Текст книги "Люди и чудовища"

Глава 6

Первым, что он ощутил, было тепло. Наконец-то тепло.

Венд открыл глаза, но ничего не увидел. Темнота казалась абсолютной – словно в могиле. Сел, ощупывая все вокруг себя, пытаясь понять, где он. Пол, по ощущениям, был просто утоптанной землей.

Венд медленно поднялся, постоял, привыкая к новым – старым ощущениям в ногах, к самой возможности ходить, и вслепую побрел куда-то. Наткнулся на стену, которая крошилась под пальцами, и пошел, опираясь, вдоль нее. А потом стена под руками Венда вдруг шевельнулась, покачнулась и вытолкнула его наружу, в холод и яркий свет дня.

И тут Венд проснулся. В этот раз по-настоящему.

Ярким светом был огонь, горевший в очаге, рядом с которым он лежал. Холодом все остальное.

Первым делом Венд подвинулся ближе к огню и протянул к нему руки. Разница температур ощущалась, но не так сильно, как должна была. Стало быть, яд метели вышел не до конца.

– Очнулся! – раздался за спиной детский голос. Венд вскочил, развернулся – и едва не упал. От резкого движения потемнело в глазах, а ноги разом налились тяжестью.

– Кто ты? – спросил Венд, яростно моргая, пытаясь избавиться от темноты. – Откуда ты здесь взялся?

Зрение вернулось, и воин торопливо поправился:

– …взялась?

– Это мое место. – Девочка лет десяти, по одежде и внешнему виду типичная кочевница, сделала широкий жест рукой, показывая на то, что их окружало, и добавила: – Я не буду спрашивать, откуда ты тут взялся, я и так знаю. Ресан рассказал.

– А где он сам? – Венд огляделся. В прошлый раз, побитому ядовитой метелью, ему было не до того. Сейчас стало интересно.

Помещение, в котором они находились, оказалось огромным. Его стены, пол, потолок были сделаны из каменных блоков, подогнанных друг к другу с идеальной точностью. Ни один камень не выпал из предназначенного для него места. А ведь Венд слышал, что крепости в Степи были построены еще до Великих Сумерек. Пять тысячелетий назад? Шесть? Но назвать это руинами не поворачивался язык.

– Ресан сказал, что должен кое-что посмотреть, – ответила девочка.

Венд нахмурился, пытаясь представить, что именно Ресану могло понадобиться в старой крепости, и потом с опозданием осознал то, что должен был понять сразу.

– Ты говоришь на языке империи! Откуда ты его знаешь? И вообще, кто ты?

– Какая разница? Просто знаю. – Маленькая кочевница пожала плечами. – Можешь называть меня Туай.

Туай? На языке тууров это означает «Находка». Странное имя для ребенка.

– Очнулся! Живой! – Распахнулась дверь, и Ресан торопливым шагом вошел в зал. – Как я рад!

И, подбежав к Венду, порывисто обнял его. Воин неловко ответил на объятие.

– Ведешь себя так, словно я вернулся с того света.

– Ну, как бы да. – Ресан виновато улыбнулся и отпустил его. – Яд зимних метелей убивает чужаков. Но я очень надеялся, что ты выживешь!

– Хм, тогда ты об этом промолчал.

Юноша пожал плечами.

– К чему тебе было это знать?

Действительно…

– Кто тебя вывел? – спросила девочка.

– Что?

– Кто? – повторила она. – Ты чужак. Кто из духов согласился быть твоим проводником?

– Из духов? Не было никаких духов. – Венд покачал головой.

– Тогда кто? – спросил Ресан. – Кто тебе помог?

Нужно было ответить. Венд честно попытался напрячь воображение и что-то придумать, но никаких идей не возникло. Промолчать? Притвориться, что он ничего не помнит?

Ресан смотрел вопросительно, и отчего-то врать ему всегда было гораздо тяжелее, чем кому бы то ни было иному.

– Тибор, – нехотя сказал Венд правду. – Со мной был Тибор.

– Что?! – На лице юноши отразился ужас. – Нет! Это невозможно! Тибор не может быть мертв! Не может!

– Почему мертв?

– Только духи, души умерших, бывают проводниками.

– Но… – Венд растерянно потер лоб рукой. В его видениях Арон вовсе не выглядел и не вел себя как мертвец. В смысле, как дух мертвеца. – Почему только души мертвых? Это какой-то закон? Правило, которое нельзя нарушать?

