Текст книги "Полночь в Малабар-хаусе"

27

10 января 1950 года

Собор Святого Фомы возвышался над Фортом. Это была первая англиканская церковь в Индии. Ее построили в 1718 году, чтобы поднять моральный дух расширяющейся британской общины. Ее члены приехали в Бомбей за славой и богатством, а вместо этого их ждали малярия, дизентерия, жара и муссоны. Естественно, некоторые свернули с праведного пути и стали искать утешения в джине, азартных играх и изменах. Многих из них похоронили на территории церкви, под мраморными надгробиями, на которых были выгравированы трогательные элегии. Вряд ли кто-то из этих солдат, юристов, клерков и наемных работников ждал, что субконтинент станет их последним пристанищем. И все же они остались здесь, навеки вместе.

Похороны сэра Джеймса Хэрриота были назначены на вторую половину дня, когда полуденная жара достигла своего пика, а листья растущих во дворе пальм шелестели от сухого ветра.

Подъехав к собору, Персис обнаружила, что вдоль Черчгейт-стрит уже выстроилась вереница машин. Она припарковалась и быстрым шагом направилась к собору, поглядывая на его белый неоготический фасад. Однажды отец сказал ей, что крышу собора старались сделать неуязвимой для пушек, и Персис было интересно, кто именно, по мнению британцев, мог начать палить из пушек по их святому месту.

У входа в церковь она столкнулась с толпой. По случаю похорон все европейцы были одеты в черное, а все индийцы – в белое. Этот контраст всегда казался Персис странно извращенным.

Сама она решила прийти в форме.

И не только она. Среди скорбящих были и сотрудники полиции различных рангов. Она заметила, как Рави Патнагар склонился к уху зампомощника комиссара Амита Шуклы, и затаилась, увидев приближающегося к ним Рошана Сета. Конечно, Сет скоро поймет, что она здесь, но ей не хотелось, чтобы он отправил ее домой и не дал привести в действие план, который она придумала накануне вечером.

Скорбящих приветствовал Уильям Куинн, епископ Бомбейский, потрепанный жизнью англичанин, который вот уже три десятилетия жарился на индийском солнце. Каждого прибывшего он встречал с выражением зарождающегося мученичества на красном лице. Епископ славился своими напыщенными проповедями, а кроме того пристрастием к хорошему вину.

– Я сомневался, что ты придешь.

Персис повернулась и обнаружила, что рядом стоит Блэкфинч. Он тоже нарядился в черное. Костюм был ему явно тесен, и англичанин морщился при каждом движении. Правая сторона лица Блэкфинча вздулась, придавая ему несколько пропитой вид. Кроме того, он был бледнее обычного, и Персис догадалась, что последние ночи для него выдались непростыми.

– А почему бы и нет?

Какое-то время они смотрели друг на друга, а затем Персис понизила голос и сообщила:

– Мне нужна твоя помощь.

– Правда? Сомневаюсь, что мое тело выдержит, если я опять соглашусь тебе помогать, – он слабо улыбнулся, но Персис не была настроена шутить.

Она быстро изложила свой план.

Блэкфинч вздохнул.

– Персис, ты понимаешь, что здесь собралась половина городских властей?

– Да.

– Ты рискуешь своей карьерой.

– Да.

– Я хочу сказать: ты можешь вылететь из полиции.

Персис заколебалась. Не то чтобы эта мысль не приходила ей в голову. И не то чтобы она взялась за эти самоубийственные действия бездумно. Она и вправду боялась. Просто решила пока выбросить этот страх из головы и следовать наитию, которое уже завело ее так далеко.

– Я не могу все так оставить.

Блэкфинч взглянул на нее со странной смесью сочувствия и восхищения.

– Похоже, и вправду не можешь. Так что же я должен делать?

Персис сунула руку в карман и вынула записки, тщательно заготовленные накануне вечером.

– Как только служба закончится, передай это… – и она назвала каждого из получателей. – Поторопись, пока они не ушли.

– Не лучше ли подождать до поминок? Они ведь будут в Лабурнум-хаусе.

Персис покачала головой.

– Я не знаю, все ли они придут на поминки.

Блэкфинч взял у нее бумажки и сунул их в карман.

– Пойдем?

