Текст книги "Горький пепел победы"

– Фалинор и Имменор некогда были заложены эльфами, в расцвете нашего могущества, – нехотя ответила Тэлль. – Тогда климат еще не изменился, и здесь всюду простирались леса и священные рощи.

Рука ее в такой величественной тоске указала вокруг, что Валлентайн сразу догадался.

– Судя по всему, некоторые остроухие еще питают надежду вернуться хозяевами?

– Ну в общем, да. – Эльфийка не стала отпираться и лишь дерзко задрала носик.

Валлентайн весьма мудро предположил, что если женщина захочет что-то сказать, то все равно скажет. А потому не стал приставать с расспросами. Лишь тронул поводья своего гнедого, посылая его вниз к мосту. Пристроившись за телегой торговцев фруктами – так сладко и ароматно оттуда потягивало, – они без особых помех добрались и до ворот.

Здесь, во внутренних районах королевства, быстро забыли прошедшую войну – слишком уж редко такие события докатываются сюда. Стражники если и почесались в их сторону, то не иначе как гоняя под доспехами вшей. Сержант равнодушно принял положенную за въезд плату и тут же переключился на следующих. А волшебник и эльфийка направили своих коней в раскаленное горнило мешанины зданий и улиц.

– Фу, – непритворно поморщилась Тэлль. – Отчего, чем больше город хомо, тем большее отвращение он у меня вызывает?

– Просто не любишь ты нас, – усмехнулся Валлентайн, с высоты седла высматривая нужный указатель.

Эльфийка еще немного позлобствовала: мол, хомо не добротный лук и не родник с чистой водой, чтобы их любить, но довольно быстро угомонилась. Тем более что волшебник углядел-таки среди прибитых к столбу у ворот стрелок, указующих путь к постоялым дворам, складам и конторам купцов и даже в квартал увеселительных заведений, то, что ему было нужно. Нацепив болтающееся около него заклинание на голову своего гнедого, волшебник мог быть уверен, что теперь коняшка сам разыщет путь.

– А зачем нам целитель? – недоумевала Тэлль, когда после недолгих петляний кони все-таки привели своих седоков к добротному двухэтажному особнячку. – Моя дырка в ноге почти зажила – та ведьма хотя и работает грубо, но весьма действенно.

Не удостоив эльфийку сколько-нибудь вразумительного ответа, волшебник набросил уздечки на отполированный почти до блеска гранитный столбик и направился к крыльцу. Внутри оказалось, к вящему удовольствию, сумрачно и даже прохладно. Но очередь тут имелась, и, хотя в таком большом городе целитель был не один, довольно приличная.

Проигнорировав ее самым великосветским образом, Валлентайн бесцеремонно пошел к двери, откуда до его восприятия доносились сполохи волшбы. А на все возмущенные вопли почтенных и не очень горожан он просто плюнул посреди мраморного пола, отчего там на мгновение взвился огненный куст. Затем волшебник внушительно показал трепещущим обывателям кулак и продолжил свой путь.

Целитель как раз закончил пользовать обварившегося крутым кипятком повара с кухни герцога как-его-там, но коллегу по мастерству встретил отнюдь не с распростертыми объятиями. Хотя положенные приветствия все же пробормотал – правила и традиции придуманы не нами, не нам их и нарушать.

– Я вас надолго не задержу, мэтр. – Валлентайн предъявил свою варварски изгрызенную комарами физиономию и шею. – Чешется и зудит так, что ой-ой…

Выяснив, какой дорогой ехал пострадавший, чопорный целитель пришел в изрядно веселое расположение духа.

– Ну вы, словно дети малые. – Он уже мягко выпустил из кончиков пальцев свою силу, приводя внешность коллеги в должное, по его мнению, соответствие с правилами приличий. – Там же самые лютые места. Когда-то болота были, но воду маги отвели. Потом один барон там деревню поставил… не помню, как назвали, но люди ее быстро переименовали в Комаревку, а потом и вовсе сбежали оттуда.

Он откинул голову, полюбовался своей работой и кивнул.

