Текст книги "Похолодание, а не потепление. Какие народы вымрут как мамонты"

Индия и Китай, где до недавнего времени, сотни миллионов (!) жителей не имели даже света электрической лампочки дома, занялись своими планами «ГОЭЛРО» не так давно – лет 20 назад. Заметьте, что именно в те годы, как вы помните, и стартовало Рамочное соглашение и стал разрабатываться Киотский протокол.

Китай, страна суверенная, добился исключительных успехов в деле электрификации: в 1990 году (год подсчета эмиссий Киотского протокола) большинство населения Китая не имело доступа к электричеству. Сегодня почти все без исключения китайцы его имеют (99 %).

Правительство приняло программу, по которой в Китае каждую неделю в течение 20 лет (!) будет открываться новая угольная ТЭЦ мощностью 1000 мегаватт (это одна линия ядерной станции). Иначе говоря – ввод в действие 52 000 мегаватт ежегодно (эквивалент 40 ядерных ТЭЦ).

И самое удивительное, что китайцы эту программу ПЕРЕВЫПОЛНЯЮТ: в 2005 году они ввели в строй мощности на 70 000 мегаватт, в 2006-м – более 100 000 мегаватт.

Для понимания масштаба этой энергетики: в течение только одного года развивающиеся китайцы вводят в строй новые энергетические мощности, превышающие все существующие энергетические мощности в уже развитой стране Франции (включая французскую ядерную энергетику)!

А 85 % китайской энергетики работает именно на угле. Именно поэтому Китай потребляет более 40 % угля в мире, удвоив его потребление менее чем за 10 лет, прошедших с начала XXI века.

В Индии, где еще присутствует постколониальное влияние на внутреннюю политику, доступ к электричеству пока имеет около 60 % населения, то есть более 400 миллионов человек в Индии электричеством вообще не пользуется. Это примерно, как оставить население Европы без электричества. Именно поэтому в Индии пока эмиссия СO₂ – не более тонны на человека в год. А в Европе – 10 тонн. И что, было бы правильным их так и оставить «без света»? Вы думаете, они согласятся? Или вы думаете, что они согласятся платить «налог» на повышение своего уровня жизни?

Доступные по цене электричество и тепло есть основные факторы борьбы с бедностью, необходимое условие для развития экономики любой страны и повышения уровня жизни ее населения.

Все понимают – чем быстрее будет развиваться энергетика Китая и Индии, тем выше там будет уровень жизни, и тем дороже там будет стоимость рабочей силы.

Повышение стоимости рабочей силы на этих двух «фабриках мира» будет иметь следствием увеличение стоимости товаров для населения стран – потребителей этих товаров. А основные потребители этих товаров кто? Правильно – страны Большой Восьмерки.

Иначе говоря, странам уже развитым, делокализировавшим свои производственные мощности, населенным стареющим и много потребляющим населением – иначе говоря «странам-супермаркетам», – выгодно иметь механизм ограничения экономического роста стран-«фабрик», где население быстро растет и хочет иметь более высокие стандарты жизни – «издержки производства».

Протокол Киото – и есть такой механизм ограничения и контроля экономического роста развивающихся стран через ограничение выбросов СO₂. Именно поэтому, еще один парадокс, его разработали в США (основной в мире «потребитель» товаров), в 1997 году пролоббировали в ООН, убедили огромное количество стран «присоединиться к спасению планеты», даже на правительство России повлияли как-то, но сами США до сих пор его не подписали. Надо сохранить историческую справедливость – США не просто отказываются его подписать, нет – США отказывается подписать Киотский протокол, пока его НЕ ПОДПИСАЛ КИТАЙ (основная «фабрика мира», работающая на США).

Протокол Киото – это не экология, это чистая политика, это попытка старого мира контролировать развитие мира более молодого и более «энергичного», чтобы сохранить свой, привилегированный, образ жизни.

Именно поэтому лидеры Китая и Индии не подпишут этот или подобный ему документ на основаниях лишь теории о глобальном потеплении. Это прямо противоречит их национальным интересам, это будет ограничивать их развитие.

Поэтому, следуя примеру Китая и Индии, около 80 стран отказываются подписывать этот документ, который не позволит им вытащить население из бедности и темноты (как в переносном, так и в прямом смысле).