Они направились к входной двери. Персис попыталась протиснуться мимо епископа, но он схватил ее за плечи и блаженно взглянул в глаза, как будто ему явилась воскресшая Богоматерь.

– Ах, да это наша героиня! – он одарил ее лучезарной улыбкой. – Присутствовать на похоронах убитого человека всегда неприятно, но сэр Джеймс, по крайней мере, может спать спокойно и знать, что его убийце не скрыться от земного правосудия.

– А разве бывает другое? – просто отозвалась Персис.

Улыбка Куинна сразу потухла. Он повернулся к Блэкфинчу, словно ища поддержки, но англичанин лишь кивнул ему в знак приветствия, а затем последовал за Персис в густую темноту церкви.

Тесное помещение нефа, забитое телами, плохо проветриваемое и так же плохо освещенное, казалось Персис похожим на малярийный хоспис. Вокруг нее дружно и мрачно потела городская знать, оттягивала воротнички и обмахивалась своими книгами с проповедями. Одного из них уже сбросила с пьедестала неведомая сила, до того скрывавшаяся в своем логове. Если Раздел чему и научил этих людей, так это тому, что никто из богатых и влиятельных особ любой национальности не в безопасности – по крайней мере, здесь.

Персис отошла к краю собора и спряталась за статуей святого Иоанна Крестителя. Отсюда она могла относительно незаметно наблюдать за происходящим. Блэкфинч направился было за ней, но его окликнула пожилая белая женщина – по-видимому, знакомая. Схватив его за локоть, она развернула его и представила другому старику. Вдвоем они подтолкнули Блэкфинча к скамье, а Куинн между тем взошел на кафедру и призвал прихожан к порядку.

Персис стала вглядываться в море голов, высматривая тех, за кем пришла. Она отыскивала их, одного за другим, пока они вместе со всеми ожидали выступления Куинна.

Ее уверенность стала потихоньку улетучиваться. Она не знала, как пойдет дело дальше. Единственное, в чем она не сомневалась, так это в том, что все это так или иначе скоро закончится.

Повисла тишина, которую нарушало разве что чье-то покашливание.

– Сэр Джеймс вызывал у людей восхищение многими своими достоинствами, – начал Куинн. – Он был чуток и честен, вдохновлял тех, кто его знал. Его отняли у нас слишком рано, и тем не менее он оставил после себя богатейшее наследие. Как гласят слова пророка Исайи: «Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу; и мужи благочестивые восхищаются от земли, и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла»[14]14
  Книга пророка Исайи, глава 57, стих 1.


[Закрыть].

Персис подавила желание вмешаться. Если она что и знала теперь о Джеймсе Хэрриоте, так это то, что перед лицом обстоятельств он моментально забывал о своей порядочности.

Подумать только, как быстро пролетело время. А ведь, казалось, буквально только что ей позвонили и вызвали в Лабурнум-хаус. Она еще раз проанализировала свои первые впечатления и сопоставила их со всеми кусочками головоломки, которые ей удалось собрать.

По ее телу пробежала дрожь. Что, если она ошиблась? Что, если все ее предположения лишь цепочка ложных догадок?

У нее пересохло в горле, и она несколько раз нервно сглотнула.

Куинн оживился. Лицо его раскраснелось, руки тряслись, и, казалось, у него вот-вот не выдержит сердце. Но Персис постаралась не отвлекаться на епископа и сосредоточиться на деле. Все, что она узнала, указывало на истинного виновника, и все же она не могла быть уверенной до конца. А признание Маана Сингха усложняло ее задачу вдвойне.

План был простой: она соберет всех, кто мог убить Хэрриота, а затем начнет выводить их из равновесия. С помощью этой провокации она надеялась выбить признание у истинного убийцы. Она прекрасно понимала, что это не самый лучший план, но другого у нее не было.

Красноречие Куинна наконец иссякло. Он пробормотал что-то о том, что семья покойного не будет произносить никаких панегириков, а затем попросил несущих гроб выйти вперед.

Она увидела, как встал и неохотно направился к гробу сын Хэрриота. За ним последовали Роберт Кэмпбелл, Мадан Лал, Ади Шанкар и еще двое, которых Персис не знала. В гроб вставили медные палки, и все шестеро подняли его с возвышения.

