Текст книги "Мы из подводного космоса"

14. Не простил

Ветер крепчал. Он набирал силу на просторах Северного Ледовитого океана и свирепо набрасывался на побережье, на город Полярный, город моряков – подводников. Ветер завыл, вихри снега закружились и с сухим треском ударились в окно. Темно, холодно, одиноко. За окном сидит молодая женщина, почти девочка, и горько плачет. Свершилось самое ужасное – она изменила мужу! Она даже не может понять, как это произошло. Не может ответить на вопрос, зачем она это сделала?

Как красиво начиналась семейная жизнь. Он подошёл к ней на Невском. Морской офицер. Блестящий, весёлый, обаятельный. В тот же вечер они были на банкете в честь окончания военно – морского училища и присвоения ему первого офицерского звания "лейтенант". Все мальчишки нарядные, с горящими глазами. У них впереди – большая флотская служба с прекрасными перспективами. Было сказано много красивых тостов. Много выпили. Утром он сделал ей предложение. Она с радостью согласилась. Прогулки по осенним паркам Петродворца, посещение пушкинских мест в Царском Селе, Ораниенбаум, Гатчина – красота ленинградских пригородов укрепила их чувства. Как она его любила! Свадьба, сборы и отъезд к месту службы – всё слилось и смешалось. Она стала женщиной и новые ощущения, новые неизведанные раньше наслаждения занимали её больше, чем всё остальное.

Очнулась она в Полярном. Вадим получил назначение на лодку, через два дня уходящую в дальний поход на несколько месяцев. Устроил её в комнате офицера, уехавшего с семьёй на учёбу. Денег не дали, он занял, сколько мог и исчез. Одна в чужом городе. Зима. Полярная ночь. Штормовые ветры. Особенно её докучал холод. Она крепилась. Но холод подтачивал её снаружи и изнутри. Ни писем, ни сообщений, никаких весточек. Где Вадим, что с ним? Кругом незнакомые лица. Поговорить, облегчить душу не с кем. Деньги кончаются. Она экономит на всём. Приходится голодать. Ей плохо. Когда придёт Вадим – неизвестно. Ей хочется человеческого тепла. Его нет. Ей хочется ощущать Вадима рядом. Хочется прижаться к нему и поплакать. Его нет. Коварные мысли начали подступать к ней, когда через три месяца лодка не появилась. Зачем она вышла замуж? Жила бы себе в Ленинграде, с мамой и папой, в прекрасной трёхкомнатной квартире. Ни забот, ни хлопот. Были кавалеры, да ещё какие. Была цивилизация, свежие пирожные на Невском, конфеты "Белочка" и "Кара-кум". Где это всё? Мамочка, зачем я здесь!

Вчера, купив в магазине на последние деньги буханку чёрного хлеба, она шла в полутрансе, думая, как жить дальше. Город продувался насквозь. Всё было серым и мрачным из-за постоянно налетавших снежных зарядов. Море в бухте было чёрное и страшное. Дневные сумерки полярной ночи слегка обозначали городские строения, редкие машины проходили с включёнными огнями. Когда она в очередной раз чуть не упала от резкого порыва ветра, кто-то подхватил её, крепко обняв и прижав к себе. Она подняла глаза и с трудом узнала приятеля Вадима, он был у них на свадьбе свидетелем со стороны жениха. Геннадий! Первое знакомое лицо за много недель томительного ожидания. Он проводил её домой. Окинул быстрым взглядом нищету её жилья, пустые полки и кастрюли. Сказал, что через пару часов вернётся. Освободится от службы и вернётся. Он пришёл и вместе с ним в её дом пришёл праздник. Он принёс целый портфель еды. Консервы мясные, рыбные, овощные. Некоторые из них она вообще никогда не видела: язык в желе, китайские куры или салат "Весна" из Белоруссии. Вяленая таранька и много шоколада в маленькой упаковке грамм по 20. Колбаса сырокопчёная, печенье и большой кусок сливочного масла. Две бутылки хорошего крымского портвейна украсили их праздничный стол. Для неё, одичавшей и оголодавшей, это действительно был праздник, а малознакомый офицер, сидевший напротив её, был волшебником из сказки. Она чувствовала запах мужчины, забытый и такой желанный. Она видела его глаза и искорки, появляющиеся в них по мере наступления ночи. Вино и хорошая еда расслабили её. Впервые за много дней ей стало хорошо! Она не могла оторвать взгляд от его сильных мужских рук. Как она соскучилась без мужской ласки! Она видела его сочные губы и ловила себя на мысли, что она уже впивается в них. Она чувствовала, что она делает что-то не то, но эгоизм молодости и разбуженную чувственность уже было не остановить. Когда Гена робко напомнил, что уже поздно и ему надо уходить, она, обезумев, что опять останется одна в этом жутком городе, бросилась на него… и случилось то, что должно было случиться.

