Текст книги "Другие правила"

Глава 20
МАРС, «БОЛЬШОЙ СЫРТ»

К синтезаторной Антон подходил, как странник к святым местам – с трепетом душевным. Здесь для него начиналась Зона Чародейства и Волшебства. С детства сталкиваясь с nanotech, он и сейчас относился к ней, как к магии. Нет, ну как так– льешь в синтезатор какую-то сгущенку металлоорганическую, а вынимаешь компьютер… Или суешь в репликатор один проц, а получаешь два. Или четыре. Или восемь… Без пол-литра не разберешься.

Антон постучался и вошел.

– Можно?

В синтезаторной было пусто и тихо. Шторка выходной камеры репликатора была поднята, и оттуда несло холодом. А вот Гошка вел себя как безбожник в храме. Ну, никакого благоговения! Вон майка его сохнет – прямо на синтезаторе развесил. Это надо же, а? На полу, словно забытый багаж, расставлены черные кубы энергосборников, на одном крошки рассыпаны и пластет забыт с кефиром…

Антон щелкнул замками и снял надоевший шлем. Сразу запахло озоном, горячим металлом – типично заводское амбре.

– Эй! – крикнул он. – Есть тут кто?

За штабелем металлооргаментов завозились, и серворобот с выведенной на спине четверкой двинулся Антону навстречу, перебирая шестью коленчатыми ногами. Стажер оробел.

– Наноинженер Черняк, – прогундосил кибер, – вышел встречать бот с оборудованием. – Машина тихо покачала тяжелой головой, словно не одобряя подобную легкость в мыслях, и добавила: – Обещал скоро быть. Просил подождать.

Мощные манипуляторы указали налево.

– Он там, – сообщил робот, – в трехстах сорока трех с половиной метрах.

Антон вытянул шею. В трехстах сорока трех с половиной метрах за грязноватым окном блестела финишная площадка, где холмился низкий, словно расплывшийся конус десантного бота типа «Коча».

– Ладно, – пожал плечами Антон, поискал глазами, где бы здесь приткнуться, и уселся на теплый энергосборник. – Подождем.

Низко прожужжал электрокар, послышались пришептывающие, как у кибера, шаги, и в синтезаторную зашел первопоселенец. Антон сразу догадался, что перед ним именно первопоселенец, а не доброволец, не землежитель, не залетный межпланетник – на госте были эти ужасные меховые штаны с курткой, заношенные, изгвазданные и пыльные. Ну кто еще, кроме первопоселенца, будет в таком ходить?

Но все равно этот был хорош – вылитый колонист, какими их изображают в стереофильмах: суровый, седой, с лицом цвета седельной кожи, высокий и основательный, как валун. Он стал посередине купола, расставив ноги в унтах со свинцовыми подметками, и трубно взревел:

– Эй, есть тут кто живой?

– Я, – выглянул из-за робота Антон, – только…

– Наноинженер Черняк вышел встречать бот… – занудил кибер, вытягивая руки в сторону овального окна.

– Не перебивай! – цыкнул на него Антон. Робот заткнулся. – Тут всем Черняк командует, его хозяйство, – объяснил стажер, – сейчас он придет. А что вы хотели?

Колонист искоса взглянул на него и спросил:

– Тоже сюда, что ли?

– Тоже, – сказал Антон и стыдливо заулыбался. – Запчасти кое-какие размножить надо.

– А-а… – протянул колонист довольно равнодушно. – А у меня – вон…

Он достал помятый, густо исцарапанный бур-мобиль, похожий на пушечное ядро.

– Сломался, зараза! – сказал первопоселенец, опуская механизм на пол. – А я без него, как без рук! Сможет этот ваш Черняк такой вот сварганить?

– Сможет, – авторитетно заявил Родин, – и даже лучше!

– Да не надо мне лучше, – сказал колонист, улыбаясь. – Мне б такой же… А ты сам кем тут числишься? Как зовут-то?

Антон назвался.

– А я, понима-ашь, капустку развожу, – разъяснил суть дела колонист, – с плантаций я. Георгий Иванович Колманов. Будем знакомы. А бабы у вас есть? – спросил он вдруг.

Антон смешался.

– Есть, – сказал он стеснительно.

Колманов страшно заинтересовался.

– Едрить твою семь-восемь! Девки или кто постарше?

