Текст книги "Дворцы Санкт-Петербурга. Наследие Романовых"

А.Л. Штиглиц

После чрезмерного увлечения акционированием и биржевой игрой разразился международный финансовый кризис 1858–1859 гг., что привело к расстройству денежного обращения в России и росту инфляции, ухудшило дела на бирже. В 1859 г. банковский дом «Штиглиц и К°» был ликвидирован. А.Л. Штиглиц покинул должность председателя биржевого комитета. По просьбе и поручению правительства А.Л. Штиглиц в 1860–1866 гг. был первым управляющим образованного (1860) Государственного банка Российской империи (преобразованного из Коммерческого банка). В 1858 г. он стал действительным статским советником (соответствовало воинскому званию генерал-майора). При его активном содействии в 1863 г. создали первое в России Санкт-Петербургское общество взаимного кредита и в 1864 г. – первый акционерный банк– Петербургский частный коммерческий; была создана новая банковская система России.

А.Л. Штиглиц был равнодушен к роскоши, старался не давать денег в долг, но жертвовал очень большие суммы на благотворительность, не любил пустые светские мероприятия, увлекался музыкой и театром. Штиглиц верил в Россию и доверил большую часть своего огромного состояния исключительно русским фондам. Он говорил: «Отец мой и я нажили все состояние в России; если она окажется несостоятельной, то и я готов потерять с нею вместе все свое состояние». Несмотря на свое немецкое происхождение, он был патриотом России. В возрасте 52 лет А.Л. Штиглиц отошел от дел. Он жил как рантье в своем роскошном дворце на Английской набережной и на даче (на набережной Средней Невки), занимался коллекционированием, воспитывал приемную дочь Надежду Михайловну Юньеву. Супруги Штиглицы нашли новорожденную девочку в июне 1843 г. в кустах сирени, она стала их приемной дочерью и единственной наследницей, со временем вышла замуж за государственного деятеля Александра Александровича Половцова (1832–1910). Говорили, что девочка-подкидыш на самом деле была незаконнорожденной дочерью великого князя Михаила Павловича Романова, что отчасти объясняет особое расположение Романовых к А.Л. Штиглицу. У супругов не было детей, что привело к тяжелой психической болезни его жены, она 15 лет не появлялась в свете, сошла с ума и умерла.

А.Л. Штиглиц много сил и средств отдавал на благотворительность, причем – только в России. При этом он понимал, что его благотворительная масштабная щедрость оборачивается щедростью к нему царского двора, приносит выгоду и, как бы сказали сейчас, имеет силу пиара. А.Л. Штиглиц 20 последних лет своей жизни посвятил созданию Училища технического рисования, которое получило его имя. В 1879 г. по его заказу было возведено и построено в Петербурге здание для Училища технического рисования, основанного им в 1876 г. (Соляной переулок, д. 13; в наши дни это Государственная художественно-промышленная академия). Штиглиц выделил и завещал Училищу огромную сумму денег, на проценты Училище существовало; кроме того, он выделил большие средства на формирование музейного собрания Училища. А еще он выделил значительные суммы Петербургскому коммерческому училищу, Петербургскому высшему коммерческому училищу, Коммерческому училищу для бедных при лютеранской церкви Св. Петра и Павла, глазной лечебнице, Елизаветинской больнице, ремесленному училищу, Обществу помощи при кораблекрушениях, детскому приюту, другим социально значимым учреждениям. А.Л. Штиглиц был лютеранином, но осознавал чрезвычайную важность Православия, поэтому завещал похоронить себя в крипте православной церкви, что было выполнено.

Центральное училище технического рисования барона Штиглица

Л.И. и А.Л. Штиглицы создали в России себе огромное состояние, были довольны результатами своих трудов, в аферах не участвовали, были щедрыми благотворителями. Женившийся на Н.М. Юньевой сенатор А.А. Половцов прежде всего думал о ее огромных приданом и наследстве, был непорядочным человеком, завещанные Штиглицем деньги Училищу присвоил, в большой мере промотал за 20 лет наследственные средства его жены, продал дворец Штиглицев великому князю Павлу Александровичу, погряз в аферах. Дети Половцова и Юньевой уехали из России.

