Текст книги "Жена из прошлого"

– Думаю, моё возвращение уже ни для кого не секрет.

– Такое сложно держать в секрете… – пробормотал дворецкий.

Может, позаимствовать у поварёнка половник? Чтобы кое-кого хорошенько треснуть!

– С некоторыми из вас я ещё не знакома, а потому нам стоит познакомиться. Другим, – выразительно покосилась на этого бормочущего, – не помешает напомнить, кто хозяйка в доме. Бальдер, будьте любезны, представьте мне всех новеньких.

К счастью, новеньких оказалась добрая половина горничных, а значит, с прошлой Раннвей они не были знакомы. В их число входили и Полин с Минной, что тоже радовало.

– …ну а Ильву, Тиу, Санну, Свею и Эстель вы, полагаю, помните, – назвал имена последних служанок Бальдер, и те по очереди согнули колени и опустили взгляды.

Я кивнула, делая вид, что, конечно же, всех помню и знаю, а потом тихо поинтересовались:

– Кто убирался сегодня в моих покоях?

– Санна и Эстель, ваша светлость, – так же тихо ответил дворецкий и слегка нахмурился: – У вас к ним претензии?

– Никаких претензии. Наоборот, потом поблагодарю за усердие.

И аккуратно расспрошу о гулявших четыре года назад по столице сплетнях. О Раннвей и эйрэ.

В штате дракона имелся второй водитель, два конюха, садовник и сторож. Все они служили ещё при Раннвей, а потому Бальдер только бегло назвал их имена, толком не представив. Решил, что я помню каждого.

– Ещё с недавних пор у нас работает мисти Ливен, гувернантка, но у неё сегодня выходной, – добавил дворецкий и посмотрел на меня так, словно прислугой здесь была я. – У леди будут ещё распоряжения? Если нет, позвольте им вернуться к работе.

– Одну минуту, – остановила я уже собравшегося удрать домоправителя. – Я понимаю, что моё возвращение стало для всех неожиданностью и понимаю, что такие… события… вызывают массу эмоций. Но прошу держать свои эмоции при себе, равно как и языки. Я не потерплю обсуждение моей жизни за этими стенами. Да и в этом доме находите другие темы для разговоров. Уверена, никто из вас не хочет остаться без работы.

После моих слов Эстель густо покраснела, Санна – побледнела. Другие тоже заметно напряглись, явно проникшись предупреждением. Вот и отлично! Жаль, Бальдер не разделял моего мнения, и проникаться моими словами отчего-то не спешил.

– Не уверен, что эйрэ с вами согласится. Хорошую прислугу не так-то просто найти. Поэтому не стоит разбрасываться отличными кадрами. Я сам нанимал каждого! – закончил он не без гордости.

А я возразила:

– Прислугу, распускающую о хозяевах слухи, едва ли можно назвать хорошей. И в первую очередь болтовню о себе… и обо мне… не потерпит эйрэ. Надеюсь, этот вопрос можно считать закрытым.

Слуги закивали, явно не желая конфликтовать с хозяйкой. Один дворецкий выглядел так, словно уже сам подумывал о том, чтобы вооружиться половником. Собирался уйти, но я снова остановила.

– Бальдер, ещё минуту. – Дождавшись, когда он развернётся и подойдёт ко мне, продолжила: – Не знаю, может, в силу возраста, но вы, кажется, так пока и не вспомнили, что я леди Высокого дома и вы служите мне точно так же, как и моему мужу.

– Всё так и есть, ваша светлость, – поклонился он без грамма почтения.

Я нахмурилась:

– Тогда почему у меня такое чувство, что вы в меня готовы плюнуть?

По морщинистому лицу дворецкого скользнула не то улыбка, не то усмешка:

– И у кого из нас проблемы с памятью? Леди… – Он всё-таки ушёл, и что-то мне подсказывало, что никакие угрозы его не остановили бы.

Не знаю, на что он намекал, но гнаться за ним, чтобы докопаться до сути конфликта, я не стала. Увы, я понятия не имела, из-за чего ополчился на Раннвей дворецкий. Не спрашивать же напрямую, что это за концерты. Мысленно выругавшись, поспешила наверх, правда, обернулась на середине лестницы. Вдруг появилось чувство, что мне в спину вонзается чей-то взгляд. Но холл пустовал. А ощущения…

Всё из-за чёртового дворецкого!

