Текст книги "Долина дракона"

Глава 14

Ангус готов был сдаться и сбежать, но бежать было некуда, а сдаться означало невыносимый позор и возвращение в мусорную кучу к Нэнни. Поэтому он держался. На голом упрямстве и отчаянии.

Финад совершенно не знал жалости. Кроме Ангуса, он готовил для танцев на канате еще полдюжины мальчишек разного возраста, и с тел несчастных не сходили синяки. На рассвете приходил стройный красавчик Леон, один из младших канатоходцев, недавно ставший любимцем толпы. Пинками и грубыми окриками он будил учеников, гнал их на улицу в любую погоду, заставляя умываться ледяной водой. Затем они завтракали жидкой кашей с осклизлым тушеным мясом и вонючей капустой, и начинались тренировки.

Учить Финад не доверял никому. Он сам, сидя в переносном кресле, с длинным бичом, каким возницы подгоняют лошадей, давал мальчишкам короткие указания и за малейший промах стегал по ногам. Иногда Финад промахивался – скорее всего, специально, и доставалось другим частям тела.

Веревка была натянута между двух колышков на высоте чуть больше локтя. Все должны были по очереди по ней пройти, балансируя небольшим шестом. Потом Финад усложнял задачу – подпрыгнуть, не упав на землю, постоять на одной ноге и так далее.

Выполнять его команды было очень тяжело и получалось далеко не сразу. У некоторых не получалось вообще, и они вечно ходили побитыми. Ангус понял, что не выносит боли. От ожога бичом у него плыло перед глазами, спирало дыхание в груди, в голове мутилось, а в груди все горело от ненависти. Ангус на полном серьезе хотел убить Финада, лишь бы прекратить ежедневные мучения.

Поэтому-то у него и получалось лучше, чем у других. Ангус быстро наловчился пробегать всю веревку, не теряя равновесия, замирать, подняв одну ногу, подбрасывать шест и ловить его и прочим мелким трюкам.

Финад был доволен – он выделял Ангуса среди других учеников, хвалил за способности и иногда после особо удачной тренировки даже баловал лакомством.

После учебы Ангус уходил бродить по городу вместе с Ланси. Эти прогулки были единственной его радостью. Ангус очень привязался к новому другу. Ланси Ласка отличался веселым птичьим нравом, беззаботностью и редкостным добродушием. С Ланси всегда было уютно, и с ним Ангус забывал о своих страданиях.

Кроме того, Ланси каждый день уверял Ангуса, что ему крупно повезло попасть к Финаду и все мучения следует почитать за счастье, ведь они открывают дорогу к выступлениям на площади и верному куску хлеба. Самого Ласку Финад в конце концов прогнал с тренировок за неумение сосредотачиваться.

Прошло два месяца, и Финад велел Кайренн взять Ангуса на выступление. Перед этим он провел с мальчишкой несколько отдельных тренировок – Ангус ходил на серьезной высоте, а внизу дюжие подручные Финада караулили с натянутым одеялом, чтобы поймать его в случае падения.

Ангус легко пробежал по канату туда-обратно, весело блестя глазами. Высота ему понравилась. Душу переполнил пьянящий восторг, он ощутил себя вольной перелетной птицей, что танцует в небе, далеко-далеко от земли и всех, кто ее населяет.

Однако, посмотрев вниз, Ангус почувствовал, как кружится голова, слабеют колени и дрожат руки. Он с трудом удержал равновесие, сглатывая горькую тошноту и мертвой хваткой вцепившись в шест. Пальцы, вопреки разуму, сжимали то, что казалось опорой, но не могло спасти канатоходца.

Финад понял, что происходит с Ангусом, и привстал в своем кресле.

– Вперед, Блоха! – рявкнул он. – Не смотри вниз!

Ангус вздрогнул – ему показалось, что сейчас бич снова обожжет его голые ноги, – и побежал вперед.

– Спускайся! – приказал Финад.

Ангус слез по веревочной лестнице и подошел к нему. Во рту все пересохло от страха. Мальчик боялся не выволочки и не боли, он испугался, что Финад ударит его по лицу. Иногда тот отвешивал пощечины другим ученикам. Ангуса еще никто никогда не бил по лицу, и он чувствовал, что такого унижения не вынесет.

– Послушай, Блоха, – Финад положил свою тяжелую руку на плечо мальчика, внимательно всматриваясь в его бледное лицо. – К высоте нужна привычка. Есть те, кто может смотреть в пропасть и ощущать восторг и влечение, а есть те, кто никогда не сможет справиться со страхом. Сейчас ты поднимешься обратно на канат, выйдешь на середину и посмотришь вниз, себе под ноги. И будешь смотреть, пока не поймешь, из какой ты породы. А потом ты упадешь.

