Текст книги "Калужские очерки"

Однако, нельзя сказать, что хозяйкам домов терпимости до революции была гарантирована «сладкая жизнь». Подобные заведения хоть и открывались с разрешения полицейского управления, всегда находились под их неусыпным надзором. Всех девиц «лёгкого поведения» городовые знали в лицо, проститутки каждую неделю в обязательном порядке ходили к врачу на медосмотр. Дома терпимости не могли располагаться поблизости от церквей и учебных заведений. В них категорически запрещалось употреблять спиртное, что, наверное, отнюдь не всегда неукоснительно соблюдалось. От хозяйки «весёлого заведения» в полицейском управлении настоятельно требовали, чтобы она сама вела себя, хотя бы внешне, благопристойно. Замужним женщинам было настрого запрещено содержать дома терпимости, а мужчинам за сутенёрство и вовсе грозило тюремное заключение. Неизбежно, хозяйки «греховных» заведений имели связи с «криминалом», зачастую оказываясь в довольно щекотливых ситуациях. Любой серьёзный просчёт грозил моментальным закрытием их «притонов».1111
  См. об этом подробнее в книге Е. Фридгельма «Калуга и калужане. Быт и нравы жителей губернского города (конца ХIX – начала ХХ века)», Калуга, Золотая аллея, 1998.


[Закрыть]

…Я, наверное, ещё долгое время пробыл бы наедине со своими мыслями. Неизвестно, по какому сценарию дальше могло развиваться тогда моё воображение. Чего только не пришло бы мне на ум!?

Но вот дверь неожиданно отворилась, и я увидел в свете гостиничного коридора изящный «готический» силуэт фигуры моего приятеля.

«Слава Богу! Он вернулся, – пронеслось у меня в голове. – Целый и невредимый. В никакие передряги его никто не втянул».

ГЛАВА IV. О замечательных людях калуги – гениях и чудаках

Страницы дореволюционных провинциальных газет. Как же порою любопытно их перелистывать!

Отдыхая, чуть откинувшись на спинку пластмассового кресла в зале ожиданий калужского вокзала, я снова мысленно переношусь в прошлое. Мне, в частности, вспоминается ироничная заметка, найденная местным краеведом Афанасьевым, в газете начала ХХ столетия. Непременно, хочу поделиться этим знанием с читателем. Отнюдь не с какой-то определённой целью, а так просто, ради шутки, из желания немного посмеяться.

«Этот трагикомический случай произошел в 12 часов ночи на вокзале станции Калуга. В зал ожидания вошел приехавший на извозчике молодой офицер и обратился к жандарму, о чем-то его спрашивая. Затем офицер появился в помещении 1-го класса, где было очень много публики. Здесь он положил свои вещи на диванчик и начал раздеваться, причем, к удивлению лиц, сидевших поблизости, это разоблачение перешло все допустимые границы: офицер сбросил с себя белье и остался в чем мать родила. Но этим дело не кончилось. В костюме Адама и с шашкой в руке вояка стал ходить по вокзалу, производя повсюду невообразимый переполох. В таком виде он, между прочим, зашел и в дамскую уборную. Пораженные видом, некоторые женщины кинулись прятаться, а другие выпрыгнули в окно. Переполох достиг своего апогея, когда офицер, размахивая шашкой, устремился в буфет, где от него пострадала посуда. К счастью, подоспел воинский начальник, который вместе с жандармом обезоружил не оказавшего никакого сопротивления офицера. Одетого, его отправили на извозчике в психиатрическую больницу. Сумасшедшим оказался поручик Омской артиллерийской команды, прибывший на побывку, так как служил когда-то в одном из наших полков»1212
  Цит. по: Афанасьев К. М., указ. соч. // Материалы местной печати за 1912 год


[Закрыть].

