Текст книги "Тайна пролива «Врата скорби». Том второй"

– И кто же сотворил эти чудеса? – нетерпеливо перебил его Анатолий.

– Мы, – словно громом средь ясного неба прогремел короткий ответ.

– Как мы? – сразу несколько голосов поразились, и даже (показалось профессору) отвергли в негодовании такое предположение.

– Мы, – повторил он совершенно спокойным голосом, – каким-то образом попали назад, еще на сто с небольшим тысяч лет и устроили там эксперименты с подвернувшимся генетическим материалом – теми же неандертальцами. Но что-то пошло не так, и созданные искусственно гиганты с чертами лица доцента Игнатова прихватили часть лабораторного оборудования – те же камни, священный молот с надписью – не буду напоминать какой – и ожерельями, которые на самом деле обычные средства коммуникации. Может, Оксана или кто-то другой попросил сделать персональный переговорник такой оригинальной формы? Еще и фразы на русском языке запомнили и пронесли через черт знает сколько тысяч лет!

– И что, – через какое-то время спросила Оксана, – ничего нельзя сделать, ничего изменить?

– Почему? – пожал плечами Алексей Александрович, – мы ведь теперь знаем, что должно произойти. По крайней мере (усмехнулся он) Анатолий точно будет поглядывать за тем, или за теми, кто будет изготавливать кувалды. А вообще я в этой фантастической белиберде, в футурологии ничего не смыслю. Даже про «эффект бабочки» знаю только понаслышке. Надо просто жить по совести, и все должно быть хорошо. По крайней мере, сейчас у нас все неплохо складывается, и я другой жизни совершенно не желаю.

Он пожал ладонь Тани-Тамары и замолчал. Автомобиль плавно остановился. Никто не спешил выходить из салона без команды. Наконец Кудрявцев ткнул пальцем в ветровое стекло:

– Что, никому не интересно посмотреть на этих кошек?

Алексею Александровичу, сидевшему с дальней от канала стороны, было плохо видно, на кого показывает командир, тем более, что до фигур, едва заметных в тени, было не меньше сотни метров. Любопытство наконец разрушило тягостную атмосферу в салоне «Эксплорера» и люди дружно выскочили наружу. Но прежде, чем обратить взгляд на канал с крокодилами, и дальше – на неведомых зверей, профессор Романов с изумлением и доброй насмешкой понаблюдал, как из прицепа шустро спрыгнули на землю, поросшую свежей травой, оба неандертальца. Они, словно заправские гвардейцы, вытянулись по сторонам, придерживая прозрачный колпак. Следом на траве оказался Марио, подавший руку супруге с истинно итальянской галантностью.

Ирина выплыла из прицепа, словно из салона «Роллс-Ройса»; даже «Вепрь» в ее руках казался непременным атрибутом женского арсенала обольщения. По Марио было видно, что он едва сдерживает смех; а вот аборигены были абсолютно серьезными и предельно внимательными к каждому жесту Ирины. И это дикари, которые, как совсем недавно у них же узнал Романов, женщин считали необходимым, удобным, но все же… придатком мужчины, без которого ей в этом суровом мире никак не выжить…

– Чем же она так поразила дикарей? – любопытство сжигало профессора, но это могло подождать, а вот звери за каналом вскочили на ноги, – может быть, сейчас они скроются из глаз?

– Махайроды? – громкий возглас Анатолия был совсем не утверждающим.

Алексей Александрович вспомнил, что в небольшом удобном рюкзачке за спиной вместе с остальными нужными в рейде предметами ждет своего часа бинокль. И вот прямо в глаза Романову грозно щерится хищник; громадные клыки (не меньше, а, пожалуй, и побольше, чем у махайрода, убитого в далекий уже первый день в русском лагере) вдруг показались во всей красе – пасть зверя невероятно широко открылась.

– Командир?!

Этот вопрос-предложение Бэйлы означал только одно: снайперская винтовка нацелена точно в лоб, или другое уязвимое место животного, а палец израильтянки готов довести до конца уже начатое движение курка.

