Текст книги "Космическая одиссея Юрия Гагарина"

Полету быть!

25 марта 1961 года стартовал последний аналог корабля «Восток» с манекеном в кресле космонавта и собакой Звездочкой на борту. На запуске этого беспилотного корабля-спутника ЗКА № 2 присутствовали все космонавты во главе с Н. П. Каманиным. Успешное выполнение программы его полета дало возможность С. П. Королеву как главному конструктору ракетно-космических систем доложить высшему руководству страны, что отработка запуска кораблей, их полет по орбите в соответствии с программой и благополучное возвращение на Землю прошли без замечаний и что следующим этапом полета в космос может быть запуск на орбиту человека [20]. Так об этом несколько пафосно написано в работе Э. А. Васкевича, вышедшей к 20-й годовщине полета в космос Юрия Гагарина (Васкевич был в числе группы специалистов от ВВС, входивших в боевой расчет 12 апреля 1961 г.). Здесь невольно возникает вопрос: когда именно делал свой доклад С. П. Королев? И вообще докладывал ли он об этом?

Здесь по прошествии времени необходимо выделить два момента. При посадке космического корабля манекен, облаченный в скафандр, катапультировался на высоте 7 км и на парашюте спускался на землю. Так совершали приземление и все наши космонавты, которые летали в космос на космических кораблях «Восток». А вот собачка и другие биологические объекты в этом полете совершали посадку внутри космического корабля в спускаемом аппарате, показывая тем самым, что при необходимости и космонавт может выдержать такую посадку. Дело в том, что испытатели совершали имитационные посадки при сбросах спускаемого аппарата, но космонавты в таких испытаниях не участвовали.

* * *

«28 марта в конференц-зале Академии наук СССР под председательством вице-президента АН СССР Александра Топичева состоялась пресс-конференция по результатам исследований на кораблях-спутниках. Присутствовало много иностранных журналистов. Все усердно фотографировали собачек – Чернушку и Звездочку. В первом ряду сидели Юрий Гагарин, Герман Титов и другие будущие космонавты, но на них никто не обращал внимания [21].

За два дня до этого, 26 и 27 марта 1961 г., в двух номерах газеты «Правда», тогда главной газеты страны, была опубликована большая статья академика Н. М. Сисакяна «Человек и космос». В ней он, в частности, писал: «Осуществленные за последнее время полеты различных живых существ и благополучное возвращение их на Землю имеют еще и другое весьма важное, фундаментальное значение. С каждым таким полетом приближается тот момент, когда пассажиром космического корабля впервые станет человек. Это будет новой исторической вехой в развитии науки» [22].

Также 28 марта состоялись некоторые важные совещания, исход которых позволил подойти к рассмотрению возможности выполнения полета человека в космос.

С утра большая, представительная делегация посетила ОКБ-124 (гл. конструктор Г. И. Воронин) и завод (директор И. И. Румянцев) при нем. Совещание проводил А. А. Кобзарев (по-видимому, ответственный сотрудник ГКАТ, подчинявшийся П. В. Дементьеву), участниками были Королев, Келдыш, Бабийчук, Холодков, Каманин, Яздовский, Гении, Смирнов, Воронин, Николаев, Румянцев, Горин и др. [11].

После этого все переехали к председателю ГКАТ П. В. Дементьеву, где уже присутствовали К. Н. Руднев и Н. С. Строев. На этом совещании приняли ряд важных организационных и технических решений: об испытании катапультирования из самолета Ил-28 в различных режимах полета, о морских испытаниях НАЗа в Феодосии и подвесной парашютной системы, о проведении дополнительных испытаний с новым осушителем системы регенерации воздуха по сокращенной программе (5 суток вместо 10). По предложению С. П. Королева было решено отключить газоанализатор от приборной доски, оставить его только в качестве индикатора состояния атмосферы и наблюдать за ним с помощью телевизионной системы.

Дальнейшие решения о совершении первого полета в космос принимались на нескольких совещаниях в ВПК (военно-промышленной комиссии), а затем на заседании Президиума ЦК КПСС.

