Текст книги "Короли вкуса"

¹⁸

Все то время, которое странная Володина подруга и парень из полиции провели в студии, Агния места себе не находила. Сто раз успела обругать себя за то, что повелась на уговоры Вована и раздобыла им с Вероникой пропуски на шоу. Кто бы мог подумать, что эта Вероника окажется такой пронырливой, да еще и с полицейским заигрывать начнет? Вон как воркуют…

Рука Агнии так и тянулась к телефону – набрать номер, который давно успела выучить наизусть. Услышать голос, спросить, все ли в порядке. Его ведь тоже допрашивали. И вчера, вместе со всеми, и сегодня – зачем-то вызвали в полицию еще раз.

«Не волнуйся, – сказал он ей утром, – все хорошо. Никто ничего не подозревает». – Привлек к себе и поцеловал в макушку.

«А вдруг?! – вскинулась Агния. – Я ведь тебе рассказывала. Я так и не нашла пакет! Сначала там, на кухне, эта Вероника крутилась – больше всех ей надо! Я ведь сразу выставила обоих, и ее, и Вована. Так нет, обязательно надо было вернуться и поднять переполох. Знала бы, ни за что бы их на съемки не привела».

«Ты же сказала, она не поняла, что ты ищешь?»

«Не поняла, конечно, но мало ли… А потом на кухню вообще полицейский притопал. И я теперь думаю – вдруг они успели раньше? Вдруг нашли пакет, и тебя вызывают из-за него?»

«Чушь. Не бери в голову. – Он засмеялся, снова ее поцеловал. Он всегда так чудесно смеялся, от этого смеха теплело на душе. – Я все это время был на площадке, и полицейские тоже были там. Сначала осматривали место, потом начали опрашивать свидетелей. За перегородку, в кухню, никто из них не ходил, это точно. Они бы никак не успели раньше тебя».

«А вдруг потом нашли? После меня? Я ведь при них уже не могла искать».

«Даже если так. Не переживай, я был очень осторожен. Они ничего не докажут».

Не переживай, ага… Попробуй тут не переживать.

Едва дождавшись, пока Вероника и парень из полиции уйдут, Агния подбежала к начальнице.

– Ольга Павловна, я на первый этаж, за кофе. Вам взять?

Получила милостивое разрешение принести латте с карамельным сиропом и понеслась вниз.

Сотрудники студии делились на два лагеря: тех, кто не мудрствуя лукаво покупал кофе в автомате у входа, и тех, кому не жалко было потратить лишние пять минут на поход в небольшой бар, где кофе готовил специально обученный парень. Ольга Павловна, как и все студийное начальство, примыкала ко второму лагерю.

Очереди в бар в это время уже не было, она выстраивалась по утрам. Но Ольге Павловне не обязательно было об этом знать. Сделав заказ, Агния присела за столик. Набрала заветный номер.

Он ответил почти сразу:

– Алло.

– Ну, как ты?

Агния изо всех сил старалась говорить негромко, спокойно, но получалось не очень – голос выдавал.

– Все хорошо. Не переживай.

– О чем тебя спрашивали?

– О Загорцеве в основном. Я же почти все время был рядом – ну, на кухне. Вот и спрашивали, как он себя вел. Что я видел, не заметил ли чего подозрительного. Потом пакет из-под яда предъявили, для опознания.

– И что ты сказал? – ахнула Агния.

– Разумеется, что впервые его вижу. Что еще я мог сказать? Милая. – Он помолчал. – Не переживай, пожалуйста! Ты так хорошо держалась все это время. Осталось чуть-чуть. Не раскисай, ладно? Мы же оба помним, для чего… – Он на мгновение запнулся. – Для чего это затеяли. Так?

– Да. Конечно.

Агния провела рукой по лицу, отгоняя дурные мысли.

Они все сделали правильно. Все идет так, как задумано. Осталось чуть-чуть. До счастья, о котором мечтали, – рукой подать! Не раскисать. Ни в коем случае не раскисать. Самое страшное они перешагнули – и ничего не случилось.

Никто ничего не подозревает. Они вместе – и не расстанутся никогда. И это самое главное, что может быть. А остальное надо просто выбросить из головы. Как только все закончится, она спрячет это в самый дальний уголок памяти. Задвинет ящик, повернет в замке ключ и никогда больше об этом не вспомнит.

