Текст книги "Тайна пролива «Врата скорби». Том второй"

Глава 43. Оксана Кудрявцева. Делу – время, потехе – час

– Имейте совесть, Георгий Георгиевич, – Оксана, казалось, сейчас перейдет от слов к физическому насилию в отношении собеседника – вон, уже и кулачки сжала.

Предмет, а точнее субъект их спора, стоял рядом и посмеивался. Причем посмеивался очень довольно. Полковнику Кудрявцеву было чему радоваться. Во-первых, рядом стояла самая лучшая женщина на свете – об этом он сам сказал сегодня Оксане, и не один раз. Во-вторых, последняя серия экспериментов прошла более чем успешно. Солнечная батарея из четырех компонентов заработала. Из четырех, потому что к перечисленных Анатолием Никитиным трем добавился четвертый – внешняя защитная оболочка из прозрачной пластмассы – которая, как известно всем, является диэлектриком.

Когда два разъема на разных полюсах этой батареи посредством проводов соединились через стоваттную лампочку, та в буквальном смысле слова взорвалась на экспериментальной установке. Комендант Ильин, присутствующий при этом, что-то пробурчал насчет нерадивых ученых, на которых лампочек не напасешься, но по его довольному и одновременно задумчивому лицу было видно – Валерий Николаевич сейчас лихорадочно перебирает, куда в первую очередь он приспособит новые возможности.

– Не думай, Валера, – избавил его от мучений тракторист, – в первую очередь надо обещанные плиты для Сергеевны сделать. А ты пока прикинь, какие изменения в своих проектах сделаешь. Вон – уже половину наружной стены возвел, а освещение по периметру не предусмотрел.

До «полстены» было еще далеко, но новостройка действительно стремительно росла. Более того, работы велись сразу в нескольких местах. Комендант вчера вечером – после возвращения разведгруппы из рейда – доложил о своих успехах, пообещав совсем скоро начать возведение цитадели.

– Вот только с канализацией и резервным водопроводом закончим, и сразу приступим к фундаменту.

– Показывай, – заинтересовался командир.

До самого ужина Кудрявцев, а с ним, естественно, и Оксана, провели время на гигантской строительной площадке, одна из линий которой вела прямо к реке.

– Вы здесь поосторожней, – предупредил коменданта Александр Николаевич, глядя, как маленький экскаватор вгрызается в почву практически у самого берега, – там водятся такие твари, что им наша техника вместе с механизатором на один зубок.

– Все продумано, – поспешил успокоить окружающих комендант, – до самой воды не пойдем – пробьем оставшийся слой буром.

– А для чего тут сразу две траншеи? – поинтересовался профессор Романов.

– Заметил? – Валера Ильин гордо выпрямился, – одна – выше по течению воды – для резервного забора воды; мало ли что с родником случится; вторая – ниже на триста метров – канализация.

– Что, – прямо вот так в реку и будем сбрасывать? – ахнула Таня-Тамара.

Она явно претендовала на роль лидера местной партии зеленых.

– Какая партия? – поправила себя Оксана, – Саша ведь сказал – пока никаких партий и религий! Хотя, конечно, сливать отходы прямо в реку, это как-то…

– А что ты понимаешь под словом сбрасывать? Экологически чистый продукт? Так нам за него рыбы только спасибо скажут, – засмеялся Ильин, – купаться, конечно, ниже по течению воды не рекомендуется. Так мы и так здесь купаться не собираемся. Для отдыха есть места получше и покрасивее – хоть у моря, хоть у озера.

– Ну, так ведь будут у нас когда-то и стиральные порошки, и другие вредные отходы?

– С нашим-то населением, – отмахнулся от никарагуанки комендант, – вот подсчитайте ущерб, и с цифрами приходите, доказывайте. Надо будет – поставим станцию очистки.

Экспертная комиссия (а в строительстве, как оказалось, разбирался каждый) переместилась к центральному котловану.

