Текст книги "Загадка Симфосия. Исторический детектив"

День третий

Глава I

В которой, посетив келью покойного Афанасия, боярин и Василий беседуют с игуменом Парфением, а затем отыскивают тайное послание Афанасия.

Время перевалило за полночь, когда мы с боярином, распалясь от спешки, протиснулись в келью Афанасия. Тесную каморку сверх всякой меры набила испуганная, полная любопытства братия. Зеваки немедленно были изгнаны вон, к слову сказать, без всякого протеста с их стороны. Остались мечник Филипп, монастырский травщик Савелий (сказывали весьма сильный лекарь), да робко притулились к стене два чернеца, живописцы Симеон и Филофей. Странно, но в отличие от тихонечко посапывающих богомазов, по-настоящему кручинился только Савелий. Руки его мелко подрагивали, а тонкий, слабый голос прерывался слезливыми всхлипами, лекарь горестно воздыхал о постигшей Афанасия участи. Но при всей расторопности и знании дела, травщик уже ничем не мог помочь бедному художнику. Позже я узнал, что они близко знались с покойным, были чуть ли не приятелями.

Дабы разрядить гнетущую обстановку Андрей Ростиславич, ласково оборвав причитания Савелия, взялся задавать непритязательные вопросы. Монах сумбурно пояснил, что тело Афанасия обнаружили случайно. Художник отсутствовал на вечерней трапезе, однако никто не всполошился, ибо чернецы зачастую не ходят к ужину, на то, вопреки общежительному правилу, у каждого свой резон. Не устремились искать богомаза и после повечерия, да и кому он особенно нужен-то? Обнаружил убитого Афанасия его собрат по ремеслу Симеон. У болезненного рисовальщика в ночь разболелся правый бок, и он вздумал поклянчить у Афанасия, так же страдавшего печенкой, желчегонного снадобья. Увидав бездыханного товарища, Симеон в ужасе поднял с постели Филофея, чья келья была по соседству. Они-то и всполошили обитель.

Труп еще не успел окоченеть. Богомазы, до прихода лекаря, и не пытались уяснить причину погибели собрата. И лишь травщик, обследовав тело, обнаружил на спине под левой лопаткой след точечного укола с капелькой застывшей крови. Афанасия, скорее всего, пронзили обыкновенным шилом, применяемым для сшивки рукописей. Смерть наступила мгновенно, укол пришелся в самое сердце, художник не успел даже вскрикнуть, определенно, шильцем орудовал мастак.

Богомаз Симеон, до того не проронив ни звука, обомлел еще больше, стоило нам обратиться непосредственно к нему. Судорожно потрясая козлиной бородкой, заикаясь от волнения, он мало, что смог добавить к словам травщика. Сдается, у безгласного человечка имелось лишь одно желание: отвести от себя подозрение в убийстве. Впрочем, на него и не думали, уж очень незначителен он для прожженного злодея.

Филофей, к которому обращал взоры помощи Симеон, оказался более серьезным и сметливым. Он обратил внимание боярина на важное обстоятельство. Свечка-ночник в коморке Афанасия на момент их прихода истлела на одну треть. Убийца вряд ли станет затепливать огонь, значит, сам несчастный запалил его. По расчету Филофея, свеча от силы горела полчаса, в тот временной промежуток и прикончили художника.

Андрей Ростиславич оживился, углядев в показании монаха некую, пусть и тонюсенькую, но ниточку, ведущую к душегубцу. Ясно, что убийство свершилось до полуночницы – самое разбойное время. Надобно опросить чернецов и служек, может, они кого заприметили шастающим в неурочный час, Бог даст, найдется тот, кто что-то видел? Само собой, следовало встретиться с новым игуменом, аввой Парфением.

Мы перешли в другое крыло спального корпуса.

Новый настоятель пока обретался в прежней келье. Меня удивило малое число книг и свитков в обиталище старца. Казалось, столь деятельному иноку никак нельзя обойтись без книжной премудрости, но выходит, что можно. Разумеется, о приключившейся беде Парфений узнал гораздо раньше нас, оттого, резко прервав слова наших соболезнований, он без всяких околичностей, немедля выложил любопытные сведения.

