Текст книги "Записки прабабушки"

Перед Успеньем мы были снова в Архангельском, с нами поехал Я.И., а Сережа верхом, они ночевали у П.А., а день были у П <иотровских>. Конечно я объяснила давно подругам, что Надя выдумала, Настя поверила, а Настя поверила, значит и мама поверила. Настя что то злилась на Надю, Верочка безразлично относилась и еще больше подурнела. Самого по обыкновению не было. Время провели мы отлично, целыми днями таскали головки подсолнуха и ели, Я <ков> И <ванович> все уверял, что зубы я порчу, отнял, положил на верхушку буфета, куда мы не могли достать, Вера встала мне на плечо и достала, я схватила и побежала в сад, он за мной. Я растянулась в луже, разбила руку, и теперь еще есть следы у меня на ладони. Ушиб руки не был досаден, но мое розовое платье было грязно и надеть больше нечего, мыть отдать тоже некому, праздник, положение не из красивых. Я.И. предлагает выстирать, я облачаюсь в Надино платье и вынесла ему свое платье, идем, он добывает корыто, завернул рукава кителя и начал стирать, девицы покатываются со смеху, горничные тоже, выстирал, развел утюг и выгладил. Приехал П <авел> А <дольфович>, и мы собираемся всей компанией на хутор «Гремячий», едем так: мама, Н <астасья> Я <ковлевна> и Вера, Надя в коляске, Сережа верхом, я и П.А. на тройке и Настя с Я.И. в шарабане, – тут я в первый раз почувствовала, что П.А. за мной ухаживает, дорогой я почувствовала, что он взял меня за талию, неловко ужасно. Я вытянулась в экипаже так, что кажется только не выскочила, подъезжая к хутору, слышим крик, и вижу Веру выскакивающую из коляски на полном ходу и моментально бросившуюся под ноги нашей тройки. П.А. закричал кучеру «Стой! стой!», кучер осадил лошадей, видим Веру с ребенком лет 3х в грязной рубахе и с венком на голове, который, качаясь и блаженно улыбаясь, говорит: «Я пьян! я пьян!», а сзади его появилась растерзанная пьяная баба, мы все на нее набросились за то, что напоила ребенка, а она: «Как же, барышни, ведь праздник!» «Дура, закричала я, пей сама, не пой ребенка!» Закричала и подумала, что ведь глупо говорить пьяной. Погуляли на хуторе и в том же порядке поехали обратно, и опять П <авел> А <дольфович> взял меня за талию, вижу догоняет нашу тройку Я.И., бьет так лошадь, что она стелется по земле, ей трудно обежать тройку рысистых лошадей, Настя одной рукой держится за сиденье, другой держит шляпу, лицо у Я.И. злое презлое, Настя бледна, П.А. засмеялся, увидев Я.И., который все старается ехать рядом с нашим экипажем. Вечером Настя говорила мне: «Он так злился всю дорогу и я боялась, что мой бедный „Грозный“ не выдержит и околеет, я бы тебе этого не простила» «Да я то здесь при чем, скажи на милость?» Утром Я. И. должен был уехать, а Сережа остался у П.А., за которым мы перед вечером заехали. Настя набрала полную коробку мух и просила меня передать П.А., это, говорит, я за своего «Грозного» ему. Я как взошла, так сейчас же П.А. вручаю коробочку от Насти, он положил в карман не посмотрев, вот, думаю, когда посмотрит, то выругает Настю, да и меня за компанию. Дорогой я крепко раздумалась, что пожалуй П.А. и серьезно имеет ко мне чувства, но думала об этом столько, сколько пришлось ехать, часа 4, а приехав, увидела Я.И., и конечно все испарилось, он еще влюбленней. На Алекс. Нев. мы опять в Архангельском, на именинах, Сережа и Я.И. у П.А. ночуют, а день целый у нас. Маша была тоже, кроме нас многие соседи, день целый около меня П <авел> А <дольфович> и Я <ков> И <ванович>, трое друзей, как он говорит. П.А. берет меня под руку, с другой стороны сейчас же Я.И., я даже не помню, кто был на именинах, не помню подруг, потому что кроме этих двух около меня в саду никого не было. Что я говорила, тоже не помню, потому что кроме из пустого в порожнее ничего нельзя было говорить. Часов в 11 вечера я под руку с П <авлом> А <дольфовичем>, рядом Я.И. и Настя, вышли за ворота. Луна ярко светила, ночь теплая, едут лошади П.А., я и говорю: «хорошо бы теперь покататься!» П.А. велит кучеру слезть, садится на козлы без шляпы в черной паре, я и Надя сели, Я.И. на проножке в эполетах без фуражки, и покатили на большую дорогу, обе мы хохочем и кричим: «Хорошо! Хорошо!» П.А. отлично правил и любил быструю езду, я чувствовала довольство – два, и оба готовы для меня сумашествовать.

