Текст книги "Голос. Два года из жизни Муслима Магомаева."

Глава 15
«Когда песня не кончается»

 
«И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса»
 

(А. С. Пушкин, «Медный всадник»)

Белые ленинградские ночи к концу июля становятся темнее. Загадочный свет неба угасает медленно, подобно тому, как гаснет свет в зале перед началом киносеанса.

Предложение сняться в кино пришло неожиданно. «Я случайно оказался в Питере с каким-то концертом… Меня нашел в гостинице директор фильма и стал умолять спасти хорошую картину», – вспоминал Муслим Магометович.

Фильм снимал Роман Тихомиров – главный режиссер Кировского (Мариинского) театра оперы и балета, заведующий кафедрой музыкальной режиссуры Ленинградской государственной консерватории. Режиссёр был одним из немногих создателей киноопер – редкого жанра в советском кинематографе. Широкую известность к тому времени имели его фильмы «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Крепостная актриса» (по мотивам оперетты Н.Стрельникова «Холопка»).

Новый фильм был задуман режиссёром как романтический мюзикл, что также было немалым новаторством в отечественном кино. В составе актёров – самые известные в стране имена: Георг Отс, Людмила Зыкина, Аркадий Райкин, Эдита Пьеха…

Исполнить в кадре песню, которая по замыслу композитора фильма Андрея Петрова была лейтмотивом картины, Тихомиров пригласил поначалу Владимира Атлантова. У него, солиста Кировского театра, как и у нашего героя, в то время были «римские каникулы» после первого года стажировки в «Ла Скала». Но у артиста, твердо определившегося в своем амплуа оперного исполнителя, не заладилось участие в эстрадном ревю. Решили пригласить другого певца.

«Я был парень не гордый, пожалел молящего директора, да и песня мне понравилась, – рассказывал Муслим Магометович. – Напомнил, что я не ленинградец. Мне было сказано, что я – «человек страны, а значит, и ленинградец». И состоялась запись, а затем еще пришлось задержаться на съемки. Но я не пожалел – кажется, получилось неплохо».

Тёмная вода Невы шумно плескалась у ног, набегала на гранит ступеней. Широкая мощная река, словно богатырь, играя сильными мускулами, гнала свинцовые воды в Финский залив. То лето в Ленинграде выдалось прохладным. Моросил дождик. Под вечер в минутном просвете неба коротко и робко выглянуло солнце, воссияло закатным золотом на шпиле Петропавловского Собора. Словно сам Ангел – покровитель города, созданный гением Трезини, даже сквозь слой маскировочной краски, остававшейся со времен войны, осенил золотым крылом талант молодого певца.

Ленинград – счастливый город для Муслима. Отсюда, с ленинградского причала, уходил белоснежный лайнер, уносивший нашего героя на Всемирный фестиваль в Хельсинки – начало его стремительного восхождения к вершинам славы.

Тогда, два года назад, оказавшись в Ленинграде проездом, он не мог увидеть город, но, интуитивно почувствовав его величественную красоту, загадочную ауру, навсегда открыл ему своё сердце. Ленинград – Петербург до конца оставался одним из самых любимых его городов.

Любимец Ленинграда, Москвы, Баку и всего СССР

 
«Где заря с зарей не сходятся,
Наши сходятся пути,
Над Невой мосты разводятся,
Нам до дома не дойти».
 

Премьера музыкального фильма, названием которого стало «имя» исполненной Муслимом песни – «Когда песня не кончается» – состоится в следующем, 1965-м году. Но намного раньше, чем выйдут на экраны кадры, где Муслим Магомаев исполняет песню, проходя по Набережной Невы на Стрелке Васильевского острова, произойдёт ещё одно свидание с городом – в продолжении «римских каникул»… Поздней осенью – в канун зимы.