– Что-то здесь дела медленно двигаются, – проворчал Анатолий, остановившись на самом краю действительно неглубокой квадратной в плане ямы, – а ты говоришь, фундамент. Тут еще копать и копать.

– Правильно, – согласился с ним Ильин, – двигаемся медленно, потому что расход на изготовление блоков небольшой – всего пятьдесят литров на кубометр готового изделия. Тысяча блоков в день – больше пластмассы не успеваем подвозить – это всего пятьдесят кубов песка в день. А на слой в один метр надо убрать почти тысячу. Сколько здесь метров до скального грунта неизвестно, но думаю – не меньше пяти.

– Вот, – быстро подсчитал Анатолий, – фундамент начнешь заливать не раньше, чем через три месяца.

– Получается так, – опять согласился комендант, – это если нет источника энергии.

– А при чем тут энергия? – настала очередь сегодня удивиться и трактористу.

– Все просто, – ткнул в котлован рукой теперь Ильин, – песок ведь можно и вынуть отсюда, сложить рядом горочкой, и уже оттуда брать для стройки. Какой-нибудь механизм типа ленточного транспортера опустить и наваливать на него лопатами – у дикарей это хорошо получается. А то ведь простаивают работнички! Только для транспортера энергия нужна, и немало. У нас два движка по пятьдесят пять киловатт есть. Технологию на пилораме отработали; кстати, там тоже надо будет на электричество переходить. «Хаммер», оказывается, бензина жрет больше, чем я думал…

Экскурсия кончилась поздно вечером, а с раннего утра, сразу после завтрака, профессор Арчелия утащил командира в лабораторию. И сейчас встал грудью перед четой Кудрявцевых, не желая отпускать полковника. А тот только посмеивался, глядя, как Оксана и Георгий пытаются доказать друг другу, да и всем остальным тоже, что важнее – выполнять правило установленное президентом – в субботу после обеда, и в воскресенье никаких работ, кроме самых неотложных, или признать, что вот эти самые работы, закончившиеся сейчас взрывом лампочки, и являются неотложными.

Полковник Кудрявцев, по совместительству избранный президент многонациональной общины, принял сторону супруги.

– Едем отдыхать, – распорядился он, – к озеру. Потому что там нас ждет еще более неотложное дело.

– Какое? – ворчливо отступил Георгий, который понял, что спорить с женщиной, особенно с любимой женщиной президента, бесполезно.

– Путина, – коротко ответил командир с ударением на втором слоге, – тут некоторые светлые головы (он покосился в сторону тракториста) вычитали, что нерест форели длится совсем недолго. Так что надо спешить. Полдня у нас сегодня есть – и рыбы наловим, и искупаться успеем. А завтра еще две смены свободные съездят. Так за выходные сразу двадцать четыре человека у озера отдохнут.

– Ура, – закричали Оксана с Бэйлой, – мы за купальниками.

– С нами едут профессор Романов с Таней-Тамарой и… Боря Левин со Светой. Пусть наш штатный «детектор лжи» попробует себя в качестве эхолота.

– Это как? – не понял Арчелия.

– Опустит ручку в озеро, и подумает – есть ли там опасные существа; а проще – захочет ли она искупаться? Захочет – и я не откажусь.

– А завтра, – начал командир, и Оксана притормозила, поняв, что сейчас Александр скажет что-то не очень приятное, – с утра я ведь могу в качестве хобби поработать немного с пластмассой?

Теперь широко улыбнулся и профессор Арчелия.

А где же была четвертая пара разведгруппы? Ирина Ильина и Марио в качестве огневого сопровождения уехали с утра с Холодовым и Дубовым за солью. Да – за обыкновенной солью, запасы которой подходили к концу. И Ирина при этом совсем не выглядела недовольной. Может потому, что ее назначили старшей в группе?..

– Мне даже его немного жалко стало, – призналась Оксана, когда «Эксплорер» повернул от поймы налево, уходя по колее вверх – туда, где идеально ровный разлом горной цепи постепенно начал набирать высоту.

– Кого? – спросила с заднего сиденья Бэйла.