– Девки… Девушки в основном.

– Эт-то хорошо, – обрадованно сказал Колманов, – а то у нас на плантациях с этим делом напряженка. Хоть так посмотреть… – Он крепко подмигнул, захохотал, ахнул Антона по плечу и, твердо ступая по пружинящему полу, прошелся до репликатора и вернулся. Постучал носком унта по металлооргаментам, сложенным в штабель. – И что, так вот все из этой фигни и стряпает?

– Ну! – со знанием дела ответил Антон.

– Хороша машинешка… – протянул Колманов с уважением. – А Лиса, значит, – сказал он неожиданно, – с Жилиным спит?

– К-какая лиса? – оторопел Антон.

– Как какая? Машка Лисицына!

– Да кто вам сказал?! – возмутился стажер. – Одна она, с девчонками! У Глеба Петровича невеста есть!

– Это хорошо, – смутился Колманов, – а то люди болтают разное…

Загремела дверь грузового тамбура, и робот сорвался с места, протопотал, жаждуще раздвинув манипуляторы. Сдирая с себя мягкий гермошлем, в купол ввалился огромный Гоша Черняк.

– Я вас приветствую! – радостно сказал он и заторопил кибера: – Там два контейнера, занесешь их!

Блестя великолепными зубами, явил себя Габа Оле-Сенду.

– Георгий! – воскликнул он, пропуская робота. – Ты где столько шлялся? Я тебя еще вчера ждал!

– Да-а… – махнул рукой Колманов. – Весь день рыбозмею гонял, понима-ашь…

– Ну, это надо… Привет, Антон! Как жизнь? Яэль тебя еще не соблазнила?

– Нет, – буркнул Родин. К Габе он относился с симпатией… и с опаской. Хороший мужик штурман, простой и надежный. Но как сказанет что-нибудь…

– А микробур для чего? – заинтересовался Габа. – Что ты им ковырять собрался?

– А это не для меня, – охотно ответил Колманов, – это дочкин. Натаха-то моя на планетолога выучилась! Да-а!..

– И что кончала?

– Универ Лунный. Вот, вернулась в пенаты. Воду ищет, озера подледные…

– Так она на плантациях или на Базе? – дознавался Габа.

– Со мной она. Что ей в городе делать? Люди сюда на шахты летели, за длинным рублем гнались. Что им та капуста, хоть она и фиолетова? Едрить твою семь-восемь… Тут же все на дейтерии держалось! Поначалу так вообще Центральную базу хотели в долине Маринер организовать – там и станция уже наша стояла и все… А потом, когда здесь под лавой прорву тяжелой воды сыскали, то быстро передумали. Ну, так еще бы, иметь такое сокровище под самым боком… – Колманов протяжно вздохнул. – Куда все только подевалось?..

– А вы? – спросил Антон.

– Я? – Колманов странно улыбнулся. – Я, браток, как-то вот прикипел к Марсу. Да-а… Весь я тут. Казалось бы, ну что здесь можно любить? Сверху пыль, снизу лед. А вот поди ж ты… Опять-таки внук держит. – Колманов улыбнулся радостно и умилительно. – Поросенок… Ну куда я от него?..

– Простите, – обратился к нему Гоша. – У вас заказ?

– Да, – подхватился первопоселенец и побурел. Оглянулся на Антона. – Я вот за ним.

Тощий и нескладный Родин смущенно хмыкнул и распрямил узкие плечи. Сказал с достоинством:

– Мы тут вчера заказ делали… На нейроблоки. И еще нам нужно… – Он нервно порылся в нагрудном кармане и с облегчением выудил листок пласт-папира. – Актюаторы нужны, штук десять хотя бы. Вот тут Глеб Петрович записал… – Антон протянул листок Гоше. – Тут и характеристики и все…

– Ага… Ага… – покивал Черняк понимающе. – Сделаем. Блочки еще с вечера лежат, можешь забирать. А мускулюсы я сейчас организую. Часика через два готовы будут.

– А раньше никак? – с надеждой спросил Антон. – А то мне на смену…

Черняк развел руками.

– Технология… – виновато сказал он. – Давай завтра с утра? Подойдешь?

– Ладно, – кивнул Антон, – что ж делать…

Он сгреб нейроблоки (в упаковке они походили на брикетики пломбира), вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.

