Текст книги "Кладоискатель"
Автор книги: Валерий Вычуб
Жанр: Эротика и Секс, Дом и Семья
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Глава 18
Нечистой силе до меня нынешней ночью не добраться. Справа и слева сопят носиками мои сторожа, девочка Дуня и женщина Наташа. Они уже утихомирились, примирившись со сложившейся ситуацией. От барина лучше понемногу, чем совсем ничего. И подлянка Наташка и стерва малолетняя Дунька всё лучше, чем какая другая. Их, других много, все норовят на барина залезть. Надо стеречь статус-кво.
Ночь, я уже засыпаю, сон уже в голове. Но из окна, затянутого марлей, доносится далекий жуткий вой там, в лесу. Это вроде не волк воет, проскальзывает последняя мысль. И сон, как обморок.
………………………………………………………………………………
– Ведь загрыз, всех загрыз! Барин, батюшка! Что ж это такое!!
И я ничего не могу сказать в ответ.
Ночью чудовище проломило дверь избы и загрызло молодую семью с четырьмя детьми. Пятый, старший успел выскочить на улицу и добежать до соседей. Но пока те просыпались, пока открывали… Зверюга настиг жертву и вырвал мальчику глотку.
Мой грех. Как хозяин, как защитник всех этих людей я несу свою вину и должен её искупить. Найти волка следует в течении ближайших дней, лучше сегодня же. Но где его искать?!
– В лес идем только по двое. Друг ото друга держимся на расстоянии видимости. И бдительность, еще раз бдительность, господа.
Мужики, названные этим красивым барским словом, серьезны и печальны. С оружием обращаться они умеют.
– Одень Боренька на грудь иконку освященную. Она тебе поможет зверя лихого одолеть.
Бабушка целует, крестит меня. Корнет Баландин стоит рядом, морда серьезная. Это тебе не за птичками по лесу бегать. Что-то сегодня на вид плох, корнет Баландин, словно не выспался, глядит, отвечает невпопад. Ничего, захочешь жить, будешь и внимательным и осторожным. Мы выходим в лес. Узелок с травкой, подаренной мне лешим, тоже у меня на груди. Хотя, ни черта не помогла эта травка, дрючила меня ведьма как хотела. Не понимаю почему, перстень с красным камнем ношу, не снимая. Что мне в нем? А вот прикипел. И палец не давит и с ружьем ходить не мешает. Как будто на меня делали кольцо.
Начинаем наш обход с убогой избушки на околице. Отсюда ушел ночной разбойник, истребив семью честных тружеников. Здесь он резал малых деток и жрал их мясо. Следы на грядке в огороде хорошо сохранились. Вспоминаю “Собаку Баскервилей” Конан Дойля. Всё как там, огромные волчьи следы. Какой волчара должен быть, шепнул Баландин. Добыть бы такую шкуру и на стенку повесить. Кто о чем, а вшивый о бане. Я представил себе волка, добывшего шкуру корнета Баландина и вешающего её в своей норе, на радость волчице.
Егерь впервые пошел на обход с собакой. У доживающего в Карбуселе на бабушкиной пенсии француза учителя забрал его охотничьего пса. Пёс стар и не слушается команды. Но все лучше так, вдруг нападем на свежий след.
………………………………………………………………………………..
Мы колесили по лесу весь день. Пару раз попались стертые следы, похожие на след нашего героя. Гулял в окрестностях деревни, поджидая дуралея грибника или охотника. В одном месте след сапог явно не мужицких.
– А ну-ка, подставьте ножку корнет.
И вправду его следы.
– Вам повезло корнет. Волк счел, что вы недостаточно вкусны. В полку об этом не узнают, даю слово российского дворянина.
Мы посмеялись и решили пойти дальше.
– Мелкопоместное дворянство недостаточно вкусно и питательно для умного хищника, рассуждал на ходу Баландин.
– Ну, посудите сами граф. Что дает мое имение? Кошкины слезы. Без службы я бы не мог жить и кормить старушку мать. Ах, матушка, мой ангел.
Мамашу корнета я как-то раз видел, приезжала к сыну в полк и произвела сильное впечатление.