Было заявлено, что в декабре 2009 в Копенгагене «решается судьба планеты». На самом деле решается судьба Киотского протокола, а не планеты. Судьба старого мира. Судьба нефтяных компаний. На кону действительно многое.

Хочется задать вопрос правительствам тех стран, энергетика которых сильно зависит от угля, это не только Индия и Китай, это, например, очень близкая к нам Польша, где 90 % энергетики работает на угле: правильно ли поступиться интересами национальной экономики и благосостоянием своего населения ради приятного общения на саммитах и в клубе «цивилизованных лидеров»?

Таких вопросов много, но от жизни российского читателя они так же далеки, как и город Киото.

А пока тема глобального потепления уже стала серьезным фактором международного политического давления на страны – производители углеводородов. И действительно, в свете уже установленной информационной политики, касательно глобального потепления, страны, имеющие угле– и углеводородную энергетику, а также страны (как Россия), живущие на деньги от продажи ископаемых энергетических ресурсов, получают негативный имидж в глазах мирового сообщества.

Глава 7. О потерянном разуме

В атмосфере мировой паранойи на тему глобального потепления всерьез рассматриваются гигантские по масштабам инвестиций и совершенно утопичные проекты, с помощью которых можно было бы «охладить планету».

Такие проекты дали рождение некой «полунауки-полуспециальности», называют ее «геоинженерия».

Геоинженерия предлагает технические решения по уменьшению парникового эффекта, в основном путем уменьшения части солнечной радиации, достигающей поверхности нашей планеты.

Например – распылять в атмосфере… серную кислоту, чтобы она отражала солнечные лучи. Распылять придется ежегодно – ну, да, потому что она будет оседать (в виде кислотного дождя, разумеется).

Или – выбросить на орбиту Земли огромное количество (10 тысяч миллиардов) металлических пластинок (фольги), которые бы отражали солнечный свет (такой проект, действительно, существует в Великобритании, очень авторитетные люди мне даже предлагали вложить в него деньги). Это позволит «отразить» около 1 % солнечного света, но все равно придется периодически новые запускать (старые под действием силы гравитации будут падать и сгорать в атмосфере).

Для решения этой проблемы (обновления пластинок) предлагается (нет же предела человеческой мысли) раз и навсегда выбросить эти пластинки в «точке Лагранжа» – всего-то в полутора миллионах километров от Земли, там, где гравитационные поля Солнца и Земли компенсируют друг друга. Совсем, в общем-то, и недалеко…

Еще в ряду проектов по «охлаждению планеты» мне встречались предложения покрасить сушу (или залить океан) белой краской, чтобы она лучше отражала солнечные лучи.

Уже упоминаемый в книге американский ученый Пол Крутзен, нобелевский лауреат, предложил распылять в стратосфере с самолетов микрочастицы пыли (схожие с теми, что попадают в атмосферу от извержения вулканов) – создать искусственный эффект ядерной зимы.

Наименее безопасным для планеты является проект «искусственных облаков», но для реализации его нужно закачивать и распылять в атмосфере, всего-навсего, по 50 тонн морской воды в секунду (!).

Очевидно, что подобные предложения геоинженерии несут в себе огромные экологические риски, чрезвычайно затратны, а самое главное – совершенно не решают вопрос баланса СO₂ на планете.

Другой путь решения проблемы потепления – сокращение выбросов углекислого газа от человеческой деятельности. Именно этот путь, несмотря на очень отдаленное понимание, как это повлияет на изменение климата, и был выбран ООН и правительствами развитых стран.

Основным техническим решением по борьбе с глобальным потеплением принята секестрация СO₂. Секестрация делается в два этапа – сначала СO₂, произведенный в результате сжигания ископаемого топлива (нефти, нефтепродуктов, угля, газа) или биомассы (дров или бытовых отходов), улавливается, собирается в концентраторы, транспортируется по трубопроводам и под давлением закачивается под землю, в использованные нефтяные и газовые шахты, соляные шахты или под воду.

Начнем с того, что весь СO₂ уловить невозможно. Потому что невозможно уловить газы из выхлопной трубы каждого автомобиля, камина или печки. Возможно уловить СO₂ только на крупных теплоцентралях и энергостанциях. Установки и технологии каптации сейчас проектируются. Теоретически, по разным оценкам, возможно уловить от 60 до 70 % всего СO₂.

