Текст книги "Другие правила"

Глава 27
МАРС, БОЛЬШОЙ СЫРТ

Гигантские, в десять обхватов, вышки атмосферного завода окружали маленькую квадратную «полянку». Множество мостиков и решетчатых конструкций перекрывало квадрат сверху, рассеивая свет, как в дремучем лесу. Сюда и привел Глеб Жилин всю смену – 16 человек и 208 киберов. А потом на них вышел Ковальский. Сколько было крику, визгу, сколько слез выплакано! Марина как вцепилась в Глеба, так больше и не отпускала – хоть за руку держит, но чтобы рядом был.

Оба отряда перемешались и разбрелись, но далеко не отходили. У колонны шестого дингера устроили Йенсена. Спецуполномоченный что-то интересное рассказывал Леве Соловейчику, Шуйбэню… и кто-то там еще стоял, коренастенький. Намгьял, кажется. С другой стороны громадного кругляка шептались Виджай и Ленусик. Маша Лисицына что-то строго выговаривала понурому Ковальскому – начальник СИБ только вздыхал, длинно и тоскливо. Антон прогуливался под ручку с Яэль, степенно беседуя с Гошей, баюкавшим локоть в малом регенерационном блоке. Клунин, всплескивая руками, изрыгал последние известия Максу и Бранкевичу. Руслан с Ритой по-семейному уединились – сидели рядышком на пустом пластмассовом ящике и молчали, держась за руки. Совместный выезд на природу…

Но умиротворение не мазало душу елеем. Погано было на ней. Паршиво. И обвисал боковой карман под тяжестью урны из платины – в ней смешали пепел Гуниллы и Габы. Невеликий вес, а как пригибает… Забыть не дает.

К Глебу подошел Ковальский и неуверенно остановился.

– Прогадал я Базу, – сказал он.

– Перестань, – проговорил Жилин, следя через просвет в конструкциях за сторожем-разведчиком, присосавшимся к макушке дингера. Снизу робот походил на копеечку. – Все равно уже ничего б ты не успел.

– Ладно, – махнул рукой Ковальский, – что сейчас об этом говорить… Надумал, что делать?

Глеб уловил подтекст: «Ты начальник, я – дурак…»

– А что тут думать? – Глеб пожал плечами. – Уйдем в шахты и выроем себе убежище – надежный тыл прежде всего… А потом уже начнем войну. По своим правилам.

– По каким своим? – полюбопытничал пан Ковальский.

– По другим, – усмехнулся Глеб. – Силы шибко уж асимметричные! Считать умеешь, надеюсь? У них тридцать или сорок бронескафандров, а у нас – ни одного! Шесть лучеметов на всех! Вот и думай… Мы как кучка крестьян с дрекольем против тяжелой рыцарской конницы!

– Ну, уж ты скажешь! – Начальнику СИБ не понравилось сравнение. – Видел я их броню – на всех «аргироаспиды», они устарели давно, их списывать пора!..

– Нам от этого не легче, старые они или новые! На каждом БК – по два наручных фузионника, и любой из них с двадцати пяти метров проделает в тебе такую дыру… Рука пролезет! Плюс лазер в сорок пять мегаватт, он легко пробьет стальную плиту в несколько пальцев толщиной…

– Не пугай, – буркнул Ковальский. – А что за другие правила?

– А вот! – Жилин обвел рукой исполинскую колоннаду вокруг.

– Что – вот? – Ковальский не понимал и начинал сердиться.

– Оружие победы, – усмехнулся Жилин. – Здесь вот, потом на климатической станции, на обеих СВЧ-антеннах. У проекта «Марс» колоссальные мощности!

Подошедший Гирин пробасил:

– Если их боты попадут под излучение А-1 или А-2, то им капец придет. Антенны им всю электронику кончат. В момент!

– Ладно! – согласился Ковальский. – Ну а при чем тут завод? Марс хоть и периферийная планета, но читывали мы проект ваш, читывали! Запусти ты хоть все эти ваши АГК – что это даст? Вверх попрет горячий кислород, вся эта промплощадка станет зоной низкого давления. И образуется циклон. И что? Ну, ветер поднимется – да пусть хоть ураган! Вот ты подумаешь!

– А что ты еще можешь предложить? – спокойно спросил Жилин.

Ковальский промолчал, грызя кожицу на губе.