Они начнут жизнь с чистого листа. Другую жизнь – красивую, обеспеченную. В которой не нужно будет метаться между новым набором косметики и выплатой кредита, потраченного на отпуск. Жизнь, в которой слово «кредит» вообще забудется, как кошмарный сон…

– Да, – повторила Агния. Откинула с лица растрепавшиеся волосы. Выпрямилась. – Да, конечно! Я не раскисаю. Я сегодня пыталась аккуратно разузнать… Ну, что там и как.

– И? – быстро, напряженно спросил он.

– Ну… Продюсерам прямо сейчас не до подведения итогов, сам понимаешь. Но в ближайшее время должны. Я краем уха слышала, что сайт телеканала уже два раза падал – столько вопросов сыплется. Кто же теперь победит, все такое… В общем, продюсерам очень скоро придется что-то решать. А технически победа в шоу – твоя, это точно. Раз Ильичева больше нет, то судить будут по рейтингам. А в рейтинге – сам знаешь, кто с самого начала на первой строчке.

– Ну вот! – Агния этого не видела, но знала, что он улыбнулся. Она и сама улыбалась, это была заслуженная победа. – Все идет так, как мы планировали. Не переживай, пожалуйста. И еще. – Он помолчал. – Постарайся сейчас не расстроиться, ладно?

– Господи… – Агния снова похолодела. – Что?

– С меня взяли подписку о невыезде.

– То есть? – не поняла она.

– Ну, предполагается ведь, что сегодня вечером я улечу домой, в Красноярск, – принялся объяснять он. – И вот там мне велели сидеть как пристегнутому, по тому адресу, который дал. Я ведь не стал им рассказывать о нас! Не хватало еще тебя к этому приплетать.

– Да, но… – залепетала Агния. – Это… Это что же? Ты сегодня улетишь?

– Ты обещала не расстраиваться, – напомнил он.

– Я ничего не обещала. – Агния все-таки не удержалась. Всхлипнула.

– Милая! – встрепенулся он. – Ты что, плачешь? Не надо! Перестань! Господи, да никуда я не улечу! – От этих слов она почему-то разревелась еще хуже, аж скучающий за стойкой бармен встрепенулся. – Не плачь, – уговаривал он, – перестань, пожалуйста! Как я могу тебя бросить в такой ситуации? Просто подумал – может, ты не хочешь, чтобы мы… – Он запнулся. – Чтобы мы и дальше… – Сбивчиво продолжил: – Ну, я все-таки не москвич. Что твои родители скажут. И вообще…

– Прекрати! – всхлипнула Агния. – Москвич, не москвич – какая разница? И плевать мне, что они там скажут! Сто раз тебе говорила.

– Ну все, все. – Он помолчал. – Знаешь, я собирался торжественно… Ну, потом, когда уже все закончится. Но, чтобы ты не расстраивалась… Посмотри фотку.

В телефоне пиликнуло.

Агния посмотрела на экран. Коснулась шторки мессенджера.

Белая атласная коробочка в виде сердечка. Открытая. И там, внутри, на черном бархате…

Она снова разрыдалась. Теперь уже от счастья.

– Ты выйдешь за меня?

Агния всплеснула руками и, заливаясь сладкими слезами, выбежала из бара.

– Девушка, – вздохнул ей вслед бармен. Поправил лежащую на стойке картонную подставку с двумя стаканчиками.

Вспомнил наставления хозяйки, которая принимала его на работу: тут телестудия. Куда ни плюнь, попадешь в творческую личность. Нервы ни к черту и так далее. В общем, главное правило одно: сначала деньги, потом кофе.

А за кофе девчонка заплатила.

Бармен снова машинально подровнял подставку. Привычным жестом смахнул с полированной поверхности несуществующие крошки. И прибавил в телевизоре звук.

¹⁹

– Нет, ну ты представляешь, каков нахал! – Вероника гневно прохаживалась туда-сюда мимо гамака с лежащим в нем Тимофеем. – Не стесняясь, открытым текстом! Я потом спросила: а если бы у меня диктофон был включен?.. А он только заржал. Если бы, говорит, у тебя был включен диктофон, то разговор был бы другим.

– Поздравляю, – обронил Тимофей.

Вероника остановилась.

– С чем?