Две израильтянки уже вполне свободно говорили между собой на русском языке, по молчаливому согласию сделав выбор в пользу новой родины.

– Георгия Георгиевича, – повернулась к ней Кудрявцева, – мы едем развлекаться и отдыхать, а он будет маяться до завтрашнего дня.

– Ну, во-первых, до развлечений и отдыха еще придется потрудится, – ответил за Бэйлу командир, показывая пальцем назад – на пустой сегодня прицеп, – пока его полностью рыбой не загрузим, никаких купаний и пикников. А во-вторых, работы и Георгию, и его помощникам на сегодня хватит – я им приготовил полсотни разных пластин – пусть экспериментируют, комбинируют.

– Лишь бы они не поубивали там друг друга, – проворчал с заднего сиденья штатный электрик Левин, – с электричеством шутки плохи.

– Я об этом профессора предупредил, – отозвался полковник, – да он и сам человек разумный; и Зинана ему баловать не даст.

– А кстати, – это уже Никитин не выдержал, – почему мы сегодня без сопровождения; отчего такое доверие со стороны дикарей?

На этот вопрос могла дать ответ Кудрявцева – она присутствовала вчера вечером при разговоре Александра со старым вождем. Рядом были только Малыш и аккордеонистка Ирина Жадова, которая как раз закончила вечерний концерт для неандертальцев. Казалось бы – прошло уже несколько таких вечеров, острота восприятия у слушателей должна была притупиться – но Оксана, заставшая вместе с командиром финальную часть концерта, видела горящие глаза аборигенов этого мира; их замершие фигуры и, наконец, шквал эмоций, когда в вечернем воздухе растаял последний аккорд. Многие женщины, да и мужчины тоже, плакали, не скрывая слез; неприступным каменным выражением отличались только два лица – старого вождя и его правнука Дена. Последний к тому же стискивал зубы и играл желваками скул так, что израильтянка без труда поняла: молодой вождь, прежде бывший единственным кумиром племени, страшно недоволен такой конкуренцией.

Что касается третьего гиганта – отца Дена, то по его лицу тоже мало что можно было прочесть, но явной антипатии к пришельцам он не выказывал.

Ответил Анатолию все-таки полковник Кудрявцев:

– Мы с Денату пришли к соглашению – шпионов он нам больше не засылает, но я пообещал явиться пред его ясные очи по первому звонку.

– Ну не такие уж они у него и ясные, – проворчал Анатолий, – а насчет шпионов… мелкие дикари вроде бы сами по себе парни неплохие. Глаз за ними конечно нужен, но… Вон и Валера Ильин говорит, что работают ребята отменно; а судя по их довольным лицам, у них там в племени нешуточная конкуренция – кому идти на работу в наш лагерь…

Тишину, нарушаемую некоторое время лишь мерным рокотом восьмицилиндрового двигателя, прервал несколько озадаченный возглас командира. Именно ему, следовавшему по четко видимой колее проехавшего недавно туда и обратно «Вранглера», попалась на глаза особенность дороги:

– Вам не кажется, друзья, что эту дорогу немного облагородили? Тут явно кто-то приложил руки.

– У меня есть гипотеза, – тут же выступил тракторист, – точнее не у меня, а у Алексея Александровича.

– Какая? – удивился Романов такому заявлению; он явно ничего подобного не предполагал.

– Это мы сами – в прошлом – зная, что придется ехать к озеру, проложили эту дорогу. За тысячи лет, конечно, она немного обветшала, но проехать на машине еще вполне возможно.

Никто такого смелого предположения опровергать не стал, тем более, что автомобиль, выбравшись из теснины скал, остановился перед серпантином, ведущим вниз к зеркальной глади озера. Солнечный безветренный день творил чудеса – казалось, что внизу действительно лежит огромное зеркало причудливых очертаний; зеркало густого синего оттенка, показывающего, что глубины тут ожидали людей нешуточные. Что и кого они скрывали? Командир уже озвучил свое пожелание – Светлана Кузьмина сегодня могла и должна была показать свои возможности.

