Текст книги "Кладоискатель"
Автор книги: Валерий Вычуб
Жанр: Эротика и Секс, Дом и Семья
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 24
Боже, какая изжога. В башке гудит, в глазах темно. Во рту словно пожар. Пахнет перегаром и хорошо проведенным временем. Это я отличился.
– Батюшка барин, ну зачем же так было напиваться?
– Замолчи Антон!! Убью Антон!
Меня привезли из Питера четверо жандармов. Пил, буянил, в заведении у mademoiselle Fivi разбил зеркало и изувечил вышибалу. Устроил драку с приятелем по полку, Трубецким четвертым, избил его и вызвал на дуэль. Государь высылает меня в деревню и велит сидеть смирно. При повторном появлении возможны жесткие меры. Тиран! Крепостник! Отдохнуть не дал.
Я резвился в Санкт Петербурге ровно три дня. Уехал после памятного события в купальне на речке. Решил проветриться, как сказал бабушке. Проветрился со свистом.
Сейчас я лежал, лечил похмелье огуречным рассолом. Девок к себе не пускал. Неизвестно с какими девицами резвился в Петербурге граф Апраксин. А заражать моих любовниц мне никак не хотелось. Подожду несколько дней, проверю себя.
Да, снова дома. Снова в девятнадцатом веке. Утром после очередного сеанса очень активного секса, я собрал вещички, захватил с собой металлоискатель и рванул на первую же в расписании электричку. Грибники уже начали свой грибной сезон. Народу в электричке хватало. Но меня больше беспокоило, чтобы не встретить кого там, на развалинах усадьбы. Мало ли какой дурак залезет.
Повезло. Никого не встретил. На лугу паслись уже потолстевшие за лето коровы. Бык мирно посмотрел в мою сторону. Уже признал за своего.
Те же загаженные камни, свежая куча известно какого вещества, пустая бутылка разбитая качественно и со вкусом, чтобы больше осколков, чтобы хоть кто-то порезался и заболел заражением крови. Русь провинциальная гуляет, у ей болит душа и есть еще на что выпить.
Я долго опять искал подходящее место, ждал и ждал. Шли минуты, жужжали комары. Ни лягушек, ни ящериц. Пустота. Скользнул между камней маленький ужик. Слава богу не гадюка, жить тебе ужик и жить. Хорошей тебе охоты.
– И тебе барин не скучать. Тебя уже давно ждут, заждались….
И я улетел.
– Ну как так можно Боренька. Ну поехал погулять, надо было развеяться. Но зачем приятеля по полку на дуэль вызывать?! Ведь гостил у тебя, за столом сидел, хлеб соль пили, ели. Pourquoi?!
– Да так уж бабушка… Ох!
– Тебе плохо Боренька?! Давай я врача из города вызову. Да хоть того же Бланка. Он нашему семейству по гроб жизни обязан. Крестил его, нехристя, твой двоюродный дядюшка Апраксин. Врач, говорят, хороший. Пусть приедет, посмотрит.
Представляете, какой соблазн! Какой эпохальный соблазн. Скормить гада местному медведю или отдать на потеху и съедение местной лесной нечисти. Революции в России не происходит, народ живет сыто и счастливо и вскорости обгоняет Америку по производству мяса, масла и молока на душу населения. А я благодетель мировой цивилизации и ангел хранитель русской нации. Боги, боги мои. Соглашаться? Не родился Ленин, родился какой-то другой урод, которого мы еще не знаем. И он-то повел страну к настоящему светлому будущему. Возвращаюсь домой, в Питер, а мы еще идем, еще не дошли. Картошка, правда, еще есть, но страною правят китайцы.
– Не надо бабушка. Я и без Бланка успешно помру. Может даже и поправлюсь.
– Шуточки у тебе Боренька.
К обеду я выполз из комнаты. Пил квас, заказал баню, чтобы веничком выгнать остатки хмеля. Хорошо пьют на Руси гусары. Только меры не знают. Алкоголь, фрукты, жженый сахар. Надеюсь я использовал коньяк. Ненавижу ром. Куба никогда не была моей любовью, а вкусы капитана Флинта приводили меня, маленького в ужас. Ведь так пил дяденька. Возможно, я пил также шампанское. Отрыжка до сих пор беспокоит. Вдова Клико, да будет проклято имя твое.
