Текст книги "Чёрная книга"

1.3. В неведомой стране…

Когда от Володи ушла жена он очень расстроился.

В первое время это вообще не укладывалось у него в голове.

Неожиданно, без предупреждения в один из самых обычных дней просто взяла и исчезла, оставив записку на кухонном столе.

Я больше так не могу.

Говорить с тобой об этом уже бесполезно. – Ты ничего не видишь и не слышишь. Живёшь в своём придуманном мире, словно меня уже нет. А теперь меня и правда, в твоём мире уже нет, а тебя нет в моём.

Может быть, хотя бы теперь ты задумаешься, что так, как ты живёшь – жить нельзя.

Всё кончено.

Прощай.

Маша.

Он перечитал эту записку множество раз, но так и не понял неожиданного поступка жены.

Он понимал, что с момента, как он стал писать свой роман, он уделял ей очень мало времени. – Они почти не общались.

Но мне было и некогда, думал он. – С самого начала я говорил ей, что будет так. Сразу сказал, что пока не закончу книгу ничем другим заниматься не смогу, а она, пусть нехотя, но согласилась.

Но в её записке нет даже намёка на их договорённости, рассуждал он. – Ей просто плохо, говорить об этом она не желает, видимо считая, что я должен догадываться обо всём сам и стоять рядом с ней, как придурок, следя за выражением её лица. Чуть сделал неверный шаг – она недовольно сморщится, но спрашивать почему, всё равно нельзя – нужно угадывать – не угадал, сморщится опять и так до бесконечности. – Бред какой-то. Почему я должен ловить её настроения? – Полный эгоизм с её стороны.

Мысль, что в их ситуации, возможно, виноват он сам, ему даже не приходила в голову.

А мысль, что, быть может, нужно остановиться, отложить свой роман и попытаться восстановить семью, прийти и не могла.

И не потому, что эгоистом был всё-таки он, хотя со стороны именно так и казалось. – Нет, причина была в другом и его жена неосознанно, но очень верно это подметила. И хотя для неё то, что она сказала в своей записке, было скорее аллегорией, она совершенно чётко определила, что даже когда Володя бывает рядом, его с ней всё равно рядом нет и вернуть его уже невозможно.

Она упрекала его в том, что он скрывается от неё в придуманном мире – в какой-то неведомой стране, другой реальности – неважно…. Что он находится там всё своё время и не желает возвращаться к ней, но она ошибалась. – Не было никаких желает – не желает, он не мог выбирать. Он уже давно стал частью иной реальности – очень значительной её частью – творцом своей неведомой страны – её стержнем…. И покинуть её, без полного разрушения последней, уже не мог.

Но и это не гарантировало его возвращения.

Разрушив свой другой мир, возможно, он и сам перестал бы существовать – слишком уж глубоко он в него погрузился.

Для него был только один путь. – Сделать свой иной мир замкнутым и самодостаточным, а затем отпустить. А для этого он должен был закончить книгу, вдохнуть в неё жизнь и перестать думать о ней.

То, что это почти неразрешимая задача, Владимир тогда ещё даже не догадывался.

Ему просто нравилось писать, погружаясь в свою воображаемую реальность, но с уходом жены он этого делать уже не мог.

Целых две недели после расставания с Машей он мучился, не находя себе места.

Её уход совершенно выбил его из колеи.

Он оказался один в пустой квартире и без Маши, там всё казалось другим.

– Да она же почти убила меня! – в какой-то момент воскликнул он.

Но он ошибался тоже.

Единственное в чём была виновата она, так это в том, что заставила его выйти из своей придуманной реальности в настоящий большой мир, а он уже достаточно давно в нём не был и успел забыть, как там всё устроено. А вот была ли в нём Маша или нет, для него уже стало почти неважно – ему просто на тот момент там не нравилось в принципе.

Но он этого не понимал.

Винил во всём жену, считая, что именно она разрушила его привычный мир, расколов его на две половины….

Но винил он её совершенно напрасно ещё и по другой причине. Даже если и было всё так, как он считал, то для него в том его состоянии, это было вовсе неплохо.