Я хорошо помнил, что припадочный Антипий отдал духовнику деньги, умыкнутые им у покойного Захарии. Но чернец не все рассказал нам. Взяв грех на душу, Парфений поведал существенную деталь из исповеди рубрикатора. Тот сообщил старцу, что, поднимаясь в келью библиотекаря, он узрел тень, мелькнувшую в конце коридора. Но не зря Антипа подвизался в рубрикаторах? Цепкая память рисовальщика и на сей раз, сослужила ему службу. Он признал в ночном фантоме богомаза Афанасия!? Антипий исключал вероятность ошибки. Получается, что именно кроткий художник отправил Захарию на тот свет? Но игумен упреждающе изрек:

– Афанасий не убийца, я знаю это наверняка! – старец решительно отмел преждевременную догадку.

Мы с боярином переглянулись: «Верно, настоятелю известно нечто большее, коль столь ревностно ограждает богомаза?» Старец, уловив наше недоверие, растолковал:

– Афанасий оказался на месте убийства раньше Антипия. Одно плохо, обнаружив труп, не поднял тревогу, должно смалодушничал.

Однако боярин закусил удила. Вперившись в настоятеля, он напористо вопросил:

– Помилуй, отче? Почему ты убежден в его непричастности?

– Потому, что знаю! И не стану более скрывать от вас, что Афанасий передал мне важную записку, сразу же после покаянной исповеди Антипия. Как он прознал про Антипу, – не ведаю, должно, выслеживал? – оценив произведенное впечатление, игумен вынул из складок рясы клочок пергамента. – Да вот она! Прочтите сами.

Андрей Ростиславич, сославшись на слабость зрения, передал мне послание художника. Я зачитал весточку, начертанную убористым полууставом:

– Афанасий – Парфению. Отец мой, не я лишил жизни инока. Но я знаю убийцу! Когда станешь главным, я откроюсь тебе. Приду сам. Бойся отравы!

Я аккуратно сложил листик:

– Все!?

Андрей Ростиславич возмутился:

– Отче, помилуй! Как ты мог молчать об этом? Почему не открылся вчера? Возможно, мне удалось бы отвести гибель Афанасия и изловить убийцу?

– Я и так, боярин, казню себя за опрометчивость, потому что сам вздумал схватить злодея. Я не хотел впутывать мирян в дела обители, понадеялся на себя. И не успел! Прости.

– Отче, заклинаю тебя всем святым! Если ты еще что-то знаешь, не таись, поведай мне. Пусть даже придется посягнуть на тайну исповеди. Бог простит! Мы не имеем права мешкать, покамест кат орудует в обители. Грешно сидеть, сложа руки, – не забывай, в киновии князь! И еще, в записке сказано о яде, – отче, ты разумеешь, что может произойти? Стрясется сущий кошмар, нужно срочно предупредить князя.

– Владимир Ярославич знает об угрозе отравления, сразу же по приезду я известил его. Так, что не переживай, боярин, надлежащие меры приняты, да и кашевары люди проверенные. Впрочем, откроюсь тебе. Мы с князем Владимиром загодя приготовились ко всякой неожиданности, хотя признаюсь, поджидали козни совсем по иному поводу. Князь ведь давно собирался согнать игумена Кирилла и поставить меня, да не все было веского предлога. И вот, благодаря тебе, боярин, наши чаянья увенчались успехом. Казалось, мы все продумали, все предусмотрели, но верно я где-то просчитался. Опасность исходила не от тех, кто посягал на игуменский посох, она пришла с другой стороны. Только от кого? Ничего не могу понять, и я сдаюсь. Признаю свое полное бессилие! – игумен склонил белую, как лунь голову.

Андрей Ростиславич молчал, выжидая, мое же мнение никого не интересовало. Глаза Парфения потухли, потупив взор, он с раскаяньем вымолвил:

– За три дня произошло второе убийство. Извини меня старого, что не открылся заблаговременно, я с горечью признаюсь, что мы тебя использовали как подсадную утку, пустив по следу богомилов. И все получилось, лучше некуда, не подкопаешься. И вот теперь я настоятель обители, но на моей совести смерть Афанасия. Видит бог, я не хотел ее. Не таи на меня зла боярин, хотелось все устроить по-быстрому. Но видно за все подобает платить!? – и с мольбой в голосе заключил. – Я прошу тебя, боярин, пособи найти убийц!