Эндер Делагарди

В прозекторской было темно, если не считать одинокой лампы под потолком. Лепестки пламени под хрупкой оболочкой искрились, дрожали, облизывали, черня, стекло. Уже давно следовало бы почистить плафон, но Свена Шультена, штатного патологоанатома, едва ли беспокоило, что единственный источник освещения в его подземной каморке почти не давал света. В темноте Шультен видел лучше кошки или, скорее, тысячи котов – это был один из его даров. Благодаря второму он и связал свою жизнь с судебной медициной: Свен не просто досконально знал человеческое тело, он мог обнаружить в нём малейшие дефекты.

Правда, в отличие целителей, тех, что обладали даром ощущать, улавливать в людях недуги, он не мог засечь болезнь в живом теле. Зато отлично «налаживал контакт» с трупами. Вот и сейчас он суетился возле Келлера с энтузиазмом ребёнка, получившего в подарок на день рождения долгожданную игрушку.

– Что с ним не так? – спросил я, устав сверлить взглядом спину согнувшегося над покойником Шультена.

– Если не считать вырванного сердца и раскуроченной грудной клетки, то всё отлично, – бордо отозвался тот. На мгновение оторвавшись от трупа, что-то пробормотал себе под нос и заскрипел грифелем карандаша по листку блокнота.

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Этот искажённый был другой. Он чуть не сделал мою жену вдовой.

Шультен не обратил внимания на слова про Раннвей, хотя всё управление с утра гудело, обсуждая счастливое возвращение леди Делагарди. Но Свена сейчас заботил только покойник, а всё остальное было несущественным и значения не имело.

Я оторвался от стены и шагнул ближе, невольно поморщившись от трупного запаха, смешанного с запахом хлора, формалина и харг его знает, с какими ещё растворами и веществами. Впрочем, даже когда здесь трупов не было, вонь всё равно оставалась. Она протравила всё помещение и, кажется, самого Шультена.

Наверное, поэтому так до сих пор и не женился. Какой мисти понравится ощущать в своём доме эти тошнотворные миазмы и каждый вечер слушать «захватывающие» истории про работу патологоанатома. А других тем для разговоров для Шультена, казалось, не существовало.

– На первый взгляд искажённый как искажённый, – наконец удосужился обернуться ко мне Свен. Устало потёр переносицу, после чего пожевал губами и добавил: – Но я проверил его кровь – в ней не было огненной крови, уж прости за тавтологию.

– То есть как это не было? – Я приблизился к кушетке, и Свен поспешил прикрыть грудь покойника, явно перепутав меня с впечатлительной девицей и забыв, кто это с ним сделал.

– А вот так, – хмыкнул Шультен. – Что бы он ни принял, огненной крови в том пойле не было. Это точно не «Драконья эссенция», не «Божественный нектар» и не «Жидкое пламя».

Так назывались запатентованные зелья, разрешённые в Кармаре и других государствах. Все они были изготовлены на основе огненной крови, которая и способствовала появлению дара. Или убивала. А без этой составляющей не могло быть и магии.

– Может, он просто мало принял? – растерянно предположил я, всматриваясь в резкие, заострившиеся черты лица мертвеца.

– Да хоть бы и каплю, я бы всё равно увидел, – уверенно заявил патологоанатом. – К тому же ты чуть не погиб, а значит, принял он достаточно.

Или просто оказался слишком восприимчив к неизвестной дряни.

Я продолжал скользить взглядом по телу Келлера, знакомство с которым едва не стоило мне жизни. Почему я так поздно его почувствовал? Почему не поднял тревогу сразу, как только поднялся на борт дирижабля?

Но вчера вечером я не ощущал искажений. Их просто… не было.

– А, ещё кое-что. Вот здесь. – С этими словами Шультен приподнял руку покойника и указал на внутренний сгиб локтя, подёрнутый багряным узором вен. Они бугрились под тонкой, будто пергаментной кожей, своим узором напоминая паучьи тенёта. – И на другой руке тоже. Не знаю, что он себе вколол, но оно чуть его не убило. Ещё до того, как его убил ты.

