Текст книги "Три лепестка королевской лилии"

Глава 7

Анна наотрез отказалась снова ехать в колымаге, в которой прибыла во Францию, несмотря удивление короля и его свиты, а также неодобрительные взгляды баронессы. Поэтому королева легко оседлала нового арабского скакуна, которого подарил на свадьбу граф де Блуа. Она просто не могла удержаться от такого соблазна. Изящный, длинноногий жеребец по кличке Калиф манил новую хозяйку своей статью, красивой удлиненной формой морды и изумительным окрасом цвета жженого ореха. Поэтому Ветрицу оседлали для Милонеги, а королева составила пару супругу верхом на своем арабском лошадином принце. Жеребец оказался послушан и спокоен, легко подчинялся воле своей наездницы, и Анна явно осмелела. Она умелым движением направила его к королю и поехала с ним бок о бок впереди колонны.

В Париж отправился длинный кортеж с обозами приданного богатой невесты в сопровождении конных рыцарей. Изначально, король планировал взять с собой не больше дюжины людей, но граф Валуа убедил его увеличить охрану в виду того, что ехать придется по неспокойной дороге графства Шампань.

Отряд Столпосвята покинул Реймс еще до рассвета. Анна с Милонегой проводили их и вернулись с чувством невосполнимой утраты в свои покои. Вещи были уже собраны под бдительным присмотром баронессы, а дамы выстроены для прощания. Все ее прислужницы были из местных знатных фамилий, и после переезда королевы в Париж, должны были вернуться по домам. Единственно, кто отправлялся вместе с кортежем в столицу, была баронесса де Сен-Меран и Матильда, дочь графа Фландрии. Именно им и пришлось ехать в княжеской колымаге.

Как и предрекал Рауль, отсутствие королевы замечено не было. Как выяснилось позже, Генрих до позднего вечера разрабатывал с графом де Валуа план мэнской кампании, и король сильно перебрал с вином. Поэтому более трезвый фаворит приказал Шарлю разместить, уставшего господина в его личных покоях, а сам отправился на тайное венчание. И сейчас Генрих мучился головной болью, с завистью поглядывая на свежую и пышущую здоровьем супругу. Анна бесстрашно правила Калифом, весело смеялась, позволяя свежему ветру трепать волосы вместе с шелковым платом. Глядя на ее розовые щечки с очаровательными ямочками, озорные глазки из-под черных густых ресниц, он жалел, что его собственная молодость осталась в прошлом. Уже нет той гибкости в теле, рука не так крепко держит меч, да и былые раны все чаще дают о себе знать. А эта молодая красавица с прямой спиной, уверено по-мужски сидела в седле, подставляла солнцу лицо и улыбалась. Особенно ее улыбка согревала его очерствевшее холодное старческое сердце. Его руки еще помнили тепло ее молодого тела, сколько радости и удовольствия подарила она ему в первую брачную ночь. Она была радушна и приветлива и в следующую ночь, покорно принимая его на своем ложе. И только в третью ночь он провел у себя, засидевшись с Раулем за картами Нормандии и Мэна, поэтому сейчас чувствовал вину перед супругой. Хотя граф и предупредил, что после размолвки между супругами, королева вряд ли будет рада видеть его у себя ночью, Генрих не был уверен, что в этот раз известный ловелас был прав. Если она и была удручена, то никак этого не показывала. Анна ехала рядом с ним, с любопытством посматривала по сторонам, на виноградники, мимо которых они проезжали, распаханные поля и откровенно наслаждалась происходящим, под звуки трелей весеннего жаворонка. Королевская чета ехала молча до тех пор, пока дорога не пошла среди леса по обеим сторонам. Генрих обернулся на своих воинов, велев быть на стороже. И случайно зацепился глазами за стройную фигурку девушки в ярко зеленом платье, ехавшей чуть позади Анны и нахмурился.

– Кажется, я вполне четко сформулировал свой приказ, королева. Все русы должны были покинуть Францию до нашего отъезда из Реймса. Но, я подумал, – перебил Генрих вспыхнувшую от волнения Анну, – что, возможно, был чересчур с вами суров. Раз вы так привязаны к этой девушке, пожалуй, она может остаться.