Глава 16
Ялта. Август

Аэропорт Симферополя встретил терпкими запахами крымского лета, соединившими в единый дивный букет августовский зной, горный воздух, ароматы фруктов и цветов щедрой южной земли. Длинная лента шоссе, петляя средь живописных гор, то утопающих в густой зелени, то возвышающихся скалистыми суровыми гребнями, устремлялась к южной оконечности полуострова, отрытой в древности греческими мореплавателями и названной ими как берег «Ялос». Но не отдых на известном курорте был целью путешествия нашего героя. «По возвращении из Италии в содружестве с великолепным дирижёром, Народным артистом СССР, лауреатом государственных премий Ниязи мы составили концертную программу, с которой выступил в нескольких городах страны», – рассказывал молодой певец.

Ялта оказалась в числе тех счастливых городов. Концерты начинались 12 августа на Летней эстраде городского сада.

«Свыше двух тысяч курортников и ялтинцев придут сегодня на концерт Муслима Магомаева, – писала в тот день городская газета. – Они без сомнения, будут горячо аплодировать не только молодому талантливому певцу, но и тому, кого Муслим считает одним из своих учителей – известному дирижёру и композитору, дважды лауреату Государственной премии, народному артисту СССР – Ниязи (концерт идёт с его участием). Магомаев и Ниязи – представители двух поколений музыкантов Советского Азербайджана. Если талант Магомаева в начале своего рассвета, то талант Ниязи достиг вершины. Вдохновение, воля и темперамент, тонкий вкус и страстная влюбленность в музыку – вот основные черты великолепного дирижёрского искусства Ниязи. Не случайно он признан во всём мире одним из талантливейших представителей советской дирижёрской школы».

Гастроли в Ялте подтвердили громадный интерес публики не только к творчеству, но и к личности молодого певца. В канун дня рождения Муслима Магомаева городское печатное издание «Курортная газета» опубликовала большое интервью с ним, где он подробно рассказал об учёбе в Милане, поделился впечатлениями о театре «Ла Скала», об Италии.

«За шесть месяцев стажировки я подготовил две оперные партии – Фигаро в опере Д.Россини «Севильский цирюльник» и Скарпиа в опере Д.Пуччини. Вероятно, некоторые будут говорить, что рано 22-летнему петь Скарпиа, но это я делал с разрешения своих педагогов. В следующей своей поездке в Италию думаю основательно поработать над партией Риголетто, которую мне рекомендовал мой педагог маэстро Барра. Пополнил свой репертуар новыми мелодичными итальянскими песнями. Должен сказать, что эти песни мне всегда приятно исполнять, несмотря на упреки в том, что я ими злоупотребляю.

Есть категория людей, которые считают, что оперный певец должен петь исключительно оперные арии и романсы. Великий Карузо, Джильи, Пертиле утверждали, что итальянские песни развивают певца. При всей своей оперной славе гениальный Шаляпин не брезговал цыганскими романсами и русскими народными песнями», – размышлял артист в беседе с корреспондентом ялтинской газеты.

После первых выступлений на ялтинской сцене в прессе появилась профессиональная рецензия. Автор – музыковед Лариса Ржимовская, выпускница историко-теоретического факультета Киевской государственной консерватории (ныне – Национальной музыкальной академии Украины) имени П. И. Чайковского была известна циклами лекций, статей, посвященных советским композиторам, музыкальной культуре народов СССР, в последующем стала председателем Крымского отделения Союза композиторов Украины. В городской газете под рубрикой «Дневник искусств» она писала:

«Солист Азербайджанского театра оперы и балета Муслим Магомаев ещё очень молод. 17 августа ему исполняется 22 года. Певец в таком возрасте редко достигает такой известности и профессионального мастерства.

И сейчас, слушая, как поёт Магомаев, наслаждаясь его гибким, прекрасного тембра голосом, его необъятным дыханием и одухотворенной музыкальностью, поражаешься удивительному контакту певца и дирижёра.