Свен улыбнулся, явно оценив собственную шутку, а меня вдруг забросило в воспоминания семилетней давности. Дождливый вечер, сырой, промозглый, мрачный.

Обычный для осени вечер, закончившийся страшной трагедией.

Я собираюсь сесть в кэб, чтобы отправиться домой, но Нильс нагоняет. Хватает за руку, вынуждая развернуться, и я раздражённо бросаю:

– Что?

– У тебя есть минута? – шевелит он губами и нервно озирается, словно опасаясь, что за нами наблюдают.

Я смотрю в светло-голубые глаза Польмана и вижу в них страх. Но почему-то мне не передаётся это чувство, я как и при каждой нашей встрече испытываю раздражение.

Когда-то мы были друзьями. Когда-то он был моим напарником. Но его свадьба с Терес не могла не повлиять на наши отношения. Я отпустил её – в мои планы не входило заводить себе жену-мученицу, а вместе с ней потерял и друга.

И напарниками мы быть перестали.

– То дело, что я вёл со Стенбоком в прошлом году… – его голос почему-то звучит неестественно хрипло. – О девушке-искажённой, которая, по словам её родителей, якобы ничего не принимала… У них не было средств ни на «Божественный нектар», ни на «Драконью эссенцию», ни уж тем более на «Жидкое пламя». И её нигде не регистрировали.

– Но искажённой она всё же как-то стала, – говорю я и бросаю вознице монету, чтобы дождался. Начинает накрапывать дождь, и мне совсем не хочется таскаться под этой моросью по улицам города в поисках экипажа.

– Стать-то стала, но мы со Стенбоком так и не смогли узнать, как. А пару недель назад… – Нильс снова оглядывается и, снова не обнаружив никого у ворот управления, хрипло продолжает: – У той девушки на шее проступали багровые вены. Мейст Шанц после вскрытия сказал, что эта одна из возможных деформаций, хоть я таких раньше не видел. Правда, у меня и опыта мало, и я тогда успокоился. А сейчас…

Шанц работал в управлении до Свена, и когда-то, наверное, лет сто назад, был неплохим патологоанатомом. Но с возрастом стал не только хуже слышать, но и хуже соображать. К счастью, его сменил Шультен пять лет назад.

– Ты что-то собирался сказать про пару недель назад, – напомнаю я Нильсу и чувствую, как за шиворот заползает холодная капля. За ней ещё одна и другая.

– Да, говорил! – спохватывается бывший напарник, а потом взволнованно продолжает: – Я встретил мальчишку, обычного чистильщика обуви, и знаешь, что у него увидел?

– Багровые вены?

– Именно! Сначала решил, что показалось – они были не такие, как у той мисти… Я бы сказал, не так сильно выраженные, но я стал за ним присматривать.

– И что? – Несмотря на неприязнь, которую испытывал к Польману, я заинтересовался. Даже морось, стремительно переходящая в дождь, больше не раздражала.

Только, возможно, самую малость сам Польман.

– И ничего! – с досадой отзывается Нильс. – Я несколько дней за ним следил, ждал, когда искажения начнут проявляться, но он вёл себя нормально, а вчера, когда юнец чистил мне обувь, я не заметил у него на руке никаких следов взбугрившихся вен.

И вот он снова меня раздражает.

– Тогда не понимаю, в чём проблема. Парень здоров – и это замечательно. – Я распахиваю дверцу кэба, намекая, что нам пора прощаться.

Но Нильс явно не собирается закругляться.

– Я не сдержался, стал его расспрашивать. Он испугался, я видел это по его глазам, но упрямо повторял, что не понимает, о чём я. А сегодня… его на углу Угольной улицы больше не было. Хотя до этого каждый день там работал.

Польман был слепо влюблён не только в Терес, но и в свою работу, и порой слишком увлекался. Тогда я подумал, что мальчишку он допрашивал с не меньшим увлечением, чем до этого за ним следил. Не удивительно, что паренёк испугался и решил больше не показываться на одной из центральных улиц Гратцвига.

– Нильс, мне пора, – говорю я, но Польман вместо того чтобы наконец отвязаться, впивается пальцами в рукав моего пальто.

