Текст книги "Записки переписчицы"

– Я еще хуже, безжалостней, расстрелять без права переписки, – донесся голос дочери.

– Ты ведь говорила, что дед герой, круче Бэтмена.

Жена засмеялась, весело, от души, Анатолию нравилась она такой, веселой. Хотелось почаще, чтобы не сомневаться, да, жизнь удалась.

Маленькие человечки

Чего только ни напридумывали психологи, начиная с великого фантазера Фрейда, чтобы помочь человеку стать счастливым. Странных, не поддающихся никакой логике методов множество. Одним из них пользуется героиня. Самое удивительное, что метод сработал.

Когда я выходила замуж за Влада, была самой счастливой, самой, самой, и мечтала, что вместе с нами будут радоваться наши друзья и подруги. И двери нашего дома будут гостеприимно открыты для всех добрых людей. Ибо ничто так сильно не притягивает, как вид счастливых людей.

Подруга и личный психолог Варвара, слушала меня и не комментировала, как обычно, – говорить она умела, не зря училась так долго в университете. И я понимала, она не одобряла меня, но что поделаешь, если я как неразумное дитя, должна подрасти, набраться опыта, то есть набить шишек, и тогда можно со мной поговорить. Правда, однажды она не выдержала, и высказалась.

– Ты хоть Влада в свои мечты посвящала? Он не ты.

– Все хотят быть счастливыми, – возразила я.

– Люди разные: кто любит соленое, кто сладкое.

Подружка немного странная, ничего удивительного, такая профессия. Да еще имя. Родители назвали ее Варварой, в честь отцовой прапрабабки – революционерки, чуть ли не террористки, – поневоле пришлось учиться на психолога. Но я ничего, терплю, когда она начинает пересказывать, чему научили в университете. Друзей надо беречь. И любимых тоже. Но не всегда получается. Вернее, совсем не получается, как ни стараюсь.

Что поделать, если я вспыхиваю мгновенно по любому пустяку. На душе тихо, умиротворенно, и вдруг накатывает, иначе не скажешь, вихрь, торнадо, и сметает все благие желания.

– Зойка, постарайся удержаться. Прежде чем впасть в истерику, подумай, зачем она тебе.

– Как думать, если внутри давит, так давит, так давит, еще немного, и разлечусь на мелкие кусочки.

Варвара вздыхала и советовала попить чего-нибудь успокоительного.

– Знаешь, что в тебе непобедимо, Зая? – спросил как-то Влад и сам же ответил, – ты дальше своего носа ничего не хочешь видеть.

– Не нравится мой нос? Зачем женился?

– Вполне симпатичный. Ты у меня красавица.

– Но не умница.

Он пожал плечами. Немногословен. Скандалить с ним невозможно. Я только входила во вкус, он одевался и исчезал из дома. Что мне оставалось? Прыгать на стенки?

Я сначала злилась, потом начинала волноваться, не завел ли он любовницу, если завел, не останется ли у нее. Но нет, хоть поздно, хоть под утро, но возвращался домой. Я уже спала, устав от тревожных мыслей.

Потом жаловалась подружке, специалисту по общению: Влад не хочет понять, что я эмоциональная, как все женщины. Если эмоции зашкаливают, как тут думать. Варвара уже ничего не советовала, только слушала. И я успокаивалась.

Может, Влад устал от меня, допускаю, поэтому стал искать причины такой неуравновешенности, чтобы помочь мне измениться. Пришел к выводу, что я слишком зависимая от обстоятельств. Поэтому меня выводит из равновесия любое событие.

Я согласилась с ним, но если он такой независимый, почему убегает, когда мне хочется сочувствия? Пусть наберется терпения, и я успокоюсь. Но он не согласился:

– Твоя зависимость из детства. Тебя родители водили в спортивные секции, ты сама рассказывала, вот ты и привыкла слушать тренера. Но я не тренер. И не учитель. Я сам по себе.

Да, много занималась, и танцами, и балетом, и акробатикой. Потом выбрала гимнастику, тренировалась семь дней в неделю, и мне нравилось. Потом сама стала тренером, в престижном фитнес – клубе, пока не вышла замуж. Мужу моя работа не нравилась, я окончила бухгалтерские курсы и стала работать в сбербанке. Скучное место, как раз для замужних женщин.