– У нас просто ничего нет больше, – по-прежнему спокойно сказал Жилин, – только то, что в проекте, – киберы, климатизаторы…

– Я никогда не поверю, – проговорил Гирин, криво усмехаясь, – что капитан Жилин не додумался, как из проекта «Марс» сделать операцию…

– Операцию «Еры»! – хихикнул Ковальский.

– Почему «Еры»? – удивился Гирин, не знакомый со старыми комедиями.

– А чтоб никто не догадался! – ухмыльнулся Владек.

– Договоришься у меня… – По губам Жилина пробежала едва заметная улыбка.

Из-за башни, спотыкаясь, выбрался Пимс. Он очень торопился.

– Ну что? – спросил его Жилин.

– Запустили! – энергично сказал Пер сын Олафа сына Бьерна из Гетеборга. – Четвертый базовый пока не трогали, работают три блока!

– Достаточно, – кивнул Глеб.

Ковальский озадаченно вращал головой – то на «викинга» глянет, то на руководителя-исполнителя операции «Еры» глаза переведет.

– Запустили? – повторил он, хмурясь. – Что запустили?

– Завод, – коротко сказал Жилин.

– Пан Ковальский! – разглядел слона Пелле. – Годафтон! Вы тоже с нами?

– А с кем мне еще быть? – пробурчал Владек и хмыкнул, оборачиваясь к Глебу. – Другие правила?

Жилин кивнул.

– А вы что, – сощурился он, – никого разве не видели, пока сюда шли?

– Да нет вроде…

– Повезло вам, значит. Вокруг завода бот барражирует и палит по любой тени. Думаете, чего мы тут битый час торчим? О! – Глеб поднял палец. – Чуете? Заработало!

Грозный гул, непередаваемо низкий и мощный, накатил отовсюду. Словно со всех сторон света одновременно заходили на посадку могучие авиалайнеры, стремясь к той точке, где ты, маленький и слабый, стоишь и ждешь чудовищного крушения. Крупная дрожь сотрясла фунт, засвистел ветер, стал надуваться спецкостюм – давление, и без того ничтожное, упало еще ниже.

– По машинам!

Все пришло в движение. Люди забегали, разбираясь, кто на чем едет, но наконец расселись по транспортным средствам.

Четырьмя песчаными танками «Тестудо» рулили девушки – кибероборудование погрузили в кузова (со скоростью белок по стволам башен спустились сторожа-разведчики). А мужчины «оседлали» краулеры – легкие «пинто», полугусеничный «дзо» и три «аппалузы»-двухместки. Низко и глухо урча, краулеры окружили широкие квадратные танки.

– Марш!

Клокоча моторами, «Тестудо» начали разворачиваться в колонну, догоняя жилинский краулер. Вообще-то Глебу, как капитану каравана, полагалось ехать в кабине танка, но он сел на «аппалузу». Хорошая машинка. Может развернуться на пятачке и дать три копейки сдачи. Капитану, едущему впереди всего каравана, первому достанется попадать в засады и валиться в каверны, прокладывая дорогу среди зыбучих песков… Зато и нет никого перед ним, чтобы пыль поднимать.

Справа и слева, покачиваясь и кренясь, быстро проползали исполинские колонны, дважды краулер нырял в прохладную тень площадок из листового металлопласта, объезжая толстые, похожие на корневища, фидеры, «прораставшие» сквозь круглые отверстия наверху. Потом ровный серый пол кончился, краулер качнуло и стало трясти на камнях и на изъезженных барханах. А огромные колонны, сплетая над головой решетчатые горизонты, по-прежнему тянулись к облакам, споря высотой с телевышками прошлого. Жилин оглянулся – в непроглядной пыли показывались то рама краулера, то прыгающий передок танка, то крепко запудренные шлемы. «И что толку маскироваться? – подумал Жилин недовольно. – Все равно пыль выдаст…»

Он резко взял влево, и краулер, перебегая по синусоиде, понесся узкой просекой в металлокерамическом лесу, меж арок и ферм, под мостиками, многоэтажными сквозными платформами и ярусами.

– Внимание! – сказал Жилин. – Выезжаем! Всем следить за небом!

Караван вынесло на серый солончак. Здесь мел сильный ветер, мел порывами, катая клубы пыли. Такое бывает и на земле, где-нибудь в пустыне, если задувает хамсин, он же самум, – весь мир тогда окунается в изжелта-серую пелену измельченного песка. «Глаз бури», – подумал Жилин. Потому что дальше, за солончаками, вставала исполинская непроглядная туча пыли густого красновато-оранжевого цвета, ревущая, и воющая, и визжащая, и грохочущая.