Ничего не скажешь, анекдот, да и только. И почему вдруг у доблестного военного, решившего верой и правдой служить Отечеству, проявилась эта болезненная склонность к эксгибиционизму. Волею случаю, мне и самому однажды пришлось видеть подобное в Москве. Мужчина средних лет, раздевшись донага, на глазах у изумлённых бабушек взял и нырнул с парапета в грязный пруд с плавающими уточками. И какая только нелёгкая, спрашивается, вдохновила его на этот подвиг!

В одном из номеров «Калужского курьера» за 1912 год не без тревоги сообщалось:

«…проектируется устройство новой огромной лечебницы для душевнобольных. Оказывается, в России одних только зарегистрированных больных насчитывается около 300000 человек. А сколько не зарегистрированных? Впереди, по-видимому, еще более грустные перспективы».

Ознакомившись с этой статистикой дореволюционной поры, со всей очевидностью начинаешь осознавать, что сюжет знаменитого чеховского рассказа «Палата №6» родился вовсе не на пустом месте. Писатель был близок к жизни, он, в сущности, отражал один из реальных фактов окружающей его действительности. В момент политического кризиса и периода общественного упадка количество душевнобольных возрастало с пугающей быстротой!

Но были в России и люди, которые никогда не гнушались службой, честно выполняя свой долг и стойко перенося все тяготы. Вот, в частности, один из таких достойных примеров, отмеченный на страницах местной печати:

«На днях уволился в отставку старейший в Калуге городовой Антон Мазурек, прослуживший безукоризненно 35 лет, а до этого – 10 лет на военной службе. Трезвый и исполнительный, он пользовался уважением всего околотка, где постоянно стоял на посту – на углу Болдасовской и Хлюстинской улиц. В настоящее время ему 69 лет, он и теперь не ушел бы со службы, если бы не козел, принадлежащий 3-й батарее, о похождениях которого знает вся Болдасовка и ея окрестности. Весь околоток козел держал в страхе так, что порождал легенду о „нечистой силе“ до тех пор, пока не был пойман и не водворен по принадлежности (на конюшню батареи). В одно из своих похождений козел напал на стоявшего на посту Мазурека и повредил ему ногу, которая стала болеть все сильнее. А кое-как нести службу городовой не захотел. Его начальство намерено хлопотать о пенсии для Мазурека».1313
  См. там же.


[Закрыть]

Осматриваюсь. Меня окружает множество людей. Они, также как и я, отдыхают в креслах в ожидании поезда. Судя по всему, это жители Калужской области. Кто-то из них собирается ехать обратно, в свою деревню или родной маленький город. Перед ними возвышаются коробки с закупленными товарами и доверху наполненные рюкзаки. Кому-то ещё предстоит дорога в Москву, туда, куда в поисках заработков стремятся все провинциальные жители. Усталые лица свидетельствуют о непростом образе жизни, который ведут эти люди. Тут уж не до анекдотов. Некоторые из ожидающих развлекаются лишь чтением утренних газет и разгадыванием кроссвордов.

На этот раз я приехал в Калугу уже не как праздный турист, а в качестве настоящего командировочного. Меня официально отправили в поездку от Государственного института искусствознания, снабдив весьма скромным запасом финансовых средств. Теперь я уже научный сотрудник Отдела свода памятников архитектуры и монументального искусства. В Калуге мне предстоит пробыть совсем недолго. По заданию института я должен ехать в маленький городишко – Мосальск, о котором знают, наверное, далеко немногие. Вот поставил штамп в командировочном листе и через час унесусь куда-то в неизвестность в пахнущем бензином автобусе по избитой дороге (автовокзал теперь уже прямо перед железнодорожным вокзалом, ни как в прежние времена). Там, в Мосальске, я буду исследовать и фотографировать сохранившиеся памятники архитектуры – жилые и общественные здания, беседовать с представителями местной администрации, выуживать информацию о городе и копировать из фондов БТИ планы интересующих меня построек.

Да простит меня уважаемый читатель за небольшое отступление от калужской темы. Просто не могу ни рассказать вкратце об этой удивительной поездке в Мосальск, которая запомнилась мне навсегда.