– Понимаю тебя Баландин, сказал после командир полка.
– Отпуск тебе не нужен Баландин. Сохраняй свое здоровье, не езди домой.
– Скоро начнет темнеть. Пойдем друг Баландин ближе к дому. На ночь устроим засады по периметру села. Если зверь опять захочет устроить налет на крестьянскую избу, мы будем поблизости и помешаем ему.
– С вашим стратегическим талантом граф вам не надо было оставлять службу и продвигаться по карьерной лестнице. Вы достойны своих предков, полководцев эпохи матушки Екатерины.
Шуточка корнета показалась мне слишком фамильярной. Я шутливо хлопнул его по руке свободной от оружия. Нечаянно зацепив перстнем.
– Извините, не оцарапал?
Корнет Баландин мне не ответил. Он глядел на свою ладонь. Она стремительно обрастала шерстью.
– Это волчья шерсть!!! Выстрелило мне в голову, как из пушки.
– Это меняет ситуацию, не так ли граф?
Облик, говорившего мне это, менялся на глазах. Обострялись и удлинялись черты лица. Глаза, уже волчьи глаза засветились в сумраке леса.
– Корнет Баландин, вы оборотень!!!
Он прыгнул на меня, на лету превращаясь в зверя.
Снять ружье и выстрелить я не успел. Только заслонился рукой с тем же самым рубиновым перстнем.
Вой зверя наткнувшегося на преграду разнесся на весь лес. Волк перекувыркнулся в воздухе, упав на землю. Запахло паленым.
– Ты кто?
Не то человеческим, не то звериным голосом спросило чудовище.
– Откуда это у тебя?!
Я, не тратя время, сорвал с плеча ружье и выпалил в морду зверюги парой пуль, отлитых ночью егерем из бабушкина серебра. В местах, где пули попали в цель, волчья шкура исчезла и появилась кожа человека. Перезарядив, я стрелял еще и еще. Ерунда, что надо стрелять оборотня только один раз. С одной пули и не убьешь. Живуч оказался корнет Баландин. Когда на звуки выстрелов прибежали егерь с двумя мужиками, на земле корчился в муке агонии странный зверь.
Полосы шерсти, клочья человеческой кожи и снова шерсть. Лицо корнета Баландина на удивление было спокойно.
– Ну и как такого хоронить то будем?!
Поразил меня здравым рассуждением егерь Карп.
– Осиновый кол ему и сжечь!
Мужики были настроены крайне решительно. Но их мнение не стоило отвергать.
– Хоронить как человека, конечно, нельзя. Но как мне доложить о пропаже гусара Его Величества гусарского полка. Гвардейского офицера. Тут надо всё обдумать, братцы.
– А ведь он креста на шее не носил. Как же вы, барин, не доглядели то?
– Ты говори, говори, да не заговаривайся. Кабы не барский глаз да ухватка, он бы долго наших мужиков и баб резал. Окорот ему барин сделал.
То, что барин принял такого гостя и кормил и поил его целую неделю, егерь благоразумно не стал вспоминать. Мужики по-быстрому срубили молодую осинку и с должной предосторожностью воткнули острие деревца в тело мертвяка. Труп как-то опал, съежился и расплылся по земле неаппетитным месивом.
Мы разжигали костер в уже предвечерних сумерках. Но дело надо было сделать до конца. Оборотень сгорел, сгорел окончательно и бесповоротно. В полк мы прислали найденные в его комнате пару безделушек и отделанный серебром пистолет. Зачем оборотень таскал с собой вещь, которой не мог пользоваться? Кто его знает. “Корнет Баландин погиб на охоте, заеденный бешеным волком. В последнюю минуту героический гусар успел застрелить зверя и спасти всю деревню от ужасной напасти. Чувство гордости и уважения заслуживает полк, давший миру такого героя”.
Старуха мать выхлопочет пенсию, у неё это получится.
Хочется надеяться, что сожгли мы тебя корнет без остатка.
………………………………………………………………………………
– Устали ж вы Боренька. Весь в синяках вы, да царапинах…
– Не трожь барина дура! Давайте Борис Викторович я вам спинку потру.