Гибкость голосового аппарата и актерское мастерство помогают Магомаеву раскрывать перед нами и страстную истерзанную душу Алеко, и дьявольский сарказм Мефистофеля, и жизнелюбие ловкого, неунывающего Фигаро, и лирику задушевных итальянских песен».

Признание публики необходимо артисту. Не менее важна и оценка профессионалов. Вдумчивое, объективное мнение музыковеда, свободное от столичной конъюнктуры, – значимая поддержка молодому певцу, ищущему свой путь, преодолевая сомнения.

А восторженность публики проявлялась порой чрезмерно. Если в Москве накал страстей сдерживался отрядами конной милиции, то горячие жители и гости южного города в буквальном смысле устроили осаду концертного зала. Муслим Магометович вспоминал: «Когда в Ялте мы с дирижёром Ниязи выступали, толпа окружила зал – ну, не получается выйти, и всё тут. Я предложил выбираться через окно моей гримуборной. До земли было метра три с половиной, внизу газон… «В крайнем случае, – говорю, – упадём на травку». Без промедления я сиганул вниз, за мной помощник, и вместе мы Ниязи поддержали – он лёгонький был. Так и сбежали…»

В Интернете встречается история о том, как в один из дней ялтинских гастролей певец не смог избежать соблазна искупаться в море. Возможно, подумал, что ажиотаж публики случается лишь по поводу концертов… Но не тут-то было. Тотчас же собралась бушующая толпа, а любители автографов бросились вслед за певцом – в море.

«Над толпой стоял глухой гул голосов. Отовсюду бежали отдыхающие, спрашивая на ходу: «Что случилось? Неужели кто-то утонул?» Где-то тревожно завыла сирена… На ялтинском пляже довольно опрометчиво решил искупаться Муслим Магомаев. По этому поводу и была толпа, крики, паника, вой сирены пожарного катера. Катер, придя на помощь, увёз артиста в неизвестном направлении», – рассказывал очевидец.

Если эта история – легенда, то с правдой расходится, пожалуй, лишь в той части, что Муслим решился прийти в многолюдное место, когда ему уже нигде не давали прохода. Всё остальное – вполне достоверно.

Свой 22-й День рождения певец встретил в гостеприимной солнечной Ялте.

А в стране в то самое время произошло событие, ставшее очень важным для поклонников артиста. Как, впрочем, и для всех любителей музыки. В августе 1964 года начала вещание радиостанция «Маяк», созданная по решению ЦК КПСС в качестве противовеса западным «голосам». «Маяк» круглосуточно передавал в эфир музыкальные программы, прерывавшиеся пятиминутными выпусками новостей, выходившими через каждые полчаса. С появлением портативных транзисторных приёмников, «Маяк» с его незабываемыми позывными – мелодией песни «Подмосковные вечера» – стал постоянным спутником меломанов. Поклонникам творчества Муслима Магомаева радиостанция «Маяк» подарила немало редких записей, пополнивших домашние фонотеки.

Ещё одним событием августа 1964 года стала состоявшаяся 24-го числа в Москве премьера художественного фильма «Любит или не любит» производства студии «Таджикфильм» (режиссер Али Хамраев, другое название фильма – «Первое признание»). До сих пор зрители с теплотой вспоминают ту картину – весёлую, красивую, современную тому периоду комедию, снятую на основе древней легенды о влюбленных Тахаре и Зухре. Запомнилась прекрасная музыка композитора Александра Зацепина и, конечно же, песни. В особенности «Гюльнора», которая в фильме звучала в исполнении Муслима Магомаева. Эта песня – одна из самых ранних записей молодого певца на радио – стала известна ещё до московской премьеры фильма. Она вышла на одной из самых первых грампластинок с записями Муслима.

Одно из первых выступлений по телевидению

«Гюльнора» была первой записью Муслима Магомаева в звуковом журнале «Кругозор». В том же выпуске журнала – № 2 за 1964 год – была и первая публикация о певце, которого представила Народная артистка СССР Шевкет Мамедова, профессор Азербайджанской государственной консерватории.