– Какой? – вопросом на вопрос ответил Кудрявцев.

– Правый.

– Хорошо, – совсем недолго подумав (тоже видно решил, что хищник готов прыгнуть в заросли), дал добро полковник, – я попробую левого.

Негромко – так, по крайней мере, показалось Романову, все свое внимание сосредоточившему на страшной морде зверя – прогремел выстрел и глаз хищника взорвался кровавыми брызгами. Начавшееся было движение огромного тела поменяло траекторию – совсем чуть-чуть, но и этого хватило, чтобы уже мертвое животное принял в себя не густой подлесок, а челюсти крокодила. На ринувшихся к более удачливому собрату земноводных гигантов перевели взгляды, скорее всего, большинство из зрителей этой кровавой драмы; второй хищник – точная копия жертвы винтовки Драгунова – тоже замешкался. Это его и сгубило.

Алексей Александрович, не забывший слова командира о второй, левой, цели, перевел бинокль уже на его морду. Увы – она дернулась, приняв почти осмысленное недоуменное и… предсмертное выражение. Профессору уже приходилось видеть такое – когда истребляли чудовищ в логове Седой медведицы. Краем глаза Романов успел заметить оперенный кончик болта, торчащий под левой лопаткой зверя, тоже дернувшимся в последнем прыжке.

Эта добыча крокодилам не досталась. Подпрыгнув высоко вверх, хищник закружился на месте, взметнув по сторонам комья земли, изломанные ветки кустов и целые кусты – энергия изливалась из тела бурным потоком и, казалось, ей не будет конца. Наконец длинное тело замерло так, что головы со страшными клыками нельзя было разглядеть – даже с высокой крыши прицепа. Но в памяти профессора Романова очень четко отпечаталась и эта голова с нереально широко открытой пастью, и мощная фигура с короткими, словно у гиены, задними лапами, и…

В общем, Алексей Александрович, так и не опробовав шлем, полез без команды в салон «Эксплорера» – туда, где его ждал планшет с Википедией, знавшей ответы на все… Ну, или почти на все вопросы…

Глава 41. Анатолий Никитин. Мне сверху видно все

– Позвольте обратиться, товарищ полковник! – Анатолий не думал, насколько естественно сейчас выглядит в глазах остальных пассажиров «Эксплорера» эта фраза.

Вроде все давно называют Кудрявцева по имени-отчеству, а Никитин… Никитин из сидевших в салоне был единственным, кто знал, какая громадная пропасть разделяет обыкновенного сержанта и полковника элитного спецподразделения. Кроме самого полковника, конечно, да, пожалуй, Бэйлы. Но какие там в израильской армии были отношения младших чинов со старшими офицерами, Никитин у супруги как-то забывал спросить – у них для разговоров было много тем поинтересней.

Командир очевидно заметил какую-то напряженность в голосе тракториста, потому что разрешил с добрым смехом:

– Обращайся, младший сержант.

– Вот вы, товарищ полковник, медведей запретили стрелять, а кошек этих саблезубых не пожалели…

– Кстати, их называют смилодонами, – поддержал разговор Романов, – а если точнее смилодонами смертоносными. Клыки у них будут подлиннее, чем у махайрода; а вес – до двухсот восьмидесяти килограммов. Охотились они на мамонтов, мастодонтов, бизонов и другую крупную дичь. Возможно, и человеком не брезговали пообедать. Прожили как вид больше полутора миллионов лет на обоих американских континентах и вымерли около десяти тысяч лет назад. Тот, которого подстрелила Бэйла – самец, с короткой гривой. Самка его не намного меньше.

– Это мы заметили, – подтвердил командир последнее замечание, – а насчет кошек… Надо ведь было понять – боятся они огнестрела, или нет. Не боятся, а значит…

Он так и не закончил фразу.

– Значит, – продолжил наконец Никитин таким же мрачным тоном, что и Кудрявцев, – здесь шансов у людей выжить было меньше.