– Мне кажется, за мной следят. – Его глаза болезненно блестят. – Я уже второй день чувствую сверлящий спину взгляд. У меня плохое предчувствие, Эндер.

– Ты говорил со своим напарником? – я невольно хмурюсь.

Польман мрачно усмехается:

– Он назвал меня параноиком, посоветовал успокоиться и перестать работать внеурочно. Ещё и высмеял, мол, я испугался какого-то мальца! Но я испугался не его, а… – Он резко качает головой, словно отмахивается от собственных слов. – Ладно, вижу, ты думаешь то же самое, что и Стенбок. Но я не параноик, просто… Извини, что побеспокоил.

Он убегает быстрее, чем я успеваю что-либо ответить. Убегает так, словно за ним гонится стая харгов или толпа искажённых. Я сажусь в кэб, делая себе пометку в памяти: найти завтра Нильса и подробно расспросить его о чистильщике. Пусть опишет паренька. Возможно, мне удастся что-то узнать.

Но разговора не состоялось. Той ночью в доме Польманов случился пожар. Погибли оба: и мой бывший напарник, и моя бывшая невеста. К счастью, Эдвина гостила у матери Нильса, иначе бы не избежала страшной смерти.

– Эндер, ты меня слышишь?

Я качнул головой, возвращаясь в прозекторскую, и вопросительно посмотрел на Шультена.

– Я говорю, что если ещё что-нибудь найду, обязательно тебе сообщу.

– Спасибо, Свен, – пробормотал я, с трудом вытягивая себя из мутного облака воспоминаний. – Буду благодарен за любую зацепку.

Управление я покидал с тяжёлой головой и не менее тяжёлыми мыслями. О прошлом, о настоящем, о непонятном будущем. Надеюсь, у Жени день прошёл лучше, чем у меня. А ещё я надеялся на спокойный вечер.

Но, как вскоре выяснилось, мои спокойные вечера закончились два дня назад.

Глава 10
Ра-а-анве-е-ей…

Женя Исаева

Остаток дня прошёл спокойно. Меня никто не трогал, не колол словами, не портил настроение непонятными намёками и ехидными замечаниями. Не знаю, какая кошка пробежала между Бальдером и Раннвей, но если он не перестанет, придётся рассказать Делагарди.

Чтобы убить время (да и скорее освоиться), я решила познакомиться со своим новым временным домом. Взяла Полин и, заявив, что желаю своими глазами увидеть, что здесь поменялось за четыре года, отправилась бродить коридорами замка. Ну то есть особняка, но размерами он ничем не уступал маленькому замку.

На одном лишь втором этаже я насчитала девять спален и двенадцать ванных, будуар герцогини, мой, то бишь, гостиную герцога – другими словами, Эндера. Также здесь располагалась комната для курения и игровая. Первую имел право посещать только эйрэ, вторая могла быть интересна одной лишь Эдвине. Да и то, как оказалось, не слишком-то.

– Мисти Эдвина в последнее время почти не играет и редко здесь бывает, – сказала Полин, закрывая дверь в настоящий девичий рай. Каких игрушек там только не было… Особенно меня впечатлили фарфоровые куклы в роскошных нарядах. Я бы сама в такие с удовольствием играла, и плевать, что уже давно не маленькая. – Теперь она с большим удовольствием наряжается сама, чем наряжает своих кукол.

Эндер сказал, что Эдвине скоро исполнится тринадцать. Тот возраст, когда прощаешься с детством и постепенно вступаешь в юношество. Ещё немного, и Эдвина забудет сюда дорогу. Зато вполне может потребовать для себя ещё одну комнату, только уже для нарядов и украшений. Из того, что узнала от служанок и увидела сама, пришла к выводу, что Эндер девочке ни в чём не отказывал. Любая её прихоть исполнялась сразу же, будто по щелчку пальцев.

– А как у неё обстоят дела с учёбой? – спросила я, заглядывая в следующую комнату – одну из гостевых спален.