– Ладно, отче, Бог простит! Но ты привел меня в замешательство. Я, как безмозглый пескарь, попался на вашу удочку, сдуру свидетельствовал на еретиков, мною опорочен авва Кирилл. Может пока не поздно стоит расковать богомилов, выдрать их для острастки, а неумеху Кирилла спровадить с почетом? – боярин явственно задирался.

– Ты не прав, Андрей Ростиславич, они заслуживают кары. Мы неминуемо изобличили бы еретиков, но позже, в том тебя заверяю, здесь нет обмана. Ты сам обнаружил крамолу, а мы лишь воспользовались твоей прытью.

– Тогда не пойму, в чем ваша игра?

– Мы с князем рассчитывали переключить внимание братии на твои розыскные действия, и тем самым явить убийце, откуда ему исходит угроза, чтобы он затрепыхался. А мы, разметав сети, возьмем его почти, что голыми руками.

– Я нахожусь в обители, или в рыбацкой артели? Никогда не думал, что на старости лет заделаюсь мелкой наживкой, живцом. Нечего говорить, заслужил. А если он меня, или хлеще, – указал в мою сторону, – Василия бы порешил? Как таковое назвать?

– Мы с вас глаз не спускали, я не позволил бы волосу упасть с твоей головы. Поверь, мы тщились только о благе. Винюсь и обещаю, что больше от тебя ничего не скрою. Ты не серчай, боярин, пойми меня и помоги нам.

– Хорошо Парфений, поверю на слово, подсоблю, так и быть. Позволь я возьму Афанасьеву цидулку (Парфений утвердительно кивнул). И знаешь, я отсрочу отправку узников в Галич. Хочу опять побалакать с ними, может быть, на сей раз что-то прояснится.

Получив благословение, мы покинули келью настоятеля. Боярин не преминул поделиться сомненьями:

– Мне кажется, что Парфений не слишком обескуражен неудачей в поиске убийц. Вчера он страждал заполучить власть в обители. Ему подфартило. Теперь он хочет упрочить завоеванное, – боярин криво усмехнулся, – и не дать вынести сор из избы. Ты видишь, как он пытается заткнуть мне рот. Непонятна роль, отведенная князю Владимиру Ярославичу. Похоже, и его держат за лопоухого пацаненка. Но уж я не позволю водить себя за нос, – и тут же оговорился. – Впрочем, прощаю Парфения, он суздальский корнями, и у меня на него особые виды. Но не в том дело. В обители чинится тайная расправа, и ее подоплека мне не ясна. Нельзя пустить события на самотек. Злодеи не остановятся на содеянном, а я должен помешать им!

Знаешь, Василий, зачем мне потребовалось послание Афанасия? – и сам себе ответил. – Хочу сличить, его ли рукой писано, в нашем положении нужно быть дотошным, иначе, как пить дать, объегорят. Мы и так с тобой, отче, ходим по лезвию ножа. Есть у меня одна задумка, считаю, – стою на правильном пути, Бог даст, выйду на след убийц! Но не буду заранее хвастать! В одном прав игумен Парфений, злодеи должны нас опасаться, больше скажу, они уже боятся нас. Получается, у них нет другого выхода, как разделаться с нами. Спасибо Афанасию за его предупреждение: «Бойся отравы!?»

С сей минуты, Василий, нужно очень внимательно относится к еде и питью. Лучше брать харч с общего блюда, от вина следует вовсе отказаться. Мы в гадюшнике! Никому нельзя доверяться, в том числе и Владимиру Ярославичу – двудушный он какой-то. Правду на Руси бают, что галичане чистые лисы, выученики византийские, погрязшие в хитростях и интригах.

Пошли отче в камору Афанасия, пошарим там, надеюсь, его бренные останки уже отнесли. Впрочем, не спеши, давай-ка малость подышим чистым воздухом.

