Текст книги "История образования и педагогической мысли"

Вполне закономерен вклад Республики в проблемы образования. При всем различии педагогических концепций ее представителей в их основе лежит одна ведущая идея – природосообразности. Рене Декарт (1596–1650) рассматривал природу как совершенный механизм, доступный постижению математически вооруженному разуму. Важнейшее значение он придавал развитию у учащихся способности к суждениям, самостоятельного и верного осмысления не только окружающего мира, но и собственных поступков, включая слабости, «аффекты и страсти души». Всячески требовалось бороться с капризами, идущими еще из детского убеждения, что «мир существует только для нас и все принадлежит нам».

В работах английского философа и педагога Джона Локка (1632–1704) «Мысли о воспитании» и «Об управлении разумом» выражены научные и передовые педагогические представления Нового времени и Просвещения (хорошо знакомые ему как выпускнику и преподавателю Оксфорда). Выдвигая идеи светского, обращенного к жизни образования, Локк уделяет большое внимание факторам развития личности, целям, задачам и содержанию образования. В духе своей эпохи Локк требовал доступности образования как «естественного права» для всех слоев общества. Вместе с тем он оправдывал различие типов обучения: воспитание трудолюбия и религиозности у низших слоев (с обязательным обучением в рабочих школах), подготовку к «деловым знаниям в реальном мире», а главной задачей считал «воспитание джентльмена».

Сам будучи наставником в дворянских семьях, Локк включал сюда латынь и французский, математику, географию и историю, танцы и фехтование, «хорошие манеры и знание света». «Подлинный джентльмен» не просто стремится к своим целям, но и не препятствует в этом другим джентльменам. Для формирования подобного разумного, согласного с устройством природы поведения первостепенное значение приобретает воспитание дисциплинированности.

Локк считал возможным и даже необходимым домашнее воспитание джентльмена, ограждавшее его от влияния «грубой массы». Важное значение придавалось физическим упражнениям, прогулкам на воздухе и закаливанию, удобной одежде, простой и здоровой пище.

Английский мыслитель разрабатывал приемы и способы формирования воли, развития мышления, исходя из своих философских представлений о душе ребенка как «чистой доске» (tabula rasa – лат.). Он писал: «Из всех людей, с которыми мы встречаемся, девять десятых становятся тем, что они есть – добрыми или злыми, полезными или нет – благодаря воспитанию». Воспитание, по Локку, должно строиться на гармоничном единстве всех составляющих и быть непременно природосообразным.

В таком же направлении действовал и Роберт Бойль (1627–1681), создавая учебные заведения, где давали практически полезные знания. При его активном участии произошел переход от «незримых колледжей» к социальной организации науки и образования. Р. Бойль был одним из основателей «Лондонского королевского общества» – прообраза будущих академий наук и организатора школьного образования.

Весьма своеобразный педагогический опыт вышел из стен французских колледжей – знаменитой школы Пор-Рояля и учебных заведений католического ордена «Оратория». Создание и деятельность школ Пор-Рояля были вдохновлены гугенотами и католической конгрегацией янсенистов – последователей голландского теолога К. Янсения. Школы были учреждены и возглавлялись группой педагогов, известных в научном мире математиков и логиков – П. Николем (1625–1695), А. Арно (1612–1694), К. Лансело (1615–1695). Янсенисты считали, что ребенок – существо слабое, «раб страстей», чей «разум омрачен грехом», а «душа захвачена дьяволом уже в утробе матери». «Мало говорить, много терпеть, еще больше молиться», – требовали школы Пор-Рояля, размещаемые вдали от городов и их суеты. Педагоги отвергали оценки как побуждающие к нездоровому соперничеству. Главное внимание в школе Пор-Рояля уделялось формированию рассудочного мышления, основанного на правильных суждениях здравого смысла. В целом школы Пор-Рояля и Оратории давали обширное и вполне светское образование.

К середине XVII в. выдвигается просветительская установка «Всем знать все обо всем» (Я. А. Коменский), серьезное обоснование получают идеи пансофии, то есть обобщения всех добытых человечеством знаний и доведения их в доступной форме всем людям – через школу, доступную всем сословиям. Ян Амос Коменский (1592–1670) считается основателем педагогики в современном понимании. Более того, его имя с полным основанием можно связать с зарождением всей программы Просвещения. Философ-гуманист, общественный деятель, он тесно связал жизнь с борьбой чешского народа за независимость, был одним из руководителей общины «чешских братьев», продолжателей гуситского движения. Блестяще закончив городскую (латинскую) школу, он получил возможность для исключительного образования в Карловом (Прага), Герборнском и Гейдельбергском университетах. Начавшаяся в 1618 году Тридцатилетняя война и притеснения протестантов со стороны римско-католической церкви и Габсбургов вынудили «чешских братьев» покинуть родину. Двадцать восемь лет Коменский провел в Лешно (Польша), с перерывами для посещения Англии, Швеции, Нидерландов, Венгрии.