Но уловить миллиарды тонн СO₂ произведенные сжиганием топлива, недостаточно, нужно построить инфраструктуру транспортировки и, самое главное, его долгосрочного хранения без риска для жизни населения.

А вот что хорошего в том, что углекислый газ будет в земных полостях и под водой – непонятно. И надолго ли он там удержится? А вдруг кто «крышки посрывает»? По большому счету это решение все равно небесконечно – и что делать со всем этим нашим детям? Хорошо ли увеличивать концентрацию углекислого газа в океане?

Всем известна трагедия озера Ниос в Камеруне: 21 августа 1986 года со дна озера (где под водой был естественный резервуар СO₂– именно такой же, как и предлагается создавать сейчас искусственно, закачивая газ под землю и под воду) ночью произошел выброс СO₂. Углекислый газ, как более тяжелый, вытеснил азот и кислород, и около 2000 жителей окрестных деревень (и все живое вокруг) в течение нескольких минут умерли от удушья. В общем, небезопасный это газ.

Открытых вопросов у ученых много, но задавать их в свете радужных рыночных перспектив стало уже «политически некорректно».

О водородной энергетике

Все сегодня любят поговорить о водородной энергетике как об энергетике светлого будущего. Решение вопроса водородной энергетики принято считать наивысшим технологическим достижением человечества. Действительно, водород – очень энергетичное сырье – в 10 раз более теплотворное, чем нефть. А запасы водорода на Земле – огромны (Мировой океан). И самое главное – энергия из водорода есть «экологически чистая энергия», поскольку она «не выделяет СO₂»…

Что дает водородная энергетика, помноженная на теорию глобального потепления? Давайте уж напоследок заставим уставшее серое вещество поработать.

Мы ведь уже знаем, что Земля получает сегодня от Солнца в среднем 240 ватт на м², к ним добавляется 160 ватт на м² «радиационного форсажа», вызываемого парниковым эффектом. Так вот, 130 ватт из этих 160 ватт парникового эффекта приходится на молекулы воды в атмосфере.

А что там выделяется, белое такое и полупрозрачное при «сжигании» водорода, а? Вы подходили к выхлопной трубе известной на весь мир «Семерке» BMW, работающей на водороде? Парок какой-то…

Для проверки берем настольную книгу советского детства – Советский энциклопедический словарь: «Водород при полном сгорании превращается в водяной пар (Н₂0)…»

То-то: пары воды там выделяются, а присутствие в земной атмосфере молекул и паров воды отвечает за 80 % нелюбимого всеми парникового эффекта…

Что делать будем?

Религия карбона

Мы знаем, что теория, в которой запрещено сомневаться, становится догмой. И действительно, движение борьбы с углекислым газом начинает все больше походить на религию: кто верит – тот идет с нами, кто сомневается – тот враг. Не враг народа, хуже – «враг всей планеты».

Удивительно, что при откровенных беседах с «зелеными политиками» большинство из них основывается не на научных аргументах (все понимают, что никто ничего не понимает), а на базисе, близком к религии: «Человек разрушает мир», «мы виноваты перед природой», «человеческая натура деструктивна», «это нам наказание».

Кстати, прогнозы глобального потепления, потопов и разрушительных ураганов – все это очень хорошо укладывается в уже принятую миллионами картину апокалипсиса, как наказания за грехи перед природой.

Я ни в коем случае не хочу задеть религиозные чувства верующих. Просто в психологии, а вернее, в нейролингвистическом программировании есть понятие «импринт» – картина, логическая или эмоциональная схема, несколько раз «прокатанная» по нейронам. Еще лучше, чтобы эта информация сочеталась с сильными эмоциями (страх или радость – неважно, главное, чтобы посильнее). Импринты крепко заседают в психике и работают как «программы», к которым человек уже предрасположен.

Стиль массовой коммуникации о глобальном потеплении замечательно укладывается в схему нейролингвистического программирования, наложенную на иудо-христианскую религиозную базу: человек изначально грешен, не ведает, что творит, за что и будет ему кара небесная.

С точки зрения психологии, люди верующие (а особенно, католики, которым религия дает сильный «импринт» первородного греха) больше предрасположены к интеграции подобных катастрофических теорий.

Ведь экология в европейских городах гораздо лучше, чем в китайских, индийских или российских. Население Европы не страдает ни от ураганов, ни от тайфунов. Оно живет очень комфортно. Но именно эта часть населения быстрее других среагировала на пропаганду глобального потепления. И дело здесь не только в сознательности.

