Текст книги "Разведывательная служба Третьего рейха. Секретные операции нацистской внешней разведки"

Глава 3
Вооруженные силы Германии и Красная армия

Зловещий бизнес. – Сотрудничество между немецким и русским штабами. – Оппозиция генерала Гофмана и промышленника Рехберга. – Подозрение в отношении маршала Тухачевского. – Российско-германский пакт предопределен. – Продажа досье на Тухачевского посланцу Сталина

В начале 1937 г. я получил указание провести для Гейдриха исследование прошлых отношений между рейхсвером и Красной армией. Человек, который принес мне это задание, был сельским жителем по имени Янке из Померании и на протяжении многих лет был ключевой фигурой в немецкой разведке. Позднее у меня была возможность заглянуть в его личные папки – ими были заполнены три ящика – и познакомиться с жизнеописанием этого удивительного человека.

Янке был сыном землевладельца из Померании. Перед Первой мировой войной он эмигрировал в Америку и переезжал там с места на место, пока наконец не вступил в пограничную полицию иммиграционной службы США. По службе он вступил в контакт с китайскими группировками в Сан-Франциско (говорят, Чайна-Таун в этом городе самый большой в восточном мире) и благодаря этим связям оказался в сфере самой необычной торговли. Китайцы, чья религия доходит почти до боготворения своей родины, хотели отправлять в Китай тела своих умерших в США родственников, но из соображений санитарии власти США запрещали это делать. Янке пришла в голову блестящая идея изготавливать вместо деревянных гробов цинковые ящики в качестве воздухонепроницаемых контейнеров, которые он без труда отправлял в Шанхай и Гонконг и за каждого умершего китайца, таким образом возвращенного на землю его предков, получал тысячу долларов. За короткое время он стал очень богатым человеком. Китайцы были настолько ему благодарны, что посредством самых торжественных ритуалов сделали его членом семьи великого Сунь Ятсена. Разумеется, это обеспечило Янке самые лучшие связи в Китае. (Например, мадам Чан Кайши является членом этой семьи.) Позднее он также установил ценные связи с японской разведкой.

Во время Первой мировой войны Янке работал на немецкую разведку. Крупные забастовки докеров и транспортных рабочих в портах Восточного побережья Соединенных Штатов были результатом его деятельности. Когда позднее он возвратился в Германию, он стал экспертом Рудольфа Гесса по разведке и шпионажу. С политической точки зрения его интересовали только самые важные вопросы. Это был крупный, тяжеловесный мужчина с крепким черепом померанского крестьянина, и, когда он неподвижно сидел напротив, полуприкрыв глаза, он производил впечатление сдержанного и хитрого человека. Он любил жить на широкую ногу.

Проведя исследование и собрав материал, я сделал устный доклад Гейдриху в его охотничьем доме – это была почти лекция на историческую тему, которая за последние годы приобретала все большую важность для нацистского режима: главный конфликт в политике Германии между ее ориентацией на Западную Европу и Россию.

Достаточно удивительно то, что самую большую поддержку политике сотрудничества с Советской Россией в Германии оказывали армейские офицеры Генерального штаба. С 1923 г. существовало сотрудничество в области подготовки офицеров и обмена технической информацией между немецкой и Красной армиями. В добавление к этому в обмен на определенные патенты Германии было позволено наращивать производство вооружений в Советском Союзе. В то же время политика Сталина состояла в том, чтобы поддерживать немецкий национализм в надежде на поворот Германии против западной буржуазии, и соответственно он указал Коммунистической партии Германии считать своим главным врагом не национал-социалистическую партию Гитлера, а социал-демократов.