Черная полуночная мгла переменилась на фиолетовый предутренний кисель. Мы, осторожно ступая, обходили спальный корпус, в опасении наткнуться на незаметное препятствие и поломать ноги. Но отдыха не получилось, боярин опять возмутился, видно крепко задели его за живое:

– Да, ловко меня провели, направив по ложному следу, только теперь я постиг их лукавый умысел. Им потребно громкое имя Суздальского князя, таким образом, им удалось отмести притязания епископа Мануила и прочей недовольной братии. Суздаль для князя Владимира, что козырная карта! А и моя задача: понудить их чтить и не переменять эти козыри, вот почему я приложил руку к избранию Парфения, – и боярин самодовольно умолк.

Спровадив служек, чисто прибравших келью после выноса тела, мы бросились искать маргиналии (1) Афанасия. И нам повезло, в поставце в большом обилии находились рецепты красок, выписанные самим живописцем. Сличили подчерки. Несомненно, цидулка написана рукой богомаза. Еще раз боярин поблагодарил покойного за услугу, оказанную нам, живым.

Далее не сговариваясь, мы стали внимательно просматривать каждый томик, каждый исписанный свиток, благо богомаз не был богат книгами. Разглядывали листы даже на просвет. Ведь обязан же художник оставить хоть малую зацепочку? Раззадорясь, стали перетрясать скудный гардероб и утварь, пришлось простучать столешницы и иконные доски, обшарить ящики с кистями и вапницами (2). И наши старания, в благодарении богу, увенчались успехом. В щели, за потолочным брусом, мы нашли скрученный в трубочку листик тончайшего пергамена. Дрожащими от нетерпения руками Андрей Ростиславич развернул его, лицо боярина вытянулось от удивления. Он подбежал к светильнику, следом и я приник к листу. Текст имелся, но в нем ничего не разобрать. Буквы славянские, но складывались они в какую-то бессмыслицу. Попробовали прочесть их на-греческий, на-латинский, даже на-немецкий манер, – смысла не было. Мы переглянулись с боярином, не иначе запись зашифрована. Но Андрей Ростиславич не отчаялся, наоборот был доволен:

– Умница Афанасий (мне было, искренне жаль, что эти слова относились к покойнику), – но боярин не заметив оговорки, продолжил, – конечно, богомаз понимал, что в случае его гибели, непременно станут искать в келье. Шифровку найдут, да не всякий ее прочтет. А мы сможем! Он предвидел это. – Переведя дух, Андрей Ростиславич похвалился. – Не зря в прошлом разбирая и готовя посольскую почту, я занимался тайнописью. А ты знай впредь, что Суздальские князья специально собирают трактаты по криптографии и большинство из них иноязычные. Понятно, всего я не успел разобрать, но прочитанное усвоил неплохо. Так что в писульках богомаза, бог даст, разберемся! Хотя нужно время, но ты мне, Василий, поможешь. Пошли скорей ко мне, а то руки так и чешутся…

Примечание:

1. Маргиналии – собственноручные письмена.

2. Вапницы – емкости с краской.

Глава II

Где боярин с Василием находят ключ к тайнописи богомаза, но многое не понимают.

Да и меня самого, до коленной дрожи, пробрала неистовая охота, постичь потаенное письмо богомаза. Я поспешно занялся перепиской на припасенной вощаной дощечке загадочного набора букв. Андрей Ростиславич дальновидно посоветовал оставить пробелы меж строк, пригодные для подстановок. Приведу начало Афанасьева хитроумного послания (1): «а м х ш й у у ж й е г у р т л я а э ю ё ё щ ь ь д ь ъ ь я т д я п р р р н у щ к и щ м т о п ё л б п н я н н е и ъ э д ь э ю ж…». И в таком виде еще несколько строк, – совершенно неподвластная рассудку, начисто лишенная смысла белиберда. Я извертел весь лист, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ключик к шифру, но тщетно. Иногда встречались более-менее осмысленные сочетания, вроде: «тля» или «пня», но они мало что открывали.

Помнится, будучи послушником, баловался я тайнописью. Потехи ради пересылались мы с приятелем каверзными записками, приводя в недоумение степенных иноков. Безусловно, то были по-детски наивные забавы. Вставляли в словах меж букв другие буквы, согласно строю азбуки переставляли литеры, нумеровали их цифирью в порядке очередности, да бог весть, что еще измышляли. Попытка использовать сегодня в помощь себе подобные приемы оказалась напрасной. Никакого проблеска надежды!