– Ну вот, совсем другое дело. На будущее, лорд, комариные укусы не стоит так чесать. Кстати, чуть ниже по улице есть лавка колдуна – если сами не можете этих кровососов магией отгонять, купите у него пару-тройку свитков.

Пока Валлентайн любовался в большое настенное зеркало своей ставшей словно новенькая физиономией, хозяин кабинета бегло осмотрел бедро эльфийки. Хмыкнул насчет некоторых ведьм, редкостных сучек, но все-таки знающих свое дело. Поправил что-то там своей магией, отчего у черного мага почти нестерпимо засвербело пониже спины.

– Эй, полегче, мэтр, наши силы практически несовместимы. Да, кстати, не подскажете, как бы эту тощую жердь быстрее привести в божеский вид?

Целитель выслушал перечисление уже принятых мер, одобрительно кивнул, а затем достал с полки пузырек и сунул в ладонь проворно и с облегчением юркнувшей обратно в штаны Тэлль.

– Чайную ложку перед едой. Я этим снадобьем раненых на ноги подымаю, чтоб быстрее силы восстанавливали, – пояснил он в ответ на недоуменные взгляды.

Хотя расценки у старикана оказались не то чтобы просто высокими, а, по мнению Валлентайна, и вовсе грабительскими, с пригоршней золота он все же расстался легко. Уж принцип, когда с богатых клиентов целители дерут втридорога, чтобы хоть как-то иметь возможность применять весьма дорогостоящие ингредиенты к малоимущим, он знал неплохо и считал справедливым. Ведь далеко не все можно исцелить только Силой, дамы и господа…

Но совет старикана показался обоим авантюристам хорошим. Потому они ухватили своих коней за поводья и по чуть покатой, залитой полуденным солнцем улице направились в указанном направлении.

Такую лавку можно найти в любом городе и даже в больших селах на перекрестках дорог. Потому волшебник запросто раскрыл дверь и вошел внутрь безо всяких колебаний и сомнений.

Статный старик с кустистыми бровями, весь такой из себя импозантный в длинном черном балахоне до пят, расшитом звездами, кусочками зеркалец и прочей мишурой, сначала хмуро взглянул на покупателей, а потом все же признал в лорде недюжинной силы волшебника, да еще и носителя столь недоброй и многим ненавистной темной Силы. Согласитесь, на фоне Валлентайна мрачная эльфийская головорезка с кинжалом и без кандалов – это сущая мелочь.

– Что вашей милости будет угодно?

Вдумчиво подняв глаза к подпирающим потолок балкам, волшебник назвал, что ему будет угодно подходящий для некромансера свиток-заклинание от комаров, заготовку для магического посоха, да и вообще что-нибудь из товаров «не для всех». Старикашка в ответ поглядел этак задумчиво, пожевал губами в раздирающих мысли сомнениях и наконец как-то неопределенно дернул плечом.

– Да не жмись ты, дедуля. И ты и я знаем, что есть у тебя запасники, да и дверь черного хода ночью частенько открывается для своих, – благодушно отозвался Валлентайн, словно курица в соре, роясь в знакомом по подобным местам ассортименте на прилавках – а вдруг да попадется что-то действительно стоящее?

На физиономию почтенного колдуна в это время стоило посмотреть. С одной стороны, очень неплохо, чтобы сильный волшебник глянул на особые, не для широкой продажи товары. А с другой – кто его знает, птица-то залетная.

– Да не связан их милость с Тайной палатой. – Любопытно озирающаяся эльфийка наконец разрешила раздирающие старикана сомнения. Уж каждый знает, что эльфы не только запросто чуют любую ложь, но и сами не врут.

– Что ж, пойдемте тогда в заднюю комнату, – проскрипел колдун.