Глава 17
Звёздный

Где находится город, в котором живут и тренируются космонавты, советские люди имели крайне смутное представление. Якобы, где-то в московской области… Но в какой её части, как далеко от столицы – информация на этот счёт была расплывчатой настолько, что равнозначно было бы, махнув рукой в «никуда», сказать «где-то там». Степень засекреченности Звёздного городка была такой, что о нём не знали практически ничего, кроме самого факта его существования. И эта загадочность в совокупности со звёздными именами его жителей – космонавтов создавала Звёздному ореол внеземного бытия.

Дорога неожиданно оказалась короткой. Легендарный городок космонавтов располагался, как выяснилось, километрах в двадцати к востоку от столицы.

Машина остановилась перед шлагбаумом. Молодой лейтенант с улыбкой взял пропуск – маленький бумажный прямоугольник с фамилией артиста, заверенный печатью спецчасти и подписью командира. За улыбкой лейтенанта было заметно волнение. Казалось бы, каких только знаменитостей не повидал он, проходя службу в Звёздном. Здесь космонавты ходят по улицам, и выступления известных артистов, композиторов, поэтов на сцене Дома офицеров – не редкость. Но этот молодой певец – настоящая легенда. Кажется, словно какой-то свет исходит от него…

А вместе с тем, совершенно обычный парень, ровесник, и тоже улыбается доброжелательной открытой улыбкой… Жаль, что пропуск нужно будет забрать на выезде из города и затем сдать как документ строгой отчетности. На пропуске – подпись владельца. По сути, автограф легенды… Эх…

Переполненный до предела зал Дома Офицеров гудел от восторга. На сцене вершилась волшебная магия искусства. Словно не голос, пленительно красивый, немыслимо свободный, а сама душа артиста пела и летела над залом, над городом, над Землей, увлекая слушателей в счастливый полёт. Зал грохотал аплодисментами неистово, словно маршевый двигатель ракеты, готовой рвануться в простор неба, сокрушая силу земного притяжения.

В конце вечера на сцену поднялся Павел Попович, известный всей стране «Беркут», космонавт корабля «Восток–4», совершавший совместно с Андрияном Николаевым, командиром «Востока–3», первый в мире групповой полёт двух пилотируемых аппаратов. Пожав руку молодому артисту и поблагодарив от имени всех коллег, «Беркут» неожиданно для зрителей остался на сцене. Оркестр заиграл мелодию «Подмосковных вечеров», и песня в исполнении импровизированного дуэта зазвучала с особенной, проникновенной, от самого сердца идущей теплотой.

Всё было, как в песне. Летний вечер ласковым теплом окутывал притихший городок. Свежесть подмосковного леса, нежная прохлада озера вступали на улицы и скверы. И на душе было также возвышенно, очарованно и светло, как мелодия песни, как дивный голос юноши.

Зал вновь грянул аплодисментами, когда на сцену стремительной походкой взбежал Юрий Гагарин…

 
«Я верю, друзья, караваны ракет,
Помчат нас вперед от звезды до звезды,
На пыльных тропинках далёких планет
Останутся наши следы…»
 

Зал подхватил песню. Космонавты, учёные, конструкторы, техники, тренеры, врачи – все, чьим талантом, риском и кропотливым трудом поднимаются в небо, преодолевая немыслимую силу притяжения, космические корабли. Молодые, отчаянные, смелые. Герои и романтики одновременно…

Далеко за полночь чёрная «Волга» с «особыми» номерами, свернув на тихую узкую улицу, бесшумно въехала во двор под арку и остановилась вплотную к ступенькам крыльца постпредства Азербайджана. Здесь, на верхнем пятом этаже здания, располагались гостиничные номера – московское «жилище» нашего героя.

Он легко взбежал вверх по лестнице, чтобы не потревожить звуками лифта задремавшую дежурную. Едва открыл дверь в номер, как из комнаты донёсся звонок телефона.

