Текст книги "Мы из подводного космоса"

12. Младший штурман Иванов

«Есть офицеры умеющие, а есть знающие. Я предпочитаю служить с офицерами умеющими. Хотя лучше всего, когда офицер и умеющий, и знающий».

Адмирал Макаров Степан Осипович

Лейтенант Иванов, выбравшись на палубу китоподобной подводной лодки, с наслаждением вдохнул свежего морского воздуха и … с грохотом покатился за борт. Помутившееся сознание отметило, как волны сомкнулись над ним, и свет, проникающий в воду, стал тускнеть и меркнуть. Офицер на несколько секунд потерял сознание. Он тонул… Ледяная вода обожгла его. Руки, натренированные руки спортсмена – разрядника по плаванию, сами сделали необходимые движения, и тело начало всплывать. Давший сбой мозг, наконец, включился и начал руководить спасением.

Голова появилась на поверхности, он видел, но дышать не мог – спазм от холодной воды перекрыл дыхательные пути. Он хрипел и задыхался. Глаза фиксировали появившуюся рядом головку любопытного тюленя, проплывающие льдинки с плещущейся об их края водой. Он хорошо видел, но не слышал и ничего не понимал. Лодка была сзади его, за спиной. Он её не видел. Кто-то сильно схватил его за воротник и подтащил к совершенно круглому и скользкому борту лодки. Это матросы зацепили лейтенанта багром за ватник. Он почувствовал, что спасён, и опять на секунду потерял сознание… Хорошо, что лодка стояла на якоре. Механик, начавший зарядку аккумуляторной батареи ещё на переходе, только лишь к обеду доложил командиру об окончании. Затем началась длительная вентиляция лодки. Батарея газовала. Водород, окислы азота, сурьмянистый водород и десятки окислов из органической и неорганической химии собирались в отсеках. Все они не придавали здоровья подводникам. После обеда наступил «адмиральский час», полтора часа здорового мужского сна. Поскольку вентилятор гремел и гнал довольно холодный воздух, а то и другое мешало сну, кто-то из дежурных электриков сделал доброе дело – вырубил надоевший вентилятор. Младший штурман Иванов после ночного перехода корабля спал сном младенца на верхней койке в аккумуляторном отсеке. Как раз там, на подволоке, собиралась вся таблица Менделеева. Когда прогремела команда вставать, он, одуревший и ещё полусонный, выскочил на палубу и, вдохнув вредного для подводника свежего воздуха, оказался за бортом. Конечно, по молодости… Вахтенный офицер, услышав нештатные звуки в корме, не растерялся и сыграл учение «Человек за бортом». Отработанный экипаж быстро вытащил из морской купели внеочередную жертву… Когда мокрый, напуганный, тяжело дышащий лейтенант спустился во второй отсек, командир приказал налить ему стакан спирта. Скряга механик накапал «аква вита» – воды жизни. Продрогший Иванов, стуча зубами, взмолился: «Не могу! Морской воды напился. Больше ничего не могу. Меня сейчас вырвет». Механик не стал настаивать. Со сменившимся вахтенным офицером, «спасшим» Иванова, и доктором, приведшим в чувство «утопленника», они дружно на троих выпили спирта. А потом долго обсуждали, что можно будет списать за счёт упавшего за борт офицера.

Бинокль, канадка, валенки с галошами типа «Слон», секстан, набор хирургических инструментов, десяток шприцев, морская фуражка (у механика фуражка требовала замены). Подошедший замполит попросил включить в список баян и, хорошо бы, пианино. Мужики задумались. Надо добавить! Нагрянувший старпом прекратил «военный совет в Филях», поэтому пианино осталось несписанным. Старпом тоже был рад и с удовольствием отметил в Журнале боевой подготовки о проведённом внезапном учении «Человек за бортом». Замечаний нет. Учебная цель достигнута. В целом, все были довольны… Когда, за два месяца до этого, на лодку прибыл очень активный «младший штурман Иванов» – как он просил себя называть – механик со странной белорусской фамилией Забермах уже два года был командиром боевой части пять (БЧ-5). Александр Андреевич Забермах, опытный подводник, естественно, испытывал к каждому молодому офицеру лёгкое недоверие, т. е. считал, что молодёжь может нечаянно потопить подводную лодку. Сначала он к нему просто присматривался. Потом, когда Иванов подошёл с зачётным листом по устройству подводной лодки, поставил ему тяжёлое условие – каждый вечер сдавать зачёт по конкретному пункту программы! И как ни старался командир БЧ-5 завалить младшего штурмана, тот упорно сдавал зачёты с первого захода, что даже расстраивало педантичного механика. Однажды ему удалось прочитать ершистому соискателю лекцию про законы Ома и Бернулли. Что, мол, есть офицеры, желающие служить по закону Ома: «18 часов – и он уже дома». Но на флоте действует, слава Богу (как говорят атеисты), закон Бернулли: «В 18 часов пришёл домой, а в 19 вернули». Иванов спокойно выслушал лекцию и даже попросил повторить красивое звучание законов (он их хочет законспектировать для памяти), что несколько смутило коварного искусителя. В заключение Иванов гордо сказал, что вовсе не сойдёт с корабля, пока полностью не сдаст зачётный лист механику. И тут же приступил к докладу «Устройство подводного гальюна».