– Барин, батюшка, потереть вам в бане спинку?
Змеею вползла Дуняша и гладит меня как путного. Дуняша, вчера я столько переимел Жанетт, Жоржетт, Козетт и Антуанет, что для тебя меня сегодня нет. И не проси. Наташка, баба жизнью ученая, не полезет, если ей скажут.
Отлежавшись, пошел в баню. Зверствовал, хлеща себя веником, наказывая и того хлыща, что кутил в Питере и себя любимого за неумеренный блудеж с красавицами двадцать первого века. И те и другие, одна зараза. Чтоб сифон, что СПИД, и то и другое безнравственность. Наташка попыталась приласкать болезного дролюшку и была отогнана обидным шлепком веником по заднице. Никаких женщин, а вот контакт с богом в ближайшее время весьма уместен. Подлый налет водяного я не простил, пора принимать меры.
Ужин у меня был облегченный и щадящий для желудка. А после ужина я покрутил свою медную мельничку и попытался вызвать домового Герасима.
– Не мог ночи дождаться барин? Не мое ж еще время. А ну как кто постучит и войдет. Я уж не молодой, упрыгивать за стену. Что с тобою стряслось?
Моя рожа говорила сама за себя. Домовой был возмущен.
– Не мое это дело, барина от запоя лечить. Возьми себе рассолу и пользуй. Если по всяким пустякам нас звать….
– Не о том моя печаль. Съездил я в столицу да и оскоромился. Прошелся по публичным домам и чего я там подхватил, сам не знаю и не ведаю. В таких постыдных делах, ты как мужчина мужчине не можешь мне дать совет?
Такого вопроса домовому видимо не задавали в ближайшую тысячу лет, а возможно и никогда. Лохматое чудище замотало башкой. С одной стороны, польстило, что его уравняли в правах с барином, дескать, оба мы мужчины. Но с другой стороны…
– Я в этих делах барин как-то и не очень. Мы, понимаешь, не болеем вовсе и нам такое без надобности. Постой-ка, погляжу, что там у тебя такое.
Странное ощущения от лап нелюди. Он вроде гладил меня, не прикасаясь к телу. Водил над головой, над руками и ногами. Над животом и чреслами только махнул и уверенно произнес.
– Зряшные твои заботы, барин. Здоровый ты как бык. И никакие девки тебе ничего не напакостили. Здоровый, только странный какой-то. Чего-то я не пойму в тебе барин. И мне это не нравится.
Ложка дегтя в бочку мёда. Но я и сам себя не очень понимал. Спать я все же решил один. Хоть день, да мой, усмехнулся, укладываясь в постель. Ночь, кстати, была прохладная, и горячая грелка оказалась бы не лишней.
………………………………………………………………………………….
– Ваше Сиятельство, давно пора. Мне об вашем мельнике мужики уши прожужжали. И такой он и сякой. И в церковь не ходит и мука у него с наговором.
– Мука, положим, у нашего мельника хорошая. А вот человек он мутный. Надо их навестить батюшка и Слово Божие в их грешные уши пролить.
Карбусельский священник был только за. Но явно побаивался. Наши края на него уже в свое время произвели сильное впечатление. Чего стоит только недавний волк оборотень. И леший над попом шучивал, несколько раз наш батюшка заблудился в лесу и блуждал всю ночь напролет. Теория мой друг суха, а ведьмы и лешие живут рядом, и умирать не собираются.
– Ваше Сиятельство. Мне как, одному ехать?
Мне очень не хотелось на мельницу. Но если я не поеду, то рано или поздно опять вылечу обратно в свой двадцать первый. Анютка взъелась на меня всерьез и надолго. Её пожелания удовлетворять мне больше не хотелось. Перстень на руке убеждал, не бойся хозяин, теперь она тебя должна бояться.