– Не факт, – не поддержал его полковник, – может наоборот – люди здесь безоружные, а значит, более осторожные. Может, сидят сейчас в своих островках безопасности размером пять на пять метров и ждут помощи. Услышали сейчас выстрел и потерпят – не станут делать безрассудных поступков. Кстати, Алексей Александрович – что ты там обещал о результатах переговоров рассказать.

Профессор Романов недоуменно посмотрел на него, а затем, очевидно вспомнив о чем-то, протянул: «А!..», – совсем как Юрий Никулин в «Бриллиантовой руке»:

– Точно, я же совсем забыл – есть соль, Александр Николаевич. И вполне доступна. Племя наткнулась на залежи уже по эту сторону гор. Так что вполне реально за день на машине обернуться. Она в «одной и половине руки переходов» от нас – так выразился Лай.

– Километров девяносто-сто, – «перевел» Кудрявцев, – действительно можно за день свободно обернуться.

– Еще бы бензинчику кто подкинул на такие километры, – проворчал Никитин, – Валера Ильин вчера жаловался, что пора уже энзэ откапывать.

– Насчет бензина тоже есть новости, – поспешил обрадовать всех профессор, – наш штатный шпион Лай и нефть успел найти – целое море. Даже руки в ней испачкал. Только еще там, за хребтом. Так что до нее добраться будет потруднее.

– Ничего, главное – она есть, – повеселевшим голосом поблагодарил Кудрявцев за хорошую весть Романова, – а пока и здесь запасы не все подобрали.

– Вы хотите сказать, товарищ полковник, что там.., – рука Никитина показала за стекло – туда, где все так же умело изображали неживые колоды гигантские крокодилы.

– Я просто уверен в этом, – перебил его командир, – расчет тут самый простой – сколько бедных стран в Африке, куда тоже дошла гуманитарка? Нам попался анклав, в котором было сразу два склада ГСМ.

– Но по одному случаю давать такие прогнозы, – покачал как-то неуверенно головой профессор Романов.

– Почему по одному, – не согласился с ним полковник, – а помните тот взрыв за рекой? Два случая – это уже система. Я почти уверен, что в каждой зоне – как у нас в миоцене – попадется и свой склад горючки, и вооруженные до зубов люди, и что-нибудь совершенно необъяснимое – вроде наших тибетцев и маньчжурского шамана.

Никитин обменялся с Алексеем Александровичем понимающими взглядами (уж если командир уверен, тогда конечно что-то есть!) и неожиданно для себя негромко запел: «Листья желтые над городом кружатся, с тихим шорохом нам под ноги ложатся…».

Ничто вокруг – ни сочная зелень травы, ложащейся под колеса автомобиля, ни ослепительно синее небо, ни палящее высокое солнце не говорило об увядании природы, но вот – пришлось к слову. И вдруг плечо его словно сдавило клещами – даже сквозь защитный камуфляж тракторист почувствовал, с какой невероятной силой вцепился в него с заднего ряда Георгий Арчелия.

– Что ты сказал? – вскричал абхазец с заметным акцентом, – что ты сейчас сказал?!

Анатолий, конечно, не считал себя ни Кобзоном, ни Басковым, но голосом обижен не был. Поэтому он поправил Арчелия:

– Не сказал, а спел – про листья желтые, которые кружатся над городом.

– Вот! – еще громче воскликнул абхазец, – вот тот самый зрительный образ, который я искал, Александр Николаевич. Ты ведь видел, дорогой, как порыв ветра сдирает желтые листья с деревьев осенью?

– Конечно, – пожал плечами командир, снова трогая с места внедорожник. После первого порыва Арчелия он плавно остановил «Эксплорер», – ну и что?

– Как что? – акцент Георгия стал заметней, – помнишь, мы говорили про солнечные батареи, про полупроводники? Вот там так же солнечный свет срывает с места электроны, гонит их, словно желтые листья по асфальту, в специальные приемники и…

– Электрический ток – это направленное движение электронов, – к месту вспомнил всезнайка-тракторист.