Дядя звонил нечасто, а в позднее время и подавно не беспокоил. Но события минувшего дня пробудили в нём нетерпеливое любопытство.

Выступление перед космонавтами

Вообще-то, звонок пришёлся кстати. Племяннику и самому не терпелось рассказать, как побывал в Звёздном:

«С Гагариным, его женой Валей, с другими известными и пока ещё неизвестными космонавтами познакомился перед концертом. Встретили тепло, проводили в комнату рядом со сценой, с хорошей мебелью, с правительственной связью. Интересно было наблюдать, когда Гагарин брал городской телефон (а звонков было много) и отвечал звонящим и спрашивающим на вопрос: «Приехал ли Магомаев?». И всех предупреждал: «Концерт сугубо классический, и на саксофончике вам играть никто не собирается».

Программа действительно состояла из классики, приехали вместе с концертмейстером Борисом Александровичем Абрамовичем.

Концерт прошёл прекрасно. Но главное было позже. Ребята накрыли в комнате перед сценой прекрасный русский стол (селёдка, огурчики, пирожки с капустой…) по всем правилам российского хлебосольства. И, естественно, много спиртных напитков. Пили все водку прямо из стаканов – сервировка была простейшая. Когда развеселились, пошли на сцену к роялю… Тут и дал ребятам третье отделение. Пели песни, разные… Пел соло, пели и хором. В общем, повеселились на славу. Жаль, фото будут, наверное, непрофессиональными, так как журналисты туда не были вхожи…»

Фотографировали сами космонавты. Они и в этом были отличные мастера. Одна из фотографий через некоторое время появилась в журнале «Огонёк», и тот номер журнала – 33-й за 1964 год – мгновенно стал редкостью, «улетев» в частные коллекции не только из киосков, но также из библиотек.

Позже, когда погиб Гагарин, переживая шок, Муслим будет вновь и вновь ощущать теплоту той встречи, не в силах поверить, как могло случиться, что такой жизнерадостный, весёлый, дружелюбный человек погиб так нелепо, по чужой глупости. Он должен был жить, ездить по миру, заниматься благотворительной деятельностью… А когда какой-то большой начальник ответил, что «нельзя запретить птице летать, и летчику тоже», подумалось: «Нет! Можно было! В стране много чего запрещали…»

Но это из будущего… А та московская ночь ласковым теплом обнимала за плечи. Дымок сигареты, поднимаясь вверх, таял в тумане.

 
«На пыльных тропинках далёких планет
Останутся наши следы….»
 

Какие они, замечательные ребята – космонавты!…

А внутренний голос уже звал спуститься с высоты, вернуться в реальность и подумать, к примеру, о том, что его Мефистофелю опять не доставало той злобной силы образа, о чём писала в рецензии на московские концерты музыкальный критик известного журнала. Она права… «Обаятельное злодейство» – это о Скарпиа. Хотя и здесь сомнения остаются, несмотря на одобрение итальянского маэстро… Но в Мефистофеле – образе вселенского зла – тем более неуместна вольность трактовки… Замечания профессионального критика важны, он помнит их. А если бы замечаний и не было, то один строгий критик у него есть всегда – это он сам. И как не была бы благосклонна к нему судьба, он никогда не превратится в забронзовевшего от славы «премьера», довольного собой «любимца публики», и всегда будет стремиться отдавать больше, чем получает.

Высоко в небе, едва различимые в «засвете» городских огней, мигали небесные светила… Звёзды и планеты… Далёкие и очень высокие.

Глава 18
Баку

 
«Как ты сердцу дорог,
Свет страны огней!
Ты – в родных просторах,
Ты – в груди моей!»
 