– Воздух! – стегнул по ушам чей-то голос. – Слева!

Жилин резко повернул голову. Над тучей мотался десантный бот типа «суперкоптер», похожий на электроутюг, только тупоносый и без ручки. Тормозные люверсы «суперкоптера» были открыты, но бледным газовым струям не хватало мочи уравновесить искусственный циклон. Бот перевернуло и бросило на заводские корпуса. Пилоту удалось выровнять машину у самых башен. Аппарат, расплываясь в пыльном облаке тенью причудливых очертаний, взмыл вверх, над заводом, и… угодил в зону турбулентности. Кто-то в наушниках ахнул.

Нечеловеческая сила подхватила семидесятитонную двухэтажную машину, бешено закрутила ее, как монетку, поставленную на ребро и пущенную юлой, завертела в штопоре. По мудреной загогулине машина спикировала в тучу и лопнула – ослепительное лиловое пламя выбросилось из пыльной мятели.

– Готов! – рявкнул Ковальский. – Смотри-ка ты! Сработал твой завод!

– Жми давай, – проворчал Жилин. – Через десять минут он встанет колом.

Оставив заводские корпуса в стороне, караван закружил между громадными стратифицированными холмами, поразительно напоминающими Большой Каньон в Колорадо, только безводный. Холмы состояли из множества пластов, каждый толщиной в десяток метров, и бросали тень на полосатые осадочные отложения у подножий. Вид этих отложений вызывал в уме аналогию с отошедшим морем или высохшим озером – так равнобежно, словно изобаты на карте глубин, осели слои. Черный песок, лежащий опостен с оранжевым, не только оттенял сумежность пород, но и добавлял свое звено в цепочку ассоциаций – древний берег вился георгиевской лентой, цветов «дыма и пламени»…

Пейзажами Жилин любовался краем глаза, удерживая легкий краулер. Буря надрывала перепонки, ветер не дул – сдувал. Даже тяжелые танки вздрагивали от ударов газа, а краулеры разворачивало и трепало, вздергивая то корму, то перед. На голом камне «аппалузу» сносило, как буер по льду. Моторы выли на пределе, гусеницы драли скальный грунт, продвигая краулер рывками, каким-то пьяным зигзагом.

– Фиг нас разглядишь, да? – высказался кто-то бодрым баском.

– Просто у них системы старые, – всезнающе объяснил Виджай Гупта, – на последних моделях «сухих» ставят хомодетекторы – черта с два мы бы от них делись…

– Помолчи, а?! – взмолились в эфире. – И без тебя тошно!

Вход в шахту «Алатырь», ближайшую к заводу, нашли со второго раза. Завод остановился, циклон стихал, но глобальная пылевая буря мела и выла по-старому. Попав в красно-рыжее шуршащее облако, выметенное горно-долинным ветром из Раздвоенного каньона, караван сначала проскочил шахту. Потом добровольцы вернулись по своим следам и отыскали вход. «Алатырь» не забуривали глубоко в недра, и башня лифта над ней не стояла. К пластам дейтериевого льда уводил полукруглый туннель между двумя гнутыми открылками, полированными ветром и пылью.

Песчаные танки пришлось оставить в огромной шлюзовой камере. Дальше поехали на краулерах. Девушки пересели на свободные места, медлительные роботы-матки и маленькие машины-анализаторы забрались на багажники, а прочий кибернародец догонял краулеры кто на двух, кто на шести ногах, кто на гусеничном ходу.

Узкий каменный коридор, освещенный лампами под зарешеченными колпаками, круто уходил вглубь. Краулеры мчались сквозь лабиринт петляющих коридоров. Налево, направо, налево. Поворот. Длинный узкий коридор, лучи фар и нашлемных фонарей выхватывают изрытые стены, остатки развороченных приборов, оборванные провода, металлическую лестницу. Опять налево, опять направо, на развилке прямо. Еще один поворот. Впереди ярко высветились решетчатые столбы подпорок, и краулеры выехали на берег подземного озера.

– Глеб! Давай здесь остановимся! – заныл в наушниках Маринин голосок. – Тут так красиво!

– На пять минуточек! – поддержала ее Рита.