– Вот именно, – обрадовался Георгий, – и наша задача совсем простая – при помощи солнечной энергии создать в одном месте избыток электронов, а в другом – их недостаток. И тогда…

– И тогда появится электрический ток – прямо по учебнику физики за шестой класс, – перебил его штатный скептик, – только как это сделать на практике?

– На практике у нас есть пластмасса, – победно возвестил Арчелия, – которой Александр Николаевич может придать любые свойства.

– Прямо так и любые, – проворчал с кресла водителя командир.

– Не любые, конечно, – согласился Георгий, – а вполне определенные. Во-первых – пластину – приемник солнечных лучей; он называется фотоэлектрическим преобразователем. Это у нас условно будут ветви деревьев с очень слабо висящими на них желтыми листьями – электронами. Во-вторых – аккумуляторная пластина большой емкости – это тот самый асфальт, или, если хотите, мусорный контейнер, куда дворник соберет все листья.

– Так ведь листья-то на асфальте не задержатся, – тракторист хотел знать все подробности, – есть такие понятия, товарищ профессор, как отрицательно и положительно заряженные частицы, которые, как известно, притягиваются. Так что дворник ваш, скорее всего, не успеет подмести – листья сами улетят, назад к своим веткам.

Профессор сначала едва не проглотил язык – какой-то тракторист учил его азам ньютоновой физики. А затем засмеялся – поощрительно и победно:

– А вот на этот случай мы попросим уважаемого товарища полковника третью пластину изготовить – с избирательной, точнее односторонней проницаемостью!

– Это по типу осмотической мембраны, что ли? – все-таки сразил его Анатолий.

Арчелия не выдержал и завопил:

– Поворачивай, Александр Николаевич, поворачивай! Поехали доказывать этому… этому… моему самому лучшему другу, что Солнце – лучший источник энергии! Экологичный, возобновляемый, не занимающий много места…

– Ага, не занимающий, – засмеялся Никитин, – я читал, что площади солнечных батарей занимают огромные пространства – даже не гектары, а квадратные километры.

– Ерунда, – отмахнулся абхазец, – это при неблагоприятных природных условиях той же Европы, да с кристаллическими кремниевыми полупроводниками, дающими максимум двадцать пять процентов эффективности. А знаете ли вы, что на квадратный метр поверхности земли в наших условиях падает не меньше киловатта в час мощности потока солнечных лучей? А с нашей пластмассой никакой кремний не сравнится! Крыша обычного жилого дома, выполненная из таких трехслойных пластин, вполне сможет обеспечить все потребности, даже с учетом дождика в четверг, когда солнце скроется за тучами.

– Это очень хорошо, – остудил его порыв командир, – вот вернемся домой, и проверим. Тем более, что у нас будет пара свободных дней – суббота и воскресенье, пока вы с Ильиным построите наплавной мост… А вот тут никакого моста не надо. Но мне туда даже в защитном костюме со шлемом не хочется.

Автомобиль наконец достиг границы, у которой канал повернул под прямым углом, ограничивая участок, заселенный саблезубыми кошками. Крокодилы лежали и тут, странным образом уживаясь с другими гигантами животного мира. Даже не выходя из салона люди могли видеть, как на солнце переливаются узорами кожа огромных змей, не менее толстых чем земноводные, и таких же недвижимых.

Но нет – отметил Никитин – вон узор на одном из пресмыкающихся начал изменяться на солнце. Словно гимнастка начала движение ленты и та – блестящая, яркая и смертельная – дрогнув кончиком хвоста на прощание, исчезла в зарослях, не таких высоких, как на родине саблезубых кошек, но, пожалуй, более густых. Анатолий представил на миг, что оказался в этих кустах и зябко передернул плечами.

– Пожалуй, тут тоже есть какая-то граница, за которую эти змейки заползать не решаются, – отметил как-то отстраненно, словно обращаясь не к товарищам, а лишь к самому себе, полковник Кудрявцев.