Представьте себе, что уже почти середина мая. Солнышко в небе сияет. Дует лёгкий приятный ветерок. Я еду на автобусе в тонкой хлопчатобумажной рубашке и наслаждаюсь красивыми пейзажами. Меня ожидает интригующая встреча с незнакомым мне городом. И наконец, я приезжаю в Мосальск. Поначалу, все мои ожидания оправдываются. Выйдя из автобуса, я пересекаю небольшую площадь с хорошо отреставрированным храмом и несколькими домами ХIХ столетия, стоящими по периметру. Картина радует глаз. Я в предвкушении интересной работы и приятного отдыха среди природы и чистого воздуха.

Наступает вечер. В маленькой и пустой гостинице, среди глубокой тишины, я засыпаю блаженным сном. В течении 8 часов ничто не нарушает моего покоя. Затем я открываю глаза и, откровенно говоря, не понимаю, что происходит за окном. На землю падают хлопья белого снега. Чудеса! Но это вовсе не во сне, а наяву. Мосальск неожиданно оказался в эпицентре холодного циклона, неизвестно откуда прилетевшего. У меня с собой есть джемпер и куртка, но главная-то беда заключается в том, что я не захватил с собой в дорогу соответствующей пары обуви. Не хотелось увеличивать вес своей поклажи.

Искренне надеюсь, что снежок ненадолго. Попадает чуть-чуть, а потом быстро растает. Пережду непогоду в гостинице, подкреплюсь бутербродами и чаем, а после этого выберусь на улицу. Проходит час-другой, а снег всё идёт и идёт. Выглядываю в окно и вижу, как на земле образуются небольшие сугробы. Падаю на диван и начинаю трезво оценивать своё незавидное положение.

«Похоже, мне скоро не выбраться из этого снежного плена, – возникает в голове мысль. – Майская погода преподнесла настоящий сюрприз».

Мне невольно вспоминается сюжет рассказа братьев Стругацких «Отель у погибшего альпиниста». Тут, правда, не было горного перевала, однако у меня отсутствовала кожаная непромокаемая обувь.

Осадки прекратились к полудню. Заметно похолодало, однако вскоре снова потеплело. Небо прояснилось, и горячее солнце начало постепенно растапливать выпавший на землю снег. Я вышел на улицу, кое-как добрался, минуя огромные лужи, до центра города и увидел замечательную картину. На клумбе жёлтые и красные тюльпаны выглядывали из-под снежного покрывала и, борясь за жизнь, тянулись к свету и теплу. Их стебли и зелёные листья постепенно освобождались от холодного неприятного одеяния. Эта удивительная картина сочетания контрастных цветов не могла оставить меня равнодушным. То, по-настоящему, было достойно кисти художника.

Такие уж вот атмосферные явления, иногда, могут случаться в Калужской области. И мне волею случая посчастливилось стать очевидцем одного из них…

Через два дня, из Мосальска я опять вернулся в Калугу и на сутки заселился в местную гостиницу «Зуль». Меня переполняли чувства после необыкновенной поездки. Я сделал множество фотоснимков, запечатлевших старые постройки в Мосальске, не без труда заполучил в БТИ планы наиболее выразительных и характерных исторических зданий для нашего институтского архива и просто хотел слегка отдохнуть после напряжённой работы. Да и, честно говоря, не терпелось оказаться под струями тёплого душа. В мосальской гостинице, как и во многих других отелях уездных городов, горячая вода полностью отсутствовала.

После душа я выбрался на прогулку. Просто не мог отказать себе в желании вновь окунуться в неторопливую жизнь Старой Калуги.

Только выйдя из гостиницы и двигаясь по улице Гоголя, я заприметил с правой стороны любопытное здание. Чем оно так привлекло моё внимание!? С виду строение отдалённо напоминало бывшую церковь, обезглавленную в советские годы и приспособленную под другие нужды. Это мог быть и православный храм, и кирха для прихожан католического или лютеранского вероисповедания. На мысли о последней меня отчасти навели контрофорсы, упирающиеся в одну из стен. Однако, когда я стал присматриваться более внимательно, зафиксировал взглядом ещё широкие оконные проёмы и не совсем обычные детали внешнего оформления.