Ресан и Туай переглянулись.

– Так всегда было, – сказала девочка. – Все это знают. Живой человек не может быть проводником в мире духов. И что это за имя – Тибор? Похоже на имя имперца.

– Да, – растерянно согласился Ресан. – Да, он имперец. Туай права, он бы не смог… Венд, ты что-то перепутал. Только кочевник может стать проводником в мире духов. Ни одному имперцу это не под силу.

Воин лишь развел руками.

– Я уверен, что Тибор жив. И я уверен, что это был он.

Глава 7

Восход солнца прятался в алой дымке, а вокруг отряда длинными белесыми хвостами плыл туман.

– Ты точно не чувствуешь опасности? – Кирк смотрел на туман с подозрением, и было похоже, что все в отряде разделяют его чувства.

– Точно не чувствую.

Арона туман нисколько не беспокоил, в отличие от вчерашних впечатлений. Сон, который длился сутки. Встреча в этом сне с Вендом. И видения, последовавшие за этой встречей, видения, похожие на галлюцинации опьяненного сознания и на мир Многоликого. Видения, которые несли – Арон был в этом уверен – вполне реальную опасность. Если бы он еще мог понять, что все это значило. Но спросить было не у кого.

Они ехали сквозь туман, который все густел и густел. Еще немного, и дорогу под копытами коней будет не разглядеть.

Арон вздохнул. Поднял правую руку и сделал несколько круговых движений. Разогнать туман следовало давно, но нежелание попусту тратить резерв не давало это сделать.

Над головой начала закручиваться воздушная воронка, затягивая пласты тумана и превращая его в воду. Арон махнул рукой, и воронка полетела вперед, продолжая освобождать от тумана дорогу.

– Давно бы так, – проворчал Бракас, ехавший неподалеку, и пришпорил коня.

– Вот неблагодарный! – Кирк покачал головой.

– Пусть его… – Арон проводил взглядом фигуру наемника. Бракас не первый раз так делал – обгонял отряд, а потом с мрачным видом ждал их приближения на ближайшем холме. Ждал и ворчал, что ему приходится путешествовать с черепахами. – Пусть. Он никак не может простить, что Тибор оказался Тонгилом, вот и раздражается из-за ерунды.

– Кое в чем Бракас все же прав, – задумчиво сказал Кирк. – Ты слишком добрый для Тонгила. Слишком снисходительный.

Арон кивнул.

– Это так. Дело в том, что я, Арон Тонгил, действительно добрейшей души человек. Милостивый, отзывчивый, справедливый… Мм… Что я еще забыл?

– Правдивый, – подсказал Кирк.

– Правдивый, – согласился Арон. – Я просто идеален. Ума не приложу, отчего половина империи меня ненавидит.

Кирк хохотнул, потом посерьезнел.

– Примеряешь очередную маску? Я не имею в виду внешность.

Арон приподнял брови.

– Не веришь, что зловещие слухи, ходящие обо мне, это клевета и происки врагов?

– Ну, – протянул Кирк, – я, конечно, могу поверить и в происки врагов, и в то, что на самом деле твоя душа белее свежего снега. Надо?

– Пока нет, – Арон дернул уголком губ, – но если потребуется, я скажу.

Шутливый разговор с Кирком натолкнул на мысль, и смутная идея, прежде мелькавшая на краю сознания, начала оформляться. Идея о том, чтобы действительно примерить иную маску. Полностью изменить тот образ и ту репутацию, которые были в империи у его двойника. Интересно, задумывался ли когда-нибудь о подобной смене Прежний? Было ли это вообще возможно?

Арон напрягся, почти уверенный, что сейчас услышит в голове такой знакомый голос. Но нет. Там по-прежнему было тихо. Прежний не давал знать о себе уже больше недели.

– Тибор! Там… там… – Бракас возвращался, он гнал коня галопом, и лицо его было даже не белым, а серым.

«Там», как оказалось, находилось за ближайшим холмом, в небольшой долине, свободной от тумана.

«Там» было кровавым месивом. Оторванные руки и ноги, головы без тел и тела без голов. С первого взгляда Арон оценил количество убитых в несколько тысяч. Мертвецы не были воинами – ни оружия, ни кольчуг. И хотя большинство тел принадлежало мужчинам, кое-где он видел и женские останки.