– Благодарю вас, ваше величество. – заулыбалась Анна, но тут же нахмурилась. Калиф под ней стал проявлять признаки беспокойства. Чем дальше они отъезжали от Реймса, тем сильнее волновался конь. Он начал фыркать, вздрагивать телом, словно делал попытки сбросить со своей спины наездницу. Пока Анна успокаивала животное, мягким голосом, поглаживая по шее. Но с каждым шагом это помогало все меньше, коня явно что-то беспокоило. Королева до времени не хотела беспокоить супруга таким пустяком, опасаясь, чтобы тот не пересадил ее насильно в колымагу. Поэтому с самым непринужденным тоном продолжила беседу. – Но Милонега теперь с полным правом стала моей придворной дамой. Сеньор Готье де Вексен, шателен замка Гиз был настолько поражен красотой и добродетелью моей подруги, что попросил ее руки. С вашего позволения, госпожа де Вексен останется при дворе в моей свите.

– Готье де Вексен? – нахмурился король. – Стало быть Рауль…

Но что хотел сказать король, так и осталось загадкой. Одно из деревьев упало на дорогу, преградив им путь. Король быстро вытащил меч и махнул рукой, призывая своих людей ближе. Через мгновение из леса с криками выбежали десяток вооруженных разбойников, а из зарослей вылетело несколько стрел. Генрих скомандовал охране перегруппироваться и атаковать, а Анне велел спрятаться у колымаги и обозов.

Королева попыталась направить коня в сторону, но не смогла. От шума падающего дерева Калиф сильно дернулся в испуге, дико заржал и дернулся в другую сторону. Анна натянула поводья, чтобы успокоить лошадь и загнула ему голову, как учили братья. Но ничего не помогало. Каждое движение приводило животное во все большее неистовство. Встав на дыбы свечкой с безумным ржанием, он понес свою, чудом удержавшуюся в седле, наездницу в лес, подальше от схватки. Ломая сучья и ветки, конь в панике несся стремглав сквозь редкие деревья, обезумев от страха. Анна прижималась к шеи животного, как можно крепче стараясь держаться за него и предпринимала тщетные попытки успокоить его. Она понимала, что Калифу почему-то больно, только этим можно было объяснить такое странное внезапное его поведение. Но причину этой боли девушка понять не могла. А раз так, то будучи опытной наездницей, она знала прекрасно – обезумевшего от боли коня остановить нельзя. Он будет и дальше нести ее сломя голову, пока не покалечится сам и вместе с собой не прихватит всадницу. Оставалось только одно средство. Она никогда не делала этого раньше, но братья, разумеется, объясняли ей как это делать.

Огромным усилием воли она заставила себя преодолеть страх и выпрямиться в седле. Ветки деревьев хлестали ее по лицу и рукам, цепляли платье и волосы. Но королева собиралась духом, не обращая внимания на все остальное. Выбрав впереди более или менее подходящее место, она перекинула ногу через коня и сползла по его боку на землю.

Больно ударившись при падении, девушка лежала на густой траве и успокаивала дыхание. В рассказах братьев этот способ выглядел куда проще и безболезненней, чем оказался на самом деле. Она упала, специально перекувырнувшись на бок, как и учили, но все равно чувствовала нарастающую боль в лодыжке. При попытке встать болью отозвались правый локоть и спина, но могло быть и хуже. Подол платья оказался разорван, как и левый рукав, шелковый плат потерян во время бешеной скачки. Но она была жива и цела, могла идти, и это было главное, так как надо было срочно выбираться из зарослей.

И тут Анна еще больше напугалась. Она стояла посреди незнакомого леса, на небольшой прогалине, совершенно не представляя, с какой стороны принес ее взбесившийся Калиф. А стало быть, в каком направлении осталась дорога, она тоже не знала. Нога болела, уйти с ней она далеко не могла, и надо было срочно придумать, что делать. Не добавил ей храбрости и звук безумного возгласа боли где-то в дали. Очевидно, Калиф все-таки покалечился, напоровшись на какую-то преграду. Анна с жалостью посмотрела в сторону, где встретило свой конец прекрасное животное. Но помочь она ему уже не могла. Надо было выбраться для начала из леса и найти людей. Она назовет свое имя и крестьяне помогут ей, особенно если свои слова подкрепит рубиновым кольцом с указательного пальца.