Если бы нас пугали моделью, предсказывающей возможность столкновения с еще одним гигантским астероидом или кометой – то это было бы воспринято «на все воля Божья». А на самом деле – там такая запутанная небесная механика – в поясе астероидов, да и в кометном облаке Оорта… хорошо, Юпитер (имея массу большую, чем сумма масс всех планет Солнечной системы) нас спасал всегда – не зря все-таки ему древние римляне поклонялись…

В случае же с глобальным потеплением обыгрывается чувство вины всех и каждого, а кто из нас не грешен тем, что ездит на работу на личном автомобиле?

И людей заставляют чувствовать себя виноватыми в том, что они ездят на автомобилях, летают на самолетах, едят и пьют. Государственные статистические ведомства уже подсчитывают на каждую семью ее годовую эмиссию углекислого газа. Сначала, для осознания своей вины, а потом для дифференциации налогообложения.

И многие европейцы, действительно (и добровольно) подсчитывают свои «выхлопы» СO₂ (им для этого специальные калькуляторы продают уже). И начинают их сокращать: на работу ездят на машине вместе с соседями по очереди.

Заповеди новой «религии карбона», борющейся с глобальным потеплением, во многом, кстати, вполне разумные – меньше ездить на авто, есть меньше мяса, не использовать синтетику, экономить электроэнергию. Все это – правильно и нужно делать, только без страха и без излишнего катастрофизма. И без чувства вины.

Все это очень напоминает привитие народам Ближнего Востока базовых принципов гигиены посредством религиозных обрядов. Это проще, чем объяснить людям без образования, что на руках остаются микробы (поэтому руки и лицо надо мыть несколько раз в день), что в непрожареной свинине водятся смертельные паразиты (поэтому ее лучше вообще не есть), что солнце в южных странах – основной фактор рака кожи (поэтому надо закутываться в одежду определенного покроя и носить бурнусы и вуали). Если взять основные заповеди и правила любых религий – там больше половины будет гигиены и медицины, как для тела, так и для психики.

Так и сегодня – людям трудно объяснить, что ресурсы ограничены, что урбанизация отрицательно влияет на экологию, что загрязнение воздуха и воды снижает их иммунитет к бактериям и вирусам и т. п. Поэтому экологическое воспитание пойдет, как и религии, путем страха и будет играть на чувстве вины. Это, наверное, необратимый процесс, идущий по принципу «цель оправдывает средства».

Плохо то, что «борцы с глобальным потеплением» становятся все более агрессивными: политикам, ставящим ее под сомнение, сильно достается и от коллег, и от массмедиа. Очень непопулярно стало сомневаться в «генеральной линии». Тем, кто не согласен, сразу приклеивают ярлык «маргиналов». Ученые, не согласные с этой теорией не получают гранты. Публичное несогласие с глобальным потеплением наказывается «отлучением»: от финансирования, от СМИ, от политики.

Надо понимать, что вывод об антропогенном факторе глобального потепления, то есть иными словами о существенном влиянии промышленной деятельности человека на температуру планеты посредством выбросов в атмосферу двуокиси углерода (что повышает ее концентрацию и усиливает парниковый эффект) – есть на сегодняшний день всего лишь «консенсус большинства ученых-климатологов».

Мы все должны понимать, что консенсус – не есть истина. Консенсус есть согласие большинства по спорному вопросу. А многие ученые не разделяют эту точку зрения. Просто сегодня они (по разным причинам, в основном экономического и политического характера) в меньшинстве.

Напомню, что около тысячи лет назад консенсус большинства ученых провозглашал Землю плоской, а пятьсот лет назад консенсус большинства ученых осознанно считал, что Солнце вращается вокруг Земли.

Меньшинство же (в лице Джордано Бруно), не отказавшееся от гелиоцентрической теории Солнечной системы, было в феврале 1600 года сожжено на костре…

А консенсус-то меняется…

Хорошо хоть то, что ученый консенсус по поводу теории имеет особенность меняться после появления новых данных или новой теории.

И новые данные появляются, и мнение большинства ученых по поводу глобального потепления и роли СO₂ в нем становится менее «пугающим».