Антон ополоснул лицо холодной водой и, вытираясь, подошел к большому круглому иллюминатору. Раньше отсюда стройку и не рассмотришь, только пыль видно было да клубы пара. Сполохи по ночам. А теперь над котлованом проглядывал остов колоссального сетчатого купола – он весь курился дымами и сыпал искрами, взблескивал, сверкал, пускал импульсы…

Завод рос и в высоту, и в ширину, и в длину. Цеховые группы зародышей – базовых, дополнительных, сырьевых, ремонтных – успели опознаться и вязались в системные массивы, а громадная сеть эмбриофоров атмосферогенного комплекса была еще шустрее и уже разворачивалась в дистилляторы, в кислородные обогатители, вообще во что-то непонятное, но, видать, до зарезу нужное.

Вокруг модуль-блоков копошились киберсистемы, что-то встраивая, протягивая, сваривая, укрепляя, выглаживая, распыляя… В лучах осветителей взлетали красные клубы дыма, ныряя в тень и снова выныривая. Обжигали зрачок добела раскаленные края купола на свайных подпорках, а за ним проглядывало что-то кубическое, из белого и красного пластолита, и тоже громадное, как космический ангар.

Антон сладко потянулся, выдохнул, и его мысли приняли новое течение. «Жаль только, – подумал он, вспоминая, как прошла ночная смена, – что автоном-комплект оказался Яэли велик. Она в нем была… как это у Вуазена? „В свитере ты, будто в теле чужом, на десять размеров большем…“ Фигурка у нее – слов нет».

Антон покусал кожицу на губе, соображая, вышел в коридор и постучался к девчонкам.

– Да, да! – нежными колокольчиками прозвенели три голосочка. – Ворвитесь!

Антон заглянул в модуль. Естественно, все трое наводили красоту. Гунилла сидела перед зеркалом, а Яэль укладывала ей волосы. Маша пристроилась рядом и, заглядывая в зеркало, чем-то мазалась.

– Привет, Антошечка! – прощебетала Гунилла. Яэль послала ему воздушный поцелуй, а Маша подвинулась, освобождая место.

– Присаживайся, – улыбнулась она, – в ногах правды нет.

Справясь со смущением, Антон осторожно присел рядом.

– Все красятся и красятся… – пробурчал он. – Вы хоть ели?

– Нет, Антошечка! – обернулась Гунилла.

– Не вертись, – сказала Яэль и повернула ее голову к зеркалу. – Никто нас не покормит…

– Кому мы нужны… – вздохнула Маша.

– Сейчас принесу, – проворчал Антон и с сожалением поднялся. – Капусту будете?

– Будем, Антошечка!

Антон зашел к себе, быстро подогрел кастрюльку с тушеной фиолетовой капустой и понес ее голодающим. Розовые, разваристые ломтики пахли бесподобно. Трудно было с чем-то сравнить. Да и вкус ничего не напоминал – пока сам не попробуешь, не разберешь.

Антон боком вошел в «девичий отсек» и поставил яство на выдвинутый столик. Девушки, пока его не было, успели и скатерку постелить, и приодеться, и развернуть универсальные стойки из кроватей в диван и пару кресел.

– Как пахнет!.. – протянула Гунилла, подлещиваясь. – Антошечка, я твоя! Ай! Вот противная какая! Антон, скажи Яэли, чтоб не щипалась!

– А чего это он твой? – агрессивно вопрошала Яэль, прижимаясь к Антону. – Он меня больше любит! Да, Антон?

– Ой, да ну вас. – Антон затеплел щеками. – Болтаете, что попало…

– Обожаю, когда он краснеет!..

Девушки, смеясь и перешучиваясь, сели за стол и усадили между собой стажера Родина.

– А что это за мужчина приезжал с мастером? – полюбопытствовала Яэль. – Тоже большой такой и выправка чувствуется… Никто не знает?

– Это Колманов, – сказал Антон, сосредоточенно накалывая вилкой аппетитный кусочек. – Георгий… по-моему, Иваныч. Знаю только, что мастер хочет, чтобы он… ну, от нас в Совете был… короче, от всех, кто в Проекте.

– Ну, сам бы и был… Чего он?

– А оно ему надо? – фыркнула Маша.

– Правда что… На нем и так все держится.