Кликнув помощника, чтоб тот пока постоял за прилавком, дедуган не мешкая пошкандыбал в полутемный проход. Тут отчетливо пахло мышами, трухлявым деревом и пылью. И Валлентайн с неудовольствием прикинул, что не хотел бы он так закончить свой век – приторговывая по мелочам волшебным барахлом в лавке старьевщика. Однако же подобная участь вряд ли ему грозит – вроде хоть и бастарду, но дворянского рода отпрыску подобное занятие как-то несолидно. Да и не слыхал никто, чтоб черные маги до старости доживали. Один злыдень, помнится из истории, восемьсот лет воду мутил, но таки и ему помогли найти тропочку на ту сторону бытия…

Валлентайн в конце концов заполучил в свои руки заветный свиток от комаров. Сам он такого заклинания не знал, ибо не совсем та специальность. Конечно, были и у него свои секреты. Как же без того… но не будем раскрывать их до поры.

– Ах, вот как оно, – хмыкнул он, внимательно и цепко прочитав написанные ровным почерком строки. – Заковыристо, но попробуем осилить.

И медленно, старательно принялся переводить заклинание на свой лад. Первый, второй разы не принесли успеха, однако на третий свиток вдруг полыхнул неяркой вспышкой света и рассыпался в невесомую пыль. Переиначенное заклинание готово было к работе и теперь надежно улеглось в памяти волшебника.

– Ох, дедуля, спасибо. – Волшебник улыбнулся, утирая с лица честный трудовой пот. – Если там немного поменять кой-чего, то… людей, конечно, не получится. А вот эльфов, к примеру, можно пачками валить.

Колдун так явственно поменялся в лице, что Валлентайн даже немного позабавился в глубине души. Кто б мог подумать, что в захолустной лавке он найдет подсказку к одному из немногих доступных ему Великих Заклинаний.

– Эльвенбейн? – с обреченным видом все же поинтересовался осунувшийся и даже ставший вдруг как-то меньше ростом старик. В своем вызывающем у клиентов должный пиетет роскошном одеянии он теперь казался… да нет – выглядел тем, кем и являлся на самом деле. Жалким старым человеком.

Тэлль обомлела. До сих пор считалось, что никто из нескольких известных в этом мире черных магов не способен на это заклинание. Эльвенбейн, великое проклятие Теней. Страшное и непонятное, но хорошо запомнившееся из истории заклятье, которое для любой расы, кроме эльфов, было практически безвредно – так, вроде легкого насморка на четверть часа. Но племя остроухих оно косило – куда там черному мору или багряной лихоманке. Однако самое ужасное, что против этого никаких, даже слабых мер противодействия не существовало. Зеленые острова так и оказались очищены, когда зажатый наступающими войсками в угол Фейенир однажды шарахнул им… хорошо, что острова, а не материк. Само закончилось, ввиду полного исчезновения там эльфов, и в метрополию не перекинулось.

– Я настолько доволен, старик, что в благодарность даже не стану лишать тебя жизни, – мурлыкнул Валлентайн, как дорвавшийся до кринки сметаны котяра.

Теперь самое бережное отношение со стороны расы эльфов было ему гарантировано – пылинки сдувать будут. Ибо как бы ни старались извести его, но сбросить в окружающее пространство загодя заготовленное Великое Заклинание, произнеся всего лишь несколько слов, он перед гибелью успел бы всегда. Черного мага, знаете ли, так просто не убить.

Мгновения утекали за мгновениями, и только сейчас колдун с шумом перевел дух.

– Надо же, я уж подумал, что ваша милость укоротит мне век, чтоб сохранить тайну, – признался он. – Заодно и этой головорезке.

Повозившись, старикан добыл из скрипучего шкафчика оплетенную бутыль и с немалой сноровкой откупорил ее. Лорд с эльфийкой не стали ломаться и причастились тоже. Если Тэлль все еще тряслась от безотчетного ужаса, то колдун после выпитого откровенно приободрился.

– Стало быть, просто так ваша милость шарахать не намерены…– рассуждал он. – Прибережете в качестве последнего, так сказать, средства?

Он залихватски осушил еще одну простецкую оловянную чарку и махнул на все рукой.

– А-а, ладно. Все равно от таких случайностей не убережешься. Знал, на что иду, когда открывал лавку, – и принялся выкладывать на стол припрятанный от чиновников из ратуши товар.