Несмотря на многочисленные привлекательные стороны жизни, Петербург был и ареной кровопролитных событий. Для высших администраторов разных времен, для многих власть имущих Петербург был трагическим городом. Здесь умертвили царевича Алексея Петровича (1690–1718, сына Петра I), убили (1764) свергнутого императора Ивана VI Антоновича (племянника и наследника императрицы Анны Иоанновны), также убили императоров Петра III, Павла I, Александра II (соответственно в 1762, 1801, 1881 гг.). Именно здесь задумали и инициировали убийство (1918) императора Николая II, его супруги, пятерых их детей. После осенних потрясений 1917 г. из 65 представителей Дома Романовых большевики убили 18 (из них были канонизированы Русской православной церковью пятеро и Русской православной зарубежной церковью – девять) и 47 оказались в эмиграции. В лихолетье 1918–1919 гг. в Петрограде убили пять великих князей Романовых, хотя никто из них не претендовал на русский престол. В советские период здесь был убит советский государственный и партийный деятель С.М. Киров (Костриков, 1886–1934 гг.; с 1926 г. первый секретарь Ленинградского губкома/обкома партии, с 1934 г. – секретарь ЦК ВКП(б), член советского правительства). «Бандитский Петербург» – такой была репутация города в конце ХХ – самом начале XXI в. Не забывают и о Кровавом воскресенье – 9 января 1905 г., когда царские войска расстреляли мирное шествие петербургских рабочих (свыше 140 тыс. человек) с петицией к царю, тогда более 1000 человек были убиты и 2 тысячи ранены, что форсировало начало революционных беспорядков 1905–1907 гг. (названных в советский период первой русской революцией); на самом деле события 9 января были откровенной подготовленной провокацией, заранее организованным обманом простых людей с минимальным уровнем политической грамотности (подобные обманы случалось в России и позже). Алчные люди в начале XX в. прокладывали себе путь к власти, богатству ценой жизней и крови простых обманутых ими людей.

9 января 1905 года. Художник В.Е. Маковский. 1905 г.

Утвердившиеся в царском столичном Петербурге с давних времен на государственном уровне протекция, взаимовыгодный патронаж, фаворитизм, окружение первых лиц в государстве помощниками, коллегами по принципу личной верности, родства, а не по профессиональной компетенции, в массе дали отрицательные результаты. Пребывание в Петербурге во власти, например, А.Д. Меншикова (1673–1729) при Петре I и Екатерине I, Э.И. Бирона (1690–1772) при Анне Иоанновне, многочисленных фаворитов и любимцев при Екатерине II, А.А. Аракчеева (1769–1834) и А.И. Кутайсова (1784–1812) при Павле I и Александре I и многие другие подобные примеры сполна подтверждают это.

В истории царского Петербурга можно найти немало примеров грамотных обманов, воровства из государственной казны при наличии влиятельных покровителей, даже кое-кто из великих князей и влиятельных вельмож оказались причастны к этому. Авантюрного настроя люди любой ценой рвались в окружение царя, императора и императрицы, с поистине актерским мастерством доказывали им свою личную преданность, верность, а порой и любовь, затем – урывали выгодные посты, должности и выгодно для себя, но в ущерб интересам государства использовали их. А.Д. Меншиков особенно преуспел в этих делах, но ему подобных в русской истории было немало. Одним словом, с давних пор царский столичный Петербург учил грамотному воровству, показушной и краткосрочной шумихе при обличении жуликов и их последующем ненаказании при наличии влиятельных покровителей (как правило, имевших личную финансовую заинтересованность в успехе подобных операций) и несовершенстве (возможно, сознательно созданного) отечественного законодательства в царский период.