Песня неслась из всех репродукторов, вырывалась из распахнутых окон во дворы, летала над улицами и скверами, над бульваром, над синей гладью Каспия. Изнурительный августовский зной, когда ни один листик не шелохнётся, наконец-то покинул город. Вступала в свои права, окутывая ласковым теплом, щедрая бакинская осень. Приятной свежестью веяло с моря. И голос, такой молодой, красивый, сильный, казался прилетевшим с моря долгожданным ветром.

– Мы передавали выступление Муслима Магомаева, – объявила диктор радио. Но и без объявления бакинцы безошибочно узнавали голос певца. Весть о том, что Муслим Магомаев вернулся в Баку, облетела город раньше, чем радио включило трансляцию его выступления, хотя в студию его пригласили прямо с трапа самолёта.

Муслим! Любимец бакинцев! Гордость и слава Азербайджана! Заветное имя, пробуждающее самые светлые, самые возвышенные чувства в сердцах людей.

Встрепенулся, оживился, словно стал ещё краше прекрасный город у моря. Ликуя в счастливом порыве, зазвучал трогательной мелодией нежности, как звучит сердце матери, устремившейся обнять драгоценного сына, вернувшегося после долгой дороги.

И раньше, чем появились афиши, бакинцы спешили делиться друг с другом ещё одной радостной новостью – о предстоящем концерте!

Кажется, весь город пришёл на концерт Муслима. Пёстрая оживленная толпа заполнила сад возле здания филармонии, радостной разноцветной рекой разлилась по соседним улицам. Ни один зал азербайджанской столицы не мог бы вместить всех желающих послушать любимого певца. Концерт решили проводить на открытой террасе.

Ожидание встречи с прекрасным искусством оправдалось сполна. Восхитительный голос Муслима обрёл ещё большую красочность, плавность и свободу. Свойственная молодости горячность гармонично сплеталась с глубиной музыкально-драматических образов.

«Свой концерт в Азербайджанской филармонии певец начал с баллады Гасан-шаха из «Кер-оглы» Узеира Гаджибекова, Затем спел арию Мизригя из «Снегурочки» Римского-Корсакова и другие арии. И даже те, которые мы в его исполнении слышали не раз, прозвучали и предстали в новом свете, – рассказывал корреспондент городской газеты «Бакинский рабочий. – В каватине Алеко мы ещё отчетливее ощутили мятежную душу пушкинского героя, в монологе Яго из Вердиевского «Отелло» – шекспировский размах «страстей и чувств», в эпиталаме Виндекса из «Нерона» Рубинштейна – вакхический пыл гимна любви, в куплетах Мефистофеля из «Фауста» Гуно – остроту уничтожающего гётеевского сарказма…

Новыми яркими красками заблистала знаменитая каватина Фигаро – севильского цирюльника. Её вихревой поток, брызжущий кипучей энергией и весельем, захватил слушателей с неодолимой силой.

А когда в «Бухенвальдском набате» певец гневно напоминал о том страшном, что было пережито в дни гитлеровского нашествия, зовя к борьбе за мир, – на лицах слушателей ясно проступало волнение.

Естественно, Муслим привёз из Италии и новые интересные песни. «Лючия» Биксио, романс д`Арделло, «Чучарелло» Оливьери, «Мечта» Тафьяфери… Он пел их как настоящий итальянец, – легко, улыбчиво, темпераментно.

И под звонкие пленительные мелодии, глядя с террасы филармонии на залитый огнями Бакинский порт и бухту, которая, как говорят, напоминает неаполитанскую, мы вместе со страстным, жизнерадостным юношей совершили увлекательную прогулку по «стране песен»…

Оркестр, который умело вёл в концертной программе партию аккомпанемента, выступал под руководством дирижера, ветерана бакинской оперы Владимира Трахимовича.

В тридцатые годы он был связан с другим Муслимом Магомаевым – замечательным композитором, дедом молодого певца. После концерта он сказал за кулисами молодому певцу: «Как радостно, что музыкальная династия автора «Наргиз» имеет такого достойного продолжателя!»

И мы присоединяемся к этим словам. Большой, счастливой дороги, Муслим!»