Они зашагали к черному ходу, ведущему на кладбище; в спину им летели звуки гимна. Как только они скрылись за дверью, скорбящие поднялись со своих скамей и гурьбой отправились на улицу. Персис последовала за ними.

Хэрриота должны были похоронить рядом с бывшим директором Ост-Индской компании. Яма была уже готова, и возле нее ждали, опершись на лопаты, двое могильщиков. Персис заметила, что на ветвях растущих вокруг деревьев уселись вороны, а в гнезде на верхушке ближайшей пальмы устроился лангур. Последний внимательно наблюдал за происходящим и время от времени издавал пронзительные крики.

Гроб быстро опустили в землю. Куинн произнес несколько заключительных слов, прочел молитву, а затем жестом велел зарывать.

Земля дождем посыпалась на гроб, и вскоре Джеймс Хэрриот – вернее, то, что от него осталось, – исчез из этого мира.

Толпа мгновенно рассеялась, и собравшиеся, не оглядываясь, поспешили к выходу, словно за ними гналась смерть или человек из налоговой. Персис поискала Блэкфинча и увидела, что он уже приступил к делу. Лавируя среди скорбящих, он отводил нужных людей в сторону, быстро говорил им что-то, передавал записку и отходил, а те испуганно и гневно смотрели ему вслед.

Персис отвернулась и поспешила обратно в церковь.

28

С западной стороны к церкви примыкала небольшая пристройка, где проводились собрания, не связанные с богослужением. Внутри, в комнате, залитой лучами света из стрельчатых окон, стояли стол и стулья, в одном углу притаился шкафчик с картотекой, а над ним висела доска объявлений, обклеенная брошюрами и бумагами.

В эту пристройку они и явились, один за другим.

Первыми прибыли Роберт Кэмпбелл с дочерью. Он ворвался в комнату и, заметив Персис, в три прыжка оказался возле нее. Дрожа от гнева, он сунул ей под нос записку.

– Что это, черт возьми, такое значит?

Ответить Персис не успела. Дверь снова открылась, и вошли Мадан Лал, Лалита Гупта, Ади Шанкар и Минакши Рай, а за ними – Эдмонд де Фриз. Они остановились, глядя то на Персис, то на Кэмпбеллов. Лал открыл было рот, но теперь прерваться пришлось уже ему, потому что на пороге возникли Арчи Блэкфинч и Рошан Сет.

Не тратя времени попусту, Сет подошел к Персис, отвел ее в сторону и прошипел:

– Ну это уж слишком!

– Сэр, это я попросила Блэкфинча привести вас. Если вы дадите мне немного времени, я открою вам имя настоящего убийцы сэра Джеймса.

Сет казался ошеломленным.

– Ты понимаешь, что ты творишь? Там снаружи Шукла. Он ведь услышит все это! Ты своими руками пускаешь под откос свою карьеру!

– Я так не думаю, – отчеканила Персис. – Правда…

– Правда! – воскликнул Сет. – Ну почему эта чертова правда столько для тебя значит?

– Скажите лучше, сэр, когда она перестала что-то значить для вас?

Сет дернулся, будто она дала ему пощечину. Он открыл было рот, но слова не шли. Тогда он опустил глаза, и на мгновение Персис ощутила, как дергается нить ее будущего. Наконец Сет, похоже, взял себя в руки.

– Персис, я старался защитить тебя, как мог. Но если ты считаешь, что правильно будет действовать так, то я не стану больше стоять у тебя на пути.

В подтверждение этих слов он отступил, пропуская ее.

Мадан Лал воспринял это как сигнал.

– Я полагаю, это ваших рук дело? – спросил он, размахивая в воздухе бумажкой, которую ему вручил Блэкфинч. – Это просто возмутительно! Вы сегодня же вылетите со службы, инспектор.

К его протесту присоединились все остальные.

Персис спокойно подождала, пока шум стихнет, и только тогда заговорила:

– Мадан Лал, прошу, прочтите, что написано на вашем листке.

– Я не буду этого делать.

Персис повернулась к Элизабет Кэмпбелл.

– Вы позволите?

Молодая женщина посмотрела ей в лицо, пожала плечами и протянула свой листок.