История царского Петербурга показывает, что недалекие правители, начальствующие лица редко прощают подчиненным их личностную и профессиональную неординарность, ведь на их фоне они сами выглядят интеллектуальными и управленческими пигмеями. В нужный момент способности, знания, связи дельных людей использовались, а потом о них высшие администраторы почти всегда стремились забыть, стереть в людской памяти их вклад в историю, чтобы выпятить свою роль в ней (на самом деле, как правило, не столь значительную). Примеры отношений гениальных военачальников А.В. Суворова (1730–1800) и Павла I, М.И. Кутузова (1745–1813) и Александра I, выдающегося флотоводца Ф.Ф. Ушакова (1745–1817) и Павла I, Александра I, руководительницы двух академий княгини Е.Р. Дашковой (1744–1810) и Екатерины II, русских гениев М.В. Ломоносова (1711–1765) и Елизаветы Петровны, Екатерины II, а также Н.А. Львова (1751–1803, скорее всего третий гений в истории мировой цивилизации после Леонардо да Винчи и М.В. Ломоносова) и Екатерины II, Павла I, Александра I, а главное, их отношения с высшими царскими чиновниками убедительно подтверждают это. Об этой пагубной закономерности знаменитая княгиня Е.Р. Дашкова написала так: «…плыть на одном корабле с великими мира сего, – предприятие, изобилующее опасностями».

Именно под влиянием оценок жизни и событий в Петербурге княгиня Е.Р. Дашкова смогла сформировать идею о самоценности и самодостаточности человеческой личности. По ее мнению, одним из главных критериев жизненного успеха личности является относительная независимость от власти и общества в целом. В своих «Записках» (опубликованы в 1859 г. в Лондоне) она написала: «…свободная от укоров совесть может дать нам достаточно сил, чтобы твердостию духа обезоружить злобу тирана и помочь тем, кто чист душой, перенести несправедливые гонения». Основой формирования достойной самодостаточной личности Дашкова считала достижение экономической самостоятельности, употребляемой в интересах самой личности и достижения благополучия общества в целом. Она делала вывод о том, что богатство само по себе не делает человека добродетельным, но является важным условием для формирования этой добродетели. При этом она резко осуждала людей, наживающих богатства не праведными трудами, а используя слабости других. Дашкова подчеркивала, что созидательная деятельность, благотворительность, а не развлечения должны составлять предмет повседневной заботы цвета российского общества. Пустые развлечения, разврат, зависть, жадность, отсутствие готовности помогать нуждающимся в помощи и поддержке, по ее мнению, изначально исключают возможность быть человеку счастливым, или как минимум быть довольным своей жизнью.

В царской России, при уязвимой центральной власти, сосредоточии в ее рядах и около нее скользких, недостаточно образованных, в большой мере алчных личностей и их совместной неспособности навести порядок в стране, усиливалось и множилось общественное увлечение колдунами, предсказателями, восточными целителями, «вещими» старцами и старицами, упрочивалось мнение о якобы действенных иностранных рецептах, полезных и в условиях России, множилась потребность в пустых развлекателях – шутах, светских болтунах, беспринципных актерах/актерках, уводивших обывателей хотя бы на время от тяжелых жизненных реалий, ощущения безысходности. При этом все знали, что Церковь категорически запрещает обращаться к колдунам и «целителям», осуждает веру в сны, предсказания, приметы, увлечение пустыми развлечениями.

Врач тибетской медицины, крестник императора Александра III П.А. Бадмаев в своем кабинете на Литейном проспекте, 16. Фото 1914 г.

С петровских времен практиковалось восхваление Запада, западных новаций, которые при их бездумном повторении в России давали не положительные, а отрицательные результаты. Западная раскрепощенность и личностная, в том числе сексуальная, свобода и вседозволенность вели к усилению разврата в обществе, усилению жульнических мотивов в поведении, службе и даже творчестве. Сомнительные поступки членов Дома Романовых, а также влиятельных чиновников, основных богачей – все они главным образом обитали в прошлом в Петербурге, – воспринимались обывателями как своего рода призыв к посильному повторению их действий, ведь рядовые россияне далеко не всегда могли реально и правильно оценить действия заметных персон.