Пожаловалась Владу, что с трудом высиживаю рабочий день. Да еще женский коллектив раздражает. Стараюсь никуда не лезть, а все равно оказываюсь втянутой в конфликты.

– Чего ты хочешь? Ты не самостоятельная. Зря так много лет занималась спортом, – опять напомнил он. – Чрезмерное усилие воли ломает человека, и тогда другая, более сильная и устойчивая воля ведет его за собой. Слабые не имеют никаких прав на жизнь. Такое право для них заслуживает сильный.

– Слабый – сильный – слабый – сильный, сколько можно? – рассердилась я. – Сильные отстреливают друг друга, слабые вымирают сами. Вот и вся справедливость.

– Кто-то тебе обещал справедливый мир? Только не я.

– Может, ты хочешь вернуть то время, когда вместе с умершим мужем хоронили его живую жену?

Он меня слушал выборочно, вопрос проигнорировал, заговорил о своем:

– Уже не осталось времени водить народ сорок лет по пустыне. Время для благотворительностей, увы, прошло. Никто никому не поможет. Выживут сильные и предприимчивые. Ресурсы иссякают, останутся избранные. Целые государства уйдут в небытие, и скоро. История ускоряется, века проходят за день. Одни будут долго жить, других не станет.

– Влад, ведь это не твои мысли, ведь ты кого-то повторяешь. Не знаю, кого запугиваешь, меня или себя.

Я позвонила Варваре и передала этот разговор. Она терпеливо слушала, не перебивала, а потом прокомментировала:

– Запугивание – лучший способ обработки мозгов.

– Чьих? Моих или Влада? Что мне делать, а, подружка?

– Думай сама. Только помни: если говно на входе, то на выходе оно же.

– Так ты намекаешь на то, что Влада не изменить?

– Да. Измени отношение к нему.

– Мне одна на работе посоветовала менструальную кровь выжать из прокладки в вино и напоить его.

Варвара отключилась.

Советовать легко. Я так и не смогла ничего с собой сделать, когда он заводился на тему силы и слабости, перебивала его. Он не слушал, и я доходила до крика. Голос срывался. Болело горло, и я только шипела.

Это случилось в воскресенье. Начались теплые апрельские дни, и мы с Владом решили прогуляться по солнышку. Кто-то ему позвонил, видимо, спросил, что делает. Он ответил, что собирается на природу. Он собирается, он, а не мы вдвоем!

– Женщина звонила? – спросила я, когда он отключился. Он промолчал. Я продолжала: – Почему ты не сказал, что вместе с женой идешь?

Что говорила дальше, не помню. Меня прорвало, визжала так, что заболело горло.

Влад ушел гулять один. Вернулся с прогулки еще не поздно, и заявил:

– Все, хватит, я ухожу от тебя.

– Это она тебе посоветовала? Ты с ней встречался?

– С кем, с ней?

– Не делай из меня дуру. Ты нашел другую, вот и уходишь.

– Нет, не нашел. Устал от тебя.

– Как же я? Ведь я люблю тебя.

На следующий день он собрал вещи и ушел, когда я была на работе.

Ну, разбежались, подумаешь, с кем не бывает. Интересно, много ли таких, кто не разводился ни разу? Всю жизнь вместе, и слов не надо, чтобы понимать друг друга. Мне бы понравилось.

Я, конечно, не считаю, что разводы это абсолютное зло. Если у кого-то патологические привычки, как с ним жить? А если два нормальных человека с нормальными привычками, только разными? Я ведь понимала, что Влад другой, старалась, как могла, приспособиться. Думала, что у меня получалось. Увы…

Позвонила подружке.

– Варвара, объясни, почему Влад ушел?

– Устал от тебя, – повторила она его слова. – Никакой свободы. Ты в детстве ревнивая была, жуть. Мне нельзя было с другими детьми играть, только с тобой. Как что, бежала маме жаловаться.

– Допустим, со стороны виднее. Но ты психолог, знаешь, что дети все такие.

Я пожалела, что затеяла этот разговор. Конечно, завидую ей. Активная женщина, вышла замуж второй раз, родила второго ребенка и развелась. Муж хороший, но есть мужчины еще лучше. Похудела, постройнела и вышла замуж третий раз. Я же после ухода Влада мучаюсь так, что жить не хочется. Останавливает надежда, что он вернется.