На третьей неделе после расставания с женой, он не заметил сам, как провалился в образовавшуюся трещину своего расколовшегося мира, и она тут же закрылась над его головой, отсекая Владимира от привычного мира.

Ему стало значительно легче.

А спустя ещё несколько дней он полностью восстановил своё душевное равновесие, воображение подхватило его и забросило в альтернативный мир.

Картины иной реальности, как в киноленте замелькали перед его мысленным взором и он, вглядываясь в них, смог продолжить написание своей фантастической книги.

В какой-то степени ему даже повезло.

В книге по воле случая наступал переломный момент, и его семейная драма дала неплохой толчок развитию сюжета.

Главный герой книги – Игорь, молодой учёный – тот самый маленький мальчик, похищенный когда-то коварными пришельцами, освоил, наконец, тайное знание, внедрённое в его память в момент похищения, и создал машину времени, сделав всё в точности так, как и задумал когда-то межгалактический монстр.

Пришло время для испытания установки, что Игорь и сделал, запустив свою машину в подвале собственного загородного дома – там, где она и была собрана – подальше от любопытных глаз и в целях безопасности.

Испытания прошли успешно, но возник один побочный эффект. – Поле машины каким-то странным образом вошло во взаимодействие с соседней параллельной реальностью, а там, как назло, случайно оказалась девушка, которую злой рок и поле хитроумной машины перебросили в реальность Игоря.

Как зовут девушку в книге, Володя пока не придумал – хотел назвать её Машей, но имя жены, которая его бросила, героине его романа уже не подходило, и он решил придумать его потом.

На тот момент он придумал для неё лишь испытания и решил, что она расскажет о них сама.

«…В этот день всё было как обычно, – рассказывала она.

Я сидела на берегу нашего озера, думая о том, как тут всё красиво, что лето уже практически кончилось, о чём-то мечтала. Время летело незаметно, и прошёл, наверное, целый час. Я подумала, что пора возвращаться. Но стоило мне подняться, как у меня закружилась голова, в глазах потемнело, я почти потеряла сознание, мир вокруг на мгновение потерял свои краски и я, совершенно без сил, невольно снова села на траву.

Это моё головокружение длилось недолго, спустя несколько минут, я вновь пришла в себя, но сразу почувствовала неладное. Сначала, видимо, не до конца восстановившись, я не могла понять, что меня беспокоит – вокруг было всё то же озеро, тот же лес. Но спустя мгновение во мне всё похолодело, мне стало страшно.

Трава…, мокрая трава, ещё несколько минут назад она была сухой. И даже если предположить, что я все-таки ненадолго потеряла сознание и за это время, прошёл дождь, то он каким-то невероятным образом намочил вокруг все, кроме моего платья, оно было абсолютно сухим, если не считать, то место, на котором я сидела.

Второе – Радуга, её раньше тоже не было.

Я вскочила на ноги и обернулась.

И вот тут, я испугалась по-настоящему.

Там, где раньше стоял наш дом – его не было. В середине нашего участка, там, где у мамы был огород, я увидела незнакомый особняк.

Я стояла, не веря своим глазам, этого просто не могло быть.

Ошарашенная тем, что произошло вокруг меня, я на мгновение потеряла контроль.

Я не понимала, что происходит.

Мне нужно было увидеть что-то, что принадлежит миру, который я помню.

Я чувствовала, что схожу с ума.

И я пошла в посёлок.

Но там тоже всё изменилось. Я точно не помнила, как выглядели в нём дома. Я никогда не заостряла на этом своё внимание, но подсознательно чувствовала, что всё вокруг стало другим, очень похожим, но другим. Магазин в посёлке выглядел также, но когда я вошла в него, сразу почувствовала разницу, касса с прилавком теперь находилась с противоположной стороны от входа, стеллажи с продуктами были другой формы.

Я вышла из магазина и, испугавшись, побежала прочь из этого страшного места.

Меня охватила настоящая паника.

Я бежала, пока ноги не принесли меня на станцию.

Она на первый взгляд выглядела так же, как я её помнила и к платформе в этот момент подходила электричка, направляющаяся в город. Я, недолго думая, села в неё. Мне нужно было уехать отсюда, увидеть свою городскую квартиру. Я надеялась, что там всё встанет на свои места.