Вернулись, у ворот Настя и Сережа, Настя говорит: «Ты с ума сошла, твоя мама страшно сердится! Вообще ты отличилась!» Мама сердится, это для меня очень тяжело, виноватой иду в столовую, мама весело смеется мне на встречу, бабушка тоже, отлегло от сердца. Сзади мои кавалеры, и тут я уже комично представила наше катанье; ложась спать спросила маму: «Мама, вы сердились на меня, что мы уехали?» «Не думала, я даже и не подозревала вашего катания, да с тобой брат». О брате то мама заблуждалась, я его целый день не видала, но видно Настя в обиде, что она не принимала участие в этой прогулке и поэтому сердилась, ведь во всех затеях я и она, а то вдруг я без нее. Маша зовет нас к себе и П <иотровских>, Настя говорит мне: «Я поеду, только без Нади, если М <арья> А <ндреевна> позовет Надю, я не поеду» (я забыла сказать, что после троицы мы ездили к Маше с Надей, Маша уже видела, что барышни что то на Надю нападают, и мама также, уговорили ее ехать с нами в Спасское, а оттуда на неделю другую гостить к нам. Надя согласилась, пробыли мы у Маши несколько дней, тут за мной начал очень ухаживать земский доктор, говорил Ан. Ад., что В.Д. очень очень интересная барышня, надо мной потешались, особенно Марья Алек <сандровна> Покровская в то время гостила у Маши; домой возвращались, нас застигла страшная гроза, лошади стали, я сидела напротив мамы и Надя смокла, Надя переночевала у нас одну ночь, приехал Алек <сандр> Ан <тонович> и заявил Наде претензию, что она уехала, и сейчас же увез ее от нас, Надя уехала беспрекословно, даже с радостью, и потом уже объяснила мне Настя, что она ревновала ее к отцу, но это впереди. Я говорю об этом Маме, та пожимает плечами и говорит: «Не пойму я вас!» Да и я не понимала. Едем, мама, Маша и Вера, Сережа верхом, я и Настя в шарабане, Я.И. и П <авел> А <дольфович> в коляске, но у нас замысел был, что мы отъедем так, но дорогой будем пересаживаться, но туда отъедем одни, чтобы родители были покойны, как выражалась Настя. Свои друзья были посвящены в сию тайну, скромно садимся, мы последними, провожают, папа-мама, бабушка и Надя, на которую мне совестно взглянуть, думала, что ей было завидно. Выехали на дорогу, П.А. тройка стоит, подъезжаем, Я.И. идет к нам, Настя слезает идет к П.А., он со мной, проезжаем верст пять, тройка останавливается, Настя возвращается, я иду на ее место, таким образом мы раз пять перемещались и уже только версты три я и Настя едем вместе, и друзья мои покатили вперед. Настя говорит: «Ну, Варя, я как старушка тетушка прикрываю тебя, ведь каждый из них меня к черту в душе посылал, я то и се с Я.И., он молчит и зло молчит, П.А. хоть разговаривает!» Приехали, наши все уже приехавши, сейчас же появился и доктор [Грушецкий], гулять пошли все и все к нему, смотреть вновь строющуюся больницу. Я и доктор впереди, бежим, громко разговариваем, я увлеклась, мне было весело, через чур весело, на обратном пути из больницы доктор говорит: «Побежим!», оба бежим, как угорелые! В саду доктор все со мной, сидим с ним, болтаем, Я <ков> И <ванович> ходит мимо, я не обращаю внимания, а вечер чудный, вдали слышится говор, пение фельдшерицы: «Тучки небесные, вечныя странники»… Я.И. подходит ко мне со словами: «В.Д., на пару слов!» Встаю, он подает руку, идем, он молчит, я спрашиваю: «Что вы хотите сказать?» «Ничего!» «Так зачем же вы меня позвали?» «Я не хочу, чтобы вы с ним сидели!» «Только то?» «Да, только, но я не хочу этого!»

