Текст книги "Хилер особого назначения. Книга 1"

Он скрылся за дверью. Я чего-то не понял. Что это он такой веселый да разговорчивый? Уж не влез ли этот Железный Дровосек в мои сокровенные запасы и не пошарился ли среди моих драгоценных таблеточек? Вот только этого еще не хватало! Что делать с пьяным Грэмом, я хотя бы теоретически представляю, а вот что делать с Грэмом обдолбанным?! Да еще и во время операции, где я и себя-то контролировать не могу…

…В дверь как-то странно поскреблись. Кошки? Собаки? У меня что, галлюцинации? Или я на самом деле ветеринар? А все остальное – плод моего воображения?

– Я вам кофе принесла… – статуя ожила! Блондинка из кофейного аппарата! – Здесь эспрессо и шоколад. Черный. С орехом. Как вы просили. А вашему доктору – латте. Он его уже выбрал, но потом развернулся и вы умчались… Так быстро…

– А ты покататься пришла? Поздно, милая. Скачки закончились.

– Да я просто…

– Забудь, – я взял с подноса шоколадку. Ну вот, жизнь налаживается! – А что там за бардак в коридорах? Что, у нас эпидемия?

– Нет. Говорят, диспансеризация.

– У нас?! – кажется, я пропустил что-то важное. Грэм убил шефа и нас всех пустили с молотка. Или передали государству. – Так у нас же частная клиника!

– Я не знаю, – виновато улыбнулась бывшая статуя. – Я здесь недавно работаю.

– Логично, – кивнул я, уплетая свое спасительное лакомство. – Кофе с сахаром?

– Нет…

– А латте?

– Да…

– Отлично!

– Но латте – это для доктора! – возразила она.

Пару секунд я пытался въехать в суть проблемы. Для доктора… А я кто? Откусил еще один кусок шоколадки. Мозги начали работать чуть интенсивнее. Давай же, заводись, машинка! Сколько можно тупить, пора включаться в работу!

– А, ну да, – еще раз кивнул я. – Ничего, доктор не обидится. Он добрый. У него просто вид зверский, а внутри он очень мягкий.

– Я так и подумала, – просияла она.

– А что тут думать, мы внутри вообще все мягкие, – пожал я плечами. – Это снаружи у нас – кости и мышечный каркас. А внутренности обычно мягкие. Ну, если здоровые, конечно.

Блондинка потупила глазки. Какая бесстрашная маленькая девочка!

– А где доктор? – как бы невзначай спросила она, оглядываясь по сторонам.

– А я его съел, – я с наслаждением проглотил шоколад.

– Неправда, – робко улыбнулась блондинка.

– Конечно, неправда, – я тоже улыбнулся, показав зубы, чтобы она убедилась, что кровью они не запачканы, и ничей ноготь между ними не торчит… а заодно полюбовалась моим хищным оскалом. Несмотря на нездоровое пристрастие к кофе и сигаретам, зубы у меня белые. А клыки почему-то острые. Ну, не сильно, конечно, но слегка заостренные. Не знаю уж, с кем грешила по молодости моя замечательная матушка и кому продавала душу, но, чувствую, сюрпризов я еще в жизни огребу немало. И окружающие тоже. – Это и не может быть правдой, – я продолжал глумиться, чувствуя себя при этом все лучше и лучше. Все-таки права Вероника, я действительно мудак! – Приготовление пищи занимает некоторое время. Даже если бы я решил съесть его сырым, мне пришлось бы его хотя бы разделать, что тоже делается не быстро. Единственно, что можно сделать быстро – это заглотить его целиком. Но он больше меня почти в полтора раза, так что это тоже исключается.

Блондинка приподняла бровь и слегка побледнела.

– Нет, это тоже было бы возможно, – я уже не мог остановиться, – если бы я сначала трансформировался в тварь с огромным желудком, превышающим по размерам предполагаемую жертву. Но тогда мне опять-таки понадобилось бы время, чтобы перед трансформацией снять с себя одежду, а потом надеть ее снова, иначе ее разорвало бы в клочья. Да и успеть переварить его тоже бы не мешало, иначе в клочья разорвало бы меня – при обратной трансформации.