Персис взяла его. На белой бумаге крупными буквами было выведено:

Я ЗНАЮ, ЧТО ВЫ УБИЛИ СЭРА ДЖЕЙМСА.

НЕМЕДЛЕННО ПРИХОДИТЕ

В ЗАПАДНУЮ ПРИСТРОЙКУ СОБОРА.

– Прошу прощения за эту уловку, – сказала Персис. – Но мне нужно было собрать всех вас вместе. Видите ли, я хочу раскрыть вам личность настоящего убийцы сэра Джеймса.

– Что за чушь! – проревел Роберт Кэмпбелл. – Убийца Джеймса сознался. Сингха осудят и повесят – и поделом!

– Маан Сингх не убивал сэра Джеймса.

Лицо Кэмпбелла пошло пятнами, а брови нахмурились от гнева и замешательства.

– Тогда какого черта он сознался?

– Я объясню, – ответила Персис. – Но прежде – небольшое вступление. Мы все много слышали о сэре Джеймсе. Непревзойденный политик, честный человек, и все в таком духе. Но это не совсем верно. У сэра Джеймса были свои недостатки, и эти недостатки его в итоге и сгубили.

Лал ступил вперед.

– Я отказываюсь это слушать! – заявил он с каким-то диким выражением в глазах.

– Сэр Джеймс, – невозмутимо продолжала Персис, – жил во лжи. Деловые начинания его обанкротили. Он отдалился от своего сына. – Тут она покосилась на Эдмонда де Фриза, который быстро опустил глаза на свои ботинки. – Ему пришлось принимать непростые решения. И все они были неверными.

Когда я только прибыла на место преступления, я обнаружила несколько странностей, которые меня обеспокоили. Во-первых, мы не смогли найти орудие убийства, во-вторых, у сэра Джеймса пропали штаны. Но теперь мы знаем, что незадолго до смерти сэр Джеймс вступил в интимную связь с женщиной. Прямо у себя в кабинете. Поэтому на нем и не было штанов.

В воздухе повисло неловкое молчание.

– Мне сказать им или вы хотите это сделать сами? – спросила Персис, поворачиваясь к Элизабет Кэмпбелл.

Та вспыхнула, но осталась безмолвной.

– Элизабет желала близости с сэром Джеймсом. О любви и обожании не шло и речи – она всего лишь хотела отомстить своему отцу. Примерно год назад Роберт Кэмпбелл не позволил ей выйти замуж за индийца по имени Сатьяджит Шарма, в которого она влюбилась. Впоследствии Шарма был убит, и Элизабет подозревала, что это дело рук ее отца.

Элизабет не выдержала.

– Сатья был прекрасный человек. Умный, добрый. Он получил образование в Англии, но вернулся в Индию, чтобы помочь своей стране встать на ноги. Мы любили друг друга. Он настаивал на том, чтобы попросить у отца моей руки. Я пыталась отговорить его, но он меня не слушал, – на ее глазах выступили слезы. – Отец угрожал ему. Когда я все узнала, я сказала, что мне плевать на его мнение и я готова сбежать с Сатьей.

На мгновение она замолкла.

– А через неделю его нашли мертвым. Отец может отпираться сколько угодно, но я знаю, что это он убил Сатью!

– Боже всемогущий! – пролепетал Роберт Кэмпбелл.

Персис продолжила свой рассказ.

– В ту ночь Элизабет намеревалась соблазнить сэра Джеймса, а потом все рассказать отцу. В итоге она не смогла этого сделать, но тем не менее соврала отцу, что смогла. Они повздорили, а затем он бросился искать Хэрриота. И в этот момент он, как я понимаю, жаждал крови.

Все взгляды устремились на шотландца.

Роберт Кэмпбелл прочистил горло.

– Я не убивал Джеймса. Хотя и хотел. Поверьте, ничто не доставило бы мне большего удовольствия.

Он покосился на свою дочь.

– Элизабет так и не простила мне того, что случилось с ее инженером. Я действительно велел ему не приближаться к ней, но моей вины в его смерти нет, – Кэмпбелл сделал глубокий вдох. – Думаю, это Джеймс подстроил его убийство. Это он тогда заключил со мной контракт. Ему причитались крупные комиссионные за завершение строительства моста. Он пришел в ярость, когда я объяснил, что работа встала из-за местного строителя. Сказал, что обо всем позаботится. Я думал, что он поговорит с кем-то из своих приятелей, окажет какое-то давление. А потом узнал, что мальчишка мертв.