– С крайне ценным приобретением. Сотрудник полиции, который согласен делиться информацией о расследовании – что может быть лучше? А этот твой Саша, судя по рассказу, еще и далеко не дурак. Личность весьма наблюдательная и умеющая делать выводы. Кроме того, очевидно нуждающаяся в деньгах – в данном случае для нас это плюс.

– Для нас, – выделила голосом Вероника. – А представляешь, сколько у него в копилке таких, как мы?

Тимофей пожал плечами.

– Не было бы таких Саш – сенсационным новостям нечем было бы питаться. Обычное дело, в общем-то. Я и сам собирался искать источник в полиции. А тут – такая удача… Вероника. – Он вздохнул, глядя в ее пылающее гневом лицо. – Мы живем не в идеальном мире. Увы. Твой Саша…

– Он не мой!

– Неважно. Саша прав. Информация продается и покупается. И нам, повторюсь, очень повезло, что не пришлось искать торговца – сам вышел на покупателя. Обсуждение моральной стороны вопроса предлагаю отложить до лучших времен. А сейчас давай перейдем к делу. Ты ведь с ним встретилась в итоге?

– Да, – бросила Вероника. – Даже до вечера ждать не пришлось. Он приезжал в студию, чтобы какие-то документы подписать. Быстро управился. Потом мы пошли в кафе, и сделка по продаже совести состоялась.

– В какое кафе?

– Ну… Название не помню, – удивилась Вероника. – Где-то на соседней улице.

– А в самом здании студии ничего такого нет?

– Есть. И столовая, и бар.

– А рядом со зданием?

– Да прямо через дорогу есть! И фастфуд, и ресторан какой-то. Я еще удивилась, что мы так далеко идем. А он сказал, что тут рядом есть проверенное место, где очень вкусно кормят.

– И как?

– Что?

– Ну, вкусно?

Вероника пожала плечами.

– Обыкновенно. Не сказать, чтобы отстой, но и ничего особенного. А что?

– Саша мне нравится все больше, – пробормотал Тимофей. Пояснил: – Он специально увел тебя подальше от студии. Чтобы не попасться на глаза никому из тамошних работников. Осторожный, молодец… Так что там со сделкой?

Поникшая было из-за своей недогадливости – вот же сволочь этот Саша! – Вероника приободрилась:

– Угадай, что было в пакете, который вытащили из кармана Живчика?

– Загорцева, – поправил Тимофей. – Давай называть людей правильными именами.

– Ну, Загорцева. Не суть. Угадай!

– Это был яд, – медленно произнес Тимофей.

– Браво, Шерлок, – фыркнула Вероника. – Все?

– И это что-то очень простое, – в своей обычной манере, не обратив внимания на шпильку, продолжил Тимофей. – Не сверкающий цианид из романов Агаты Кристи и не порошок для бальзамирования, приготовленный по рецепту древних египтян. Что-то, что можно купить в неспециализированном магазине. Стоящее на витрине среди прочих средств – для чистки труб или удаления накипи, например. На пакете, конечно, будет написано что-то вроде «при попадании в пищу немедленно обратитесь к врачу», но это формальная надпись. Потому что в здравом уме добавлять подобное в пищу никому и в голову не придет.

Ишь ты.

– Это антисептик, – призналась Вероника. – Его запросто можно купить где угодно, да. Используется для обработки поверхностей в помещениях с большим скоплением народа. Магазинах, торговых центрах…

– Телестудиях, – подсказал Тимофей.

– Видимо. А еще – это в каком-то смысле довольно известная штука. Помнишь арбуз?

– Какой арбуз?

Вероника вздохнула:

– Ох, Тиша-Тиша! Ты как в другом мире живешь, честное слово. Месяц назад или около того целая семья отравилась из-за того, что съела арбуз. Этот арбуз в магазине перед продажей обработали антисептиком – вот тем самым, о котором я говорю. То ли перепутали что-то, то ли уж я не знаю. Очень громкая история была, весь интернет кипел.

– Ты хочешь сказать, что во всеуслышание было оглашено название этого антисептика?

– Во всеуслышание – нет. Но если потратить полчаса времени…

– Понял, – кивнул Тимофей. Вздохнул. – А ты говоришь – Саша… Ладно. То есть получается, я прав. Дальше?

– Что – дальше? – притворно удивилась Вероника.

