Текст книги "Пилотируемый космический полет"

11. Почему космонавты и специалисты на один и тот же вопрос дают иногда абсолютно противоположные ответы?

Во первых. По одному и тому же событию мнения у разных людей в принципе могут быть разными, в зависимости от их мировоззрения. При этом личное мнение может и не совпадать с общепринятой оценкой события.

Во вторых. Иногда человек в силу каких-то обстоятельств скрывает свою личную точку зрения.

Например. Валентина Терешкова дала слово Сергею Павловичу Королеву и 49 лет скрывала тайну ошибки посадочной команды. Специалисты заложили неправильную программу посадки космического корабля Валентины Терешковой. В результате корабль должен был вместо торможения разогнаться и уйти в дальний космос вместе с первой женщиной космонавткой. Терешкова во-время обнаружила ошибку и сообщила на Землю. Посадка прошла нормально. А Королев лично попросил Терешкову не распространяться на эту тему. И она молчала. Молчала, не смотря даже на то, что о недостатках ее полета очень много писалось и рассказывалось.

Да, все мы люди. Космонавты и астронавты тоже. В не совсем приятных эпизодах каждый из них хочет все же выглядеть с лучшей стороны.

Например. Приемлемую причину невыполнения какого-то пункта программы космического полета, и даже срыва всей программы, всегда можно найти. Я не помню, чтобы на разборах или в отчетах о полете фигурировали серьезные ошибки членов экипажа. А доказать что-то трудно. Полет не повторишь. На орбиту следователя не пошлешь.

Да, личное мнение может иметь каждый человек. Также как и поступки каждый совершает свои.

Например несколько космонавтов написали письмо в ЦК КПСС, выразив свое несогласие с мнением Госкомиссии по расследованию гибели Ю. А. Гагарина, но А. А. Леонов его не подписал.

Зато в дальнейшем, те, кто подписал письмо, были малоактивны в отстаивании своей позиции, а Леонов написал несколько статей, пытаясь разобраться в причинах произошедшей катастрофы. Так кто же из них был прав в своей позиции? Однозначно плохо, или однозначно хорошо на такие вопросы ответить невозможно.

Или еще один пример публичных разногласий Гагарина и Леонова, вылившихся на страницы прессы. Тогда Леонов заявил о появлении «звездной болезни» среди космонавтов, с явным намеком на поведение Юрия Гагарина. Но подобное высказывание Леонов позволил себе уже после того, как сам слетал в космос. Он ведь тоже стал первым – первым вышел в открытое космическое пространство. До этого 5 лет Гагарин был лучшим другом Леонова. И снова стал его другом, если верить высказываниям в прессе. Но уже после трагической гибели первого космонавта планеты.

Не все так однозначно из того, что лежит на обозримом пространстве.

Такой же вопрос о противоположности ответов поставил в одном из своих интервью и известный писатель Антон Первушин.

Подоброму завидую пробивной силе и возможностям Антона Первушина, которые помогают ему добывать информацию в архивах, не доступную многим простым исследователям истории пилотируемых космических полетов.

Сразу скажу. Я считаю Антона Первушина одним из лучших авторов, которые занимаются раскрытием истории космонавтики в нашей стране. Именно всей космонавтики, а не только историей пилотируемых космических полетов, как это делаю я сам. Поэтому и заинтересовала меня его книга «108 минут изменившие мир», в которой анализируется подготовки и осуществление полета Ю.А. Гагарина.

В целом книга замечательная и нужная для тех, кто интересуется историей пилотируемых космических полетов.

Однако, объективному восприятию описываемых ситуаций мешают в первую очередь резкие оценки и суждения Первушина о государственном строе, обществе и людях. Они сразу вызывают негативный отклик у многих читателей интернета, на его различных форумах. (Обсуждение книги Первушина на сайте Олега Дивова).

К тому же, нужно признать, что многое в его книге, утверждаемое как «впервые и редко», на самом деле таковым не является.

Например. Уже многие авторы писали о неожиданных сложностях в полете Юрия Гагарина, или о том, как на его шлеме появились буквы «СССР». Писали об этом и мы с летчиком-космонавтом ССССР Павлом Поповичем в книге «Не могло быть иначе» еще в 1980 году.