А утром, по закону подлости, пришёл с моря Вадим. Он открыл дверь своим ключом. Увидел остатки ужина, разорённую кровать, растерзанную жену и ужас на лице Геннадия. Не говоря ни слова, он развернулся и ушел. Больше она его не видела. Она перестала для него существовать.

Трижды она приходила на причал, где стояла их лодка, вызывала Вадима, чтобы объяснить всё и попросить у него прощения. Он не пришёл. Она, наконец, поняла, что он её ненавидит!

Она сидит у окна, девятнадцатилетняя ленинградская девчонка, сидит и плачет, потому что Родина отобрала у неё в медовый месяц молодого мужа. Да, у неё не хватило сил ждать его. Его не было рядом больше трёх месяцев. Она была не готова к тем дикостям жизни, в которых она оказалась на Крайнем Севере. Она оступилась, но она хочет, чтобы её простили. Она любит Вадима, она хочет видеть его каждый день, а не раз в три месяца. Но он её ненавидит! И никогда не простит!

Девушка берёт ружьё, которое подарил Вадиму на свадьбу её отец. Заряжает его крупным зарядом. Упирается дулом прямо в сердце. Между крупповской сталью и девичьим сердцем всего три сантиметра живой истерзанной страданием ткани. "Прости меня, любимый мой". В сердце легко попасть, когда оно болит! Через три дня её хоронили. Вадим на похороны не пришёл. Когда ему сказали, что сегодня хоронят его жену, он резко оборвал говорившего: "У меня нет жены!"

Врач, проводивший вскрытие, констатировал, что молодая женщина была в положении.

Вадим умер через год, внезапно во сне от разрыва сердца. Лицо его было залито слезами. Поскольку лодка была в Атлантическом океане, далеко от Полярного, его похоронили по морскому обычаю в море. Ледяные волны сомкнулись и поглотили юношу.

Когда лодка погрузилась, младший штурман лейтенант Алексей Игольников, забившись между шпангоутами в своей каютке, чтобы никто не видел, впервые в жизни заплакал. На его глазах погибла молодая семья. Как жалко и как страшно умирать молодым… Какая хрупкая человеческая жизнь.

15. Любовь под северным сиянием

Море ревело, стонало, плакало. Огромные волны обрушивались на берег и, неся с собой гальку, с шелестом и шипением бросались к ногам. Они пугали своим грозным намерением, но быстро теряли силу и на исходе ласково пытались лизнуть красивые женские ноги в вечерних туфлях, как бы очарованные молодостью и смелостью женщины. Вода отступала, исчезая в прибрежном песке. Следующая волна снова бросалась с рёвом и рокотом, но и её усилия были тщетны. Женщина отрешённо смотрела на море. Она была вся в себе. Она страдала, в её груди была буря, не уступающая тому шторму, который обрушился на побережье Кольского полуострова. Сейчас шторм затихал, уходя на восток, на Урал и в Сибирь. Ветра уже не было, но океанская зыбь продолжала грозно и сурово накатываться на берег. Море обладает великой способностью лечить душевные раны. Перед могучей стихией человеческие беды и боли отступают, становятся не такими непреодолимыми, как казались вначале. Женщина отошла от воды, глубоко вздохнула. Она приняла решение, и ей стало легче: «Да, надо жить и выполнять свои обязанности»…