Спасибо, П.А. шел с Машей к нам и сейчас с другой стороны берет меня под руку, ходим, доктор присоединяется, за ужином доктор все таки сел со мной. Утром гуляем, опять втроем идем, я самоваром; после приема больных доктор пришел и так ловко вышло, я с ним опять, сидим, болтаем, болтаем глупости, докторчик то совсем не умен, между нами ветка и вдруг мой доктор спрашивает: «Вы знаете, что крестьянки как то завивают венки и потом кумятся через венок, целуются, давайте покумимся!» «Голубчик мой, из чего это взяли, что бы я вас поцеловала?» Со смехом говорю ему, лицо его близко от меня, глазки сверкают, ну, сейчас поцелует! вижу в конце дорожки появляются мои избавители П.А. и Я.И. под руку, и Я.И. говорит: «Пойдем, Орел (он почему то стал звать П. А. Орлом) мы здесь лишние, старые друзья забыты, нажиты новые!» Я то рада была им, доктор уж забывался. Совершенно вышлось из памяти, как мы возвращались оттуда, кажется мужчины уехали раньше, я и Настя вместе, дамы одни, Н <астасья> Я <ковлевна>, Нади нет, Н.Я. говорит, что какое то дело по опеке и Ал. Ан. с нею уехали. Настя вздернула нос; ночью я слышала, как они приехали, утром я была в уборной и слышу, как Надя спрашивает горничную, с кем ехали барышни? С кем ехал Я.И.? Горничная отвечает, что Я.И. с П.А., Н <астасья> А <лександровна> с В.Д., а вы то барышня как съездили? «Отлично, Ал <ександр> Ан <тонович> так обо мне заботился, уложил меня у себя на коленах!» «Вот что, думаю, Настя то замечает!» Сережа и Я.И. уехали, а мы еще несколько дней прожили. Домой возвращались поздно, у нас горел огонь, когда мы подъехали, в окно выглянул Я.И., который радостно бросился ко мне со словами: «Пора, пора!» В комнате у меня на столе чудный букет цветов. Ожидал с этого дня, чуть не в 10 часов утра приходил, уходил в 2, а в 6 снова у нас и до 12 часов. 15 Сентября у нас в городе ярмарка, съезд из уезда большой, вечер в собрании, едем я, Маша, с нами доктор Вячеслав1414
  вероятно, Вячеслав Петрович Грушецкий (1859—1924).


[Закрыть], Новроцкий, П <авел> А <дольфович>, Ан. Ад., Я.И. и Сережа, эти последние поехали вперед. Помню, все ужинать сели, это было 14 числа, я ела постное а все скоромное, П.А. говорит, вот логика, ехать на бал в постный день не грешно, но есть котлеты грешно! Я взяла и съела котлету. В этот раз верно ни одна из бывших дам и барышень не могла похвастаться таким изобилием кавалеров, как мы с Машей, входим, у дверей встречает Я.И. и Александров, играли вальс, Я.И. сейчас же молча обнял меня за талию и мы начали вальс – это был самый лучший мой вечер. П.А. не танцовал, но я часто к нему подходила, он мне говорил: «прыгайте, прыгайте, мне весело на вас смотреть». Танцовала я с доктором, танцовала с Навроцким, а больше всех с Я.И., так что обычный мой кавалер – пан на 3ю кадриль не имел случая танцовать со мной, а так как это была обязательная кадриль со мной, он сказал, что он не будет ни с кем танцовать и действительно простоял в дверях всю кадриль. Ан. Ад. вздумал устроить ужин, и вот мы идем, все, кто приехал с нами, только присоединился Петя и Алек. Ужинаем, вижу что часто то тот, то другой из офицерства входит и так завистливо смотрит на наш веселый ужин, а тут Петя насмешил. Был подан язык, вот Петя тыкает вилкой и все сухари, он и говорит: «Хочу языка, а попадается гринок!» (которых наверно было больше, чем языка). А буфетчица ему: «Разве П <етр> А <ндреевич> не знает, что язык подается с гринками?» «Знаю то знаю, а языка не вижу!» Поужинали и еще немного потанцовали, собираемся ехать и Я <ков> И <ванович> вдруг, верно что бы не П.А. только сел со мною, заявляет: «Я сам отвезу В.Д., я обещал Юлии Степановне это». Не знаю, когда он обещал. Маша сказала мне пригласить доктора и Навроцкого завтра к себе, пригласила. Маша поехала с П.А. а я с Я. И. Мама не спала, ждала, это был первый вечер, когда она меня без себя отпустила. Наутро явился доктор, Навроцкий, поздней приехала Надя, П.А., Ан. Ад., Я.И., почему то П <авла> Адольф <овича> Ан. Ад. заставил купить шампанского, которое у нас должно было подаваться за обедом, во время обеда приехали Настя и Вера, я сидела рядом с Я.И., барышни сели рядом, вот в конце обеда Сережа уходит, возвращается, Петр с подносом и бокалами, Сережа разливает шампанское и говорит: «Ну господа прошу поздравить… и запнулся. Настя и Вера глядят на меня. Сережа: «с новорожденной Надеждой Николаевной!» не с того не с сего выпалил он, он запнулся, потому что хотел обморочить моих подруг и не мог потом предлога выдумать и брякнул, что попалось на язык. Настя вздохнула, как после говорила, с облегчением, ибо, говорила, сейчас скажет за здоровье жениха и невесты. Я много выпила шампанскаго и после обеда мне так дышать нечем было, что я стремилась открыть окно, а Я.И. почему-то меня удерживал.