Сын двух народов, Коменский в еще большей степени был «гражданином мира». Служение своей родине было для него и служением человечеству. В Польше он попытался осуществить давно задуманную реформу латинской школы. В Лешно были открыты учебные заведения, («братские школы»), целью которых становилось создание целостной картины мира. Там же была написана «Великая дидактика», переведенная на все ведущие языки мира. В эти же годы Я. Коменский создал первое в мире руководство по воспитанию детей дошкольного возраста «Материнское наставление» (1633). Опираясь на ведущие педагогические идеи своего времени, а также античности, Возрождения, Реформации, Коменский рассматривал в единстве вопросы обучения и воспитания (умственного, физического, эстетического), школьного дела, педагогической психологии, семейного воспитания. Знание закономерностей педагогики предполагалось непосредственно использовать на практике.

Ведущая идея «Великой дидактики» – природосообразное воспитание. На ее фронтисписе написано: «Все происходит благодаря саморазвитию, насилие чуждо природе вещей». Человек как органичная часть природы подчиняется тем же естественным законам. Образование расценивается не как самоцель, а как средство дальнейшего развития. Знания и умения должны использоваться для духовного и нравственного совершенствования.

В 1641–1642 гг., по приглашению английского парламента, Коменский активно сотрудничал с последователями Бэкона, разрабатывая обширные планы усовершенствования общества посредством реформы школы. Активно участвовал в создании учебников для шведских школ. Сложнее обстояло дело в Венгрии, где царила почти поголовная неграмотность. Поэтому усилия были направлены на организацию начального обучения, в частности на удивительный учебник типа букваря «Мир чувственных вещей в картинках». Всеобщее начальное образование было одним из главных пунктов социальной программы просветителя.

За годы скитаний Я. Коменский потерял семью и близких, а в 1656 г. в Лешно сгорели его рукописи. Остаток жизни он провел в Амстердаме, где ему удалось издать многие свои сочинения, в том числе «Великую дидактику» на латинском (1657). В 1666 г., за четыре года до смерти Коменского, выходит часть главного труда его жизни, семитомного «Всеобщего совета об исправлении дел человеческих». Это – своеобразное завещание, призыв к миру и сотрудничеству. В эпоху жестоких войн и восстаний Коменский выступал за сохранение всеобщего мира, международное сотрудничество в области политики и права, науки и образования. Коменский верил, что универсальное воспитание приведет к «благосостоянию человеческого рода», миру без войн, социальной справедливости и процветанию. В «Пампедии» (одна из частей «Всеобщего совета») просветитель мечтал изменить весь жизненный уклад в духе всеобщего блага. Веря в беспредельный прогресс человечества, он именно в воспитании видел панацею. Для того, чтобы «всем знать все обо всем», надо было обеспечить всеобщее образование, демократичную школьную систему с преемственностью звеньев, приближение образования к общественным потребностям, нравственное воспитание на началах гуманизма, приобщения к труду. Природное равенство всех людей (хотя и с различными задатками) предполагало равное право на образование, развивающее эти задатки.

Великий просветитель видел в каждом человеке свой «микрокосмос», огромное поле возможностей, которое должно пробудить разумное, природосообразное образование. Вера в человека, мечта о расцвете человеческой личности были стержнем педагогики Я. А. Коменского, для которого «Человек есть самое высшее, самое совершенное, самое превосходное творение». Дав чрезвычайно глубокую характеристику шести типов учеников, он разработал и рекомендации по подходу к ним, подчеркивая перспективы каждого типа.

Коменский увязывал закономерности формирования личности с глобальными изменениями в природе, соотнося с природными циклами также продолжительность учебного года и урока. Им впервые была введена привычная сейчас классно-урочная система с конкретной темой и задачей урока, ежедневной проверкой знаний и последующими экзаменами. Соответственно возрасту человека строятся и четыре ступени обучения, выполняющие три главные задачи: познание себя и окружающего мира (умственное воспитание); управление собой (нравственное воспитание); стремление к Богу (религиозное воспитание).

Соответственно возрастным особенностям Коменский предлагал «материнскую школу» детям до 6 лет, школу родного языка в каждой общине или селении для отрочества (6–12 лет), латинскую школу, или гимназию для юношества (12–18 лет), академию для возмужалых молодых людей (18–24 года) в каждом государстве или большой области. После обучения языку Коменский предписывал переходить к изучению реальных наук – естествознания, математики, затем философских наук (этики, диалектики), завершая курс изучением риторики. Только в этом случае риторика будет не схоластическим оружием, а позволит сочетать красоту и образность речи с ее содержанием и глубиной. Обучаясь чему-нибудь, ученику следует научиться излагать усвоенный материал, делать из него умозаключения. Пытаясь передать свои знания другим, он заодно и, закрепит их.