– Вы так красочно все описываете…

– А то! – довольно хмыкнул я, доедая шоколад. – Так что не переживай. Конечно, твоего драгоценного доктора я не съел. Я его просто расчленил и аккуратно сложил в шкафчик. Можешь подойти посмотреть.

Она подпрыгнула на месте.

– Да что ты как маленькая, шучу конечно! Это же не паззл и не конструктор «Лего», чтобы его аккуратно складывать, да и когда? Время, все упирается во время… Просто тупо затолкал тушу в шкаф, и всего-то…

– Вы что, надо мной издеваетесь?!

– Бинго-о-о! – объявил я. – Дал бы тебе в качестве приза чашечку эспрессо, но у тебя и так пульс учащен, так что обойдемся без кофе. Хотя… – я задумался на мгновение, – а чего это я один на износ работаю, пусть кардиологам тоже что-нибудь перепадет, чтоб не прохлаждались – пей, деточка, пей!

Деточка отодвинулась от кофе, косясь на стакан с опаской, как будто оттуда вот-вот должно показаться лох-несское чудовище.

– Слушай, Красная Шапочка, – зевнул я, – а ты что тут вообще делаешь?

– Я?

– Ну, что я тут делаю, мне, слава богу, известно. А вот ты…

– Я принесла вам кофе… – хлопнула ресницами блондинка.

– А кроме этого в твоей биографии было что-нибудь интересное? Кто ты, что ты делаешь в больнице, как ты прошла в кабинет?.. И почему ты вообще решила принести сюда кофе?

Красная Шапочка на меня посмотрела так, как будто я задал наиглупейший в жизни вопрос.

– Вы просили кофе, я его принесла…

– Спасибо, конечно, но я не тебе заказывал, а моему бронепоезду.

– Простите, а мне показалось…

– Так, забыли про кофе. Ты как вообще сюда попала?

– У меня стойка рядом с кофе-автоматом, я рекламирую новый косметический кабинет… А что-то не так?

– Нет, мне просто интересно, – в мою нездоровую голову начали закрадываться какие-то подозрения, но я еще до конца не понял, какие. – Получается, что в любое время в любое помещение больницы может войти кто угодно и пронести туда что угодно?

– Простите, я не поняла…

– Ну смотри, предположим, я не пациент, а врач – ну это так, в качестве бреда. Предположим, что это – мой кабинет, – блондинка улыбнулась. – Действительно, смешно пошутил. Ну хорошо, предположим, врач не я, а этот парень с внешностью тролля и душой эльфа, который меня сюда припер на закорках. Предположим, что он лечит сказочно богатого пациента, и, как это часто бывает со сказочно богатыми людьми, кто-то очень не хочет, чтобы этот пациент выжил. А через час операция. Что делать? Пациента охраняют, его не устранишь. Значит, что надо сделать? Правильно, устранить врача. Как? Отправить к нему Красную Шапочку с пирожками. То есть, блондинку с кофе и шоколадом Благо, за минуту до этого один псих, к которому он, судя по всему, довольно лояльно относится, требовал означенный набор продуктов. В шоколад что-то подмешать сложно, он все-таки в упаковке, а в кофе можно налить или насыпать все, что угодно. Одна проблема – принеся пирожки, Красная Шапочка обнаруживает в избушке не бабушку, а серого волка. Незадача, да? – я поправил перчатки.

Блондинка в ужасе следила за моими движениями.

– А зачем вам перчатки? – замирающим шепотом прошелестела она.

– А чтобы удобнее было тебя резать, моя деточка! – заорал я.

Блондинка вскочила с места и завизжала. Дико и пронзительно. В кабинет тут же влетел Грэм – интересно, кстати, а почему не охрана? Грэм сопли размазывать не стал, рявкнул на нас обоих так, что из окон чуть не повыскакивали стекла и слабонервные пациенты в ближайшем коридоре. Я сам подавил желание выскочить из окна только потому, что мне было дико любопытно, что же будет делать Красная Шапочка. Девочка, не будь дурой, тут же заткнулась, но ниоткуда выпрыгивать не стала, она просто разрыдалась, повиснув на шее у Грэма.

– Женщина, отойдите от экспоната, – подал я голос, не сводя глаз с ее рук – а вдруг она пистолет из сумочки вытащит? Или скальпелем полоснет? От этих блондинок можно всего ожидать! – Это Железный Дровосек, его нельзя слезами обливать, он заржавеет!