И, конечно, получил отличную оценку. «Нет, в этом юноше что-то есть!», – решил многоопытный белорусский подводник. И не ошибся! После купания, спустя месяц, глубокой ночью лодка в надводном положении возвращалась в базу. Младший штурман Иванов и механик на вахте. «Собачья вахта» – с 0 часов до 4-х утра, самая тяжёлая, самая неприятная. Неистовый «сирокко» бросает на подводный корабль прямо откуда-то с Северного полюса огромные снежные заряды. Снег залетает даже в центральный пост через открытый верхний рубочный люк. Зима лютует. Механик видит краем глаза работу младшего штурмана Иванова. Тот челноком «вверх-вниз» взлетает на мостик, определяет место и стрелой летит в штурманскую рубку. Что-то колдует там, и вновь всё повторяется сначала. Периодически докладывает вахтенному офицеру: «Через 5 минут время поворота»; «Через 1 минуту время поворота»; «Время поворота на курс… градусов». Опытный механик натягивает поглубже меховую шапку с кожаным верхом и поднимается по вертикальному трапу наверх, покурить и посмотреть, как младший штурман определяет место корабля в море. Жизнь подсказывает: иногда проконтролировать молодёжь не помешает. Оказавшись в ограждении рубки, механик остолбенел. Круговерть. Темнота. Лодка идёт в снежном сугробе. Верхний топовый огонь освещает миллионы снежинок, которых неистовая сила закручивает с ураганной скоростью. В трёх метрах ничего не видно. Где вода, где небо, куда идём, где находимся? Ужас, самый настоящий ужас охватил многоопытного механика. «Да разве может этот мальчишка вести корабль в такой сложной обстановке?», – возмутился он про себя. «Лейтенант, – обратился он просительно к младшему штурману, – вы уверены, вы точно знаете, где мы находимся! Как вы определяетесь? Ничего не видно!» И вот в этих вопросах, в интонациях, в звучании голоса механика младший штурман Иванов почувствовал, что наступил его звёздный час. «Есть такая наука – навигация. Пётр Первый был первым навигатором на нашем флоте. Я четыре года учился на «отлично», чтобы сегодня уверенно вести корабль в любых условиях обстановки. Когда видимости нет, я использую методы счисления, уточняя место по маякам, показавшимся на мгновения, по радиолокации и по гидроакустике. Вот сейчас через пять минут мы повернём и окажемся при входе в Кольский залив. Ждите!», – гордо закончил штурман.

Подошло время. Штурман дал команду на поворот. Корабль лёг на новый курс, по расчётам должны входить в залив. По-прежнему ничего не видно. Метель ревёт. «Впереди берег! Мы можем выскочить на камни!», – волнуется механик. И вдруг… снежный заряд мгновенно исчез. Ветер стих. Чистое небо, чистое море. Десятки огней. Звёзды, словно вымытые снегом, сверкают и переливаются бриллиантами. Северное сияние нежно пускает свои стрелы в далёкие глубины космоса. Наша подводная лодка с достоинством идёт ровно посередине входа в Кольский залив. Справа маяк Сеть-Наволок, слева – Цып-Наволок. Механик удивлён, механик поражён, он раздавлен. Вот она, штурманская наука! Можно спокойно спускаться вниз в центральный пост. «С этим младшим штурманом нам, нашей лодке, повезло. Я сразу понял, с ним можно ходить в разведку», – спокойно рассуждал Забермах Александр Андреевич. «Вот ещё один хороший офицер родился на Флоте. И умеющий, и знающий».