Но прежде, чем направить автомобиль вниз, полковник Кудрявцев показал на две скалы, словно самой природой поставленные здесь в качестве стражей озера:

– Вот тут мы поставим крепость. Она запрет вход в эту котловину, защитит поселение внизу, ну и… даст возможность в случае необходимости людям подняться наверх, к форту, не подвергаясь обстрелу с господствующих высот.

– А может, здесь и построим наш город? – загорелся новой идеей Никитин, – здесь даже стен строить не надо. Рыба всегда есть…

– Ну, во-первых, – остудил его порыв командир, – одной рыбой сыт не будешь. А пахотных земель я что-то вокруг не вижу; во-вторых – часть стен мы уже построили – хотел бы я посмотреть, как ты будешь объяснять Валере Ильину, что он зря работал последнюю неделю. Ну и главное – зачем нам запираться в горах? Ты ведь сам говорил, что мы – будущая цивилизация. А значит, нам нужны дороги во все стороны света – по реке, по равнинам, к морю – и дальше. А здесь (он огляделся) запрет нас кто-нибудь на тропе малыми силами – и будем сидеть на рыбной диете.

Вода в озере была теплой и манящей; однако командир разрешил только поболтать в ней ладонями – и сразу погнал к истоку единственной, насколько можно было судить сверху, с места предполагаемой крепости, речки, вытекающей из озера.

– Так, – Никитин по-хозяйски оглядел место, откуда теплые воды начинали свой бег по узкому ущелью вниз, в пока неизведанные места, – аналогия тут напрашивается явная – Ангара, единственный исток из Байкала. А вон там, – парень показал на высокий камень практически посреди русла речки, окруженный несколькими более мелкими, – Шаман-камень.

– Что за камень? – тут же заинтересовалась Таня-Тамара.

– По легенде, – охотно начал рассказывать тракторист, – дочка Ангара убежала от отца Байкала; с парнем, наверное, – засмеялся он, – папаша, пытаясь остановить непослушную дочь, бросил вслед камень. Дурак – разве можно остановить девушку, если она решила бежать?

Дискуссия на тему – как можно остановить непокорную дочь – могла разгореться нешуточная, если бы командир не пресек ее самым решительным образом:

– Хватит болтать; вернее, болтать разрешается только во время работы. Вон – форель ждет не дождется, когда рыбаки примутся ловить ее – большую и маленькую.

– Что-то я тут маленькую не вижу, – Никитин первым начал снимать куртку, но тут же был остановлен Кудрявцевым:

– Это ты зря, Анатолий, заодно проверим, насколько камуфляж стал водонепроницаемым.

Две господствующие высотки заняли Оксана с Бэйлой с оружием наизготовку; израильтянкам сверху было хорошо видно, как вверх по течению двигаются темные спины рыбин; не сплошным потоком, как рассказывали первые рыбаки, но достаточно плотно. Чуть ниже Шаман-камня русло резко сужалось – так что при желании можно было перепрыгнуть на другой берег, не замочив ног. Здесь форель, резким броском запрыгивающую на небольшой порожек, можно было рассмотреть во всей красе. Рассмотреть и поймать.

Командир с Анатолием были уже на другом берегу. Длинное полотнище, один край которой они сжимали в руках, опустилось в воду раз, другой, третий. Форель, бившаяся теперь в мокрой тряпке, конечно пыталась вырваться на волю, в спасительную воду, но кто же ей даст?

Вот уже первые дергающиеся громадины поволокли к «Эксплореру» Таня-Тамара со Светланой. Последняя при этом пыталась строить на лице маску непробиваемого равнодушия, но получалось у нее это плохо. Даже без оптического прицела было видно, что Свете безумно жаль этих серебристых красавиц с толстыми животами, полными икры. Но фанатизма в ней не было. Кузьмина вполне адекватно принимала реалии нового мира; так же, как приняла и научилась использовать обретенные возможности.