– А Колманов этот знаете чего к мастеру подъезжал? На плантациях рыбозмеи завелись. Здоровые! Полметра в обхвате! Одного так цапнула – весь бок выдрала!

– Ужас какой-то!

– Кошмар!

– Мастер хочет сафари на «рыбок» устроить…

– Он сказал – «биозачистку»!

– Конечно, надо!

– Я сейчас ночью буду бояться выйти…

– Антошечка, а это ты кому оставил? А ну, доешь быстро!

– Гуниллочка, не лезет уже!

– Ну хоть половинку!

За чаем «свинцовая мерзость жизни» осела в душе, как муть. Все плохое, тревожащее осталось где-то там, далеко-далеко, на задворках станции. Значение имели только молодость и красота и те радости, кои из этих данностей проистекали.

– А вы слышали, – сказала Гунилла, помешивая ложечкой, – у Марины днюха была… э-э… день рождения то есть, И мастер ей перстенек подарил – древнющий! – византийский еще. Ему тыща лет! Даже больше!

Лицо Яэль дрогнуло.

– Слышали, – ровным голосом сказала она.

– Нет, какой мужчина! – закатила глаза Гунилла. – Красавец! Рыцарь! Джентльмен! Да захоти он только, девки к нему в очередь выстроятся! Чур, я первая!

– Господи, что у тебя за язык? Не заставляй Антона за тебя краснеть!

Гунилла залилась смехом.

– Антон, – спросила Маша, сосредоточенно и нахмуренно осматривая ухоженные ноготки, – а Виджай думает что-нибудь?..

– Хм… Я так понял, что он-то уже готов. Это Ленка что-то там крутит…

– Захомутала парня, а теперь…

– Правильно, правильно! Нечего!

– А иначе с ними нельзя!

– Антон, а ты еще не женился?

– Еще чего…

– А кто тебе больше всех нравится?

Антон демонстративно застонал и возвел очи горе.

– Я знаю, – значительно сказала Маша, – ему наша Яэль нравится!

– Я тоже Антона люблю. – Яэль обняла покрасневшего стажера и умильно заглянула ему в глаза. – Сильно-сильно!

– Дождетесь… – мрачно сказал Антон. – Вот подавлюсь чаем, будете знать…

От бесславной гибели его спас Габа. Он возник в дверях, как реклама зубных нанопаст, и воскликнул:

– Ага, вот ты где! Я-то думал, он дрыхнет давно, а он тут расселся! Гоните его, девчонки! А то, смотри ты, присоседился! Эстет!

– Не обижай моего Антошечку! – вступилась Гунилла.

– Ох, ты подумаешь! – легко рассмеялся Габа. – «Моего» уже! Быстро вы его окрутили! Антон, не поддавайся!

Из коридора донеслись громкие голоса, и в дверь заглянул Гупта.

– Привет, девушки! – замаслился Виджай улыбкой. Антону он рассеянно кивнул, как человек семейный.

– Здрассте! – церемонно ответили девушки.

– А ты когда спать собираешься? – спросил Габа у Антона, глаз не спуская с Гуниллы, покрасневшей отчего-то.

– Да не буду я уже спать! Тем более спорамин выпил… Днем отосплюсь,

Антон встал, остро чувствуя позыв к действию. Решительному. Сердце забилось, как пойманное. Откажет. Откажет!

– Яэль… – сказал он чужим голосом. – Пойдем погуляем, может?..

– Пойдем! – обрадовалась Яэль. – Я сейчас, шлем только найду!

Глава 21
ГОРОД-ПОРТ «БОЛЬШОЙ СЫРТ»

Ровно в 7.00 Сегундо перевел себя из низкорежимного состояния ожидания в режим «нормальная тревожная готовность». 0,0246 секунды заняла утренняя процедура стандартной диагностики. Все системы УРМа работали нормально. Тут же сработал блок эмоций, и Сегундо ощутил удовлетворение – настолько, насколько смогли это чувство алгоритмизировать конструкторы. Через 0,234 секунды блок памяти выдал последнюю кристаллозапись: Антон Родин, стажер, просил его рассказать о Титане. Стажеру было интересно. Сегундо ведь не из простых роботов, он киберразведчик, скибр. Сегундо – практически единственный сателлит из СКР «Сварог», кто остался не разрушенным после высадки на Экваториальный материк Титана в 2048 году. Он да еще робот-матка. Крохотные, тусклые визиры Сегундо такое видывали…

Видеозаписи моментально прокрутились в псевдомозгу скибра.