– Ладно…

– Ура-а…

Озеро сильно парило – как теплый бассейн зимой. Циркуляционная система шахты стояла уже третий или четвертый год, и давление воздуха сильно понизилось. На стенах и потолке пещеры росли сталагмиты и сталактиты. В свете фар они сверкали матовыми сосульками, отливая молочно-белым, зелено-голубым, розовым.

Жилин обошел «набережную». Под каблуками хрустел отколотый металлопласт. У решетчатых опор стояли три разборных бункера, в энергопристройке нашлась почти полная цистерна с жидким кислородом, на которой белым по синему было выведено «Кисл.»

– Макс, расставь посты! – приказал Жилин. – Переночуем здесь.

Толпа шумно дала «добро». Люди действительно устали. Отработав смену, они сидели в централи управления, дожидаясь автобуса-транспортера, но так и не дождались. Поднятые по аварийному сигналу, бросились бегом одеваться, негодуя на «эти бесконечные учебные тревоги». Негодование у смены прошло во время воздушного налета. Дежурные потрясенно наблюдали, как вспыхивают и разлетаются купола; как, с громом распадаясь на части, взрываются балки-параллелепипеды, как рассыпаются груды раскаленных обломков и медленно остывают багровые пятна на металлопластовых основаниях, круглые и продолговатые…

Глеб подошел к Ковальскому, сидевшему на подножке краулера, и развернул карту-схему. Сотни километров штреков, штолен, квершлагов тянулись под системой «Большой Сырт», пересекались и расслаивались на горизонты, уходили глубокими шахтами и раскрывались разрезами.

– Мы где здесь?

Ковальский поднял забрало шлема, поскреб щетину и ткнул пальцем в кругляшок на карте.

– Вот, В-7. Шахта «Алатырь».

– Ага… А где нам лучше всего вырыть нору?

– Нору?!

– Ну, убежище, базу…

– А-а… – Ковальский поводил пальцем между шахтой «Кевир» и «Запретной». – Где-нибудь здесь. У Коцита-четвертого. Или Пятого. Хоть напиться можно будет…

– Угу… А отсюда до биостанции… вот по этой… вот так и… сюда? Д-2. Это что за шахта?

– «Дейтериевая». Старая шахта, но хорошая.

– Понятненько… Хочу всех собрать в одном месте, – объяснил Жилин, – и наших, и ваших, и этих, с биостанции, и туристов. Кого успею… Лю!

Шуйбэнь, о чем-то споривший с Быстровым, подошел к мастеру.

– Да, шифу?

– Лю, возьмешь с собой Малышева, Моргана и Шимшони – она сильно просилась… Вот здесь, около Соацеры… да что у них номера одни!

– Это шахта «Ледяная», – сказал Ковальский.

– Ясно. Соберете там всех роботов-диггеров, какие найдутся. Хотя бы двадцать, пусть даже пятнадцать. А я на биостанцию пока съезжу…

– Понял, – кивнул Лю. – Тимка! Позови Яэль!

– Щас!

Жилин встряхнул карту и сложил ее вдвое. Подошла Марина. Она ничего не сказала, просто прижалась к Глебу и положила голову ему на плечо. Глухо стукнулись шлемы. Жилин молча обнял девушку. Что говорить?.. В памяти мелькнула зеленая Янева, скверик, степенно удаляющийся абориген… Это все было, было еще в том месяце, а кажется, что прошла куча времени. Опять все вернулось. Опять он командир, руководитель-исполнитель операции. «Еры»… Дебелая «и»…

Рядом на гусеницу сел Антон – звякнули сочленения.

– А можно мне с вами? – робко попросил он. – На биостанцию?

Жилин подумал:

– Можно.

Антон расцвел, а Марина обрадованно кивнула:

– Вот и хорошо! И мне спокойнее!

– Ложись-ка ты спать, – улыбнулся Жилин. – Нет, давай-ка я сам тебя уложу…

Он отвел Марину в бункер к девушкам, отрегулировал кислородный регенератор, поставил обогреватель на плюс двадцать и громко сказал:

– Всем спать!

Сонный Маринин голос проговорил:

– А мы уже шпим…

Глава 28

– А мы правильно едем? – спросил Антон с беспокойством. – А то долго что-то…

– Правильно, – успокоил его Глеб, – подъезжаем уже…

Они ехали по бесконечному сводчатому коридору. Направо, налево, налево, направо… Проплавляли коридор для киберов – ни отопления в нем не было, ни воздуха, ни даже света.