Я опять дома. Отмываю тело от следов лесных сражений. Мои гурии рядом со мною. Такое впечатление, что от них мне никогда не отделаться.
А с лешим надо встретиться и поговорить. Накопилось проблем.
Ночью было спокойно. Никто не выл в лесу, не скребся за обоями домовой. Дышали рядом две милые дуры и терлись во сне о моё плечо жадные глупые губы.
От героических подвигов к трудовым будням. Июльский сенокос. Трава в наших северных угодьях штука важная. Россия еще не съела своих коров, а корова требовательный зверь. Вынь ей да положь стог сена. Сожрет и добавки потребует. Коровы барыни графини доятся чудесным молоком. Мы поставляем его ко двору его Величества. Масло графини Апраксиной пользуется заслуженной славой. Надо, надо кормов животным родного села. Выращивать кукурузу мы не станем. Во-первых, рано, во-вторых, у нас на северо-западе толку от кукурузы будет немного. Привезли из столицы картошку. По сравнению с овощем 21 го века, мелкий и несолидный корнеплод. И все же. Ящик я пущу на еду, остальную посадим будущей весной и получим первый урожай в регионе. Интересно, где я буду в будущем году и буду ли вообще?
– Боренька. Ну я же вижу, томишься ты у меня в деревне. Ну хочешь, поступлюсь я гордостью, съезжу в Петербург, брошусь в ноги Государю. Он Апраксиных знает и уважает. Государь тебя простит, Государь даст тебе возможность служить и далее.
– В этом-то полку? С такими, с позволения сказать, сослуживцами. Вы же их сами видели бабушка. Нет, мое место в деревне, рядом с вами, моей единственной родной душой. Займусь хозяйством, это сейчас модно. Это одобряется двором и самим Государем.
И слезы и одобрение и легкая жалость. Пропащая душа, наверное, думает бабушка.
Отдохнуть от трудов праведных я невольно под вечер завернул на луг у реки. Девушки уже отошли от страхов, связанных с волчьими забавами. Отплакали гибель своей подружки. И вот опять сидели на лугу, плели венки и болтали о своем, о девичьем.
– А вот и барин. Не боишься своих начальниц? Дуняшка с Наташкой тебе барин такой раздрай сегодня вечером устроят!
– Пожалейте барина девки. Вон он исхудал весь, глаза в разные стороны смотрят.
– Да не бойся, нет здесь твоих подруг. Дома, дрыхнут наверное. У них работа ночная, им днем больше спать надо.
Кто говорил об ужасах крепостного права и о злодеяниях развратных крепостников, пусть бы послушал моих крестьянок. Ни уважения к достоинствам своего благодетеля, ни снисхождения к его нелегкой и временами непосильной судьбе. Ох, девки. С вами импотентом станешь. Но пока я не импотент. С которой же мне сегодня начать?
Глава 19
В кошельке у меня золотая монета 1826 года. Орел печально опустил крылья вниз: “Чую хозяин, не будешь ты меня тратить. Ты хозяин удумал меня сохранить для будущих времен”. Ну а что мне делать. Монетка прекрасной сохранности. Её бы да в наш неуёмный двадцать первый. Не миллиончик, так четверть миллиона деревянными, естественно. Я живу, радуюсь жизни в моем столетии и каждую секунду чувствую. Ох, загулялся ты тут, граф Апраксин. Ох, опять вытянут тебя за ушко да на солнышко, в твое назабвенное. А поработай-ка у компьютера, граф.
Полтина 1825 года, не стоит её тащить в будущее, граф. Доход невелик, овчинка выделки не стоит. А вот гривенничек 1814 го, вполне занимательная монетка. Нет, набралось у меня в запаснике за недолгое время приличная пригоршня вполне достойной денежки. На миллион, другой в нашей отечественной валюте тянет. Вопрос только, где устроить закладку. О создании парадокса во времени я себе чуть ни каждый день твержу. Трогать мой валун, под которым ждет своей судьбы моя первая закладка, я естественно не буду. Приискиваю приметное место в саду и в окрестностях. Жаль, что мир будущего так страшно изменился. Мало осталось привязок к моему времени.