Через несколько дней после отъезда моих подруг приехали Корсак и вот с ними у нас настали шалые дни, целыми днями мы катались, гуляли и даже на колокольню лазили, я то убоялась и оставалась под колокольней с Я.И., а лазили Клавдия и Наташа с Сережей, повторяю это были какие то шалые дни. Потом у нас прямо идиллия, Сережа и Я <ков> И <ванович> вышивают целыми днями Насте туфли, а я читаю в слух, вечерами идем в троем гулять, а осень была в тот год чудная; частенько приезжал П.А. прямо к нам, а ночевать ездил к Я. И. Сидим бывало в гостиной я, П.А. и Я.И., идиллия, совсем идиллия. Получаю как то от Насти письмо, пишет что П.А. теперь у них не бывает, так как он оказался негодяй и она на днях при встрече с ним чуть его хлыстом по морде не съездила. Читаю и ничего не понимаю, 4 года знакомы и вдруг негодяй и бить по лицу. Приезжает сам Ал <ександр> Ан <тонович> и тоже в негодовании, будто П <авел> А <дольфович> не сказав А.А. спустил пруд, из которого шла вода для его винокуренного завода, и вот во время работы не стало воды и паровик чуть не лопнул, закидали грязью уже паровик, приходилось задуматься, ведь не мог же П.А. это сделать намеренно? Приезжает П. А. с объяснением, что он говорил А. Ан., что по желанию Селезнева пруд будут осенью спускать и он его предупреждал об этом, на что Ал. Ан. сказал: «Батенька, мне Селезневский пруд не нужен!» Потом, когда П.А. приступил к спуску, то писал об этом А.А., и вот результат этому – ссора. Ал. Ан. написал резкое письмо П. А. Наша идиллия недолго продолжалась, однажды Я.И. приходит мрачен и говорит, что его переводят в Новосиль, так, роты были, кроме нашего города, расположены по соседним городкам, думал тут чье либо влияние, что бы удалить его из Ефремова. Мне тоже его отъезд показался неприятным, так привыкла к Я.И., ведь целых 9 месяцев он ежедневно у нас, но делать нечего, должен ехать, и вот в эти две-три недели я могла убедиться, что Я.И. любил меня серьезно, он сделался скучным, рассеянным, задумывался, приходилось по нескольку раз обращаться к нему с вопросами, он даже пропустил срок отъезда, официально он как будто уехал, но вечерами крался к нам, а тут приехал П.А. проездом в Москву, оставил свою доху, и Я.И. в его дохе катался со мной и ходил по городу, что бы не узнали. Но всему бывает конец и пришлось ему уезжать, просил разрешения писать, просил маму позволить писать мне, получил разрешение, писал он мне ежедневно, но письма его были страшно шаблонны: «тоскую, места себе не нахожу, вспоминаете ли вы меня? не забывайте…» и это на трех листах почтовой бумаги. П.А. еще чаще стал бывать, также часто стал приходить Савич, я его весело встречала, он был веселый, опять возобновились у нас ужины с командой, но реже, чем в прошлую зиму. Капитан не бывал, вместо него бывал Брейкш с женой, это была симпатичная пара, при них всегда состоял казначей Зайцев, я у них частенько тоже бывала с Сережей. Сам Брейкш страшный говорок и спорщик, жена вялая и застенчивая женщина, Зайцев довольно неглупый – говорили, что это брак в троем, между тем у Зайцева была нелегальная жена, увезенная им когда-то, дочь полковника, и на которой он почему то не женился.