Ангус судорожно сглотнул.

– Ну? – грозно нахмурился Финад.

Ангус птицей взлетел обратно на канат. Быстро переступая ногами так, как его учили, добрался до середины и взглянул себе под ноги: с земли встревоженно смотрели Кайренн и помощники Финада с одеялом. Голова немного кружилась, но Ангус понял, что больше не боится. Он широко улыбнулся и шагнул с каната в пустоту. Воздух засвистел в ушах, и вот он уже рухнул на туго натянутую ткань.

– Отлично, – удовлетворенно заметил Финад, делая Кайренн знак головой. – Пора выводить его на площадь.

* * *

Первые выступления прошли удачно. Ангус выходил на канат всего один раз. Одетый в яркий костюмчик, с украшенным блестящими стекляшками шестом, он пробегал туда-обратно под восторженные крики толпы, восхищенной его юным возрастом, красивым личиком и отчаянной храбростью. После его выхода другие мальчишки обегали толпу с шапочками для монет, и выручка приятно удивляла Финада и Кайренн.

Ангус стал маленькой звездой дневного представления. Финад начал тренировать его жестче, а кормить – лучше. И дал отдельную комнату, в которую Ангус пригласил Ланси. Вместе было веселей, а еще Ланси гораздо лучше управлялся с мелкими хозяйственными делами.

По какой-то негласной традиции сам Финад дневные представления почти не посещал. Он дважды посмотрел на то, как толпа встречает Ангуса и как тот ловко бегает по канату, и отдал мальчика в полное распоряжение Кайренн.

Это было уже десятое или одиннадцатое выступление Ангуса. Он совсем осмелел и начал заигрывать с толпой – то и дело останавливался на канате и выделывал какую-нибудь штуку. Кайренн это не нравилось. Она ругалась на мальчишку и даже один раз выдрала его за уши, но Ангус упрямо продолжал свои выходки. На канате им овладевало непонятное веселье – хотелось хохотать и беситься. Свобода и отсутствие Финада опьяняли. Кайренн предупредила, что расскажет учителю о его самодеятельности и тот как следует выдерет его кнутом. Но не успела.

* * *

Куланн любил оживленные городские площади. Ему нравилось продираться через толпу, переругиваясь с особо ретивыми гуляками, глазеть по сторонам, покупать еду у лоточников и рассматривать лавки с товарами.

Уличные представления Куланн тоже любил. Ловкость акробатов, бесстрашие канатоходцев, кривляние комедиантов и пьески кукольных театров – все это будило в его простой душе бесхитростный восторг. Но особенно его заворожило вечернее выступление Королевы Огня. Стоя с разинутым ртом в толпе и глядя, как высоко над землей невероятной красоты женщина легко жонглирует факелами, Куланн почувствовал благоговение.

Ему захотелось узнать Королеву Огня поближе. Но у площадных танцоров была суровая охрана, а затевать драку наемнику не хотелось. Когда двое наголо обритых парней довольно неучтиво посоветовали ему проваливать, Куланн решил поступить по-другому.

Он начал ходить на каждое представление канатоходцев, становясь в первом ряду зрителей. Куланн знал, что его фигуру трудно не заметить в толпе, а потому Кайренн должна рано или поздно обратить на него внимание. Кроме того, наемник всегда щедро бросал монеты в шапки для сбора, улыбаясь хорошеньким канатным плясуньям.

Куланн познакомился с девушками из ее свиты, и с одной из них даже провел ночь в таверне, надеясь что-то выпытать. Узнал, как зовут Королеву, каково ее положение среди артистов, но не более того.

– Кайренн водится лишь с кем сама захочет, – заявила девушка.

Зато она рассказала, что Королева Огня, скромно одетая, присутствует на всех дневных представлениях, руководя ими. Куланн начал приходить и на дневные представления.

От него не укрылось, что Кайренн его замечает: завидев великана-наемника, она не раз бросала на него недовольный взгляд. Куланн заключил, что знакомиться красавица не желает. Но все равно, то ли назло, то ли по другой, непонятной ему самому причине, продолжал таскаться на выступления. В обычной одежде Кайренн, конечно, не производила такого сногсшибательного впечатления, но так или иначе она была на редкость красива, а ее упрямство и неприступность только раззадоривали.

Заметил Куланна и Ангус – он сразу же признал высоченную фигуру тысячника вольного воинства. Но Куланн словно забыл об их короткой встрече.