Рублевик Государя Павла Петровича 1796 года попал ко мне случайно. Дед пасечник Лука принес с пасеки мёду, и я его наградил по царски, дал пять рублей. Благодарный дедуля расчувствовался, стал говорить, что, никоим образом его медок столько не стоит. И стал совать, своему барину! стал совать сдачу. Два по полтине и этот самый рублевик позапрошлого царствования.
Интересные монеты лежат у народа по запасникам. Народу они ни к чему, да и мне в моем времени без надобности. А вот в двадцать первом, роковом! И что я сегодня о своем веке всё вспоминаю, гляди граф, накличешь лихо. Не только ведь монеты интересны в моём далеко. А иконы! Иконы в начале девятнадцатого века, когда моды на русскую икону еще и в помине не было. Надо походить по избам, приглядеться. Но если с монетами я чувствовал себя вполне уверенно, то с иконами можно было попасть. Отнять у мужика еще и его любимую икону. Нет, тут сложно. Бабушкин иконостас был весь выполнен в восемнадцатом веке. Мастер не пожалел золота и ярких красок. Привлекательно, вполне привлекательно. Но не Рублев и даже не Дионисий.
И потом, икону не спрячешь. Она подвержена влиянию климата и пихать её под камень или закапывать в землю, мне не хотелось. Сотни и сотни тысяч рублей, десятки, сотни тысяч долларов, да. Но есть вещи дороже денег.
Опять приветка от дочки мельница. Кланяется рыбкой, спрашивает, как моё барское здоровье и приглашает, наглая дрянь, в гости на мельницу.
– Ты бы съездил Боренька. Проверил нашего мельника. Жалуются на него мужики.
Ага, я съезжу, а на мне опять поездят. Полет по ночному небу в качестве лошади с крылышками, Пегаса, мне запомнится на всю оставшуюся жизнь. Повременю с мельницей.
Останки невинно убиенного Баландина мы отослали в столицу. Оттуда сегодня приезжал капитан исправник. Вел себя предельно вежливо, спрашивал мужиков, они все отвечали ему как один. Если бы не барин, говорили. Впрочем, приезжий барин тоже молодцом был.
Получил исправник от матушки за беспокойство и убыл в столицу. Больше, надеюсь, приставать с проверками не будут.
Наконец поел жареной картошечки, как я по ней соскучился! Бабушка ела с осторожностью, с похвалой не спешила. Но, наконец, сказала, что стоит попробовать. Что раз Государь указывает сажать, то нам подданным следует выполнять указание.
Сегодня после обеда пойду в лес и постараюсь найти лешего. Возьму с собой медную мельничку, места она в ягдташе много не занимает, а должна быть полезна.
Хочешь рассмешить Господа Бога, поделись с ним своими планами. Днем перед полуднем пришла гроза и долго грохотала над селом. Молнии били и здесь и там. Есть ли у бабушки громоотвод, вопрос был бы конечно риторический. Придется мне смастерить его, знания школьного курса физики еще при мне. Поехал я в лес сразу после грозы. Конь довольно фыркал, когда деревья осыпали на него капли дождя. Я захватил с собою флягу с коньяком и не боялся простуд. В июле подцепить простуду можно только в моем далеко. В 19 веке такое дворянину не полагалось.
Хлеб печет наш повар превосходный. Я, свесившись с седла, опустил буханку хлеба на ближайший к тропе пенек. Маленькая медная кофемолка оказалась отличным инструментом. Стоило мне пару раз крутнуть ручку, как в кустах завозилось.
– Барин. После дождя то! И что тебе дома в тепле не сидится?
– Никак простудиться боишься, Хозяин лесной?
– А что, чих нападет, зверей в лесу пугать буду, вас людей озадачу. С чем пришел? За подарок благодарствую.
– Приехал я к тебе леший вот с чем. Трава твоя ничуть от ведьминых закидонов не помогает. Не боится её наша ведьма, даже и не чувствует. Это первое. Второе. Что волк оборотень у тебя в лесу на неделе погулял и да людей погрыз, ты леший знаешь. Удалось нам его утихомирить, но вот ты как на дело такое посмотришь? Что оборотням разрешено в твоем лесу безнаказанно людей грызть и порядок нарушать?