Это здание построили в Калуге интернированные турки (фото автора начала 2000-х годов)

«Нет, – подумалось мне. – На церковь это здание как-то не совсем похоже. Может быть, это какая-то постройка в „неорусском“ стиле, относящаяся к рубежу XIX – XX веков?».

Я подошёл чуть ближе и увидел при входе табличку, на которой было крупными буквами написано «Архив». Монументальность стен как бы соответствовала функциональному назначению постройки, приспособленной под хранилище документов. На уровне второго этажа фасад украшали аркатурно-колончатые пояса. Здание венчали треугольные остроконечные щипцы, плавно перетекавшие в формы скатной кровли.

Архитектура подобного типа была мне совершенно не знакома. Для Калуги это выглядело настоящей экзотикой. Я невольно задал себе вопрос, почему и по какой причине в русском провинциальном городе появилось строение со столь не характерным внешним обликом?

Ответ мне удалось найти лишь год спустя. Оказывается, здание датировалось 1915 годом, а его строителями были интернированные турки. Для чего предназначалась эта постройка я толком так и не выяснил. Она, скорее всего, могла быть в своё время богадельней или даже клубом. Но в числе рабочих, некогда трудившихся здесь, присутствовал некий Мустафа Субхи. Журналист по профессии, он позже прославился тем, что стал одним из основателей турецкой Коммунистической партии. Весьма любопытная подробность, не правда ли?

Я прошёл ещё некоторое расстояние и остановился ненадолго на пересечении двух улиц. Моё внимание привлёк бронзовый памятник, а точнее говоря, целая инсталляция, посвящённая славным покорителям Космоса. Темой композиции стала встреча талантливого русского учёного Константина Эдуардовича Циолковского с советским инженером-конструктором Сергеем Павловичем Королёвым. Была ли она на самом деле? Вопрос риторический… Но это, впрочем, и не суть важно. Скульптор, таким образом, хотел выразить идею передачи духовных знаний от старших к более молодому поколению. Циолковский как бы обращается к Королёву с дружеским напутствием и верой в то, что он сможет продолжить его дело и осуществит первый в истории Земли космический полёт. Взгляды обоих персонажей этой инсталляции устремлены вверх, в сторону барельефа с портретом Гагарина на следе улетающей ракеты. Короче говоря, у меня перед глазами предстала целая сага о покорителях звёздного неба.

Константин Циолковский… Его имя и фамилия, можно сказать, «золотыми буквами» записаны в историю города. Выдающийся математик, теоретик и мыслитель приехал в Калугу в 1892 году и прожил здесь вплоть до самой смерти. К тому моменту, он уже имел за плечами некоторый опыт научной деятельности. В частности, Циолковский опубликовал две работы, связанные с проблемой цельнометаллического аэростата, как летательного средства, с пояснениями, расчётами и собственными чертежами. Однако, учёному, по неизвестным причинам, было отказано в субсидировании, необходимом для воссоздания его новаторских моделей. В Калугу Константин Циолковский прибыл в качестве простого учителя для преподавания уроков физики и математики в гимназии и епархиальном училище.

Такие доски есть на ряде домов, связанных с личностью К.Э.Циолковского (фото автора начала 2000-х годов)

С детства страдающий глухотой после перенесённой скарлатины, педагог, тем не менее, смог быстро завоевать доверие студентов, высоко оценивших его пытливый и нестандартный ум. В своих лекциях Циолковский рассказывал о будущих летательных аппаратах, с крыльями, подобными птицам.

Учёный даже представил в графических рисунках вид так называемого моноплана. К ним, в очередной раз, отнеслись скептически в высших научных инстанциях. Чиновники царского правительства были не способны понять и по достоинству оценить те грандиозные идеи, которые таились в сознании молодого одарённого мыслителя. Между тем, в газете «Калужский вестник» всё же было опубликовано сообщение о том, что учёный придумал железный управляемый аэростат на 200 человек, длиною с большой морской пароход.