В конце XIX – начале ХХ в. в Петербурге процветала деятельность предсказателей, магов, колдунов, целителей, гадалок, восточных знахарей. Петербуржцы увлекались сомнительными предсказаниями, «богоисканием», «поиском истины», спиритизмом, верили в сверхъестественные силы, потусторонний мир, верили в близкий конец света, другую подобную чепуху, позволявшую или заставлявшую на какое-то время забыть о тревожной действительности. Они поверили в возможную помощь им шарлатанов-французов: прорицателя и гипнотизера Филиппа Назье-Вашо, мага Папюса, медиума-столовращателя Юма, а также местным божьим странникам, юродивым типа Мити-прозорливца, Паши-знахарки, другим аферистам, научившимся тянуть из них деньги. Репутацию чудесного лекаря имел якобы опытный специалист, знаток тибетской медицины (и мастер обогащаться за счет пациентов) бурят П.А. Бадмаев. А еще раньше доверчивые богатые петербуржцы в массе своей поверили знаменитому магу графу Калиостро (конец XVIII – начало XIX в.) – ловкому авантюристу, жертвами которого стали даже неглупые люди. Калиостро в доме сенатора И.П. Елагина останавливался и проводил свои хитроумные «опыты», он также был принят во дворце графа А.С. Строганова, одурачил и его, как и ряд других известных вельмож. Но этим и другим подобным «мастерам» было далеко до воздействия на петербуржцев старца Григория Распутина (Григорий Ефимович Новых, 1872–1916 гг.), действительно обладавшего большими способностями гипнотизера и, как говорят теперь, экстрасенса; он был умелым обманщиком с выдающимися способностями влиять на людей, а также опытным сектантом-хлыстом (настоящим мастером хлыстовства, построенного на сексуальной мистике). Даже царская чета какое-то время (1900) пользовалась услугами Филиппа Назье-Вашо, Папюса; Николая II лечил Бадмаев, императрица Александра Федоровна была (с ноября 1905 г.) под влиянием Распутина. Это было лучшей рекламой этим «целителям». При царском дворе суеверные сестры великие княгини Милица Николаевна (жена великого князя Петра Николаевича) и Анастасия Николаевна (жена великого князя Николая Николаевича-младшего) особенно настойчиво насаждали интерес к «прорицателям», «ясновидцам», «старцам», старались упрочить доверие к оккультным учениям, спиритизму; первыми их жертвами были их мужья, а затем и многие другие.

Григорий Распутин в кругу своих почитателей. 1910-е гг.

Осложнение политической и социально-экономической ситуации в стране, умелого преодоления которой царь Николай II и его правительство не находили, нередко заставляло обеспеченных и недальновидных людей верить в мощь и чары потусторонних сил и сверхъестественных созданий, способных помочь им. Так, в салоне графини Игнатьевой собирались сливки петербургского общества, увлеченные спиритизмом и потусторонним миром, а дом влиятельной графини Клейнмихель был главным местом встреч петербургской знати, увлеченной оккультными науками. Петербург подобными занятиями давал всей стране рецепты забвения от ухудшавшейся действительности.

Пытаясь найти причины самых трагических событий, уже случившихся в Петербурге или тех, которые еще впереди, люди порой объясняли все особыми мистическими качествами этого места. Вероятно, ни один другой большой город в России не связывали и не связывают так тесно с самыми разными мистическими голосами, видениями и событиями, как Петербург. Если верить публикациям, давним и теперешним, Петербург – самый мистический, непредсказуемый, связанный с космосом, с неподвластными человеку силами город России.

