Текст книги "Мастера Книги"

Новая глава

Я бродил по Ростову. Просто шлялся по центру города от нечего делать, заходил в магазины, в основном торгующие книгами, ДВД и музыкальными дисками.

У магазина «Солнышко» я заметил странного типа. Несмотря на жару, он был во фраке, и фрак на нем сидел так, словно это была его повседневная одежда. В таком виде он стоял возле установленной на подпорках дверной колоды без двери и он орал во всю глотку:

– Квантовый переход через дверной проем! Приглашаем совершить квантовый переход через дверной проем! Только сейчас! Только у нас! Спешите совершить квантовый переход через дверной проем! Процедура безвредная, совершенно безболезненная и абсолютно бесплатная!

Я собрался обойти его стороной на безопасном расстоянии, но ко мне подошла юная, лет девятнадцати, дама. Есть же такие девчата, которые умудряются быть одновременно страшненькими и привлекательными, когда ты смотришь на нее, анализируешь ее внешность, и видишь, что у нее далеко не идеальная форма лица, явно недоработанный нос или слишком торчащие уши, и одновременно с этим любуешься ею, как не любуешься какой-нибудь признанной красоткой. Она очаровательно улыбнулась и спросила:

– Не желаете?

– Чего? – не понял я.

– Совершить квантовый переход. Для вас совершенно бесплатно.

– Как-нибудь в другой раз.

– Другого раза не будет.

– Знать, не судьба.

– А вдруг именно судьба? Вдруг он ждет именно вас?

– Ну это вряд ли.

– И тем не менее, Виталий Сергеевич, это так. У вас свидание в Мелиополисе, и другого шанса не будет.

– Что ты сказала? – переспросил я, не веря собственным ушам.

– Вы не ослышались. Мелиополис ждет.

Мелиополис. Несколько лет назад я увидел его во сне. Метагород, содержащий себе все города, он находится везде и нигде, и любой существующий ныне город является лишь его тенью. Он вне времени, вне пространства, поэтому в нем собраны все пространства и все времена. Мелиополис подобен алмазу с бесконечным числом граней, и каждый раз он открывается входящему в него путнику новой гранью…

– Откуда ты знаешь про Мелиополис? – взволнованно просил я.

– Квантовый переход, Виталий Сергеевич, пожалуйста.

– Хорошо. Что надо делать?

– Пройти через дверной проем.

– И все?

– И все.

Она взяла меня под руку и подвела к дверному проему.

– Дальше вы должны идти один, – сказал мне тип во фраке. Он перестал вопить, едва его подружка взяла меня под руку.

Затаив от волнения дыхание, я сделал шаг через дверной проем, и… ничего не произошло. А чего я собственно ждал? Что меня телепортируют в существующий только в воображении город? А ведь я, черт возьми, поверил! Поверил в чудо, как ребенок или последователь очередного Гробового. Так эффективно меня еще никто не тыкал носом в собственный идиотизм. Мне оставалось лишь утереться с достоинством.

Я собрался поблагодарить эту парочку за преподанный урок, но не успел. Раздался треск, и Ростов рухнул, разбившись на мелкие осколки, превратившиеся через мгновение в пыль. Ростов рухнул, но он был всего лишь маской, скрывающей лицо Мелиополиса. Я сразу же узнал этот город, несмотря на то, что ни разу в жизни там не был, даже во сне.

Я шел по опустевшей, как в вестерне перед дуэлью главных героев улице. Был вечер, и уличные фонари должны были вот-вот зажечься. В окнах домов свет уже горел. Из окон пахло едой, аппетитно и не очень; доносился смех, обрывки разговоров, ругань, детский плач. Город жил, но для меня места в его жизни не было. Для меня существовала лишь эта улица и он, идущий мне навстречу. Я уже не сомневался в том, что аферу с квантовым переходом организовал именно он.