Так, 29 марта состоялось заседание ВПК под председательством Д. Ф. Устинова. Как вспоминает Б. Е. Черток, на нем выступили все главные конструкторы, их поддержали председатели госкомитетов. В результате была сформулирована готовность к полету человека в космос. Сохранился документ, подытоживший подготовку запусков и результаты наземной отработки, подписанный С. П. Королевым именно 29 марта. Его мы далее приведем почти полностью, поскольку он состоит, по существу, из одной таблицы и нескольких десятков строк пояснительного текста. Вместе с тем известно, что председателем Государственной комиссии по запуску «Востока» с человеком был К. Н. Руднев. Ситуацию проясняет знакомство с дневниками Н. П. Каманина, они вышли раньше книг Б. Е. Чертока. В заметках Каманина находим сведения о двух последовательно состоявшихся заседаниях. Сначала о заседании Государственной комиссии под председательством Константина Николаевича Руднева по итогам запуска последнего космического корабля-спутника и готовности к полету космонавта, которое состоялось с 16:00 до 18:00 29 марта. На этом заседании выступил С. П. Королев; по-видимому, канву его выступления и составил документ, подписанный им 29 марта, т. е. перед этим заседанием. На заседании присутствовали только от ВВС Каманин, Кутасин, Яздовский, Холодков и Смирно В. К. Н. Руднев опросил всех персонально: «Кто за полет человека на космическом корабле?» Все были за полет.

Из этого документа, озаглавленного при публикации «О ходе экспериментальной отработки кораблей «Восток», состоявшего из девяти разделов и выводов, мы приводим здесь только восьмой раздел документа и выводы.

«VIII. Основные результаты пусков кораблей-спутников

19 августа 1960 г. был осуществлен запуск корабля-спутника № 2 с полным составом бортовой аппаратуры и подопытными животными.

Корабль был выведен на орбиту близкую к круговой. Высота перигея составляла 306 км, высота апогея – 339 км, начальный период обращения корабля равнялся 90,7 мин, наклон орбиты к плоскости экватора – 64°57′.

За время полета корабля осуществлялось управление работой его бортовой аппаратуры по заданной программе. Были проведены 11 сеансов передачи с корабля телеметрической информации и измерения параметров его орбиты – на 1-м-7-м, 13-м-16-м витках, а также передача телевизионного изображения животных.

Наблюдения за полетом корабля и прием телеметрической и телевизионной информации производились наземными станциями, расположенными на территории СССР. Данные измерений параметров движения корабля автоматически передавались по линиям связи в вычислительные центры.

В результате обработки данных измерений на электрических вычислительных машинах оперативно определялись значения параметров орбиты, необходимые для прогноза дальнейшего движения корабля. Эти данные использовались также для расчета момента включения тормозной двигательной установки, обеспечивающего спуск корабля в заданном районе.

В соответствии с программой полета в 10 ч 32 мин московского времени 20 августа 1960 г. на борт корабля была подана команда на включение цикла спуска. Ориентация корабля перед спуском осуществлялась с помощью системы солнечной ориентации.

Тормозная двигательная установка была включена бортовым программным устройством в 11 ч 38 мин московского времени. При движении корабля по траектории спуска осуществлялся прием информации, передаваемой с борта. Прием информации закончился в 1 ч 58 мин в связи с вхождением корабля в плотные слои атмосферы. Через несколько минут были получены сигналы пеленгационных передатчиков спускаемого аппарата и катапультируемого контейнера, свидетельствующие о нормальной работе системы приземления.

По сигналам пеленгационных передатчиков было уточнено место приземления корабля. В район приземления были высланы вертолеты и самолеты с техническим и медицинским персоналом. Приземление корабля произошло в заданном районе с отклонением от расчетной точки около 10 км.

При обследовании спускаемого аппарата и катапультируемого контейнера после приземления повреждений их конструкции и аппаратуры обнаружено не было. Все подопытные животные после приземления чувствовали себя нормально. Температура воздуха в спускаемом аппарате составляла 17–23 ℃, температура газа в приборном отсеке – 12–25 ℃. Давление в спускаемом аппарате стабильно поддерживалось на уровне 760 мм рт. ст., давление в приборном отсеке – 905 мм рт. ст. На участке спуска температура воздуха в спускаемом аппарате не повышалась. Перегрузки были близкими к расчетным.