– Поеду я с вами, батюшка. Моя вина, что давно не наводил порядок в своих угодьях. Пора навести.
И мы поехали. Поп со своим дьячком, граф Апраксин со своим егерем Карпом, кучер Епифан со своими сомнениями и опасениями.
– А может не ехать, барин? Как-то оно на мельнице не того.
– Батюшка барин!! Не едь ты на эту проклятую мельницу. Там тебя русалки защекочут!
До такого дошло. Прооткладывал гусар Апраксин свой поход на врага. Теперь уже боится вся усадьба. Боится и не верит в любимого барина.
Крест на груди, перстень на указательном пальце, медная мельничка в кармане камзола. И огнь пылающий во взоре, обращенном в ненадежные северные небеса. Если вы мне опять дождь устроите, то я уже не знаю что!
Мы едем по дороге проложенном колесами телег моих крестьян. Туда с зерном, обратно с мукою. И ни один не заблудился, все вернулись домой с мешками отличной муки. Один я сижу в коляске и понятное дело, нервничаю. За мною следует телега с нашей победоносной православной церковью. Священник у нас еще ничего, священник более менее. Но дьяк у нас, совсем не Ахилл. Тощий, заморенный. Не с такими кондициями бороться с могучими силами зла. Слопают они тебя дьяк и не поморщатся.
Когда деревья вплотную подступили к дороге, я не выдержав, остановил экипаж.
– Повремени ка кучер, барину надо.
Барин тоже человек. Я зашел за кустик и, достав мельничку, начал вызов лесного начальника. Крутить пришлось в этот раз довольно долго.
– Ваше Сиятельство, вы скоро? Пискнул было с дороги наш поп.
И наконец, ОН вышел из-за деревьев.
– Поспособствовать в пути, барин? Куда путь держим.
– Едем мы на мельницу. Надо местный внушение сделать. Уж больно разошлись, шкодят не по чину. Помоги в пути, а то опять пыль в глаза пустят. Стану в трех соснах до вечера плутать.
– Это они умеют. Особливо девка его. Ох, и ловкая девка!
– Но тебя-то не обловчит. Ты лесу Хозяин.
– Оно так.
Лешему не хотелось. И понимаю отчего. Со мною ехал священник, личность для всех лесных деятелей нон грата. Но что делать, приходилось сделать исключение для своего барина.
– Езжай барин. Что могу, сделаю. Но осторожен будь. Там тебя уж наверняка ждут и козни строят.
Мы поехали дальше. Дорога вышла длинная, почему-то петляла и сужалась. Но, наконец, выпрямилась и мы услышали заветное журчание воды. Вот она река!
А вот и мельница…
Я не узнал красавицу мельницу. Крыша прохудилась, колесо у мельницы словно кто зубами грыз. Тут что-то не так.
Глава 25
– Дух содомский, дух болотный, дух похотный, дух чародей изыди!!! Уходи бес окаянный!! Грешницу Анну бес покинь! Грешника Егора бес покинь! Уходи нечистый дух!!!
Святая вода потоком лилась в воду реки. Мельница была окроплена ею сверху донизу. Но хозяева на зов святой церкви не отзывались и не подавали признаков жизни. Поп крестил сооружение, хлопала входная дверь, где-то мяукнул кот. Даже собака не лаяла. Хотя я не припомню у мельника собаки.
– Спрятались Ваше Сиятельство. Не хотят отзываться на зов святой церкви. Сюда бы пару-тройку жандармов с постановлением. И можно их выселять. Неповиновение власти, не исполнение воли святой церкви. Явный состав преступления.
Я чувствовал, что у нас появились серьезные аргументы в борьбе со своеволием соседей. Как ни странно, мне стало немного жалко зловредного старика хозяина и хорошенькую Анку.
– А вдруг и правда, дитя от меня несет? Конечно, от ведьмы какое дитя, грех один. Да уже было. И выгонять теперь в чистое поле будущую мать моего ребенка!