– Алекс, %%%%%%%!!! – прошипел Грэм. – Что, черт возьми, здесь происходит?! Тебя можно хоть на минуту одного оставить?!

Черт возьми? Что за странный оборот после «%%%%%»? Его послали за едой, а он сбегал на курсы хороших манер, что ли?!

– Я вот то же самое хотел спросить – можно меня одного оставить? А то только я оказываюсь один, тут же кто-нибудь притаскивается. Я уже большой мальчик, я не боюсь темноты, могу оставаться без присмотра и даже могу спать один! Только о последнем никому не говори – пусть все думают, что я сексуальный маньяк, так прикольнее.

– Что ты маньяк, и так все знают.

– А что сексуальный?

– Алекс! Что тут произошло?

– Она хотела меня отравить! – заявил я. – То есть, тебя. Принесла кофе, что-то в него подсыпала. Чтобы операция либо не состоялась, либо прошла не так, как надо. В общем, чтобы пациент умер!

Грэм поднял глаза к потолку, беззвучно шевеля губами.

– Я ничего плохого не делала! – прорыдала Красная Шапочка. – Я просто принесла кофе!

– Я знаю, – рявкнул Грэм. – Не слушайте его, он же псих.

– Настоящий?!

– Ну не игрушечный точно. Не верите – можете проверить. Палками, например, побить.

– Правда? – шмыгнула носом блондинка, со смущенной улыбкой высвобождаясь из его объятий. – Я действительно вам ничего не подсыпала в кофе, – она смотрела на меня с таким укором, как будто я на ее глазах хладнокровно расчленил ее любимую канарейку. Или сожрал. Так же хладнокровно, сырую и заживо.

– А кто подсыпал? – прищурился я.

– Ваш начальник, – теперь она смотрела на меня в упор. – Он сказал, что это заменитель сахара, и что вы употребляете только такой.

Дзыыыыынь! Что-то у меня в голове замкнуло и заработало. Шеф выматывал меня трехсуточными операциями, довел до полного изнеможения, а теперь еще и поручил пациента, которого кроме меня никто не прооперирует. А теперь он подсылает мне эту Красную Шапочку! И подсыпает в кофе «заменитель сахара» – какой он добавил наркотик, я не знаю, но после него я либо вырублюсь, либо что-то сделаю не так. А если кто предъявит претензию клинике, все можно свалить на меня – я постоянно на таблетках, а сейчас к тому же официально болен. Кто меня недавно видел, смогут подтвердить, что я неадекватный и мог переборщить с наркотой или что-то напутать – дозировку или таблетки. То есть, ему не надо, чтобы я провел операцию, ему надо, чтобы я ее не провел… Особенно после того, как я сообщил Грэму, что смогу этого парня вылечить – насовсем. А ему этого совсем не надо. Потому что как только парень умрет, шеф получит откат от наследника.

Ловко… Мой шеф меня подставил… И возможно хочет меня убить. А Красная Шапочка – насколько она информирована? Ей просто поручили принести кофе, или же она знает нечто большее?

– А ты не дурак, Алекс Лето, – неожиданно ухмыльнулась блондинка, – но все же так и не понял, кто тебе звонил в шесть тридцать…

Буквально через одну секунду она выхватила из сумочки пистолет и направила мне в лоб. А через две – снесла мне выстрелом голову.

Глава 5

– Алекс, %%% %%%!!! Какого %%% ты тут %%%%%%?!! Тебя хоть на минуту можно оставить без присмотра?!

Грэм орал на меня так, как будто я отпиливал ему ногу, тупой пилой и без наркоза. Но мне было плевать на его вопли – я сам орал не менее вдохновенно. И у меня был, между прочим, повод – мне только что прострелили голову.

Правда, скоро до меня начало доходить, что люди с прострелянной головой не орут и, тем более, не думают. Это меня несколько отрезвило, но не успокоило. Я заткнулся и уставился на взбешенного Грэма, в надежде на то, что он хоть как-то прояснит ситуацию. Только вот Грэм ничего прояснять не собирался. Напротив, он ждал этого от меня. Он так же, как и я, замолчал, и теперь сверлил меня взглядом, готовый пришибить в любую секунду, если я не дам развернутый ответ на его четко сформулированный вопрос. И что-то мне подсказывало, что если я отвечу неправильно, он меня тоже пришибет.