Вообще у всех что то было и все строгой нравственностью не отличались, вобщем все были пустые люди, мечтали о выгодной женитьбе, помню как то по весне у нас в городе появилась богатая девушка с компаньонкой, и вот раз заходим мы с Сережей к капитану, у него вся команда, у всех листок бумаги, высчитывают, сколько у ней земли и сколько доходу, даже противно стало, она сама не шла в расчет. Девица эта осенью таки вышла замуж за подпоручика, взяла такого скверного (смазлив был рожей), пьяница, и бил ее потом вдобавок (прожил состояние, т. е. истратил казенные деньги, и жена для этого продала землю), а девушка была неглупая, имела жениха с высшим образованием, и вдруг начала кутить с подпоручиками, жених отказался. Помню, как мы с мамой платили ей визит после свадьбы, приехали, Мишка (муж) встречает, спрашиваем о Елене Алек. «Она сейчас». Сидим, сидим, молодая не выходит. Он говорит: «Е.А. очень взволновалась, портниха испортила платье, и Е.А. ужасно плачет!» Наконец она выходит заплаканная, приниженная, верно поколотил перед нашим приездом. Нравы были, можно сказать, в нашем обществе самые утонченные! Еще, как типичный тип офицера, это Савич, в него влюбилась купеческая дочь и долго боровши с родными, вырвала у них согласие на замужество с Савичем, назначают родители вечер, сзывают всех родных, а главное своего дядюшку богача (у которого 300т капиталу и он старик холостой 70 лет) ждут, ждут жениха, вдруг получают от него отказ. Скверная вышла история! Не пустила дама, с которой он был в связи, заставила написать отказ; к нам он зачастил, я потешалась над ним. Его страшно ненавидел наш денщик Петр, бывало за ужином, обнесет его блюдом, подаст ему тогда, когда все возьмут и на блюде чуть-чуть, Сережа, когда все разойдутся, вызывает Петра и строго ему выговаривает и грозит: «если в следующий раз эта история повторится, я тебя под ружье поставлю! Понимаешь?» «Так-точно!» «Пошел!» но в следующий раз таже история. Раз помню я поехала кататься с Петром, он сидел рядом со мной, санки бегунки, встречаем Савича, который останавливает нас и говорит: «В.Д., вы так давно собирались покататься со мной!» «Пожалуйста, Петр, слезай!» Петр встает и вместо того что бы уйти, остается в санях, Савич просит возжи, Петр ударяет лошадь и мы едем. Савич негодует, говорит: «Убирайся!» Тот не слышит, едем мимо нашего дома, проехав который Петр заворачивает обратно и прямо домой. «Петр, ступай дальше!» кричу я. «Мамаша в окно стучала!» отвечает Петр. Я же, как послушная дочь и испугавшаяся своей смелости кататься без разрешения, еще с Савичем, прощаюсь с С., который в весьма не ловком положении очутился около ворот. Иду, говорю: «Мама, зачем вы мне стучали!» «Не думала!» Я рассказываю, мама и тетя хохочут. Я зову Петра и говорю: «Зачем ты это сделал?» «А я, говорит, не хотел, чтобы баришня (так выговаривал, вотяк) что бы вы катались с шт. кап. Савичем!» повернулся и ушел, я развела руками на такую логику. Славный человек был этот Петр, вотяк, честный, привязался к нашей семье, П <авла> А <дольфовича> и Ан. Ад. звал «странничками». Тетя называла их «иностранцы» а он по своему окрестил «страннички». Хвалил барышень П <иотровских>, а Корсак звал «стриженные девки».