Да, Первушин собрал в одном месте много разрозненных материалов, рассмотрел их более подробно, чем другие авторы, добавил много интересных личных комментариев. В целом, это новый взгляд на определенный отрезок истории. И этот взгляд интересен.

Не могу согласиться и с тем, что Первушин «пишет, как все было на самом деле».

Вернее будет сказать, что он излагает в книге более или менее правдоподобную версию описываемых событий. И вряд ли есть кто – то один, кто на 100 % знает «как все было на самом деле». Каждый человек видит событие со своей точки зрения. Отсюда и разные, порой даже противоположные, мнения об одних и тех же событиях.

В одном из своих интервью Первушин говорит, что касается в основном технических вопросов подготовки и осуществления первого пилотируемого космического полета, осуществленного Юрием Гагариным.

Может быть о технической стороне вопроса и легче писать, так как есть конкретные схемы, чертежи, даты, известны временные параметры. Но вот когда начинается разговор о конкретных людях, их поступках, то возникает значительно больше вариантов и мотивов их действий. Отсюда, вероятно, и разночтение мнений космонавтов Гречко и Леонова по одному и тому же вопросу, о которых говорит в своем интервью Первушин.

Тоже самое, происходит и с информацией из книг космонавтов. Особенно, если они написаны в соавторстве. Космонавты тоже люди, и каждый из них хочет выглядеть в глазах общественности красиво. А соавторы и те, кто осуществлял литературную запись мыслей космонавтов, не всегда глубоко вникали в тему.

Сам я начал писать о космонавтах и тех, кто готовил их к полетам, сразу после прибытия в Центр подготовки космонавтов для прохождения дальнейшей службы. Но только через несколько лет понял, что готов к написанию полноценной книги об интересующих меня событиях.

В своих книгах я пытался просто описывать события и поведение людей, с ними связанных. То есть, писал о том, что видел и слышал сам. В результате, многие мои коллеги по Центру подготовки космонавтов на меня обиделись. Не описал их заслуги в должной мере.

Такая реакция в определенной мере схожа и с некоторыми категорически отрицательными отзывами читателей книги Первушина (а может быть они и не читали книгу). Многие хотят Славы, но не все ищут для этого путь труда.

У меня в активе есть две книги о подготовке первого отряда космонавтов к первому космическому полету – моя книга «Гагаринское время» и в соавторстве с П. Р. Поповичем книга «Не могло быть иначе». И мне кажется, что методика сбора и компоновки материалов у нас с Первушиным схожи.

Я собирал известные факты по датам, связывал их в единую цепочку, а затем в меру своей фантазии пытался реконструировать (воспроизвести) описываемые эпизоды, события или обстановку им сопутствующую. Естественно, исходя из уровня своих знаний и опыта жизни в той среде, которую я описывал. Говоря о среде, я имел в виду службу в военной авиации и Центре подготовки космонавтов, жизненный опыт.

Когда я, после нескольких лет хождений по издательствам, принес свою рукопись летчику-космонавту СССР Поповичу П.Р., он очень сильно удивился.

– Откуда ты знаешь такие подробности о нашем отряде? – задал он практически единственный вопрос.

Так началось наше сотрудничество, а вскоре и книга была издана в издательстве «Молодая гвардия».

Кстати. Первушин в своей книге «108 минут, изменившие Мир» сообщает о том, что среди космонавтов первого отряда была распространена анкета, по результатам которой Гагарин первым предложил отправить в полет Павла Ивановича Беляева. Не было такой анкеты. Но о том, кто будет первым, говорили все. Говорили много. И я предположил, что по этому поводу мог бы сказать Юрий Гагарин и другие кандидаты на полет. Лучше всего этот вопрос можно было осветить через специальную анкету. Павел Романович Попович, как соавтор, со мной согласился сразу. Когда книга вышла, никто из космонавтов первого отряда не высказал по этому поводу своего недоумения.