Всякого рода невзгоды не могли остановить Циолковского в его изобретательском порыве. Он продолжал с тем же жаром и энергией доказывать правомерность своих конструктивных разработок. И, в конце концов, учёный пришёл к судьбоносной теории реактивного движения, которое, можно было бы успешно использовать при летании. Так возникла прогрессивная мысль о ракете, способной вывести человека на околоземную орбиту. Причём, Циолковский не только смог обосновать её, но и подтвердить впоследствии собственными математическими расчётами. Спустя несколько десятилетий, Юрий Гагарин на корабле, сконструированном при участии Сергея Павловича Королёва, осуществил давнюю мечту талантливого математика и изобретателя.

До революции Константин Циолковский нередко выступал перед широкой публикой. Ему хотелось объяснить людям то, что их ожидает уже в недалёком будущем. Увы… Все старания учёного были напрасными. Малообразованная толпа в провинции его плохо понимала. И этот факт, в какой-то мере, отразила любопытная заметка в одной из калужских газет. В ней открытым текстом и в несколько издевательской тональности говорилось:

«Первое публичное выступление нашего известного изобретателя К.Э.Циолковского, пожелавшего познакомить своих сограждан с результатами многолетней работы по устройству металлического управляемого аэростата, собрало 27 марта в помещении училища Шахмагонова очень малочисленную аудиторию. Лекция известного математика и изобретателя прошла незамеченной для всех присутствовавших, несмотря на общую занимательность темы. Туманные картины были больше, чем нужно, туманными и неясными, что сильно вредило впечатлению. В заключение, позволим себе подать уважаемому лектору один маленький совет – не ходить по эстраде во время лекции. Такое мелькание сильно отвлекает внимание аудитории и идёт в ущерб изложению материала»1414
  Цит. по: Афанасьев К. М., указ. соч. // из местной газеты за 1914 год


[Закрыть].

Представлял ли себе тогда написавший эту ерунду журналист, что в будущем К.Э.Циолковскому в Калуге будут ставить памятники, а на зданиях училищ, где он преподавал математические дисциплины, помещать мемориальные доски? Конечно, нет. И мог ли тот самый «щелкопёр» предположить, что маленький деревянный домик на Коровинской, где жил теоретик, станет музеем, а сама улица будет гордо носить имя русского учёного!? Время само расценило всё по справедливости.

Вид участка Воскресенской улицы (фото автора конца 1990-х годов)

Я сажусь на троллейбус, чтобы сэкономить время. Мне хочется ещё совершить небольшую прогулку по улице Софьи Перовской (теперь она, как и до революции, называется Воскресенской). В центре Калуге, как уже отмечалось, всё находится сравнительно недалеко. Короткий по хронологии промежуток, и вот я уже стою перед весьма симпатичным фасадом.

Дом, в котором до революции жили супруги Писаревы (фото автора начала 2000-х годов)

Домик – одноэтажный, выходит окнами на две пересекающиеся улицы. Небольшое закругление на углу, в месте соприкосновения двух стенных поверхностей, элегантно завершено карнизом «с сухариками» и фигурным декоративным аттиком. Своими «необарочными» очертаниями он как бы привносит в облик здания ощущение живой динамики, сообщая ему специфические выразительные черты.

Позднее, я нашёл в литературе справку об этой постройке. Увиденное мною жилое здание, некогда было главным домом в городской усадьбе Ребрика, построенной в 1874 году для жены местного врача. С начала 1880-х годов владельцами участка стали Гончаровы, которые использовали бывшее частное жилище как доходный дом, сдавая помещения в нём разным лицам. А в 1909 году городская усадьба отошла во владение супругам Писаревым.

Кто были эти люди? Честно сказать, в достаточной степени, своеобразные личности. И их активная деятельность в последующий период принесла славу импозантному особняку на Воскресенской, 11, покрыв его неким ореолом таинственности.