Осень стояла в этом году страшно грязная, долгая, снега не было совсем до Варвары. 2 Декабря приезжал П.А., приезжал меня поздравить, я ему сказала: «а почему не на Варвару вы приехали?» «У вас такая масса будет, а я не люблю бывать у Вас, когда у вас так много будет народу!» 3-ьяго только что проводили его, приехали мои две подруги, приехали на колесах в сопровождении верховых, сидим болтаем, видим Я.И. подъезжает (это был сюрприз имениннице), и Настя лукаво посмотрела на меня, я конечно вспыхнула до волос, а Верочка говорит: «У Ю <лии> С <тепановны> от дочки в жизни наступили точки, точки…» Конечно я была довольна его приездом, думаю смейтесь, а вот один только уехал, и другой приехал. Именины мои были многолюдны, я и Настя веселились от души, Верочка начала корчить из себя девушку серьезную, с широким взглядом на жизнь, все и вся стала называть «мелко». Александров все таки вертелся около нее, но она уж еле-еле снисходила до него, Капитан не бывал уж у нас. Целые десять дней гостили у нас девицы и Я.И., Алек <сандров> почти ежедневно приходили, мы вечерами в пятером играли в карты, Сережа уходил из дома или сидел с книгой в зале, а мы дурачились. Раз стали играть в молчанку и конечно ничего не выходит, мама советует: «да вы воды в рот возьмите!» А <лександров> набирает и конечно недолго продолжалось, он на какую то выходку Я.И. фыркнул и всех нас окатил водой. Я.И. звали в многие дома, и он совсем не хотел уходить от нас, Сережа и Алек <сандров> прямо силком заставляли куда идти, уйдет, но через час уже дома. Потом придумали у нас быть до 10 часов вечера, а уж потом идти куда нибудь. Уйдут, и мы рады с Настей, тут у нас поднимется болтовня, смеемся над Я.И., над Александровым, выдумываем чем бы еще заставить их наделать глупостей, Александров то наделал бы, хоть и старается угодить Верочке, а уж Я.И. их столько понаделал, ему даже в одном доме в этот приезд за ужином предложили тост за здоровье В.Д., и он говорят прямо свалял дурака.

9го приехали подруги и 9го уехал Я.И., обещал тихонько от начальства приехать на третий день праздника, что бы ехать с нами к Пиотровским. Получаю от Маши письмо, пишет, что П <авел> А <дольфович> на днях приедет делать мне предложение, которое мне крайне не хотелось получить теперь, пишу Маше и прошу как нибудь не в очень резкой форме ему намекнуть, что бы подождал с предложением, написала и успокоилась, думаю Ан. Ад. ему скажет, он благоразумно воздержится – прямо не могла в это время принять его предложение, слишком увлечена была Я.И., и думаю, если я приму предложение П.А., то могут выйти слишком нежелательныя события, Я <ков> И <ванович> зеленел от одного того, когда видел меня одну с П.А. и вдруг узнает, что я принимаю предложение другого, с лучшим общественным положением, в то же время играя им, Я. И. Положение складывается не из красивых, могло кончиться трагедией, одна мама понимала невозможность этого сватовства и позднее часто говорила, что она боялась Я. И. За день или два до рождества приехала Надя; утром мы с ней долго говорили об отношении Пиотр <овских> к П.А., и я не одевалась еще, было часов 10 утра, помню стою среди зала с распущенными волосами и гребнем в руках, Надя сидит под окном, слышу звон бубенчиков. Надя говорит: П.А. и Ан. Ад., у меня руки задрожали и гребень упал, думаю приехали таки! Зачем? надо стараться не остаться с ним вдвоем и т. д. Вихрем пронеслось в голове; долго я одевалась, хотелось протянуть время, вышла, Ан. Ад. меня отводит и говорит: «Сегодня П. А. приехал делать предложение!» «Напрасно!» отвечаю. «Как напрасно?» «Так, напрасно, я за него не пойду!» «Почему?» «Ну, об этом трудно нам с вами говорить, не пойду, да и только!» «С вашей стороны это глупо», говорит Ан. Ад. Он когда начинал на меня злиться, тогда говорил мне «Вы». «Вы хотите выйти за Я.И.?» «Может быть!» Меня он начал злить. Надя ушла за покупками, Ан. Ад. тоже ушел с Сережей, пришлось волей и неволей остаться с ним, сижу, как на иголках, значит его не предупредили, говорим о том о сем, а больше молчим, наконец П <авел> А <дольфович> говорит мне: «Знаете ли за чем я приехал? Я приехал, В.Д., просить вашей руки. Хотите быть моей женой?» Что мне ему сказать? Поймет ли он меня? Отказать, совсем отказать, жалко почему то его, глядит он на меня так ласково, чувствую что скверно, хотя я его никогда не поощряла к ухаживанию, и он ведь видел меня с Я.И., видел, что тот положительно влюблен. Говорю ему: «Я вам сейчас ничего не могу сказать, дайте подумать?» Он целует руку и говорит, будет ждать. В голове пронеслось, а ведь пари то я выиграла, сегодня 23 Декабря, а 31 Декабря срок нашему пари, но сказать, ошарашить его этим не стало духу. Зачем он так ласково смотрел.