Командир решительно распахнул дверцу и вышел на зеленую траву степи. Анатолий, прежде чем выскочить в свою, еще раз глянул в змеиные кущи. Никто из реликтовых чудовищ (а в том, что в двадцать первом веке таких гигантских змей не было, он был уверен на все сто) даже не пошевелился в ответ на движение у «Эксплорера». Скоро все разведчики, а вместе с ними два дикаря, по-прежнему глядевших на Иру Ильину с восторженным обожанием, выстроились перед капотом внедорожника.

Никитин вдруг решил, что кто-то же должен проверить, насколько простирается зона безопасности. Почему не он? Анатолий двинулся вперед; медленно, отмечая взглядом каждое движение рептилий. Он ожидал окрика командира в спину, но тот, видимо, понял замысел тракториста; Никитин был уверен, что Кудрявцев не менее внимательно, чем он сам, ждет реакции пресмыкающихся.

На десятом шаге что-то дрогнуло в неподвижных узорах меж кустов. Следующий шаг продемонстрировал и реакцию, и заинтересованность гигантов. Вдруг сразу десятки, а может и сотни голов «выросли» над зарослями и в два раза больше глаз – огромных, немигающих и завораживающих, зовущих к себе и обещающих неземные блаженства, уставились на парня. Одна лишь мысль связывала сейчас Анатолия с человеческим бытием; точнее не мысль, а вопрос-утверждение: «Так вот что чувствовали бандерлоги, когда им пел песню смерти Каа!?».

– Никитин! – резкий, словно выстрел, возглас Кудрявцева вырвал его из опасных грез.

Анатолий, не поворачиваясь, шагнул назад, еще раз, и еще. Нет – дурманящий туман в голове не схлынул разом, но рассеивался достаточно быстро, так что товарищей он достиг уже вполне способным отвечать на вопросы и делиться «непередаваемыми ощущениями».

– Ну и как? – командирский вопрос наверное был как раз про эти ощущения, и Никитин честно ответил, опять вспомнив о мультике про Маугли:

– Как бандерлог перед удавом. Вряд ли тут, – он сделал широкий круговой жест над зарослями, – кто-то уцелел.

– А ведь что-то их здесь держит, не дает расползаться, – задумчиво протянул профессор Арчелия, и тут же зябко передернул практически всем телом, – но когда-то эта сила наверное рассеется, и тогда…

– А мы не будем ждать этого тогда! – перебил его Кудрявцев, – придем к этим переросшим червякам сами.

– Ага, – подумал уже почти весело Никитин, – полковник-то тоже когда-то «Книгу джунглей» читал, – и добавил уже вслух, – тем более что у нас есть специалист по червям.

– Но позвольте, – не понял шутки Арчелия, который, естественно не мог знать о всех перипетиях первых дней жизни русского лагеря, – это совсем не черви!

– Какая разница, – пожал плечами Анатолий, – одни жрут людей изнутри, а другие снаружи. Главное – извести всех под корень. А может, и спасти кого-нибудь удастся. Может, кто-то сидит сейчас в подвале, не в силах выбраться наружу, даже несмотря на зов этих монстров.

– А я, – заявила вдруг Ирина Ильина, – ни за какие богатства не пойду сюда.

Теперь в сторону зарослей со змеями показывал ее пальчик.

– Даже если там, в центре, окажутся сады Семирамиды? – подколол ее тракторист.

– Даже в этом случае, – кивнула головой Ильина, – хотя… Если они действительно окажутся там, вы же, мальчики, принесете мне самый красивый цветок?

«Мальчики» было произнесено таким царственным, даже – подумал Никитин – скорее барским по отношению к собственным холопам, голосом, что он тут же решил возмутиться. Как, впрочем, и все вокруг, особенно девчата. Он увидел, как Оксана Кудрявцева открывает рот, готовая разразиться не менее уничижительной тирадой, но прежде раздался вопрос командира – холодный и насмешливый:

– Нам ты тоже будешь рассказывать, как сражалась с палачом Спящего бога и победила его чуть ли не в одиночку?

– Но как?.. – надменное выражение словно смыло с лица Ирины; она одним мгновением опять стала собой – красивой озорной женщиной; да, язвительной, но в пределах допустимого, не позволяющей себе оскорблять и унижать друзей и подруг.