Вспомним, что результатом первой международной конференции по проблемам изменения климата в Австрии в 1985 году было предположение, что средняя (мы уже говорили об этом) температура Земли к 2030 году повысится на 6 градусов по Цельсию и уровень моря повысится на 88 сантиметров.

Именно эти цифры были приняты, уже как данное, Организацией Объединенных Наций, поскольку фигурировали в знаменитом на весь мир первом отчете GIEC–IPCC. На этом отчете базируются все «предсказания», программы сокращения выбросов углекислого и других парниковых газов и т. п. С этого же отчета стартовала инициатива Киотского протокола, о котором сегодня много говорят.

А в 2007 году GIEC сделал новый отчет по климату. Поскольку он уже четвертый по счету, то о нем мало говорят. А он чрезвычайно интересен. В новом отчете уже другие предсказания на 2030 год:

• максимальное повышение температуры – 4,5 градуса Цельсия (а не 6 градусов, как было раньше);

• наиболее вероятное на 2,5 градуса Цельсия;

• максимальное повышение уровня моря на 48 сантиметров (а не на 88 сантиметров);

• и все это «улучшение» – при увеличении выбросов СO₂ вдвое.

Что гораздо более важно – в новом GIEC–IPCC отсутствует аргумент связи между пропорцией СO₂ и повышением температуры.

Также в новом отчете делается попытка отойти от ненаучного критерия «глобальной средней температуры», так как анализируются серии температур по континентам.

Наконец, новый отчет GIEC признает, что внимание должно уделяться не самому потеплению (может, и не будет его?), а экстремальным климатическим феноменам (засухи, ливни и ураганы), которые участились в определенных географических областях, а также их последствиям.

Кроме того, следует отметить, что существенная часть научного сообщества совсем не согласна с выводами и прогнозами GIEC, что отразилось в так называемой «Орегонской петиции», подписанной более 30 000 ученых. В этом документе так и говорится: «Не существует научно обоснованных выводов». Но никто об этом не говорит.

Эти фундаментальные изменения в позиции ученого большинства были проигнорированы средствами массовой информации, а соответственно и политическими деятелями (все больше и больше живущими в виртуальном мире «массмедиа»). Может, никто внимательно этот отчет не читал? Может и так, но, скорее всего, никто не хочет замедлять, и уж тем более разворачивать обратно такую замечательную машину по сеянию страхов, а соответственно сбору денег и голосов и распределению государственных и международных бюджетов.

Глава 8. Страна вечной мерзлоты

А где же Россия во всем этом спектакле? Да в самом центре его.

Россия, как всегда, оказалась между Западом и Востоком, между Большой Восьмеркой и Большой Пятеркой, между клубом стран «уже цивилизованных» и клубом тех, кто хочет таковыми стать. Пришло время делать выбор.

Заметьте, клуб стран «цивилизованных» готов простить России все – и коррупцию, и недостаток демократии (назначения губернаторов и ограничение свободы прессы), и военные действия на Кавказе – но в Киотском процессе Россия участвовать должна. Эта тема неоднократно поднимается на правительственных встречах. Для стран развитых это важно.

Поэтому наш выбор должен быть сделан, исходя из понимания – что такое теория глобального потепления, что такое Киотский протокол и как это совпадает с национальными интересами.

Безусловно, числиться в клубе «цивилизованных» – очень лестно. Правда, если бы и уровень жизни и социальной защиты населения был такой же, как в США, Японии или Франции, тогда мы были бы там по праву.

Рамочную конвенцию ООН Россия приняла «за компанию» с другими 186 государствами (она вступила в силу еще в 1994 году). Промышленность, лишенная финансирования и заказов, переживала явный спад, выбросы СO₂ сокращались сами собой, поэтому российское правительство с легкостью взяло на себя обязательство сохранять эмиссии на «советском» уровне 1990 года до года 2012-го. То есть, признало отсутствие экономического роста и среднего уровня жизни, относительно советских времен до 2012-го…

Потом кто-то в том правительстве высказал мысль, что, поскольку выбросы СO₂ с развалом промышленности будут сокращаться сами, то на этом еще и «заработать можно» – квоты продавать.

Простим ему это. У того правительства, очевидно, были иные задачи и не было времени разобраться и понять, как это соотносится с экономическим ростом.

Потом Россия использовала тему Киотского протокола как карту в переговорах, в том числе по вступлению в ВТО.