Однажды в ночь перед представлением Ангус плохо спал. Ему привиделась мать – ее черные косы рассыпались по плечам, глаза были широко распахнуты, а по лицу стекала кровь. Мать прижимала к груди его новорожденную сестру и о чем-то умоляла Ангуса, но он никак не мог разобрать ее слов, хотя бежал к ней со всех ног, задыхаясь от слез и крика.

Проснувшись, Ангус ощутил, что ему больно глотать. Голова пылала, глаза слезились, подташнивало. Он никому не стал жаловаться, даже Ланси – побоялся, что Финад узнает, разозлится и прибьет его за срыв представления.

Кайренн увидев его, то нахмурилась.

– Эй, что с тобой? – сердито спросила она. – Бледный, как привидение. Заболел, что ли?

– Нет, все в порядке, – соврал Ангус.

Ему хотелось на канат. Хотелось упиваться восторгом толпы и свободой. Чтобы им были довольны и чтобы Финад снова распорядился накормить его вкусным ужином и выделил выходной от тренировок.

Кайренн пожала плечами – ей было не до Ангуса: то и дело отвлекали с какими-то вопросами девушки-танцовщицы, да еще любимый костюм для выступлений порвался и надо было уговорить портниху починить его до представления. Поэтому вскоре Ангус оказался на вершине столба и глянул волнующееся море человеческих голов внизу. На мгновение ему вдруг стало страшно. Голова закружилась, как во время первых тренировок. Не понимая, что с ним и почему тело предает его, Ангус задрожал, закрыл глаза и шагнул на канат.

Пропасть под ним гудела сотнями голосов, а ослепительное солнце сияло с холодного весеннего неба. Ангус медленно переступал ногами, ощущая, как зыбкий мир вокруг шатается и рассыпается на куски. Все перепуталось – небо, земля, солнце, человеческие крики.

С трудом дойдя до середины каната, Ангус снова взглянул себе под ноги – и увидел бездну. Страх скрутил его внутренности. Ангус пошатнулся и упал.

Куланн, угощавший семечками двух миловидных горожаночек, видел, как маленький плясун выбрался на канат. Куланну нравился этот мальчишка – он изрядно оживлял представление своей юностью и забавными ужимками. Но опытный глаз наемника сразу заметил, что сегодня с мальчишкой что-то не то. В походке канатоходца не было обычной легкости, он ступал так, слово солнечный свет слепил его.

Куланн напрягся. Ему показалось, что время замедлило свой ход. Фигурка на канате покачнулась, замерла на мгновение – и полетела вниз.

Толпа глухо охнула, словно единое существо. Куланн сорвался с места и одним прыжком оказался ровно под падающим канатоходцем, простирая руки вверх. Миг и наемник поймал извивающееся тело. Покачнулся, с трудом удержался на ногах, едва не выронив мальчишку. Правое плечо пронзила острая боль.

Куланн поморщился и посмотрел на мальчика. Ангус безвольно висел в его руках, таращась в пустоту и, казалось, ничего не соображал.

– Живой? – встряхнул его наемник. – Что сломано?

Ангус глупо заморгал, растеряно завертел головой. Куланн сам его ощупал: видимых повреждений не было.

– Ты уж аккуратней в следующий раз, будь добр, шутливо попросил наемник мальчишку. – А то тут, небось, куча народа с перепугу поумирала.

И тут он увидел, что к нему бежит Кайренн. Королева огня, бледная как смерть, с огромными от ужаса темными глазами. Наемник поставил оцепеневшего Ангуса на землю:

– Он цел. Просто перепугался.

Кайренн вцепилась в плечо Ангуса и встряхнула мальчишку так, что зубы клацнули. Ангус встрепенулся.

– Живой! – выдохнула Кайренн. Она пристально посмотрела на Куланна, протянула наемнику руку и сухо сказала: – Спасибо.

Куланн осторожно сжал ее маленькую ладонь в своей широкой. А потом наклонился к Кайренн:

– Может, в качестве благодарности позволишь проводить тебя после представления до дома?

– Вряд ли это хорошая благодарность, – Королева Огня выдернула руку.

Куланн поглядел на нее, усмехаясь – и дернул плечом. Вокруг уже начала собираться толпа – чествовать наемника, словно героя. Куланн помахал зевакам и отвернулся от Королевы Огня.

* * *

В казарме Куланн наблюдал, как Лютвин чинит свой доспех. Протертые лямки порвались, и он, ворча под нос, просовывал в дырки новые сыромятные шнурки и ремни. Раздался стук, и в дверь просунулась взлохмаченная голова.