Бортовая аппаратура в течение полета по орбите и на участке спуска функционировала нормально.

Изучение состояния теплозащитного покрытия спускаемого аппарата после его возвращения дало ряд принципиально новых данных о характере нагрева аппарата, движущегося с космической скоростью в атмосфере, величинах и распределении тепловых потоков по его поверхности, особенностях процессов, происходящих в защитном покрытии под воздействием потока раскаленного газа.

В результате пуска были проверены конструкция космического корабля и весь комплекс систем, обеспечивающих его выведение и полет по орбите, а также возвращение из космического пространства с прохождением плотных слоев атмосферы и посадкой на поверхность Земли.

1 декабря 1960 г. был осуществлен пуск корабля «Восток» № 3 с экспериментальными целями (в перечне пусков он стоит под номером 4). Состав аппаратуры такой же, как на корабле № 2, за исключением инфракрасного построителя вертикали системы ориентации на Землю (на всех кораблях, начиная с «Востока» № 2, используется только система ориентации на Солнце как наиболее надежная).

Корабль был выведен на орбиту, близкую к расчетной, предусмотренной для пилотируемого варианта «Востока». Высота перигея – 180 км, высота апогея – 249 км, начальный период обращения – 88,47 мин, наклон орбиты к экватору – 64°58′. Во время полета были проведены 12 сеансов передач телеметрической информации с корабля и измерения параметров его орбиты.

Команда на спуск была подана на 7-м витке. Включение тормозной двигательной установки произошло нормально, однако расчетный импульс не был набран и корабль совершил еще 1,5 витка. Отделение спускаемого аппарата от корабля произошло нормально. После разделения был проведен еще один сеанс приема телеметрической информации с борта приборного отсека корабля перед входом его в плотные слои атмосферы.

Пуск следующего корабля был проведен 9 марта 1961 г.; в 9 ч 40 мин корабль был выведен на орбиту. Тормозная двигательная установка была включена в 10 ч 45 мин 40,6 с и выключена в 10 ч 46 мин 22,8 с. В 10 ч 46 мин 32,3 с произошло разделение спускаемого аппарата и приборного отсека. В 10 ч 58 мин корабль вошел в плотные слои атмосферы. В 11 ч 3 мин получены первые сигналы пеленгационной аппаратуры, позволившие установить район приземления спускаемого аппарата и манекена.

Запуск последнего из экспериментальной серии корабля «Восток» был произведен 25 марта 1961 г. в 8 ч 54 мин. Корабль выведен на орбиту в 9 ч 5 мин 31 с; ТДУ включена в 10 ч 10 мин 49 с; разделение спускаемого аппарата и приборного отсека – в 10 ч 11 мин 36 с; регистрация первых сигналов пеленгационной аппаратуры – в 10 ч 40 мин. Все системы и агрегаты корабля работали нормально».

Поскольку теперь имеется возможность сравнить итоги этих пусков, вырисовавшихся из мемуаров и официальных сообщений, ставших доступными публике за эти годы, с текстом этого документа, становится понятнее его «сдержанность» и будет оценено его соответствие фактам.

И главное в этом документе – выводы.

«Экспериментальные полеты кораблей-спутников «Восток», проведенные в период с 28 июля 1960 г. по 25 марта 1961 г., позволили надежно отработать конструкцию и бортовую аппаратуру корабля. Вместе с этим отработан также комплекс средств, обеспечивающих выполнение одновитковой программы полета и осуществление посадки в заданном районе Советского Союза. Таким образом, этап подготовки корабля-спутника «Восток» для полета человека в космическое пространство завершен.

Полученные результаты позволяют осуществить первый полет человека в космическое пространство по отработанной программе» [23].

Пометка «Публикуется впервые» при опубликовании документа «О ходе экспериментальной отработки кораблей «Восток» встречается в двух изданиях: первом, посвященном 30-летию полета в космос Ю. А. Гагарина (тираж его составлял 580 экз.), и спустя семь лет в сборнике 1998 г. (тираж 1000 экз.) [24, 25].