– Ну, это ведь не все. Самое интересное ты, как обычно, приберегла напоследок.

– Ничего я не приберегала, – проворчала Вероника. – Сам спросил про яд.

– О’кей. Итак?

– Живчик следил за Ильичевым.

– То есть?

– Ну, ты спросил, как они связаны…

– Я помню, о чем спрашивал. Конкретнее?

– Агния сказала, что Живчик не отлипал от Ильичева. Везде ходил за ним по пятам. Ловил каждое его слово. И фотографировал.

– Фотографировал?

– Ага. И ладно бы на кухне. А то – сквозь щель в раздевалке! Бу-э-э… – Вероника поднесла ладонь ко рту, изображая приступ тошноты. – И вот скажи мне после этого, что Живчик не виноват!

– Живчик не виноват, – небрежно отмахнулся Тимофей.

Задумался. Спрыгнул с гамака, заходил по комнате.

Вероника, плюхнувшаяся в кресло, подобрала ноги под сиденье, чтобы не споткнулся. Она знала это выражение лица: Тимофей размышлял о важном.

– Вероника.

– У?

– Ты знаешь, как обычно одеваются адвокаты при посещении клиентов?

20

– Добрый день.

Дежурный лейтенант Исаков, который, помирая от жары в лишенном кондиционера помещении, клевал носом и мечтал о тихой безболезненной смерти, поднял голову и встретился взглядом с парнем в белоснежном костюме.

Освещенный трубками дневного света, костюм показался ослепительным. Исаков с трудом сдержал порыв протереть глаза. Сразу буркнуть привычное «Что вы хотели?» как-то не получилось.

Парень смотрел так, будто пришел допрашивать лейтенанта Исакова. Будто в ответ на свое приветствие ждет исповеди.

Вообще, выглядел он странно. Костюм приличный, но – белый, как-то необычно. Хотя, конечно, в такое пекло лучше черного. Однако, в представлении Исакова, для завершения образа к такому костюму должна была прилагаться модельная стрижка. А парень выглядел так, будто его поймали и обрили пьяные скинхеды.

Короче, с ходу записать парня в какую-то категорию не получалось. Непонятно было, стоит ли перед ним заискивать, вытянуться по струнке или послать на все четыре.

В результате Исаков, как подвисший компьютер, пробурчал что-то невнятное. Парень помолчал несколько секунд, будто хотел убедиться, что это – все, потом кивнул каким-то своим мыслям и приложил к стеклу развернутое удостоверение.

– Я бы хотел поговорить с гражданином Загорцевым, арестованным по обвинению в убийстве гражданина Ильичева.

– А… Эм… – озадачился Исаков.

Он, щурясь, всмотрелся в удостоверение. Ад-во… Ах, адвокат! Ну вот, так бы сразу. А то «добрый день» у него, видите ли… От сердца отлегло.

– Щас, – сказал он и взял трубку. Набрал короткий внутренний номер.

– Долинин, – послышалось раздраженное после первого же гудка.

– Максим Андреич, тут адвокат к Загорцеву.

Пауза. Потом – удивленное:

– Кто?

– Адвокат.

– В смысле? Наш, что ли?

– Нет. Из частной фирмы какой-то.

Исаков поднял взгляд, думая, что придется просить показать удостоверение вновь, но обнаружил, что оно до сих пор прижато к стеклу. Прочитал вслух по слогам название фирмы, потом – фамилию и имя адвоката:

– Бурлаков Тимофей.

После этого, будто получив сигнал, парень сложил удостоверение и бережно опустил его в карман.

– Не было печали, – вздохнул в трубке Долинин. – Ну, пусть зайдет.

Исаков положил трубку и, уже не глядя на посетителя, ткнул большим пальцем в сторону коридора:

– Прямо, лестница, второй этаж, четвертая дверь справа. Табличка – «Долинин М. А.».

– Это следователь, который ведет дело?

Нет, блин, это главный бухгалтер, который гонорар тебе выплатит, и можешь домой идти!

Вслух Исаков, конечно, так не сказал. Он лишь снова буркнул что-то условно утвердительное и поспешил погрузиться в анабиоз.

Жара… Ну ничего, когда-то ведь она закончится. Лето – все-таки не единственное время года.

•••

– Полагаю, я могу получить копии? – спросил адвокат, пробежав глазами разложенные на столе Долинина материалы.