Варька, права, моя привязчивость родом из детства. До сих пор помню серенького зайца с розовыми ушами. Когда он совсем одряхлел, и пришлось его выбросить, для меня горе горькое было.

В детстве мне мало покупали игрушек. Мать где-то прочитала, что ребенок должен любить своих кукол и зверюшек. Если их много, любви на всех не хватит.

Может, она сама это придумала? Ведь тоже была привязчивой. Сошлась с женатым мужчиной, родила меня. Он перестал приходить, нашел себе другую женщину для отдыха от детей в законном браке. Мать его не осуждала, он ведь ничего ей не обещал. Каждый человек имеет право жить, как ему хочется.

Что делать, если мне хочется жить вместе с Владом?

– Зойка, не сомневайся, он вернется. Сам ушел, сам вернется. Наберись терпения и не забывай за собой ухаживать, будь красивой и привлекательной. Чтобы счастье так и струилось из глаз твоих. Несчастные никому не нужны, – советовала Варвара.

Все я понимала, но понимание не спасало от депрессии.

«Звони, если что, помогу», – сказал Влад перед уходом. Я звонила и спрашивала:

– Что делаешь?

– Кино смотрю.

– Один?

– Да. Ты что, проверяешь меня? – раздражался он.

Я отключалась. Конечно, понимала, если он жил один, значит, ему так нравилось. Но на душе было тяжело от одиночества.

Ко всем несчастьям наступил жаркий июль, и я пошла в отпуск. Жара стояла такая, что плавились нервы. Днем не выходила из дома, не могла спать, есть, – погибала.

– Сходи в храм, – посоветовала соседка. – Вон как похудела.

Но я не пошла. У православных любовь ценится выше истины, – вряд ли я найду там успокоение.

Надо что-то делать. От безысходности полезла в интернет, густо забитый жуткими ДТП с трупами, землетрясениями, суицидами. Поймала себя на том, что рада чужим несчастьям.

Всю ночь просидела, и нашла то, что хотела. Нашла, когда полезла в психиатрию, – историю про зеленых человечков, которые преследовали учительницу. Никакой жизни не было от их привязчивости. В том, что они реальны, учительница не сомневалась, ведь она их видела. Если видишь, значит, веришь, что они есть. Психиатр, к которому она пришла, не мучился вопросом, что делает эта женщина в школе? Он предложил поселить человечков в ящике его стола.

Женщина согласилась, человечков оставила. Время от времени проведывала и разговаривала и с ними.

Видимо, под утро я устала, не запомнила, кто автор статьи, и как звали психиатра. В реальность истории поверила сразу. Естественно, не в нашей стране это было.

Подобная учительница могла существовать, и не обязательно алкоголичка или наркоманка. От усталости что только не привидится. Раньше бы человечки вылезали из чернильницы. Сейчас, вероятнее всего, из мобильного телефона. Представляю, как учительница подходит к ученику и строго говорит:

– Дай мне телефон. Ты слышишь? Я жду.

С силой вырывает телефон и начинает выманивать человечков. Они на экране корчат рожицы и вылезать не хотят. Она уговаривает их, как может. Наконец, они соглашаются, и прыгают на ладонь учительнице. Так, бережно держа их на ладони, женщина выходит из школы и направляется к психиатру. И он разрешает им поселиться в ящике стола в его кабинете.

В нашей стране врача вместе с учительницей и человечками поместили бы в палату номер шесть.

Да, ненормально, но ведь помогло. Женщина продолжала работать и вести относительно полноценную жизнь, – что и требовалось. Почему бы ни воспользоваться чужим опытом? Придумаю кого-нибудь рядом и перестану так мучиться от одиночества.

Может, вернуть, хотя бы в воображении, любимого тряпичного зайца с длинными ушами, или рыжего кота из лохматой синтетики с зелеными глазами, или голубоглазую куклу с огромным бантом на голове? Пожалуй, нет, они уже в прошлом, надо придумать что-нибудь новое.

Лучше завести кошку или собаку, чтобы заботиться о них, – но, увы, я с утра до позднего вечера на работе.