– Идиотская ситуация, не так ли, коллега? – нарушил я молчание, понимая, что еще мгновение, и независимо от того, скажу я что-нибудь или нет, моя голова превратится в тыкву.

Коллега скрипнул зубами, сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

– Дабы избежать возможного недоразумения, – я многозначительно покосился на его высокоразвитые кулаки, – хочу пояснить, что с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, но только после того, как получу необходимую информацию от вас…

– Алекс, ты чего, сдурел?! – опешил Грэм.

– Нет. Просто жить очень хочется, – признался я, не сводя глаз с его кулаков.

Он посмотрел на свои руки. Потом на меня. Потом еще раз на руки. Выдохнул.

– Логично, – кивнул Грэм, разжимая пальцы.

Я мысленно воздал хвалу всем возможным богам, а также демонам, духам предков, зубным феям и гоблинам-шаманам – неизвестно, в чью юрисдикцию входит контроль над этим чудовищем.

– Так что у тебя тут случилось? – почти добродушно спросил он.

– Я сам не очень понял, – поежился я… Что случилось, что случилось… Спятил я, вот что случилось! Причем, кажется, на этот раз окончательно… – Дело было так… Ты вышел, ко мне пришла Красная Шапочка… То есть блондинка с подносом, принесла кофе и шоколадку. В кофе она подсыпала какую-то дрянь по приказу шефа, чтобы пациент умер, а шеф получил бабло. А потом я ее разоблачил, и она выстрелила мне в голову.

– Круто, – причмокнул Грэм.

– А ты при этом присутствовал.

– Еще круче. Умеют же люди отдыхать!

– То есть?

– Ну пока я тупо за жрачкой ходил, у тебя столько всего интересного произошло… Я думал, ты просто поспишь, как все нормальные люди, а тут такое…

– То есть?!

– Алекс, иди в задницу, тебе просто кошмар приснился.

– Что?!

– Оглох, что ли? Ты уснул, тебе приснился кошмар. Такое бывает.

– И это…

– Нет, на самом деле ничего этого не было.

– И…

– И это не было галлюцинацией. Просто кошмар.

– Но…

– Да, кошмары чаще всего бывает трудно отличить от реальности. Потому они и кошмары. Было б не похоже, их бы никто не боялся.

Я насупился. Он протянул мне какой-то закрытый стакан с трубочкой.

– А ты…

– Да, я уверен, что это был кошмар, а не галлюцинация. Ты спал. У тебя диван смят и на щеке отпечаток подушки.

Я выдохнул. Слава богу! Значит, я еще хотя бы частично вменяем… Я взял в руки непонятную грэмовскую «жрачку» и сделал глоток. «Жрачка» оказалась каким-то коктейлем. Вкусным, но непонятным.

– А нормальной еды не было? – пробурчал я.

– Нормальная еда для нормальных людей, – усмехнулся он, но все же объяснил. – Тебе пока нормальную еду нельзя. Потому будешь сосать «завтрак чемпионов» – протеиново-углеводный коктейль.

– Грэм…

– Алекс, заткнись, пожалуйста, – устало попросил он. – Пей. И приходи в себя. Быстрее.

– Один вопрос можно?

– Только один.

– Если ты понял, что мне кошмар приснился, какого хрена ты на меня орал?!

Чудовище довольно оскалилось.

– Потому что случай представился, – хмыкнул он. – На тебя поорать. Такую возможность грех упускать.

– А если серьезно? – прищурился я. Уж кто-кто, а этот монстр случая ждать никогда не будет – если захочет, и наорет, и морду набьет, ему для этого приглашений не надо. Другое дело, что он спокойный, как медитирующая черепаха, и не понимает высокой культуры ора, то есть орать просто для удовольствия или чтоб выпустить пар – не умеет. Он орет чисто функционально – или чтоб докричаться до кого-нибудь или… Ну не знаю, если случилось что-то экстраординарное.

– А если серьезно, то… Наверное, просто с перепугу, – признался он. – Иду со жрачкой, слышу – ты орешь, как будто тебя убивают. Влетаю – ты сидишь, за голову держишься, и продолжаешь орать, а в глазах такой ужас… И никого нет.