Мой собеседник прямо обвис от моего напора. Сморщился, шерсть на лице вроде даже и цвет изменила.
– Не знаю. Просто не знаю. Всегда травка помогала. Человеку она полезна и ни Анька, ни батька ейный ничем тебе навредить бы не могли. Ума не приложу. Ты ж человек барин, крест вон гляжу у тебя на груди. Кольцом, гляжу, обзавелся. Хорошее дело кольцо. Может и без травки дело обойдется?
– С оборотнем этим я промашку дал. Никак не ждал, что гость твой городской у меня в лесу такие штуки начнет выделывать. Пытался его в лесу закрутить, да дорогу спутать, выходил, гад на тропу, нюхом чуял, где что. Сильный оборотень, уж и не знаю, как вы сумели такого одолеть. Мое уважение тебе, барин. Ты ж его упокоил?
Слова, слова, слова. То ли пыль мне в глаза пускает леший. То ли и впрямь с профессионализмом у него не все в порядке.
– Хоть подсказывал бы мне иногда дорогу в лесу. Ведьма и раз и два заставляла по лесу плутать. А хозяин леса попустительствовал, получается?
– Иногда и ведьма права в лесу имеет. На раз, ну от силы на два раза, больше ей нельзя. Вышло так, что на тебе она свои права и проявила. Не бойся, больше у ней не должно получиться.
– Отбоялся свое леший. Давай дальше жить мирно и дружно. Тебе что от меня понадобиться, по силе мочи постараюсь, помогу. Ну и от тебе, Лесной хозяин, добра жду. Лес я не рублю, мужикам в таком деле не потворствую, лучше со мной миром жить.
Мирные переговоры прошли внешне успешно. А на деле ноль целых ноль десятых реального результата. На прощание лешак мне всучил корзинку отборнейших грибов. Все белые, без единой червоточинки, один к одному. Поджарим картошечки с грибами, посмотрю, как бабушка оценит такое лакомство.
………………………………………………………………………………………..
Пришла почта из Санкт Петербурга. Мои однополчане собрали целых сто рублей на поминки светлой памяти корнета Баландина. Пусть граф Апраксин на эти средства помянет в церкви погибшего героя, поставить памятник в месте его трагической гибели. Деньги идут в счет карточного долга двух других моих гостей, Цаплина и Трубецкого четвертого. Надеются, что граф Апраксин выполнит свой долг перед взрастившим его гвардейским полком. За сим, привет от однополчан и пожелания успехов в сельском хозяйстве.
Прекрасный дружный коллектив сложился в полку после наполеоновских войн. Многие ветерана ушли на покой, пришло то, что пришло. Поручика Ржевского на вас нет, уроды.
………………………………………………………………………………….
Посиделки с девами младыми на вечернем лугу создали у слабого на передок барина новые проблемы. Рыжекосая егоза Таиска призналась, что на всё готова за монисто из серебряных полтинников. По нынешним меркам целое состояние для крестьянина. Где-то около двадцати рублей. И избу срубить хватит и коровой обзавестись. Подружки осмеяли жадину, но молодость и красота страшная сила. Откуда у меня взялась такая неуемная тяга к сексуальным удовольствиям. Вроде никакой не Казанова, обычного темперамента мужик, без особых закидонов. А здесь, в деревне, еб..ь, извините за выражение, так, словно, десять лет в одиночке отсидел и баб только на картинке видел. Может, здоровое деревенское питание тому причиной. Свидание вечером за гумном было назначено шепотом и не могло быть подслушано любопытными подругами. И все же я шел на рандеву с некоторыми опасениями. Чего опасаться и сам не знал. Ни отец, ни малолетний брат юной красотки, не могли попытаться что-либо сделать барину. Нечистой силы опасаться? Гумно далеко от воды, происки водяного мне там не страшны….