Не скрою, я боялся этой встречи до чертиков, но здесь, в этой грани Мелиополиса, на этой улице правила диктовал он, и я не мог воспротивиться его воле, не мог просто повернуться и уйти, свернуть на перекрестке, вернуться в Ростов… Я вновь был абсолютно беспомощен, и эта беспомощность заставляла меня кипеть от бессильной злобы.

Он появился из-за поворота в тот самый миг, когда вспыхнули фонари – дешевые трюки ему не чужды. Издалека он был похож на мое отражение в зеркале: такие же короткие волосы, такие же туфли и голубые льняные брюки, такая же черная футболка. Вот только он был худей.

Мы разом остановились, когда перед нами осталось метра полтора. Какое-то время мы молча разглядывали друг друга, потом я спросил:

– Что тебе от меня нужно?

Мой вопрос прозвучал намного резче, чем хотел я.

– Мне от тебя? Совершенно ничего. Вопрос в том, что нужно от меня тебе, – спокойно ответил он.

– Мне от тебя ничего не нужно, и ты это прекрасно знаешь.

– Ты ошибаешься, и у тебя не так много времени, чтобы это понять.

– Ты мне угрожаешь?

– Я? – он миролюбиво улыбнулся. – Ты знаешь, кто тебе угрожает, но не хочешь этого понимать.

– И ты решил это мне объяснить?

– Я решил, что ты мечтаешь о встрече со мной, но, видно, я в тебе ошибся.

– Ты? Да кто ты такой! – сорвался я на крик.

– Кто я? – переспросил он, а затем сорвал с себя лицо и отбросил в сторону. И там, где еще мгновение назад были глаза, нос, рот, лоб, щеки… осталось лишь ничего, совершенно ничего, даже не пустота.

Шок заставил меня закричать и броситься прочь. Он рассмеялся мне вслед, а когда я почти добежал до спасительного поворота, крикнул:

– До встречи в реале.

Проснулся я от собственного крика. Меня трясло. К счастью, Алина была в командировке, и мне не пришлось ничего ей объяснять и отмазываться от новой поездки в больницу.

Я встал с кровати и отправился на кухню готовить успокоительную порцию кофе.

Я не сомневался, что этот сон был вызовом, и я его не принял. Я испугался и бросился бежать, в результате то, что могло стать поединком, превратилось в охоту на меня. Эту ошибку надо было исправлять. Для чего мне пришлось нарушить последнее табу и заглянуть в свой собственный лабиринт судьбы. Я взял сон за точку отсчета, описал нашу встречу, но когда я попытался написать о нем, я испытал очередной шок. Его невозможно было писать. У него не было ни имени, ни судьбы, ни внешности… ничего из того, за что можно было бы зацепиться. Он был как бесплотный дух, способный проходить сквозь стены и не оставлять следов. Он был абсолютно черным, в том смысле, в каком черным является черный ящик. Он был вне моей власти, и, скорее всего, вне власти Мастеров Книги. И он был крайней опасен, иначе я бы его так не боялся. Я не имел понятия, что делать. Мне срочно нужна была помощь. Но сначала еще одна успокоительная порция кофе. Приняв лекарство, я перебрался в спальню. Там, не раздеваясь, я лег в постель, расслабился и попытался перенестись в Зал Посвящений. Я хотел позвать Тень и все ему рассказать. Вот только звать никого не пришлось. Они меня уже ждали: дед, Тень и Верховный Мастер Книги.

– А мы уже собрались тебя вызывать, – сообщил мне Тень.

– Я и сам догадался, что вляпался во что-то серьезное.

– Мы все вляпались во что-то серьезное, – заговорил жрец, – и хуже всего то, что мы не знаем во что. Мы тебя не доглядели. Прости.

– И что теперь делать? – растерянно спросил я.