Но вот туннель пошел вверх, затем свернул, и краулер погасил фары. Сбоку Жилин увидел голубоватый свет, падающий из огромного квадратного люка. Это был шлюз.

– Оставим машину здесь, – сказал Глеб. Он взглянул на Антона – вид у того был бледный. Стажер молча кивнул.

Посреди шлюза была брошена батарея нейтронных аккумуляторов, а у стены, как доспехи инопланетного рыцаря, стоял кибер, разобранный на запчасти – один корпус от него остался, из трепаной, мятой кремний-органики.

– Кислород проверил?

Антон кивнул.

– Включи обогреватель, передавали минус пятьдесят…

С гулом и скрежетом отошла дверь шлюза, заскрипела присохшая герметическая перепонка. Жилин расстегнул кобуру и вышел наружу.

Взошел Фобос, он то выглядывал, то прятался за тучи. За грядой скал, в темном небе, проявился очерк крутых, туманящихся скобок – словно лунные радуги в линию. Это опалесцировали агрокупола. Их было семь, стандартных прозрачных сводов над плантациями– полукилометровыми кругами «окультуренных» песков. По эту сторону от плантаций собрались в кучку здания биостанции – четыре белых параллелепипеда справа, шесть белых куполов слева. И квадратная наблюдательная башня посередине.

Жилин отсчитал три купола. Вон тот, четвертый от края, – колмановский. Стоит на крутом скате, внизу – каменистые холмы с останцами скал на макушках.

– Вроде все тихо… – прошептал Антон. Его рука нервно поглаживала рукоятку парализатора. Жилин промолчал. Сейчас руководитель-исполнитель словно вернулся в прошедшее, ко временам войн и «вооруженных конфликтов».

В окнах колмановского купола не было видно света – спектролитовые иллюминаторы блестели выпуклыми серебряными щитами. Жилин решительно постучался в аварийный люк и отступил в угол между стеной и тамбуром. Показал Антону жестом спецназовца в засаде: «Отойди за тамбур и стой тихо». Стажер понял. В наушниках ничегошеньки не было слышно. Жилин вытянул руку и стукнул пару раз по гладкому спектролиту.

– Кто там? – спросил глухой настороженный голос.

– Колманов?

– Ну?

– Это Жилин. Помните меня?

– Ну.

– Лапти гну! Я не исполнитель номер такой-то, я свой!

– Свои дома сидят…

– Давай открывай!

Слуховое устройство донесло неясный шум – наверное, хозяин выглядывал в иллюминатор. По пчелиному загудел «старорежимный» компрессор, звякнула, открываясь, дверь воздушной камеры. Жилин проверил, легко ли вынимается ПП, и отшлюзовался с Антоном на пару.

Колманов ждал их. Руки его оттягивал лучемет – толстый оребренный ствол шипел хладоагентом. Нолан снял шлем и сунул его под руку. Под левую. Антон поспешно стащил свой.

– Спаслись, значит? – вяло сказал Колманов. Фармбой отключил оружие и уткнул в зажимы на стене. – Видел я, как эти станцию жгли. Раскатали вчистую…

– Все спаслись. Вся смена.

– Ну?! – повеселел Колманов. – За это надо выпить!

– Потом, – суховато сказал Жилин. – У вас тут тихо?

Постыдная неуверенность раздражала Жилина. Добрался Локи до Колманова или нет? Подсадил ему исполнителя или фармбой – наш человек? Можно ли ему доверять? Ох уж эти червячки сомнения!

– Да как тихо… – Колманов неопределенно пожал плечами. – Сказали, что не тронут, если обеспечим «всеобщую лояльность». Капустку-то все любят… Слушай, – взмолился он, – ты точно не исполнитель?

– Точно, – улыбнулся Жилин. – Я не поддаюсь биокодированию.

– Мастера и на совещании том не было, – добавил Антон, – а Йенсен был, ему подсадили, но он свою подсадку сам починил! Инфаркт, правда, заработал…

– Вот бляди… – горестно сказал Колманов и трубно высморкался в огромный платок. – А наш старший биолог ходит под девяносто вторым номером. А что делать? Зубов вон, дорожник наш, науськал на пурпуров геологического робота, тот им краулер почикал. Ну и что? Прилетел «суперкоптер» и всю станцию – в пыль…

Колманов подавленно замолчал. Жилин решил встряхнуть старого фармбоя.