– Сейчас… – пробормотал Бракас. – Сейчас оно… Подожди…

Вздох, такой громкий, словно вздохнул целый холм. Месиво тел шевельнулось, приподнялось, в разные стороны покатились головы. Месиво замерло. А потом невидимые челюсти начали перемалывать мертвецов. Захрустели кости на невидимых зубах. Потекла кровь, обрисовывая невидимую морду людоеда, и та напомнила медвежью, только увеличенную раз в десять.

– Ты сказал, опасности нет! – В голосе Пратаса слышалось обвинение. Первая его фраза в адрес Арона за много дней.

Арон не ответил, продолжая рассматривать происходившее внизу. От вершины холма, на котором они стояли, до места побоища было около ста футов по наклонной.

– Запаха нет, – неожиданно сказал Кирк. – И ни мух, ни воронья.

Он был прав, смерть должна была пахнуть. Кроме того, Арон все еще не ощущал опасности.

Почти невидимая, бледно-серая Тень слетела вниз, к телам, к людоеду-невидимке. Коснулась их – попыталась коснуться…

– Это иллюзия, – сказал Арон. Его Тень видела совсем не то, что видел человек, и сейчас он больше доверял чутью и магии, чем глазам.

Дорога лежала через долину, через мертвые тела и невидимого пожирателя. Наверное, Прежний знал, как развеивать подобные иллюзии. Арон просто направил коня вперед, к спуску с холма. Остальные последовали за ним – кто-то спокойно, доверяя, кто-то с видимой неохотой.

Они ехали, лошади почти по круп проваливались в неощутимые мертвые тела, а рядом равнодушно хрустело несуществующими костями несуществующее чудовище.

Глава 8

Нисса спала.

Существо думало.

Оно свернулось вокруг своего человека, положило голову на хвост и прикрыло глаза, отсекая внешнюю реальность от мыслей. Мыслей было много, они были сложными и иначе бы запутались.

Существо так и не смогло понять, кем Оно являлось, но одно осознало точно: богом Оно не было. Это оказалось немного неприятно и немного грустно, но Существо не расстроилось.

Почти не расстроилось.

Почти совсем не расстроилось.

Да. Именно так.

А еще Оно не испугалось встречи с говорящим песком, который хотел от Него странного.

Почти не испугалось.

Почти совсем не испугалось.

Зачем Великая Мать поселилась в той же пустыне, где жил этот неправильный песок? Великая Мать была большая, красивая, добрая. Она могла выбрать для себя место и получше.

Существо приоткрыло один глаз и взглянуло в дальний угол храма, где сидели две одинаковые жрицы, те самые, которые провожали Его к богине. Жрицы оказались глупыми – они не знали, почему Великая Мать жила в странной пустыне. Они не знали, почему, когда Существо вернулось в храм к Ниссе, Его человек спала на полу и не хотела просыпаться, как бы Существо ни толкало ее носом и ни шипело в ухо… Существо на пробу задало им еще несколько вопросов – но нет, они не знали ни почему злые двуногие напали на Существо огненным дождем, ни что среди этих напавших делал фальшивый ребенок с белым мехом на лице.

Нисса шевельнулась и что-то тихо сказала. Существо распахнуло второй глаз и торопливо наклонилось к Своему человеку…

– Уррий! Мой Уррий! – Нисса обхватила Его морду руками так крепко, словно боялась, будто Существо сейчас исчезнет. – С тобой все хорошо? Ты излечился? Твои раны…

– Какие раны? – Существо недоуменно моргнуло. И продолжало растерянно моргать, пока Его человек рассказывала о том, как на Него напали слуги Солнечного бога и как она убила их главного, а остальные пытались убить ее…

На этом месте Существо с тревогой оглядело Ниссу, но глаза сказали то же, что и нос: Его человек была невредима.

– То, о чем говорит младшая госпожа, было видением от Великой Матери, – в один голос произнесли жрицы, вдруг оказавшиеся рядом. – Так Великая Мать смотрит в души людей.

– Видение? – повторила Нисса и наконец отпустила Существо. – Значит, ничего не произошло? А мой разговор с Великой Матерью?

– С богиней говорила душа младшей госпожи, – объяснила первая жрица.

– Что Великая Мать сказала тебе? – с любопытством спросило Существо. Цвет лица Ниссы изменился, стал более насыщенного красноватого оттенка. Она опустила голову, не глядя на Него, сплела руки в замок, потом разжала.

– Она… она велела мне заботиться о тебе, Великий Уррий, – ответила полушепотом. Существо вновь недоуменно моргнуло. Смущение Ниссы – а Существо уже научилось понимать эту человеческую эмоцию – не вязалось с таким простым поручением.

Пол под ногами вздрогнул, трещины зазмеились по каменным плитам и по стенам. Нисса испуганно вскрикнула, закрывая руками голову. Существо поднялось на дыбы, нависло над ней, пряча под Собой – на случай, если потолок начнет падать.

Потолок не упал, земной толчок не повторился. Потом, мгновение помедлив, трещины начали торопливо зарастать. В этом действии Существо ощутило прикосновение Великой Матери. Богиня заботилась о своем храме.

– Что это? – жалобно спросила Нисса. – Что это было?

– Разве младшая госпожа не знает? – удивилась первая жрица, а вторая пояснила:

– Так звучит шаг Пустыни. Каждый раз, когда Пустыня делает очередной шаг, земля содрогается. Иногда рушатся дома и погребают под собой людей. Но здесь младшей госпоже нечего бояться, здесь нас защищает богиня.

– Почти всю жизнь я провела в Восемнадцатой Колонне, – сказала Нисса. – Этот город дальше всех от Пустыни. Я никогда не слышала ее шагов.

Одна из жриц вздохнула.

– Благословенно то место, где не звучит поступь Пустыни.

Пустыня? То самое место, где Существо услышало неправильный песок? Если да, то Оно могло только согласиться со жрицей. Но сейчас Его интересовало другое.

– Как нам быстро добраться до места, где живет ваше Сияющее Око – до Первой Колонны?

Жрицы переглянулись.

– Быстро не получится. Недавно Пустыня шагнула на главный тракт, ведущий отсюда в столицу. Маги пытаются его расчистить, но пока безуспешно. Если путешествовать по кружным дорогам, путь займет больше двух месяцев.

Существо нахмурилось, недовольное задержкой, потом вспомнило и обрадовалось.

– Однажды Я проходило сквозь золотую дугу, созданную человеком, – сказало Оно. – Дуга перенесла Меня из одного места в другое. Есть ли здесь человек, способный создать такую дугу и перенести нас с Ниссой к Сияющему Оку?

– Вы говорите о Вратах, Великий Уррий. Для их создания нужен маг, – ответила первая жрица.

– Все маги связаны клятвой служения Сияющему Оку, – добавила вторая. – Никто из них не перенесет вас в столицу без позволения правителя.

Кружные дороги, ведущие в столицу, оказались недоступны.

– Мы сожалеем, что ввели вас в заблуждение, Великий Уррий, – привычным хором сказали жрицы, пришедшие поздним вечером того же дня во внутренний двор храма, где дремало Существо, и одновременно поклонились. – Последний шаг Пустыни вызвал сильные разрывы в земле и много обвалов. Все пути из нашего города перерезаны. Оставшиеся в живых маги пытаются их восстановить, но это долгая работа.

– Как далеко находится Пустыня от города? – спросило Существо.

– Семьдесят лиг, – ответила жрица. Существо вопросительно взглянуло на Ниссу, и та пояснила:

– Два наших дневных перехода, Великий Уррий.

– А на сколько лиг Пустыня перекрыла главный тракт, ведущий в столицу? – спросило Существо и посмотрело на солнце. Оно уже наполовину спрятало свое круглое желтое тело за горизонтом. Солнце было красивое и теплое, но отчего-то иногда, как сейчас, напоминало Существу шар, слепленный из того самого песка, который высыпался из мертвого Песчаника.

– Маги говорят, дорога занесена на протяжении тридцати лиг.

Существо вздохнуло и, пересиливая нежелание, задало следующий вопрос:

– Пустыня… Это в ней живет говорящий песок?

Жрицы переглянулись.

– Нам не доводилось слышать о говорящем песке. Но в Пустыне есть разное.

Существо хотело бы услышать иной ответ. Но было неправильно винить маленьких двуногих, таких слабых и недолговечных, в ограниченности знаний.

– Мы с Ниссой пойдем к столице по главному тракту, – сказало Существо. – А вы расскажете нам все, что знаете о Пустыне и о том, кто и что в ней живет.

Дыхание Пустыни появилось в воздухе задолго до того, как Нисса увидела полосу бледного золота там, где песок засыпал главный тракт, перетек через него и двинулся дальше, вглубь плодородных земель. Теперь мертвых земель.

Пустыня дышала жаром, дымом, смертью… Хотя нет, не смертью. Милостью Великого Уррия Нисса знала, что смерть пахнет иначе.

Или это свежая смерть пахнет иначе?

Тогда Пустыня пахла смертью старой: костями, уже рассыпающимися в прах, развалинами домов, высохшими колодцами.

Рядом с золотистой полосой виднелись темные точки.

Точки двигались.

Люди…

По словам жриц, никто, кроме магов, не приближался к Пустыне. Будь у магов выбор, они бы тоже не стали, но их заставляла клятва.

Заметив людей, Великий Уррий явно пришел к тем же выводам, что и Нисса, потому что, подчиняясь его приказу, чешуйки на ее теле задвигались, растягиваясь так, чтобы ни дюйма кожи не осталось без защиты.

Прежде Великий Уррий прислушивался к просьбам Ниссы оставлять ее лицо открытым, но после нападения огненных магов это изменилось.

«Ты человек, ты уязвима, – сказал он, а на ее робкие возражения добавил: – Богиня велела тебе заботиться обо мне. Ты не сможешь, если умрешь!» При последних словах Великий Уррий нахмурился так сильно, что его лобные пластины наехали друг на друга, а край одной даже отломился.

Растерявшись, Нисса наклонилась за отломившимся куском, взяла в руки, а тот вдруг ожил, стал прозрачным, а потом растаял и впитался в кожу ее ладоней.

«Я дам тебе много новых чешуй. Не таких, как раньше. Эти будут лучше, – пообещал Великий Уррий. – Я объясню им, как защитить тебя от огня и от магии. Тогда ты не умрешь и будешь заботиться обо мне всегда!»

Глава 9

Кто знал, что чудовища умеют плакать? Скулить тонкими голосами, как больные щенки? Тыкаться огромной мордой в тело своей… своей хозяйки?

Кто знал, что у чудовищ вообще бывают хозяйки?

Кто знал, что ядовитая слюна чудовища, разъедающая дыры в мраморном полу, способна вернуть обгоревшему, умирающему телу жизнь и здоровье? Вернуть всего за пару часов?

Кто знал, что чудовища умеют понимать человеческий язык и говорить на нем?

Кто знал, что чудовища умеют даже то, на что не способны сильнейшие из тэрэ – видеть сквозь иллюзии, наведенные Песчаниками?

Керс не знал – и предпочел бы дальше оставаться в неведении. Вот только он оказался единственным, кто выжил, когда чудовище прорвалось сквозь огненную дугу и убило всех тэрэ, собравшихся в Ковчеге. Всех, кроме Керса, конечно. Если бы Керсу повезло чуть больше, он бы тоже погиб и не должен был отправляться в столицу к Сияющему Оку, докладывать ему о невыполненном приказе, об уничтожении целого Ковчега.

Вспыльчивый характер Сияющего Ока был известен всей стране. Ходили слухи, что умерить его гнев могло только зрелище казни, будь то казнь проштрафившегося вельможи, тэрэ или просто неудачливого раба, попавшего правителю под горячую руку. Ходили слухи и об изобретательности палачей Сияющего Ока, об их умении задержать душу в теле пытаемого так долго, как будет угодно правителю.

Получив приказ отправляться в Первую Колонну, благословенное место обитания Сияющего Ока, Керс не спал всю ночь.

Думал.

Вспоминал.

Собирал то, что планировал взять с собой.

За час до рассвета он вышел во двор своего дома, встал на колени на землю и долго молился Великой Матери – так, как его учила ныне покойная старшая сестра.

Двадцать лет назад его родителей, братьев и сестер забрала Синяя чума. Позднее девушка, которую он любил, вышла за другого. Керс так и не женился. Даже не завел постоянной любовницы. Сегодня он впервые с благодарностью подумал о том, что в мире живых не осталось никого одной с ним крови.

Закончив молитву, Керс вернулся в пустой дом, взял дорожный мешок, спустился в подвал и вложил перстень с печаткой, оставленный ему покойным отцом, в малозаметное углубление в полу.

Печатка блеснула золотом и погасла. Когда Керс вынул перстень из углубления, каменный пол исчез. Вместо него перед тэрэ появилась лестница, уходящая глубоко вниз, и в лицо дохнуло сыростью подземелья. Подземелье это было создано старой магией. Даже более старой, чем легендарное имя, которым хозяйка называла чудовище. Магией, которую нынешние тэрэсэ – ищейки правителя – не знали. О которой помнил мало кто даже из сильнейших тэрэ.

Спустившись на десяток ступеней, Керс обернулся, наблюдая, как ход медленно закрывается. Через несколько мгновений место, где он был, покроется слоем камня и вновь ничем не будет отличаться от остального пола.

Когда Керс не появится в назначенное время в назначенном месте, тэрэсэ придут за ним сюда, но ничего не смогут найти.

С холма, рядом с которым открылся подземный ход, Керс первым делом заметил синеватое марево, целиком покрывшее Пятую Колонну. Это те немногие тэрэ, которых не было в Ковчеге во время нападения чудовища и которые потому остались живы, пытались уберечь город от Пустыни. Но даже раньше, когда тэрэ, прошедших полный цикл обучения, насчитывалось больше сотни, спасти город казалось сложно.

Наверное, посылая Керса на смерть в столицу, старейшины надеялись, что правитель, смягченный зрелищем его казни, благосклонно выслушает их просьбу отправить в Пятую Колонну новых защитников. Керс знал: не выслушал бы, тем более благосклонно. Не для того последнее время самых сильных тэрэ из всех городов под разными предлогами стягивали в Первую Колонну. Пустыня ускорила ход, за последний год поглотив больше территории, чем за десять лет до этого. Сияющее Око собирался спасать только один город.

Керс устроился на земле, раскрыл дорожный мешок и аккуратно выложил накладную бороду, парик, бутылку с бесцветным клеем и тонкую кисть. Взмахом руки заставил воздух сгуститься в подобие зеркала.

Ищейки правителя умели видеть сквозь магические маски, но придет ли им в голову, что наследник древнейшей магической фамилии опустился до уловок бродячих фигляров?

Можно было бы сделать это еще дома, но Керс не решился. Говорили, ищейки умели считывать облик всех, посетивших определенное место за последние сутки. Вдруг увидели бы и его новую личину?

Земля содрогнулась.

Керс пробормотал ругательство, обнаружив, что намазал клеем нос, аккуратно убрал лишнее и продолжил работу. Когда-то давно шаги Пустыни вызывали в нем страх, теперь лишь привычное недовольство.

Окончив, Керс в последний раз полюбовался в зеркало на получившегося бродягу и развеял магическое отражение. Потом огляделся, подошел к малоприметному серому камню, откатил его и вытащил завернутый в холщовый материал сверток. Развернул и несколько секунд смотрел на то, что непосвященный счел бы обломком железного ошейника. А вот любой тэрэ, взявший обломок в руки, ощутил бы краткий прилив боли к тому месту, где стояла Печать, а затем благословенное отсутствие в этом месте каких бы то ни было ощущений.

Обломок ошейника был амулетом, на некоторое время блокировавшим действие Печати. Владение таким амулетом означало смертный приговор.

Керс давно был готов к побегу, но все откладывал. Пятая Колонна была его домом. Он любил свой дом. Сейчас выбора ему не оставили.

На всех тэрэ после окончания обучения накладывалась Печать, которая, помимо всего прочего, запрещала открытие Врат при отсутствии прямого приказа от наместника или Сияющего Ока. Не для того казна тратила немалые деньги на обучение молодых тэрэ, чтобы позволить им в любой момент сбежать Вратами.

Керс глубоко вздохнул, решаясь, потом взял амулет в левую руку и поднял правую хорошо знакомым жестом. Он много раз открывал Врата, но своевольно – ни разу.

Вот возникла знакомая золотая дуга, и он шагнул, готовясь увидеть вдалеке знакомые очертания дворца правителя, а внизу перед собой узкий каменистый склон и морские волны. Керс хорошо знал столицу, знал ее тайные убежища, ходы ее воров и контрабандистов. Он найдет, где спрятаться и переждать первое время, а потом…

Вместо морского бриза в лицо ему ударил жар Пустыни. Вместо соленых брызг ветер швырнул в него пригоршню колючего песка.

Впервые на памяти Керса Врата открылись не туда, куда нужно.

Вот они сошли с дороги, поднялись на первый песчаный холм. На второй. И как-то сразу Пустыня надвинулась со всех сторон, а мир притворился, будто в нем не осталось ничего, кроме песка и ветра.

А потом Нисса заметила человека. Заметила первой. То есть, конечно, Существо увидело бы человека намного раньше, чем Его маленькая двуногая, если бы чаще смотрело по сторонам и не было столь глубоко погружено в мысли. Мыслей было много, крупных и сложных, и каждая из них тянула за собой цепь мыслей новых, тоже важных и требующих обдумывания.

– Великий Уррий, там!

Человек лежал на песке лицом вниз и выглядел мертвым. Существо такое состояние человека устраивало – судя по Его опыту, мертвецы еще ни разу не пытались напасть ни на Само Существо, ни на Ниссу. Вот только Нисса отчего-то решила лично убедиться в мертвости человека. Она спрыгнула со спины Существа и пошла к лежащему, в одной руке держа обнаженный клинок, а в другой флягу с водой.

Существо с молчаливым неодобрением наблюдало, как Нисса переворачивает человека лицом вверх, как пытается напоить, и как тот, оказавшийся, увы, не мертвецом, пьет, кашляет и пьет вновь.

– Великий Уррий! – позвала Нисса. – Это ведь настоящий человек? Не Песчаник?

– Настоящий, – подтвердило Существо.

– Тогда мы должны взять его с собой.

– Почему?

– Потому что иначе он умрет здесь.

– Пусть умирает, – разрешило Существо.

– Великий Уррий, пожалуйста! – Нисса прижала руки к груди и уставилась на Существо с несчастным выражением лица. Когда у Ниссы становилось такое выражение, у нее менялся тон голоса и запах, она забывала, как смеяться и как рассказывать веселые истории и даже как говорить Существу, какое Оно хорошее и красивое.

Существо вздохнуло. Счастливая Нисса означала счастливое Существо, ради этого можно было и потерпеть чужака.

Существо понаблюдало, как Нисса пытается поднять человека. Потом представило, как этот недоумерший двуногий будет плестись, спотыкаясь и падая, к Существу, как будет пытаться забраться в углубление на спине Существа, предназначенное, собственно говоря, только для Ниссы. Вздохнуло еще раз, вытянуло хвост, делая его в несколько раз длиннее и тоньше, обхватило чужака поперек туловища и аккуратно положило на насест. Потом сделало то же самое с удивленно ойкнувшей Ниссой.

– Я слишком доброе, – вздохнуло Существо в третий раз.

– Ты самый добрый и самый лучший, Великий Уррий! – воскликнула Нисса.

– Да, – согласилось Существо. – Я знаю.

Боги смеялись над Керсом. Как еще он мог объяснить то, что его, лишенного магии, заблудившегося в Пустыне, спасло чудовище, три дня назад убившее его собратьев?

Сам факт спасения Керс помнил смутно. Помнил жару и жажду, и отчаяние, и понимание, что убежать от смерти все же не удалось. И последнюю мысль перед беспамятством, вопрос, ответить на который он не успел: какая смерть хуже? От жары и жажды в Пустыне или от рук палачей Сияющего Ока?

Потом была вода, льющаяся в рот, чьи-то руки, помогающие встать, ощущение себя в воздухе, а потом лежащего на чем-то гладком и теплом, ощущение движения и сон…

– Как твое имя? – спросил нежный женский голос. Должно быть, это тоже было частью сна. Керс повернулся на звук и увидел прекрасную молодую женщину. Лицо, словно выточенное лучшими скульпторами по классическим канонам, нежная кожа самого благородного цвета – цвета эйского камня – ни слишком бледная, как у северян, ни слишком темная, как у каганатцев. Глаза большие, ясные. Но…

– Волосы, – спросил Керс у своего сонного видения. – Где твои волосы? У тебя должны быть красивые волосы, под стать лицу.

Незнакомка растерянно моргнула и подняла руку к голове, идеально гладкой, будто только что выбритой. Словно бы она была тэрэсэ, словно бы женщины могли становиться ищейками.

На прекрасное лицо набежала тень.

– Мои волосы сгорели, – сказала она. И добавила после короткой паузы: – Пусть. Великий Уррий сказал, что так даже лучше.

Великий Уррий – то самое имя из легенд.

Боги смеялись над Керсом, и все время, пока он рассказывал хозяйке чудовища выдуманную вовсе не для нее фальшивую историю своей жизни, ему казалось, что там, на краю сознания, он слышит их хохот.

А вот имя ей он назвал настоящее. В конце концов, уже двадцать лет никто не обращался к нему так. Ищейки не будут искать бездомного бродягу Керса. Им нужен будет беглый тэрэ Кеарус Яштассе.