Бесплодно и у вспотевшего от усердия Андрея Ростиславича. И вот, спустя час, он изрек нудным риторским слогом:

– В любой тарабарской грамоте, если она сделана по принципу замены одной буквы другими, должно быть членение на слоги, то есть устойчивые сочетание гласных и согласных звуков. Гласных, как ты знаешь, всего семь. Но они используются чаще согласных, и иногда повторяются в конце слов, – боярин почему-то перешел на полушепот. – Но тут, я не вижу обычных правил расстановки букв. Что вообще-то говорит не об отсутствии закономерности, а лишь о высоком уровне шифровальщика. Сложные головоломки изобрели египетские и византийские мудрецы, но особенно в том отличались арабы. Придется мне еще поднапрячься, и вспомнить наставления из позабытых трактатов.

Андрей Ростиславич поднялся и стал вышагивать по келье, временами подбегал к столу и азартно черкал на листах. Но вот его осенило:

– Итак, первое, чему наставляют мудрые учителя: необходимо отыскать ключевое слово. Оно обязательно повторяется в тексте. Но, как я ни изощрялся, его не обнаружил. В трактатах советуют отыскать узловые буквосочетания. К моей радости, они в наличии! Посмотри на повторение одних и тех букв: «нн», «рр», «ёё»! А еще вот эти подборки: «её», «пр», «оп», «эю», «шщ! Улавливаешь последовательную очередность? Как в азбуке! В них-то и запрятана разгадка!

Подведем итоги! Думаю ясно, что начертанные значки букв, еще не сами буквы, обозначающие звуки. И более того, на протяжении текста каждый значок меняет обозначаемую им букву. Но эта смена значений не хаотична, она строго упорядочена. Наша задача – уловить этот порядок?

У нас есть подсказка! Обманные значки букв как бы скользят поверх первоначального текста, оставляя следы, – эти самые «нн» и «гг». Пойдем дальше! В нашем языке довольно много слов с поочередным сочетаниями букв. Например, – «пришел». Тут азбучная очередность – «пр». Возьмем заповедное слово «клад», имеем «кл». Надеюсь, ты помнишь порядок букв в азбуке. Расположим поверх слова «клад» букворяд азбуки. Совместим первую «а» с буквой «к» нашего слова. Итак, мы заменили букву «к» символом «а». Сдвинем на шаг вправо цепочку азбуки. Следующая «л» получится как опять «а». Таким образом, начало шифруемого слова «кл» будет выглядеть, как «аа».

Существуют специальные таблицы, полагаю, что богомаз не знал особо мудреных. Для нашего случая сгодится концентрическая тавлея. Как видишь, я еще кое-что помню, – взглянув на меня, заметил, – ну, а тебе придется малость пошевелить мозгами. Вначале мы соорудим инструмент для вычерчивания окружности, под названием «циркуль».

Я не нуждался в инструкции на этот счет, так умел пользоваться циркулем. Довольно быстро мы изготовили его подобие, посредством большой булавки и длинного стилоса (2). Затем, начертив на листе пергамена круг, разбили его изнутри и снаружи на одинаковые сектора, по числу букв в алфавите. Я два раза выписал азбуку в полученные гнезда. Потом вырезал ножичком внутренний круг, так чтобы кругляшка могла свободно вращаться в предназначенном гнезде. И вот, волшебная таблица готова! (3)

Андрей Ростиславич покрутил кругляшку туда-сюда. Буквицы, проставленные на ней, ловко подходили под буквы, прописанные по окружности гнезда. Я видел, как загорелись глаза боярина, он не мог сдержать свой пыл:

– Ну, с богом! Уж, коль, мы взяли слово «клад», то подступим к первой парной «у». Совмести её с «к» на внешнем контуре. Так!? Теперь прокрути круг по солнцу на один шаг, наша «у» совпала с «л». А ну-ка, какая следующая буква в шифровке? Так, – «ж»! Поверни на шаг! Что там? Так и знал, – «а»!

– О боже! – воскликнул я, не веря своим глазам. – Неужто получилось?!