– Отлетался «коптер», – сказал он, – мы его свалили.

– А от Тхакура даже вони не осталось! – подхватил Антон. – Мы его термической бомбой угостили. Кремнезем кипел!

Колманов довольно крякнул и хлопнул себя по коленям. Чмокнула, открываясь, дверь, и в отсек, сбирая у ворота ночнушку, поправляя густые каштановые волосы, заглянула девушка. Возраст двадцать плюс. Переступила комингс босыми ногами и улыбнулась гостям.

– Как тут холодно! – Девушка стянула к горлышку тонкую ткань, стыдливо пряча вырез.

– А ну, – сурово сказал Колманов и грозно нахмурил брови, – марш в постель!

Девушка переступила ногами, нимало не беспокоясь. Оглядев стажера, она захлопала ресницами на главного киберинженера.

– Вы Жилин, да? – спросила полуночница, высматривая в Глебе некое сходство с образом положительного героя и находя его.

– Он самый, – поклонился Жилин. – А вы – Наташа?

Наташа Колманова присела в книксене, оттягивая ночнушку за складку.

– Антон, – поклонился стажер, густо краснея.

Девушка улыбалась, а Глеба в этот момент пробрало тоскливое воспоминание – о Гунилле. Промелькнувшей тени Наташа не заметила.

– Наташка, – просяще сказал Колманов, – ну пол же холодный!

Барышня вздохнула, состроив гримаску великомученицы, и взялась за ручку двери.

– Спокойной ночи, – сказала девушка, удовлетворясь произведенным эффектом, и перешагнула через комингс. Полупрозрачный стереосинтетик плотно обтянул подвижные ягодицы, мелькнула розовая пятка, и дверь закрылась, гася промельк девичьей улыбки.

– Я ее и шлепнуть боюсь, – признался, смущаясь, Колманов. – Мучение мое…

Жилин кивнул с полным пониманием.

– Пошли на кухню, – пригласил хозяин, – а то так и будут ходить…

Кухонный отсек занимал дольку круглого купола – две стенки смыкались под прямым углом, а третья, вогнутая, замыкала скосок. Колманов выглянул в маленький иллюминатор и задернул зачем-то занавеску.

– И много у вас народу? – спросил он без околичностей. – Садитесь, что стоять…

– Мало, – с той же прямотой ответил Жилин и осторожно присел на табурет из тонких блестящих трубок. Антон прислонился к стене.

– А оружие имеется? – спросил Колманов.

– Откуда?

Фармбой закряхтел.

– Черт, что ж делать… – Он потер щеку. – Так бы я тебе хоть сотню ребят привел, а без оружия… М-да…

– Бойцы – ладно, – сказал Жилин, – мне сейчас нужны метеотехники, инженеры-аэрологи и терраформисты. Срочно.

Фармбой оживился.

– О, так я и сам могу метеотехником! – сказал он. – По образованию я оператор систем внутреннего транспорта, но климатизатор соберу и разберу с закрытыми глазами. Я ж из мерзлотников, в Заполярье работал на макропогодниках.

– А климатическую станцию, ту, что на мальпаисе, – сможете запустить?

– Какие проблемы! – фыркнул Колманов. – В два счета!

– Ну, вообще хорошо! – сказал Жилин обрадованно. – А вы, случайно, не знаете… тут где-то туристы бродят, целая группа. Не подскажете, где их надо искать?

– Туристы? – переспросил Колманов. – А они-то тебе зачем?

– Да я всех хочу собрать, кого найду. А у этих тут сафари, устроили большую охоту на рыбозмей…

– А, ну тогда конечно, – Колманов изобразил понимание, – изымем оружие для шохо…

– И вы туда же, – вздохнул Жилин. – Замучили уже…

– А… чего? – не понял Колманов.

– Того! – резко сказал Жилин. – Какие, на фиг, шохо?! Какие хомо?! Что за привычка делить? Мы – люди! Все, без исключения! И те, что на Марсе, и землежители! И «арбайтеры», и неработающие! Все!

– Ага, – криво усмехнулся Колманов, – человек человеку друг, товарищ и брат. Тунеядец мне брат?! – завелся он. – Или туристы твои? Болтаются, как говно в ополонке! На хрен мне нужны такие друзья-товарищи!

– Тогда извини, – по-прежнему резко сказал Жилин, – не по адресу пришел! Я хочу собрать ополчение, и мне насрать, кто за мной пойдет – шохо или хомо, работник или неработающий!