– Мисти Эдвина очень способная девочка, – похвалила наследницу Фармор горничная. – У неё отличная память и весьма… хм… богатая фантазия. – Полин бросила по сторонам взгляд, словно желая удостовериться, что нас никто не подслушивает, а потом тихо произнесла: – Но она ленится. И… не привыкла слушаться. Наверное, из-за этого ни одной гувернантке так и не удалось найти к ней подход, а их за то время, что я здесь, поверьте, было немало. Она… – Полин осеклась и, неожиданно побледнев, прижала пальцы к губам. – Ох, простите меня, леди Делагарди! Не следовало мне говорить такое о мисти Эдвине. Она же… Она же ваша племянница!

– Всё хорошо, Полин, – мягко улыбнулась я. – Наоборот, я благодарна тебе за искренность. Это одно из качеств, которые я превыше всего ценю в окружающих меня людях. Поэтому я бы хотела, чтобы ты и дальше говорила мне только правду, какой бы она ни была.

– Так и будет, леди. Обещаю, – зардевшись, пробормотала служанка.

Из холла можно было попасть в гостиную и в зал для приёмов. Также из него в глубь дома уводили два коридора. В одном крыле располагалась кухня, подсобные помещения и комнаты для прислуги. В другом – столовая, хозяйский кабинет и библиотека. Я бы с удовольствием задержалась в последней (давно не встречала такого книжного богатства!), но незаметно подошло время ужина. А точнее, время переодеваний.

Понятия не имею, почему нельзя поесть в том платье, в которое была одета сейчас, но этикет обязывал принарядиться. Бросив последний взгляд на книжные стеллажи, тянущиеся до самого лепного свода, я отправилась наверх, а переодевшись и собрав волосы в причёску, спустилась в столовую.

Вовремя. Дракон уже вернулся и теперь восседал во главе длинного стола. За таким спокойно могли бы трапезничать человек двадцать, если не больше, но накрыт он был всего на три персоны. При виде меня Делагарди поднялся и отодвинул стул по правую от него руку.

– Добрый вечер, любимая. Как прошёл твой день?

Я вздрогнула. Уж больно непривычно было слышать такое обращение. Мой бывший муж (и самая большая ошибка моей жизни) называл меня так до свадьбы. И ещё пару раз во время медового месяца. А потом ему надоела лживая маска любящего, заботливого мужчины, и я узнала настоящего Игоря.

– Раннвей…

Я встрепенулась, прогоняя из памяти ненавистный образ, и постаралась улыбнуться новому мужу. К счастью, фальшивому и недолговечному.

– День прошёл отлично. А каким был твой? Любимый…

Дракон дёрнул бровью, уловив в моём голосе иронию. Ну правда, не называть же мне его так, одаривая ласковым взглядом! На это мы не договаривались.

– Утомительно, – лаконично описал он последние несколько часов своей жизни и жестом предложил садиться.

Заняв место за столом, я с удовольствием подумала о том, что ужин наверняка будет таким же вкусным, как и обед, и хотя бы это должно было поднять мне настроение.

Правда, и минуты не прошло, как оно испортилось.

– Где Эдвина? – обратился к одной из служанок Эндер. Кажется, её звали Ильвой. Милая девочка лет семнадцати, скромная и застенчивая.

– Мисти Эдвина сказала… что у неё нет аппетита. – Служанка опустила взгляд.

– Она именно это сказала? – мгновенно помрачнев, уточнил Делагарди.

– Она… – Девушка взволнованно закусила губу.

– Говори, Ильва, – холодно потребовал эйрэ.

И служанка призналась:

– Мисти Эдвина сказала, что не… не сядет за один стол с леди Делагарди.

Я мысленно усмехнулась. Судя по тому, с какой осторожность Ильва подбирала слова, Эдвина в выражениях не стеснялась. И очень сомневаюсь, что отзывалась обо мне, как о леди Делагарди.

– Бальдер! – прорычал дракон, и дворецкий в одно мгновение нарисовался в столовой, будто до этого стоял за дверью и подслушивал. – Приведи Эдвину. Немедленно! И передай, если не захочет прийти сама, её сюда принесут.

– Слушаюсь, эйрэ, – проговорил дворецкий. Поклонившись, бесшумно исчез за дверью.

За столом воцарилась мрачная тишина. Ильва вжалась в стену, не решаясь ни уйти, ни приблизиться к столу. Еда на огромных серебряных блюдах выглядела более чем аппетитно, вот только после заявлений избалованной девчонки аппетита больше не было.