Добрая половина вещей и вещиц откровенно мерцала заметной только магу аурой отчуждения. Это значило, что предмет, хоть и волшебный, но что он такое, никому не известно. И лишь сильный волшебник, к коим Валлентайн с некоторых пор без ложной скромности причислял и себя, мог произнести над ним заклинание Истины. Или Прозрения – у разных магов оно и называлось, и звучало по-разному, да и применялось совсем различными способами.

А стало быть, придется тут попотеть…

Тэлль носилась туда-сюда, разнося идентифицированные диковины и раскладывая их после указаний Валлентайна на три кучки. Первая – это откровенно малополезное барахло, которое не жаль выложить на прилавок на всеобщее, так сказать, обозрение и покупку. Вторая, куда меньшая, – стоящие вещицы, которые стоило бы приберечь для себя или хороших знакомых. И в самую маленькую, третью, отправлялись редкие находки, над которыми еще следовало подумать.

Иногда волшебник и почтительно внимающий колдун коротко совещались или даже спорили, и тогда после короткого диспута, в котором эльфийка понимала едва ли отдельные слова, вещица меняла первоначальное направление и относилась к другой, медленно растущей груде вещей.

– А вот с этим, деда, лучше бы не связываться, – проворчал усталый, но довольный Валлентайн, вертя в пальцах пузырек со светло-серым и с виду безобидным порошком.

Чего греха таить, хоть он и снял уже давно свой сюртук: ведь работенка отнюдь не из серии «не бей лежачего», – любил он такое дело – повозиться со всякими диковинами.

– Так мне сказали, что это что-то вроде для проверки на яды. – Старик под шумок хряпнул уже пятую чарку и теперь разрумянился и расхрабрился вовсю.

– Совсем наоборот. – Волшебник строго взглянул на своего куда менее наделенного Силой коллегу. – Если питье или еду напичкать ядом, а потом сверху посыпать этой дрянью, то в течение четверти часа ни заклинанием, ни соответствующей вещицей, которая яды обнаруживать просто обязана, распознать нипочем не удастся.

Видя, что колдун с откровенной озадаченностью чешет в затылке, Валлентайн пожал плечами:

– Слыхал я про этакие зелья. Кому надо, потравится, а злоумышленнику за четверть часа далеконько удрать можно… Однако послушай хорошего совета, дед: хоть у тебя это и купят, и отменную цену дадут, но лучше бы тебе грех на душу не брать и с такими делами не связываться.

– Все верно, – вздохнул дедок. – Жизня, она дороже. Не те, так другие живота лишат.

И пузырек с оказавшимся столь мерзким порошком отправился в печь. То ли колдуну в таком возрасте холодно даже летом было, то ли дедок втихомолку от городских властей да акцизных чиновников и сам тайно варганил всякие-разные зелья, но печка в соседней комнате топилась, и эльфийка даже уловила витающие там слабые запахи чего-то приторно-едкого.

– А против некромансеров тут что-нибудь отыщется? – с неуемным эльфийским любопытством поинтересовалась Тэлль, когда с определением и сортировкой содержимого здоровенного сундука было покончено.

Пальцы и нос у нее легонько зудели. Да и то сказать, от магии в комнате колдуна нынче было просто не продохнуть, но мужчины выглядели откровенно довольными. Колдун понятно отчего, а вот черный маг, похоже, был любителем всяких таких хитрых дел. Тэлль прислушалась к своим ощущениям и согласилась, что в магии все-таки что-то интересное есть.

Колдун строго взглянул на нее из-под взлохмаченных бровей, а затем хмыкнул.

– Нет, такого товара у меня нет. Патент и лицензию я выправил, но не на такое же…– И, хотя Тэлль живо навострила свои замечательные ушки, поганый дедок распространяться дальше не стал.

– Не говори, пусть сама догадается, – посоветовал ему отдыхающий на колченогом стуле Валлентайн.

Эльфийка показала волшебнику язычок, демонстративно надула губки и отвернулась, задрав носик. Но сама тут же задумалась: а зачем она это сделала?