13. Первая разлука

Катер, описав красивую циркуляцию, подошёл к пирсу. Молодой лейтенант в новой шинели, в новой шапке, весь блестящий, как новые пуговицы на его шинели, взял два чемодана и сошёл по качающемуся трапику на берег. За ним, раскрыв огромные от удивления и радости глаза, смело шагнула на заполярную землю его молодая жена, почти девочка, но уже закончившая педагогический институт. Они прибыли на Север, чтобы выполнить свой военный и гражданский долг: он – служить Родине на подводных лодках, она – учить детей подводников иностранному языку. Сделав несколько шагов, лейтенант услышал хорошо отработанный командный голос: «Стой! Лейтенант Романенко?» «Так точно. Лейтенант Романенко прибыл для дальнейшего прохождения службы». Капитан 3 ранга, обладатель красивого голоса, высокий мощный с красным обветренным лицом, внимательно осмотрел молодого офицера, (на его жену даже не обратил внимания) и чётко скомандовал: «Поставить чемоданы. Бегом на пирс. Лодка уходит в дальний поход, там ждут вас. Из штаба флота сообщили, что вы сегодня прибываете. Счастливого плавания!»

Уходим в море. Н.В.Денисов.

Увидев в глазах новобрачного немой вопрос, как быть с женой, бывалый офицер успокоил его: «Не волнуйтесь. Всё будет хоккей!» Анатолий Романенко уже на бегу краем глаза успел заметить, как, остановив проходящего матроса, старший офицер приказал моряку взять чемоданы и отвести жену подводника в гостиницу. Как только лейтенант вбежал на палубу подводной лодки, старший помощник командира с мостика крикнул: «Всё, писец! По местам стоять, со швартовых сниматься!» Только тут к своему ужасу Анатолий Романенко, две недели состоящий в браке, понял, что даже не попрощался с Ларисой. И потом весь поход корил себя, что, впервые расставаясь с женой, он забыл поцеловать её. Так торопился исполнить приказание. «Писец, так писец! Настоящий писец!» Это присказка старпома за время похода привязалась к нему на всю жизнь…

А Лариса Леонидовна шла за матросом, играючи несущим чемоданы, ничего не видя и не слыша. Слёзы капали из её глаз. «Как же так! Только прибыли в губу с таким красивым названием – Западная Лица и тут же расстались. Где жить? Чем питаться? Денег нет. Куда ушёл Толя? Когда вернётся? Ничего не ясно. Не попрощались по-человечески. Я хотя бы пирожков ему напекла в дорогу или сделала бутербродов на скорую руку». Мест в гостинице, в этом финском сборно-щитовом стареньком домике, не оказалось. Пока Лариса, сидя в уголке, тихонько плакала, сердобольная женщина – дежурная куда-то позвонила, с кем-то поспорила и даже поругалась. Только после этого появился политработник с ключом от комнаты, хозяин которой появится через неделю. По пути в квартиру офицер объяснил: «Вам на больший срок жильё не потребуется, потому что ваша лодка сюда в базу больше не придёт. Здесь в Западной Лице освобождается место для атомоходов. Лодка будет базироваться в Ура-Губе. Туда вам и надо переезжать». Соседи накормили Ларису обедом и даже пирогом с палтусом. В комнате было тепло. Она как котёнок свернулась и спокойно заснула, сказав себе вечную истину: «Утро вечера мудренее».

Утром Лариса Леонидовна, двадцати одного года от роду, решительно взялась за устройство своей молодой семейной жизни. Она оказалась не робкого десятка. Её, смелую и энергичную, не испугать Заполярьем! Нет таких ситуаций, из которых нельзя было бы найти выход. Именно этим она и понравилась лейтенанту Анатолию Романенко. «У вас очаровательная жена, такая жена – это уже пятьдесят процентов победы в любой драке», – любил он повторять высказывание классика английской литературы. «Первым делом надо решить финансовый вопрос», – сказала себе Лариса. Она нашла школу методом опроса местных жителей. Положила на стол директора диплом с отличием. Глаза директрисы загорелись, дипломированный преподаватель английского языка очень нужен школе. «Вы замужем?», – вежливо издалека спросила начальница. «Да, уже две недели», – с гордостью ответила новобрачная. «И у вас будут дети?», – как-то очень осторожно продолжала пытать её директриса. Вопрос поставил молодую женщину в тупик. На такую интимную тему она ещё ни с кем не говорила. Она зарделась и очень неуверенно сказала: «Не знаю, наверное, будут». Мол, для чего же ещё люди создают семью. Лицо директрисы стало каменным. «Вы нам не подходите. С вами всё». Она обернулась к завучу: «Где заявление от женщины с двумя детьми? Возьмём её. По крайней мере, у той в ближайшее время детей не будет. Но, на всякий случай, пусть напишет расписку, чтобы не обманула». Директриса была очень опытным чиновником. «Идите, милочка, идите, не мешайте работать».