Впрочем, сейчас перед товарищами стояла растерянная девчонка с виноватым выражением лица, которое (как и предполагал Анатолий) очень скоро сменилось другим, скорее агрессивным. Сейчас она смотрела на супруга, на Марио, который благоразумно притворился столбом; взгляд ее переместился на командира, и тот, все так же хмурясь, все же пояснил:

– А чем ты еще могла поразить дикарей? Красотой своей неземной? Так у них, я подозреваю, немного другие каноны, да и Марио, несмотря на то, что ты им вертишь, как хочешь, вряд ли бы позволил, чтобы его жена флиртовала с кем-то. Так что ты, Ирина, экзамен на коммуникабельность не прошла. Так что передай-ка ожерелье… Георгию Георгиевичу – пусть теперь семья Арчелия пообщается с неандертальцами. Может, еще что интересное выяснится.

– Интуиция и дедукция конечно великая вещь, – подумал Анатолий, занимая свое место в салоне, – но и ремешок с пластмассовым кругляшом на запястье командира я бы тоже не стал сбрасывать со счетов.

Впрочем, озвучивать свое предположение он не стал…

Вдоль незримой границы территории, где неосторожных путников ждала ужасная смерть в объятиях пресмыкающихся, «Эксплорер» ехал медленно; разведчики не отрывали взглядов от зарослей, пытаясь разглядеть в них признаки человеческого пребывания. И они действительно были – такие же развалины, останки машин и механизмов…

Пять раз останавливался автомобиль и пять раз стада травоядных неподалеку испуганно вздрагивали и пускались вскачь прочь от непонятного двойного силуэта, издававшего пронзительные протяжные звуки. Особенно долго сигнал внедорожника звучал напротив лагеря, где сквозь заросли проглядывали синие металлические стены каких-то строений; точно из таких же сэндвич-панелей были сложены генераторные русского лагеря.

Увы – никаких шевелений громкие протяжные звуки по правую сторону движения «Эксплорера» не вызвали. Даже змеи все так же лениво грелись на солнышке, пока командир чуть не повернул руль в их сторону («Экспериментирует», – понял Анатолий, внутренне содрогнувшись). Но полковник Кудрявцев знал что делал; он проехал совсем недолго по самой грани запретного пространства – так что позади резко ускорившегося автомобиля гигантские твари вяло поднимали головы и тут же опускали их, еще медленней.

А впереди росла гора, нет – идеально ровная стена камня. Никитин поначалу решил, что эта та самая горная система, что начиналась где-то в районе маньчжурского лагеря; что она резко повернула и стоит теперь, завершая цепь непреодолимых препятствий для маленького племени прародителей человечества, существование которого, кстати, еще надо доказать.

Но нет – тогда за змеиными зарослями эти горы тоже должны были видны – на расстоянии двадцати пяти километров. Но там – над жилищем пресмыкающихся, куда Анатолий недавно всматривался до рези в глазах – никаких гор не было. Значит…

– Значит, – показал вперед профессор Романов, – там еще один участок, перенесенный сюда, или трансформированный здесь таким необычным способом. И наверху там люди!

– А заодно и те, от кого эти люди должны были спастись.

Это заметил Никитин; а вот командир заметил совсем другое:

– Смотрите, – его рука показывала совсем в другую сторону – туда, где стада копытных, а вокруг них и едва различимые на расстоянии серые фигуры хищников словно разбивались о незримую стену, растекаясь по обе стороны этой преграды.

Эта «стена» не было идеально ровной, как было видно по немногим животным, заходившим в поисках особо сочной травки достаточно далеко от основной массы травоядных, но неизменно возвращающихся назад, к стадам. Анатолий вдруг отметил, что именно здесь начинается обратная миграция стад; он представил себя летящим на аэроплане над этой совсем невеликой равниной – сверху было бы отлично видно, как параллельно в поисках пропитания текут две живые «реки». И… как эти речки мелеют, потому что к естественным врагам прибавились люди, а теперь и неандертальцы; а если и короткомордые медведи с саблезубыми кошками вырвутся из своего голодного плена, очень скоро вокруг развернется настоящая битва за еду.