Всё началось, когда Елена Николаевна устроилась на работу в технический отдел береговой базы подводных лодок. Работа не сложная – выдавать со склада на подводные лодки вместо вышедших из строя детали и узлы механизмов, относящихся к электромеханической боевой части, БЧ-5, как называли матросы. Первое время она пугливо вздрагивала, когда ей приказывали принести шатун, форсунку, клапаны, уплотнительные кольца и другие, совершенно непонятные детали, но постепенно она стала разбираться в терминах и даже получать удовольствие от работы, от общения с людьми. Молодые офицеры-механики с интересом восприняли новую работницу. Ей были приятны их изучающие взгляды, они бодрили её, придавали смысл и желание хорошо выглядеть и следить за своим внешним видом. Особенно ей приглянулся её непосредственный начальник мичман Андрей Варганов. Ухоженный привлекательный мужчина. Чёрные волосы подчёркивали благородную бледность его лица. Военная форма сидела на нём безукоризненно, на груди сверкал ромбик об окончании института. Всегда аккуратно выбрит и подстрижен. Обычно спокоен, в разговоре нетороплив и вежлив. Он научил её работать, ненавязчиво объяснил все тонкости и сложности профессии, порекомендовал изучить флотские документы и освежить знания электротехники и физики. При общении с ним она ощущала лёгкий аромат хорошего одеколона, его голос обволакивал её. У неё кружилась голова. Она ловила себя на нескромных мыслях. Ей было стыдно, и она прекращала, пресекала всякую вольность, даже в мыслях.

Супружеская жизнь с мужем не доставляла ей большой радости. Вместе с подругами ходила она в своё время на танцевальные вечера в Военно-медицинскую академию. Когда все девчонки повыходили замуж за выпускников академии, она поняла, что может упустить свой шанс, и, долго не раздумывая, согласилась на брак с подвернувшимся кавалером. Муж получил назначение на Северный Флот, корабельным врачом на подводную лодку. Лодка надолго уходила в море, она страдала от безделья, работать было негде. Детей у них не было, что-то у мужа не ладилось. Он лечился, проводил какие-то процедуры, глотал таблетки. Елена Николаевна молча взирала на все его попытки и потихоньку вздыхала, уж очень невероятные вещи рассказывали знакомые женщины о наслаждениях в интимных отношениях.

Камасутра: наставления в чувственных наслаждениях и способах возлежания.

Она же в минуты своей близости с мужем страдала и мечтала, скорей бы всё закончилось. Так продолжалось несколько лет. Наконец, ей повезло устроиться на работу. Жизнь Елены Николаевны резко изменилась. Она стала со вкусом одеваться, делать красивые причёски. Она обнаружила, что мужчины заглядываются на неё. Она с удивлением почувствовала, что они ей тоже интересны. Но особенно её привлекал Андрей, Андрей Эдуардович Варганов. Коренной ленинградец, потомственный интеллигент. Отец – главный инженер судостроительного завода, мать – профессор. Окончив институт, Андрей Эдуардович круто изменил свою судьбу. Внезапно решил уехать из Ленинграда на Север, послужить на Флоте. Окончил школу мичманов и уже пятый год работает на береговой базе подводных лодок. По слухам, у него случилась трагедия на почве любви. Эта таинственность ещё более привлекала внимание к его личности. По вечерам, засыпая в своей холодной кровати, Елена каждый раз представляла рядом с собой приятного её сердцу Андрея. Но это был только сон… Наступила зима, и с ней пришла полярная ночь. Снег, ветер, днём короткий полумрак и снова гнетущая темнота. Завывание штормового ветра, пронизывающий холод. Одиночество. Муж где-то в море, ни писем, ни радиограмм. Из соображений секретности всё это запрещалось, враг не должен знать, где находится подводная лодка и когда вернётся домой, заодно это не знали и родственники подводников.

В декабре отдел, где работала Елена Николаевна, должен был получать со складов Технического Управления Флота, под Мурманском, военное имущество. Для подготовки необходимых документов, их оформления и согласования мичман Варганов вынужден был взять с собой техника склада. Выбор пал на неё. Из родной бухты вышли на катере, пересекли Кольский залив. Погода благоприятствовала: небольшой мороз, лёгкий ветер, иногда скоротечные снежные заряды. Весь день интенсивно работали сначала в Североморске, затем на складах Флота, под Мурманском. К вечеру мороз резко усилился. Весь Кольский залив начал парить. Когда надо было возвращаться домой, движение по заливу оказалось закрытым. Усталая, голодная, продрогшая, она сидела на причале в тоскливом ожидании погоды. Молодая женщина с ужасом прислушивалась к разговору бывалых полярников. «Если пошло парение моря, – говорили они, – то можно просидеть неделю, пока не спадёт мороз и море не перестанет парить».