Электричка прибыла на вокзал и там, меня ждало новое потрясение. Это был совершенно другой вокзал, не тот вокзал, который помнила я. Он был похож, но цвет стен, цвет пола, расположение касс и тысячи других мелочей были совершенно другими. Я выбежала с вокзала на площадь, почти не сомневаясь тогда, что сошла с ума, стараясь из последних сил собрать воедино осколки своего разума, пытаясь в этой невозможной ситуации мыслить здраво.

Наш дом находился от вокзала не очень далеко, минут тридцать пешком. Я шла по некогда знакомым улицам и ничего не узнавала вокруг. Город изменился тоже, здесь всё было для меня чужим. На первый взгляд, не сразу поймёшь почему – может быть, несколько другие дома, иная форма окон, вывески магазинов, расположенные в других местах. – Не знаю. Но всё, что я видела, было для меня непривычным и от того всё больше и больше тревожило меня.

Я шла, и моё беспокойство нарастало с каждым шагом. – Представьте, я одна в огромном, когда-то родном, а теперь незнакомом городе, без документов, без денег, совершенно не зная, что мне делать дальше.

Я была почти уверена, что придя к своему собственному дому, не увижу там для себя ничего хорошего. Но я шла и надеялась. В любом случае мне нужно было его увидеть.

Дом по-прежнему стоял на своём месте. Но только жить в нём никто не мог. Он был огорожен деревянным забором, на котором висел плакат.

Капитальный ремонт жилого дома

Работы ведёт строительная компания

ООО «Преображение»

За забором кипела стройка.

Я села на скамейку недалеко от этого забора и горько заплакала.

Володя на мгновение остановился и задумался.

Может быть, хватит, подумал он.

Нет, мало, жёстко решил он, пусть каждый знает, что бывает, когда покидаешь пределы привычного мира. – Думают, что всё просто. Пишут записки и молча исчезают, не думая ни о ком. Пусть тоже поймут, что такое одиночество.

Он был явно не в себе.

Безумие рвалось из бездны его сознания, отражаясь странным блеском в его глазах…. и с каждой минутой только усиливалось…. А он фиксировал на бумаге то, что смог разглядеть, пытаясь переложить на бедную девочку – героиню своего романа, груз собственных нерешённых проблем.

Нагромождение странных событий толкали её вперёд вслед за воображением Владимира. А он всё писал и писал, не поднимая головы, зло, улыбаясь, заставляя её шагать по своей реальности всё дальше и дальше – переживать, впадать в отчаяние, терять свои последние надежды…

Но Владимиру и этого было мало.

Заставив героиню проделать свой нелёгкий путь, он решил поиздеваться над ней ещё – она должна была пережить свои мучения снова, сама рассказав всему свету обо всём, что с ней приключилось.

Она этому противиться не могла и со слезами на глазах продолжала:

Всё, что происходило со мной, было просто невероятным, немыслимым, необъяснимым. Разумное объяснение этому было только одно – я всё-таки сошла с ума. Возможно, что у меня просто галлюцинации и всё, что я вижу вокруг – плод моего больного воображения. Или наоборот, то, что помню я, плод моего больного сознания.

Но любой из этих вариантов не сулил мне ничего хорошего. Как только я обращусь к кому-нибудь за помощью и расскажу ему свою невероятную историю, так сразу же меня определят в сумасшедший дом, но туда мне попадать однозначно не хотелось ведь я не чувствовала себя больной.

Я сидела на скамейке достаточно долго – мне просто некуда было идти, я устала надеяться, и мне стало всё безразлично. Я просидела бы там и ещё, если бы из моего состояния меня не отвлёк незнакомый голос:

«О чём плачешь девонька, что с тобой приключилось?»

Передо мной стояла маленькая опрятная сухонькая старушка, с добрыми с хитринкой глазами.

«Не печалься деточка, бабушка тебе поможет, пойдём со мной, здесь недалеко».

В тот момент я от отчаяния вообще не могла даже думать. Я как во сне покорно пошла за этой женщиной.