Я устала пялиться в экран монитора, сколько можно, так и ослепнуть недолго, пересела в кресло, посмотрела в окно на чистое небо и закрыла глаза. Неожиданно передо мной возникла огромная пчела и заслонила небо своей черно-оранжевой, мохнатой тушей. Вместо головы шлем с антеннами, изображавшими знак победы. Вместо глаз выпуклые с чернильными переливами линзы. Я заглянула в них, – жутковато. Ощущение, будто затягивало в потусторонний мир, откуда пути назад нет.

Открыла глаза и увидела, что наступили сумерки. Еще не вечер, но уже не день. Время, когда воздух замирает, и линии силуэтов на фоне заходящего солнца становятся особенно четкими, как театральные декорации.

Видение жуткого насекомого напугало меня до звона в ушах. Чтобы прекратить его, я включила телевизор, но ничего интересного не нашла.

Хотелось спать, но боялась отключиться и опять увидеть мохнатое чудовище.

Наверное, под утро, отключилась, задремала или уснула, и увидела где-то там, внизу, – под собой? под пчелой? – узкую полосу ядовито-зеленого поля. Такой зелени в природе нет. Может, есть в джунглях, но я там не была. Шлем той самой, черно-оранжевой пчелы сдвинулся назад: из места, где предполагался рот, вылезло жало, заостренное на конце. Ядовитая зелень стремительно приближалась и увеличивалась, заслоняя небо. Оставалась узкая полоска света. Непонятно, кто почти падал на поле: я или пчела.

Жало нацелилось на кучу дерьма, я даже запах почувствовала. Жуть, а не картинка!

Утром решила, все, хватит себя мучить, надо к Варваре обращаться. Не хотела напрягать ее, но что делать, – самой не разобраться.

– Пчела с жалом? Куча дерьма? – переспросила Варвара. – Это ведь часть тебя. Ты сама себя жалишь.

– Если такая умная, помоги.

– Прошлого не изменить. Уж, какое есть. В твоих силах изменить отношение к нему. Да, в твоей жизни были и брак с любимым, и расставание. Но это не вся жизнь. Ты это понимаешь? Твоя ненормальность в том, что одиночество стало всей твоей жизнью. Вот и посели то, что мучает тебя, в симпатичное, милое, доброе существо. Уверяю, станет легче.

«Симпатичное, милое, доброе существо», – легко советовать. Я долго думала, представляла, но, увы, безрезультатно. Устала так, что захотела спать и легла в постель.

И вдруг явились они. Ах, какие хорошенькие! Улыбками украсили мой неуютный дом, – каково на душе, таково и в доме. Миленькие как котята, глазастые, с розовыми носами, такие умилительные.

Не котята, а маленькие человечки. Ожившие куклы? Нет, нет, даже не из мультиков, не покемоны и не Карлсон с пропеллером, хотя ему я бы тоже была рада. Кто же они? Откуда?

Это красивое семейство больше всего походило на бабушкину открытку с сердечком. Она сохранилась в фотоальбоме. Я недавно рассматривала ее. Из сердечка выглядывают полненькие мальчик и девочка со своими родителями. Мужчина как с рекламы парикмахерской. Женщина ни на кого не похожа. Я еще не встречала такой нежной улыбки. Вокруг сердечка летали ангелочки с крыльями. А внизу ажурно выписано: «Вера, Надежда, Любовь». Редкие сейчас имена.

Были еще открытки. Бабушка хранила в картонной коробке из-под шоколадных конфет «Ассорти» и разрешала мне их доставать, только когда я болела.

Я протянула Владу открытку со счастливым семейством, но он скривил рот: «Фу, какая пошлость». Я хотела сказать, – зато красиво, вдруг донесся смех, так смеются феи в мультфильмах, и я увидела на диване у окна семью из четырех человечков. Нет, не зелененьких, каких видела учительница, а розовых, с рыжими кудряшками.

Вот мамаша, в легком халате и, как у хорошей хозяйки, голубой фартук с карманом на пышной груди. На кармане аппликация: два белых лебедя. Женщина с ласковой улыбкой смотрела на меня. Рядом папаша в клетчатой пижаме и домашних тапках, улыбнулся мне во весь рот и приветливо махнул рукой. Девочка в сарафане, с широкой юбкой в оборках, ах, какие туфельки, малиновые, блестящие, – кружилась, прыгала и смеялась, как будто от легкого ветерка звенели нежные колокольчики. Мальчик, похожий на отличника, сосредоточенно играл ярко красным мячом.