Андрей куда-то исчез. Когда она уже начала паниковать, он вдруг появился внезапно, спокойный, неунывающий, даже чему-то радующийся. Он увидел отчаяние на её красивом лице, страдание и тоску в миндалевидных глазах, он увидел её всю, беспомощную и жалкую, он увидел, что сейчас она нуждается в его помощи и рассчитывает только на него. Он протянул руку, и она с радостью взяла её, как берёт маленькая девочка руку матери и покорно идёт за ней, доверяя и сознавая, что всё будет хорошо. Она пошла за ним, пошла, где-то далеко-далеко в душе понимая, что идёт на свою Голгофу… Они пришли на небольшую баржу, спустились в крохотную каюту, где было жарко и вкусно пахло жареной картошкой. Пожилой хозяин о чём-то пошептался с Андреем, отдал ему ключ и, вежливо попрощавшись, ушёл. Когда Елена немного отошла от мороза, помыла руки, привела себя в порядок, ей стало спокойно, легко и радостно.

Андрей заканчивал накрывать стол, когда она вернулась в каюту. Голодными глазами она окинула царскую еду, увидела, как он посыпает жареную картошку мелко нарезанным зелёным луком, и засмеялась. Засмеялась от счастья, которого она не испытывала уже несколько лет. Как мало надо женщине для счастья: ей было тепло, была еда и был мужчина, который ей очень нравился!

Андрей плеснул из никелированной фляжки в два стакана немного спирта, ласково и нежно посмотрел на неё, она смущённо зарделась, без слов поняв его тост. Они выпили разведённого спирта и набросились на еду. Елене стало жарко, щёки после мороза горели пунцовым огнём. Она была молода, весела, прекрасна. Андрей с восхищением смотрел на неё. Она ловила его мальчишечьи взгляды и озорно смеялась, показывая красивые хрустальные зубы. Это ещё больше возбуждало его. Она видела, что в его глазах стал вспыхивать огонь желаний. Она смотрела в них заворожёно, и, как бабочка летит на огонь и гибнет в нём, так и ей хотелось, чтобы этот огонь обжёг её. Когда аромат растворимого кофе наполнил их случайное пристанище, она почувствовала себя по-настоящему счастливой. Она ничего не боялась, она ни о чём не думала. Она была женщиной. Только женщиной, которая жаждала любви. Андрей подошёл к ней, ласково обнял и нежно-нежно поцеловал в шею. Она задрожала, еле сдерживая невероятное желание интимной близости. У неё подкосились ноги, закружилась голова, и она, не раздумывая, бросилась в омут нечеловеческих наслаждений, тех наслаждений, которых она никогда не испытывала в жизни…

Камасутра – лучшие позы

Да, действительно, она летала, она пела, она стонала от восторга, она кричала, она требовала ещё и ещё. Андрей показал ей десяток вариантов человеческой любви. и каждый из них доставлял ей, дилетанту, невероятную усладу. Как красиво, оказывается, можно любить женщину. Она наслаждалась им. Он, потрясённый её жадностью и ненасытностью, наслаждался ею…

А над ними играло и резвилось северное сияние. Тысячи разноцветных стрел одновременно взлетали и, пролетев на огромной высоте стратосферы, бесследно исчезали в холодных глубинах космоса. Затем вспыхивали цветные занавеси, и, развиваясь от невидимого космического ветра, не спеша улетали в бесконечные дали радовать других обитателей межзвёздного пространства. И этому живому празднику цвета не было конца. Казалось, небо радуется вместе с ними. И ничто не предвещало беды…

Очнулись они через неделю. Парение моря давно прекратилось. Их разыскивали по всему Флоту. Транспорт с техническим имуществом загрузили без них и отправили в бухту Ягельная. Работники КГБ вышли на отставного хозяина их любовной баржи, когда он покупал для них продукты. Он успел предупредить Андрея. Их задержали на причале в Североморске. Елена видела, как заломили руки Андрея, и повели её любимого на гауптвахту, и заплакала. Её праздник кончился. Больше она Андрея не видела. Его в одночасье уволили с Флота, и он бесследно исчез. Им не разрешили даже попрощаться…

На днях её вызвали в политотдел. Какой-то политработник с лицом председателя разваливающегося колхоза начал с ней проводить воспитательную работу. Говорил какие-то слова – аморальное поведение…, снизили боеготовность Флота…, вы должны любить только мужа…, вы должны осудить. Она посмотрела ему прямо в глаза и спокойно и очень откровенно сказала: «Кто ты такой, чтобы учить меня, кого мне любить? Я впервые в жизни испытала, что такое любовь. Мне 27 лет и я не знала и не представляла, какое это счастье и какое наслаждение – быть с мужчиной. Дни любви с Андреем Эдуардовичем – самые лучшие дни и останутся в моей памяти на всю жизнь.