Напомним, что содержание документа составило основу выступления С. П. Королева на совещании.

Невольно напрашиваются комментарии, которые будут интересны современному читателю, а для участников заседаний это были известные факты, многие их которых, к сожалению, канули в Лету.

Так, в первом разделе этого документа приводится сводка полетов кораблей «Восток», где указаны все пуски по этой программе, в том числе и те, сведения о которых в то время не появлялись в открытой печати. Речь идет о попытках выведения на орбиту кораблей с животными в июле 1960 г., когда 28 июля корабль с животными погиб в первые секунды после старта, и в декабре 1960 г., когда 25 декабря из-за сбоя в работе третьей ступени ракеты-носителя корабль совершил аварийную посадку в тайге. Животных удалось спасти. Относительно пуска 1 декабря 1960 г. обойден умолчанием факт прекращения полета досрочно на седьмом витке полета, когда была возможность совершить посадку на территории СССР до ухода на «глухие витки», хотя первоначально он планировался на сутки. Никак не комментировалось и то, что уже декабрьский пуск выполнялся по схеме одновиткового полета.

Затем в 18:30 началось заседание у Д. Ф. Устинова (в то время заместителя Председателя Совета Министров СССР). Кроме С. П. Королева, который был главным докладчиком, выступили главные конструкторы Воронин (система жизнеобеспечения), Алексеев (скафандр и катапультируемое кресло), Гусев (голосовая связь и передача особо важной телеметрии), вицепрезидент АН СССР М. В. Келдыш, а также Калмыков, Пашков, Каманин, Яздовский, Руднев – председатель Государственной комиссии по пуску корабля с человеком – и Ивашутин – заместитель председателя КГБ. О том, что заседание было бурным, говорит то, что в ходе обсуждения только Каманин выступал три раза. В результате был отредактирован документ, датированный 30 марта 1961 г. Он назывался «Записка в ЦК КПСС». Этот документ подписали, по-видимому, реальные участники этого заседания: Д. Устинов (он и поставил дату 30.03.1961, поскольку 30 марта обсуждение этого документа было продолжено еще на одном совещании у Д. Ф. Устинова), К. Руднев, В. Калмыков, П. Дементьев, Б. Бутома, М. Келдыш, К. Москаленко, К. Вершинин, Н. Каманин, П. Ивашутин, С. Королев. Конечно, на момент составления этот документ имел гриф «Совершенно секретно». В нем кораблю-спутнику с человеком предлагалось присвоить название «Восток». Там же было решено снять систему аварийного подрыва объекта с корабля-спутника с человеком. Против этого возражал только представитель КГБ.

К этой записке прилагались проекты сообщений ТАСС, рассчитанные на различные варианты развития событий: успешный запуск, запуск с аварией корабля, которому нужна помощь, в том числе и со стороны иностранных государств. При этом Каманин пишет только о трех сообщениях ТАСС – о запуске, о завершении полета, об аварийном прекращении полета и обращении за помощью к иностранным государствам, если посадка произойдет не на территории СССР. Однако в этом свидетельстве нет упоминания о другом сообщении ТАСС, которое могло потребоваться в случае неудачного полета, связанного с гибелью космонавта. Тем не менее вполне вероятно, что было заготовлено и такое сообщение. Об этом, например, вспоминает Ю. А. Мозжорин, как правило, всегда принимавший участие в составлении и редактировании подобных документов. Он прямо пишет о том, что самое короткое сообщение было заготовлено на случай гибели космонавта при попытке запуска корабля в космос. После успешного полета в космос Ю. А. Гагарина «неиспользованные» варианты сообщения ТАСС были уничтожены. Поэтому текст их не подлежит восстановлению и содержание этих документов можно воспроизвести только по пересказам участников событий.