Позади нее внезапно хрустнула ветка, и Анна резко обернулась на шум, тяжело дыша. Сюда приближались люди. Но кто это был, и что им понадобилось в чаще, она не знала. И в благородности намерений сильно сомневалась. Глаза остановились на причудливой форме дуба. Обойдя его с другой стороны, она обнаружила то, что и ожидала. Дерево было полым внутри, образуя удобную нишу, где королева и спряталась. Шаги приближались и до ее уха донеслись мужские голоса. Сердце Анны подскочило к горлу. Она улавливала из странного говора французского наречия отдельные слова и поняла, что эти люди искали именно ее. Они несколько раз называли ее имя и недобро смеялись. Из своего укрытия девушка не могла видеть, что происходило на лесной прогалине, где находилась, но услышала, что незнакомцы подошли к ее дереву.

– Долго нам еще здесь лазать? Мы упустили ее, конь прискакал без седока. Она могла выпасть где угодно. – разобрала она недовольный грубый голос одного. Второй ответил ему с недовольным ворчанием.

– Смотрите, трава примята. Похоже, что спрыгнула она здесь.

Повисло молчание, очевидно пришельцы рассматривали ее следы. Сердце от испуга билось о ребра, и чтобы не закричать, она зажала себе рот рукой.

– Королева? – Анна вздрогнула и отчаянно вжалась в свое укрытие, ставшее ее ловушкой. Пока она вслушивалась в речь двоих, один так же обошел дерево и сейчас высился перед ней. Высокий, с огромным шрамом через грязную щеку и щербатым ртом, он довольно улыбался. – А мы по вашу душу. Она здесь, парни!

Щербатый схватил Анну за руку и резко рванул ее на себя. Анна вскрикнула от боли, и поневоле выбралась из дупла на глаза смеющихся мужчин. Незнакомцев было четверо. Все трое бородатые, грязные, но хорошо вооруженные в доспехах из грубой вареной кожи на груди. Они весело хохотали, глядя на молодую девушку перед ними, и от их смеха ей становилось не по себе. Она нахмурилась, постаралась вырвать руку из тисков щербатого и максимально властно произнесла.

– Если вы по мою душу, то знаете, кто я такая. Ваш долг сопроводить вашу королеву к Его Величеству, наш кортеж остался на дороге.

– Конечно, мы вас сопроводим, королева. – смеялся тот, кто говорил самый первый и издевательски изобразил церемониальный поклон. – Но не к королю, а в более безопасное место.

– И в ваших интересах, миледи, идти по своей воле. – грубо и жестко припечатал держащий Анну и с силой сжал ее кисть, так что она дернулась от боли. В ее голове метались мысли о том, что делать. Изобразить покорность и пойти с ними, а при первой возможности улизнуть? Но с больной ногой это проблематично. Позволить себя похитить было слишком опасно: мало ли куда они ее поведут, и что еще будут делать. Лица у них благородством не отличались и иллюзий на их счет она не питала. Но если их не послушать, то ничто им не помешает прикончить или покалечить ее прямо здесь. Положение казалось безвыходным и безнадежным.

Но спасение пришло неожиданно, как часто она слышала в геройских сагах и песнях норманнов на пирах своего отца или в сказках, которые рассказывала на ночь дочерям княгиня Ингигерд. Спасение имело вид двух всадников, которые на всех парах неслись сквозь чащу. В момент всполошившиеся разбойники достали мечи, а держащий Анну рывком прижал ее к себе. Спиной она ощутила, как он угрожающе приставил острие кинжала к ней. А на лесную прогалинку выскочили взмыленные кони. На черном широкогрудом породистом жеребце восседал граф де Валуа. От бешеной скачки его плащ тоже был местами разодран, волосы, собранные в хвост, растрепались, но лицо его перекосил гнев, от чего шрам на виске угрожающе побагровел. Видеть его здесь было так неожиданно, что Анна, было, решила на мгновение, что похищают ее люди графа Рауля, повинуясь его коварному плану. Но за секунду оценив обстановку, он хищно осклабился и привычным движением вытащил меч из ножен. А рядом с ним остановилась верная Милонега, натянув поводья Ветрицы. Она отстала от графа на пару секунд и застыла вместе с ним: щербатый понял, что у пленницы появились защитники, и приставил кинжал уже к ее горлу.