Я ему благодарна, что он открыл для меня этот неизвестный мне ранее океан наслаждений. А тебе с твоим маленьким пенисом нечего учить меня, лучше научись удовлетворять свою жену, которая в очередях не стесняется рассказывать о твоих «подвигах» в постели». Политработник онемел, потерял дар речи, вскочил и исчез где-то в коридорах политотдела. Тогда они обработали мужа. Он ползал перед ней на коленях, плакал, просил, умолял не бросать его. Сделать вид, что ничего не случилось. Всё хорошо. Политотдел, мол, разобрался. Во всём виноват мичман, который хотел развалить семью, но его уволили с Флота и, благодаря работе политотдела, семья сохранилась. Ещё потерпеть три года, и можно будет перевестись в Ленинград, ему обещали, а там будет совсем другая жизнь. Ей хотелось, чтобы он ударил её или хотя бы накричал, проявил мужской характер. Видеть его унижение она не могла. Елена Николаевна оделась в вечерний наряд и пошла на берег, на свидание с морем. Наедине с морем она плакала о своей женской судьбе, и солёные брызги моря смешивались с солёными слезами. Казалось, море, которое видело много горя и страданий, добавляет ей своих слёз. Оно сочувствует ей, лишь оно разделяет с ней её боль. Да, море лечит душевные раны, оно смывает с человеческой души грязь и горечь. Женщина поплакала, ей стало легче. И она приняла решение – идти домой. «Надо жить и выполнять свои обязанности. Праздник кончился!»

16. Ушёл в море… и не вернулся

Смутная тревога беспокоила командира атомохода уже вторые сутки, с момента прибытия в заданный район. Накануне мощный циклон перемешал воды Атлантики, нарушилась устойчивая гидрология моря. Для подводников гидроакустика – это глаза и уши. Только благодаря гидроакустическим приборам и науке о распространении акустических волн – гидрологии подводная лодка может эффективно действовать под водой. Командиру не нравилась гидрология. Акустики слышали шумы винтов проходящих судов за сотню миль, а рядом с собой – провал, ничего не слышно. В очередной раз подводная лодка медленно всплывала с глубины 100 метров до поверхности для измерения гидрологии моря. На глубине 25 метров командир лодки капитан 2 ранга Глеб Лесков, аккуратный, подтянутый, всегда выбритый и даже с пробором на чёрных с лёгкой сединой волосах, приказал акустикам прослушать горизонт. Убедившись, что над ними никого нет, командир продолжил всплытие. Когда подняли перископ, и Глеб Лесков осмотрел поверхность моря, он был неприятно поражён – красивый белый прогулочный теплоход спокойно удалялся от них, дистанция не превышала двух миль. Это было очень опасно. Они его не слышали.

Командир нервничал. Он не спал уже вторые сутки. Он чувствовал, что за ним охотится «вражеская» субмарина. Начальство считало, что увеличение за последнее время контактов с иностранными подводными лодками, это – наше достижение. Однако опытный командир Глеб Лесков, оценив ситуацию, вдруг понял, что «вероятный противник» сам идёт на контакт, чтобы записать шумы наших новых подводных лодок, выявить тактику их действий и создать гидроакустический портрет подводных ракетоносцев. «Противник» где-то рядом, но он так же, как и мы, сегодня ничего не слышит около себя. Командир кожей ощущал опасность. «Боцман! Держать глубину 50 метров. Акустики! Внимательно нести вахту. Десять суток отпуска тому, кто обнаружит ближнюю цель!» Радостно возбуждённые словами командира гидроакустики с большим рвением продолжили нести свою вахту.