Ещё за несколько лет до того, как в доме поселились Писарёвы, в нём проводили спиритические сеансы. Как ни странно, но на рубеже XIX и XX столетия люди в России, по-прежнему, верили в мистику. Телеграфом с миром духов могла служить обычная тарелка, опрокинутая кверху дном. Я не слишком осведомлён о том, как происходило общение с потусторонними силами. Знаю лишь то, что присутствующие на сеансе прикасались к тарелке пальцами, и она якобы начинала двигаться и указывать нарисованной чертой на нарисованные на листке буквы алфавита. Потом они образовывали слово, которое расшифровывалось и зачитывалось вслух.

Медиумы, которые управляли тарелкой, выходили на связь с умершими родственниками людей, задавали им вопросы и будто бы слышали в ответ их советы и предостережения. Известно, что в доме на Воскресенской в 1901 году состоялось мистическое общение со Щуром – предком одной из дам, которая была выпускницей Смольного монастыря. Женщина страстно хотела иметь детей и наивно полагала, что ей в этом могут помочь только духи или «тёмные силы»…

Елена Писарева увлекалась философией кармы и даже попала под негласный надзор полиции за высказывание крамольных мыслей о существующих порядках в России. Её муж – Николай Писарев работал в Калужском отделении Государственного земельного банка. По инициативе супругов в особняке на Воскресенской была открыта штаб-квартира Теософского общества.

Писаревы начали пропагандировать в Калуге идеи Великого Белого Братства, заимствованные у тибетских монахов. Во флигеле усадьбы в начале ХХ века было открыто первое в России издательство теософской литературы со своей типографией. Отсюда, книги философско-религиозного содержания рассылались по подписке в разные города.

Постоянными членами теософского кружка было около 20 калужан, преимущественно, из среды интеллигенции. В доме на Воскресенской не только выступали с «псевдонаучными» докладами, но и временами пили чай или музицировали. Захаживал сюда иногда и Константин Циолковский. В обществе Писаревых он делился своими новаторскими идеями о влиянии космоса на человека. А 8 мая в таинственном доме торжественно отмечали День Лотоса.

Продолжаю движение по Воскресенской. Эта улица в Калуге ещё частично сохранила колорит прошлых эпох. Недаром, краеведы называют её «душой города». Когда-то здесь селились исключительно купцы и представители богатой буржуазии. Понятно, что до революции на Воскресенской кипела бурная жизнь – шумела детвора, разъезжали экипажи, запряжённые тройками лошадей, прогуливались дамы и писали свои холсты художники. Но та пора давно ушла в небытие. Фасады, когда-то радующие глаз своей красивой отделкой, заметно обветшали. Улица постепенно стала малолюдной и полузабытой.

Портик городского дома-усадьбы (фото автора начала 2000-х годов)

Дом Яновских и хорошая знакомая любителям архитектуры классицизма Пестриковская богадельня – внешне, эти здания похожи друг на друга. Их фасады украшают не слишком помпезные колонные портики, водружённые на каменные основания с арочными проёмами. А вот усадьба Медынцева, вроде бы особо не примечательная, но характерная для небольшого провинциального города.

Воскресенская постепенно выводит меня к широкому перекрёстку. И тут, моим глазам неожиданно открывается достаточно яркая постройка в европейском «вкусе». Она явно контрастирует со всем мною чуть ранее увиденным. Интересно, задаюсь я вопросом, кому же принадлежало это архитектурное творение?

Особняк Терениных (фото автора начала 2010-х годов)

Будучи в Москве, мне удалось выяснить, что особняк был возведён на средства богатого и влиятельного купца Теренина. Не могу утверждать с полной уверенностью, но, похоже, будущему владельцу попросту от души приглянулся совместный проект зодчих Н.И.Новоуспенского и Н.Л.Шевякова, которые предложили ему выстроить здание в модной стилистике французского Возрождения.