Три парня с оглоблями и четвертый с топором мне у гумна не встретились. Только метнулась от строения какая-то здоровенная кошка. Глаза блеснули в полутьме, вроде не мяукнула, а гавкнула. Мне уже начинает казаться.
– Где ты там? Выходи, я пришел.
– Ой барин, перепугалась я так. Тут никак гуменник шастал, фырчал и глазами в темноте светил. Не пожег бы опять нам гумно.
– Примем меры…. Ну, иди ко мне…
– А что вы мне подарите?
– Никто барина за просто так не любит.
– Да. Поматросите и бросите с дитем. А батька меня убьет.
– Иди ко мне. Согрею и защитю.
Как легко уговорить молоденькую девчонку. Которой и самой хочется, чтобы её уговорили. И чтобы барин был добрый и ей капельку добра своего и тепла уделил.
Глава 20
Все-таки я вошку от своей новой любовницы подцепил. Приговорить вредное насекомое было минутным делом. Но следует быть в девятнадцатом веке очень осторожным. Эпидемии самых страшных болезней и не думают еще оставлять планету. Далеко еще до Пастера и прочих героев.
Не правда, что женщина нюхом чует, изменил ей мужчина или нет. Ни черта они не чуют. После немалой нагрузки затянувшегося свидания ночь вышла у мне не менее занимательная. Будто с цепи сорвались обе. Опыта набираются, ловят каждое моё слово на лету. О предосторожностях не думают ни та, ни другая. Честно говоря, я и сам об этом как то не думал. Оставлять сыновей и дочерей в девятнадцатом веке, чтобы они жили в семьях крепостных и усердно выполняли барщину и платили оброк. И чтоб еще потом какой-то барин заинтересовался моею дочерью и взял её в свой гарем. Бррр. Жуткая перспектива.
Голова думала, а молот работал, стучал и стучал без устали. И ранние петухи за окном пропели: Наш-то барин девок нынче семь раз огулял.
Как ни странно, утром встал я бодренько и пошел в поле, проверять, как трудятся мои дорогие мужички. Бабушка на днях собиралась прикупить пару тройку семей. Пара изб в деревне освободилась, нужны рабочие руки.
Врут, что в средине лета мужик лежит на печи и ничего не делает. У хорошего хозяина работа всегда найдется. Рядом огромный город. Делать что-нибудь на продажу на городских рынках могли бы мои мужички не хуже финских мужичков. Лень наша русская первопричина всех наших бед. Обдумывая на ходу планы грядущие, и советуясь с управляющим, я шел по улице деревни. Вот дуб у дома управляющего, здоровенный дуб вымахал. Интересно, а следов этого растения не сохранилось в моем столетии? Вроде бы тогда, в 1933 году, я его еще видел. Так, так, это примерно там, где начинается дорога в лес. Я еще тогда сворачивал, какой-то пень из-под земли торчал. Еле заметный, но я умудрился об него споткнуться. Прятать здесь клад не годиться. Почти на глазах у людей будешь рыть, закапывать, а потом доставать.
Где ж его спрятать?! Не в чистом же поле. А если? Я вдруг вспомнил гумно, где вчера так хорошо порезвился с рыжей скороспелкой. Удачно расположено, в двадцать первом это место заросло лесом и следа от сооружения не осталось. Но, помнится мне, была небольшая полянка, заросшая кустиками черники. А пожалуй, удачное место для закладки. Сегодня поздно вечером у меня вторая серия бурного секса с любовницей. Сочетаю приятное с полезным, после расставания с дурой, закопаю на гумне часть отложенным мною монет. Не забыть бы и пару десятков полтинников на монисто моему рыжему солнышку. Дурочка любит горячо, хотя и крайне неопытна.
…………………………………………………………………………………..
Июль уже подходил к концу. Уже не за горами был август, когда граф Апраксин прокрался на гумно, озираясь и оглядываясь. Если бы Дуняшка выскочила из-за сарая и начала царапать ему морду и вцепилась в волосы, он бы не удивился. Днем был серьезный разговор в прихожей. И если бы не присутствие камердинера, Дуняша устроила бы настоящую истерику. Дай им хоть каплю послабления, мигом сядут на шею и поедут, думал граф. То есть, я думал. Раздвоение личности неизбежно в такой ситуации. Но пусть оно будет завтра, а сегодня я побуду сами собой, программистом Борисом Викторовичем из города Санкт-Петербурга, попавшим неведомо каким способом в девятнадцатый век.