Ага. Сначала он решил, что меня мочат, потом – что я спятил. В принципе, и то и другое не далеко от истины – я спятил, и мне привиделось, что меня замочили…

– Алекс, это был сон, – почему-то повторил он.

– Да я понял уже…

– Понял, но не поверил.

Я махнул рукой. Ну, не поверил. Потому что уже давно перестал верить в собственную вменяемость. Но дело не в этом. А в том, что… этот громила действительно за меня испугался?! Эх ничего себе! Бывают же сюрпризы!

– Так, все, – решительно заявил я, отставляя пустой стакан из-под «завтрака». – Теперь это все уже неважно. Это было в прошлой жизни, и та моя жизнь закончилась. Выстрелом в голову. И не стоит к этому больше возвращаться. Надо возвращаться к работе. Я в душ и в операционную. Ты со мной?

– В душ? – приподнял он бровь.

– Не-не, спасибо, там я как-нибудь сам. Я и так накосячил сегодня, еще не дай бог мыло уроню…

– Соображаешь, – он опять оскалился. – А говоришь – спятил, голову снесли!

– Грэм, я псих, а не дебил. Ты как врач должен видеть разницу… Господи, что было в этом коктейле? У меня уже в ушах звенит от собственного трепа!

Он как-то странно на меня посмотрел… да нет, что там посмотрел, просто вытаращился – дико и обалдело, как будто я неожиданно заговорил на марсианском или каком-нибудь бетельгейзерском языке.

– То есть… Обычно ты молчишь? – выдавил из себя он.

– Нет, обычно я не молчу. Но делаю это не столь интенсивно.

– У тебя просто шок. Это пройдет.

– Отлично! – всплеснул руками я. – Вот свезло так свезло! Это я про пациента. Все врачи от него отказались, и единственный, кто согласился его оперировать – это обдолбанный психопат, с анемией и в состоянии шока! Мне одному кажется, что в этой ситуации заверения шефа, что за него возьмется лучший врач клиники, звучит несколько натянуто?

Грэм кивнул.

– Да, натянуто, – не стал спорить он. – Но если ты не будешь его оперировать, натянуто звучать будешь ты. И натянет тебя шеф.

– А если буду, то натянут всю клинику! Хотя… – внезапно успокоился я, – когда меня это останавливало? Группен секс? Йа-йа, натюрлих! Скажи ребятам, пусть готовят операционную, я быстро. Вискаря только вмажу для полного катарсиса и поехали.

Грэм опять хмыкнул, но уже как-то более естественно. И вышел.

Отлично!

Я не глядя протянул руку и включил музыку. Грохнули ударные, взревели басы, забилась в истерике скрипка, душераздирающе взвыла электрогитара. Все-таки я и правда маньяк – все это безумие, способное взорвать мозг нормальному человеку, меня успокаивает. Хорошо, что у меня в кабинете стены звуконепроницаемые. Вообще, надо признаться, у меня в больнице самый роскошный кабинет. Его и кабинетом назвать нельзя – скорее, комната отдыха. Здесь есть душевая, туалет, диван, кресла, столик, бар, музыкальный центр… И стены как в студии звукозаписи. Прямо VIP номер в отеле. Только без джакузи и лоджии с видом на океан.

На самом деле все это – не мои придури. Во время операции я сильно выдыхаюсь. Не знаю уж, как это все объясняется с точки зрения здравого смысла, но энергии я затрачиваю очень много. Поэтому мне надо хотя бы полчаса, чтобы придти в себя – восстанавливаюсь я, кстати, тоже быстро. Но для этого мне нужны условия. Особенные. Исключительно комфортные. Шеф это понял и без разговоров мне их предоставил. Да, такой кабинетик стоит недешево, но на мне не экономят – я приношу больнице львиную долю дохода и заменяю несколько дорогостоящих аппаратов. Причем, я намного дешевле и проще в эксплуатации. Поэтому мне прощается многое. Я это знаю и нагло пользуюсь. Ну а кто бы не пользовался? Хотя не так уж и нагло – на самом деле, я неприхотлив. Да что там, я почти аскет!