– К счастью, для того, чтобы избежать столкновения двух тел, достаточно иметь власть над одним из них и владеть перспективой событий. Сейчас мы проработаем твою судьбу, постараемся выиграть как можно больше времени, и, надеюсь, выигранное время поможет нам решить эту задачу, – объяснил жрец.

– А что делать мне?

– Садись в кресло.

Я сел, и оно приняло меня в свои объятия, как старого друга. Тело расслабилось, но сознание вместо привычного погружения в гипнотический туман стало предельно ясным и чистым. Перед моими глазами появился экран, на котором я мог писать, диктуя мысленно текст.

– Не торопись, – услышал я голос деда, – сейчас ты на минном поле, и один единственный неверный шаг способен привести тебя к катастрофе. Давай медленно, шаг за шагом, не торопясь, начиная с этого момента…

Конечно, это было совсем не то, что вырезать себе аппендикс, как сделал тот врач на корабле, о котором потом спел Высоцкий, но это была моя судьба. Постепенно начала вырисовываться достаточно разветвленная структура, чтобы можно было в ней маневрировать. В лабиринте не было и намека на черного человека. Его не было ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем, и это противоречило всем известным нам законам судьбы. Это пугало и одновременно восхищало. Мы не могли выбрать ни одии вариант до его обнаружения, поэтому мы продолжали медленно продвигаться по всем возможным направлениям развития событий. От некоторых из них вскоре пришлось отказаться, так как они несли мне или Алине увечья или смерть, но все равно, вариантов для выбора было еще достаточно.

– Есть! – наконец-то радостно воскликнул жрец, – вот он!

Он «ткнул пальцем» в чуть заметную тень на экране.

– Ты уверен, что это он? – недоверчиво спросил дед.

– А ты посмотри, что он вытворяет.

То, что мы обнаружили, вообще ни во что не вписывалось! Черный человек вел себя в лабиринте невообразимее, чем НЛО в небе. Для него не существовало ограничений. Он мог проходить сквозь стены лабиринта, сдвигать их или менять местами, искривлять пространство судьбы, а потом почти полностью заметать за собой следы. К счастью, он не мог присутствовать одновременно в разных местах, и это позволило нам выбрать нужную линию. А потом ее максимально подробно детализировать.

Во время этой процедуры я чувствовал себя так, как, наверно, чувствует себя монашка на осмотре у красавчика-гинеколога или грешник пред очами господа. Это была полная обнаженка. Каждый шаг, каждая мысль, каждый поцелуй и не только… Лишь еще более сильный страх, чем страх смерти, заставил меня предстать перед ними во всей наготе своей судьбы. Обнаженка помогла мне обрести несколько гарантированно защищенных от встречи с ним недель, в течение которых меня ждала далеко не тихая и совсем не беззаботная жизнь. Зато рядом была Алина.

Первым моим шагом на пути спасения должен был стать визит к куратору. Поэтому, вернувшись в спальню, я позвонил Олегу.

– Привет, – обрадовался он, – давненько ты не звонил. Чем могу?

– Мне нужно срочно встретиться с куратором. Ты можешь это устроить?

– Не знаю, – растерялся он.

– Скажи, что я готов рассказать все, и что это вопрос жизни и смерти.

– Что-то случилось?

– Да, и тебе лучше не знать, что.

Он перезвонил через пять минут.

– Куратор ждет. Машина за тобой уже вышла, – сообщил он.

– Пусть приедет Алина.

– Ты же знаешь, она занята, и я не могу с ней связаться. К тому же машина…

– Уже лежит на боку, – перебил его я, – люди не пострадали. А Алина сейчас входит в кабинет напротив твоего.

– Но как…

– Действуй, – перебил его я, – расскажу после, если останемся живы, сейчас на это нет времени.

Новая глава

Алина влетела в дом минут через тридцать.

