Текст книги "Мастера Книги"

И успокаивалась лишь тогда, когда ей в очередной раз отвечали, что «Главный вокзал» – конечная. Успокаивалась до следующей остановки.

Не знаю почему, но, глядя на эту парочку из какой-то глухой деревни, я успокоился. Я вышел на «Ворошиловском», прошелся пешком до «Пушкинской». Зашел в «Кофемолку», где выпил кофе и съел порцию блинчиков. Затем вернулся домой.

Возле калитки меня ждали помощники куратора.

– Виталий Сергеевич, – укоризненно произнес один из них, – вам не стоило забывать телефон, и совершенно не стоило ездить в Ростов на автобусе. За вами же закреплена машина… Ну что за ребячество.

– Дело в том, господа, – ответил я, нагло глядя ему в глаза, – что мне время от времени надо подстегивать свое вдохновение. А иначе я попросту перестану справляться со своими обязанностями. Думаю, мои безобидные шалости несравнимы с уроном от проваленной работы.

– Поймите, Виталий Сергеевич, это же в интересах вашей безопасности.

– Я понимаю. Но на мне сейчас висит сложный заказ, и без этой прогулки я не смог бы его сделать. Се ля ви.

Сказав «Се ля ви», я сделал рожу кирпичом и, пока они не опомнились, преодолел оставшиеся метры до калитки, открыл ее, вошел и захлопнул перед их носом. Главное в таких случаях, чтобы твое поведение выглядело естественным и само собой разумеющимся. Или же наоборот, ни в какие рамки не лезло.

Попробуйте, например, когда вас попытаются воспитывать в автобусе, в очереди или где-либо еще в общественных местах в ответ скорчить дебильно-приветливое лицо и выдать «Господь тебя любит», или, наоборот, рассвирепеть и рявкнуть «Вы почему это без доклада?!». Поверьте, эффект будет весьма интересным.

Парням куратора я, кстати, не соврал. Пока я гулял по Ростову, мое подсознание сумело найти ответы на мучавшие меня вопросы, и, возвращаясь домой, я интуитивно знал, что надо делать. Поэтому, отделавшись от незваных гостей, я поспешил сесть за компьютер.

Несмотря на сильнейшее искушение, я начал не с Алины, а с заказа. Как я и предполагал, после того, как я прописал на чистовик выбранный вариант развития событий, остальные ответвления лабиринта попросту исчезли, так что на этом участке сюжета изменить я уже ничего не мог.

Как знать, возможно, древние знали что-то о лабиринтах судьбы и о силе написанного слова, и поэтому считали процесс письма магическим сакральным актом, и кого попало грамоте не учили. Думаю, в этом они были правы. Как значительно позже показала история, чрезмерная грамотность привела к таким явлениям, как большевизм, фашизм, демократия, политкорректность, победа феминизма, возведение гомосексуалистов в ранг избранных и прочим реалиям нынешнего бытия. И не мудрено – ведь если принятие решения зависит от мнения каждого идиота, таким оно и будет.

Я опять отвлекся.

Практически сразу после прописанного участка судьбы в лабиринте клиента я обнаружил небольшое, но достаточное для необходимого маневра облачко тумана. Оно позволило мне переиграть все с точностью наоборот, как и хотелось этому идиоту. Вот только в этом случае его судьба окончательно застывала, и никакой коррекции больше не подлежала – не самый лучший исход при работе с ВИП-клиентом. Поэтому прежде, чем написать хотя бы слово, я решил согласовать свои действия с Олегом.

– Привет, – сказал я, услышав его «алло», – я по поводу заказа.

– Чем порадуешь?

– Сначала порадую тем, что огорчу, а потом огорчу тем, что порадую.

– Давай только без этого вот.

– Расслабься. Я решил эту задачу, но только не совсем так, как хочет клиент, если вообще стоит идти у него на поводу, в чем я очень даже сильно сомневаюсь.

– Ты о чем? – настороженно спросил Олег.