Элизабет глядела на него со смесью шока и отвращения на лице.

– Ты знал? – прошептала она.

– Я не был точно уверен, – ответил Кэмпбелл. – Джеймс никогда не говорил вслух о своей причастности к этому делу. Мне жаль. Правда жаль.

С этими словами он повернулся к Персис.

– Да, Элизабет тогда солгала мне. Сказала, что они с Джеймсом… У меня внутри все помутилось. Я поднялся в его кабинет и, видит бог, вероятно, убил бы его. Но не убил. И не смог бы.

– Почему? – спросила Персис.

– Потому что он уже был мертв.

Собравшиеся встрепенулись, словно стая вспугнутых птиц, и по комнате опять пронесся шепоток.

– Вы нашли его мертвым и промолчали? – выразил общее изумление Лал.

Кэмпбелл сжался.

– А что я должен был сказать? Что я поднялся придушить человека, соблазнившего мою дочь, но нашел только его труп? Тогда мне на секунду показалось… Показалось, что, может быть, это она его убила.

Персис повернулась к Элизабет.

– Это вы убили сэра Джеймса?

– Нет! Конечно же, нет!

– Нет, – эхом отозвалась Персис. – И я тоже не верю, что вы имеете какое-то отношение к его смерти.

– Инспектор, вы ведь наверняка уже знаете, кто убийца? – впервые за все время подал голос Ади Шанкар. – Так арестуйте его – и дело с концом.

– Еще не время, мистер Шанкар, – спокойно произнесла Персис. – Не только у Роберта Кэмпбелла были причины желать сэру Джеймсу зла.

Она сделала паузу и подождала, пока все снова успокоятся.

– Маан Сингх признался в убийстве. Но я с самого начала сомневалась, что он виновен. Почему он не признался сразу? Почему сознался без лишних разговоров, когда я спросила про пропавшие штаны? Почему оставил себе штаны, но не нож? Зачем он вообще их забрал? В этом не было никакого смысла. Чтобы найти ответы на эти вопросы, я посетила его дом в Амритсаре и побеседовала с его женой. Она рассказала мне кое-что интересное. Маан Сингх – сын одного из тех солдат, которые по приказу бригадира Дайера напали на своих собратьев-индийцев во время Амритсарской бойни 13 апреля 1919 года. В результате Маан Сингх вырос изгоем. Всю жизнь он только о том и мечтал, чтобы вернуть свою честь, которой лишился из-за отца. У Маана есть сестра. Она переехала в Бомбей, вышла за солдата по имени Дулип, родила ребенка. Но потом ее муж погиб в бою при Импхале. Он служил вместе с Сингхом и еще одним человеком – Маданом Лалом.

Персис повернулась, чтобы встретиться взглядом с помощником Хэрриота.

– Во время сражения Лал убил трех вражеских солдат, которые хотели сдаться ему в плен. Он должен был предстать перед военным трибуналом, однако его спас старый знакомый, сэр Джеймс. После войны Лал устроился к нему на работу. Правда, я подозреваю, что у него не было особого выбора. Де-юре он считался помощником, де-факто же просто выполнял за сэра Джеймса грязную работу. Не сомневаюсь, что ему не слишком нравилось его новое положение, но он был крепко повязан с англичанином. Ведь, в конце концов, тот спас ему жизнь. Через какое-то время Лал узнал – через Маана Сингха, – что вдова его погибшего товарища Дулипа и сестра того же Маана Сингха влачит в Бомбее нищенское существование. И он убедил сэра Джеймса взять ее на работу.

Тут Персис сделала паузу.

– Я права, миссис Гупта?

Теперь все взгляды были направлены на экономку. Женщина, привыкшая быть незаметной, теперь оказалась в центре внимания и съежилась, не в силах заговорить.

– Она ни в чем не виновата, – произнес Лал, делая шаг вперед.

Но Персис не обратила на него никакого внимания и продолжила, не отрывая глаз от Гупты.