Наконец, в 2004 году в результате долгих переговоров с Евросоюзом правительство России приняло решение ратифицировать Киотский протокол, что дало Киотскому процессу настоящий толчок – так как квота вступивших стран превысила 55 %, протокол «вступил в действие».

Сейчас, в предварительных переговорах по поводу «Киото-2» (новое соглашение, которое должно определить квоты по сокращению после 2012 года) Россия пытается выговорить себе денежную компенсацию «за сибирские лесные массивы», которые очищают атмосферу от углекислого газа: «Мы лес рубить не будем, а вы нам за это деньги платите».

Официальная позиция российского правительства – «Россия поддерживает „киотский процесс“», но «киотские обязательства вызывают у правительства озабоченность». Это двойственная позиция. Зачем поддерживать процесс, смысл которого – ограничить темпы роста экономики и, соответственно, благосостояния?

Трудность принятия принципиальной позиции заключается в том, что после решения правительства о его ратификации ни один из министров, ни МИД, ни Минпромэнерго, не смогли дать внятных комментариев по поводу этого решения.

Затем, нефтяной и газовый сектор – единственная пока основа российской экономики.

И вроде можно было бы дать отдельным компаниям поучаствовать в рынке секестрации СO₂. Выгода для отдельных компаний вполне понятна.

Ну и, наконец, основная проблема России в том, что население ее, в отличие от Индии, Китая и Бразилии – не растет, а драматическим образом сокращается. В том самом, знаменитом 2050 году (когда «весь лед растает») население России будет уже меньше, чем Японии – не 140 миллионов (как сегодня), а всего 120. Можно, конечно, надеяться, что энергопотребление в связи с этим расти не будет и выбросы СO₂ – тоже. А на этом «можно заработать»…

Но основная трудность в принятии обоснованной позиции в этом «противоборстве старого и нового мира» в том, что Россия – не страна с развитой экономикой и не страна с экономикой растущей. Россия – еще свежий, и самый крупный, обломок империи – СССР. Наверное, поэтому Россия никак не может определить направление своих интересов для принятии позиции.

Весь вопрос в том, что Россия хочет сделать за эти сорок-пятьдесят лет?

Если мы хотим:

• существенно повысить тарифы на электричество и тепло (поскольку оно в России почти все «ископаемое»);

• ограничить возможность своего экономического роста до 2050 года рамками отведенных нам «квот на рост»;

• платить уже развитым странам «дань» за превышение разрешенного нам роста при благоприятной мировой конъюнктуре;

• принять отведенное нам место низкозатратного производителя энергетического и промышленного сырья.

Если мы хотим всего этого – тогда нам надо включаться в борьбу с глобальным потеплением, принимать позицию развитых стран, подписывать «Киото-2» и все дальше по разработанному плану. Нам даже могут дать компенсацию за сибирские леса, там все равно скоро людей не останется деревья рубить.

Если мы хотим самостоятельно определять развитие нашей экономики и повышать рост реального уровня жизни населения – тогда нам надо принимать свою, независимую позицию и думать в первую очередь о наших доходах.

Не надо забывать, что Россия, владеющая 20 % мировых запасов «ископаемого топлива» (уголь, нефть и газ), является одновременно и крупным его потребителем и экспортером.

Если население будет сокращаться – будет сокращаться внутренний спрос, значит, надо наращивать экспорт. Из чего сегодня состоит наш экспорт? Почти на 70 % из углеводородов. Из этого – почти 80 % идет в Европу. А Европа уже приняла курс на сокращение использования углеводородов и снижения энергозависимости.

Киотский протокол-2 только ускорит международный курс на срочное снижение потребления ископаемого топлива. А это ускорит падение российского экспорта. Зачем же нам самим это подписывать?

Но то, что свершилось, уже не повернуть – нам надо приспосабливаться к изменению потребления в Европе и развивать экспорт в Индию, Китай и страны Африки. Там потребление ископаемого топлива будет расти. Им ископаемые энергоресурсы жизненно необходимы.

Никто не спорит, что надо развивать возобновляемую энергетику, что надо повышать экологичность производства, продолжать рационализировать природопользование. Но все это надо развивать последовательно, без паники и без траты огромных средств на борьбу с СO₂.