Никитин непонятно как и когда оказался стоящим на земле, покинув салон в задумчивом смятении. Он стоял сейчас рядом с «Эксплорером», вцепившись в руку Бэйлы, а совсем неподалеку профессор Романов обменивается с Кудрявцевым такими же размышлениями.

– Если бы не горы, выросшие на пути миграции стад, никаких проблем бы не было, – объяснял и командиру, и всем остальным Алексей Александрович, – а так – скоро придется решать вопрос: кто кого!

– Неправильно ставишь вопрос, Алексей Александрович, – мягко поправил его командир, – вернее на твой вопрос ответ уже есть – конечно, мы их. А вот как быстро можно и нужно это сделать? Конечно, максимально быстро – пока они не разбежались; тем более – еще есть вероятность, что кто-то из людей выжил.

– И не жалко зверушек? – это неожиданно спросила Бэйла.

– Вспомни, что ты сама говорила про львов, – сурово нахмурил брови командир, – у этих хищников человеческих жертв куда больше. Так что единственное справедливое возмездие для них – полное истребление. А потом – и наказание того, кто заставил нас схлестнуться здесь. Так что не переживай, Бэйла – их смерти будут на совести Спящего бога. Если, конечно, он существует. Ну что, поедем посмотрим, чего так боятся впереди животные?

Ответом на этот вопрос стал одобрительный шумок. Только Георгий Арчелия нетерпеливо пританцовывал на месте – он очевидно видел себя уже в лаборатории; вместе с командиром, конечно. «Эксплорер» рванул вперед, забирая немного левее и отклоняясь от угла каменного утеса.

– Ну и правильно, – мысленно одобрил действия Кудрявцева Анатолий, – большое, как говорится, видится на расстоянии. К тому же кто их, живущих на этой горке, знает? Сбросят сверху какую-нибудь каменюку – мало не покажется. Никакой камуфляж не спасет. Да еще и шлема нет. Надо бы попробовать примерить – а то профессор уже сколько времени вертит его в руках и не отдает другим.

Никитин потянулся через спинку сиденья и вытащил защитный шлем из рук Романова. Тот не препятствовал, видимо устал носить в руках достаточно тяжелую сферу. Анатолий примерил ее, низко нагнув голову.

– А что? – подумал он, – неплохо выгляжу, наверное, со стороны. Можно сниматься в «Звездных войнах».

Он так и вылез из салона – с автоматом в руках, гордый до невозможности. Но никто не смотрел на него; Никитин тоже забыл и про шлем на голове, и про такие приятные мысли, когда командир показал всем на какую-то непонятную шевелящуюся кучу прямо под отвесной каменной стеной. Вот эта куча разделилась – два больших, даже на расстоянии сотни метров от стены, где остановился внедорожник, комка вдруг запрыгали навстречу людям; запрыгали неуклюже и тяжело; вот первый из них подпрыгнул повыше, но опускаться на землю уже не стал. Теперь никто не стал бы говорить, что движения орла неуклюжие и тяжелые. Нет – широкие крылья мощно и стремительно понесли хищную птицу вверх. На Анатолия упала тень – всего на мгновение она закрыла от парня солнце, но он вдруг каким-то необъяснимым чувством понял, что эта тень фантастически огромна. Что если бы вместо нее упала сама птица, то… За камуфляж можно было не волноваться – что для него острые когти, когда куртку на испытаниях не могла пробить пуля из АКМ? Но вот если поднять человека на высоту нескольких сотен метров, да сбросить его вниз…

Где-то Никитин читал, что некоторые хищники так добирались до лакомого мяса черепах. Сбросит с высокой скалы и бежит следом – к обеденному столу. Такой черепахой Анатолий быть не желал, потому поднял кверху ствол автомата, чтобы встретить атакующую птицу плотным огнем.