Колманов вскочил, опрокидывая табурет. Сгреб пальцы в кулаки. Антон испуганно взглянул на Жилина – мастер был невозмутим, как будто его это и не касалось.

– А мне не насрать! – прошипел фармбой. – Ладно, там шохо – хомо! Если землежитель нормальный, он тут быстро «омарсианится»! Но «жруны»… Куда их, на хрен, в ополчение?! Да им бы только пожрать побольше да поспать подольше! Бойцы, блин!

– Не могут – научим, – спокойно сказал Жилин, – не хотят – заставим. Неработающих, кстати, больше, чем прочих. Тебе понравится, что они всем скопом запишутся в «Пурпурную гвардию»? Или ты предпочитаешь, чтобы Локи из них исполнителей понаделал?

Колманов засопел. Молча достал из холодильника поллитра, плеснул по сто граммов в три «груши».

– Попробуйте не выпейте только… – проворчал он и поставил на стол миску с вареной «фиолеткой».

Жилин поднял «грушу» и вопросительно глянул на Колманова.

– Ну, за победу! – буркнул фармбой и чокнулся с Глебом и Антоном.

Жилин выдохнул и сделал два глотка. Горло обожгло душистым и горячим, прокатилось по пищеводу, пробрало, растеклось, согрело… Во рту было терпко. Запахло мандариновыми корками. Глеб посмотрел на Антона – того аж передернуло.

– Капустовка, на оболочках спор настаивали… – просипел Колманов скороговоркой и запихал в рот кусок ложномяса. – Закусывай, закусывай…

Жилин зажевал хороший шматик.

– Туристов твоих, – неторопливо сказал Колманов, – я бы поискал за Кордильерами, по разломам. Хафмун-Вэлли, Фоссил-Крик, Ребристая гора, Органная скала – где-то там они все. Ну, давай еще по одной…

– Не, хватит. Пойдем мы.

Колманов будто и не слышал – долил себе, Жилину и Антону.

– Сейчас вместе пойдем, – сказал он с будничной ноткой в голосе, – соберем всех да и двинем… Ну, поехали!

Фармбой лихо опорожнил пластиковую «грушу». Жилин отхлебнул для приличия и отставил. Антон к своей не притронулся.

– Наташка! – Колманов решительным шагом направился к овальной двери в спальный отсек, просунулся в нее и скомандовал: – Поднимайся давай! Переезжаем!

– К Жилину? – сонно пробормотал Наташин голос.

– Да, да!

– Чичас я…

Колманов сделал знак Жилину – подожди, мол, – и вышел в коридор. Через приоткрытую дверь донесся осторожный стук, затем приглушенный голос:

– Я это… Ничего не случилось. Пока. Собирайся, Оскар. Уходим в подполье, хе-хе… Рома спит? Буди его. Только тихо, у нашего исполнителя сон чуткий… Давай.

Звякнула еще одна дверь, но слов было не разобрать.

– Побудь здесь, – сказал Жилин и выскользнул в коридор. Из спального отсека вышла Наташа, умытая и волосы уложены. Подмигнула Антону.

– Можно? – громко прошептали из коридора.

– Просим, просим, – пропела Наташа, впуская двух парней в серых комбинезонах с наклеенными латками на локтях и коленях, и вышла. Парни напомнили Антону деревенских парубков на светском рауте, больших, неуклюжих, не шибко сведущих в этикетах и табльдотах.

– Оскар, – первым протянул руку туповатый с виду, добродушный увалень. Ладонь у него, однако, была – сплошная мозоль.

– Антон.

– Р-роман, – завел знакомство горбоносый, очень смуглый малый. Он слегка картавил и оттого, наверное, пережимал с согласными.

– Антон.

Оскар заоглядывался, шумно ворочаясь негабаритным организмом, подхватил контейнер с надписью «Для образцов» и спросил с натугой:

– Куда нести?

– В гараж, – показал рукой Рома.

По коридору, ступая на цыпочках, прошла высокая блондинка в ярко-оранжевом спецкостюме и девушка лет пятнадцати – хрупкая шатеночка в новеньком блестящем комбезе. Блондинка звала ее Ингой. Вместе они тащили длинный пластмассовый ящик.