Командирская же вахта начиналась с подачи команды: «По местам стоять, со швартовых сниматься!», длилась всю боевую службу и заканчивалась только после швартовки лодки к пирсу родной базы. Глеб Евгеньевич помнит, как прошлый год прибыл с боевой службы Игорёк Мохов. Семнадцать месяцев он не был дома. Никто в мире, ни один подводник не был так долго в плавании на подводной лодке. Через некоторое время капитан 1 ранга Игорь Мохов ушёл из жизни, не выдержало человеческое сердце нечеловеческой нагрузки. Такова подводная служба…

Мохов Игорь Николаевич, тбилисско-рижский нахимовец 1956 года выпуска, капитан 1 ранга, занимал адмиральскую должность, адмирала так и не получил. Не успел. 9 мая 1985 года. Полярный. И.Мохов ведет бригаду на свой последний парад. Еще немного, и его сердце перестанет биться. – Николай Черкашин. Одиночное плавание. – Москва: Совершенно секретно, 2006.

Командир распорядился, и ему принесли и постелили матрац прямо в центральном посту на палубе, рядом с перископом. При необходимости он будет готов мгновенно принимать решения. Глеб Евгеньевич лёг, попытался расслабиться, но напряжение последних дней не отпускало его, сон не приходил. Тогда он заставил себя думать о чём-то хорошем. Конечно, самые приятные мысли были о молодой жене и трёхмесячном сыне. В полусне он как бы общался с ними…

Глеб по современным понятиям женился поздно. После окончания училища он все свои молодые силы отдавал службе. Пока не встал на ноги, он не считал возможным создавать семью. Лишь оказавшись на командирских курсах в Пе-тербурге, он познакомился с приятной девушкой Валерией и через месяц состоялась свадьба. А ещё через год родился сын. Когда Глеб, счастливый и радостный, а супруга, умиротворённая и спокойная, как все женщины, выполнившие свой природой предназначенный долг, принесли сына домой и распеленали его, то боевой командир впал в прострацию. Он потрогал каждый пальчик ребёнка на руках и на ногах. Какие они маленькие, но на них уже есть ноготочки. Он пересчитал пальчики. Точно по пять на ручках и на ножках. Но какие они цепкие, стоит протянуть свой палец, как детские тут же охватывают его и их не оторвать. Какая нежная кожа на попке и на ножках. Какие розовые пяточки! Жена поначалу боялась купать ребёнка. Глеб приходил со службы, сбрасывал шинель и приступал к купанию. Сын вздрагивал, когда оказывался в тёплой воде, семенил ручками и ножками и, наконец, затихал от блаженства. Его беззубый рот улыбался, пускал пузыри. Отец аккуратно одной рукой намыливал его и нежно смывал приятно пахнущую пену, ощущая бархатную кожу маленького человечка. В конце его споласкивали заранее приготовленной водой из кувшина. Они говорили с женой сакраментальную фразу: «С гуся вода, с Сашеньки худоба», целовали своё чадо и укутывали в марлевую простынку.

Потом наступало священнодействие – кормление ребёнка. Глеб Евгеньевич замирал от восторга. Нет ничего прекраснее в мире, чем видеть, как молодая мама кормит своего ребёнка. Это чудо! Не случайно величайшие художники мира писали свои шедевры, изображая мадонну с ребёнком. Маленький голодающий набрасывался на большую женскую грудь, наполненную молоком. В начале он жадно сосал, поглощая самую питательную жидкость, которую создала природа для малышей. Потом внезапно засыпал. Валерия, видя, что сын поел мало, нежно брала свою грудь и играла соском во рту малыша. Маленький обжорка вдруг спохватывался, что он не всё съел, и начинал с удвоенной жадностью насыщаться молоком. Он даже урчал от удовольствия, покусывая сосок. Жена морщилась от боли, но стойко выполняла свой материнский долг. Иногда сынуля отваливался от материнской груди, и Глеб видел, как из соска продолжает выделяться молоко. В этот момент ему хотелось плакать от нежности и восторга. Какая великая тайна заключена в женском организме! Это микрокосмос, как сейчас любят говорить учёные. Конечно, он намного сложнее, чем мужской. Можно сказать, что мужчина всего лишь придаток женщины. Он нужен в природе всего лишь для одной функции. Да ещё, пожалуй, для службы на подводной лодке. Наконец, кормление заканчивалось, и малыш засыпал здоровым сном. В это время он интенсивно рос. Однажды в порыве нежности Глеб прильнул к обнажённой груди счастливой Валерии и попробовал молоко, недоеденное его сыном. Оказывается, оно сладкое! Это открытие поразило тридцатилетнего «ребёнка». Оно сладкое и какое вкусное!