Страны ЕС хотят повысить потребление электричества и тепла из возобновляемых источников энергии – очень хорошо. Россия (без серьезных инвестиций) может частично ЗАМЕНИТЬ продаваемое в Европу ископаемое энергетическое сырье на НЕИСКОПАЕМОЕ:

Не хотите уголь – пожалуйста: у России 20 % мировых лесов и ежегодно миллионы тонн отходов лесной промышленности (обычно, по привычке, зарываемые в землю – метан, кстати, все это эмитирует, а метан – еще хуже, чем углекислый газ в смысле парникового эффекта…). Вместо того чтобы деньги в землю зарывать, Россия может поставлять на европейские ТЭЦ вместе с углем любую биомассу – стружку, гранулы, брикеты, торрифицированное дерево. Им это будет нужно в огромных количествах.

Не хотите нефть, дизель и бензин? В придачу к лесам у России около 8 % мировых сельхозугодий, пригодных для выращивания биоэнергетических культур (от сладкого сорго до рапса). Биоэтанол, метанол, биодизель – для производства всей линейки этой продукции у нас есть ресурсная база, нужно только использовать конкурентноспособные технологии. Не надо сейчас закупать немецкое оборудование для производства биодизеля – его еще инженеры Фишер и Тропч изобрели, чтобы делать синтетическое топливо из угля для немецких танков во времена Великой Отечественной. То, что им немецкие танки заправляли, – это не страшно, конечно, а вот то, что процесс старый и себестоимость дизеля очень высокая – это гораздо хуже.

Даже наш природный газ можно сделать для Европы более «экологичным». Из отходов лесной промышленности производить биоводород и смешивать его с газом для поставок в Европу. Россия до 10 % газа может таким образом экономить. А Европа получит до 10 % сокращения СO₂ от газа, сжигаемого в турбинах. Да и теплотворность смеси будет выше (водород в разы более энергетичен).

Нужно продавать «цивилизованным потребителям» то, что они хотят потреблять, но это не значит, что мы должны потреблять и делать то же самое.

Причем, продавать это «чистое от СO₂ топливо» надо, получая обратно хотя бы часть «карбоновых кредитов». По существующей системе Киотского протокола, 100 % карбоновых кредитов получает ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ЧИСТОЙ ЭНЕРГИИ, а не ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ЧИСТОГО ТОПЛИВА. Почему? Если логика и есть – то не в пользу стран – экспортеров возобновляемых энергоресурсов. А энергетикам нет большой разницы, что сжигать – уголь или сухие и спрессованные опилки – было бы топливо без перебоев. Если уж мир захотел построить «чистую энергетику», то надо менять эти механизмы и двигать «карбоновые преференции и мотивации» от производства энергии ниже по цепочке – к производству энергетического сырья.

На самом деле в этом конфликте «нового и старого мира» Россия оказалась в исключительной ситуации, которая позволяет ей при правильной позиции выступить медиатором на международной арене и надежным торговым партнером для обеих конфликтующих сторон.

Ну это все – политика, а что будет с людьми-то, если все эти предсказания о потеплении – правда? Чем это грозит жителям России, если самые «страшные» прогнозы реализуются?

В общем-то, ничем особенным. Из хороших последствий – зимы будут мягче, меньше энергии надо будет тратить на отопление, инфраструктура может стать дешевле, урожайность некоторых культур повысится. Из плохих – дороги грунтовые будут больше «размыты», грязи будет больше (но дороги нормальные нам и так построить придется лет за сто-двести).

Но давайте посмотрим на последствия увеличения концентрации СO₂ более детально.

ЧТО ЖЕ БУДЕТ С НАМИ, в чем на самом деле проблема с СO₂ и как ее решать?

Во-первых, сначала давайте посмотрим, что произойдет с радиационным форсажем, если концентрация СO₂ в атмосфере увеличится вдвое?

Увеличение концентрации СO₂ ВДВОЕ – есть некое магическое число или даже заклинание у людей, борющихся с потеплением. Почему-то допускать этого нельзя, это – точка невозврата, за этим рубежом (концентрация в 560 миллионных) – гибель цивилизации.

Давайте переведем концентрацию СO₂ в эффект радиационного форсажа, а его – в добавочную температуру – и посмотрим, «что же будет с нами».

С точки зрения теории глобального потепления, эффект радиационного форсажа, вызванный возможным увеличением концентрации СO₂ в атмосфере в два раза представляет собой 3,7 ватта на квадратный метр.