Русская пословица говорит: «Рыба тухнет с головы». В царский период Петербург в статусе столичного города сомнительными привычками и образом жизни первых лиц в государстве, их окружения подавал всей стране дурной пример, в том числе в отношении пристрастия и пропаганды спиртного, табакокурения, разврата, нарушения супружеской верности. Чрезмерное поголовное потребление спиртного и табакокурение стали широко внедряться в русскую жизнь с петровских времен по примеру Петербурга. Алкоголизм, в том числе женский, стал распространяться и широко, открыто укрепляться в русском обществе на государственном уровне именно в Петербурге. Например, при Петре I общественные развлечения, проводимые по его инициативе в Летнем саду, включали угощение всех гостей водкой и вином. Все гости, включая дам и очень молодых мужчин, были обязаны выпивать ковш спиртного за здоровье царя. Сад во время этих подношений запирался, никто не смел выйти из него, не смел отказаться пить спиртное; не желавших заставляли делать это насильно. Петр I, большой любитель крепких спиртных напитков, способствовал началу тяжелого заболевания алкоголизмом своей жены Екатерины I; после его кончины ее подверженность хроническому алкоголизму усилилась, что пагубно сказалось на государственных делах. При Петре I на ассамблеях (приемах) предложение выпить вместительный Кубок большого орла с провокационным посвящением за здравие великой персоны нередко для гостя (гостей) обертывалось полной катастрофой, ибо далеко не каждый мог выпить столько крепкого напитка и не потерять контроль над собой. Петр I любил курить трубку и приобщал соотечественников к вредоносному табакокурению. Очень много курил и подавал в этом пример другим Николай II. А церковь запрещала и резко осуждает табакокурение и чрезмерное потребление спиртного.

Ассамблея при Петре I. Гравюра с картины худ. С. Хлебовского. XIX в.

При этом в Петербурге с XVIII в. впервые в России на государственном уровне стали пытаться охранять нравственность рядовых подданных, пресекать создание публичных домов (их открывали, как правило, нерусские, неправославные люди для состоятельных клиентов; известной содержательницей подобного дома на Вознесенском проспекте была немка Дрезденша). При императрице Елизавете появился первый указ (1750) высылать из Петербурга «непотребных жен и девок» (но результат оказался почти нулевым). При Екатерине II проституция стала серьезной угрозой физическому здоровью людей, прежде всего из-за сифилиса (известного в России с конца XVI – начала XVII в.). Указ 1764 г. требовал выявлять «тех женщин», осматривать, лечить, высылать из Петербурга подальше (в Нерчинск и др. места). Указ 1782 г. запрещал свой или арендованный дом использовать «ради непотребства», сводничество каралось. Но если внимательно читать указы и постановления Екатерины II о борьбе с проституцией и сводничеством, то становится ясно, что императрица не слишком верила в действенность этих мер, поскольку она пришла к выводу о вынужденной терпимой оценке проституции. По ее воле ввели обязательный медицинский осмотр женщин, подозреваемых в проституции, открыли дома и лечебные заведения для больных сифилисом, который назывался тогда «франц-венерою». Успех всех этих дел был минимальный, на государственном уровне контроль над проституцией не удалось организовать и с ней постепенно смирились. В Петербурге были определены места для осуждаемых «вольных домов». В 1843 г. проституция была признана на законодательном уровне, в Петербурге и других городах были официально открыты публичные дома и созданы врачебно-полицейские комитеты для розыска проституток. Но нравственность и здоровье нации продолжали ухудшаться, тем более что пришли к выводу на научном уровне, что у большинства мужчин биологическое начало доминирует, подчиняет себе разум. Петербург стал учить других россиян терпимо относиться к сексуальным вольностям мужчин и чуть ли неизбежности измен мужей (которые мудрым женам следовало не замечать ради сохранения семьи и мира в ней).

Искушение. Деталь картины Н.Г. Шильдера. 1857 г.

Редчайшей половой распущенностью отличался царь Петр I, разврат или половые вольности были нормой жизни для императоров Петра II, Петра III, Павла I, Александра I, Николая I, Александра II, императриц Екатерины I, Елизаветы, Екатерины II, не говоря уже о многих великих князьях, важных царских приближенных, министрах, секретарях. О скандальных похождениях известного дипломата, заведовавшего всеми делами в Иностранной коллегии, Н.И. Панина (1718–1783), а также секретаря Екатерины II, фактического главы Иностранной коллегии князя А.А. Безбородко (1747–1799), знаменитых графов Разумовских и графов братьев Орловых (XVIII в.), других им подобных влиятельнейших в Петербурге персон ходили легенды. В обществе видели, что через фаворитизм, выгодную дружбу, лесть, угодничество можно быстрее получить властные права, богатства и радости, о которых можно только мечтать. Вседозволенность и порочность не стали позором, а оценивались как допустимый и быстрый прием для достижения корыстных целей.