Лариса, возмущённая до предела, вышла на морозный воздух. Даже красный диплом не помог. По-английски это называется: «Мордой о тэйбол». Она хотела обидеться и расстроиться, но быстро взяла себя в руки. «Не буду раскисать. Назло коварной директрисе. Даже хорошо, что она меня не приняла. Надо устроиться на работу там, где мы будем жить, куда придёт из похода подводная лодка Анатолия». Расспросив жён подводников, которые, естественно, всё знали, она поехала в Ура-Губу попутным автобусом.

В первой же школе ей предложили место преподавателя немецкого языка, которым она тоже владела, но английский был ей милее, Шекспира она читала в подлиннике. Правда, это была школа рыбацкого посёлка, а подводники жили дальше. Написав заявление, как бы застолбив себе место, уже наученная горьким опытом, что лучше синица в руке, чем журавль в небе, Лариса прибыла в поселок подводников. Нашла школу. Там педагоги-подводницы окружили её таким вниманием и заботой, что от предыдущей школы пришлось срочно отказаться. Через полтора часа, напившись с дороги горячего чая с пончиками, она уже входила в десятый класс, выпускной класс школы, в котором с начала учебного года не было немецкого языка, и всем выпускникам грозил прочерк в аттестате зрелости в разделе «иностранный язык». Среди выпускников был сын директрисы и она больше всех страдала из-за отсутствия преподавателя немецкого языка. С приходом Ларисы эта проблема снималась, поэтому ей везде была «зелёная» улица. Ей даже разрешили пожить в школе, пока она устроится на новом месте. Это была победа! Первая крупная победа. Ах, как приятно одерживать в жизни победы!

Через неделю директриса, исключительно довольная новым педагогом, (отличница Лариса показала себя во всей красе, особенно она сразила начальство, когда её класс, вслед за педагогом, обладающим красивым от природы голосом, запел на немецком языке старинные швабские песни), через неделю счастливая директриса выбила для преподавателя Романенко Ларисы Леонидовны комнату в коммунальной квартире. Тем самым она ставила её на «мёртвый якорь», уже никуда не денется из школы, и сын директрисы будет иметь в аттестате хорошую оценку по немецкому языку. Удача!

Да, всё шло хорошо, но не было рядом Анатолия. А как хотелось бы порадоваться вместе с ним за успехи в школе. Как хочется ощущать его рядом, особенно по вечерам. Больше всего страдала Лариса от неведения. Где лодка? Что они там делают в море? Когда придут домой? Никакой информации. Ни писем, ни радиограмм, никаких сообщений от командования. Система борьбы со шпионами била прежде всего по своим, самым близким и родным людям. Жёны страдали. Все жёны и молодые, и пожилые. (Это те, кому около тридцати)… Наконец, прошёл слух, что наши скоро приходят. Сколько волнений, сколько переживаний. Последние две ночи Лариса не могла спать. Предстоящая близость с мужем волновала её, буйная фантазия будила чувственность. Всего две недели после свадьбы они были вместе, она ещё не насладилась им. Ей всё было в нём интересно и ново. Скорей бы он прибыл.