Валлентайн поковырялся в груде мерцающих разными аурами вещиц не-для-всех. После некоторых изысков он выбрал изящное витое колечко старинной и по виду как бы не эльфийской работы. Прикинул – кажется, самое то.

– Тэлль, а ну-ка примерь.

Эльфийка горячо возразила, что она себе лучше руки оттяпает, чем примет от некроманта какой бы то ни было подарок. Однако ответ волшебника, хотя она никому и ни за что в том не призналась бы, ее все же несколько уязвил:

– Да кто ж сказал, что это тебе? Успокойся, остроухая, – мало ли других девчонок с изящными пальчиками?

Кольцо подошло просто идеально, да и смотрелось изумительно.

– А что оно такое? – поинтересовалась эльфийка, не без некоторого внутреннего сожаления расставаясь с красивой безделицей.

– Носящая такое украшение девица будет удачлива в делах, особенно в любовных, – чуть сухо ответил заскучавший колдун. Он обнаружил, что бутыль с вином уже показывает дно. – Только его зарядить надо – оно ж старинное, чуть ли не эпохи династии ваших королей Кленового Листа.

Впоследствии Тэлль не раз проклинала себя за это. Правда, и хвалила не меньше – потому что ее рука, словно сама собой, дернулась и ухватила кольцо, которое Валлентайн озабоченно подбрасывал в ладони.

Щеки ее легонько раскраснелись, ноздри затрепетали в гневе, и обернувшийся волшебник невольно залюбовался напружинившейся в ожидании удара эльфийской диверсанткой. Ростом она, кстати, уступала ему едва ли на пару дюймов, сложена классически – и если бы не вопиющая худоба, смотрелась бы, кстати, просто велико…

«Тьфу ты! – одернул себя волшебник с некоторой досадой. – Падший бы побрал эту наследственность! У-уй, позорище! Что бы сказала маменька?»

Тут ему пришло на ум, что маменька, вполне возможно, просто улыбнулась бы. А потом сказала бы взять одно одеяло на двоих и убираться на сеновал. Потому Валлентайн отбросил все эти мысли из головы и строго посмотрел в зеленые глаза эльфийки своим почти таким же взглядом.

– Обоснуй, если это не подарок, – с нажимом произнес он.

Стоит признать, что всякое повидавший колдун в легком изумлении спрятал взор и принялся аккуратно, стараясь не потревожить осадок, цедить остатки вина в свою чарку. И спасибо всем богам, что скользнувшую по стариковским губам легкую улыбку никто не заметил, а мнением его поинтересоваться даже и не подумали.

* * *

– Какая же дрянь эта микстура! – Тихое восклицание Тэлль вовсе не нарушило легкого шума и гомона трактира, зато вызвало легкую улыбку на губах сидящего напротив волшебника.

К своему негодованию, эльфийка вдруг обнаружила, что не только съела две тарелки супа – надо признать, весьма недурственного, – но и с завидной лихостью ополовинила остальное содержимое заставленного яствами стола. Коварное зелье целителя не просто вызвало еще тот аппетит. Судя по привкусу кое-каких травок, несварение желудка от обжорства тоже не грозило. Похлопав по тому месту, где у каждой уважающей себя эльфийки не должно быть животика, Тэлль вдруг признала себя эдак месяце на пятом и тихо ужаснулась.

– Чтоб ему провалиться, этому хомо! – в сердцах пробормотала она и решительно отодвинулась от стола.

Впрочем, для пары яблок и чуточки сока место нашлось – благо вреда от них никакого. Однако, блаженствуя над фруктами и бокалом напитка, эльфийка случайно заметила, что рука ее то и дело ныряет в вазочку с этими замечательными пирожками с вишнями. Проворчав кое-что совсем уж нелестное для всего рода хомо в целом и профессии целителей в частности, Тэлль вылезла из-за стола и на всякий случай даже отошла от соблазнов подальше.

– А не будешь сразу две ложечки употреблять, – назидательно произнес Валлентайн, который только-только приступил к десерту.