А та, между тем продолжала говорить:

«Вижу милая, не сладко тебе. Ну, ничего, сейчас придём, я тебе покушать приготовлю и помогу, чем могу».

Идти и на самом деле оказалось недалеко. Мы прошли несколько сквозных дворов, вошли в третий. Подошли к коричневой стальной двери, ведущей в полуподвал. Старушка поколдовала над кодовым замком, и мы попали в просторное, и на удивление чистое помещение.

– Вот тут я и живу, – сказала она. – Помогаю таким вот дурёхам, как ты.

Она усадила меня на стул, за простой покрытый клеёнчатой скатертью стол, а сама пошла на кухню. Через некоторое время она вернулась с дымящейся тарелкой супа.

– Возьми вот, поешь супчику, – сказала она. – Вижу что голодная.

Я и в самом деле, очень хотела есть. Завтракала я рано утром, а в тот момент новый день был в полном разгаре, да и неприятности, свалившиеся на меня, отняли много сил и разожгли аппетит.

А старушка всё приговаривала:

«Кушай милая, Бабушка Вера плохого не сделает. Всегда поможет. Ты только слушайся меня. Вот сейчас внучку позвоню, он тебя и определит. Будешь и сыта и одета».

Я чуть не подавилась последней ложкой супа. Куда меня занесло? Я наверно и вправду сумасшедшая, если пошла за этой старухой. Ещё немного и меня в бордель определят. Нужно немедленно бежать.

А старушка тем временем говорила по телефону:

«Да, Сашок, нашла тебе ещё одну девушку, … ой, красавица…. Да нет Санечка… лучше, чем обычно, надо бы добавить…. Через два часа? Ладно, жду».

И старушка повесила трубку.

«Ну, вот милая, скоро всё и образуется, а ты кушай, кушай. Я сейчас и картошечки разогрею, – приговаривала старушка. – Хочешь картошечки?»

Я молча кивнула головой.

Старуха снова ушла на кухню.

Недолго думая, я крадучись прошла к входной двери и попыталась открыть замок.

Замок никак не поддавался.

Я вернулась в комнату, посмотрела на окна – нет, через них уйти, не получится, закрыты решётками. Снова вернулась к двери, посмотрела внимательно. На замке сбоку был маленький стопор, я просто в первый раз его не заметила. Перед тем, как открыть дверь я оглянулась.

Там в проёме кухонной двери, буквально в трёх метрах от меня стояла старуха.

– И куда это ты собралась? – спросила она злым голосом.

Я сдвинула защёлку, скорее повернула ручку замка. Старуха буквально кинулась ко мне. И откуда только силы у такой пожилой женщины?

Но было уже поздно, я открыла дверь и выскочила на улицу, старуха не дотянулась каких-то несколько сантиметров.

– А ну вернись, тварь неблагодарная, – услышала я за спиной.

Я бежала через дворы, куда глаза глядят, бежала, пока у меня не перехватило дыхание. Когда я устала бежать, я просто пошла. Вокруг меня был всё тот же чужой город с незнакомыми людьми, от которых я не могла ждать ничего, кроме неприятностей.

К кому мне было обращаться за помощью? – К компании подвыпивших парней, попавшихся мне по дороге, которые своей фамильярной фразой: «Куда торопишься красавица, пошли с нами, будет весело…», перемежающейся бранью и хохотом, пытались завлечь меня на какую-то пошлую вечеринку. Или к невзрачным прохожим, которые сами, боясь всего и не поднимая головы, спешили укрыться в своих квартирах. Или к милиции, первым вопросом которой будет: «Ваши документы?», а первым ответом, если документов не окажется: «Пройдёмте в отделение для удостоверения вашей личности», а первым действием …, думать страшно.

Я всё шла и шла, стараясь уйти подальше от того места, от той «доброй» старушки, вообще из города.

Уже была глубокая ночь, когда город внезапно кончился, и я оказалась на краю большого скошенного поля. На поле редкими холмами возвышались стога с сеном.

Только сейчас я почувствовала, как устала, а остановившись, начала мёрзнуть в своём летнем платье.