Мы заходили и на мельницу и в домик мельника. И нигде никого. Только встретили кошку. Она недовольно зашипела на священника, захотевшего её погладить. Неприветливые звери живут здесь. И в воздухе такое напряжение. Пора отсюда уезжать.
– Давайте батюшка это дело так не оставлять. Не застали в этот раз, еще раз приедем. И еще раз. Доймем их. Научатся в мире с нами жить.
– Думаете, барин, не стоит пока власти привлекать?
– А что власти. У власти одна забота, держать и не пущать. А мы с бабушкой пока нового мельника отыщем, пока он тут обустроится. А народу без муки, хлеба жить?
– Истинно так, сын мой. И все же плохой хлеб у безбожника. Ты уж не спорь со мной.
– А я и не спорю. Ешь хлеб с молитвою, слаще будет. И молоть на мельнице хлеб тоже дело богу угодное.
Мы уезжали ровно в полдень. Егерь Карп, все время на мельнице не проронивший ни слова, перед отъездом сказал.
– А все ж таки барин, нечисто на мельнице. Попрятались они, боюсь как бы не стали еще больше злобиться.
– Тогда посылаю в город за жандармами. Сам пожелаю, чтобы их сначала в кутузку, а потом и на каторгу. Если они сейчас, где здесь прячутся и подслушивают, то пусть слышат. Каторга она для всех не сахар, будь ты человек или нечисть. В сибирском лесу не разгуляешься.
В лесу щебетали птицы. Начала куковать кукушка. Я загадал, но она куковала без останова и на четвертом десятке я сбился. Мне предстояли долгие годы жизни. Вопрос только, где? На него кукушка не давала ответа. И сам я не мог себе ответить. Мне хорошо тут, в девятнадцатом веке. Но хорош ли я для тебя, далекий век?
– На охоту барин не изволите завтра пойти? Утка хорошо идет. Оленя мужики в лесу видели. Заходил на наши покосы, пакостничал. Если будет ваше желание, можно попробовать завалить зверя.
Мне было жалко рогоносца. Мясо коров меня вполне устраивало. Но с другой стороны, который уже день на охоту не хожу. Только по ночам охочусь известно на что.
– А вон девки с корзинками идут. С ягодой нынче девы, али грибы брали.
– Брали-то брали, дядька Карп, да тебя с собой не взяли. Ты старый.
И хи, хи, хи. И ха, ха, ха. В толпе увидел и мою Таиску. Скорчила кислую мордаху и поклонилась. Обидел девку. Огулял и бросил. Ничего, на днях подниму и ознакомлю с новыми достижениями древней науки любви. Девушке понравится.
Освеженный и ободренный нашим славным походом, я с аппетитом ужинал, приятно побеседовал с бабушкой о делах прошедших и нынешних. Какая скверная и заносчивая княгиня Голицына. Что у зятя графов Шереметьевых ни гроша за душой не было, а теперь наворовал триста тысяч и еще звезду на шею выслужил. Все то бабушка знала, даром что в провинции сидела и хозяйством занималась.
После ужина…. Да что, после ужина. У графа Апраксина высветилась прелестная альтернатива: пойти на вечернюю прогулку в сторону нашего гумна и проверить. Наверняка там сидит моя обиженная на всю жизнь красотка и хочет страшно отомстить своему возлюбленному. Пять, шесть раз дав ей отомстить, следует вернуться домой. Ночь провести с толком и без особого переутомления. Застоялись мои кобылки и наверняка потребуют от своего жеребца особо повышенных подвигов. Ох, это я ж запланировал аж целый десяток коитусов, не обожрусь ли? Для того ли домой возвращался?
В таких мыслях я заглянул к себе в комнату, переодеться.
– Ну здравствуй барин.
На моей постели сидела ведьма Анютка, совершенно голая и ярко освещенная лунным светом.
Это да!
– Ты что же здесь делаешь?! Тебе мои предупреждения не на пользу пошли? Пошла в атаку?
– Нет барин, мириться я пришла. Хватили мы с папаней лишнего. А ты ото всего вывернулся и чуть было наше имение по миру не пустил. Как же нам на освященной почве, в освященном доме жить?