Главный центр оппозиции пророссийской партии в немецком Генеральном штабе находился среди немецких промышленников, которые надеялись на союз цивилизованных сил против опасностей большевизма. Под руководством генерала Гофмана, который возглавлял немецкую делегацию в Брест-Литовске и вел переговоры о перемирии в 1918 г., и Арнольда Рехберга – ведущего промышленника Германии было приложено много усилий, чтобы добиться слияния европейских политических, военных и промышленных кругов в борьбе против общего врага. Некоторое время генерал Людендорф оказывал поддержку этому плану, но после смерти Гофмана в 1927 г. Людендорф утратил веру в западных союзников, и такую политику стало невозможно проводить при сопротивлении Генерального штаба Германии.

Такова вкратце была основа моего доклада, который я сделал Гейдриху в 1937 г., мало понимая в то время, какие исторические решения он предвещает.

Ранее Гейдрих получил информацию от белогвардейского эмигранта генерала Скоблина, что маршал Советского Союза Тухачевский вошел в заговор с Генеральным штабом Германии с целью свержения власти Сталина.

Гейдрих сразу же понял колоссальную важность этих разведданных. Если их использовать правильно, то можно нанести такой удар по командованию Красной армии, от которого она не оправится много лет.

Янке придерживался иного мнения. Он предупредил Гейдриха, что Скоблин, возможно, ведет двойную игру, и эта информация может быть сфабрикована русскими и передана Скоблину по приказу Сталина. По мнению Янке, Сталин преследовал здесь двойную цель: он хотел ослабить немецкий Генеральный штаб, возбудив подозрения Гейдриха против него, и в то же время иметь возможность действовать против советской военной группировки, которую возглавлял Тухачевский. Янке полагал, что из-за внутренних проблем в правительстве Советского Союза Сталин сам не хотел затевать судебный процесс против своих генералов, а предпочел бы, чтобы изобличающий материал прибыл из-за границы.

Гейдриха не убедили тонкие рассуждения Янке. На самом деле его подозрения обратились на самого Янке, чья точка зрения, как он считал, мотивирована лояльностью Генеральному штабу. Гейдрих немедленно посадил Янке под домашний арест на три месяца.

В это время Гейдрих передал информацию Скоблина о Тухачевском Гитлеру. Сам материал был неполным. Он не содержал документальных доказательств активного участия командования немецкой армии в заговоре Тухачевского. Гейдрих признавал это и сам добавил фиктивный материал с целью обличить немецких генералов. Он считал, что с его стороны это оправданный шаг, если тем самым он сможет ослабить растущую мощь Красной армии, которая угрожала превосходству рейхсвера. Следует помнить, что Гейдрих был убежден в подлинности информации, полученной от Скоблина, и ввиду последующих событий, я полагаю, он оказался прав. Сфабрикованные им фальшивки должны были подкрепить и придать больше убедительности информации, которая сама по себе была достоверной.

Гитлер на тот момент стоял перед принятием важного решения: объединиться с западными державами или выступить против них. И в рамках этого серьезного решения он также должен был прийти к заключению, как использовать тот материал, который принес ему Гейдрих. С одной стороны, поддержка Тухачевского могла означать конец России как мировой державы, но неудача вовлекла бы Германию в войну; с другой стороны, разоблачив Тухачевского, он мог бы помочь Сталину укрепить его силы или же толкнуть его на уничтожение большой части его Генерального штаба. В конечном счете Гитлер решил не в пользу Тухачевского и вмешался во внутренние дела Советского Союза на стороне Сталина.

Решение встать на сторону Сталина вместо Тухачевского и генералов определило весь ход политики Германии до 1941 г., и его можно справедливо считать одним из самых роковых решений нашего времени. В конечном счете оно привело Германию к временному альянсу с Советским Союзом и поощрило Гитлера напасть на Западную Европу, прежде чем атаковать Россию. Как только Гитлер принял это решение, Гейдрих, разумеется, поддержал его.