В кармане позвякивали монетки. Закладка, упакованная в симпатичную коробочку из-под чая, лежала отдельно.
Стоит ли описывать подробности любовного свидания и слова, которые шепчет тебе девушка в минуты любви. Они всегда одни и те же. Смысл и чувства не меняются. Лексикончик у русской деревни двухсотлетней давности в целом ничуть не хуже, чем лексикон нашего испорченного века.
Называем вещи своими именами, обходимся без слов, не жалеем ни сил, ни умения. И все же молодая и неопытная девчонка оказывается и умнее тебя и снисходительнее. Таиска понимала, что от барина ей ничего, ничегошеньки не светит, но любила без оглядки, отдавая всю себя.
– Вот тебе твое монисто, любимая…
– Ах, барин. Я и без монисто…
И снова, и снова, и снова. Но уже холодно, пора расходиться по дома. Завтра я не могу, послезавтра батя заставляет рыжую шалунью ехать на лесные покосы. А там, барин вдруг да и разлюбит. И слезы расставания и лживые обещания новой встречи.
Было уже темно, девочка убежала и её платье скрылось в вечерних сумерках. Я начал было копать в углу гумна, надо было зарыть поглубже и ликвидировать всякие следы моей деятельности.
Ярки фосфорические глаза блеснули в темноте. Ворчливый мяв огромного кота или?
Я, очень удачно прыгнув, ухватил незнакомого зверя за шкуру. Визг и запах паленого ошеломили меня.
– Отпусти барин! Отпусти, умру.
Это не кот.
Ты что, дрянь ночная, хотел барина испугать?! Ты кто?
– Гуменник я барин, али сам не видишь. Отпусти!
Продолжало пахнуть паленым. Э, да это не мой ли перстенек опять мне службу сослужил? Хорошей штукой я обзавелся.
– Всю шкуру спалишь, барин. Отпусти.
– А кто мне пожар устроил намедни? Не ты ли, случайно.
– Всем чем хочешь клянусь, не буду больше. По дурости я сделал. Никогда так не сделаю. В воле твоей всегда буду.
– Слово сказано, клятва произнесена. В случае чего, добра не жди. А теперь сослужи службу своему барину.
– Да что хочешь проси. Девку какую еще на гумно заманить?
– Тут я сам справлюсь. Мне тут на гумне закопать, спрятать кое-что надо. Подсобишь?
– Да со всем моим удовольствием! Э, зачем ты барин ямку роешь, я сам все сделаю.
Не то кот, не то пёс сунулся мордой в плотно утрамбованную почву гумна и мигом, проделав в земле яму, исчез.
– Хороша будет?
– Кто тебя знает. Не до центра земли, надеюсь?
– Не бойся батюшка, для тебя близко будет, а всякому чужому человеку будет не достать.
– Только знай, в будущем закладку мою достанут. И, если не мой человек достанет, а кто чужой. Я об этом узнаю, и с тебя спрос будет.
– Не будет этого. Под моим присмотром вещь твоя останется.
Так я прятал свой немудрящий клад. Особо не надеясь на слова гуменника. Но раз уж взялся, надо довести дело до конца.
Сладкие ночи июля тоже подходят к концу. Гарем мой явно начал что-то подозревать. Но сделать мои гейши ничего не могли, только пофыркивали, да поглядывали. Стали принюхиваться. Запашок пота у рыжих девушек, правильно написал Зюскинд в своем романе, самый сильный и привлекательный. Умоешься после прогулки, все равно, какой-то оттенок недавнего блуда сохранится на тебе. Чем больше девы сомневались и подозревали, тем отчаяннее любили меня ночью. Скоро потеряю, так пусть хоть эта ночь будет моею.