Род купцов Терениных был известен в Калуге ещё с конца XVIII столетия. Они вели торговлю кондитерскими изделиями и тканями. Последний из членов этой богатой фамилии – Николай Васильевич Теренин – прославился как меценат, получивший звание почётного гражданина Калуги. Известно, что купец тоже не был стеснён в средствах, поскольку удачно промышлял мануфактурой и продажей изделий из жемчуга.

Теренин строил дом не для себя, а для собственных детей. Особняк то ли должен был стать подарком для сына к свадьбе, то ли предназначался для любимой дочери. В любом случае, Николай Васильевич хотел, чтобы он выглядел оригинально и современно, имел удобную планировку, сочетающуюся с эффектной внешней отделкой. Здание получило мягкую сероватую тональность, поскольку для облицовки стен использовали дорогостоящий цемент, перемешанный с гранитной крошкой. Для украшения фриза, идущего над окнами второго этажа, применялась лепнина. На углу здание получило шлемовидное завершение, а в центре каждого из фасадов – высокие декоративные фронтоны, сопряжённые со скатными поверхностями кровли.

Честно признаюсь, я не всматривался в детали наружного убранства, но в целом особняк произвёл на меня впечатление. Его отличала какая-то удивительная импозантность, столь редко встречающаяся в постройках русской провинции.

К сожалению, судьба детей Теренина сложилась неудачно. Сын – как истинный патриот России – погиб на Первой мировой войне. Дочь купца Люба, только переехавшая в новый особняк, нелепо умерла от аппендицита. И далее в здании уже никто не жил, а помещения сдавались под коммерческие нужды. В частности, здесь размещались всякого рода мастерские и достаточно модная в городе кондитерская «Болеслав».

Бросив взгляд на небо, я увидел, как над Калугой постепенно сгущаются тёмные грозовые тучи.

«Да, похоже, мне придётся на этом завершить свою прогулку, – подумал я. – Возвращусь, пожалуй, на улицу Ленина, чтобы полюбоваться ещё одной постройкой, которую я давно обнаружил, а потом сяду на троллейбус и доеду до гостиницы. Авось, успею вовремя и не промокну до нитки».

Я всегда принадлежал к числу тех людей, которым нравится архитектура «модерна». Разве мог я не обратить внимания на промелькнувший мимо меня за окнами троллейбуса красивый фасад!? Конечно, он меня сразу заинтриговал. Нужно было лишь выбрать удобное время для его осмотра, а его как раз всегда не хватало.

Предварительно, я навёл справки об этом здании, прибегнув к помощи документальных источников из нашего, институтского архива. Оказывается, дом был построен в конце 1900-х годов по заказу и на средства серпуховского купца Игнатова. Первый этаж здания некогда занимал большой универсальный магазин его владельца, а второй – сдавался в аренду Соединённому банку.

До этого, кстати сказать, мне довелось побывать в Тамбове. Писал отдельную статью о достопримечательностях этого города для одного, весьма авторитетного журнала. Тот простой и относительно незатейливый «модерн», который мне встретился в широтах русской Чернозёмной полосы, оставил приятное впечатление своей лаконичностью и чётким рисунком выразительных линий. В Тамбове получили широкое распространение характерные формы оконных наличников «с ушами». Когда я более внимательно присмотрелся к фасаду калужского здания, то заметил некоторые черты аналогии. Зодчий использовал при работе почти тот же ассортимент декоративных элементов. Белые детали великолепно «читались» на фоне серо-голубой тональности стен. Симметричная композиция, с двумя выступающими ризалитами по бокам, говорила о «классицизирующем модуле», вложенном в основу постройки. И это лишний раз доказывало то, что здание создавалось уже по схеме и принципам того стиля, который приходил в России на смену «модерну».

Дом Игнатова был завершающей точкой в моей короткой прогулке. Далее, я погрузился в троллейбус и доехал до улицы Королёва. Мне едва-едва удалось добежать до гостиницы «Зуль», когда засверкали молнии, послышались раскаты грома и на землю обрушились сильные потоки дождя.