Боярин был подозрительно спокоен и невозмутим:

– Следующая «й» – совпадает с «д». Новая «е» – упирается в «а». Таким образом, мы имеем готовое слово – «клада»!? Пошли Василий дальше, по цепочке!

Через минуту у нас получилась готовая фраза: «кладаярослававкладенезлатоаважнаяреликвия».

Мы торжествовали! Вернулись в исходную точку – буквы «у» и «к». Повернули кружок уже против солнца. Положенная буква «й» совпала с литерой «а». Дальше назад, дальше! Так, что получилось? Выписываю буквы соразмерно словам: «тайна клада Ярослава в кладе не злато, а важная реликвия». Я не выдержал более и возликовал:

– Вот это да! Неужели у нас получилось, айда мы молодцы! – но, поймав себя на заносчивости, мысленно поправился: «Молодец-то боярин, но и я не промах!»

Как можно скорей, под диктовку Андрея Ростиславича, подставив нужные буквы в положенные места, я огласил открывшийся текст:

«Тайна клада Ярослава. В кладе не злато, а важная реликвия. Она принадлежит людям из-за моря. Вторая половина карты в хранилище, у заморских людей. Берегите свою жизнь». Боярин, выслушав послание, недоуменно пожал плечами. С минуту подумал, затем взялся размышлять вслух:

– Очень уж интересно? А богомаз-то не так прост, ишь, какую игру затеял? Только чего он достиг? Скорее всего, и библиотекарь посягал на собственность «заморских людей», наверняка зная о грозящей каре? Следом должно и Афанасий, уже располагая половиной карты, полез на рожон.

Я вмешался в ход его рассуждений:

– Другая половина упрятана у «заморских людей» в библиотеке, я думаю, в иноземных книгах, или трудах, повествующих о чужестранцах? Диковинно все это?

Андрей Ростиславич, продолжил, не обратив внимания на мою реплику:

– Одно хорошо! Нам теперь доподлинно известно, что клад Ярослава существует. Но это не драгоценности в обыкновенном смысле, а какой-то сокровенный предмет. «Реликвия», – так ее нарек художник. Неужели из-за нее сгинули оба монаха?

Внимая словам боярина Андрея, я стал замечать, что его мысли раздваивались, он как бы перепроверял самого себя. Не скажу, чтобы он был убедительным, но когда идешь по горячим следам, есть опасение свалиться в волчью яму, поэтому боярин инстинктивно шарахался из стороны в сторону:

– Очень может быть, что Захария не нарушал запрета? В любом случае он не имел полной карты. Афанасий не глупец, чтобы запросто отдать свою часть? Впрочем, нам не известно, в каких отношениях находились иноки, уж больно все запутано. Почему они раньше не обделали своих дел? Что-то тут не стыкуется? Им прямо приспичило, в самый неподходящий момент! Загадки, кругом одни «почему».

А все-таки, зачем Афанасий открыл нам тайну клада, составив тарабарское послание? Да уж, у мертвого не спросишь? Одно лишь ясно: тайна клада несет смерть. А может статься, Афанасий намеренно запутал нас, от умника черноризца всякое можно ожидать? Ну, а если иноков ухайдакали по другому поводу? И эту версию нельзя отрицать.

Короче говоря, Василий, мы не сдвинулись с места, кружим вокруг, да около и все в пустую. – Андрей Ростиславич удрученно почесал в голове, но не поник, а наоборот наполнился юношеским задором. – Ого, уже рассветает! За делами ночь пролетела! Думаю, Василий надобно обязательно понаблюдать за братией, как та откликнется на новую смерть? Впрочем, ладно, успеется… Мы и так славно поработали! Что ни говори, а мне пришлось тряхнуть стариной, и нам повезло, крупно повезло, и это радует!

Денек предстоит не из легких, а мы еще глаз не сомкнули. Давай-ка братец, вздремнем часок, другой. А потом к князю, надобно его малость поприжать…

Примечание:

1. Хитроумное послание – для упрощенного понимания примененной системы кодирования, автор использовал понятия графики и фонетики современного русского языка.

2. Стилос – заостренная палочка для письма.

3. Таблица готова – см. приложенную схему: