Текст книги "Буковый лес"

Торт занят целое утро. Трёхместный, шестиярусный, инкрустированный чёрным шоколадом и смородиной, Бог весть, где взятой в этой знойной Греции. Он, возвышаясь над всякими «мимозами», «шубами» и «пальто», безусловно, был величественным кайзером праздничного стола. Линда порхая по кухне со встроенной в центре трубой-стояком водяного отопления, её изящно огибала на резких поворотах, и с поистине акробатической ловкостью тыкала своим морковным «Вильгельмом» всем приглашённым в нос. Она иногда в повороты не вписывалась и таки натыкалась на кухонный столб. Именно в эти моменты труба центрального отопления вызывала в ней мысли о смерти и ассоциировалась с такой же штукой в номере в ленинградской гостиницы «Англетер» – последним приютом великого поэта. Именно поэтому Линда и написала в своё время на ней красным лаком для ногтей и большими русскими буквами «МОМЕНТО МОРЕ!»

В Греции Дни рожденья не отмечают, в Греции самый большой человеческий праздник это именины, День Ангела. Вот если зовут тебя Константин, то и праздник у всех Константинов вместе двадцатого мая каждого года. И Элени тоже с Константинами. То есть в один день у всех Константинов и Элени именины. И вся Греция звонит друг другу, поздравляет. По городу бегают в выглаженных майках Константины с коробками «сладкого» и «солёного», чтоб угостить знакомых и не очень, а Элени томно сидят дома и ждут, привезённых на мотороллерах курьерами, цветов. Все в приподнятом настроении, мечутся и хохочут совсем без повода А вот про День рождения и свой и чужой греки могут вообще не вспомнить.

В Сашкин День рожденья звонили и друзья, и подруги, звонили дедушка с бабушкой из Германии, поздравляли, сказали, что всем выслали по почте подарки, и они их «скоро получат». Когда на телефоне в очередной раз вспыхнула оранжевая лампочка, и он запел что-то своё деньрожденское, Линда первая подскочила к трубке и игривым тоном завела:

– Алио-оу-у-у!!! – Она страсть как любила всякие штучки.

– Добрый вечер!

Женский голос был совершенно незнакомым, но может кто-то из своих разыгрывает? Да не похоже… голос ну уж очень серьёзный… «Не про долг ли за „кинохристу“ – уборку подъезда в столь неподходящий час они решили мне напомнить?! – Разочарованно думала Линда, – Ой, ну только не сегодня! Только не сейчас!.»

– Простите за поздний звонок, но я бы хотела поговорить с Линдой Хоффман. Это возможно?

– Я вас слушаю! – Она всё ещё пыталась держать лицо и делать вид, что про подъездную «кинохристу» помнит и всенепременно заплатит. Но, говорили по-русски и это немного успокаивало. «Кинохриста» явно не знает русского.

Словно почувствовав её напряжение, трубка решила рассекретиться:

– С вами говорит телевизионный канал «Орион» из Киева.

«Какой „Орион“, из какого „Киева“?! Вот кто-то из моих заврался! Я бы и то до такого не додумалась. Браво! Браво! Что дальше?»

– Кто говорит? Ничего не слышно, вы прерываетесь! Скажите ещё раз: кто говорит?!

Линда тянет время и мучительно хочет вспомнить, что такого она могла натворить в Киеве, чтоб её искали и тем более нашли, но с удивлением отмечает, что в Киеве никогда не была! От этого факта становится оч-чень не по себе. У неё в коленках бегает нарзан. Он всегда там бегает, когда коленки подкашиваются, а ещё между лопатками на спине бывает мокро.

– Может вы ошиблись? – Она старается вплести в свой голос стальные нотки – «я серьёзная, и мне всё нипочём!», – Но голос вибрирует и выдаёт Линду. На самом деле она врёт и о-о-о-очень надеется, что не ошиблись, что это ей, ей и только ей звонят с какой-то киевской киностудии… то есть не с киностудии, а с телевидения и хотят… чего они, собственно, хотят? Чего от неё можно хотеть?

– Как же я могла ошибиться, если назвала вас по имени и фамилии?! – Женщина на том конце провода очень любезна и остроумна.

– Нуу… да… – давит Линда, – знаете, не каждый день мне звонят с телестудий, – она справляется с собой и делает «ничего не происходит». Звонят, и пусть звонят, что тут такого?… Сердце прыгает уже в гортани, и кончики пальцев пульсируют пятьсот ударов в минуту.

– Конечно, конечно! Для вас это немного неожиданно. Знаете, мы бы хотели пригласить вас для участия в реалити-шоу под названием «Новая мамка». То есть – вы должны будете приехать к нам сюда в Киев в украинскую семью, а на ваше место поедет киевлянка и будет целую неделю мамой для вашей дочки. Смысл шоу показать зрителю, какими женщины могут быть хозяйками. Как они справляются с домашними обязанностями, – телевидение решило не тянуть время и не давать опомниться. Оно видно устало от вдохов-выдохов шокированных приглашённых, поэтому говорило быстро, по делу и доходчиво – … за детьми надо ухаживать, одним словом – обязанности, которые дома выполняет ваша партнёрша в Киеве попробуете выполнить вы, а в вашей семье «новая мамка» полностью заменит вас. Ну как? Вы бы хотели принять участие в нашем реалити-шоу?

– !!!

– Если вы согласны, мы можем прислать для ознакомления документ, где оговариваются условия съёмок и договор на подпись. Вы внимательно прочтёте, подпишете и снова перешлёте нам. У вас есть заграничный паспорт?

– Да! – Линда безбожно врала. Никакого паспорта, кроме греческого внутреннего у неё не было и в помине. Зачем ей был заграничный паспорт?! Граждане Евросоюза ездят в Европу по своим внутренним паспортам, а на территории бывшего СССР она не была ни разу с того дня, как со всей семьёй переехала жить в Грецию. У неё за греческой границей никого не осталось, и ездить, навещать было некого, – Да! Да, есть конечно! – Как можно уверенней повторила Линда.

– Очень хорошо! Значит, вы сможете вылететь дня через два?

– Нет! Через два не смогу, через два не смогу однозначно. Во-первых, я должна посоветоваться с мужем, во-вторых… – Линда поняла, что теперь надо тянуть время, чтоб успеть получить новенький заграничный паспорт, – во-вторых… ну хоть через неделечку!

«Ага, ага, за пять рабочих дней его можно получить», – лихорадочно подсчитывала она.

– Простите, как вас зовут? – Спросила она в трубку.

– Меня зовут Ольга, – трубка была сама любезность.

– Ольга, послушайте, вы поймите – я стоматолог, у меня клиенты, мне нужна хотя бы неделя, чтоб сдать работы. А, сколько времени будут продолжаться съёмки?

– Съёмки идут около семи дней. Вы пишете для новой мамки список её обязанностей. Всё то, что вы делаете в доме и вне дома, просто перечисляете. Не надо детализировать, пусть ищёт свои методы. Этот список называется «статут». Она вам в свою очередь оставит такой же список. За ребёнка переживать совершенно не надо, потому что если ему достанется плохая мамка, ха-ха-ха, это навряд ли, наши украинки очень хорошие хозяйки… и всё-таки, если ему достанется плохая мамка, чтоб вы не переживали, я вам открою один секрет – в съёмочной группе работают два психолога, а они уж, будьте уверены – умеют ладить с детьми. Так что с этой стороны всё спокойно. Тем более ваша девочка уже большая, не правда ли? Вы знаете, этот проект запущен два года назад, и мы очень часто встречаемся с ситуацией, когда даже хорошим и дружным семьям нужно бывает встряхнуться. Как бы рутина их заела, нет остроты ощущений у супругов. А тут приезжает новая женщина! Представляете? И как отец семейства должен убедиться, что его жена – самая лучшая? Во-о-от!

У них с новой «мамкой» на второй же день начинаются разборки, передряги, ссоры, выяснения отношения, и я вас уверяю – через неделю давно, казалось бы, надоевшая жена кажется ангелом! Я не хочу сказать, что вы мужу надоели, только не подумайте, Бога ради, но такого рода встряски, как бы проверки обоюдных чувств всегда идут на пользу. Мужчина как бы повторно делает для себя вывод, что его жена лучше всех. В самом конце съёмок обе семьи встречаются, собираются все вчетвером, и это называется «круглый стол». То есть, идёт как бы разбор полётов, все четверо взрослых участников рассказывают друг другу о своих впечатлениях, дают советы и так далее. Разве вам нечего мужу сказать? Именно за «круглым столом», где сидит вторая семья, как бы тоже уже не чужая, замечания и пожелания после разлуки воспринимаются особенно хорошо, а не в штыки, как обычно, бывает.

Это ей, Линде нечего сказать мужу?! Столько есть «чего», что она не знает с чего начать и чем закончить! А, в повседневной жизни она совсем не знает как это сделать, чтоб Андрея не обидеть. Да, конечно эта тётка с телевидения права! Обязательно надо поучаствовать! Обязательно! И всё изменится к лучшему, и вообще встанет на свои места, только как сообщить об этом Эндрю?!

– …обычно круглый стол бывает в одном из городов, в которых мы снимаем. То есть – прилетят или ваш муж с «новой мамкой», или вы и ваш партнёр летите обратно в Салоники, как бы возвращаетесь со «вторым мужем» домой. Если Эндрю придётся лететь в Киев, у вас есть с кем оставить дочку ровно на один день?

– Да-а-а… е-е-есть…

Какой кошмар! Ведь не я одна должна принимать участие, у меня же ещё есть и муж и дочка. Я совсем забыла, что и у них должно быть желание поучаствовать в съёмках. И вообще – у дочки сегодня День рождения. Там за столом… Ой-ёй! Придётся теперь о-о-очень извиняться. Нет, дома сегодня я никому ничего не скажу, надо всё самой обмозговать, продумать, и потом объяснить Эндрю, что это очень классно сниматься в реалити-шоу, и что нас покажут по телевизору и вообще, и вообще… И вообще – очень замечательный вариант развеяться и почувствовать себя новым человеком, такая рутина как в нашей семейной жизни кого угодно превратит в плесневой грибок.

– …и самое приятное, – телефонная трубка никак не унималась, – вам за неделю заплатят восемьсот евро. Это совсем не мало. Расходы оплачивает телестудия, включая билеты и всё остальное. Одна съёмочная группа в составе пяти человек летит к вам, а здесь в аэропорту вас встретит вторая съёмочная группа. Где вы будете жить – это секрет. В этом и весь интерес – никто никогда не знает в какую страну, а тем более семью он попадёт. Может это деревня дремучая и там у хозяйки подворье с поросятами, их надо кормить в три утра, и семеро детей по лавкам скачут. Вам хочется спать, «муж» ругается, что вы «бездельница». А, может вам повезёт, и вы окажетесь в очень богатом доме, например в Одессе, на берегу моря, лимузин вам предоставят, прислугу, ребёнок всего один, за которым присматривают гувернантки, и вам надо только с утра прихорашиваться да ездить за покупками.

«В Одессе?! Да лишь бы была сама Одесса, зачем мне их гувернантки?! Одесса… Волшебство…»

– … вы должны делать по дому всё, что делала настоящая хозяйка до вас. Весь смысл этого шоу в том, чтоб женщины из разных сословий, с разным материальным уровнем показали своё умение как хозяюшки. Если это разные национальности – познакомили зрителя с обычаями своего народа, с его гастрономическими пристрастиями. Вы же понимаете, о чём я говорю?

– Да! Это всё понятно, а вот… – Линда запнулась. Она вдруг вспомнила, что у замужней женщины есть ещё одна обязанность, так сказать – благословенный супружеский «долг», который они с Эндрю не «отдают» друг другу так давно, что она даже забыла, как именно его надо «отдавать». Просто вылетело из головы. Иной раз чего-то там в недрах организма вяло шевелилось, но кажется, оно шевелилось чисто из приличия, а вовсе не по отношению к Эндрю. Само собой шевелилось, просто так. День, два само пошевелится и снова засыпает.

Но трубка тут-же поняла запинку:

– Если вы хотели спросить о супружеских обязанностях, – голос заливался весной, – это ни в коем случае! Это абсолютно исключено, потому что каждую ночь кто-то из съёмочной группы обязательно в доме остаётся дежурить. И если сильно-сильно захочется, – голос улыбался, – то всё равно нельзя!

Захочется ли мне? Сложно сказать. Хотя, может быть, если б меня прислонили да к тёплой стенке, да в тёмной комнате… Или наоборот – вывели на свежий воздух, то есть вариант, что захочется… что очень даже захочется!

– …значит, никак у вас не получится до первого ноября? Очень, очень жаль! Мы надеялись… Но, ничего страшного. Тогда вы заканчивайте свои врачебные работы, и мы вам берём билет на четвёртое ноября. Так нормально? Послезавтра к вам приедет наш руководитель, она и привезёт документы на подпись. Договорились? Её зовут Оксана. Вот и замечательно. Значит всё. До скорого свиданья. Жаль, ах как жаль, что вы не можете лететь прямо сейчас. Вы нам очень подходите.

«Что это было?! – Линда давно дала отбой, но продолжала стоять и сжимать в ледяных пальцах мокрую трубку, – Как, однако, молниеносно! „Придёт Оксана“, „принесёт бумаги на подпись“. Если это не розыгрыш, то меня будут снимать на телевидение?! Как Ольга сказала, называется канал? „Орион“ что ли? Ну, да… „Орион“…»

Линда была в таком шоке, что даже забыла спросить – откуда они знают про День рождения Сашки?

Гости весело отгуляли до полуночи и пошли по домам, ведь завтра обычный рабочий день.

На «завтра» Эндрю, внимательно выслушав предложения украинской стороны, изложенные Линдой тезисно и вкратце, многозначительно изрёк;

– Ладно, пусть меня снимают. Только «круглый стол» я хочу сделать в Киеве!

Глава вторая

Чтоб Оксана не искала их квартиру, Эндрю вышел встречать её на улицу. Эндрю вообще любил встречать и провожать, в целом – обхаживать дам. Его джентльменские манеры, внутренний аристократизм всегда подкупали, интриговали представительниц более наивной половины человечества, и ему нравилось чувствовать себя эдаким… эдаким, знаете ли, ловеласом что ли…, эдаким повесой. Он любил пококетничать, поволочиться за интересной юбкой, но Оксана приехала в штанах. Оксана оказалась такой Оксаной, что будь Клаудия Шифер с ней знакома, она бы сгрызла себе колени в кровь от простой бабьей зависти. Оксана умна, красива, богата, изысканные манеры, знает себе цену… Откуда такие женщины родятся?! С ней неловко говорить, постоянно отвлекаешься на переоценку её ценностей, смущаешься, виновато отводишь глаза как будто съел чужую булку, а уж этот стояк парового отопления в центре кухни с надписью «МОМЕНТО МОРЕ!» красным лаком для ногтей – вообще позорище. Вот сейчас прекрасная Оксана увидит, что условия проживания «новой мамки» не те, в смысле не подходят, развернётся, скажет для приличия:

– Ариведерчи! Не расстраивайтесь. Пепел Клааса стучит в наше сердце, – и улетит обратно в свой Киев искать украинской семье других, более крутых партнёров для съёмок.

Оксана совсем не была шокирована видом «гарсоньеры» с чахлым кактусом, грустно высовывающимся из старой крынки.

«Гарсоньера» – так в Греции называется квартира с туалетом, кухней и спально-салонно-детской-гостиной комнатой. Судя по происхождению слова, раньше в такие «апартаменты» селили прислугу, в частности – «гарсонов», а сейчас в ней ютилась с супругом и ребёнком выпускница знаменитой Советской Медицинской школы. Но, Оксана совсем не вспомнив про пепел Клааса и инквизицию вообще, оглядевшись, с милой улыбкой опустилась на, с акробатической ловкостью подставленный Андреем, стул:

– У вас тут славненько! – Первое, что нашлась сказать она, заметив жёлтый кактус – жалкую попытку Линды устроить в доме «уют».

– Да… тут нормально… мы привыкли… – Линда маячила посреди кухни, тщательно стараясь прикрыть собственным задом, выполненное русским шрифтом кроваво-красное напоминание о смерти Есенина в гостинице «Англетер», – дни в Греции длинные, люди мало времени проводят дома. Все «эксо» пойти норовят. В основном тут с утра работают, потом заскакивают домой переодеться и идут по кафетериям, по барам. Раньше, до кризиса вообще всю ночь гуляли, могли два, три ресторана поменять за несколько часов, плясали до рассвета. С приходом в каждый дом тени госпожи Ангелы Меркель немного угомонились. Теперь гуляют, но мельче. Поэтому, квартирами никто особо не занимается, – Линда врала. Греки страшно любили благоустраивать и окучивать свои дома.

– На самом деле нормально! – Казалось, Оксана говорит на полном серьёзе, – Ведь именно в этом весь смак, чтоб поселить богачку в однокомнатную квартиру, а если в деревне так ещё лучше. Понимаете, люди на столько бывают зашоренными, на столько привыкают к своему образу жизни, что или совсем не думают о других, или считают, что все живут как они. Вам по телефону сказали, что надо своей партнёрше оставить на хозяйство денег именно столько, сколько семья тратит за неделю? То есть – та женщина должна уложиться в эти деньги.

– Правда?! – Линда даже обрадовалась! Она знала, что ни одна женщина на свете не сможет, высунув язык, так бегать по супермаркетам, ища «акции» и «распродажи», чтоб купить что-то подешевле, как это делает она. Во-о-от и замечательно! Пусть поживут на такие деньги, и Андрей и «новая мамка» пусть узнают, каково это существовать на пятьдесят евро в неделю. Конечно, Линда затарит холодильник, оставит в нём всё необходимое, тогда получится те пятьдесят евро будут у них дополнительно, и всё равно она уверена – другая женщина может и привыкла экономить, а вот Андрею точно будет мало.

– Конечно правда! – Оксана подалась чуть вперёд на стуле и выгнула гибким кошачьим движением ровную спинку, – Так вот я продолжу: они, эти жёны богатых, у которых есть прислуга, бонны для детей, одним словом – обслуживающий персонал, совершенно не умеют распоряжаться деньгами, скажем – не умеют деньги считать. Если она привыкла есть с утра фаршированные плечики кузнечиков, то и по приезду в новую семью пойдёт в первый же день в супермаркет и тратит всё, купив для одной себя эти самые плечики.

– Но, на пятьдесят евро ни одного «плечика» не купишь! – Эндрю был очень раздосадован. Он негодовал на полном серьёзе, – Линда! Ты что собираешься оставить только пятьдесят евро?!

– Пардон! Но, я-то на пятьдесят как-то тебя и Сашку кормлю?!

– Так в том то и дело, что «как-то»! Ты в своём уме?! Я не понял: мы что теперь позориться будем на весь мир?! Все должны увидеть, что у нас в доме происходит?!

– А что у нас такого происходит? – Теперь Линда злорадствовала от души.

– Ребята, не надо ссориться! Надо находить компромиссы!

Сопа каимене, да ладно! Вот уж «открытие Америки»! Всю жизнь мы выискиваем и «находим» эти самые компромиссы, которые ничего не меняют. Не… это что-то нереальное… это опять двадцать пять…

Откуда, ну откуда у него такие замашки?! Это же надо – так нагло сидеть на моей шее и меня же стесняться, дескать «пятьдесят евро мало»! Ну, так возьми и доложи свои, если они у тебя есть.

Откуда в нём столько чванства и тщеславия?! Правда, иногда можно бывает в семейной жизни принять сии, пока никого не украсившие, черты характера, если есть с чего. Например – человек содержит всех, достаточно зарабатывает, или на худой конец хоть чем-то занимается или в постели бенгальский тигр. Про «постель» даже в воздух просто разглагольствовать смешно. Учиться Эндрю не может – говорит: «плохо запоминаю термины», «способностей к иностранным языкам нет», «от цифр голова кружится»; на сантехника отказывается потому, что «грязь», шофёром – «поясницу ломает», электриком – «опасно», ночным сторожем – «холодно», зубным техником – «не могу сидеть в закрытом помещении на одном месте», причём не ясно – «одно место» это он о стуле, или о своём заду. Теперь по крайней мере ясно, почему его папаша был совсем не против их брака и сплавил своего недоросля Линде. Со всех мест, куда Линда всё же ухитрилась засунуть мужа без какого либо захудалого диплома о специальном образовании, его то выгоняли, то он уходил сам. То ему сотрудник на работе «не так ответил», то они там все «тупые» и «порят херню»; то Эндрю наступил на гвоздь и проткнул стопу. Вот тут уже с гвоздём Линда усомнилась: может он сам вколотил себе ржавую железяку в ногу, чтоб сидеть дома и не работать? А, чего? Секунда и ты свободен – перевяжи и лежи. Но, ведь и лежал он не просто так!

У него хронически болело всё. Если захотеть устроить себе экскурсию и обследовать Эндрю сверху вниз, то выходило: головные боли не давали ему «открыть глаза», которые одновременно с головными болями стали «плохо видеть» и «чесались», за сим что-либо читать, хотя бы телефонную книгу, просто повышая свой интеллектуальный уровень, Эндрю не мог. Не мог ни специальную литературу, ни художественную, тем не менее, не смотря на свои «совершенно больные глаза», телевизор смотрел часами, очень радуясь физической подготовке самураев. В носу его, оказывается, «разрослась» перегородка, и он «задыхался», если плавал, и туда, в «разросшуюся перегородку», заливалась вода, то «не выливалась уже никогда и мучила» его, и он по-новой «задыхался». Уши простуживались, стреляли, болели и слышал он в эти уши тоже плохо. Зубы периодически опухали, язык он обжигал, на губе вскакивал герпес.

Ночью заснуть Эндрю не мог «до пяти утра» и «крутился как пропеллер». Горло его от сигарет «першило и резало», он говорил, что в «носоглотке» у него приклеилась и висит «сопля» и даже неоднократно пытался её Линде показать в широко раскрытый рот. «Лёгкие забиты никотином и плохим воздухом» Эндрю делает в них вдох, «они не раскрываются», и он «медленно гаснет».

На вопрос Линды, от чего же ему не бросить курить, Эндрю удивлённо отвечал: «Ну, ты же знаешь, что я привык!». Желудок его хандрил, изжоги «хватали», сопровождая всё вышесказанное твёрдым стулом и кишечными вздутиями. Рука, поломанная в глубоком детстве, к вечеру, и на погоду то «ныла», то «выкручивалась», иногда делала и то и другое. «Беспокойные ноги» в кровати «бежали». Сердце «куда-то проваливалось» и «забывало вернуться на место». Эндрю знал, что такое заболевание называется греческим словом «аритмия».

У него были и солнечная и холодовая аллергии одновременно. На солнце он краснел, а в море – синел. Венцом всех проблем со здоровьем Эндрю был позвоночник, который периодически делал: «Круц!». Если происходил «круц!», Эндрю выпадал из общественной жизни на несколько недель. Он лежал в постели с закрытыми глазами и ходил в туалет с костылём. Если ещё добавить, что Андрей время от времени «простуживался», то выяснялось, что Линда хаст ноа айн мёклихкайт (у Линды есть только один выход (нем), и молодого супруга легче убить, чем вылечить. Ха-ха-ха! Вот теперь пусть новая жена его и обхаживает. Пусть ставит ему примочки, намазывает бутерброды и даже если хочет, смотрит сколько угодно на его соплю в горле. Надо будет сейчас Оксане для их … как его там, для свода домашних правил, для «статута» такое понаписать, чтоб новой «жене» скучно не было.

Линде вдруг стало неудержимо весело.

Но, Оксана по-своему расценила её смешок:

– Эндрю! – Она обернулась к Андрею, – Я вижу, твоя жена любит пошутить. Она, наверное, задумала что-то провокационное, потому что в глубине души ни капельки не хочет тебя оставлять наедине с незнакомой женщиной и постарается, так сказать, не содействовать вашему «тихому семейному счастью».

– Ну… скорее всего! – Эндрю слишком хорошо знал Линду и тоже был уверен: она содействовать «их счастью» точно не будет.

– Так вот, на чём я остановилась? Да: покупает себе завтрак на все оставленные прежней хозяйкой деньги, впереди ещё целая неделя, а денег больше нет. Вот тогда она и должна изыскать ресурсы сама, потому, что деньги хозяйственные уже закончились и, прошу заметить, в чужой стране, без знания языка. Как это будет выглядеть? Никто не знает. Может пойти где-то подработать, может встать на базаре и продавать свои украшения, пусть хоть пробует украсть, это уже её дело, семью надо кормить.

– Ничего себе! – Линда было искренне удивлена.

– А как ты думала?! – Оксана склонила свою прекрасную головку на бок и посмотрела на Линду пытливым взглядом.

Вроде это Оксана и ничего, контактная. Несмотря на её явные во всех отношениях преимущества перед грешным человечеством, совсем не задавака, не вредина, не … одним словом – Линде можно отлепить свой зад от трубы парового отопления имени Сергея Есенина и сварить ей кофе.

– Оксана! Мне так неловко-, Линде действительно неловко, – я забыла предложить: может, выпьете соку, или кофе?

– Кофе, кофе! И мне сделай заодно! – Оказывается, Эндрю давно «хотели-с кофию».

– Так вот, – Оксана, отпив маленький глоточек, поставила чашечку на зелёное блюдце с божьими коровками. Она сидела вся такая опрятная, красивая на краюшке плетённого стула, плотно сжав колени и поставив высокие ножки чуть под углом к полу. Загляденье, а не женщина! Наверно именно о таких писал Гоголь, что они – ведьмы.

– Кроме кормления у каждой женщины есть и другие обязанности в семье, не правда ли? Ты, Линда, сейчас должна будешь мне продиктовать свои правила для статута, то есть перечислишь хотя бы некоторые необходимые функции, которые вместо тебя будет исполнять твоя дублёрша. Может Сашеньку надо отводить на танцы? Куда она у вас ходит? Я не знаю, что у тебя в ежедневной программе, но тебе пообещали, что «новая мамка» вместо тебя приём больных вести не будет. А, вот тебе может быть придётся вместо неё походить на работу, – заметив Линдино нетерпеливое движение, Оксана мягко остановила её, – Нет, нет, не сейчас. Ты потом мне отдельно на бумажке, или сразу в ноутбук, чтоб Эндрю не видел, напишешь. Да, вот ещё – нам пришлось немного сдвинуть из-за тебя съёмки, ты бы не смогла нам помочь? Я тебе дам список фамилий членов съёмочной группы, которая должна приехать сюда, ты напиши в греческое консульство Украины петицию с просьбой посодействовать в выдаче виз вот этим вот… смотри… этот листик я тоже тебе отдам после завершения нашей беседы. Мы с Андреем посидим, покурим на балконе, а ты напиши пункты для статута, и бумажку в консульство.

– А почему именно обмен женщинами Греция-Украина? – Эндрю сидел в кресле, далеко вытянув вперёд ноги и скрестив пальцы рук на животе. У него был вид профессора университета, где оперируют Шариковых. Он любил и умел впечатлять.

– О-о-о, – протянула Оксана, – тут всё не так просто, долго рассказывать.

– Да? – Эндрю тоже отпил кофе и посмотрел на Оксану, всем своим видом показывая, что он никуда не торопится и готов внимать сколь угодно долго.

– Я тогда вкратце: то, что выпала Греция – это случайное совпадение. Мы не страну подбирали, а партнёров. Я сама лично больше года проверяла все заявки, чтоб подобрать пару украинским участникам, – Оксана немного задумалась, словно что-то вспоминая, – дело в том, что ваш новый «супруг», – Оксана сверкнула на Линду белым жемчугом зубов, – сам по себе очень оригинальный человек. Он ведёт здоровый образ жизни, у него интересные мысли, идеи, сами понятия не стандартные; он без вредных привычек, не курит, не пьёт, – тут она улыбнулась Эндрю, – вы можете быть абсолютно спокойны за жену, – занимается спортом, разводит цветы, у него есть двор, где растут плодовые деревья. Линда, на сколько я помню, вы тоже придерживаетесь каких-то диет, любит зелёный чай…

– Не люблю зелёный чай, а пью! Это, согласитесь, разные вещи…

– Успокойся, дай человеку сказать! – Эндрю прямо передёрнуло.

– … ест здоровую пищу, любит природу. Одним словом – я думаю, вы сработаетесь, вам есть что обсудить. И ещё: мне сказали, ты сторонница Фрейда, он тоже с определёнными позициями, вот мы и надеемся снять один из лучших выпусков второго сезона. И ещё дело в том, – Оксана теперь смотрела то на Линду, то на Андрея, – каждый участник этого шоу имеет совершенно уникальную возможность показать телезрителям свою жизненную позицию, сказать им что-то. Может человек, посмотрев программу с вашим участием, тоже начнёт, к слову, как и ты «пить зелёный чай не потому, что нравится, а потом, что надо», или бросит курить, начнёт ходить в спортзал. Вы не думайте, съёмки программы «Новая мамка» это не только демонстрация внутреннего мира людей разных социальных сословий, не только знакомство с культурными ценностями и обычаями людей разных, зачастую прямо противоположных культур, и уж тем более – не показ женщины как исключительно домохозяйки. Каждое ваше движение, каждая реплика несёт в народ информацию. То есть вы можете с телеэкрана как завоевать себе сторонников, изменив в корне чью-то жизнь, как можете повести за собой наглядным примером, так и «закопать». Скажем, смотрит кто-то из «колеблющихся» и думает – жить мне как я живу, или взять себя в руки, собраться, встряхнуться, начать новую жизнь. Масс-медиа самый мощный источник воздействия на людей. Кто-то, пускай один человек из ста, решит бегать по утрам, кто-то делать уроки с ребёнком, кто-то скажем, вообще может принять христианство… да, это я к слову! – Заметив нетерпеливое движение Линды, добавила Оксана, – Трансляция идёт по всему миру. Все, у кого есть спутниковые антенны, ловят наш канал. Даже в Зимбабва.

– «Зимбабва», конечно, особенно важно… понятно… а про «здоровую пищу»… это она, – Эндрю показал в сторону Линды пальцем – притворяется. На самом деле моя жена просто не умеет готовить, – Андрей физически не переносил, когда так долго не находился в центре всеобщего внимания. Он начинал обижаться, говорить задиристей, дерзить, – Ведь не только в Киеве будут съёмки, меня ведь тоже здесь будут снимать. А что будет у меня?

Но, Оксана совершенно не боялась обижено выпяченной губки Эндрю и поэтому ответила:

– А что у тебя – секрет. Начнём снимать – увидишь!

«Блин, не забыть бы мне оставить в кармане ему лично, чтоб звенело. Всё равно за съёмку в Киеве заплатят восемьсот евро, голодными не останемся», – подумала Линда.

Линда на самом деле очень хотела поехать на эти съёмки. Она даже посчитала это Божьим провиденьем, но не из-за заманчивых сцен на экране, где она публично на весь свет с чувством будет пить зелёный чай вприкуску с большой банкой мёда, а потому что Эндрю всё больше и больше её разочаровывал. Она на самом деле от всей души надеялась, что участие в этом реалити изменит их жизнь, и они научатся смотреть на мир по-другому. Ну, вот Оксана рассказывала про дам в дорогих шубах и с вклеенными в голову пучками чужих волос, и как они, в смысле дамы, попадают в нищую семью, и приходится им ходить в деревянный туалет в конце огорода и мыться стиральным порошком в корыте с бельём. Жалко только, что она сама, а не муж уезжает в Киев. Там бы его быстро научили сморкаться в два пальца. Но, может её дублёрша сможет, что-нибудь с ним сделать?

Линда уже давно снова ощущала себя в тупике. В очередном тупом тупике, ещё тупее, чем много лет назад. Она хотела во что бы то ни стало сохранить семью, проштудировала всю специальную литературу, которую нашла и выяснила, внимательно изучив девять основных признаков нарциссизма, что человек может считаться нарциссом, если у него присутствуют пять из девяти основных пунктов. У Эндрю твёрдо присутствовали все девять. И было поздно что-то ему объяснять, менять, он был слишком большим мальчиком. Это реалити зажгло последнюю надежду.