– Ты живой? Здоровый? С тобой все в порядке? Слава богу! – Она бросилась мне на шею, прижалась ко мне и так крепко обхватила меня руками, как, наверно, утопающий после кораблекрушения держится за спасительный обломок судна. – Ты не представляешь, как меня напугали… Я уже не знала, что думать…

– Все хорошо, моя девочка, все хорошо… – повторял я, гладя ее по голове.

– Нет, не хорошо, – она изучающе посмотрела мне в глаза, – меня бы не стали срывать с ответственных переговоров.

– Мне нужна твоя помощь, но это может быть опасно, и если ты откажешься…

– Заткнись! – оборвала она меня. – Все, что мы здесь делаем, опасно.

– Тогда отвези меня к куратору.

– Он тебя вызывает? Что ты уже натворил?

– Ничего. Я сам попросил его о встрече. Пришло время рассказать ему то, что ты так и не смогла выяснить.

– Ты знал? – на мгновение ее лицо исказила гримаса боли.

– С самого начала, – соврал я.

– Я…

– Теперь ты заткнись, – оборвал я ее извинения. – Поехали. Времени нет.

– Но если ты…

– Да, дело очень серьезное. Я все тебе расскажу после беседы с куратором.

Куратор встретил меня, как ни в чем не бывало. Мы обменялись рукопожатием, неторопливо сели за стол…

– Надеюсь, ты пришел не за отпущением грехов? – перешел он к делу после того, как я отказался от предложенного кофе. – У меня в шкафу рясы нет.

– Мне нужна ваша помощь.

– Я знаю. Иначе бы тебя здесь не было.

– Вы правы.

– Вот только зачем было заставлять ребят сбрасывать машину с моста. Собираешься мне угрожать, или думаешь, что это меня разжалобило?

– Это для того, чтобы вы поверили в мой рассказ.

– Ну, после того, что ты устроил с моим ассистентом, можно было бы обойтись и без этой демонстрации. С Алиной, как я понимаю, тоже ты? Интересная у тебя любовь.

– Алина – это не я. Это был урок повиновения, и, прежде всего, мне.

– И, несмотря на это, ты пришел, чтобы сдать мне своих хозяев.

– Я никого не сдаю. Открыться вам – это их решение.

– А это уже интересно. Похоже, ты действительно попал в неприятность. Ладно, рассказывай.

И я рассказал ему все, начиная с уроков деда и заканчивая встречей с черным человеком.

– Действительно бред какой-то, – отреагировал куратор на мой рассказ, – слишком уж похоже на комиксы.

– Вот видите.

– Да нет, я достаточно повидал всякой чертовщины на своем веку, чтобы думать, будто мир действительно такой, каким его рисуют учебники. Но Атлантида, древние… как-то уж сильно попахивает Лавкрафтом и Блавацкой… И, тем не менее, это настолько серьезно, что вы решили раскрыть свои карты… Вот только если твой черный человек настолько опасен, что даже твои покровители испытывают перед ним страх, чем могу помочь я, простой смертный администратор?

– Нам нужно выиграть время, а для этого мне надо уехать на неопределенное время.

– И ты пришел за моим благословением.

– Я хочу, чтобы вы знали, что это никак не связано с моей работой. Мне нравится моя работа, и я надеюсь, что, если все будет нормально, вы возьмете меня назад, на то же место. Тем более что теперь вы знаете, что мои секреты никак не направлены во вред нашей фирме.

– Ладно.

– А еще мне нужна Алина.

– То есть ты предлагаешь мне лишиться не одного ценного сотрудника, а сразу двух?

– С Алиной все будет в порядке. В любом случае. Вы же знаете, что я ни за что не подставлю ее под удар.

– Хорошо.

– Нам придется уехать прямо сейчас, и… Дело в том, что он использует человеческие сознания, как жучки, поэтому нам нельзя выходить ни с кем на связь. Поэтому я прошу вас не следить за нами и приказать Алине не пытаться выйти на связь.

– Так вот зачем ты на самом деле ко мне пришел!

– Да, и от вашего решения…

– Ладно, езжайте.