Использовать, кстати, пришлось совсем скоро – большой прицеп заполнился с невероятной быстротой. Или форель была такая крупная, или ее было действительно очень много, а скорее всего потому, что рыбакам не терпелось перейти к развлекательной программе субботнего дня. Меньше, чем через час Боря Левин замахал руками:

– Товарищ полковник, хватит! Больше не влезет.

В крышке прозрачного колпака был сделан специальный лючок, куда остатки улова сгружал Борис – до него тяжеленные рыбины девушки поднять не могли.

– Утащит ли «Эксплорер» такой груз? – Оксана опасливо посмотрела на серпантин, круто взмывающий вверх.

Александр, уже стоящий рядом с ней и стягивающий камуфляж, понял ее опасения и негромко засмеялся:

– Машина-зверь – еще пару таких прицепов утащит.

Кудрявцева успокоилась – кто мог знать возможности внедорожника лучше его водителя? Она присмотрелась к внушительной фигуре мужа, который остался сейчас в тельняшке-безрукавке. Она действительно была сухой, несмотря на тучи брызг, обдававших недавно рыбаков с ног до головы. Только на спине полосатая майка была чуть влажной; но это был пот – потаскай полупудовых форелей целый час без перерыва!

– Любуешься? – рядом остановился Анатолий, тоже стянувший с широких плеч камуфляж.

На трактористе майка было защитного цвета, без горизонтальных полос; спина его промокла практически вся – но тоже не от теплой воды Ангары.

– Нет, – повернулась к нему Оксана, – просто прикидываю, за сколько Саша переплывет озеро туда и обратно.

– Зачем? – удивился тракторист.

– А там цветы красивее! – израильтянка показала на видневшийся метрах в ста противоположный берег озера, действительно напоминавший на расстоянии разноцветный ковер.

Впрочем, цветов, а склоны гор вокруг озера вне всякого сомнения можно было назвать альпийскими лугами в период самого буйного цветения, хватало и на этом берегу. Кудрявцев, усмехнувшись, снял куртку с правой руки, в которой был зажат небольшой, но безумно красивый букетик. Никитин, охнув, тут же умчался – как поняла Оксана – собирать такой же (а скорее намного больший, учитывая максимализм тракториста во всем). А походный лагерь русских разведчиков на несколько мгновений остался без охраны на половине ойкумены – глаза Кудрявцевой заполнили слезы радости. Ведь это был первый ее букет в этом мире…

Света погрузила ладони в воду и замерла с закрытыми глазами. Оксана смотрела на ее лицо с замиранием сердца и великой надеждой – от слов Кузьминой зависело сейчас, станет ли сегодняшний уик-энд настоящим праздником. От потрескивающего рядом костра (дрова пришлось везти с собой) потянуло горьким дымком, а губы менталистки сложились в несмелую улыбку. Вот улыбка стала шире, и словно теплая волна накрыла окруживших ее товарищей, заставив их тоже улыбнуться – радостно и предвкушающе.

– Я словно была уже здесь, – негромко произнесла Кузьмина, – и была здесь счастлива… А внутри – там, в глубине, – ее руки окунулись теперь в воду по локоть, – что-то ждет нас. Что-то ждет… Очень давно ждет.

Глаза Светланы широко распахнулись и она сообщила товарищам теперь уже каким-то жалобным тоном:

– Как жалко, что я не умею плавать.

– Ерунда, – тут же заявил Анатолий, оторвавшись от костра, который он, кстати, и развел, – научим за пять минут – как меня когда-то научили.

– Как? – голос Кузьминой теперь был совсем не жалобным.

– Очень просто, – захохотал во все горло парень, – бросили с лодки в глубоком месте – плыви, если жить хочешь.

На него невозможно было сердиться, особенно в такой день. Все тоже засмеялись, даже Светлана. Только Левин, отсмеявшись, пробурчал:

– Для полноты эффекта надо было еще камень к ногам привязать. Но разве такой утонет? – покачал он головой, и сам же ответил, снова засмеявшись, – ни за что!