Я принял душ, оделся, тщательно вымыл руки, надел стерильные перчатки. Открыл свою «шкатулку с драгоценностями» или то, что люди обычно называют аптечкой. Но у меня назвать это аптечкой язык не поворачивается – в этой «шкатулке» каждый «драг» имеет очень большую ценность. Если не по меркам драгдилеров, то для меня лично. А также для моих пациентов и для всей клиники – одним словом, для тех, кто заинтересован в моей вменяемости. Я нашарил пару коробков своего любимого успокоительного, рассовал их по разным карманам – я теперь без запаски никуда! – и сразу почувствовал себя лучше. Что ни говори, а в затяжном прыжке для меня главное – не чувство свободного полета, а парашют за спиной и твердая уверенность в том, что в нужный момент он обязательно раскроется. Хотя чувство свободного полета мне тоже нравится. Но… В общем, видимо, я не экстремал. Ну что ж, у всех свои недостатки.

Теперь осталось выпить чашечку кофе и спасти того бедолагу, что ждет не дождется, пока «лучший врач больницы» мозги в порядок приведет. Я включил плитку, налил в турку воды, насыпал кофе. Из автомата, конечно, быстрее, но мне не надо быстро, мне надо, чтобы голова заработала.

Интересно, почему мне приснилась именно эта блондинка, которую я встретил у автомата? Да еще и в такой оригинальной роли…

Сон, это все сон. И что пациента хотят убить – это сон, и что шеф в этом замешан – тоже. Все хорошо. Никто меня не травил, не подставлял, и голову мне никто не простреливал. И вообще у меня все в порядке. И я не псих…

Я не псих…

Кофе готов. Я, в принципе, тоже. Пару глотков этого божественного нектара, и я человек – прямостоящий, прямоходящий и даже временами разумный. Вот так на примере одного глотка кофе можно проследить синтез двух теорий – эволюции и сотворения. А также убедиться в том, что я действительно быстро восстанавливаюсь.

Итак, я восстановился и эволюционировал в какое-то непонятное чудовище, которым, собственно, и являюсь. Вот и чудненько. Значит, кому-то сегодня опять повезет… Вот и посмотрим. Один взгляд в зеркало – просто чтобы убедиться, что толпящийся в коридоре народ не будет падать в обморок от моего вида, а то кардиология у нас не резиновая… Да нет, вроде все в порядке, ну так, на взгляд человека неискушенного… психиатрией. Ну и ладно. Выключаем музыку. Ваш выход, маэстро!

Джбэнь! Я с шумом распахнул двери своего кабинета. Народ привычно шарахнулся, как стая испуганных голубей, но тут же снова вернулся к своему мерному курлыканью. Надо будет спросить у шефа, что тут за столпотворение, а то вдруг у нас и правда эпидемия, а я не в курсе…

Белой чайкой подлетела ко мне какая-то медсестричка, хорошенькая-прехорошенькая!

– Алекс… – неужели и правда ко мне? Ну надо же!

– Я тоже тебя хочу, но давай попозже, у меня операция, – не сбавляя ходу, ответил я.

– Так я насчет операции! – захлопала она ресницами, не отставая от меня ни на шаг.

– Тебе она не нужна, ты и так красивая.

– Вам просили передать, что все готово, ждут только вас.

– Как трогательно! Как приятно, когда тебя ждут! Ну тогда придется туда идти, а то я уже в баню собрался, даже халат надел…

– Простите, я не понимаю…

– И это прекрасно!

Джбэнь! Я распахнул дверь операционной. Какое-то у меня сегодня нездоровое пристрастие к шумному распахиванию дверей. А что, по-моему, эффектно. Как во дворце. Длинные-длинные коридоры и двухстворчатые двери. И вот так идешь из зала в зал, и – джбэнь! джбэнь! джбэнь! – все двери распахиваешь… Круто. Всегда так мечтал сделать… Наверное, у меня комплекс Наполеона. Только чудно как-то он выражается. Надо будет Нику порадовать новым симптомом…

– Доброе утро, господа! – ослепительно улыбнулся я. – Простите за опоздание, я тут ненароком чуть было не окочурился намедни… А у вас как дела? – обратился я к пациенту.

Парень удивленно заморгал, прямо как та птичка-медсестричка в коридоре – ну надо же, я и представить себе не мог, что у них может быть что-то общее… Ну кроме детей, имущества и венерических заболеваний.

– Так, понятно, – кивнул я. – Опустим прелюдию, перейдем к сути.

– Подождите! – почему-то остановил меня он.