…Медленно опадают дождевые капли – серебристые шарики с детский кулачок, – они переливаются, отражая робота-матку, еще двух сателлитов киберсистемы, и взрывают зыбкий углеводородный снег, розоватый, с желтоватым отливом. Позади робота-матки громоздятся красноватые восковые льдины с черными прожилками асфальта, а на переднем плане плюхаются пологие волны метаново-этанового океана, кумачового, тяжко парящего, у горизонта густо-багрового, как свекольник, абсолютно безжизненного. А над океаном, в оранжево-буром, затянутом рдяными облаками, выстуженном небе висит мутно-желтый размытый серп Сатурна и бледно-голубая Рея…

Покинув свой бокс в пустующем коттедже главного кибер-инженера (мастер предпочитал обитать на станции «Соам», поближе к месту работы), Сегундо вышел на улицу, примыкавшую к Голубому парку. Парк был разбит на склоне вала кратера, Южного Вала, как его называли первопоселенцы, и заслонял своей пышной синью даже пятиэтажные жилые блоки на Окружной и Главной.

Народу в парковой зоне было немного – оптические рецепторы Сегундо насчитали двоих мужчин, трех женщин и одного ребенка дошкольного возраста. Потом людей стало на одного больше – из калитки дома номер 12 вышел Фелиппе Гереро, директор системы, прописанный вообще-то в 25-м модуле второго блока по улице Главной. Гереро оглянулся, кривя тонкие губы, и пошагал к парку. Сегундо направлялся туда же, ему следовало показаться на станции киберсервиса – что-то сектицепс стал барахлить и левый флексор неприятно похрустывал.

Синие шерстистые ветки под оранжевыми лучами создавали интересные преломления цветов… Вдруг шаркающий впереди Гереро резко остановился, выпрямился и застыл по стойке «смирно». С лица его будто стерли обычное кислое выражение.

– Будет исполнено, Локи! – четко произнес Гереро.

2,005 секунды УРМ перебирал варианты интуитивно-адекватного реагирования на многопараметрную ситуацию.

«Статус – функция содержательного аудиоанализа. Нерешенный синтаксический ряд: БУДЕТ ИСПОЛНЕНО, ЛОКИ. Инициирование блока высших функций. Приоритет входа – экстра. Фильтрование данных– включено. Фильтрование уместности – включено. Эвристические ограничения – отмена». С долей вероятности в 98,745 % Сегундо заключил, что стал свидетелем сообщения «вождя неработающего класса» своему пурпурному слуге, вершителю Гереро, и моментально перевел себя в состояние «автономная боевая готовность». Тут же отпали ограничения базовых программ, а псевдоинтеллект оптимизировался по классу «00». Сегундо сменил набор манипуляторов и под видом сборщика мусора начал следить за директором системы…

Только опытный кибернетист мог бы заметить странности в поведении черного механического уборщика. Его круглые щетки ни разу не обмахнули пыль с ботинок прохожих. Пылесос работал, но вхолостую. Совок в основном чиркал по тротуару, а если и подбирал мусор, то без особого тщания. Робот ленился, откровенно манкируя своими обязанностями. Но никто ничего не замечал: кибер на улице – это как раньше урна. В глаза бросается их отсутствие, да и то не всегда.

Выйдя на угол Строительной и улицы Межпланетников, Сегундо скромно занял место в сторонке, напротив длинной веранды, уставленной столиками. Там, в десяти метрах сорока сантиметрах, сидел Гереро и что-то втолковывал долговязому, носатому парню. Сегундо послал запрос в марсианскую регистратуру и получил справку: Мирон Сартаков. (Кодовый номер такой-то. Номер генной карты такой-то. Родился 1 октября 2053 года. Воспитание: школа-интернат № 1, «Большой Сырт». Учитель: отсутствует. Образование: отсутствует. Профессиональные склонности… Профессиональные показания… Работа: не имел. Клиент ФИ, индекс УМФ-Х 111344.)