– Это ваши проблемы. Не надо было меня топить, в лесные дебри заманивать, черт те куда затаскивать и черт те с кем знакомить.
– Это ты о чем?
– Это я о Кирове, о Сергее Мироновиче. Едва по вашей милости под немецкие пули не попал. Попали бы в меня фашисты и кранты графу Апраксину.
– Это уж не моя воля, тебя неведомо куда заносит, а я за тобой как нитка за иголкой следую. Думаешь, мне приятно было с этим жирным боровом блядками заниматься?
– Кто тебя знает.
Анютка чуть не бросилась на меня, но вовремя остановилась. А только сейчас осознал смысл ею сказанного. Значит не только по её воле носит меня по кочкам. Путешественник во времени, ты, выходит, сам в этом виноват.
Ведьмы все врут, я сам ничего проверить не могу. Ничего нового от слов Анютки не прибавилось.
– Баринок, иди ко мне. Соскучилась я по тебе, ужас. Только перстень свой от меня подальше держи. Ведь ужас такой себе завел, никакой в тебе жалости.
– Это чтобы от таких как ты, особо жалостливых защищаться. Стала бы ты приходить да сюсюкать, если бы не мой перстень. Учти, о жандармах мы с батюшкой священником не шутили. Еще один фокус себе позволите, с мельнице распроститесь, уйдете по этапу в Сибирь.
Ведьма делала какие-то пассы руками, видимо, чтобы разжечь во мне пламень любви и желание немедленно броситься на неё и оттрахать. Хороша стерва, что ни говори. А как же Таиска, мелькало в голове. Дашка с Наташкою скоро стучаться будут…..
Скорее не я её трахал, она меня трахала. И как сладко получалось у неё. Отводила мои руки, льнула всем телом. Наконец вскочила верхом и начала езду…. Часы в комнате отбивали время, час, другой, третий…
Но это же невозможно. Она меня околдовала. Освободиться от моего седока не было ни сил, ни желания. Но где-то в подсознании нашлась другая сила, странная незнакомая. Свободной от перстня рукой я взял за горло любовницу. Она как раз готовилась к очередному оргазму, и, казалось, ничего не понимала.
– Слезай, приехала. Ты сколько часов скачешь? Не то, чтобы неприятно, но надо же дать возможность и другим получить удовольствие. Не будь жадиной Анютка.
Такого Анюта никогда не слышала. Лицо её страшно исказилось. Уже не человек, зверь оседлал мои седалища и был готов растерзать меня в клочья. Проведенный перед лицом ведьмы рубин в перстне мгновенно её успокоил.
– Убил, убил барин! Я-то во вкус вошла, скачу без передыху. Забыла, что ты у меня слабенький. Отдохнуть маленькому надо. Может, пописать хочешь? Там у тебя под кроватью горшочек есть. Можешь при мне. Я подглядывать не буду, отвернуся я.
– Считай, что отомстила. Мы квиты. Расстанемся друзьями или как?
– Да уж приходится. Не бойся, бате я скажу. Ни он, ни друзья евонные тебя не тронут. Только и ты, не тревожь ты нас, пожалуйста. Тошно в воде купаться. Все поп своим водосвятием провонял.
– Считаю, что что-то дошло. Но плохо дошло. Мы со священником возможно в августе к вам наведаемся. От вашего поведения зависит. И еще одно. Не думай нашего попа чем пугать. Приму меры.
Анютка встала с постели, но уходить явно не хотела.
– И чего ты такой для меня сладкий? С первого раз почувствовала. Никак не пойму, чего ты такой сладкий.
Она не стала пользоваться дверью, открыла окно и выскочила в сад. Какая-то птица промелькнула за стеклом и скрылась. Охнула запоздавшая в саду баба. Чего-то видно углядела. Была ведьма, и нет её.