Будучи сенсуалистом (от латинского sense – опыт) в философских воззрениях, Коменский требовал наглядности в качестве «золотого правила» дидактики. Отвергая бессмысленную зубрежку, Коменский проводил принцип систематичности обучения, позволяющий учащемуся видеть связи между явлениями, систему, а не хаос в подборе предметов и последовательности их изучения. И, конечно, огромное значение в педагогической системе Коменского придавалось трудовому воспитанию, постоянному общению с природой.

Педагог-новатор рассматривал природное в человеке как самодеятельную и самодвижущую силу. В работе «Выход из школьных лабиринтов» принцип самостоятельности воспитанника в осмыслении и деятельном освоении мира обосновывается как педагогическая необходимость. В противоположность господствующему тогда принципу безусловного подчинения Я. Коменский рассматривал в качестве основной составляющей педагогического процесса понимание, волю и деятельность ученика. Идеальная школа – лаборатория подготовки гуманных людей, эффективно действующих на поприще труда.

В написанной еще в чешский период (в 1616 г.) утопии «Лабиринт света и рай сердца» человек изображен путником, странствующим по лабиринту жизни. Чтобы его пройти, требуется приобрести приносящее общественную пользу образование. Спустя четверть века в труде «О развитии природных способностей» педагог писал: «Кто мудр, тот повсюду сумеет быть полезным и подготовленным ко всяким случайностям».

Мотив странствия как духовного поиска становится ведущим в романтической педагогике и литературе позднего Просвещения. Актуальность же обучения, готовящего к любым поворотам жизни, по-настоящему ощущается уже в наши дни. Я. А. Коменский задал ориентиры всей педагогической и научной мысли Просвещения, его идеологии как общественного движения. В оценке Лейбница, система Коменского сыграла такую же роль в педагогике, как Декарт и Бэкон в философии, Коперник – в астрономии. Коменский был первым, кто последовательно обосновал и проводил идею природосообразности в воспитании, он развивал принципы общенационального образования, обучения на родном языке, плановости школьного дела и преемственности его ступеней, их систематичности.

Ощутимый импульс программе Просвещения придал начавшийся после Коменского, в последней трети XVII в., процесс институциализации науки, т.е. превращения ее в социальный институт. Еще в начале века в развитии науки, наряду с Галилеем, У. Гарвеем – учеными в современном понимании, участвовали также «виртуозы, знатоки редкостей, мистики, алхимики, чудаки, прожектеры» (История становления науки. М., 1981. С. 152), а Дж. Уэбстер среди основателей новой науки ставит в один ряд с Коперником, Галилеем, Бэконом фигуры мистиков Парацельса (Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст Парацельс фон Гогенхайм), Якоба Беме, Роберта Фладда. В конце же XVII в. наукой занимаются уже профессиональные ученые, состоящие на службе у государства и получающие государственное жалование. Важнейшим элементом институциализации науки стало учреждение официальных научных сообществ. Уже в 1652 г. была основана Академия естествознания в Германии, 1657 г. – Академия эксперимента во Флоренции, в 1660 г. – Лондонское Королевское общество для дальнейшего развития, посредством опытов, наук о природе и полезных искусств, в 1666 г. – Парижская Академия наук, позже – Берлинская, Мюнхенская и Петербургская академии. Налаживается регулярный обмен информацией, издаются академические журналы. Наука становится общественным достоянием, преломившись в общественном сознании в такой степени, что даже в парижских светских салонах, поспорив о чем-то, говорили: «Что ж, мы это посчитаем».

Почти в любой европейской стране XVIII в. (включая даже Россию – вспомним Ломоносова) любой достаточно целеустремленный молодой человек мог получить образование, которое стало относиться к числу столь же естественных прав, как жизнь и собственность, так же обеспечиваясь государством. Государство уже поощряло образование (и здесь уместно вспомнить петровскую и послепетровскую Россию). С этого времени сословность, в соответствии с которой строилась система образования, стала серьезным фактором сдерживания интеллектуального потенциала нации. Все больше расширялись масштабы образования первого и второго сословий, усложнялись задачи и программы, увеличивался объем светского образования и практически полезных знаний. Правда, характерная для той эпохи регламентация общественной жизни сказывалась не только в оформлении парков, одежде и правилах этикета, но уже и в науке и образовании. «Просвещенный абсолютизм», взяв на себя заботу об образовании, подчинил его вполне конкретной цели – «подготовке слуг государства».