– Эй, Куланн, там какой-то мужик хочет с тобой потолковать, – сообщила она. – И с Лютвином тоже.

Тысячники переглянулись.

– Ну, пусть заходит.

– Он ходит плохо, не может по лестнице подняться, возразила голова. – Просит, чтобы вы вниз спустились. Пойдете?

– Да идем, сейчас, – проворчал Лютвин. – Клятые ремни, после каждой заварухи рвутся, никаких денег не напасешься.

Когда они спустились в общий зал с большими каминами, то увидели двух наголо обритых парней, почтительно стоящих по обе стороны от полного мужчины в плаще из плотной темной ткани и на костылях.

– Приветствую вас, тысячник Куланн и тысячник Лютвин, – почтительно заговорил визитер густым тягучим басом. – Меня зовут Толстый Финад, и я – хозяин представлений на площади.

– Ах, вон что, – протянул Лютвин. – Наслышан…

Он подошел к Финаду и пожал протянутую руку.

– Рад познакомиться, – кивнул толстяк. – Простите, что вам пришлось спуститься ко мне.

– Ничего, это была обоснованная просьба, – любезно возразил Лютвин. – Не желаете ли присесть и выпить с нами?

Финад заколебался и бросил короткий взгляд на молчавшего Куланна. Тот внимательно посмотрел на него в ответ и сказал:

– Сдается мне, что у нашего гостя есть дело ко мне и не так много времени рассиживаться.

Финад выпрямил спину, насколько мог и облизнул губы.

– Я бы хотел отблагодарить тысячника Куланна за то, что он спас моего канатоходца сегодня утром, – произнес он.

Куланн поклонился, прижав руку к груди:

– Счастлив был помочь.

– А, так вот ты где плечо повредил, – покосился на него Лютвин. – Бегаешь по площадям и спасаешь ребятишек?

– Случайно вышло. Но я рад, что паренек не пострадал. Он отлично выступает.

– Да-а, парень талантлив, – протянул Финад, помявшись.

– Если у вас дело ко мне, можете говорить при Лютвине, – угадал его опасения Куланн. – Про наемников всякое говорят, но, поверьте, мы в своем уме. Не стесняйтесь.

– Насколько мне известно, вы любите смотреть наши представления, – криво ухмыльнулся Финад. – Особенно представления Королевы Огня.

– А, той сочной бабы, что машет ногами на канате, – вставил Лютвин. – Да, да, сдается мне, наш Куланн малость запал на нее. Сами знаете – необычное манит, и все такое.

– У меня создалось такое же впечатление, – Финад снова облизнул губы. – И мне бы хотелось знать, насколько серьезно вы настроены. Если вы действительно… заинтересованы в знакомстве, то, возможно…

Финад не договорил. Куланн смотрел на него в упор, словно пытался прочитать мысли собеседника. На лице наемника застыло учтивое выражение, понять, что у него на уме, было невозможно.

– Она – твоя женщина, – вдруг сказал Куланн.

Повисла тишина. Финад тяжело налег грудью на костыли.

– Да, – ответил он. – Но город принадлежит вам. Я бы не хотел ссоры.

Несколько мгновений Куланн просто стоял и смотрел на обливающегося потом Финада. А потом широко улыбнулся:

– Женщин на свете полно. Ни одна из них не стоит ссоры с таким уважаемым человеком. Я сам дурак, не догадался. Она уж и так и сяк понять давала, да я не сильно разбираюсь в их ужимках, думал, цену набивает себе. Простите, мастер Финад, что доставил вам столько хлопот.

На лице Финада отразилось слишком явное облегчение. Он протянул Куланну руку:

– Можете не сомневаться, что в этом городе у вас есть друг.

Куланн, усмехнувшись, пожал твердую ладонь.

Финад распрощался и ушел, тяжело опираясь на свои костыли. Проводив его взглядом, Лютвин толкнул Куланна локтем:

– Мог бы и воспользоваться щедрым предложением. Я-то уж точно знаю, что ты крепко запал на эту бабу.

Куланн поморщился:

– Оно того не стоит. Зачем портить хорошему человеку жизнь ради добра, которого на каждом углу навалом. Я все-таки мужчина, а не влюбленная прачка. Выпью как следует, да и пройдет все.

* * *

Эйнли спешила к «Золотому льву», едва не подпрыгивая от радости. Он выучила несколько новых народных лугайдийских песенок и надеялась, что после того, как споет их, сумеет поговорить с наемником и разжалобить его настолько, что он поможет ей выбраться из города. Как ни пугало Эйнли одинокое путешествие, она была готова отправиться к Серым горам. Все, что ей требовалось, – лошадь и разрешение на выезд из Таумрата. Может быть, Куланн Две Половины поможет ей раздобыть и то и другое?