– Может, я поем у себя?

– Ты видела её сегодня? – одновременно со мной спросил Делагарди. На моё предложение он, кажется, даже не обратил внимания.

– Только когда мы приехали. Я обошла весь дом, но Эдвина мне на глаза не попадалась.

– Ты также собирала слуг. – Он посмотрел на меня в упор, и непонятно, то ли поощрял мою инициативу, то ли был недоволен.

– Я ведь хозяйка. Имею на то право.

И, к слову, раз уж я хозяйка… Поманила Ильву и попросила налить мне вина. Не поем, так хоть нервы полечу. Чует моё сердце (и все остальные органы тоже), Эдвина мне их ещё не раз попортит.

– Рад, что ты так быстро освоилась… Раннвей, – сказал дракон, наблюдая за тем, как тонкая багряная струйка собирается на дне бокала кровавой лужицей.

Не знаю, откуда взялось это сравнение, но оно напомнило об утреннем происшествии. О схватке и искажённом, оставшемся без сердца. О крови, залившей пол ресторана.

Стоило только это представить, и желание лечить нервы тоже пропало.

– Что стало с этим… Келлером? – вспомнила я имя погибшего. Точнее, убитого, но лучше я буду называть его погибшим. Чтобы лишний раз не вспоминать, что рядом со мной сидит ультор.

Палач.

– Тело забрали в управление. Будет проводиться расследование, – снова не стал блистать красноречием эйрэ.

– И кто его будет проводить? Ты?

– Ульторы работают в паре со следователями. Мой напарник, Рейер Таубе, возвращается завтра из отпуска. Вместе мы выясним, как Лувис Келлер стал искажённым.

– Разве тех, кто покупает эликсиры, не регистрируют? Не наблюдают за ними?

– Обычно – да, но случаются и досадные исключения вроде этого, – обтекаемо ответил герцог и велел служанке разлить по тарелкам суп.

Из его ответов стало ясно, что он не любит говорить о работе и подпитывать свою «жену» новой информацией явно не намерен. Меня так и подмывало спросить о тени, о его предположениях, что это вообще может быть такое, но, во-первых, мы были не одни, а во-вторых, своим присутствием нас решила почтить мисти Эдвина.

Девочка вошла в столовую в сопровождении дворецкого. К моему удивлению, она не выглядела ни злой, ни даже насупленной. Улыбнулась Делагарди, удостоила меня коротким, быстрым взглядом, после чего опустилась по левую руку от опекуна.

– Как прошёл твой день, Эдвина?

– Я занималась. Готовила домашнее задание на завтра, – голос как у кроткого ангела и взгляд такой же. Если бы не видела её утром, решила бы, что это очарование просто не способно злиться.

– Молодец, – похвалил воспитанницу Эндер и как ни в чём не бывало принялся за еду, не удосужившись поинтересоваться, с какой такой радости она не собиралась есть со мной за одним столом.

Беря пример с дракона, я тоже разложила на коленях салфетку, взяла ложку и снова ощутила короткий, но острый взгляд девочки. Правда, та тут же опустила глаза в тарелку, сделав вид, что ничто, кроме крем-супа, её в данный момент больше не интересует.

– Как твои успехи в истории Кармара? – продолжил интересоваться обучением девочки Эндер.

– Мы почти закончили изучать предания о Чёрной Матери и Пепельной деве.

С некоторыми преданиями и я была знакома. Например, о Пепельной деве по имени Найва и её старшей сестре Майвор, которую впоследствии и назвали Чёрной Матерью. Считается, что это из-за неё драконы не способны перевоплощаться. Из-за её проклятия, которое она наложила на всех Перерождённых после того, как один из них похитил прекрасную Найву.

– Отлично. А что с географией? – отвлёк меня от мыслей о преданиях голос Делагарди. – Знаю, ты не любишь этот предмет, но знание мира так же важно, как и любые другие.

– География скучная. – Эдвина забавно поморщилась, после чего со вздохом произнесла: – Последние несколько уроков мы изучали карту Дрелора.

Эндер удовлетворенно кивнул. Глотнув вина, задал очередной вопрос:

– Как, кстати, твой дрелорский?