При всем внешне циничном подходе к этому с точки зрения обыденной морали совершенно понятно, что соответствующий текст составляется заранее, что вполне объяснимо, поскольку такое сообщение не может долго задерживаться, если несчастье произошло. И это является обычной практикой. Не так давно, уже после 2000 г., появилась, например, магнитофонная запись трогательного обращения к нации Президента США по случаю гибели астронавтов, отправлявшихся в первый полет с целью высадки на Луну. После этой речи планировалось траурное богослужение. К счастью, не потребовалось ни одно ни другое, но заготовка была сделана заранее.

В случае, если астронавтам не удалось бы вернуться на борт «Аполлона» (после успешной высадки на поверхность Луны), президент Никсон должен был сказать, что оба этих героя «отдают свою жизнь ради одной из самых благородных целей, поставленных перед собой человечеством: ради познания и поиска истины. Отныне все, кто ни устремлял бы взгляд к Луне, будут помнить, что крохотный уголок этого чуждого мира навсегда принадлежит человечеству» [26].

* * *

Интересна история появления названия корабля «Восток».

В самых первых книгах по истории космонавтики об этом нет ни слова. В книгах, написанных Константином Феоктистовым, сначала в соавторстве с Игорем Бубновым, знатоком истории отечественной космонавтики, потом уже и без него, об этом сообщается между прочим. К. П. Фектистов относит время появления этого названия ко времени написания отчета по объекту ОД-2. Известно, что отчет был составлен в августе 1958 года. Я просмотрел почти все издания книг, в которых излагается история создания корабля «Восток», где отражена точка зрения К. П. Феоктистова. Во всех изданиях об этом пишется примерно так: «Название корабля «Восток» возникло тогда же (речь идет о времени выпуска отчета по объекту ОД-2. – В. К.). Решено было придумать кораблю имя собственное. Выписали на листе несколько названий, проголосовали почти единогласно за «Восток» (1984 г.). Правда, позднее появились дополнения к этому рассказу: «Почему «Восток»? Не помню. Наверное, не мотивировали. Так же потом было с «Восходом», «Союзом». Королев, по-видимому, посмеивался про себя и позволял нам играть в эту детскую игру в названия» (2000 г.). «Так и осталось… Просто «Восток», «Восход», «Союз»… названия, к которым трудно подкопаться с идеологической точки зрения» (это уже 2005 г.). И ни слова больше.

Однако при чтении текста отчета по объекту ОД-2 (он был опубликован в 1991 г., к 30-й годовщине полета в космос Юрия Гагарина) нет упоминания ни о корабле-спутнике, ни о космическом корабле, ни о «Востоке». Везде речь идет лишь об объекте ОД-2, «спутнике для полета человека», и только. Видимо, что-то здесь не совсем так, как пишут мемуаристы. Если обратиться к книгам, написанным О. Г. Ивановским (сначала они издавались под псевдонимом А. Иванов), начиная с 1970 г., там этот вопрос вообще обойден молчанием.

В мемуарах ветерана космонавтики В. В. Молодцова, опубликованных в 2001 г., этому тоже уделено некоторое внимание – там приводится версия, близкая к тому, что писал ранее К. П. Феоктистов. Об этом написано так: «Как, например, появилось название корабля «Восток»? А вот как. Однажды состоялся неофициальный конкурс предложений по названию корабля. Предлагалось несколько вариантов. Я же предложил название «Восток». Подоплекой здесь был известный в то время афоризм «Ветер с Востока преобладает над ветром с Запада», а поскольку, создавая сам корабль, мы стремились опередить Запад, т. е. Америку, то слово «Восток» как раз подходило для названия корабля. Этот вариант был одобрен и принят руководством в качестве официального названия корабля». О времени появления названия В. В. Молодцов не пишет.

Борис Евсеевич Черток, известный своими мемуарами об истории создания космической и ракетной техники, тоже обходит молчанием все, что связано с выбором названия корабля, просто использует это название как данность.