Гитлер недвусмысленно приказал, чтобы члены Генерального штаба сухопутных войск Германии не узнали ничего о планируемом шаге против Тухачевского, опасаясь, что они могут предупредить советского маршала. Так что однажды ночью Гейдрих отправил две группы спецназначения, чтобы они проникли в секретные архивы Генерального штаба, абвера и военной разведки и контрразведки, подчиненных адмиралу Канарису. В этих группах были специалисты по взломам из управления уголовной полиции. В трех местах они нашли и изъяли материалы, касавшиеся сотрудничества немецкого Генерального штаба и Красной армии. Важные документы были также найдены в папках адмирала Канариса. Чтобы скрыть следы взлома, архивы были подожжены, и вскоре пожар скрыл все свидетельства вторжения. В последовавшей за этим суматохе спецгруппы благополучно скрылись, никем не замеченные.

Утверждалось, что материалы, собранные Гейдрихом против Тухачевского, состояли главным образом из фальшивок. На самом деле очень немногие документы были сфабрикованы – ровно столько, сколько потребовалось, чтобы заполнить некоторые пробелы. Это подтверждает тот факт, что все внушительное досье было подготовлено и представлено Гитлеру за короткое время – четыре дня.

После тщательного рассмотрения было решено связаться со Сталиным по следующим каналам: один из наших агентов-дипломатов, работавший под началом штандартенфюрера СС Бёме, был немецким эмигрантом, проживавшим в Праге. Через него Бёме вступил в контакт с заслуживавшим доверия другом доктора Бенеса, который в то время был президентом Чехословацкой республики. Доктор Бенес немедленно написал личное письмо Сталину, ответ которого пришел к Гейдриху по тем же каналам; в письме содержалась просьба связаться с неким представителем советского посольства в Берлине. Мы это сделали, и этот русский немедленно вылетел в Москву и вернулся в сопровождении личного посланника Сталина, который представил специальный мандат от Ежова, который в то время возглавлял ГПУ.

Сталин спросил, какую цену мы просим за эти материалы. Ни Гитлер, ни Гейдрих не думали, что возможна какая-то финансовая перспектива в этом деле. Однако, чтобы сохранить лицо, Гейдрих попросил три миллиона рублей – и эту сумму сталинский эмиссар после беглого просмотра документов заплатил немедленно.

Материалы против Тухачевского были переданы русским в середине мая 1937 г. Как известно, суд над Тухачевским проводился тайно. Суд состоял главным образом из советских маршалов и командиров Красной армии. Обвинительный акт был подготовлен Военным советом, а обвинителем был Андрей Вышинский.

Тухачевский и другие заговорщики были арестованы вечером 4 июня 1937 г. После того как он совершил безуспешную попытку самоубийства, суд начался в десять часов утра 11 июня и закончился в девять часов вечера того же дня. Согласно сообщениям ТАСС в тот день, все подсудимые признали свою вину. Практически больше никакие подробности не были опубликованы. Заключительное слово Вышинского по процессу заняло едва ли двадцать минут. Он потребовал исключения подсудимых из рядов Красной армии и их расстрела. Приговор был приведен в исполнение спустя четыре часа. По приказу Сталина расстрельным взводом командовал маршал Блюхер (который сам пал жертвой одной из более поздних чисток). Из той судебной коллегии остались живы лишь Ворошилов и Буденный.

Лично мне пришлось уничтожать большую часть из тех трех миллионов рублей, уплаченных нам русскими, потому что эта сумма была в банкнотах высокого достоинства, номера которых, очевидно, были переписаны ГПУ. Когда один из наших агентов попытался использовать их на территории Советского Союза, он был арестован через поразительно короткое время.

Так дело маршала Тухачевского стало подготовительной ступенью к установлению дружеских отношений между Гитлером и Сталиным. Оно стало поворотным пунктом в решении Гитлера обезопасить свой Восточный фронт союзом с Россией, в то время как он готовился напасть на Западную Европу.