Ну, как ни как у меня отсрочка, у П <иотровских> он не бывает, я гарантирована от него, но тут же получаю от него приглашение на завтрак в день нового года у него, мама дает слово быть. Уезжает и говорит мне: «Значит, на Новый год я получу от вас ответ!» Ничего я ему не сказала, всю ночь не спала, думала о своем положении, говорила маме и Сереже, мама за меня, тетка прямо за Я.И., Сережа начал спорить и говорить, что бы я приняла предложение, П.А. чудный человек, а Я.И. твой не ахти мне, и ты будешь с ним несчастна! Тетка чуть сама не влюблена в Я.И., так кричит. А мама сказала Сереже, «ты теперь это говоришь, что Я.И. не хороший, а сам начал его таскать к нам, вот видел, что тот уже ходит не для тебя, а для Вари, надо было его раньше как нибудь отвадить». Тетка доказывает Сереже, что «он ничего не понимает, слишком молод, только что тер штаны на скамейке в корпусе а туда же рассуждает!» Сережа озлился и говорит: «а вы то много понимаете, 30 лет юбку трете на стуле!» Кричат друг на друга, я молчу, входит Александров, я хочу им сказать, что посторонний в передней, они не слышат, орут уже друг другу дерзости. «К.Ф. пришел!» громко говорю и иду в переднюю к нему на встречу, угомонились, Алек <сандров> слегка смущен, крик такой его встретил, причина крика неизвестна, а попал как будто на ссору, смущен и Сережа. Но я сейчас же сочинила какую то ерунду, почему взгорелся этот спор, и у тетушки с Сережей остыл пыл, говорим о предстоящей поездке в Архангельское. Уезжая, П <авел> А <дольфович> сказал мне, что для поездки к П <иотровским> он пошлет своих лошадей, действительно что исполнил. Я.И. приехал на 3й день праздника, приехал украдкой, и вот едем в Архангельское, Сережа и Я.И. к П.А., а мы с Алек <сандровым> к П <иотровским> на этот раз кроме Алек <сандрова> никто не поехал к П <иотровским>, у них гостил Верин брат Вася и вот мы (Я.И. с утра приезжал один без Сережи) целые дни бродим, катаемся, я и Я <ков> И <ванович> постоянно вместе, он догадывался о П.А., потому что говорил мне: «Я не могу у него быть! Не выдержу!» А я думаю, что же мне то делать, Сережа говорил, что на новый год он ждет нас, не весело, тревожно на душе, хотя я никому не выдала волновавшего меня чувства, как всегда была весела. Раз вздумали идти гадать, ночь была чудная, идем гурьбой, подслушиваем у амбаров, и конечно я и Я.И. одни очутимся, далеко от остальной компании, это уж Настя старалась, увлекая других куда нибудь. Под новый год обычный костюмированный вечер, который совсем не удался. Бабушка Куку уехала и играть на рояле некому, соседи собрались, но их немного, зало к тому же забыли истопить, и когда мы вышли «декольте» в залу, то почувствовали такой холод, танцовать без музыки, за которой (за аристоном) послали в город, и вот мы в горелки, в жмурки играть, Ал <ександр> Ан <тонович> ходит и говорит: «Как у нас весело и как мы привыкли к шумным встречам нового года с добрыми знакомыми», и как ему тяжело, что вот в первый раз без П.А. и что он готов для нового года послать или даже самому съездить к нему и сказать, что забыто все! Настя даже зашипела на это и сказала, что это в высшей степени глупо.