– Да жду я, жду, чего вы так орете, как будто я вас резать собираюсь? – я снял одну перчатку и коснулся его запястья, со стороны это выглядело, как будто я пальпирую его пульс.

Так, что тут произошло во время моего отсутствия? Ага, опухоль обозлилась, подросла – совсем чуть-чуть, но все-таки – и активировала метастазы. И почки скоро откажут. Великая депрессия продолжается, народ безмолвствует, узурпатор сходит с ума и бесчинствует. Это плохо. Но поправимо. Это хорошо.

Я с трудом отнял руку, сделал глубокий вдох. Закрыл глаза. Рука скользнула в карман за таблетками, я открыл пузырек, но в последнюю секунду передумал – черт знает, как они на меня подействуют со всеми этими капельницами! Перед операцией лучше не рисковать. Попробую «вынырнуть» без них.

Можно и не «выныривать», но… Глубокое погружение хорошо, когда нужно выявить проблему. Когда нужно войти в мир тела пациента и понять, чем живет каждый его орган, каждая клетка. Но чтобы устранить неполадку, погружение не нужно. Это лучше делать извне. Такое состояние, в отличие от погружения, то есть полного отстранения от внешнего мира, я называю дрейфом. Это когда так же видишь чужое тело насквозь, видишь все проблемные участки, но сам при этом остаешься снаружи. То есть, живешь обычной жизнью с той лишь разницей, что на тебе как будто рентгеновские очки. Ну не совсем рентгеновские, но типа того. Чаще всего, прикасаясь к человеку, я сразу впадаю в режим дрейфа, автоматически. В этом режиме я вижу так только того, кого касаюсь, а вот если сразу ухожу в погружение, то потом какое-то время вижу так всех. И еще из погружения трудно вынырнуть. А это риск. Если пациент умрет, а я вынырнуть не успею – впаду в кому. По молодости-неопытности такое было…

– Алекс, ты здесь?

О, я слышу голос Грэма! Отлично! Значит, я «вынырнул». Можно открывать глаза. Кто-то протянул стакан воды. Я взял, выпил, вернул обратно, даже поблагодарил на радостях.

– В раковину окунуть? – любезно предложил Грэм.

– Не, не надо, – просипел я, потом откашлялся и заговорил уже практически человеческим голосом, – я сегодня уже наплавался, спасибо.

– Доктор, а что-то не так? – забеспокоился пациент.

– Да бог с вами, что тут может быть не так! – хмыкнул я. – От вас же просто так все врачи отказались… Для смеха… А так у вас все в порядке… Потому вы и здесь. У нас вообще особенная хирургия, мы режем исключительно здоровых людей.

– Да нет, простите, я не то имел в виду… – смутился пациент. – Я понимаю, что я болен…

– Это радует, – кивнул я. Все возмущенно на меня уставились, и мне пришлось уточнить, – в смысле, радует не то, что вы больны, а то, что вы это осознаете. Это говорит о вашей вменяемости, что исключает много неприятных симптомов. Что вы так смотрите, ваша болезнь далеко не самая паскудная, бывает намного хуже.

– Это радует, – в тон мне хмыкнул он. – В смысле, радует не то, что бывает много паскудных болезней, а то, что все они не у меня.

Я прищурился. А чувак молодчина.

– Вы все сказали? – уточнил я. – Мне очень приятно с вами поболтать, но прямо сейчас я занят – надо одного разговорчивого типа спасать. Не возражаете?

– Нисколько, – вздохнул он. – Я просто хотел спросить… У вас все в порядке, доктор?

– А, вы вон о чем! – я искренне удивился. – Да, спасибо, все отлично, а почему вас это тревожит?

– Ну как вам сказать…

– Никак не говорите. Но если хотите денег дать – давайте, мне сразу же станет лучше.

– Просто у вас вид бледный…

– Ой кто бы говорил! Да ладно, спасибо за заботу, все хорошо. Это я просто вида крови боюсь. Пара капель – и я в глубокой отключке. Я ответил на ваш вопрос? Теперь можно я поработаю?

– Да, разумеется… Но вы…

– Прекрасно. Теперь усыпите его и приготовьте скальпель, зажим и…

– Зачем?