Глава 4
Оккупация Австрии и Чехословакии

Подготовка к аншлюсу. – Прием Гитлера в Вене. – Бомба на пути следования. – Визит Гитлера к Муссолини. – Меры предосторожности в Италии. – Позиция судетских немцев. – Секретный приказ о разделе Чехословакии. – Германия устанавливает «протекторат» над чехами

В начале 1938 г. я получил указание собрать и отредактировать все отчеты, которые должны были быть поданы Гитлеру и касались отношения Италии к планируемой аннексии Австрии и ее включению в Германский рейх. Большое значение также придавалось, разумеется, и отношению других западных держав к этому вопросу. Решающим событием стал уход в отставку Энтони Идена. Вскоре мы узнали, что его преемник в министерстве иностранных дел лорд Галифакс не относится к аншлюсу Австрии враждебно. Вероятно, именно это значительно повлияло на решение Гитлера.

Разведданных из самой Австрии было так много, что главной проблемой было справиться с их количеством. Тысячи нацистов, недавно бежавших из Австрии, дали нам все необходимые контакты.

12 февраля 1938 г. федеральный канцлер Австрии Курт фон Шушниг вел переговоры с Гитлером в Оберзальцберге. Он обещал ограничить и подавить деятельность антигерманского «Отечественного фронта». Когда оказалось – а это случилось скоро, – что он не может выполнить свое обещание, Гитлер решил ускорить этот процесс. Опережая вторжение немецкой армии, Шушниг ушел в отставку 11 марта. Лидер австрийских нацистов Зейсс-Инкварт сразу же взял управление в свои руки. Гитлер отдал немецкой армии приказ на марш.

В ту же ночь, когда немецкая армия вошла в Австрию, 11 марта, я получил приказ вылететь в Вену с Гиммлером. С нами были батальон войск СС – чисто военное подразделение – и несколько членов так называемого австрийского легиона, сформированного в Германии.

Мы вылетели из берлинского аэропорта Темпельхоф на двух больших транспортных самолетах. Это был довольно неприятный полет. Самолеты были сильно перегружены, и погодные условия были неблагоприятными. Большую часть пути мы не видели землю и потеряли радиосвязь с Веной.

Во время полета Гиммлер обсуждал со мной различные административные вопросы, которые возникли в связи с формированием новой Восточной марки – как с того момента стала называться Австрия. Мы ушли в хвост самолета, чтобы быть подальше от шума мотора. Гиммлер стоял, прислонясь к двери, и я заметил, что она не заперта, и в любой момент дверь могла открыться под тяжестью его тела. Я схватил его за китель и отдернул его от двери. Он гневно посмотрел на меня, но, когда я показал ему, что дверь не была заперта, он поблагодарил меня и сказал, что если когда-нибудь у него появится возможность, то он будет счастлив отплатить мне тем же.

Наконец мы приземлились в Вене в четыре часа утра. В это время происходила смена администрации, и в стране прочно воцарилось правительство доктора Зейсс-Инкварта. В Федеральном дворце, где заседало центральное правительство Австрийской конфедерации, царила бурная деятельность. Там постоянно проходили совещания и заседания. В приемных и коридорах взволнованные люди торговались за правительственные посты, которые еще оставались вакантными.

Огромная толпа заполнила площадь перед зданием. Полицейские обязанности уже были возложены на австрийские CA и СС, которые носили белые повязки на рукавах. Почти незаметно для толпы президент Австрийской республики доктор Миклас и министр полиции Скубл покинули здание, согбенные и подавленные.

Тем временем прибыл Гейдрих. Я доложил ему о положении вещей, и он велел мне взять под свой контроль все папки с документами начальника австрийской разведки полковника Ронге. Найденные мной бумаги были не самыми актуальными, хотя среди них были интересные материалы о шифровальных кодах. Сам полковник Ронге выразил готовность работать на немецкую разведку.

В течение двух следующих недель мне пришлось работать над черновиками законов и указов – особенно тех, которые имели отношение к системе безопасности, – направленных на административную интеграцию Восточной марки в рейх. Мне также пришлось предложить внести необходимые изменения в кадровый состав соответствующих департаментов. Это была довольно тяжелая задача, выполнение которой не облегчали постоянные помехи.