Знаток всего, что связано с нашей ракетной техникой, журналист Ярослав Голованов в своей последней, практически «бесцензурной», книге о С. П. Королеве, изданной в 1994 г., пишет об этом очень немного: «…А вот кто придумал ему имя «Восток», установить так и не удалось. Объявили что-то вроде конкурса, и откуда-то само собой всплыло – «Восток». И всем сразу это название понравилось». Нет указаний и на время появления этого названия. Однако уже в решении НТС ОКБ-1 от августа 1959 г. в названии космических кораблей одновременно с наименованием 1К, ЗК употребляются названия «Восток-1», «Восток-2» и «Восток ЗК», которые относятся соответственно к объекту 1К, спутнику фоторазведки 2К и к пилотируемому космическому кораблю ЗК.

В документах правительственного уровня, исходящих от С. П. Королева, уже с датой 07 апреля 1960 г., говорится об аппаратах «Восток» – тяжелых ориентированных спутниках для отработки фотографирования поверхности Земли, спуска с орбиты и приземления, спутниках с человеком на борту.

Таким образом, к весне 1960 г. это название в определенном смысле стало общепринятым. И только в Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 587–238 от 04.06.1960 г. применительно к космическим кораблям, предназначенным для полета человека в космос, дается наименование «Восток-3» (объект ЗК).

Окончательно название «Восток» применительно к космическому кораблю, предназначенному для полета человека в космос, употребляется в записке «О подготовке к запуску космического корабля «Восток» с человеком на борту», направленной 10 сентября 1960 г. в ЦК КПСС. Оригинальный документ интересен тем, что, во-первых, порядок подписей соответствует иерархии, в которой приоритет отдавался партийно-хозяйственному статусу персон, во-вторых, в расшифровке подписей указаны только имена, без указания отчеств, в-третьих, руководители военно-промышленного комплекса называли человека на борту космического корабля «Восток» не космонавтом, а пилотом-астронавтом.

Однако совершенно неожиданно в книге, изданной в 2007 г. к 100-летию со дня рождения С. П. Королева, в которой приводится его переписка с супругой Ниной Ивановной Королевой (Ермолаевой-Котёнковой), вдруг случайно натыкаюсь на маленький листок бумаги, исписанный рукой Сергея Павловича. Размашистым почерком Королева на листке карандашом записано несколько возможных названий первого космического корабля. Листок без даты, но сам перечень названий очень уж характерен: «Восток» (отмечен жирным треугольником), «Восход» (отмечен «птичкой»), «Взлет» (перед названием стоит двоеточие), «Восхождение», «Выход» (перед этим названием стоит точка), «Встреча» (видно, что вписано позднее, но в этом же ряду названий), «Встречный», «Высота» (перед названием также стоит точка), в той же строке – «Высотный», ниже – «Возрождение», «Восхождение», «Волна», «Вулкан», рядом, в другом столбце, сверху вниз: «Воля», «Воодушевление», «Вечер», «Ветер» [27].

По воспоминаниям многих известно, что С. П. Королев придавал большое значение процедуре, ритуалу. Более того, он видел в этом особый смысл, который позволял ему показать участникам событий важность выполняемой ими работы. Поэтому представить себе, что он мог остаться в стороне от выбора названия первого в истории космического корабля для полета человека в космос, просто невозможно. И вот этот небольшой листок, найденный при разборе его архива, видимо, относительно недавно (в аналогичном издании, вышедшем пятью годами раньше, этот документа не приводится), проливает некоторый свет на истинный источник названия первого корабля.

Действительно, создается впечатление, что эти названия неслучайно написаны им в таком порядке. Очевидно, что за этим стоит особый смысл, ведь названия летавших в космос кораблей, которые упоминались потом в официальных сообщениях ТАСС, соответствуют названиям, выделенным С. П. Королевым в этом списке особо. Это «Восток» и «Восход», которые поставлены им в этом перечне на первое место. И не исключено, что именно Королев предложил эти названия для первых космических кораблей.

Конечно, это только предположение. Но с учетом открывшихся обстоятельств оно может считаться очень вероятным. Поскольку С. П. Королев, выясняя в беседах со своими сотрудниками их отношение к этим названиям, сумел представить дело так, как будто именно они предложили в итоге вариант названия космического корабля – «Восток».