Как ни странно, после изнурительного сеанса любви с ведьмою, я как ни в чем не бывало, вышел в коридор, разыскав задремавшую в углу Дашутку, и повел сонную к себе. Она, ничего не соображая, пыталась обидеться. Потом удивилась быстроте моих действий. По правде сказать, девчушке пришлось отдуваться за двоих и сделать многое, чего не сделала жадная и эгоистичная Анюта. Уснул я весь оплаканный девчоночьими слезами и вполне довольный собой.
Какой уже по счету день в новом мире? Я не считал, счастливые ни дней, ни часов не наблюдают. Но бегут минуты, лето рано или поздно уйдет. Зимовать в деревне? Бабушка собиралась на зиму в наш особняк на Фонтанке. Говорила, что попробует уговорить Государя. Будет действовать через Бенкендорфа, если не выйдет, обратится к князю Долгорукому, тот ей не откажет. Я и не знал, что сказать старушке. Зимовать в заметенном снегом захолустье страшновато. Но возвращаться в свою квартиру страшно не хотелось.
Но пока еще конец июля. И сегодня мы идем с егерем на охоту. Проверка наших новых отношений с водяным и ведьмою, стал ли безопасным лес с сегодняшнего дня. Все относительно, граф, повторял я себе. Одна беда миновала, но за ближайшей елью прячется новая беда. Ушел из наших мест волк оборотень. Но кто знает, кого бес пошлет еще по наши грешные души.
Пойдем на охоту и подстрелим, наконец, этого обнаглевшего оленя.
Глава 26
Сам я насчет псовой охоты не спец. Подуздоват ли соседский Откатай, густопсовый ли пёс у другого соседа. Всё мне по барабану, ни в чем не разбираюсь. Тут я всецело дитя двадцать первого века, дитя умеренно обеспеченное и с собаками мало знакомое. Живет тут, на шестом этаже, одна тварь. Вечно гадит на лестнице. И однажды облаяла девочку из тринадцатой квартиры. Бедняжка потом заикалась, водили к психиатру.
И все же у меня есть псарня. Я ей не уделяю внимание, редко хожу на охоту, а если пойду, обхожусь своими силами. Егерева собака не в счет. Она в собственности моего Карпа и он ей безраздельный хозяин. Не любят меня собаки. Вот что я недавно подметил. И это меня огорчает. Не то чтобы рычат, но когда глажу, жмутся, жалобно повизгивают. Дам подачку, съедят, но как-то робко, неуверенно. Поглядывая в мою сторону, вдруг ударю? Любовь ушла. Да её и не было.
Мы шли с Карпом по сосняку. Светило солнце, день выдался на загляденье. А вот дичь в такой дивный день нас избегала и преступно обитала в другой части леса.
Если нет мелкой дичи, надо охотиться на крупную. Где этот олень, который себя нехорошо ведет?
Карп юмора своего барина не понимал, но поискать хулиганистого оленя охотно согласился. Мы свернули ближе к покосам мужиков. Сегодня лес не играл с нами в прятки, не путал тропинки и не заманивал в чащобу. Всегда бы так. Комар стал реже жалить, слепни попадались редко.
– Смотри барин! Это что ж такое будет?!
На дереве висело ободранное до головы тело человека. Бородатая голова отображала крайнюю муку. Вся кожа, содранная с тела, висела рядом с трупом, на другом суку дерева.
– Это кто ж у нас в лесу так живодерничает? Прошептал мой егерь. Опытного мужика проняло. Одно дело звери. Оборотни, тоже более-менее понятно. Но сдирать кожу с живого человека! Времена у нас не Батыевы и даже не Стеньки Разина с Емелькой Пугачевым. Обдирать живого человека Государь не позволит и строго накажет за такое злодеяние.
– А ведь знаю того мужика. Ваньша Прошкин. Справный мужик, вчерась живой был, сам видел. Разбой барин?
Я сам понимал, что наглый разбой. Моего же мужика в моем же лесу убили и ободрали как какую-то овцу или корову.
– Надо бы снять. Чего ж висеть будет.
– Вот и поохотились Карп. Славно поохотились.
– И не говори барин. Этакой охоты и врагу не пожелаю.