Стоит признать, что к зелью старикашки-целителя он отнесся скорее недоверчиво. Однако микстура себя вполне оправдала. И Тэлль, которая проглотила перед обедом сразу двойную порцию – дескать, чтоб быстрее отмучиться, – обедала с такой жадностью, словно провела год в пустыне, где ничего съестнее булыжников и песка по определению не имеется.

Эльфийка на миг сделала зверскую рожицу, а сама втихомолку полюбовалась на мерцающее на пальчике кольцо. Залитое свежей магией под самую завязку, оно умиротворенно мерцало. И судя по всему, вовсе не возражало, чтобы хозяйка предавалась греху чревоугодия… Тэлль проводила жадным взглядом ложечку пудинга, которую некромансер спокойно отправил себе в рот, и только усилием воли заставила себя отвернуться. Это ж надо такое – расскажи кому, насмешек потом не оберешься…

Сил забраться после такого обеда в седло эльфийская диверсантка в себе откровенно не обнаружила. Но волшебник сжалился над ней и сообщил, что они еще немного прогуляются – надо кое-что купить. Хотя от жары и сытости Тэлль сильно тянуло в сон, она все же изобразила дежурную улыбку и потащилась за чернокнижником. Ну припасы в дорогу, особенно съестные, – дело нужное. Это даже учитывая то обстоятельство, что одна только мысль о еде приводила эльфийку в состояние, близкое к тихой панике. Весьма тупо она таращилась, глядя, как ее хозяин заполнил дорожные сумы всем необходимым, а потом нашел полутемную лавку каких-то подозрительных стеклодувов. И вполголоса уже договаривался с ними насчет тончайшего шара размером с кулак.

– Стеночки потоньше, в общем. А в одном месте дырочку оставьте и капельку стекла рядом. Я заклинание внутрь залью, а потом быстренько и заплавлю – на такую мелочь моей сноровки хватит.

С недоумением эльфийка смотрела, как Валлентайн осторожно уложил готовый разлететься от малейшего давления мыльный пузырь в обклеенную изнутри ватой коробочку, а затем и расплатился с мастерами.

На улице оказалось все так же жарко и даже скучно. Население попряталось от дневного зноя, а редкие прохожие держались теневой стороны улицы, хотя солнышко потихоньку уже подумывало и о вечере.

– По коням! – Эта команда, а еще пинок под зад живо пробудили Тэлль от дремоты.

– Синяк себе набьешь, – все же не удержалась она от язвительности и кое-как забралась в горячее от солнца седло.

И, лишь подъезжая к воротам, эльфийка обернулась назад и мимолетно посожалела, что один из красивейших городов королевства хомо она так, по сути дела, и не увидела.

К чести волшебника, стоит заметить, что за ужином – а, забегая вперед, добавлю, что и за завтраком тоже – он не дал Тэлль так уж сильно объедаться. Причем ему даже пришлось проявить в этом деле известную твердость.

– Сама не знаю, отчего я тебе уши не отрезала по злобе. – Эльфийка с сожалением проводила взглядом исчезнувшие в дорожной суме изумительного копчения ветчину, пирог с зайчатиной и прочее, что так любо сердцу и языку изрядно проголодавшегося путника.

Еще в дороге она обнаружила, что по запарке надела «взятое на время поносить» кольцо на тот палец, на который самки хомо обычно напяливают свои дурацкие, предписанные их идиотскими обычаями, обручальные кольца. Однако зловредный ободок витого металла сниматься отказался наотрез. И теперь Тэлль мимолетно теребила на руке непривычное украшение и терзалась – как же волшебник воспринимает ее столь откровенный намек. Но, в конце концов, разобидевшись на себя, что ее так занимает мнение какого-то подозрительного чернокнижника (а заодно и на весь белый свет), эльфийка от злости так выдраила оставшуюся после ужина посуду, что та сияла ничуть не хуже только что севшего солнца.

– От заката до рассвета мир? – на всякий случай уточнила она, когда волшебник обнаружил чуть в стороне от дороги стог свежескошенной травы и с легким сердцем устроил в нем вполне уютную пещерку.