* * *

Окончательное решение о запуске корабля-спутника «Восток» принимал Президиум ЦК КПСС. Учитывая важность вопроса, этим заседанием, которое состоялось 3 апреля 1961 г., руководил лично Н. С. Хрущев. Тройка космонавтов – Гагарин, Титов, Нелюбов – вместе с Каманиным по команде Главкома ВВС К. А. Вершинина находились «на всякий случай» в штабе ВВС, чтобы быть готовыми срочно выехать на заседание Президиума. Но этого не потребовалось.

Перед этим, утром 3 апреля, в 12.30 в свой кабинет в Звездном Н. П. Каманин пригласил Павла Романовича Поповича. Там уже находились Евгений Анатольевич Карпов и Василий Яковлевич Клоков.

– Павел Романович, думаю, что сегодня в ЦК будет принято решение о полете человека в космическое пространство, – сказал Каманин и на некоторое время умолк, о чем-то думая. Потом продолжил: – Я почти уверен, что такое решение примут. Сергей Павлович в ЦК. Надо готовиться к вылету на Байконур. Передайте всем товарищам: первая готовность [19].

В 16:00 позвонил СП. Королев и сообщил, что Президиум ЦК принял решение «одобрить предложение тт. Устинова, Руднева, Калмыкова, Дементьева, Бутомы, Москаленко, Вершинина, Келдыша, Ивашутина, Королева о запуске космического корабля-спутника «Восток-ЗА» с космонавтом на борту» [28], а также одобрил предложенные варианты сообщения ТАСС с предоставлением права Комиссии по запуску в случае необходимости вносить уточнения по результатам запуска, а Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам опубликовать его. Этот документ имел гриф уже «Строго секретно», «Особая папка». Сравнение документов – первого, принятого на заседании Государственной комиссии, и второго, принятого Президиумом ЦК КПСС, выявляет один любопытный момент: при перечислении лиц, подписавших Записку в ЦК, из числа подписавших «выпал» только Каманин, по-видимому, потому, что он единственный из всех поставил свою подпись вместе с первым лицом своего ведомства.

В ходе заседания на вопрос Н. С. Хрущева: «У кого есть сведения, как поведет себя космонавт уже в первые минуты полета, не будет ли ему очень плохо, сможет ли он сохранить свою работоспособность, выдержку и психическую уравновешенность?» С. П. Королев ответил: «Космонавты подготовлены отлично, они знают корабль и условия полета лучше меня и уверены в своих силах». Надо сказать, что это заявление С. П. Королева известно только в пересказе Н. П. Каманина, который на этом заседании не присутствовал. Но трудно себе представить, что С. П. Королев мог сказать что-то иное. Хотя в записках Н. П. Каманина имеется комментарий на ответ Королева, который можно истолковать как некоторый упрек Королеву в его избыточном оптимизме. Однако то, что известно о характере Сергея Павловича из рассказов его ближайших соратников, говорит о большой вероятности достоверности в передаче сути его высказывания перед высшим руководством страны.

В тот же день космонавты Гагарин, Титов и Нелюбов записали на магнитофон свои речи перед стартом в космос [1].

Позднее, когда полет Ю. А. Гагарина состоялся, это «Заявление перед стартом» стало достоянием общественности. Правда, опубликовано оно было только 18 апреля 1961 года. Когда два года спустя готовился первый полет женщины в космос, заявление первой женщины-космонавта читали также три женщины, которые готовились к этому полету. Текст для всех трех был одним и тем же [29].

Полагаю, что и здесь документ был одинаковым, но читал его каждый самостоятельно. Однако не исключаю, что текст, возможно, был несколько подправлен и Ю. А. Гагарину пришлось его зачитать для записи еще раз. Об этом, хочу подчеркнуть, нет документальных свидетельств. Сам Гагарин ушел из жизни раньше того времени, когда появилась возможность в деталях рассказать о том, «как все было на самом деле». Вместе с тем не могу не сказать о моем разговоре со Святославом Сергеевичем Лавровым по этому поводу. Когда я рассказал ему свою версию этого события, он с достаточным нажимом сказал мне буквально следующее: «У Гагарина было достаточно времени до старта, чтобы зачитать это короткое заявление перед стартом».