Сегундо долго оставался недвижен. Застыв столбиком, он наблюдал: пошевеливал черными рогами локаторов, оттопыривал раковинки акустических рецепторов, зорко обшаривал все кругом визирами. Записывал разговор и одновременно откладывал в памяти все входы и выходы, расположение строений, чтобы лучше ориентироваться – особенно на случай поспешного отступления. И держал в поле зрения оптического рецептора на затылке потенциально опасных индивидуумов. Таких было трое. Два индивида, помятых и опухших, шатались по двору на расстоянии приблизительно семнадцати метров, лениво переругиваясь, а третий подпирал стенку тремя метрами ближе и сосал пиво из разгерметизированной посуды.

Сегундо отметил убогость их речи и частое немотивированное употребление энергичных односложных выражений, не несущих конкретной информации. Индивиды не обращали никакого внимания на Сегундо – маялись с похмелья и смоктали «пивасик». В главных рефлекторных цепях киберразведчика возникла и мгновенно распалась причудливая молекулярная связь: а вот Жилин обязательно бы заметил странного робота…

Гереро встал из-за стола, небрежно кивнул вскочившему Мирону, перешел через улицу, раскурил сигаретку (Сегундо зафиксировал присутствие никотина и тетрагидроканнабинола). Директор не торопился, вышагивая со скоростью 4,1 км в час. Скибр распределил оптику: левый рецептор вниз, контроль за тротуаром, правый – на Гереро, задний – обзор тылов. И двинулся параллельно директору системы, имитируя уборку вверенного участка территории. Деталь городского пейзажа: кибердворник, выполняющий стандартную программу…

Гереро кивнул усатенькому малому с зализанными волосами, перебросился парой слов с неряшливым толстяком в замызганном комбинезоне, докурил и вошел в тамбур жилого блока, где у него имелся жилой модуль.

На скорости 109 километров в час Сегундо подлетел к служебному входу, разблокировал люк, перепрыгнул комингс и остановился у стационара, управлявшего домашними киберами. Вскрыв порт, через который дежурные кибертехники снимали телеметрию, Сегундо перехватил управление роботом-черепашкой из 25-го и запустил его в режиме генеральной уборки. Кибер с миску величиной и на нее же похожий, выполз из-под откидной кровати, всасывая пыль и моя пол. «Аудио» барахлило, но «видео» шло без помех. Сегундо разглядел стандартный спальный модуль, четыре метра на два, откидную койку, встроенный шкаф, иллюминатор.

Донесся щелчок фиксатора от входной двери, и Сегундо задействовал еще двух, совсем уж маленьких сервороботов – мойщиков стекол. Малыши с чмоканьем полезли на окна в КО – комнате отдыха площадью восемь квадратных метров – и в столовой (на два метра меньшей, чем КО. Не развернуться – стол, стул, окно Линии Доставки), прыская аэрозолем и протирая стеклопласт.

Вошел Гереро. По косвенной информации Сегундо определил, что директор испытывает ярко выраженные отрицательные эмоции. Гереро чего-то очень боялся. Слабея, он прислонился к косяку двери из волокнистого силиколла. Отлепился. Медленно переставляя ноги, вошел в КО и бухнулся на выдвижную кушетку, едва влезавшую между стен. Директор лежал, зарываясь лицом в пружинящую покрышку, пористую, как губка, и хныкал. Замычал вдруг и кинулся в санблок. Его стошнило. Проурчал автомат унитаза. Вяло ругаясь, Гереро вышел через минуту. Загребая ногами, добрел до стенного бара в КО. Под руку попал пластет с виски «Кинг Джордж Пятый синтетик». Приложил сосок к губам. Заходил кадык, накачивая жгучую жидкость. Ставя биопак на место, Гереро тыльной стороной ладони обтер мокрые губы, икнул и поморщился. Заскулил с панической ноткой в голосе:

– Я не хочу! Зачем?! Зачем мне все это надо?!

Как умирающий лебедь, Гереро прошаркал к Окну Доставки, набрал шифр и прижался лбом к клавишной панели. Скоро над окном вспыхнула зеленая лампочка.

– Заказ выполнен, – сказал автомат приятным женским голосом.

Гереро достал из приемной камеры пухлый продовольственный пакет и переложил его на откидной стол. Опустился на четвереньки, выдвинул нижний ящик стенного шкафа, порылся в нем. Со стоном поднялся, держа за толстый ствол лазерный пистолет с рукояткой из орехового дерева.