Мне кажется, что нечто подобное произошло и с так называемым «завещанием Гагарина». Теоретически он мог написать такое письмо жене за день до полета. Но практически это было просто физически невозможно перед стартом, в связи с тем дефицитом времени, которое было у Гагарина и его товарищей.

Напечатано письмо было впервые в газете «Правда» 8 апреля 1991 года, за неделю до тридцатилетнего юбилея полета Гагарина и за подписью, никому неизвестного, Ларионова.

Скорее всего, кто-то из маститых авторов «Правды» решил проверить реакцию читателей на подобную придумку. Свою подпись поставить не решился.

Да и редакторы не решились дать такую важную информацию именно 12 апреля. Видимо сомневались в правильной реакции.

Я много раз общался с космонавтами первого отряда. Психологическая атмосфера в отряде перед полетом не предполагала такого письма. Да, среди космонавтов был соперничество. Кто не хочет быть первым?! Но не было сомнений в успехе полета.

Более того. Я лично беседовал с Валентиной Ивановной, пытаясь получить отзыв на мои литературные опыты, связанные с жизнью Юрия Гагарина. Не получил. Валентина Ивановна утверждала, что если бы я прочел хотя некоторые записи из личных дневников и писем Юрия Гагарина, я бы писал о нем совсем по другому. Но и познакомить меня хотя бы с некоторыми записями она отказывалась.

Павел Романович Попович на мои рассказы о встречах с Гагариной только улыбался. Ну не вели летчики и космонавты дневники. Не до того было. А если и были записи, то отрывочные, скорее относящиеся к хронологии событий в ежедневнике на рабочем столе. Да и молодые все были. Времени не хватало на повседневные заботы.

К тому же, осторожные намеки подруг Валентины Ивановны указали еще на одну причину нежелания Гагариной вести любые конструктивные переговоры. В семье Гагариных доверенным лицом по всем делам, связанным с прессой, был военный журналист и писатель Михаил Ребров. Без его визы ничего не могло произойти. А какой же писатель захочет отдать ценнейшие исторические материалы в руки других людей.

Но вот в 1981 году издательство «Молодая гвардия» выпустило книгу Валентины Ивановны Гагариной «108 минут и вся жизнь» в литературной записи Михаила Реброва.

Я долго искал что-то личное от Валентины Ивановны о Юрии Гагарине и не нашел. В узнаваемом стиле изложения М. Реброва были собраны в большей части известные цитаты из других источников. В его же стиле было предложено несколько отрывков из возможных дневников и писем Юрия Гагарина. И, конечно же, ни намека на прощальное письмо Юрия Гагарина перед стартом. А М. Ребров такое письмо уж точно бы не пропустил. Первушин же утверждает, что Валентина Ивановна познакомилась с этим письмом в 1968 году, сразу после трагической гибели Гагарина.

Известный писатель Олег Дивов на своей страничке в интернете написал о книге Первушина: «как было – написал Первушин. Кто может, попробуйте лучше».

Я, например, попробовал. Может быть, «не лучше», но именно свою точку зрения высказываю. И, на мой взгляд, все же «лучше» писать не надо. Предпочтительнее рассмотреть эти вопросы с разных точек зрения. В своей книге «Гагаринское время» я попробовал рассмотреть часть этих вопросов с точки зрения инженера, проработавшего в Центре подготовки космонавтов более 20 лет, и на практике познакомившегся с процессом подготовки к полету советских и российских космонавтов.

Нужно, чтобы как можно больше было высказываний свидетелей по этим вопросам. И они есть. Прекрасные книги написали Каманин Н.П., Черток Б.Е., Рыбкин Н. Н. и многие другие авторы. Чем этих свидетелей будет больше, тем полноценнее, объемнее и понятнее для читателей будет и само рассматриваемое событие.

Задача уходящего поколения – передать молодым людям направление правильного движения и опыт прошлого, обогащенный новой практикой своего времени.

Если попробовать рассмотреть этот вопрос с точки зрения моей попытки влиться в литературный процесс, то получается тоже отдельная точка зрения взгляда на проблему.