А потом все закружилось в праздничной суматохе. Парни и девчата по какой-то сложной, но не обидевшей никого схеме, поочередно дежурили с оружием; у костра, где на углях пеклись четыре выпотрошенные рыбины; и конечно купались – плавали наперегонки, ныряли. Здесь не было равных ее Александру. Немного смущенно улыбнувшись, он махнул рукой:

– Вы меня в расчет не берите. Я ведь по программе боевых пловцов обучался; пришлось как-то с «котиками», не буду говорить какой страны, схлестнуться.

– Ну и как? – почти выпрыгнул из воды Анатолий.

– Живой, как видишь, – лицо командира стало суровым.

Но морщины на лбу тут же разгладились, а лицо расплылось в хитрой улыбке:

– Считайте.

Полковник несколько раз глубоко вздохнул, прокачивая через легкие, судя по резко вздымавшейся и опадавшей груди, невероятное количество воздуха и нырнул – не красиво и картинно, а просто подогнув ноги под собой и скрывшись в воде с головой, не издав ни одного звука. Его темная тень метнулась от берега как-то невероятно быстро; бурунчики у ног, мелькавших в сложном движении, на поверхность так и не вырвались. Теперь только громкий счет Никитина показывал, что совсем недавно рядом с Оксаной плескался в воде ее супруг.

Пока Анатолий не досчитал до сотни, она не беспокоилась. Но постепенно все внутри стала заполнять паника – ну минута, ну полторы… понятно. А когда заканчивалась уже третья – что она должна была подумать, какие неведомые опасности в холодных нижних слоях озера представить себе? Паника уже готова была вырваться наружу, когда на счете «двести два» Бэйла, которая сейчас несла вахту с винтовкой, но тоже оторвалась сейчас из-за небывалого зрелища, выкрикнула:

– Смотрите!

Ее рука вытянулась к противоположному берегу, где наконец показалась голова Кудрявцева. Сердце Оксаны, почти замершее, застучало быстрее, а панику сменила нешуточная злость: «Вот я ему сейчас покажу!».

Но по мере того, как Александр стремительно и красиво – теперь уже по верху водной глади – приближался к ней, злость таяла, и снова росла гордость за мужа – такого сильного, умелого и… любящего.

Встречающих полковника тихо качнула волна; на лице Александра застыла не вполне объяснимая гордость, а задумчивое выражение.

– Где, ты говоришь, нас ждет что-то знакомое? – это он спросил у Светы Кузьминой.

Девушка протянула руку туда, откуда только что приплыл, продемонстрировав классический кроль, Кудрявцев.

– Понятно, – протянул полковник, и повернулся к парням, – ну что, бойцы, поныряем?

Он выскочил на берег; метнулся к внедорожнику – вроде бы неторопливо, но удивительно быстро вернулся с двумя бухтами брезентовых ремней.

– Давно пора переходить на пластмассовые, – пробормотал он и первым поплыл к дальнему берегу.

Однако остановился он и нырнул он практически посреди озера. Водоем был нешироким, но длинным, извивающимся вокруг высокой горы так, что с пляжа Оксана видела не больше его трети. Зато ей прекрасно было видно, как супруг вынырнул с довольным выражением лица: «Есть!».

Как раз к этому времени подплыли Никитин с Левиным; профессор Романов заступил на очередную вахту, и мог помочь парням только подбадривающими возгласами. Но они и без них, судя по всему, прекрасно справлялись. По крайней мере Кудрявцев, сунув в руку Левину один конец ремня, снова нырнул – уже надолго. Теперь Оксана не волновалась, даже поругала себя; совсем немножко – за то, что позволила себе усомниться в силах и навыках любимого человека.

Теперь пловцы напоминали тройку морских, точнее озерных коней с командиром в качестве пристяжного. Или, если хотите, водных бурлаков. Вцепившись в общую бечеву, они тащили к берегу что-то тяжелое. Вот пловцы достигли берега; тут им пришли на помощь еще три пары рук – женских, но таких же нетерпеливых. На берег медленно, рывками, выползла каменная фигура – судя по очертаниям (а пока статуя лежала лицом вниз, упираясь в мелкий теплый песок) – женская.