В этот-то момент у капитана и мелькнула мысль, что парень вовсе не настолько матерый, как хочет казаться. На мелочах прокалываются даже великие актеры.

– Бумага в принтере закончилась, – посетовал Долинин. – А вынести позволить не могу. Сами понимаете.

Тимофей Бурлаков глубоко задумался, глядя на результат экспертизы. Правильно, пусть лучше тратит время и силы на преодоление идиотских бюрократических барьеров. А то что получается? Мы тут вытанцовываем невесть что, а они появляются, все в белом, и непринужденно так…

– Не вижу результатов дактилоскопии. – Бурлаков ткнул пальцем в лист бумаги.

– Чего? – моргнул Долинин.

– Отпечатки пальцев на пакете. Почему не была заказана экспертиза? Я полагаю, что на пакете точно будут присутствовать отпечатки оперативника, производившего изъятие.

– Пакет изъяли при свидетелях, – стремительно перешел к защите Долинин.

– Свидетели. – Тимофей пробежал взглядом протокол задержания. – Молодой человек, незадолго до этого по непонятным причинам разбивший фару автомобиля подозреваемого. Девушка, которая еще до изъятия требовала арестовать Загорцева. Нет отчета об оперативных мероприятиях, призванных прояснить мотивы этой пары. Работниками студии они также не являются. В список гостей внесены в последний момент.

– Откуда вы?..

– Выполняю свою работу. – Тимофей достал из кармана смартфон и принялся педантично фотографировать каждую страницу. – Признательных показаний нет. Объяснения, откуда взялся яд – нет. Мотива убийства второй жертвы – нет.

– Вторая жертва была случайной, он этого не плани…

– Это рассказал вам Загорцев? – Тимофей уставился на Долинина. – Полагаю, нет, иначе было бы зафиксировано в протоколе допроса. И вот с этим вы собираетесь идти в суд?

Что странно, сарказма в голосе Тимофея не звучало. Только интерес. Как будто он пришел на экскурсию и спрашивает, что представляет собой тот или иной экспонат.

Долинин промолчал.

Он мог бы сказать, что этого вполне достаточно, чтобы судья согласился продлить задержание. Мог бы сказать, что есть чертова тьма способов создать самому невинному ангелочку такие условия содержания, что он подпишется под убийством Кеннеди, лишь бы уже отправили спокойно отбывать срок. И что, в конце концов, даже жесткие методы вовсе не обязательны. Если хорошенько постараться, можно выцыганить у подследственного ценнейшие оговорочки, которые потом, в суде, – трактуй не хочу, как тебе будет угодно.

– Мы еще работаем, – сказал Долинин вслух.

– Я могу увидеть Загорцева? – Тимофей убрал телефон в карман.

²¹

Человек в форме открыл перед Тимофеем металлическую дверь. Тот шагнул внутрь, стараясь унять беспокойство. А беспокоил его вопрос: нужно ли благодарить за то, что тебе открыли дверь? Принято ли так у адвокатов? Об этом не пишут в учебниках, нет никаких нормативных актов…

Так, спокойно.

Он остановился, когда дверь у него за спиной захлопнулась, и немного постоял с закрытыми глазами, привыкая к полумраку. Свет едва пробивался сквозь грязное окно, которое не мыли примерно тысячу лет.

Спокойно. У тебя есть удостоверение и знания, больше ты ничего никому не должен. Ты не нарушил закона, не причинил вреда и не нанес оскорбления – во всяком случае, намеренно. Но все же до чего тяжело! И как только Вероника умудряется вращаться в этом круглые сутки?

А дискотеки? Тимофей находил записи дискотек и одно время внимательно их изучал, пытаясь вычислить систему, по которой двигаются люди на танцполе. Вывод был неутешительным: никакой системы нет. И окажись Тимофей там, он понятия бы не имел, что делать.

Во времена балов, мазурок и вальсов жизнь была значительно проще. Не говоря уж о том, что тогда существовал строгий этикет, следуя которому ты всегда мог точно знать, кому и что говорить.

– Здравствуйте, – привел Тимофея в чувство голос. – А вы кто?

Открыть глаза, окинуть взглядом человека, которого раньше видел только в записи. Да уж… Говорят, что камера – та, что в студии, – полнит. А та камера, или как уж правильно называлось помещение, в котором Загорцев оказался сейчас, похоже, обладало противоположным эффектом. Живчик выглядел похудевшим, осунувшимся, каким-то маленьким и несчастным. Даже руками не размахивал.