Мы сняли несчастного мужичка с дерева. Завернув тело в дерюгу и, приложив к уликам преступления и снятую с ветки кожу бедолаги, мы начали свой скорбный путь домой. Совсем не такую добычу я хотел принести из леса.
Начала опять куковать за деревом дура кукушка. И кому года начисляет, все ведь врет.
Перед вступлением на улицы деревни, мы еще раз тщательно упаковали свою ношу. Показывать деревенскому народу этакий ужас не годится. Опять народ засядет по домам. Упадет производительность труда. В народе пойдут вольнодумные слухи, что, дескать, барин нас от разбойников не защищает. Только с девками блядует барин. Молодой еще. А как хорошо было при старом барине. Недалеко и до бунта.
Мы зашли в избу справного мужика Ваньши. Молоденькая жена закокетничала с барином, стала угощать свежим молоком.
– А мой то барин, опять на покосе. Говорят, олень лютует. Вы вроде в лес ходили, не убили случаем.
– Крепись Пелагея. Твой в беду попал. Осиротела ты Пелагея.
– Ух, батюшки! Уж не мой ли там?!
Баба бросилась к окровавленному тюку и развернула.
Я разинул рот. Аккуратно ободранная туша оленя лежала на месте несчастного убитого мужика. Рядом примостились оленьи рога. Некрупный был олень, напрасно мужики на него клеветали. Не мог он столько травы потравить.
– Это кто ж над нами шутки шутит Карп?
– Подождем барин, пока мужик с покоса вернется.
– Думаешь? Я во всяком случае этого оленя есть не стану.
– Собакам отдадим барин. Собаки сожрут.
– Не плач Пелагея. Никто над тобою шутить не собирался. Тут дело такое, сразу и не объяснишь. Скоро твой-то придет?
– Да с минуты на минуту. Барин, молочка-то!
Я пил у бабы молоко. Я похлопывал её по щечке и хвалил мужика, выбравшего такую красивую жену. Может, я бы успел и разок трахнуть обалдевшую от случившегося женщину. Но приперся-таки муж. Рожа и вправду точь в точь, что у ободранного. Но цветущая и недоверчивая. Чего это барин у его жены потерял? И не успел ли барин уже её огулять?
Мы шли домой, таща за собой добычу. Охота удалась, но такой охоты врагу не пожелаю. Анютка оттянулась по полной. И ведь не придерешься. Скажет, пошутила. Что ты как дитё барин, скажет.
– Как думаешь, не их рук дело? Спросил меня в конце пути егерь.
– Похоже на то. А скажешь кому, засмеют.
Егерь молча кивнул. О своей добыче мы никому в доме не распространялись. Сказали, что мясо испортилось, что придется отдать животным.
– На псарню не отдавай барин, посоветовал Карп. Лучше дворовым, той же Жучке, да Полкану. Их не жалко.
На том и порешили.
Она отомстила за свою любовную неудачу. Не иначе так, думал я, к вечеру поостыв. Принесли нам на ужин решето с лесными ягодами. Девки постарались. Одна, отдавая мне решето в руки, шепнула:
– Чтой то барин, забыли вы Таиску. А она, дура, вас не забыла. Ждет вас сегодня. Известно где. Придете, ай как?
Я и думать забыл про Таиску. А теперь вдруг, после подлой выходки Аньки, захотел снова повидать рыженькую простушку. Пойду, прогуляюсь перед сном. Мне ничего не угрожает.
Так и сделал.
Пошел вечерком, потоптался у гумна. Вспомнил, что лежат под землею мои сокровища, лежат и ждут своего часа. Бдительный гуменник их сторожит. Может, ему положено какое угощение поставить? Что-то я об этом слышал. Но в делах и заботах запамятовал.
Выскочило на меня из темноты чудо в белом. Белый платочек, белая юбчонка. И морда бледная, краше в гроб кладут.
– Прощай барин!!! Замуж меня выдают. Завтра приедут за мною и до свиданья. Недолго я любовью нашею радовалась. Пусть ты ко мне и не шибко сердцем прикипел, зато я тебя всю жизнь любить буду. Эх, нам бы ребеночка с тобою. Как бы его любила и холила.
