С высокого холма к нему вела протоптанная тропинка. Девочка быстро сбежала вниз и наткнулась на вкопанный в землю щит. Свет Луны был достаточно ярок, чтобы увидеть написанные на нем слова: «река Миссисипи». Размышлять на тему странного названия времени не было – сгущались сумерки. Оксана заметила небольшой островок посередине речушки. Сломанное, но оставшееся зеленым дерево соединяло его с берегом. Девочка пробралась по стволу на остров. Наломала веток и, соорудив небольшой шалаш, без сил свалилась на землю, не обращая внимания на щекочущие нервы ночные звуки. Где-то вдали ухало.

– Наверное, филин, – подумала она и погрузилась в глубокий сон.

* * *

Потеряв надежду догнать Крапчатого, парни в сомбреро остановились на перекрестке.

– Неплохо было бы заморить червячка, – обратился к своим спутникам всадник с разрисованным красной гуашью лицом. – А как вы?

– Я голоден как волк, – отозвался один и парней. – Ты знаешь какую-нибудь забегаловку?

– У нас есть бабло, а в северной части леса находится мотель с классным рестораном. Там Глеб назначил нам встречу.