– Тимофей Бурлаков, ваш адвокат. Вот мое удостоверение.

Тимофей подошел к столу и протянул Загорцеву «корочки». Пока тот обалделым взглядом их изучал, Тимофей уселся напротив, положил на стол пустой блокнот и ручку.

– Я не понимаю, – сказал Загорцев, протянув обратно удостоверение. – Вы ведь не государственный адвокат?

– Нет. Я работаю на частную фирму.

– Но у меня нет средств. У вас, наверное, час стоит больше, чем у меня осталось…

– Не волнуйтесь об этом.

– Да черта с два – «не волнуйтесь»! – Загорцев отклонился назад и скрестил руки на груди, воздвигая между собой и Тимофеем незримую стену. – Я ни на что не подписывался.

– Вам не придется оплачивать мои услуги, – сказал Тимофей.

– Почему?

– Потому что я считаю, что вы невиновны, хочу, чтобы вы вышли на свободу, а в тюрьме оказался настоящий убийца.

Честность – лучшая политика. По крайней мере, именно этой логикой руководствовался Тимофей, когда придумал схему, как разжиться адвокатским удостоверением.

– А вы – типа, Робин Гуд? – хмыкнул Загорцев недоверчиво.

– Я не вор и не грабитель, если вы об этом.

– Эм… – загрузился Загорцев.

Он чуть подался вперед и положил руки на стол. Тимофей внимательно наблюдал за его движениями. То, что открылся, – хороший знак. Доверие. Расположение.

– Вы прикасались к пакету, который у вас изъяли? – С места в карьер, надо помнить, зачем он здесь на самом деле.

– Нет, я вообще его никогда не видел! – воскликнул Загорцев. – Яд какой-то… Да я что – идиот совсем, травить Ильичева? Это они мне подбросили.

– Кто – они?

– Ну, эти… Менты.

Тимофей строго покачал головой:

– Как адвокат не советую вам бросаться подобными обвинениями. Это не улучшит ваше положение, а вот ухудшить – может. Советую говорить только о том, что вы знаете наверняка, видели своими глазами и делали своими руками. Или не делали и не видели. А предположения выдвигать не нужно.

Сказав это, мысленно Тимофей поморщился. Велик соблазн – дать человеку инструкцию. Но верх наивности – полагать, что он этой инструкцией воспользуется. Люди не в состоянии контролировать поток, который постоянно льется у них изо рта. Вот на этом их рано или поздно ловят. Например, следователи. Неужели это так трудно – контролировать свои слова?..

Наверное, да. Зато, наверное, такой, как Загорцев, не растеряется на танцполе.

– Итак, пакет вы впервые увидели во время изъятия. – Тимофей черкнул несколько слов в блокноте. – Если дактилоскопия это подтвердит, у нас будет хороший козырь.

– И меня выпустят? – быстро спросил Загорцев.

– Возможно. В любом случае еще два дня вам наверняка придется провести здесь.

– Черт…

– Улики есть, причины для задержания тоже, – объяснил Тимофей. – Три дня – максимальный срок, на который вас могут задержать без предъявления обвинений. И сейчас ваша первоочередная задача – все эти три дня держать язык за зубами. Запомните: никому и ничего больше не говорите, если меня нет рядом. По закону полиция не имеет права допрашивать вас без присутствия защитника. Вы один в камере?

– Нет, там еще…

– Воздержитесь от обсуждения своего дела с сокамерниками.

– Но… А…

– Гражданин Загорцев…

– Андрей.

– Андрей, вы оказались в ситуации, когда каждое ваше слово будет услышано, взвешено, проанализировано и истолковано так, как выгодно следствию. Следствию выгодны закрытые громкие дела. А ваше дело – очень громкое. Вы меня поняли?

– Понял…

– Вы общались с Ильичевым помимо шоу?

Тимофей понял, что применил простейшую технологию допроса, лишь когда Загорцев вздрогнул и отвел взгляд.

– Нет.

Ложь.

Тимофей помолчал, пытаясь сообразить, что делать дальше. Все его существо коченело в недоумении. Он – адвокат, он пришел сюда защитить этого человека. Так почему этот человек ему лжет?