Откуда-то справа со стороны посёлка, силуэты деревянных домов которого, виднелись приблизительно в 300 метрах, доносились пьяные голоса.

Думать было уже некогда и я, как можно быстрее, пока никто меня не заметил, добежала до ближайшего стога и зарылась в нём с головой.

Я затаилась как мышка, внимательно слушая, что происходит вокруг. Пьяные голоса по-прежнему доносились, но постепенно удаляясь, затихли окончательно.

На этот раз мне повезло. Я осталась незамеченной – одна в этом огромном мире, но в тот момент меня это только радовало.

Я зарылась в сено поглубже. В нём было тепло, уютно и мягко, как на перине. К колючему сену я привыкла быстро и впервые за этот невероятно длинный день улыбнулась. Засыпая я думала, что завтра всё должно снова наладиться, и я обязательно найду выход из своей ситуации.

Утром, когда я проснулась, мне не хотелось вылезать из моего убежища. В нём, я чувствовала себя в безопасности, а снаружи опасности подстерегали на каждом шагу. К тому же я просто не знала куда идти. Единственное, что мне приходило в голову это вернуться туда, где всё началось – на свой дачный участок. Попробовать сесть в том же месте на берегу озера в надежде, что всё вернётся назад – в некоторых фильмах такое случалось.

Я сидела в своей норке в каком-то странном оцепенении и моя идея с возвращением становилась навязчивой. Я уже жалела, что вообще убежала со своего участка, мне стало казаться, что если бы я осталась, мой кошмар мог бы уже и закончиться. Я накручивала и накручивала себя, боясь, тем не менее, сделать свой первый шаг к возвращению.

Из этого состояния меня вывел шум тракторов и голоса людей – колхозники пришли работать в поле.

Я выглянула из своего стога и практически наткнулась на колючий взгляд женщины, которая стояла совсем рядом. На ней была рабочая одежда, голова была повязана ситцевым платком, а в руках женщина держала грабли. Она пристально смотрела, как я вылезаю из сена. Наверное мой вид не вызвал у неё особого доверия – её лицо выражало презрение ко мне.

– Ну что, – сказала она, – накувыркалась шалава, а ну марш отсюда пока я мужиков не позвала и чтоб я тебя здесь больше никогда не видела.

Я пулей выскочила из стога и скорее метнулась прочь подальше от этой женщины, от этого поля, в сторону маячившего впереди леса. Мне нужно было где-то укрыться и привести свой вид в относительный порядок.

Лес оказался небольшим островком зелени, который пока не успел поглотить город. Несколько сотен метров в длину и ширину, за которым снова виднелись городские постройки.

В этом перелеске протекал ручей, который брал своё начало из маленького искусственного прудика диаметром метра три, дно и берега которого, были заботливо выложены валунами различной формы и размера.

Вокруг никого не было и я, не теряя времени, сбросила с себя платье и шлёпанцы, и шагнула в этот пруд. Вода, несмотря на то, что утро было достаточно тёплым, оказалась ледяной. Видимо на дне этого прудика били ключи.

Первым делом я решила напиться, потом торопливо смыла с тела пот и пыль от сена, промыла в этой чистой ключевой воде свои волосы, умыла лицо. Затем, наскоро прополоскала платье. Оно было из немнущейся, водоотталкивающей ткани и потому форму потерять не могло.

Закончив со своим туалетом, я скорее надела платье на себя. Теперь оставалось только высохнуть и надеяться, что мой вид не будет привлекать излишнего внимания. Но оставалась одна проблема, чтобы двигаться дальше, мне нужно было что-то поесть.

Я прошлась по этому перелеску в поисках каких-нибудь ягод. Их было немного – в конце августа почти всё уже собрано, но мне попадались редкие ягоды черники, несколько кустиков с ягодами ежевики, попалось даже немного голубики. Наесться этим я, конечно, не могла, но за час моих блужданий, пока сохли волосы и платье, я смогла слегка притупить чувство голода.

Я снова подошла к прудику, отмыла от сока ягод свои руки и ещё раз напилась. Теперь я снова была готова отправиться в путь.

Вчера моё поспешное бегство, куда глаза глядят, привело меня на окраину города и теперь, чтобы добраться до вокзала мне предстояло проделать весь мой вчерашний путь.