Робот-черепашка к этому времени домыл полы в КО и, катясь на валиках с мягкими зацепами, принялся за уборку в столовой. Гереро повернул к нему усталое лицо с выражением тяжкой притерпелости. Вдруг ни с того ни с сего директор выстрелил в робота, но промахнулся – луч ушел в пол. Со скворчаньем вздулся пластмассовый волдыре и лопнул. Второй луч прошил трудолюбивую машинку, и третий, и четвертый – все шесть зарядов выпустил Гереро, содрогаясь от наслаждения.

Картинка, передаваемая с «черепашки», пропала, и Сегундо переключился на мойщиков. Изменился ракурс – теперь фигура директора была видна не снизу, с пола, а от окна. Изображение шло паршивенькое – то ли оптика расфокусировалась у роботят, то ли объективы были заляпаны. А директору явно полегчало – ушла обморочная слабость, движения обрели нервную легкость и порывистость. Длинно вздохнув, Гереро подхватил какой-то маленький контейнер и пошел к дверям. Еду он забыл на столе. Крошечная прихожая – двоим не развернуться – из столовой была плохо видна, но щелчок фиксатора Сегундо расслышал, а потом автоматика отключила все приборы и поставила квартиру на режим «хозяева в отъезде».

Сегундо выскользнул на улицу и перебежал за толстый «сталактит» древолиста. Синяя мохнатая кора пульсировала, обжираясь впитываемой водой, лысый конический вершок согнулся крючком и замедленно шевелился.

Вышел Гереро. Оглянулся настороженно и зашагал – через Вторую Садовую и по Окружной.

Без семи двенадцать директор, скрытливый и ощетиненный, выбрался на берег озера Коцит-1 и опустил свой контейнер на красный песок. И потом минут десять маялся, то прохаживаясь вдоль берега, то приседая на корточки, когда уставали ноги. Ровно в полдень директор откинул крышку контейнера и развернул переносной пульт дальней связи. Настроил стереопроектор и выдвинул антенну. Сетчатый эллипсоид повело вверх и в сторону. Закурлыкал вызов, заиграла блеклая голограмма. Уродливое землистое лицо Локи заняло всю проекцию.

– Восьмой? – В высоком голосе супера проскальзывали льдинки.

– Вершитель третьего разряда Восемь! – вытянулся Гереро, косясь по сторонам.

– Тхакура мы вытащили. Возьмешь на себя Производственную Группу. Временно.

– Будет исполнено!

– Мы прибудем через четыре часа. Действуем по плану «Тьма», но с поправками – техкупол захватит Тхакур, а ты будешь слать мне всех ведущих спецов, вплоть до начальников групп, секторов и отделов… Эй, за тобой «хвост»!

Вынырнув из пота, из очередного наплыва изнурительного страха, Гереро обернулся. Кибер! Директор выхватил лазер. Сегундо порскнул в кусты – луч пережег толстый стебель колючки. Путаясь в траве, Фелиппе Гереро забежал за кусты и выстрелил по убегавшему роботу. Импульсом оторвало пылесос. Сегундо вытянул левый манипулятор, и свет парализующего луча заголубел в паре сантиметров от головы Гереро – у того даже щека занемела. Прицельным выстрелом директор снес роботу-шпиону рог локатора вместе с основанием черепной коробки. Сегундо потерял равновесие, упал и, однообразно жужжа, закрутился в пружинящей траве. Фелиппе подбежал, сжимая пистолет двумя руками, и сделал контрольный выстрел – прожег кибермеханизму голову. Сегундо дернулся и затих.

Через два часа настоящий кибердворник, знакомый Жилину «Сервус», наткнулся на Сегундо и вызвал киберанализаторов. Из ближайшего бокса на Окружной улице примчались два ремонтных кибера, осмотрели Сегундо и связались с роботом-маткой: «Сообщение по внутренней связи. 609 дробь три. Обнаружен частично разрушенный киберразведчцк типа УРМ. Модель не установлена. Эффекторный механизм СКР „Сварог“. Название: Сегундо. Род повреждений: разрушение левой черепной коробки и блока эмоций; распад функций. Какие будут указания?»