– Мисти Ливен говорит, что я делаю успехи.

Я в разговоре участие не принимала и чувствовала себя здесь, мягко говоря, лишней. Пока ела, почти не ощущая вкуса пищи, украдкой поглядывала на Эдвину. У неё были такие же волосы, как у меня: длинные, густые, насыщенного медного цвета с алыми проблесками. А вот глаза совсем другие: светлые, прозрачно-голубые. И очаровательные ямочки на щеках, которые появлялись всякий раз, стоило ей хотя бы немного улыбнуться.

Вот только наследница Фармор почти не улыбалась. Разве что утром, когда увидела Делагарди. И ровно до того момента, когда увидела меня.

– Ты, наверное, уже и не помнишь, но Раннвей отлично музицирует, – зачем-то вспомнил эйрэ о моей земной профессии. Взглянул на меня и перевёл взгляд на напряжённо замершую Эдвину. – Она могла бы тебя многому научить. Правда, любимая?

Я нехотя кивнула и заметила, как девочка побледнела. Тонкие пальцы схватили и сжали рукоять ножа для рыбы с такой силой, словно она готова была на меня с ним наброситься. Или на Эндера… За столь вопиющее, по её мнению, предложение.

Сделав над собой усилие, Эдвина разжала пальцы и дрожащим от ярости голосом процедила:

– Я лучше позволю обучать себя жабе, чем буду принимать уроки от Раннвей!

Вот, значит, как… Сидеть за одним со мной столом мы не желаем, музицировать вместе тоже. Что это? Обида от того, что Раннвей исчезла, или нечто большее?

Разрядившаяся было обстановка снова накалилась. Будь Эдвина на самом деле моей племянницей, и я бы сказала ей пару ласковых. Но сколько бы ни хорохорилась, я была чужой в этом доме. Я здесь не хозяйка и эта девочка мне тоже чужая.

Перевела взгляд на Делагарди, безмолвно спрашивая, как он поступит.

Эйрэ не стал нервничать, не стал заводиться. По крайней мере, внешне остался невозмутимым, и голос его звучал спокойно:

– Раз это то, чего ты хочешь, Эдвина, значит, так тому и быть. Бальдер, – он подозвал притаившегося в дальнем углу дворецкого. – Позаботься о том, чтобы к утру к нам доставили жабу, и чем крупнее, тем лучше. Посадим её за рояль рядом с Эдвиной, и я лично прослежу, чтобы ни одна из них не сдвинулась с места, пока урок не закончится.

Ого, он и такое может? В смысле зачаровать бедную амфибию. Или ещё что похуже придумает? Например, пришпилит её чем-нибудь к сиденью стула… Я поморщилась и Эдвина тоже. Не знаю, о чём думала она, беспокоилась ли о ни в чём не повинном создании, как я, но было видно, что идея эйрэ ей не по нраву.

– Ты это серьёзно? – наконец выдохнула она, явно не веря, что её опекун способен на нечто подобное.

– Я также серьёзен, как и ты, Эдвина. Если тебя не устраивает Раннвей, будешь заниматься с жабой.

Девочка задохнулась от негодования. Безмолвного, потому что дерзить в адрес опекуна она не отваживалась. Это нежданной тёте можно говорить всё, что полезет в голову. Но не дракону.

Решив, что на сегодня семейных концертов с меня достаточно, я поднялась.

– Пожалуй пойду. Уже поздно, устала…

И прочее, прочее.

Делагарди потянулся ко мне, чтобы коснуться моей руки. С трудом подавила дрожь, которая появлялась всякий раз, когда мы соприкасались кожа к коже. Тут же пробуждался страх Раннвей и ещё что-то… совершенно иное.

– Останься. Илма приготовила твой любимый черничный пирог с мороженым.

Любимый? Тряхнула головой и тут же себе напомнила, что всемогущий продолжает играть на публику. Ничего не имею против черничных пирогов, тем более с мороженым, но моими любимыми они никогда не были.

Вся эта забота и нежности для прислуги, Женя. Только для прислуги.

И выбрось из головы всякие глупости!

Высвободив руку из драконьих пальцев, опустилась обратно.