Этот день прошёл без особых приключений. Я просто шла по городским улицам. Несколько раз сворачивала не в ту сторону, возвращалась и поплутала изрядно. К вокзалу добралась только поздним вечером, и тут меня ждал неприятный сюрприз.

Оказалось, что последняя электричка в нужном мне направлении ушла десять минут назад.

Я прошла в зал ожидания, где и провела следующую ночь в неудобном жёстком кресле. Но там я была одна из многих, там я могла затеряться в толпе и была в относительной безопасности.

Вот только отдохнуть в эту ночь мне толком не удалось.

Это была ещё одна ночь моих мучений.

Первая электричка, которая мне подходила, отправлялась в 7—45. И как только её подали к платформе, я тут же в неё и села. Через тридцать минут ожидания я уехала из странного чужого мне города. Но на этом мои приключения ещё не закончились. За одну остановку до нужной мне станции меня высадил контролёр, ведь я ехала без билета.

Я не стала ждать следующий поезд и решила дальше дойти пешком, эти места я знала неплохо.

Ещё полтора часа блужданий по лесным дорожкам и я снова оказалась здесь у нашего озера.

Жаль только, что на участке с тех пор как я отсюда убежала, не изменилось ничего.

Здесь по-прежнему стоял кирпичный особняк.

Я подошла к тому самому месту на берегу озера, где сидела тем злополучным утром 25 августа.

Снова села на траву.

Закрыла глаза ладонями и горько заплакала, шепча про себя: «Господи, прости меня дуру, если я в чём-то виновата, сделай, пожалуйста, так, что бы всё снова встало на свои места, чтобы всё было как раньше».

Я плакала и повторяла снова и снова эту свою просьбу, но когда я, наконец, открыла глаза, то увидела тебя…»

Нормально получилось, подумал Владимир, перечитав свой новый эпизод и немного успокоившись. – Она прошла этот трудный путь, кое-что поняла и вернулась обратно. – Просится покороче, но нельзя – не даст нужного эффекта. – Она не станет тогда такой, какая нужна мне. Главное, что она ничуть не пострадала и стала более разумной и покладистой.

И это очень хорошо, решил он. – Очень скоро ей предстоит встреча с главным героем Игорем, а мне не нужны неприятные сюрпризы. – Он должен полюбить её с первого взгляда.

Володя даже на мгновение подумал, что неплохо бы заменить имя главного героя, на своё собственное, а героиню всё-таки назвать Машей, но представив, что придётся править весь текст, отказался от этой идеи.

Это, конечно же, была несерьёзная мысль. Просто он всё ещё скучал по своей жене и если бы героиню тоже звали Маша, он мог бы, в какой-то степени, общаться со своей женой через свой роман. Другого способа общения с ней у Володи на тот момент не было. Его бывшая жена уже довольно давно не звонила ему и не отвечала на телефонные звонки.

Это был бы очень странный способ общения.

Он и сам прекрасно это понимал, как понимал, что для нормальной жизни виртуальных отношений совершенно недостаточно и он страдал, и временами на него накатывала невозможная печаль.

Но с этим ничего поделать было нельзя. Маша ушла. На поиски новой любви у него не было времени. Да и особого желания, если быть честным, на тот момент тоже пока не было. Маша покинула его совсем недавно, и он ещё не полностью осознал, что остался совсем один.

К тому же, в то время он не часто выходил на улицу – редкие походы в магазин были не в счёт, да и думал он во время таких походов не о девушках, а о своей книге.

Другое дело дома – в редкие перерывы между своим творчеством, чего уж скрывать, думал и о девушках. Но эти мысли никуда не вели и каждый раз заканчивались тем, что он начинал жалеть себя.

В этот раз всё было иначе.

Он был излишне возбуждён, зол на себя и Машу. Всё, что происходило с ним, ему не нравилось, как не нравилось всё, что его окружало. В какой-то момент даже его собственная – иная реальность перестала его манить.

И ему не осталось ничего другого, как послать всё подальше и снова отправиться в прошлое к девушке Кате из далёкого 1990 года ….