– Вы сказали мне, что у вас есть сын и сэр Джеймс оплачивает его обучение. Меня это удивило. В конце концов, с чего это англичанину так тратиться на сына экономки? – она невесело усмехнулась. – Величие сэра Джеймса оказалось несколько преувеличенным. Мы нашли вашего сына в школе «Сердце Марии» в Панвеле и выяснили, что это Мадан Лал устроил его туда. Он обманул бухгалтера сэра Джеймса, чтобы оплатить обучение мальчика. Короче говоря, он просто украл деньги у своего работодателя.

С этими словами она вновь переключилась на Лала.

– Сэр Джеймс узнал об этом в день своей смерти. Ему сообщил Эндрю Морган, его бухгалтер. Из-за этого вы поссорились. Думаю, он был в страшном гневе. Может, даже пригрозил вышвырнуть из своего дома Гупту. А этого вы не могли допустить, поскольку вы, вне всякого сомнения, влюблены в нее.

Пришел черед Лала стать объектом всеобщего внимания. Он захлопал глазами, а потом бросил на Персис вызывающий взгляд и сжал кулаки.

– Я ошибаюсь?

– Нет, – хрипло отозвался Лал. – Не ошибаетесь.

Он подошел к Гупте, словно заслоняя ее собой.

– Дулип был моим другом. Тогда, в Импхале, он спас мою жизнь и отдал взамен свою. Какое-то время я просто не владел собой. Если бы мне предложили вернуться назад во времени, чтобы того, что я сделал, никогда не случилось, я согласился бы не раздумывая. Джеймс не дал мне провести остаток жизни в тюрьме. Я был в долгу перед ним и поэтому пошел к нему работать. Сначала я этому радовался. Я всегда восхищался этим человеком. А ведь нет ничего тяжелее, чем осознать, что твой кумир – колосс на глиняных ногах. Джеймс оказался бессовестным человеком. В уплату за мое спасение он получил фунт моего мяса. Через год после того, как я устроился в Лабурнум-хаус, я узнал, что жена Дулипа в Бомбее переживает не самые лучшие времена. Долг чести обязывал меня помочь ей – в память о Дулипе. Я сделал все, что мог, для нее и для ее ребенка и не жалею об этом. То, что случилось потом между мной и Лалитой, было неожиданностью для нас обоих.

– Вы злились на сэра Джеймса. К тому времени вы уже полностью в нем разочаровались. А он к тому же начал угрожать вашей любимой женщине.

– Я не убивал его.

– Хотя по натуре вы прирожденный убийца, не так ли? Вы были в долгу у сэра Джеймса. Но вас тошнило от этого. Тошнило от всего, что он заставлял вас делать. Однако ваш послужной список связывал вам руки, поскольку, в случае чего, подозрение немедленно пало бы на вас. Вы ведь именно поэтому позвали Маана Сингха в Бомбей?

– О чем вы говорите?

– Жена Маана Сингха сказала, что вы позвонили ему и пригласили на работу. Но почему сейчас? Зачем понадобилось ждать столько лет? Вы знали, что он ненавидит англичан. Знали все про его отца. Правда раскрылась, как раз когда вы служили в армии: до вас дошли слухи об участии его отца в Амритсарской бойне и о том, что он сделал по приказу Дайера. Сингху была невыносима мысль о том, что его товарищи усомнятся в его чести. Поэтому он ушел. Вы же использовали ситуацию в свою пользу. Уволили якобы за кражу водителя сэра Джеймса, взяли на его место Сингха и велели втереться к сэру Джеймсу в доверие. Думаю, вы хотели в какой-то момент заложить бомбу, а затем отойти и подождать, пока она не взорвется. Тогда вы наконец могли освободиться.

– Нет! – возразила Гупта. – Он бы ни за что этого не сделал. Он… Он вызвал Маана в Бомбей из-за меня.

– Молчи! – вмешался Лал.

Гупта бросила на него печальный взгляд.