Бюргер с бюргершей и их упитанные детки. Моя бабушка мечтала, чтобы я поправилась, ведь ей было стыдно такую худющую брать с собой в гости.

Разбудили дети, кричали под окном, да соседка с балкона звала внучку. Я открыла глаза и снова увидела розовых человечков. Они были настолько реальными, что я, встав с постели, накинула халат. И снова легла.

Последние лучи солнца раскрасили небо в сиреневые тона. Человечки перебрались на подоконник. Детишки бегали между горшками с фиалками и весело смеялись.

Только сейчас я заметила, что фиалки перестали цвести. Надо их пересадить. И тюлевую занавеску сменить. Белая, с серебристо-синими цветами и зелеными листьями, – муж выбирал, – слишком вульгарно смотрится.

Ничего не замечала. Жила как с закрытыми глазами.

Семейство снова перебралось на диван. Папаша прилег, мамаша села рядом. Детки устали от беготни и уснули.

Понимаю, картинка чужой счастливой семейной жизни была собрана по крупицам. И не только из бабусиных открыток. Память бережно хранила кадры чужого счастья: выхваченные из толпы не похожие на других лица, улыбки, смех, фигуры и прочее. К этому стоит добавить иллюстрации детских книжек и мультики. Вот и нарисовалась плотная плоть, (пусть звучит как масло масляное, но именно так), розовая, яркая как праздничный торт.

Бюстики, лютики – цветики, мюсли с яблочным пюре, – тюлюлюшечки, одним словом. И что так привязалась буква «ю»? Что в ней такого? А, вспомнила мамины губы в трубочку, она их кривила, когда заставляла глотать горькое лекарство. И еще, у нее были вьющиеся волосы. Она их подкрашивала хной и после мытья заплетала в мелкие косички. Стояла перед зеркалом и плела, плела.

«Зачем? – спрашивала я, – ведь нет любимого, чтобы оценить твои старания». «Для себя», – отвечала она.

Дети проснулись, и теперь семейство сидело на диване рядком, вытянув толстенькие ножки в ярких носочках. Папаша целовал сытыми губами мамашину круглую щечку. Дети хлопали в ладоши.

Ах, как бы мне хотелось счастливой семейной жизни! Но мой фюрер покинул меня.

Из прихожей донесся непонятный звук, как будто мышь скреблась. Не сразу поняла, что это Влад открывал дверь своим ключом. Я поднялась с кровати и накинула халат.

– Зая, ты дома? Я пришел. Почему свет не включаешь? – он шагнул в комнату, обнял меня за талию, приподнял, поцеловал в щеку и отпустил. Я включила свет и, о, ужас! он сел на диван, на моих человечков.

– Что ты наделал! Ты, ты их раздавил! Ты убил их! Убийца! Ненавижу тебя! – неожиданно для себя закричала я.

Он вскочил, растеряно посмотрел на меня, на диван, покрутил у виска прошипел сквозь зубы: «Всегда знал, что ты ненормальная, но ведь надеялся на что-то», – и вышел из комнаты.

Донесся стук, я поняла, бросил ключ на пол. Это все, это конец. С опаской посмотрела на диван. Что ожидала там увидеть? Трупы? Кровь? Вспомнила, как Влад подскочил, схватившись за зад. Провел рукой, проверить, не вляпался ли. Он был в красной майке и зеленых шортах и походил на напыщенного индюка.

Да, вляпался, в сладкий, розовый кисель. Так и будет ходить с кисельной лепешкой на заду. Я засмеялась, громко, до слез. И вдруг явственно услышала: «Сон разума рождает химер». Ну, вот, шиза началась. Слуховые галлюцинации.

Нет, постойте, ничего подобного, это мой внутренний голос. Мой разум. Вот и отлично, с пробуждением, дорогая.

Я подумала, что отпуск продолжается, что скоро август, жара спадет, буду ходить на городской пляж утром и вечером. Что потом? Опять работа в банке? Нет, чужие деньги считать больше не буду. Увольняюсь по собственному желанию.

На следующее утро, когда я шла в магазин за продуктами, в подъезде встретилась соседка.

– Вот видишь, послушала меня. В храм сходила, свечку поставила, вон, как похорошела, – сказала она.

Я засмеялась.