– О боже, я начинаю завидовать тем, кто работает в морге, – простонал я. – Там тихо и никто не спорит. Усыпить вас, чтоб вы не болтали, а зажим – мне для ушей, чтоб я не слышал, как вы будете орать, когда я вас резать буду, а наркоз не подействует!

– Не беспокойтесь, это он так шутит, – пояснил какой-то женский голос из команды. – У нас даже примета есть, если Алекс улыбается – значит, сегодня никто не умрет.

– Очаровательно. Ставки на мою улыбку не делали? Давайте меня в китайскую тюрьму отправим, к смертникам, вот и посмотрим, как это работать будет!

– Алекс, не обижайтесь, – вкрадчиво промурлыкал женский голос, – просто мы уже давно с вами работаем и успели изучить, что если вы улыбаетесь…

– Так, все, хватит! Я вам что, Мона Лиза, мою улыбку изучать? У нас тут не Лувр, а операционная. Так что прекратили трындеть и слушаем меня внимательно…

Я начал раздавать всем указания, стараясь не смотреть на кивающие в такт моим словам анатомические пособия. А потом Ника удивляется, почему я не помню имен тех людей, с которыми работаю… Да я в лицо-то их не помню! Ну, то есть, я их очень хорошо помню и различаю, но… по другим признакам. Именно потому, что чаще всего я их вижу без лица…

Все-таки репутация – сильная вещь. Уж не знаю, какая репутация сильнее, лучшего хирурга или отмороженного психа, – но уже давно в операционной со мной никто не спорит… Ну, то есть до операции – могут, но во время – никогда. И – вообще никогда никто не спорит на медицинские темы. Я имею в виду свою команду, тех, кто мне ассистирует.

А может, еще потому, что Грэм – тоже сильная вещь. И если репутация в зубы не даст, то Грэм – может. А еще у него тоже – определенная репутация. И это чудовище вместе со своей чудовищной репутацией почему-то на моей стороне. Причина этого явления для всех загадка (как и для меня, впрочем, тоже), но с этим приходится считаться. Это как знаете, когда приходишь в глухую деревню, а местные жители тебя предостерегают, так и так, увидишь облезлого кота, не пинай, а то ночью придет из лесу большой зеленый медведь, ворота снесет, капусту сожрет, овец задерет, коров отдерет, на грядке нагадит, никто с ним не сладит… И вроде понимаешь, что никаких зеленых медведей не бывает, но кто-то же жрет капусту и гадит на грядках! А вдруг он?! Да хрен с ним, с этим котом, хоть он, скотина такая, мышей не ловит, но зато постоянно жрет вашу сметану… Много ведь все равно не сожрет, а прогонишь… Бред, конечно, но вдруг правда?! Ладно ворота, их починить можно, да и грядки почистить, но ведь перед коровами реально неудобно будет… И кота трогать перестают. Несмотря на то, что он продолжает жрать сметану, а мыши – подгрызать ваши крупы. Следующий этап – к коту все преисполняются благодарностью за то, что уже давно никто не ломает ворота и не портит скотину… И финальный аккорд – кот становится талисманом, он – тот, то охраняет народ от зеленого медведя!

Вот у нас то же самое. Почти. Правда, благодарностью ко мне вроде бы никто еще не преисполнился, но зато уже не трогают. И никто не спорит. По крайней мере, когда Грэм рядом. Нет, все-таки его репутация круче моей!

Итак, я раздал указания, потом снял вторую перчатку и… дело пошло.

В одной руке я держал скальпель, вторую просто прикладывал к месту разреза. Всеми правилами это категорически запрещается, но мне можно – это снимает боль и останавливает кровотечение. Не знаю, как это работает, но – работает, проверено. Если бы я мог еще резать рукой, вообще было бы супер. Скальпель делает очень тонкие разрезы, но он все же несовершенен… Это предмет, предмет инородный, он не чувствует… Но пока мне его заменить нечем.

Очень удобно оперировать, когда видишь, что нужно удалять, а что, напротив, нельзя задеть ни в коем случае. И видишь не на приборе а так, невооруженным глазом. Причем, так точно, как ни один прибор не покажет… В такие моменты я собой горжусь и не считаю себя психом. Ради таких моментов я и работаю. Да что там, ради таких моментов я готов не просто работать, а вкалывать сутками, без перерыва на обед и сон… Но, как показала практика, лучше этого все-таки не делать.