– Пора сказать правду, Мадан, – она сделала глубокий вдох. – Сэр Джеймс меня домогался. Все началось месяц назад. В тот день он был слишком пьян, и мне удалось отбиться. После этого он сделал вид, что ничего не произошло и все идет как раньше, но я чувствовала, что он следит за мной. И я знала, что однажды он попробует еще раз. Его жизнь много лет была у меня перед глазами. Я видела, как он обходится с женщинами. Конечно, пока что он оставил меня в покое… но мне все равно было страшно. Я рассказала все Мадану и сразу об этом пожалела. Он пришел в такую ярость, что готов был немедленно броситься на сэра Джеймса. Однако мне удалось его успокоить. Я знала, что сэр Джеймс, если бы захотел, мог вышвырнуть нас обоих на улицу и сделать нашу жизнь невыносимой. Мне уже довелось познать нужду после смерти мужа, и я не хотела столкнуться с ней снова. Но, что важнее всего, вместе со мной пострадал бы и мой сын. Его бы исключили из школы, обрекли на страшную участь, а ведь он ни в чем не виноват. Такого я никак не могла допустить.

– Какое-то время я думала, что вы и есть та самая таинственная женщина, которая была с ним в кабинете в ночь его смерти, – призналась Персис. – Я думала, что, возможно, когда раскрылся обман Лала, сэр Джеймс попытался вас шантажировать. Вы могли подчиниться ему, чтобы защитить своего сына.

– Нет! Никогда!

– Это вы его убили?

– Нет!

– Вы планировали, чтобы Маан Сингх в ту ночь убил сэра Джеймса? – обратилась Персис к Лалу.

– Я уверяю вас, что не собирался причинять сэру Джеймсу никакого вреда, – в глазах Лала появилось отчаяние. – Вы должны мне поверить.

– Тогда чего же вы хотели?

– Я… Я хотел, чтобы Маан защищал Лалиту. Я ведь не мог все время быть рядом. Помещая Маана ближе к сэру Джеймсу, я получал гарантии, что тот находится под постоянным присмотром. Поймите, я должен был что-то сделать! Это был шакал, а не человек. Он погубил больше десятка женщин, а его богатство и репутация обеспечивали ему неприкосновенность. Когда какая-нибудь женщина пыталась поднять шум, именно мне поручали разобраться с этой проблемой, – и он содрогнулся от воспоминаний о той жизни мелкого бандита, которую навязал ему сэр Джеймс.

Наверняка он ждал совсем не этого, когда соглашался работать на англичанина. Но, когда в ловушку попал сначала он, а затем и Гупта с сыном, он уже не мог уйти. Персис не сомневалась, что сэр Джеймс так старался спасти Лала тогда в Импхале, именно чтобы привязать его к себе покрепче.

– Когда вы поссорились в тот вечер, вы решили, что сэр Джеймс намерен уволить Гупту, а может, и вас вместе с ней. Он бы вас уничтожил – так он сказал своему бухгалтеру. Он потребовал вернуть деньги, которые вы украли. Вы впали в отчаяние. Поэтому я спрошу еще раз: вы посылали Маана Сингха в офис сэра Джеймса, чтобы он убил его?

– Нет.

– Тогда почему он повесил на себя это убийство?

– Я… Я не знаю.

– А вы верите, что он убил сэра Джеймса?

Лал моргнул.

– Это возможно.

Гупта за его спиной разрыдалась.

Персис продолжала смотреть Лалу в глаза, но он выдержал ее взгляд, не дрогнув.

– Это еще не конец. Я пришла к мысли, что деятельность сэра Джеймса за последние месяцы его жизни напрямую связана с его смертью. Индийское правительство решило показать, что тем, кто в свое время воспользовался суматохой в своих целях, не удастся скрыться за завесой истории. Поэтому оно поручило сэру Джеймсу расследовать преступления, совершенные во время Раздела. Одно из них привело его в Пенджаб, в деревню под названием Джаланпер. Тамошний землевладелец, некий наваб Сикандар Али-Мумтаз, и все его домашние – мужчины, женщины и дети – погибли в пожаре, их родовое гнездо сгорело дотла. Местная полиция назвала это несчастным случаем, однако в Нью-Дели поступило сообщение очевидца, утверждавшего, что за этим кроется нечто иное. Я отправилась по следам сэра Джеймса в Джаланпер и поговорила со свидетелем произошедшего. Он подтвердил, что наваб и его семья были убиты, и рассказал почему. Наваб собирался продать свою землю и переехать в Пакистан. Таким образом он обездоливал многих своих давних арендаторов. Сам он был мусульманином, а его арендаторы – в основном сикхами и индусами. А учитывая, что все это происходило на фоне Раздела, столкновение было неизбежно. Очевидец опознал в главаре убийц Сурата Бакши, сына местного арендатора. У Бакши, как решил свидетель, был скрытый мотив, поскольку тот ограбил дом наваба и забрал его фамильные сокровища, среди которых было много бесценных ювелирных изделий. После этого Бакши исчез, а его семья погибла от рук мусульман.