– А ну, бросай оружие! – скомандовал он Валуа. Тот помедлил несколько мгновений, видимо в поисках возможных других вариантов действий. Но, все-таки, воткнул меч в землю. Его зеленые глаза метали искры, и граф досадливо поджимал нижнюю губу. От гнева его черты лица заострились в ярости, от чего он стал похож на пикирующего на свою жертву орла. Вдруг его глаза слегка сузились, и на губах заиграла плотоядная усмешка. Он примирительно поднял руки.

– Тихо-тихо. Давай без резких движений, слышишь, щербатый. Наверняка, ты знаешь, к чьему горлу нож приставляешь?

– Боишься, что попорчу эту шейку? – фыркнул над ухом Анны разбойник, но хватку не ослабил. – Да ты не бойся, хозяину она нужна живая. И, по возможности, целая.

– Не сомневаюсь. – продолжал граф, плотоядно улыбаясь. – Я, так понимаю, главный здесь ты, щербатый.

– Ну а если и я? – неохотно ответил снова бандит.

– Дело у меня к тебе есть. Я вижу, ты парень толковый. Сколько ваш хозяин вам платит за девушку? Хочу перекупить у вас ее. Я заплачу в два раза больше.

– В два? – засмеялся тот, который определил место падение королевы по примятой траве. Но под строгим взглядом главаря замолчал.

– В два, в два. – уверено подтвердил граф. Он смотрел в глаза разбойнику не отрываясь и продолжал увещевать его опасно сладким голосом, от которого у Анны, правда, побежали мурашки. – Я так понимаю, вам дали по десять серебряных на брата за королеву? Я дам вам по двадцать. Не бойтесь, не обману. Я Рауль де Крепи граф Валуа. Слышали обо мне?

– Валуа? – разбойники переглянулись, и только главарь продолжал твердо смотреть в глаза Раулю. – Слышал.

– А если слышал, то знаешь как меня люди называют. – вовсе недобро сверкнул зелеными глазами граф, и Анна могла поклясться, что в них полыхнул неестественный огонь. – Если хоть волосок упадет с головы королевы, вы узнаете, почему у меня такое прозвище. Клянусь всеми богами.

– А ты не пугай нас, граф! Наш хозяин побогаче и посильнее тебя будет. Не десять монет нам предложил за нее. И двадцатью ты не отделаешься.

– А если по сорок? – лукаво дернулся уголок рта графа. Видимо, такая улыбка у него появлялась, когда он вел очередную игру, и понимал, что выигрывает. Разбойник заколебался. Все-таки, 160 серебряных монет – огромное состояние и как минимум такое предложение стоило рассмотреть. Он слегка ослабил хватку. Совсем чуть-чуть, но это его хватило. Мимолетный взгляд на Милонегу, едва заметный кивок подруги, и Анна правой рукой отбросила руку с ножом от горла и упала на землю. Русинка резким движением выхватила из-за пояса, находящегося рядом Валуа кинжал и метнула в разбойника. Острие оружия угадило аккуратно промеж глаз бандита, и тот сполз на землю с широко раскрытыми глазами. Анна тут же схватила его меч и швырнула его подруге. Граф же с широкими глазами от удивления наблюдал вместе с остальными разбойниками жест молчаливой тенью стоявшей все это время Милонеги, но первый отмер, схватив воткнутый свой меч. И тут же получил удар в бок и упал с коня. На него шли двое разбойников с мечами на голо. Но граф усмехнулся. Отточенным движением ног, он опрокинул одного на землю, а второго пронзил мечом в круговом движении. И получил удар мечом в плечо: упавший бандит ранил его, успев вскочить за секунды. Но тут же и сам пал от меча Милонеги. Одним точным движением русинка вонзила в него лезвие, безошибочно угадав то место, где кожаный доспех расходился, и плоть была незащищена. Ошарашенный бандит обернулся и тут же упал на землю с перерезанным горлом. Милонега стояла, часто дыша, и смотрела на графа. На прогалине осталось только трое живых – она сама, Рауль и Анна. Разбойники были мертвы, и трое из четверых пали от руки русинки. Встретив удивленный сверх меры взгляд графа, Милонега пожала плечами и отошла к Анне. Удостоверившись, что с той все хорошо, она скрылась за ветвями деревьев в стороне, откуда пришли разбойники.