Глеб поражался изменениям в поведении жены после рождения сына. Раньше она была внимательна и ласкова с мужем. Чем, собственно, и привлекла Глеба. Теперь она стала нежной. Нежной к маленькому существу. Валерия находила слова нежности, которые Глеб никогда раньше не слышал от неё. Бывало, наклонится к коляске, где первые месяцы жил маленький мужичок, и что-то говорит, говорит ему нежное и ласковое, а тот только гукает в ответ. Малыш понимал её с полуслова. Но стоило ей выйти в магазин, оставив спящего сыночка на руках отца, как одновременно с аккуратным закрытием двери маленький «Коля Басков» просыпался и устраивал многочасовой концерт, пока не хлопнет внизу входная дверь в подъезде дома и в квартире не появится мамочка. Ну и помучился Глеб Лесков! Супруга задорно смеялась, когда он в лицах рассказывал ей о своих мытарствах. Она не верила, что её любимый сынок целый час «держал рот корытцем», при ней он никогда не плакал. Как она этого добилась, молодой отец не мог объяснить. Видимо, мать и ребёнок связаны на генном уровне. Иногда Глеб ловил себя на мысли, что ревнует жену к ребёнку. Естественно, он автоматически после появления сына перешёл в жизни жены на второй план. Это сразу почувствовалось во всём. Но, как опытный командир, постоянно работающий с людьми, смирился, понимая неизбежность происходящего. Но когда жена, по совету опытных подруг, на ночь стала класть рядом с собой маленького прожору и давать ему ночью грудь, не вставая, а место Глеба оказалось на кушетке в другой комнате, то Глеб Евгеньевич почувствовал острую к себе жалость. И, главное, он нашёл понимание у других командиров, которые тоже по разным причинам нередко подвергались такому же жестокому остракизму. Великая сила – мужская солидарность! Валерия ласково улыбалась … и вдруг она заплакала. Зарыдала навзрыд….

В этот момент командир почувствовал опасность. Есть такое понятие – командирское чутьё. Опасность была рядом. Он вскочил. «Боевая тревога! Боцман, ныряй на глубину сто метров! Полный ход!» Страшный удар потряс лодку… Неизвестная субмарина килём, самой крепкой своей частью, ударила поперёк нашей лодки и разрубила, вырвала её боевую рубку. Вода под огромным давлением ворвалась в жизненное пространство, разрывая людей на части, ломая стальные переборки под стон и крики обезумевшего экипажа. Погас свет. Всё руководство в центральном посту погибло мгновенно. В полной темноте обречённая, неуправляемая лодка начала падать на дно океана. Концевые отсеки, куда не попала вода, и где ещё находились люди, на почти километровой глубине были раздавлены и разлетелись как орехи. Мощные пузыри воздуха вырвались на поверхность и медленно таяли среди бурлящих океанских волн. Всё стихло. Никаких следов. Только чайки пронзительно кричали. Чайки, в которых поселились души погибших моряков…

Через полчаса чужая подводная лодка всплыла, точно определила широту и долготу места для доклада своему руководству. О трагедии ни слова, чтобы не перехватили сообщение русские. Она выполнила всё, что требовалось от неё. Накануне подошла близко к русской лодке. Записала её шумы. Несколько раз прошла вокруг неё и над ней. А сегодня столкнулась с ней. Случайно, из-за плохой гидрологии. Однако мудрецы считают, что в жизни нет ничего случайного. Опасное маневрирование всегда чревато трагедией. Совершив подлость, «незнакомка» воровато покинула район. Срочно, пока нет свидетелей. А океан – молчит. Океан умеет хранить свои тайны. Шла холодная война. А в любой войне жертвы неизбежны…

Наша лодка после безрезультатных поисков была объявлена пропавшей без вести. Подрастающему Александру Глебовичу Лескову безутешная молодая мама с красивым именем Валерия на вопрос сына: «Где папа?», говорит, что отец ушёл в море. Ушёл и не вернулся…

Море, море…Ты полно благородства. Тебе не нравятся подводные лодки, загрязняющие атомными отходами твои бирюзовые воды, источник жизни на Земле. Тебе не нравятся люди, не ведавшие, что творят. Море, ты давно поняло, что в преступной подводной войне люди деградируют. И за это ты их наказываешь.