Стажеру было очень стыдно, но биология перевешивала в нем социологию. Стажера неудержимо клонило в сон. Тепло и тишина, мягкое кресло и порция «капустовки» – все сложилось. Упали веки, и Антон – брык! – вошел в фазу быстрого сна. Ему снились какие-то гигантские роботы, с энергобашню величиной. Они изображали из себя перерабатывающие комбинаты и одновременно гнались за поездом. Антон ехал в самом хвосте состава, в последнем вагоне. Вышел зачем-то на заднюю площадку, протянул руки, ухватился за проплывавший светофор… Его плавно снесло с поезда, покрутило вокруг столба… Поезд уходил, заворачивая за холм, а роботы все ближе и ближе… Гремят, стучат, качаются… Один синий, другой еще какой-то…

– Руки на затылок! – проревел синий колосс. – Лицом к стене!

Стажера медленно выносило из сна. Наплывали стены отсека, неясные формы очерчивались узнаваемым инвентарем гермокупола. Антон вскочил, шатаясь со сна и понимая, что происходит несчастье. Неловкими руками напялив шлем, он нашарил на поясе пистолет-парализатор. Красно-лиловая вспышка осветила коридор, пронзительное шипение ударило по нервам, как резкий ночной звонок, неожиданный и пугающий.

– Стоять!

– Беги, Инга, беги!

– Буду стрелять!

– Сволочь!

Вой плазмы, грохот падения, крик боли и страха. На пороге гермокупола выросла громадная фигура, закованная в тяжелую броню. Пурпур-исполнитель (а кто бы еще это мог быть?) сильно пригнулся, переступая комингс, и Антон, не думая, руководствуясь неким древним рефлексом, дважды выстрелил по черному лоснящемуся шлему БК. Пурпур как стоял, так и упал, звонко стукнувшись о пол головным сегментом. Постоял в исходном положении перед кувырком и завалился набок.

– Отходим! – послышался в наушниках голос Жилина. – Георгий, к агрокуполу! Наташа, Инга, Зина! Быстро, быстро! Антон!

– Я! – крикнул стажер.

В коридоре скрестились голубые лучи ПП, зеленые и красные – дезинтеграторов. Горячие выхлопы парализаторов глушились раскатистым воем лучеметов.

Антон вырвал из рук иммобилизованного пурпура плазменный излучатель «Мьелнир», поставил на боевой взвод… и тут его словно окунули в черную замерзающую воду. Отрезало все звуки, тело сковало, будто льдом. Закольцованная, кружилась последняя мысль: «Аварийный люк… в спину стрельнули… аварийный люк… в спину… аварийный…» Крутнулась думка краешком гаснущего сознания и смерзлась.

Первое, что почувствовал Антон, очнувшись, была тряска. Потом лопатки его ощутили нечто большое, мягкое и выпуклое. Фиолетовая капуста. Глаза устремились вверх, к багровым тучам, несущимся в высоте наискосок. Стажер судорожно вдавил ладони в дрожащий склон – ему показалось, что он скатывается с горы. Но пальцы ощупывали упругий рубчатый пол. То плавно, то резко качались высокие борта. Он сидел в песчаном танке. Полкузова было загружено фиолеткой, а чтобы кочаны не катались «тудым-сюдым», под них подбили колодки. У борта, уныло качая шлемом, сидел Оскар. Его пыльный сапог почти касался черного бронескафандра, согнутого буквой «Г». Исполнитель вытянул ноги в толстенной, четко сегментированной броне, а спиной прижался к кабине. Он не шевелился. Лучемет, лежавший у него на коленях, был наставлен на Оскара. Спросить, не спросить? А, хуже не будет!

– Оскар! – тихо позвал Антон. Фигура в спецкостюме вздрогнула, повернулся пыльный шлем.

– Где все?

– Ушли! Успели…

– Не разговаривать! – залязгал исполнитель. Дуло лучемета дернулось, поглядело на Антона, на Оскара и со стуком вернулось на место. А стажер повеселел. В теле жила слабость и дрожь после стан-излучения, но дух окреп. «Наши ушли!»

Танк покатился с горы, глухой шум песка, бьющего в днище, сменился тарабанящим градом камешков. За гермокабиной поднялись прыгающие агрокупола, окрашенные рассветом во все оттенки красного. Ломаная линия Изиды четко делила небо и грунт, и лишь в одном месте скалы светились размытой алой полоской – вставало Солнце. Почему-то здесь, на Марсе, язык не поворачивался назвать светило с маленькой буквы. Звезда все-таки…