Валлентайн посмотрел на нее, и эльфийка при всем желании не смогла бы сказать – плясали в его зеленых глазах смешинки, или же это отблески угасающего костра вызвали к неистовому танцу махоньких огненных демонят.

– Возможно, что и нет, – легонько и сыто улыбнулся он. – Представь себе: на удивление, перспектива пообщаться с тобой сейчас вызывает у меня не отвращение, а всего лишь легкий приступ тошноты.

– До Имменора, кстати, осталось совсем рукой подать, – вдумчиво рассудила эльфийка. – Если не устраиваться на ночлег, к полуночи можно быть там… и дашь подзаработать всем тамошним шлюхам.

Валлентайн нехотя признал, что мысль весьма и весьма недурна. Однако она противоречит его планам, а потому безжалостно должна быть отброшена в сторону.

– Но, если ночью пристанешь, отбиваться сильно не буду, – выдал он ответную колкость.

Одного взгляда волшебника на угли костра оказалось довольно, чтобы рдеющие багровые огоньки угасли разом и напрочь. И благословенная ночь оказалась тут как тут – великолепная хозяйка и повелительница всего. Сразу стала заметной с любопытством озирающая окрестности луна, а там уж и россыпь болтливо перемигивающихся меж собою звезд. Сиротливо оставшаяся у потухшего кострища Тэлль мимолетно почесала носик и все же признала, что, если пересилить себя и, стиснув зубы, подстелиться под этого некромансера, – все равно просто так задачка не решается. А потому отложила все эти мудрствования до утра и полезла в лежбище.

– Полегче, на руку наступила, кобыла эльфячья, – проворчал полусонный чернокнижник, однако легкая на ногу диверсантка уже исправила свою оплошность.

Подрагивая от восхитительной смеси страха и холода, Тэлль скользнула на свое мало-помалу становящееся привычным место – головой на его плече, а плечи, талия или что там придется находится под защитой сильной и теплой руки.

– Ладно, не ворчи, твоя темность, все равно ведь не обижаешься, мерзавец. А кстати, почему?

Бывают вопросы, на которые просто не существует ответов. Отчего нравится вот эта чашка, а не вон та? А просто нравится, и все тут. И, как ни задумывайся, ничего лучшего, нежели набившее оскомину «на вкус и цвет гоблина нет», в голову что-то не лезет. Потому Валлентайн лишь легонько поворочался, устраиваясь поудобнее, зарылся носом в тревожно и как-то даже будоражаще пахнущие волосы эльфийки и наконец позволил себе соскользнуть в сон…

* * *

Утро выдалось сырое и хмурое. Вот только что еще одни лишь белесые тени блуждали в сумраке, но где-то за лесом уже во всю силу своего света солнце принялось оповещать округу о своем появлении, и седые космы тумана сразу высветились над лугом. В стоге сена что-то зашевелилось, заворочалось, и в утреннюю холодрыгу высунулось смурное спросонья лицо волшебника.

Валлентайн покосился на ничуть не озабоченную его исчезновением эльфийку и даже накрыл ее плащом. Снаружи оказалось мерзко в точности так, как и представлялось взгляду, однако волшебник все же признал, что его планам это не только не повредит, но даже и поспособствует. Потому, не мешкая, отправил в полное седого пепла и выглядывающих из него кокетливо-черных угольев кострище припасенную с вечера охапку хвороста и властно воздел над нею ладонь.

Слова заклинания слетели мягко и привычно. После нескольких капризных потрескиваний и стреляний искрами пламя охватило хворост и принялось жадно грызть сухие ветки. Однако даже этой малой толики магии оказалось достаточно, чтобы проснулась чуткая к таким делам Тэлль. Эльфийка оказалась злей ославленной в сотнях анекдотов тещи – ее мордаха так и перекосилась от отвращения.

– Ну ты додумался, придурок, – укрыть меня своим черным плащом! Как я не издохла, ума не приложу!