Когда-то я читал книги М. Вершигоры о партизанах и учился опыту взаимоотношений между людьми, начальниками и подчиненными, между людьми, остановившимися в своем развитии, и двигающихся вперед. Тогда впервые именно эти вопросы стали для меня главными, а не описание боевых действий партизан как таковых, не их подвиги, а ответ на вопрос – как и почем эти подвиги совершались.

Вот и сейчас. Меня интересует не то, что совершили космонавты, а как они это сделали, как шли к этому. Какие они космонавты? Что отличает их от нас – обыкновенных и повседневных. Может ли любой из нас, при соответствующей подготовке, сделать тоже самое? Или для этого требуется что-то данное изначально от Природы Господом Богом избранным людям?

В тоже время, всем понятно, что все люди одинаковы по физиологии, но у всех разное предназначение, разная задача в этой жизни. Один совершенствуется как рабочий, другой как ученый, актер…

В зависимости от итога прошлых жизней, каждому дается своя мера способностей, навыков и свои персональные задания на каждую жизнь.

Вот только воля, то есть право выбора, у всех одна. Бог дал нам волю.

Может быть, не все осознают это, но в жизни каждый человек выбирает себе цель (иногда несколько сразу) и идет к ней.

Каждый идет к своей цели, сам выбирая (осознано или интуитивно) один из многочисленных возможных путей. Преодолевая жизненные участки на своем пути, человек получает взамен новые знания, новые навыки. Он растет духовно! И этот рост не зависит от положения человека в обществе или от его карьерного роста. Дворник может быть по своим духовным качествам выше некоторых министров или успешных бизнесменов.

Но человек может и не прилагать усилий, чтобы достичь предназначенной ему цели. Он может просто прожигать (проживать) свою жизнь с разной степенью удовольствия. И, конечно, духовно деградировать.

По достижении цели человек, а вместе с ним Человечество, переходит на новый, более высокий, уровень своего развития. И очередной такой переходный этап датируется концом 2012 года.

На протяжении всей своей жизни Человек постоянно принимает и выполняет решения. СВОИ! ПО СВОЕЙ ВОЛЕ!

И пока он это делает, он остается ЧЕЛОВЕКОМ!

В противном случае он превращается в амебу с ее хаотическим движением в существующем мире. И без всякой возможности высказать свое даже противоположное мнение. Просто потому, что он уже его не имеет.

12. Почему у американцев большее число астронавтов, чем наших космонавтов?

Наша программа пилотируемых космических полетов уже через 9 лет после полета Юрия Гагарина предусматривала полеты на орбитальные пилотируемые станции с большой продолжительностью нахождения космонавтов на орбите.

Американцы же только с появлением международной космической станции (МКС) стали регулярно совершать длительные космические полеты.

До этого все полеты астронавтов, кроме нескольких полетов на единственную орбитальную станцию «Скайлэб», были кратковременными. Даже полеты к Луне продолжались не более полутора недель.

Поэтому среди советских и российских космонавтов только Крикалев С.К. выполнил шесть полетов в космос, а у американцев два человека семь раз смогли побывать в космосе. За 14 полетов они налетали 120 суток.

А вот у Крикалева общий космический налет составляет более 803 суток. У американцев никто не может похвастаться хотя бы половиной такого срока.

Из сорока человек, побывавших в космосе более 300 суток 35 представители СССР и России, и только 5 астронавтов США.

Зато у американцев за счет коротких полетов первенство в общем числе астронавтов, побывавших в космосе. Их 335 против наших 115-ти.

А что лучше или хуже в этих показателях придется судить каждому персонально. В зависимости от своих предпочтений.

13. Как вы можете оценить достоверность истории пилотируемых космических полетов в открытой печати, книгах и в других средствах массовой информации?

В целом нормально освещают. Но есть много неточностей, которые как кулинарные рецепты перепечатываются из одной публикации в другую. Никто не хочет потрудиться над анализом тех или иных событий. А ведь, если задуматься, хотя бы немного над некоторыми вопросами, сразу возникают совсем другие результаты.

Рассмотрим некоторые примеры.

Полет Юрия Гагарина для всех это святое Он был и остается Первым человеком побывавшим в космическом пространстве.