– Спасибо и до свиданья.

– Удачи.

– Ну что? – спросила Алина, когда я вернулся в машину. Похоже, она уже получила приказ не выходить в эфир и была сбита им с толку.

– Мы уезжаем. Прямо сейчас. Домой возвращаться нельзя.

– От кого мы бежим.

– Есть один тип, но кто он такой, мы не знаем. Поехали.

– Куда едем? – спросила Алина, заводя мотор.

– В «Ашан».

– Это что, шутка такая?

– Не нравится «Ашан», поехали в «Икею». Я серьезно.

«Ашан» и «Икея» у нас находятся под одной крышей и расположено это торговое царство у въезда в Аксай.

– Ты что, собираешься там затеряться среди покупателей или спрячешься на полке с товаром? – язвительно спросила Алина, выруливая на дорогу.

– Что-то вроде того, – ответил я. – Этот тип использует наши сознания, как жучки, поэтому единственный наш выход заключается в том, чтобы совершать хаотические движения, не имея ни малейшего представления о нашем следующем шаге. Тогда он не сможет нас перехватить.

– И долго мы будем так бегать?

– Пока мои покровители, те, кого ты не сумела вычислить, не найдут выход из положения.

– Понятно.

– Ты еще можешь выйти из игры.

В ответ она одарила меня настолько красноречивым взглядом, что я заткнулся. Так мы молча и ехали до самого Ашана.

– Что теперь? – спросила Алина, когда мы въехали на стоянку.

– Ищи «С-47».

На «С-47» стоял серый «Фольксваген».

– Припаркуйся рядом, – попросил я. – Теперь, – продолжил я, когда она припарковалась, – оставь в машине ключи, документы и телефон. – Свои вещи я уже оставил на сиденье. – И можешь не волноваться, ее перегонят к нам домой, так что все будет в целости и сохранности.

– Знаешь, об этом я волнуюсь меньше всего, – ответила Алина.

«Фольксваген», как и было обещано, оказался не заперт. Ключи торчали в замке зажигания, а в бардачке я нашел пухлый конверт, в котором лежало немного денег, наши с Алиной документы, документы на машину и мобильный телефон.

– Держи. Ты теперь у нас полковник ФСБ, – сказал я Алине, потянув ей ее ксиву. – Это чтобы отпугивать особенно алчных ментов.

– Что теперь? – спросила она.

– Ждать, – ответил я, включая телефон.

Минут через десять пришло СМС с адресом в Батайске.

Помотавшись минут сорок по Батайску, милый, кстати, городишко, мы нашли нужный дом. Это было старое, без пяти минут аварийное четырехэтажное здание в тихом дворике, населенное в основном пенсионерами, которые густо сидели на лавочках возле подъезда, а те, кому было лень выходить на улицу, или кто не успел забронировать себе место на скамейке, озирали окрестность с балконов.

– Ключи и документы оставь в машине, – сказал я, кладя в бардачок свой фальшивый паспорт и телефон.

– А это еще зачем? – удивилась Алина.

– Много людей одновременно совершают много движений вразнобой. Так мы мутим воду, а в мутной воде от него легче уйти.

– Понятно.

Наш приезд в этот мирок, где за последние лет пятьдесят ничего не происходило, вызвал почти такой же интерес, как появление Путина или приземление посреди двора НЛО. Пенсионеры как по команде сделали равнение на нас, а особо любопытные бабули уже приготовились нас анкетировать, но Алина окинула их таким взглядом, что все вопросы и реплики позастревали у них в горле.

Наша квартира была на третьем этаже. Одна комнатенка, кухня меньше, чем у меня туалет, совместный санузел для лилипутов, балкон. В комнате советский диван вместо кровати. На стенах дешевенькие обои, а на полу пожилой ковер, перед которым всю его долгую жизнь хозяева и гости квартиры благоговейно снимали не только уличную обувь, но и домашние тапочки. И никаких намеков на сплит-систему или кондиционер. А телефонный аппарат был вообще допотопный, с вращающимся диском для набора номера. Трубка, когда я ее снял, ответила молчанием – телефон был отключен.

А вот мир вокруг нас молчать не хотел. Где-то за стенкой вопил младенец, где-то пел перфоратор, а соседи сверху топали, как слоны. Конечно, обитатели многоквартирных домов давно уже не обращают на эти звуки внимания, как живущие возле железных дорог и аэропортов – на страшный рев железных монстров, но для нас, привыкших к раю комфортабельного жилья, это было невыносимо.

– Ну и дыра, – оценила наше временное пристанище Алина, едва переступив порог.

– Радуйся, что это не какой-нибудь уголок пролетария, где канализация давно уже шурует прямо в подвал; лифты и подъезды используются в качестве туалетов; мусор вываливается прямо из окон и никогда не убирается; а по ночам во дворе выясняют отношения или устраивают брачные игры с матом и визжанием пьяные уебки. Здесь, похоже, перед нашим приездом сделали генеральную уборку. Так что, добро пожаловать.

Мы обошли квартиру, надругавшись над хозяйским ковром тем, что не стали разуваться, несмотря на ждущие нас в прихожей новые тапочки. Кроме тапочек нас ждал забитый до отказа продуктами холодильник, новая одежда и белье, зубные щетки, мыла, бритвы… а для Алины кто-то из благодетелей догадался купить удобные босоножки на низком каблуке, так как ее парадные туфли на высочайших шпильках были плохой обувкой для беглеца.

Есть нам совсем, зато горячий душ и чистая постель даже на казематном диване были в самый раз. Говорят, опасность возбуждает. Нас с Алиной она вымотала.

– И что теперь? – нарушила молчание Алина.

– Не знаю, – ответил я, – побудем какое-то время здесь, а потом нам сообщат.

– И мы опять куда-то помчим?

– Наверно. Если они не найдут выход.

– А если они его не найдут?

– Тогда остаток нашей жизни пройдет, как у звезд эстрады, но только без поклонников и шика.

Исчерпав эту тему, мы вновь замолчали. Я начал засыпать, но во дворе заголосила сработавшей сигнализацией машина.

– Блин, и как тут только люди живут! – раздраженно выдала Алина, у которой вопли машины тоже не ассоциировались с трелью соловья.

– Они к этому привыкли и не замечают или считают, что так и должно быть. Нас все это бесит не из-за самого шума, как такового, а из-за того, что мы думаем, что в нашей жизни ничего этого не должно происходить, и страдаем от несоответствия реальности нашему ожиданию. Однажды я умудрился заснуть под работающий за стеной перфоратор. Я просто принял его, как факт, смирился с его существованием, и совершенно спокойно заснул. Так что постарайся просто принять все, как оно есть.

– Смирение, как путь к счастью?

– Именно. Если что-то нельзя изменить, с этим лучше смириться. По крайней мере, до тех пор, пока не появится возможность хоть что-то в жизни изменить.

– Знаешь, я тут только что поняла… то, что снами сейчас происходит и есть жизнь, только в сжатом ее состоянии.

– В смысле? – не понял я.

– А ты сам подумай: разве не являются уверенность в завтрашнем дне, стабильность, планы на будущее лишь успокоительной пилюлей, тогда как на деле мы только и делаем, что ждем в очередном временном пристанище, которое мы лишь в силу непонимания происходящего считаем своим постоянным домом, очередного звонка судьбы, после которого, хотим мы того или нет, нам придется вскакивать с постели и быстро рвать когти в следующий пункт назначения.

– Да ты у меня философ, – ответил на это я и поцеловал ее в губы.

– Нет, правда, разве я не права? – вернулась она к этой теме после поцелуя.

– Ты всегда у меня права. Все будет хорошо. Я обещаю…