Но орлов – а вслед за первой, стремительно набиравшей высоту, над их головами пролетела и вторая птица – интересовала совсем другая добыча. Видимо, им не понравилось, что где-то там, у реки, кто-то пересек незримую границу. А то, что прямо у них под носом (точнее под клювами) обосновались другие нарушители, их не заинтересовало.

– Хотя кто их знает, орлов? – Анатолий несколько успокоился и вполголоса принялся рассуждать, – может они решили, что мы никуда не денемся?

– Никогда не видел; даже представить не мог, что орлы могут быть такими громадными, – ошеломленно бормотал рядом Романов, – это какой же у них размах крыльев?

– Метров пятнадцать точно будет, – ответил ему командир, – такая птичка человека легко поднимет.

– Ага, – вспомнил свои недавние размышления Анатолий, – и сбросит сверху так, что вместо человека лепешка останется. Но им, наверное, больше по вкусу травоядные – вон они закружили над стадом.

И действительно – орлы теперь не махали крыльями; очевидно поймав нужный слой воздуха, они нарезали широкие круги над степью; выбирали жертву. Никитин знал, что пикирующий сокол может достичь скорости трехсот километров в час, но один из орлов, наверное, сейчас был еще стремительней. Где-то в вышине прозвучал еле слышимый клекот, обозначивший начало атаки, и один из пернатых хищников исчез. Просто взял и исчез, размазался вертикально вниз темным следом по ярко-синему небу. Человеческий глаз не успевал за этим движением; когда все головы дружно опустились вниз, к разбегавшемуся вдали в панике стаду, предсмертный крик животного показал, что стремительный бросок орла к земле не был напрасным.

– Ну вот, еще любители полакомиться на дармовщинку, – голосом, не предвещавшим ничего доброго пернатым хищникам, сообщил командир.

– Сколько же им надо мяса, чтобы наесться? – поддержал Кудрявцева Алексей Александрович, – хорошо хоть, что они не пересекают какую-то условную границу. Не хотел бы я быть на месте Феди-Хашимулло, когда такая «птичка» захочет пообедать его барашком. А где, кстати, второй орел?

Действительно, собрата первого хищника нигде не было видно. Только что он нарезал широкие круги, забираясь все выше в небо, а теперь…

Страшный удар бросил Никитина на землю. Точнее бросил бы, если бы какая-то неведомая сила обхватившая грудь и ноги тракториста так, что он не мог не только двинуть конечностями, но и вздохнуть поглубже, дала несчастному телу коснуться травы. Зеленая шелковистая травка, на которой сейчас так хорошо было поваляться, уносилась вниз с устрашающей скоростью.

Сознание Анатолия раздвоилось. Одна часть парня вопила: «На помощь!», – и в то же время страшилась этой помощи, ожидая, как из вскинувшихся кверху стволов винтовок и автоматов вслед тандему «орел-Никитин» полетят безжалостные струи пуль. Другая, более спокойная и рассудительная, рассуждала отдельно от его разума. Она четко и скрупулезно отмечала каждую мелочь – шлем, наверняка спасший ему жизнь, и слетевший с головы, до сих пор крутился юлой на той самой траве; командир, широко открыв рот, что-то кричал, очевидно, командуя самым опытным стрелкам…

– Где же я это уже видел? – вопрошал тот же спокойный голос, – а.., вспомнил – на картинке в книжке «Дети капитана Гранта» – там тоже кого-то унес орел. Но того парнишку спасли. Значит и меня спасут. А пока…

Он повернул голову направо – как раз, когда орел пересек плоскость, где начиналась плато; там действительно были живые люди. По крайней мере, четыре фигуры брели к обрыву, не замечая ни орла, ни человека в его когтях. Может потому, что эта пара находилась как раз напротив солнца?

Орел вдруг вздрогнул – один раз, второй, третий. Анатолий понял, что эта работа снайперов. Тут проснулся первый – паникующий («Осторожный», – поправил себя тракторист) Никитин. Если сейчас птица рухнет камнем вниз, а здесь уже не меньше трехсот метров… Да еще сверху своей тушей придавит? А голова ведь у парня не железная!