Но ведь нельзя закрывать глаза на некоторые факты, и те более отбрасывать их. Во всех статьях в интернете, и в открытой печати утверждается, что Гагарин первым совершил орбитальный космический полет, выполнив один оборот вокруг Земли.

Даже весьма уважаемая мной «Википедия», в своей статье о Гагарине написала «Выполнив один оборот вокруг Земли, в 10.55.34 на 108 минуте корабль завершил полет».

Даже РИА «Новости» к 50-летию полета Ю. А. Гагарина вновь, описывая хронику первого полета, сообщает, что космический корабль «Восток» свершил один оборот вокруг Земли с посадкой в начале второго витка.

Хорошо хоть то, что к этой дате уже никто не пишет о том, что Гагарин во время посадки находился в корабле.

На самом деле Гагарин на космическом корабле «Восток», благодаря первой космической скорости, вышел на орбиту искусственного спутника Земли, то есть на орбиту вокруг Земли. Но оборот вокруг Земли он не завершил.

Простая арифметика. Стартовал Гагарин с космодрома Байконур с координатами 63 градуса 18 минут восточной долготы, а приземлился в районе города Энгельс с координатами сорок шесть градусов 7 минут восточной долготы. Делаем простой арифметический расчет, и получаем недолет в 17 градусов 11 минут. Если мерять расстояние по земле в километрах, с учетом широты места, то получается очень большая цифра около 1300 километров.

Если же измерять время и расстояние по орбите полета, то получаются еще большие цифры. Нужно ведь еще дополнительно учесть высоту полета и вычесть время, необходимые для выхода на орбиту, и для схода с орбиты. А это уже время порядка 30-ти минут.

Кто желает более точных данных может нарисовать окружность Земли и орбиту космического корабля вокруг нее. С точками старта и посадки. Далее вычисления будут простыми и наглядными.

Теперь рассмотрим первые полеты в космос астронавтов и космонавтов с точки зрения совершения космического полета как такового.

Астронавты, совершая баллистический или орбитальный полет, стартовали и приземлялись на поверхность земли. Не важно, была ли это вода или суша.

Они побывали в космосе все, только с разной продолжительностью пребывания. И при суборбитальном полете астронавты на своих кораблях не достигали первой космической скорости, а значит не выходили на орбиту искусственного спутника Земли. Но ведь в космосе они побывали!!

Космонавт Юрий Гагарин и пять его коллег после космического полета не приземлялись в своем корабле на поверхность Земли. Все они приземлялись на парашютах. Сочли, что для сохранения здоровья такой вариант надежнее. Спускаемый аппарат приземлялся отдельно и на большом расстоянии от космонавтов.

А это уже явное нарушение международных норм по признанию полета космическим. По этим нормам космонавтам для завершения космического полета не хватило 7000 километров. Это высота, на которой они катапультировались.

Комиссия международной организации федерации авиации (ФАИ) несколько часов обсуждала этот вопрос в июле 1961 года, и в конце концов закрыла на этот факт глаза, признала эти полеты космическими. А если бы не признала?…

Международная организация аэронавтики признала полеты астронавтов космическими, но наша страна не призналаих таковыми. А какие же тогда совершили полеты шесть наших первых космонавтов?

Во всяком случае, в космическом пространстве побывали все – и астронавты и космонавты.

Много лет все наши руководители и специалисты знали правду, но утверждали, что космонавты приземлялись в корабле. Даже в 1964 году космонавт Попович П. Р. вынужден был заявлять на прессконференции, что он приземлялся после полета в кабине спускаемого аппарата.

Космонавтов заставляли обманывать людей. И до сих пор никто не исправил ошибки, не признал их официально. Хорошо хоть в открытой печати об этом факте правдиво.

О неточностях, когда в статьях путают фамилии космонавтов (вместо Мусы Манарова рекорд длительности полета приписали Мусе Макарову), когда место рождения космонавта указывается неверно и повторяется из статьи в статью, уже и говорить не хочется. Вначале я пытался выходить на сайты с ошибками, звонить в Роскосмос, потом перестал. Слишком долго и хлопотно.

Адресов сайтов не счесть. А время для меня имеет слишком большую ценность.