Прием Гитлера в Вене был огромной личной победой. Я никогда, за исключением, возможно, его визита в Италию, не видел таких огромных, воодушевленных и радостных толп народа. Незадолго до его приезда безо всякого предупреждения я оказался ответственным за меры безопасности его поездки по Вене. На последующие двенадцать часов я должен был стать единственным полностью ответственным за безопасность фюрера.

По мере ежеминутного поступления по телефону сообщений о его продвижении к центральному полицейскому управлению огромная карта помечалась маленькими белыми флажками, которые показывали маршрут его поездки. Меры безопасности во всех районах работали превосходно, но вдруг пришло сообщение о том, что у моста были арестованы три подозрительных человека. Они признались, что мост был заминирован и они находились там, чтобы взорвать заряд. Меня спросили, следует ли изменить маршрут движения Гитлера и подготовить новый. Я знал, как он не любит изменять установленную программу, так что ввиду этой информации ответственность за разрешение ему ехать дальше лежала на мне тяжелым грузом. Он должен был оказаться у моста через восемь минут. Если бы я мог добраться до него раньше Гитлера и убедиться в том, что все безопасно…

Я оставил другого человека временно отвечать за командный пункт и быстро поехал к мосту. У меня ушли несколько минут на то, чтобы осмотреть заряды и попытаться убедиться, что они уже безвредны. Насколько я мог видеть, все выглядело нормально. Я уже слышал звуки приближающегося кортежа Гитлера, и вот уже его автомобиль въехал на мост. Он благополучно проехал по нему, и с чувством огромного облегчения я вернулся в центральное управление. В тот вечер я был очень рад возвратить вверенные мне полномочия Мюллеру.

Несмотря на сообщения о растущем напряжении между Гитлером и Муссолини из-за аннексии Австрии, дуче молча признал ее. Вскоре после своего триумфального въезда в Вену Гитлер нанес визит Муссолини в Италии, чтобы продемонстрировать миру, что дружба и единство цели между ними остались нерушимы.

Я вылетел раньше вместе с Мюллером, чтобы принять меры безопасности для его приезда. Итальянские власти оказались чрезвычайно отзывчивыми; нам нужно было всего лишь озвучить то или иное желание, чтобы оно было исполнено. Они прилагали величайшие усилия к тому, чтобы произвести на нас впечатление своей работоспособностью, фашистской дисциплиной, мощью своего оружия и демонстрацией грандиозного великолепия и традиций.

Их подготовка к обеспечению безопасности была тщательной и далекоидущей. На определенных улицах вдоль предложенного маршрута движения кортежа Гитлера они поставили деревянные столбы, вмурованные в бетон, с протянутыми между ними тяжелыми цепями; ввиду легкой возбудимости итальянского темперамента эта мера предосторожности, как мы вскоре увидели, была не преувеличенной. Мои люди неоднократно проехали вдоль всего маршрута и произвели обыски во всех домах с выходящими на него окнами, а итальянцы получили подписанные гарантии от всех домовладельцев, что они несут ответственность за действия всех людей, находящихся в их домах.

Итальянцы также арестовали более шести тысяч подозрительных личностей и превентивно поместили их под стражу. Пограничный контроль и проверка паспортов внутри Италии усилились, и в добавление к этим мерам предосторожности я поставил около восьмидесяти своих лучших детективов на ключевых точках вдоль различных маршрутов движения Гитлера. Я также приставил их для наблюдения на банкетах и других различных развлекательных мероприятиях, запланированных в Риме, Неаполе и Флоренции.

Я хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы скомбинировать меры безопасности с попыткой получить более полное представление о состоянии разведки в Италии. Так, я отобрал пятьсот лучших лингвистов СД и отправил их в качестве туристов в Италию. Они были объединены в хорошо известную сеть ячеек по три человека, которую я перенял у русских. Их главным заданием было искать все, что могло вызвать подозрения в связи с визитом Гитлера, и немедленно доносить об этом. Также они должны были докладывать обо всем, что свидетельствовало бы о настроениях населения Италии и отношении итальянцев к фашистскому режиму. Когда эти донесения позднее были собраны, у меня появилась всесторонняя картина происходящего в Италии.