В поездку в Карбусель я захватил с собою Наталью, захотела дева в церковь, Богу приобщиться, исповедаться. У меня самого были к батюшке разные вопросы. Единственный представитель интеллигенции в угодьях графов Апраксиных. Врача мы приглашаем из города. Учителя мне теперь без надобности, вырос граф Апраксин из детских штанишек.
Ехал в экипаже, после поездок верхом тело отдыхает, и смотришь на мир дружелюбнее и снисходительнее. Наталья та вся сияет, еще бы, едет с барином как какая-нибудь барыня. Не на запятках, а в экипаже. Умытая, одета по-праздничному. Там, в храме божием, батюшка стращать будет Страшным Судом, обольешься слезами, расскажешь про все грехи и ночные и дневные. Но это еще не скоро, впереди еще полчаса дороги с любимым.
Он вышел на дорогу и загородил нам путь. Как будто и не убивали и не сжигали его. Огромнаыё волчара с горящими злобой глазами и оскаленными зубами. И я еще не взял сегодня с собой ружье!
Наталья завизжала, как умеют визжать женщины, на весь лес и на всю губернию. Кажется, волк улыбнулся.
– Ты не посмеешь меня тронуть. Помни, твою шкуру легко подпалить. Она облезет и ты опять станешь человеком. Корнет Баландин умер, признан мертвым и никто его не ждет. Здесь ты достаточно накуролесил, убирайся из моего леса и из моих владений.
Кучер, кажется, потерял сознание, бросил кнут и свесился с козел. Наталья зашлась в крике.
– Я позову Хозяина леса. Пусть побеседует с тобой. У вас найдутся общие темы.
Деревья по обочинам дороги зашумели. Как будто не было ветра, но тревожный шум и трепет объял весь лес. Оборотень явно засомневался. Он присел на задние лапы и замотал башкой. Деревья расступились и громадная фигура лесовика появилась на поляне. Вырос же ты, дядя! Подумалось мне невольно. Леший был выше верхушек деревьев, голова размером с небольшой стог сена.
– Свят! Свят! Свят! Заорал вдруг кучер.
– Заткнись дядя, приказал я ему.
– Ты что это шалишь в моем лесу, загремел леший. Раз мужика загрыз, два загрыз. Этак у меня с людьми ссора и недоверие выйдет. Мне это надо?! Уходи из моих краев. А то, закружу, загоню на болото. Уморю!!!
– Он вроде и так мертвым должен быть. Сожгли ведь и пепел развеяли.
– Настоящего оборотня до трех раз сжигают. С одного раза его не возьмешь, барин.
– Учту.
Оборотень колебался, но страх перед лешим оказался сильнее. Зверь развернулся и скакнул в лес.
– Дорогу тебе укажу. И не вздумай сворачивать!
Прогремел вслед леший.
– Не посмеет, сказал мне. Встретились, теперь я знаю, какой он, как унять дело нехитрое. Спасибо барин, что позвал. Виноват я перед тобой за прошлое. Надеюсь, исправил вину?
Я только тут почувствовал, что вспотел как суслик. Пот градом катился по лицу. Рядом тихо выла, уткнувшись лицом в подол Наталья.
– Надеюсь, что покой в лесу будет. У меня ведь люди в лес за грибами да за ягодами ходят. Девки молодые, да малые дети. Как я в глаза им смотреть буду, если этот гад опять появится.
– Не появится. Клятву даю! Твердо произнес леший. Он выглядел необычайно солидно, как какой-нибудь губернатор перед выборами или еще кто повыше.
– Батюшка! Лесной царь! Вдруг заголосила Наталья. Барин правду сказал, на тебя одна надежа.
Леший если б мог, наверное б усмехнулся. Ему было лестно такое отношение.
– Тебе девка особое приглашение. Приходи в лес, будут тебе и грибы и ягоды. С парнем когда пойдешь, не заблудишься и в крапиву не угодишь.
Разговор переходил в юмористическую стадию. Кучер очнулся, наконец, от стресса и поглядел на меня.
– Ехать что ли, барин?
– Поехали. Спасибо тебе Лесной Хозяин. Спасибо и до свидания. До встречи.
Леший исчез не прощаясь. Мы ехали, приближаясь к околице деревни. В церкви звонили колокола.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