– Как я и говорил, переделать уже выполненный заказ невозможно. Что написано пером… так что за переделками после утверждения окончательного варианта можешь больше не обращаться – это не в моих силах. Но сразу же после этого я могу развернуть сюжет на сто восемьдесят градусов, так что клиент сможет получить все то, к чему он стремится. Только нам это совершенно ненужно.

– Это еще почему?

– Потому что в этом случае мы гарантированно потеряем нашего ВИП-клиента.

– Как это потеряем? Только не говори мне…

– Нет, – перебил его я, – с ним будет все в шоколаде, только подобное радикальное вмешательство в его судьбу лишит нас возможности вмешиваться в дальнейшем в его дела. Тогда как если ты или кто-нибудь еще сумеете отговорить его от этого заказа, в недалеком будущем я смогу хорошенечко на него поработать. В любом случае вопрос этот решаемый, так что как скажешь, так я и сделаю.

– Мне надо кое с кем это обсудить.

– Тогда я жду твоего звонка.

– Договорились.

Теперь можно было заняться Алиной. Информационная дверь в экзекуторскую вновь была приоткрыта ровно настолько, чтобы я мог пассивно наблюдать за происходящим. Как будто кто-то специально приоткрыл ее для меня.

Вся опутанная проводами Алина лежала на столе. Она была без сознания. Провода вели к каким-то медицинским приборам, мониторы которых показывали различные графики и цифры.

Прямо как в кино, – промелькнуло у меня в голове.

Над Алиной суетился врач, а двое экзекуторов стояли чуть поодаль, чтобы ему не мешать. Как я понял, ей делали пятый или шестой укол, однако, она никак не реагировала.

– Ее срочно нужно госпитализировать, – сказал экзекуторам врач, посмотрев в очередной раз на монитор.

– Когда мы сможем продолжить? – спросил экзекутор.

– Все зависит от того, насколько она вам будет нужна после. В принципе, я смогу за пару часов поднять ее на ноги, но потом она в лучшем случае сможет лишь пускать слюни и через раз проситься в туалет. Но если она – ценный работник, тогда, боюсь, вам придется отложить разговор на несколько дней. И чем быстрее вы дадите мне ответ, тем у нее будет больше шансов вернуться к нормальной жизни.

– Это надо согласовать, – сказал второй экзекутор.

– Так согласовывайте.

Экзекутор вышел в похожую на кабинет маленького начальника соседнюю комнату, где на столе стоял телефонный аппарат. Он только начал набирать номер, а я уже знал, что это – та самая ниточка, которая приведет меня к решению задачи.

– Что там у вас? – услышал я одновременно с экзекутором мужской голос в трубке.

– Она в отключке. Айболит говорит, что если мы продолжим, у нее полетят пробки. Что нам делать?

– Идиоты! Какого хрена вы там наделали?! Если с ней хоть что-либо случится, я вам лично яйца поотрываю!

– Но вы же сами…

– Я приказал вам выяснить все как можно мягче, а вы…

– Айболит говорит, что через пару дней она будет в порядке.

– Ну так какого вы?.. пусть делает все, что нужно. Докладывайте о малейших изменениях в любое время. Вам понятно?

Экзекутор промямлил, что, конечно же, он все понял, и все будет исполнено, после чего тот, кому он звонил, положил трубку. Экзекутор чуть ли не бегом вернулся в экзекуторскую.

– Делайте все, чтобы она была в порядке, – распорядился он.

– Давно бы так, – пробурчал Айболит и сделал Алине еще один укол.

Затем он достал из кармана мобильник и распорядился, чтобы в госпитале приготовили все необходимое.

Похоже, все складывалось удачно. Алине в ближайшие несколько дней ничего не угрожало, а у меня была спасительная нить. Вот только чутье запрещало мне воспользоваться ей прямо сейчас.

– Похоже, пришло время узнать, с кем ты имеешь дело, – услышал я голос Тени.

Он вновь сидел на моем диване и скалил пасть в довольной улыбке.

– Так это все ваши штучки? – злобно спросил его я.

– Нет, – ответил он, – и нам это очень даже не нравится.

– Поэтому вы пришли мне на помощь?

– Поэтому мы хотим, чтобы ты подробнейшим образом прописал свою подружку с рождения и до наших дней. Я вообще не понимаю, почему ты сам до этого не додумался.

– А тебе разве не говорили, что подглядывать не хорошо?

– А ты так и не догадался, что все, что нехорошо, на деле оказывается чертовски как хорошо?

– Я так не думаю.

– А зря. Мог бы всем нам сэкономить время.

Он был прав. Поэтому я не стал с ним дальше дискутировать, а перешел к делу:

– Что я должен сделать? – спросил я.

– Сядь за компьютер, создай новый файл и назови его «Алина». Как будто бы сам не знаешь.

Вместо того чтобы послать его как можно дальше, – а мне захотелось именно этого, – я покорно сел за компьютер, создал новый вордовский документ и написал вверху страницы: «АЛИНА». Как только я это сделал, мои руки, казалось, сами начали писать, а глаза не верить написанному.

Новая глава

Подобно первенцу Авраама Алина была рождена для того, чтобы быть принесенной в жертву богам, которым самозабвенно поклонялись ее родители. Богов этих было трое: Приличное Поведение, Статус и Успех. Вот только в отличие от Аврамова сына, которого господь то ли пощадил, то ли все же принял в качестве жертвы, Алину ждал не один смертоносный удар ножом, а ежеминутное заклание на протяжении всей жизни рядом с родителями. Не повезло ей и в том, что она была единственным ребенком в семье, в результате родители возложили на нее всю тяжесть своих надежд и возненавидели все, что выходило за рамки образа идеальной дочери. В результате ей чуть ли не с рождения пришлось учиться «правильно» сидеть, «правильно» лежать, «правильно» говорить, «правильно» играть… И стоило ей на какой-нибудь миллиметр отклониться от генеральной линии правильного поведения, родители наперебой принимались воспитывать свою непутевую дочку. Они ни разу ее не ударили, ни разу не оскорбили грубым словом, ни разу не повысили голос, но их предельно приличные речи с последующими «вырабатываниями необходимых навыков правильного поведения» были невыносимее любых побоев и брани.

Обычно приносимые в жертву родительским богам дети ломаются и в менее невыносимых условиях: кончают с собой, становятся алкоголиками, наркоманами, социопатами… А потом искалечившие их родители начинают теряться в догадках, в кого уродился их сын или уродилась их дочь, ведь они столько приложили усилий, чтобы вырастить его или ее достойным человеком. При этом они даже под дулом пистолета не согласятся признать, что их чудо-ребенок вырос позором семьи именно благодаря тому, что они приложили для этого столько сил и попросту раздавили его своими возложенными надеждами.

Алина оказалась редчайшим исключением из этого правила. Каким-то чудом ей удалось не только выжить, но и выйти из игры победителем. Будучи девочкой умной и сообразительной, она быстро поняла, что лобовым сопротивлением родительскому натиску ничего хорошего не добьется, поэтому очень рано начала постигать азы лицемерия. Ненавидя родительских богов, она, тем не менее, убедила родителей в том, что и сама с не меньшей преданностью и самоотречением поклоняется тем же богам. В результате родители получили возможность ею гордиться, а она – право на личное время, без родительского контроля. Если бы они могли увидеть дочь в эти часы, они бы не поверили своим глазам, настолько она демонстрировала своим поведением ненависть ко всему тому, что родители приучали ее любить.

Лет в пятнадцать Алина поняла, что у нее есть очень редкий и очень полезный талант. Это понимание пришло к ней как бы само собой, без каких-либо предшествовавших пониманию «особых» событий. Поняла, и все. Размышляя о жизни на одном из тех уроков, что придуманы исключительно для того, чтобы зря отнимать у школьников время (учителям за преподавания этой хрени хоть деньги платят), Алина вдруг поняла, что может исподволь управлять людьми, заставлять их делать то, что ей нужно, без каких-либо видимых усилий с ее стороны. Поняв это, она решила развить свою способность. Сначала она тренировалась на наименее значимых для нее людях, потом на учителях, и только в самую последнюю очередь она рискнула опробовать свое искусство на родителях. Получилось. Они перестали замечать что-либо из того, что делала их дочь, считая любое ее поведение совершенным. Победив в этой войне, Алина сменила ненависть к родительским богам на презрение. Отныне она была выше них, и они ее больше не задевали.

К выпускному классу школы Алина настолько овладела искусством управления людьми, что, когда возле нее остановился новенький черный «Мерседес», и водитель, приоткрыв окно, пригласил ее в машину поговорить, она согласилась без колебаний. Не смутил ее и пассажир на заднем сиденье «Мерседеса», которого из-за тонировки она увидела, только открыв дверь. Это был представительный мужчина немного за сорок в дорогом костюме. Поздоровавшись, она села в машину.

– Здравствуйте, – ответил ей пассажир, – я – Валентин Гаврилович, а вы, как мы уже знаем, Алина. Признаюсь, мы давно за вами наблюдаем, так как нам нужны люди с вашими способностями.

– И? – только и спросила Алина.

– Мы предлагаем вам работу.

– Какую?

– Договариваться с людьми. При этом в случае вашего согласия, мы дадим вам прекрасное образование. Вы сможете выбрать любое учебное заведение любой страны. Кроме того мы обучим вас грамотно использовать то, что до сегодняшнего дня вам приходилось развивать, что называется, стихийно. С деньгами у вас тоже проблем не будет. Мы сами в первую очередь заинтересованы в том, чтобы вы думали о работе, а не о деньгах. Что скажете?

– Когда я должна ответить? – спросила Алина, потому что этот вопрос всегда задавали герои ее любимых фильмов.

– Сейчас. И поехать с нами вам придется тоже прямо сейчас. Разумеется, в случае согласия.

– Но мне надо еще закончить школу, – растерялась она.

Было только начало мая, и впереди ее ждала эпопея с экзаменами.

– Разумеется, – Валентин Гаврилович слегка улыбнулся, – и если вы согласитесь, считайте, что вы уже окончили школу на отлично. Андрюша, где ее аттестат? – спросил он у водителя.

– Вот, – ответил тот, доставая документ из бардачка, – держите, – он передал его Алине.

Аттестат был настоящим с настоящими (Алина их узнала) подписями и печатью. Это было за пределами ее понимания, поэтому она лишь ошалело уставилась на документ.

– Ну как? – спросил Валентин Гаврилович, не скрывая своего удовольствия от полученного эффекта.

– Я согласна, – ответила Алина.

– Тогда едем за вашими вещами.

– Что я должна взять?

– С этого момента вы на полном нашем обеспечении, поэтому берите только то, что вам дорого. Все остальное мы выдадим вам на месте сразу же по прибытию.

К огромной радости Алины родителей дома не было. Это весьма упрощало процедуру отъезда – не надо было ничего объяснять, выслушивать речь о возложенных на нее надеждах и о том, что «у нас уже есть планы на твое будущее, мы ведь их обсуждали…».

Зайдя в свою комнату, Алина вдруг до самой глубины души осознала, насколько ей чуждо и противно все, что связано с этим домом, с родителями, с тем, чем она жила все эти годы. На ее глазах выступили слезы.

– Да будьте вы прокляты! – в сердцах произнесла она, ни к кому конкретно не обращая эти слова.

Она взяла только свои документы. Перед тем как навсегда покинуть столь чужой родной дом, она решила, было, написать родителям записку, но не стала этого делать – слишком сильным оказалось искушение хотя бы так отплатить им за все их «добро». Только сев в машину, Алина подумала, что, скорее всего, решение принять столь нежданно свалившееся предложение было ее решением чисто номинально, что ее развели, так же как она разводила всех, кто оказывался в зоне ее интересов. Эта мысль лишь промелькнула в ее голове, уступив место ожиданию новой жизни.

Заставить родителей страдать у Алины не получилось. Еще до того, как они начали беспокоиться по поводу ее отсутствия, к ним в дом пришел человек с серьезным удостоверением.

– Ваша дочь решила посвятить свою жизнь служению Родине, – торжественно сообщил он, – вы можете ей гордиться.

Затем, выслушав все их вопросы, он добавил:

– Можете не беспокоиться, ваша дочь в надежных руках. Мы обо всем позаботимся. Остальное, к сожалению, я не вправе разглашать.

– Да-да, конечно… – промямлила в ответ на это мать, – но что мы скажем знакомым?

– Скажите, что она учится в Англии.

– В Англии? – переспросил отец.

– В Англии, – подтвердил гость, отечески улыбнулся и вышел из дома.

Надо отдать должное Валентину Гавриловичу или тем, кто за ним стоял, – в Алине они не ошиблись. Она оказалась отличной ученицей и прекрасным работником. Природный артистизм и та школа лицемерия, которую она прошла в родительском доме помогли ей отлично справляться со своими обязанностями. А прекрасное образование в области поведенческой психологии, фирма не жалела денег на ее обучение, – позволило ей значительно расширить свой профессиональный арсенал.

Будучи (говоря языком Кастанеды) идеальным сталкером от рождения, Алина настояла на том, чтобы всегда оставаться в тени. Она же и предложила создать небольшую занимающуюся успешными переговорами фирму, в которой отвела себе роль девочки на побегушках, на которую никто толком не обращает внимания.

Она приносила кофе и бутерброды, искала нужные документы или скромно сидела «в задних рядах»… Казалось, она не делала ничего, но только в ее присутствии нужные люди начинали себя правильно вести, а после того, как достигалось нужное соглашение, все участники переговоров вставали из-за стола, искренне полагая, что принятый вариант решения был для них самым желаемым. В результате довольными оставались все.

Благодаря заоблачным расценкам к услугам фирмы прибегали только очень серьезные люди и только в очень серьезных делах. Нередко единственной альтернативой обращения в фирму было заказное убийство, но к счастью несостоявшихся жертв, разумные, деловые люди предпочитают возможность договориться. Убийство – это всегда лишний шум. Фирма давала гарантию положительного результата, правда, ее клиенты зачастую чуть ли не на сто процентов меняли свои изначальные требования.

Этим Алина и занималась во время своих командировок, а вовсе не бегала а-ля Джеймс Бонд по улицам с пистолетом, как рисовала мне временами фантазия, и не добывала информацию ложась с кем-нибудь в постель, как рисовала уже моя ревность. Я писал, что я не ревнивый? Если да, то я врал. Я всегда хотел быть свободным от ревности, всегда пытался изжить ее из своей жизни, но смог лишь добиться того, что моя ревность стала более или менее сносно переносимой.

Поступив на работу в фирму, я сразу же был определен к Алине ВИП-клиентом. От нее потребовали фактически стать моей нянькой, чтобы мне всегда было комфортно и сухо, и чтобы я всегда оставался хорошим мальчиком. После всех тех сверхсложных задач, которыми занималась переговорческая фирма, это задание выглядело, мягко говоря, оскорбительным. К тому же Алину заставили выйти из тени, что ей тоже понравиться не могло. В общем, она восприняла свое назначение примерно так же, как чемпион мира по шахматам воспринял бы назначение на должность руководителя шахматного кружка в каком-нибудь приюте для клинических идиотов с публикацией информации об этом во всех СМИ. Удивительно, что я не умер от икоты.

Со временем Алина убедилась в своей неправоте. Заключение сделок с моими будущими клиентами, – с моим появлением переговорческая фирма начала заниматься и этим, – оказалось достаточно забавным делом. К тому же моя персона вызвала у Алины интерес. Так что, к моей великой радости, в постель ко мне она нырнула а потом и перебралась в мой дом по собственной инициативе.

– Делай, что хочешь, лишь бы это не мешало работе, – отреагировал Валентин Гаврилович на ее переезд ко мне.

– Не помешает, – пообещала Алина.

Нашим злым гением оказались специалисты из аналитического отдела. Они вычислили Книгу! Разумеется, саму Книгу посторонним вычислить не было дано, но, анализируя мою работу, специалисты пришли к выводу, что сам я не могу так быстро развиваться и прогрессировать, а раз так, то есть неучтенный обучающий меня контакт. Пристальное круглосуточное наблюдение за моей персоной ровным счетом ничего не дало. Книга находилась за пределами не только возможностей и понимания службы безопасности, но даже за пределами фантазии ее сотрудников.

Да, я разглядывал старинные книги, но в них не было никакой потенциально шпионской информации, и даже съемка крупным планом показала, что меня интересует именно старинный текст, а не какая-либо посторонняя информация, которой в этих книгах не было, и быть не могло. Ну так мало ли какие у меня могут быть стимулы для вдохновения.

Когда я общался с Тенью или дедом, наблюдатели видели, как я хожу по комнате, разговариваю сам с собой или с воображаемым собеседником, как накрываю для нас стол или наливаю выпивку, а потом сам же съедаю или выпиваю все за двоих, после чего мчусь к компьютеру и остервенело набираю текст. В результате они видели лишь достаточно эксцентричный творческий процесс, не более того. А мои визиты в Зал Посвящения для постороннего наблюдателя выглядели, как обычный уход в себя.

Наблюдения говорили, что я чист, а математические выкладки доказывали, что мои показатели продолжают однозначно указывать на наличие внешних обучающих контактов, и аналитики настаивали на верности своих выводов.

Тогда, чтобы уже окончательно расставить все «ё» перед «б», Алину перевели под начало куратора, переквалифицировав ее из няньки в шпионки. В результате, сама не понимая этого, она встала на пути у Книги и чуть было не погибла в аварии. Спасло ее, как мне кажется, то, что Мастера Книги увидели в ней что-то вроде моего поводка или даже намордника, ведь только из-за угрозы ее гибели я все это время был покладистым.

Авария сломала Алину не столько физически, сколько морально. Научившись виртуозно управлять людьми, она была уверена в том, что сможет держать под контролем любую ситуацию, и чувствовала себя практически неуязвимой. Когда же ее буквально поработила совершенно неведомая, необъяснимая сила и швырнула в столб, вместе с уверенностью в себе Алина потеряла и почву под ногами. С ней произошло примерно то же, что случилось бы с фанатично верующим в здравый смысл и в то, что ничего сверхъестественного нет и не может быть человеком, столкнись он в любимом супермаркете с гномами, феями, вампирами и прочими зелеными человечками.

Короче говоря, в больницу Алина попала с нервным срывом, с последствиями которого так и не смогла до конца справиться. Она не сумела побороть страх перед завладевшей ею во время аварии силой, что сделало ее неэффективной шпионкой. К счастью, к тому времени я уже был безумно в нее влюблен, и для фирмы Алина стала тем же средством влияния на меня, что и для Мастеров Книги.

Тем временем аналитики начали бить тревогу, утверждая, что еще немного, и я стану более опасным, чем полезным, и что со мной пора что-то делать. Вот только что и как? Никто не хотел оказаться на месте Алины (я имею в виду аварию), поэтому о моем допросе с пристрастием и речи быть не могло. Алину по понятным причинам тоже пока не хотели трогать. Не зная, как ко мне подступиться, куратор пригласил меня на беседу, чтобы взглянуть мне в глаза. Я произвел на него приятное впечатление, но показатели…

Тогда куратор вспомнил о Паучеке. С ним можно было не церемониться. Но когда он был готов раскрыть рот, с ним случилось обширное кровоизлияние в мозг, в результате вместо ответа он вызвал новые вопросы и нешуточное беспокойство куратора. Тогда куратор и пригласил на беседу Алину.

– Извини, девочка, но без твоей помощи нам не обойтись. Нам нужно вытащить из тебя все, что ты о нем знаешь, готова ли ты нам помочь?

– Но я же и так вам все рассказала…

– Все, что известно твоему сознанию. Подсознание знает гораздо больше, и у нас есть способ вытащить из тебя все, что известно ему. Мы не хотим тебя насиловать, поэтому нам нужно твое добровольное согласие.

Понимая, что отказ не будет принят, Алина ответила «да», и теперь мне предстояло спасти ее от продолжения «беседы».