– Вы бы хоть, товарищ полковник, ее за шею или ноги привязали, – с укоризной в голосе сказал Анатолий, наклоняясь над мраморной женщиной, чтобы развязать узел, который действительно был затянут на талии фигуры, – тащить бы легче было.

– Посмотрел бы я, как ты завязываешь веревку на шее своей Бэйлы, – усмехнулся Александр, отбирая у него ремень и одним движением распутывая хитрый узел.

– При чем тут Бэйла? – не успел вырваться вопрос ни у Оксаны, ни у Анатолия.

Никитин первым опустил голову к статуе, которую рывком перевернул полковник, принялся оттирать ладонями мокрый песок с лица мраморной девушки, и этот вопрос застрял в его горле. Да и Кудрявцева забыла обо всем, уставившись на лицо, высеченное в камне искусным скульптором. Сколько лет, или тысячелетий пролежала эта скульптура в воде; какие неведомые существа любовались точеным профилем все эти годы? Ответов на эти вопросы не было, как не было ответа на вопросы: «Какое чудо оставило это творение неизвестного мастера неповрежденным на дне озера? Почему его не занесло илом, не покрыло слоем окаменевших донных осадков? И главное – кто служил натурой мастеру, создавшему шедевр, как две капли воды похожий на Оксану Кудрявцеву?»

Да, – на ее саму настолько неотличимо, что потрясенные друзья только переводили взгляды с живой женщины на ее копию в камне.

– А это, кстати, не мрамор, – нарушил потрясенное молчание Александр, – и не другой камень. Это тоже пластмасса, наша пластмасса. Вот только…

– Что только? – к Анатолию наконец вернулся дар речи.

– Только я не знаю такого мастера, что мог бы так поработать с этим материалом.

– А я знаю, – хитро прищурился Никитин.

– Если ты имеешь в виду меня, то зря – я никогда в таких художествах силен не был; даже стихи не умею сочинять.

– А пробовали, товарищ полковник? – еще хитрее улыбнулся тракторист.

– А кто не пробовал? – Кудрявцев был предельно откровенным, – и, кажется, готов попробовать опять.

Смотрел он при этом на Оксану – на живую Оксану, а не на ее копию, и она благодарно улыбнулась.

– Вопрос, – негромко протянул командир, – что теперь с этой скульптурой делать?

– Как что? – рассерженным голосом воскликнула Бэйла, – заберем с собой; сами же говорили, Александр Николаевич, что машина-зверь, все упрет.

– Ага, – улыбнулся полковник, – и поставим в центре лагеря на всеобщее обозрение: «Смотрите, люди добрые – это наш президент памятник своей жене поставил!»…

– По-моему, что-то горит, – зашевелила вдруг носом Таня-Тамара, и все бросились к костру, к брошенным форелям, крайняя из которых действительно чадила темным дымом.

Для каждого сразу нашлись заботы; о пластмассовой загадке на берегу озера все на время как по команде не вспоминали – пикник продолжался. Боря Левин заикнулся было про то, что вкуснее того, что готовит Зина Егорова, быть не может, но его общими усилиями быстро переубедили, постращав оставить без куска печеной рыбы. В багажнике «Эксплорера» на всякий случай всегда хранился приличный запас продуктов, приготовленный, кстати, как раз Егоровой. Но Борис без колебаний потянулся за куском, который охраняла Светлана. Совсем скоро он признал, что рыба, запеченная собственными руками на углях, на свежем воздухе, после трудов праведных и купания в кристально чистых водах озера, не может сравниться ни с чем. И что он готов сказать это прямо в лице Зинаиде Сергеевне. Парня милостиво простили, и освободили от предложенного им самим жестокого испытания. А под конец трапезы, когда Анатолий – последний из разведчиков – еще пытался впихать в себя кусочек рыбы, пришли к общему мнению: оставить статую здесь, в озере, до лучших времен.