Идейной базой и опорой социального оптимизма Просвещения продолжали служить все нараставшие успехи механико-математического естествознания. Об общественном отношении к науке красноречиво свидетельствует история обнаружения кометы Галлея. Когда в предсказанные за 18 лет час и точке неба (в 1758 г.) появилась комета, названная именем ученого, это было воспринято как подлинный триумф человеческого разума. По всей Европе шли праздничные гулянья с фейерверками, слагались оды в честь науки. Правильно поставленный эксперимент, «с пристрастием испытывающий природу» (отсюда понятие «естествоиспытатель»), должен был ответить на любые вопросы, а механико-математические закономерности предполагалось использовать даже в вычислении «условий динамического равновесия общества».

«Ньютоновская механика» стала «эталоном науки на все времена» – научной четкости, точности, строгого расчета, которые должны были обеспечить достоверную, исчерпывающую, абсолютную истину. Вошло в обиход понятие «лапласов детерминизм»: П. Лаплас (1749–1827) утверждал, что, зная необходимый набор параметров, можно с абсолютной точностью рассчитать, что в данной точке происходило миллион лет назад или произойдет миллион лет спустя. Он же на вопрос Наполеона, восхищенного его космогонической системой, «где же здесь Бог?», ответил, что та «не нуждается в гипотезе бога». «Наука – враг случайностей», – восклицал французский мыслитель А. Гольбах (1723–1789). Стоя на позициях «материалистического фатализма», он утверждал, что понятием «случайность» мы прикрываем наше незнание. Вселенная представлялась совершенным, точным «часовым механизмом». Своеобразным «автоматом» представлялся и человек – уже у Декарта, как и в знаменитом трактате французского философа А. Ламетри «Человек-машина».

По мере того, как набирала обороты машина механико-математического естествознания, в среде профессиональных ученых наметилась тенденция отхода от обсуждения общефилософских и даже социальных проблем. За короткое время происходит социальное закрепление идеалов «положительной» науки, провозглашавшей как раз независимость от всего, что является «внешним» научному познанию (включая даже общественное назначение науки). С институциализацией «положительной» науки философские рассуждения об основах мышления и бытия сменяются строгими дедуктивными выводами, метафизические начала преобразуются в «Математические начала натуральной философии» (так назывался главный труд И. Ньютона, 1687).

Этот процесс, однако, имел и серьезные издержки, ощущаемые и по сей день. Когда выяснилось, что человек, разум, духовная жизнь не укладываются в механико-математические рамки и «корпускулярные теории души», они попросту стали изгоняться из научной картины мира – вплоть до XX в.! Неизбежно это сказывалось и на направленности образования. К XX в. в стремлении «обустроить жизнь человека» тот стал выпадать даже из философии, центром которой всегда являлся. Не зря говорят, что кризис современной цивилизации – это кризис человека.

Социальная и научная программа Просвещения не только выдвигала исключительно образованных людей, но и требовала новых возможностей для такого образования. В этом смысле приметой времени стал энциклопедизм: энциклопедически образованные люди стали создавать и издавать многотомные энциклопедии – выступив авторами множества статей и взяв на себя организационные заботы. В 1732–1750 гг. издавалась Германская энциклопедия в 64 томах, с 1751 по 1765 г. «Великая французская энциклопедия». В ней уверенность в могуществе науки, сочетаясь с воинствующим антиклерикализмом и даже атеизмом, столь же непреклонной уверенностью в скорых общественных переменах, делала ее «осадной башней штурмующих небо» (Дюкро). Все: «религия, понимание природы, общество, государственный строй должны были предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 189). В 1765 году дальнейшее издание французской энциклопедии, несмотря на огромный интерес к ней даже среди простых людей было запрещено под предлогом того, что «чрезмерно затянулось».

Педагогическая мысль Просвещения, уповая на науку, вместе с тем опиралась на социальные завоевания Возрождения и Реформации. Подвергнув «суду разума» существующую систему образования и воспитания с ее сословностью, зарегламентированностью, приверженностью к догматическому заучиванию давно отмерших «истин», просветители-энциклопедисты и ей вынесли свой приговор. Педагоги Просвещения стремились приблизить образование, начиная со школы, к меняющимся социальным условиям, учитывать в полной мере природу человека. Наиболее благодатная почва для прорастания этих новых веяний была подготовлена французской культурой, с ее духом вольномыслия, склонностью к преобразованиям, вплоть до революционных. Это можно видеть уже на примере стихийных представителей Просвещения – Ф. Фенелона (1651–1715) и Ш. Роллена (1661–1741).