Персис сделала паузу.

– Эти украшения и есть причина смерти сэра Джеймса. Не национализм, не предательство. Простая человеческая жадность. Сэр Джеймс обанкротился. Его бизнес в Вест-Индии лопнул, так что он был по уши в долгах. И вот однажды он увидел в газете статью, сопровождавшуюся фотографией женщины в прекрасном золотом ожерелье с изумрудами и подвеской в виде двух павлинов. Сэр Джеймс сразу оживился, поскольку уже сталкивался с этим ожерельем. Вернее, с его описанием в отчете об убийстве наваба Сикандара Али-Мумтаза, который ему прислали из Дели. Но что это ожерелье делало в Бомбее? Он действовал осторожно. Познакомился с женщиной из статьи и выяснил, что ожерелье она получила в подарок от жениха. Тогда он подружился с этим женихом, а когда почувствовал, что находится на верном пути, отправился в Пенджаб в поисках улик. Там его подозрения подтвердились: человек, с которым он подружился в Бомбее, владелец ожерелья с павлинами, был не кто иной, как Сурат Бакши – вор и убийца. Сообщил ли сэр Джеймс властям о своем открытии?

Тут Персис поморщилась.

– Конечно же, нет. Ему важнее было не то, что Бакши убил целую семью, а то, что он украл фамильное сокровище наваба. Вернувшись в Бомбей, сэр Джеймс рассказал этому человеку все, что знал, и предложил сделку: он будет молчать, а взамен получит ожерелье.

– Он его шантажировал? – ошеломленно переспросил Кэмпбелл.

– Да. Пока что это только догадки, но, я думаю, дело было так. 28 декабря сэр Джеймс вернулся из Пенджаба. На другой день он договорился о встрече с предполагаемым Суратом Бакши, и тот убедился, что сэр Джеймс знает достаточно. 31 декабря он явился на новогодний бал сэра Джеймса. Он взял с собой образцы украденных драгоценностей – возможно, даже то самое ожерелье с павлинами. Кроме того, он пригласил на этот бал еще одного человека, местного ювелира по имени Вишал Мистри, чтобы тот подтвердил сэру Джеймсу ценность этих изделий. Я выяснила, что Бакши неоднократно посещал ювелирный магазин Мистри и, полагаю, прибегал к его услугам, чтобы сбыть украшения, украденные у наваба. В тот вечер Мистри видели в кабинете сэра Джеймса. А на следующий день он был убит. Думаю, Бакши не хотел оставлять след, который мог бы привести к нему.

Очередная пауза.

– Сэр Джеймс где-то допустил просчет. Цена его молчания стала слишком высока. И тогда Бакши решил от него избавиться.

– Но кто он, черт побери, такой? – воскликнул Кэмпбелл.

– Прежде чем я отвечу на этот вопрос, позвольте описать еще один предмет, украденный у наваба. Это фамильный кинжал, хранившийся в его семье на протяжении многих столетий. Клинок изогнут, рукоять сделана из слоновой кости и украшена драгоценными камнями. Что же в этом важного? Во-первых, сэра Джеймса зарезали изогнутым лезвием. А во-вторых, меня очень беспокоило, что мы не нашли орудие убийства, когда обыскивали дом в ту ночь. Как убийца вынес нож из Лабурнум-хауса?

Снова пауза.

– И только когда я увидела фотографию Сурата Бакши, я все поняла. Именно в тот момент я осознала, что тоже видела Бакши. Здесь, в Бомбее. Кинжал вставлялся в специально сконструированную трость и имитировал ее рукоять. Совершив убийство, преступник просто вернул кинжал обратно в трость и так вышел из Лабурнум-хауса. Вот он – ключ ко всему. У многих людей в этой комнате были желание и возможность убить сэра Джеймса. Но средства были только у одного. Не так ли, Сурат?