Все повернулись к Оксане и та, к собственному удивлению, призналась, что это самый лучший выход.

– А то, – засмеялась она, – сама к себе ревновать начну…

Утро воскресенья началось, как и обещала Зина Егорова, с красной икры. И масла! Масло было выше всяких похвал! А вокруг столов с гордым видом ходил Толик Никитин – именно он подсказал рецепт вологодского масла. Масло таяло во рту, обволакивая терпкие лопающиеся икринки сладким ореховым привкусом; и все это толстым слоем было намазано на хрустящих лепешках, собственноручно испеченных Холодовым.

Этот парень гоголем не ходил, хотя награды, конечно же, заслуживал не меньше Никитина. Взять хотя бы те прозрачные глыбы соли, которые привезла вчера вторая группа разведчиков! Зинаида тут же пристала к коменданту, требуя немедленно дать энергию для мельнички. Она на полном серьезе утверждала, что собственноручно приготовленные яства (включая соль) намного вкуснее.

Александр тут улыбнулся и встал, громко поблагодарив за вкусный завтрак поваров. А Оксана проследила его взгляд – Боря Левин смущенно улыбнулся в ответ, вспомнив, очевидно, вчерашние споры – и поспешила за мужем в лабораторию. Целый день (исключая короткий перерыв на обед) это были бесчисленные эксперименты; Александр послушно «колдовал» над пластмассой, придавая ей свойства, которые буйная фантазия профессора Арчелия придумывала одно за другим; он словно заразился от Анатолия изобретательностью. Тот, кстати, тоже крутился здесь – следил, как растет длинный пластмассовый мост.

Конечно, мелькал туда-сюда комендант. От растущих стен (а у неандертальцев, оказывается, не было никаких выходных – тоже запрет) он бежал к котловану; затем в лабораторию, где его интересовало все.

– Как ты поворачивать будешь? – кричал он Анатолию, – сто пятьдесят метров цельного моста! Хоть на пять-шесть частей раздели – тебе же минимум два крутых поворота делать, и потом – переезжать к другому участку!

– Ничего, – отбивался тракторист, настаивая на своем, – колеса с люфтом приличным делаем, так что по большой дуге повернуть смогу. Заранее трассу рассчитаю и точно в заданную точку выйду. А если сделать, как ты советуешь, в виде гусеницы – как я ее через канал толкать буду? Она же сложится сразу!

Ближе к вечеру усталые Кудрявцев с Арчелия наконец представили базовые образцы. В один ряд выстроились: несколько готовых солнечных батарей разной емкости; плиты, преобразующие электрическую энергию в тепловую, наконец такие же плиты, но уже световые. Тепловые в торжественной обстановке вручили Зине Егоровой, которая едва не расплакалась, и тут же принялась ворчать, требуя от Георгия протестировать плиты во всех режимах. Насколько осталась довольна испытаниями Зинаида, Оксана в этот вечер так и не узнала, потому что вдруг ярко вспыхнул свет – это изготовленные сегодня светильники наконец подключили к батареям – как раз над танцевальной площадкой.

Впервые в жизни Оксана танцевала, не стесняясь своей малой практики в таком сложном, но обязательном для любой девушки деле. Сильные руки Александра кружили ее в танце, унося в будущее, где не нужно будет убивать – ни людей, ни зверей; где труд будет в радость, где всегда будут рядом родные и близкие. Музыку из динамиков быстро сменила живая; общий ропот насчет того, что для неандертальцев Ира Жадова играет чаще и охотней, заставило девушку показать все, на что способна. А когда, казалось, все подошвы были стоптаны, Анатолий развел рядом с площадкой костер (живой огонь тоже ничем нельзя заменить!) и далеко за полночь в теплый воздух ночи уносились русские песни. Грустные и веселые, они были может не так профессионально отточенными, но любой музыкальный руководитель отдал бы все за возможность руководить таким хором, в котором душу изливали русские и белоруска, китайцы и узбек, итальянцы и сербы…