– Может, успеем с ребеночком-то Таисочка. Дело нехитрое. Только потом, чур, не жаловаться.
Эгоист я все-таки клейма негде ставить. Бедной девочке прощальный подарок делаю. Если выйдет сынок весь в папу, будет бита мама. Да и ребенку в жизни не сладко придется.
Думая об этом, я увел плачущую дурочку под крышу гумна и там постарался выполнить свое обещание. Гарантии никакой тут нет, но очень возможно, что армию крепостных крестьян российской империи пополнит и мое дитя. Сладки все же бывают плачущие женщины. Любят с особой отдачей и упоением.
– Возьми Таиска, что успел с собой захватить. Если и вправду будет ребенок, постарайся как-нибудь мне сообщить. Оплачу вольную. Будет у мамы вольное дитя.
И слезы и поцелуи и старания угодить дролечке чем угодно. Даже самое неприличное сделала, о чем я только шутя ей как-то сказал. Какие любовницы из вас, русские женщины! Интересно, куда что девается, когда замуж выходят.
Довел ревущую в голос подругу до изб деревни и попрощался. Будут тебя бить, будешь ты плакать. Плакать и меня вспоминать. А брать её в дворню, ну куда еще, третьей к моих львицам. Перегрызутся и проку не будет.
– Что ты Боренька по вечерам гулять стал. Не простудился бы. Побереги себя, пожалей свою бабушку.
Я сидел у себя в комнате и рылся в сокровищах, доставшихся мне от дедушки. Бабушкины слова грели душу. Нашелся человек, который любит непутевого Борьку. Надо было улететь на двести лет назад, чтобы такого встретить.
Флакончики из-под восточных масел, дудочки и свистульки. Кто знает, может, какая вызывает злого дух, а другая вызовет доброго. Ах, дедушка. Начудил ты со своим наследством. Куда б я без него делся. Вот зеркальце, не простое, серебряное. Отполировано так, что можно смотреться. Морда ваша Борис Викторович выглядит в этом зеркале странно. Уши какие-то не такие. И что это там, на голове? Ну, это даже не смешно. Я невольно пощупал голову и никаких рогов там не обнаружил. Кривое зеркало из кабинета зеркал. Но почему именно рога? Я продолжил игру с зеркалом. Обстановка комнаты отражалась в нем без искажений. Неплохо бы показать его Дуняшке или Наталье. Какие излишества обнаружатся на лицах моих красавиц. Защекочут тебе твои служанки, думал я.
Шорох за обшивкой комнаты, неуверенный шепот:
– Можно к тебе барин?
– Заходи Герасим. Время есть, пообщаемся на разные темы.
– Непонятно как-то говоришь хозяин.
Домовой выглядел сегодня неважно.
– Одолел барин ведьму? Рад за тебя, всех в уезде заела. Из молодых, да ранняя. Папаня ейный под её дуду пляшет. Как дочка велит, так батька водяной и воду крутит. А был спокойный, людей не обижал.
– Чего это у тебя барин?
– Зеркальце Герасим. Странное такое зеркальце. Не посмотришь?
– Да оно барин зеркало не простое. В нем одному тебя смотреться можно. Я там ничего не увижу. Вот, если ты смотришь, тогда видно будет.
Я направил зеркальце на домового и, правда, ничего не увидел. Не отражался мой гость в зеркале.
– Наша судьба такая, барин. Не отражаемся мы в зеркалах. Что домовые, что лесные. Будь ты хоть кем, самым главным средь нечисти. А видеть тебе себя в зеркале заповедано.
Я пожалел несчастного домового. Сделать селфи ему недоступное удовольствие. Поэтому и все снимки привидений и вампиров сплошной фальсификат. Ускользнет от могучих рук техники, только волшебная сила искусства сможет нам рассказать о вампирской любви и дружбе, о драме ведьмы, полюбившей прекрасного принца и превратившей бедолагу в лягушку.
Конец, конец, всему на свете бывает конец. Домовой ушел, в дверь мою скреблись мои подруги.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