Визит Гитлера прошел без серьезных происшествий. Он проехал по улицам итальянских городов рядом с Муссолини, и восторженное население приветствовало их до хрипоты. Виа Триумфалис была залита светом так ярко, словно в полдень, а Колизей превращен в море разноцветного пламени. В Риме был лишь один тревожный момент: Гитлер и Муссолини вышли из машины, чтобы полюбоваться красотами древнего фонтана, и толпа в безумном порыве преклонения прорвала полицейский кордон. Мои агенты, которых я поставил наблюдателями в этой точке, доложили мне по телефону, что в суматохе они потеряли Гитлера из виду. Я пережил несколько чрезвычайно волнующих минут, пока карабинеры не отодвинули толпу и не восстановили контроль над ситуацией.

В Неаполе произошел неловкий инцидент. Гитлер должен был сопровождать короля Италии, проходя через почетный караул. Так как фюрер должен был присутствовать на гала-концерте в оперном театре Сан Карло сразу же после этого, он переоделся в вечерний костюм перед инспекцией почетного караула и таким образом прошел вдоль рядов гвардейцев во фраке. Однако король шел рядом с ним, одетый в военную форму. В результате Гитлер немедленно уволил главного офицера по протоколу фон Белов-Швандте.

Когда Гитлер покинул Италию 28 мая, мы все были убеждены, что желанный для нас военный союз предрешен. В день своего возвращения он выступил с обращением, длившимся два часа, к высшему руководству партии, государства и армии. Он распорядился укрепить Военно-воздушные силы, сформировать новые армейские части и начать строительство нового оборонительного вала на западе – линии Зигфрида под руководством инженера Тодта. Гитлер открыто говорил о необходимости усиления военной готовности Германии, чтобы через два или три месяца она могла справиться с любым военным контингентом. «Затем, – сказал Гитлер, – мы раздробим Чехословакию!»

Разведывательная работа в Чехословакии была отдана политической ветви СД. Как и в Австрии, условия опять сложились благоприятно для установления контактов. Партия судетских немцев Конрада Генляйна, которая тогда требовала автономии для поляков, венгров и словаков, также давала ценную информацию. Разведданных было так много, что для отправки сообщений в двух пунктах на германо-чешской границе пришлось протянуть специальные телеграфные линии напрямую в Берлин.

У Гейдриха имелся особый отдел, задачей которого было вести постоянное наблюдение за Партией судетских немцев и Генляйном, так как эта партия не была едина в том, что касалось ее целей, и не находилась полностью под контролем Гитлера. Нацистское крыло этой партии под руководством Карла Германа Франка, который позднее стал статс-министром протектората Богемии и Моравии, проводило политику, нацеленную на полное уничтожение Чехословацкой республики, тогда как Генляйн в то время лишь требовал автономии для трех миллионов судетских немцев. Но после сильного давления Гейдриха и других немецких инстанций Генляйн полностью уступил требованиям Гитлера на совещании, проведенном в июле 1938 г.

Существовало серьезное расхождение во мнениях между Берлином и Партией судетских немцев по вопросу о миссии лорда Ренсимена в части установления фактов и посредничества, которая широко дискутировалась. Британская разведка была хорошо информирована об этом, и один из ее агентов – полковник Кристи, который уже некоторое время вел переговоры с Генляйном, снова встретился с ним в начале августа 1938 г. в Цюрихе. Я получил особый приказ от Гейдриха изучать их беседы и держать Генляйна под плотным наблюдением. Это наблюдение должно было вестись таким образом, чтобы Генляйн знал о нем, так как главной целью этого было напоминать ему о его обещаниях Гитлеру.