Сели ужинать, и вот Ан. Ад. начинает за ужином не стесняясь делать мне намеки, «что вот завтра он будет пить чье то здоровье!» «Может быть и будете пить, только уж верно не за мое!» резко говорю я. Стараюсь отделаться от него, а он еще что то и чуть уже не объявляет меня невестой, я злюсь, Ан. Ад. ляпает: «Так и оставайтесь старой девой!» «Отлично, я этого именно и желаю, это единственная моя мечта!» Злюсь я, Ан. Ад. наливает мне вина и сам себе и говорит: «Так выпьем, Варенька, за старых дев!» «Ура за мое старое девство!» кричу я, чокаясь с ним. Тут влетает горничная и говорит: «барин, из города арестанта привезли!» «Какого арестанта?» «Да музыку!» Танцовать, танцовать, засуетились мы, начали танцовать уже во втором часу ночи, Наташа по обыкновению весело шевелила всех, я старалась не отставать, но плохо на этот раз у меня выходило, Я.И. заявил мне, что он больше ночевать к Герну не поедет, «останусь здесь!» Маша зовет меня в спальню А <настасии> Я <ковлевны> говорит: «Что же ты, Варичка, скажешь завтра П.А.?» «Ничего!» «Подумай!» «Маша, да не могу я, пойми, что не могу!» Она глубоко вздохнула и позвала Ан. Ад.: сказала ему, что я не хочу выходить замуж за П.А. и прошу во избежание неприятности П.А. не начинать со мной разговора. Ан. Ад. старается доказать мою глупость, горячится, хочет что то объяснить, я говорю, что завтра мы даже не поедем к П.А., это лучший оборот, если он ждет от меня ответа. Понять они не могут меня, только одна моя мама понимает. Не заснула я конечно. Ложась спать, мама мне сказала: «делай как хочешь!»

Сделала Надя штуку, довольно глупую, она спала с поповной из соседнего села, а так как, я говорила, что прислуга забыла истопить половину дома, холод страшный, она зовет горничную и говорит, что Машенька (поповна) зябнет под одним одеялом, надо дать одеяло. Горничная Варя говорит нету, так как Я.И. ночует, то ему последнее одеяло положили. Она: «Поди к Я.И. и скажи, что В.Д. требует от него одеяло, озябла». Та отправляется и буквально исправляет, Я.И. отдает одеяло и сам в нетопленной комнате под своей офицерской шинелью дрожит до утра, утром спрашивает меня: «Тепло вам было, В.Д.?» Удивляюсь вопросу, он говорит: «Вам послал одеяло!» «Которого я у вас не просила!» Он объясняет, как с него сняли одеяло! Уж потом объяснилась проделка Нади. Часов в 12 приезжает Сережа за нами к П <авлу> А <дольфовичу>, мама не хочет ехать, Сережа уговаривает, делать нечего, едем. Я.И. спрашивает меня, ехать ли ему? «Конечно, ехать!» решаю я. Понимали ли мои П <иотровские> о всех этих комбинациях, не знаю, но кажется о предложении не подозревали. Едем, П.А. встречает такой сконфуженный, чувствую свое глупое положение, а Ан. Ад. шепчет: «он и шампанское купил!» «Жаль, что преждевременно», зло отвечаю я. Завтракаем, все смущены, Маша так жалко смотрит на меня. Разливают шампанское, поздравляем П.А. с новым годом. Уезжаем, Я <ков> И <ванович> на козлах с нами, на душе у меня тяжесть. Входим, и что же видим: под звук аристона танцует papa, mama, девицы с Александровым, Я.И. предлагает мне, и вальсом мы влетаем в залу. Маша зовет всех к себе 2го, едем так: мама, П.А. и Маша, Вера, Настя с Алек., я, Надя и Я.И., Ан. Ад. и Сережа. Кучера у всех пьяны, Ан. Ад. посадил своего Фадея с Сережей, сам на козлы, и Сережа в объятиях везет пьяного, наш Дмитрий тоже пьян, вываливает нас несколько раз, в довершение всего даже отстали от своих и заплутались, приехали поздней всех, мама недовольна, я оправдываюсь, рассказываю наши выпады из саней и как мы чуть в прорубь не попали, Я <ков> И <ванович> выпрыгнул из саней и на всем ходу, за задок саней, остановил тройку. П.А. с иронией мне говорит: «Любительница сильных ощущений!» Съела. Александров захватил аристон и вот мы танцуем в передней, так как это самая большая комната в доме. У Маши опять встретила М. А. Покровскую. Долго мы бесились, наконец я устала и ушла в столовую, там никого не было, думаю собраться с мыслями, или просто отдохнуть от Я. И. Вижу, идет П.А., садится против меня, неловко мне, думаю, надо же мне ему что нибудь сказать: «Простите меня П <авел> А <дольфович>, что я невольно вас обманула!» Сильно он покраснел и говорит: «Насильно мил не будешь! Думаю уехать домой в Смоленскую губ. и начать службу по земству!»