И вот долгожданный день настал. К вечеру лодка прибудет в Ура-Губу. В середине дня Лариса вернулась из школы домой. Её отпустили пораньше, потому что все женщины-педагоги понимали, что такое встреча с любимым после огромной разлуки. Соседей Лариса попросила: «Если позвонят в дверь, вы не открывайте. Я буду открывать, я должна встретить его первая». Все согласились, святое дело. Она приготовила на ужин самое вкусное, что только можно было приготовить в то тяжёлое время. И села ждать. И вдруг, о, ужас, её осенило: «Ведь Анатолий не знает, что я здесь, в Ура-Губе. Мы же расстались в Лице». Она вскочила, заметалась по комнате. Схватила бумагу, долго не могла найти карандаш. Наконец, написала записку, что жена лейтенанта Анатолия Романен-ко находится по такому-то адресу и просит сообщить об этом её мужу, который сегодня должен прийти с моря. Как передать записку на причал подводников? Она бросилась к своей коллеге по школе, муж которой служил мичманом на береговой базе. Опытная женщина, преподаватель истории, видя в каком запалённом состоянии находится Лариса, как могла, успокоила её. «Вы не волнуйтесь, Ларисочка. Как только мой придёт домой, я отправлю его на причал. Через час ваше послание будет на месте. Вы только не думайте, что с приходом лодки всех женатых сразу же отпустят домой. Мы же не в Америке живём. Если через пару дней появится на полчаса, то это будет хорошо». Последнее предложение она не сказала вслух, не могла лишить молодую женщину надежды на скорую встречу. Она лишь сочувственно посмотрела ей вслед. Наивность!

Лариса прибежала домой, поправила белоснежную скатерть, вазочку с яблоками на столе. Её руки должны были что-то делать. Она уже не находила себе места. Её начинала бить дрожь… Анатолий не пришёл ни в восемь вечера, ни в девять. В полночь Лариса, обессиленная ожиданием, прилегла в одежде на кровать. (Если появится Анатолий, он должен увидеть её в новом платье.) Всю ночь за окном гудела вьюга.

Полярная ночь вступала в свои права. Было темно, одиноко и очень тоскливо. Она плакала. Даже раза два хотела возмутиться, но у неё не хватило духа. «Конечно, тебе там тоже тяжело, любимый мой!» Анатолий появился только вечером следующего дня. Когда раздался звонок, Лариса сразу поняла, что это он, её дорогой, любимый, пропавший. Она открыла дверь, увидела его улыбающееся лицо, красивое лицо своего единственного мужчины, ноги её подкосились, и она от счастья потеряла сознание. Он аккуратно взял её на руки, вошёл в квартиру. Внимательные соседи показали их комнату и даже открыли ему дверь. Когда он положил Ларису на кровать, женщины быстро и умело привели её в норму и на цыпочках вышли из комнаты. Анатолий, высокий, стройный, в шинели, просолённой и пропахшей морем, с удивлением оглядел свой царский семейный очаг. В комнате был флотский порядок, чистота. Красиво убранный праздничный стол со свечами красноречиво говорил, что здесь его давно уже ждут. Он дома. Он у себя дома со своей любимой жёнушкой. Это и есть счастье! Через полчаса Анатолий, сидя за праздничным ужином, почти без смеха рассказывал, какую злую шутку сыграла с ним записка Ларисы. Вчера вечером все офицеры, кому было разрешено, сошли на берег, сели в кузов грузовой машины, специально поданной для них, чтобы поехать в Западную Лицу. Наконец появился старпом, в руках у него был клочок бумаги. «Романенко, выйти из машины. Писец! Ваша жена здесь. Вам не надо никуда ехать. Быстро заменить дежурного по лодке, он поедет домой. А вы подежурите. Завтра вечером спокойно прогуляетесь домой. Разрешаю даже остаться на ночь. Всё, писец! Поехали!» Через пять минут все уехали, а Анатолий еще сутки мучился, глядя на манящие окна посёлка, понимая, что за одним из них его ждёт самая прекрасная и самая желанная в мире женщина – красавица Лариса.

Только моряки понимают, как приятно положить свою голову на колени любимой женщине. Как приятно ощущать её тепло. Какая радость любоваться красотой женского тела! Иногда просто хочется взять её руку и поцеловать каждый пальчик такой красивой и нежной руки. Как нас облагораживает женщина после тяжёлой грубой мужской работы в море! Сколько радости, неземных наслаждений дарит нам любимая женщина! Расслабленный Анатолий в полудрёме говорил себе: «Всё, писец. Надо быть достойным своей избранницы. Всё сделаю, чтобы стать адмиралом. Такой бриллиант, как моя жена, требует только адмиральской оправы. Другого пути для меня нет!» … И, действительно, стал адмиралом. Вот, что делает с нами любовь красивой женщины!