– А вот Эдвине уже пора. – Он перевёл взгляд на воспитанницу, и девочка вспыхнула.

– Но я ещё не доела! И… и пирог? – жалобно посмотрела она на Эндера.

– Сегодня останешься без пирога. В наказание за отвратительное поведение. Надеюсь, ты скоро придёшь в себя.

– И приму ту, что бросила нас? Никогда! – Она вскочила, едва не опрокинув стул. – Я никогда ей не была нужна! И ты тоже!!! – Метнув в меня, как боевой снаряд, злой взгляд, вылетела из столовой.

Вот и поужинали. В тихом семейном кругу.

Угу.

С видом, словно ничего не случилось, Делагарди сосредоточился на стейке, я же продолжила ковыряться ложкой в супе.

– Она успокоится, – заметив, что, в отличие от него, я не веду себя так, будто ничего не случилось, сказал эйрэ. – Просто… ей надо привыкнуть.

– А тебе надо с ней поговорить. Если она не рада возвращению тёти, то должна хотя бы порадоваться тому, что благодаря мне её не отдадут двоюродной бабке.

Дракон отложил столовые приборы и, промокнув губы салфеткой, бросил её, скомканную, на стол.

– Змея сумела расположить к себе Эдвину.

– То есть она не против переехать к Левенштернам?

Взглянув на молчаливых Бальдера и Ильву, последние несколько минут успешно изображавших истуканы, дракон поднялся.

– В силу возраста Эдвина многого не понимает. Да и не знает. Мне совершенно не хочется говорить ей, что в доме Данны ей может грозить опасность. – Выйдя из-за стола, он протянул мне руку и прошептал чуть слышно: – Предлагаю продолжить этот разговор за подписанием договора. – И уже громче дворецкому: – Бальдер, десерт подашь в мой кабинет.

И снова мурашки по коже, когда мою руку сжимают сильные пальцы. Снова беспричинное желание отстраниться, оказаться как можно дальше.

И одновременно… как можно ближе.

Тьфу ты!

В кабинете я взяла себя в руки, выбросила из головы всё лишнее: и мысли о своих странных ощущениях, и те, что были о чужом ребёнке. Опустившись в кресло у письменного стола, сказала:

– Я готова читать. Где договор?

– Что-нибудь выпьешь? – вопросом на вопрос ответил Делагарди, наполняя свой бокал крепким напитком. Насыщенного тёмного цвета, такого же тёмного, как и ореховое дерево, из которого была сделана вся мебель в кабинете. И стеллажи, и подставка для глобуса с материками, морями, океанами, так похожими на земные, и вместе с тем совершенно другими.

Тоже чужими.

– Чтение жизненно важного для меня документа никак не совместимо с крепкими напитками.

– Всё ещё не доверяешь? – усмехнулся Делагарди.

– Предпочитаю оставаться с ясным умом. Для своего спокойствия.

Воткнув стеклянную пробку в графин с алкоголем, дракон подошёл к столу.

– Как знак? Никаких удобств не доставлял?

– А должен был? – настороженно вскинулась я.

– Нет, но я предпочитаю уточнить. Для своего спокойствия, – с иронией повторил он. Взяв со стола чёрную кожаную папку, протянул мне. – Читай, Женя.

– Раннвей, – поправила его и стала внимательно скользить взглядом по строчкам, вчитываясь в каждое слово.

* * *

Эйрэ сдержал обещание и прописал в договоре всё, о чём мы договаривались. Никаких романтических отношений и уж тем более – интимных. Никаких, по сути, для меня обязанностей, кроме выходов в свет, где нам обоим придётся играть на публику. Эндеру строить из себя счастливого мужа, к которому вернулась обрётшая дар жена. Мне – исполнять роль тётушки, заботящейся о взбалмошной племяннице. Только один пункт заставил нахмуриться и вонзиться в Делагарди мрачным взглядом.

– Что это такое?

– Где? – невинно переспросил «благоверный».

– Здесь. – Я ткнула пальцем в несколько строк, написанных широким, размашистым почерком. Ткнула и зачитала вслух: – В случае возникновения непредвиденных обстоятельств действие соглашения может быть продлено на срок, оговорённый обеими сторонами. Что значит: продлено? Год – это и так немало!