Когда полковник Кристи увидел, насколько судетский лидер уступил требованиям Гитлера, он был поражен. На их встрече Генляйн заявил, что дольше ждать не могут ни Гитлер, ни Партия судетских немцев и в случае необходимости эта проблема будет решена силой. Именно тогда Гитлер выступил со своей знаменитой Нюрнбергской речью, в которой прозвучали угрозы в адрес правительства Чехословакии и было отвергнуто всякое решение, основанное на создании автономного Судетского государства.

Последовали: исторический визит Невилла Чемберлена в Берхтесгаден 15 сентября 1938 г., британо-германская конференция в Годесберге, а затем Мюнхен.

Подготовка к тому, чтобы взять в свои руки управление судетскими территориями, проводилась главным образом в гостинице «Дризен» в Дрездене. Я был послан туда и восемь дней помогал в подготовке необходимых постановлений и черновиков законов.

Уже в первые дни октября 1938 г. по различным замечаниям, сделанным Гейдрихом, мне стало совершенно ясно, что Гитлер ставит своей целью полное уничтожение Чехословакии и не удовлетворится далекоидущими экономическими уступками, которые ему обещало правительство в Праге.

В январе 1939 г. Гитлер собрал Гейдриха и других руководителей разведывательной службы на совещание, на котором он отдал следующий секретный приказ: «Внешняя политика Германии требует, чтобы Чехословацкая республика была раздроблена и уничтожена в течение последующих нескольких месяцев – если необходимо, то силой оружия. Для подготовки и содействия шагам против Чехословакии целесообразно поддерживать и стимулировать попытки словаков добиться автономии. После этого Германии будет легко иметь дело с оставшейся частью чешского населения республики».

Гитлер подчеркнул тайный характер этого приказа: на тот момент никакой другой отдел министерства иностранных дел, армии или партии не должен был знать о нем. Этот приказ был исполнен секретной службой; были детально спланированы как разведывательные, так и политические действия с привычной уже тщательностью. Каждый проработанный шаг сначала должен был быть представлен Гитлеру для одобрения.

Нашими главными контактами были разношерстные течения словацкого националистического движения, и после безуспешных переговоров с различными группами словаков внутри правительства Чехословакии мы наконец пришли к взаимопониманию с группой оппозиции, возглавляемой доктором Йозефом Тисо.

В марте Гитлер решил, что настало время двинуться на Чехословакию. Ночью 12 марта два представителя немецкой разведки провели последнюю и решающую встречу с доктором Тисо. Он заявил, что готов провозгласить суверенитет Словакии под защитой Германии, и 13 марта спецрейсом немецкой разведки был отвезен в Берлин.

Тем временем, чтобы спровоцировать рост напряженности между словаками и центральным правительством, в Словакию были направлены террористические отряды немецкой разведки.

Гитлер сумел завершить обсуждение с доктором Тисо вопроса о провозглашении словацкой автономии до прибытия доктора Гачи – президента Чехословацкой республики, который, нанеся визит Гитлеру, столкнулся с уже свершившимся фактом.

14 марта доктор Тисо объявил о создании автономной Словацкой республики, и на следующий день Гитлер и Гача подписали хорошо известное соглашение, устанавливающее протекторат Большой Германии над чешским народом. За этим немедленно последовала мирная оккупация Чехословакии немецкими войсками.

Чтобы первым прибыть в Градчаны – древнюю крепость Праги, Гитлер со своей свитой и охраной СС помчался в ночь на головокружительной скорости по покрытым льдом дорогам, обгоняя по пути движущиеся немецкие колонны. Когда он туда добрался, мне пришлось выбирать в замке подходящие кабинеты и жилые покои для Гитлера.

СД и немецкая полиция немедленно взяли на себя полицейские функции, тесно сотрудничая при этом со своими чешскими коллегами. Чешская полиция была исключительной организацией, так как люди для нее подбирались чрезвычайно тщательно и получали отличную подготовку. Это произвело большое впечатление на Гиммлера. «Исключительный человеческий материал! – воскликнул он. – Я всех их возьму в войска СС».

Были захвачены некоторые важные документы военной и политической разведки Чехословакии, и жизнь вскоре вернулась в нормальное русло.