Однако волшебник, пристраивающий над огнем котелок, даже и ухом не повел. Уж улавливать, когда женщина ворчит и проклинает все подряд всерьез, а когда всего лишь напрашивается на что-нибудь приятное, он научился весьма давно. Одна только маменька, при всей своей сдержанности, ангельским характером вовсе не отличалась. Равно как и ее заглядывающие иногда на огонек товарки – поменяться чем, узнать новости или подсобить по мелочи. Ведьмы зубоскалили так, что у непривычного к таким речам и поступкам голова и вовсе кругом пошла бы…

– Чтоб у тебя от магии всю жизнь в голове так же трещало! – в общем-то беззлобно ругнулась эльфийка.

Она сонно щурилась на округу, пока выбирала соломинки из своих коротко стриженных по военной необходимости волос. И, судя по всему, настроена была разоряться так до скончания веков. Однако волшебник нашел именно те слова, которые заставили ее живенько заткнуться и погрузиться в раздумья.

– Представь себе, Тэлль: я всего седмицу не был со шлюхой и сегодня утром поймал себя на мысли, что с приязнью думаю об эльфийке. Ужас какой-то, ведь мысль об одной остроухой пересилила даже легкую тошноту!

Если собеседница и хотела что-то съязвить в ответ, то все равно быстро захлопнула ротик. Ведь она и сама призналась себе, что истекающая от чернокнижника горячая и пряная магия, в общем-то, не такая уж и мерзкая. Если притерпеться немного и распробовать, то от такого даже можно получать удовольствие. Тэлль вспомнила, как жадно и бесстыже она под утро приникла к волшебнику и даже обняла его всеми лапками, прямо-таки упиваясь этим восхитительным и пьянящим потоком темной и могучей силы, и не нашлась, какой бы колкостью ответить.

– Да, мир положительно сошел с ума, – нехотя признала она и потопала умываться. Чего греха таить – любила она это дело, утром и вечером смыть все свежей проточной водой, а потом ощущать себя чистой.

Правда, смущало то обстоятельство, что, оказывается, и у чернокнижника была такая же привычка. Правда, делал он это как-то чудно, явно исполняя какой-то заученный ритуал, и при взгляде на его тело Тэлль продирало ощущение не столько от легкой сопутствующей этому делу магии, но и что-то еще. Однако признаваться в таком нельзя даже самой себе!

– Вовсе нет, это мы с тобою потихоньку меняемся, хоть и не даем себе труда в том признаться. – Волшебник засыпал в котелок хорошую щепоть веточек-листиков, из которых после некоторого заклинания получался такой замечательный травяной отвар, что Тэлль готова была его пить ведрами.

Котелок едва не выпал из руки эльфийки.

– Только не говори мне, что у нас все катится к постельным делам. Некоторые наши пробовали любиться с животными и даже с хомо. Но с чернокнижником? – Эльфийка брезгливо передернулась, а затем, желая отвлечься, принюхалась к аппетитно парящему темному напитку.

– Ой, не порть аппетит. – Валлентайн отмахнулся от нее, хотя и скользнула, скользнула у него мыслишка, что еще пару дней, и он уже будет согласен на все. Унаследованный от родни темперамент, помноженный на талант волшебника, прямо-таки с маниакальной настойчивостью требовал своего. Но с эльфийской головорезкой? Ох, боги, что же вы творите…

Туман уже растаял и убрался прочь, когда совсем недалеко впереди замаячили высокие, освещенные утренним солнцем стены Имменора. Хотя решающая битва войны и проходила здесь, следов разрушений почти не было заметно – король и городские старшины проявили в деле восстановления городских укреплений редкостное единодушие. И теперь возведенные из белых глыб от имеющихся неподалеку каменоломен стены предстали под хмурым небом во всем своем чуть жутковатом великолепии.

Однако Валлентайн с легкой улыбкой признал, что вовсе не от всего могут защитить эти стены.

– А теперь слушай внимательно, Тэлль. Стрелой смотайся в город и притащи мне кошку, желательно на сносях. Потом… потом я сделаю свой обряд и то, что должен. Если меня в последующих действиях убьют или пленят – считай себя свободной от всяких передо мной обязательств. Поднимай кверху лапки и говори открытым текстом: я, мол, тут ни при каких делах.