Робот-матка прикинул степень экономичности, пришел к выводу, что легче заказать новый механизм, чем починить старый, и приказал отправить Сегундо на свалку кибертехники. Ремонтники-самоделкины моментально послали сигнал дежурному грузовому киберу. Его низенькая тележка едва не застряла в упругой «сталистой» траве, приходилось буквально выпрыгивать из цепкой поросли, раскручивая бочонки колес до максимальных скоростей.

Три пары членистых манипуляторов легко подняли сломанного Сегундо и закрепили на платформе. Самоделкины застрекотали и убежали по вызову, а грузовой кибер «Виллан-ТГ» повез Сегундо «за город», на свалку-джанк.

…Это была ровная площадка между песчаными холмами, в паре километров от порта. На ней аккуратными кучами лежали полуразобранные киберы всех мастей – огромные тяжелые системы «Гелепола», без гусениц, зарывшиеся ленивцами в реголит; маленькие машины-анализаторы, сваленные грудой, – их верхние панели позаносило пылью; облупленные, мятые, с грубо наваренными заплатами роботы-проходчики и экспериментальные роботы-андроиды; целый вал сервороботов, чья яркая пластмасса выцвела под жестким ультрафиолетом и растрескалась. Сверху лежал совсем еще новый робот-черепашка, простреленный в четырех местах.

«Виллан» сбросил Сегундо к раздавленным скибрам, попавшим в том месяце под обвал, и укатил в город. Стало тихо. Даже с близкой дороги, где всегда сопел, жужжал и рокотал транспорт, сегодня не доносилось ни звука. Только ветер навевал пыль и тоску, дуя в облезлые остовы, как в трубу. Кладбище.

Прошло еще три или четыре часа, прежде чем сработал механоинстинкт и Сегундо шевельнулся. Маленькая трехметровая рыбозмея, поселившаяся в гнутом корпусе «Гелеполы», моментально притворилась деталью (каждое утро на сочленениях системы выпадал иней – еле гнущаяся рыбозмея с жадностью поглощала его, питая симбионтов, оживала, согревалась под солнцем и упрыгивала на плантации).

Сегундо завозился, перевернулся на спину. Поджал одну ногу, потом вторую. Отжался на манипуляторах и встал. Он почти ничего не помнил. Его псевдоинтеллект был грубо расчленен и рассеян лазерным лучом. От бывшего Сегундо, любившего поболтать об освоении Солнечной системы, остался лишь базовый кристалл, напичканный инстинктами и рефлексами. Кибер затоптался на месте, обозревая уцелевшим визиром свалку. И только через минуту сработала подпрограмма, включавшая саморемонт. Сегундо обошел всех роботов близкого ему типа, занимая запчасти – у одного демонтировал рожок локатора, у другого изъял сходный по параметрам визир, с третьего снял панель черепной коробки. Пока он чинился, небо заволокло тучами. Приладив локатор, Сегундо послал вызов остальной киберсистеме. Но ни первый, ни второй, ни робот-матка не откликнулись. Сегундо забыл, как под двумя его «братишками»-сателлитами раскололась восковая льдина, а робота-матку размазал азотный грифон. Что-то мелькало, поднималось, полустертое, из блока памяти – мутное кольцо Сатурна в буром небе, красноватые глыбы углеводородного льда, перетирающие овоид робота-матки, жирные волны с «блинами» асфальта…

Потом сработал рефлекс и прошла автодескрипция. Он – скибр. Точка. Он в рейде. Точка.

Сегундо потерял себя. Блок эмоций больше не подавал импульс центру удовольствия в псевдомозге – от возвращения ли хозяина домой, от выполнения ли работы. Блок высших функций не моделировал больше сознание – возможно, имитацию сознания, но неотличимую по Тьюрингу. Оба блока были прострелены навылет, и Сегундо выбросил их, прикрыв пустое место выпуклой панелькой.

Голая базовая программа руководила сейчас кибером-инвалидом. Городской интеллектуал стал деревенским дурачком.

Запустилась стандартная квест-программа. Сегундо отправился в рейд – без цели и определенного задания. Он обошел свалку по спирали, забирая к востоку, к Кордильерам Изиды. Вскорости размеренный стрекот растаял, черная фигурка скрылась за холмами.

Спустилась тишина. Красно-бурые слоистые холмы были ярко освещены Солнцем. В оврагах и кратерах залегли глубокие тени. А в розовом небе быстро неслись буро-красные облака. Начиналась пылевая буря.