Перед самой таверной Эйнли замедлила шаг – путь ей преградила толпа. Протолкавшись сквозь зевак, Эйнли остановилась, чувствуя, как внутри все холодеет.

В дверях таверны стоял Куланн. Он был чудовищно пьян: бледное до синевы лицо, блуждающий взгляд выцветших глаз, повисшие плетьми руки. Но руки эти крепко сжимали тяжелую дубовую скамью.

Перед Куланном, наставив на него алебарды, выстроилось полдюжины стражников из городской охраны.

– Сдавайся, – выкрикнул один из них. – Именем наместника Брайена и короля Бреса!

– Или что? – вкрадчиво спросил Куланн, с трудом поднимая голову и пытаясь сосредоточить взгляд на говорящем.

– Или мы отволочем тебя в тюрьму силой!

Куланн запрокинул голову, негромко рассмеялся, а потом неподъемная скамья полетела в стражников. Увернуться успел лишь один, остальных смело вместе с несколькими неосторожными зеваками.

Крики боли, женский визг и громкая ругань поднялись над толпой. Стражники валялись на земле, корчась и стеная. Куланн покачнулся на широко расставленных ногах и громко переспросил:

– Силой отволочете?

Ответить ему было некому.

Послышался топот множества ног, и, раздвинув толпу, вперед выступил отряд королевских гвардейцев, в доспехах и с обнаженными мечами. Десять суровых воинов, а за ними – еще десять с луками. Гвардейцы остановились, заскрипели натягиваемые тетивы.

– Куланн Две Половины, – рявкнул седовласый предводитель отряда. – Сдайся и проследуй с нами в тюрьму, согласно указу королевского наместника Брайена и короля Бреса о запрете драк и применения оружия в стенах города.

Куланн качнулся вперед и полюбопытствовал:

– Скамейки у нас теперь считаются оружием?

Он фыркнул и беззвучно расхохотался.

– Это не смешно, – отрезал седовласый. – Ты же тысячник. Какой пример ты подаешь своим воинам?

– У нас вольное воинство, а не регулярная гвардия, развел руками Куланн, ухмыляясь. Он явно находил все происходящее забавным. – Мы любим пошалить. Я ж ничего не сделал.

Седовласый посмотрел на раненых, которых его солдаты уносили с места происшествия.

– Ты изувечил нескольких стражников, а до того нескольких гвардейцев.

– В этом кабаке пьют наемники, – упрямо нахмурившись, махнул рукой на таверну Куланн. – Гвардейцам нечего было сюда являться и затевать ссору. Тем более что сегодня тут пил я. И пил крепко.

Куланн потряс головой, косточкой ладони разминая глаза. Вдруг лицо его покраснело от гнева.

– Катись отсюда, королевская шавка. Не гавкай на волка, у меня башка болит.

– Ты должен сдаться и пойти с нами в тюрьму, – повторил седовласый.

– Или что? – Куланн попытался встать ровно.

Его огромные руки сжались в кулаки, плечи напряглись. Он действительно напоминал волка, подобравшегося для прыжка.

– Или я велю лучникам стрелять, – резко ответил седовласый. – Ты не тот человек, которого я рискнул бы брать живым.

Эйнли с ужасом увидела, как по лицу Куланна растекается пьяная улыбка. Она мгновенно догадалась, что сейчас произойдет и отчаянно, во весь голос, закричала. Крик взлетел над толпой, заставив всех обернуться. Куланн перевел взгляд на девушку – и узнал ее, несмотря на опьянение. На лице его появилось виноватое выражение.

– Малышка, – пробормотал наемник, потирая затылок. – Ты тут… А я тебя напугал.

Эйнли стояла, дрожа, закрыв рот рукой, чтобы не закричать снова.

– Эх, – плечи Куланна поникли. – И вправду, наворотил я дел… Не годится, тем более сам же обещал Брайену, что хулиганства не будет. Это все клятое вино! Надо было пить чистый эль, от него не так дуреешь. Ладно, простите, парни. Виноват, что уж поделаешь. Забирайте меня.

Он закрыл глаза и вытянул вперед свои могучие руки. Трое гвардейцев с опаской приблизились к наемнику, но он стоял не шелохнувшись. Через минуту Куланн был забит в колодки, и его под охраной увели в сторону тюрьмы.

Эйнли стояла, глядя ему вслед, и горячие слезы ручьями текли по ее лицу. Она потеряла своего единственного друга в этом городе.