Сексуальные извращения долгое время не были широко распространены в России, тем более они не допускались в императорском роду. Но постепенно, подражая Западу, в Петербурге множились ряды лесбиянок, утверждались мужеложство (геи) и движение бисексуалов, расширялись приемы сексуального насилия. Некоторые великие князья и родственники царского рода, некоторые известные петербуржцы оказались поражены социальными патологиями и недугами. Например, каким-то образом люди знали о ненормальных отношениях правительницы (при ее сыне младенце-императоре Иване VI Антоновиче) Анны Леопольдовны (1718–1746 гг.; единственная лесбиянка у русского престола) и ее фрейлины бедной дворянки сироты Юлии Менгден. Со временем стали говорить о противоестественных наклонностях «кавалерист-девицы» Н.А. Дуровой (1783–1866), об эротических пристрастиях поэтесс Серебряного века З.Н. Гиппиус (1869–1945), А.А. Ахматовой (1889–1966), М.И. Цветаевой (1892–1941) и некоторых других. Лесбиянство и гомосексуализм были довольно распространены в Петербурге и Москве на рубеже XIX–XX вв. (особенно в мире художественной богемы), где они, как и другие западные веяния, считались признаками «просвещенной Европы»; особенно богема Петербурга абсолютно во всем стремилась к первенству.

В Петербурге в кругу художественной богемы и в аристократических кругах тайком практиковалось мужеложство, хотя в царской России оно оценивалось как преступление против человечества, грозило утратой гражданских прав и ссылкой в Сибирь. Затем стали усиленно говорить о гомосексуальности многих великих князей, и прежде всего великого князя Сергея Александровича (1857–1905) – брата императора Александра III, что было наглой ложью, рассчитанной сломить и унизить этого сильного и гордого человека с неистребимыми антисемитскими взглядами. В конце XIX в. усилились слухи о гомосексуальности знаменитого композитора П.И. Чайковского (1840–1893). Князь Ф.Ф. Юсупов, граф Сумароков-Эльстон-младший (1887–1967) – родовитый богатый аристократ, женатый на близкой родственнице императора Николая II Ирине, – был гомосексуалистом и бисексуалом (и убийцей Григория Распутина). Г.Е. Распутин хорошо знал сексуальные традиции хлыстов, в своих интересах трактовал и использовал их в Петербурге, его жертвами были многочисленные женщины всех слоев петербургского общества.

Многие петербургские (позже ленинградские) бисексуалы остались в истории прежде всего как гомосексуалисты, среди них Ж.Ш. Дантес (барон Геккерен, 1812–1895 гг., убийца А.С. Пушкина), уже названный князь Ф.Ф. Юсупов-младший, знаменитые артисты балета поляк В.Ф. Нижинский (1890–1950 гг., в 1907–1913 гг. служил в Мариинском театре, после увольнения в 1911 г. жил за границей, женился на балерине Ромоле Пульска, последние 31 год жизни провел в домах для умалишенных) и башкир Р.Х. Нуреев (Нуриев, 1938–1993 гг., в 1958–1961 гг. работал в Ленинградском театре оперы и балета им. С.М. Кирова, в 1961 г. эмигрировал, более 30 лет царствовал в глобальном масштабе в мире классического танца, умер от СПИДа, с которым боролся почти 14 лет). Императорское Петербургское театральное училище, ставшее с 1918 г. Петербургским хореографическим училищем, затем Ленинградским хореографическим училищем, с 1991 г. Академией русского балета им. А.Я. Вагановой, в конце XIX – начале ХХ в. хотя и было кузницей балетных мастеров (его закончили Нижинский, Анна Павлова, М. Кшесинская, позже – Р.Х. Нуреев, Г.С. Уланова и многие другие мастера балетного искусства), но было известно и тщательно скрываемыми гомосексуальными пристрастиями ряда его учащихся и даже педагогов (среди них был Александр Иванович Пушкин – тогда лучший в СССР преподаватель мужского танца, учитель Нуреева).

Многие петербургские балерины, выпускницы Императорского балетного училища, с юных лет были готовы к любым жертвам ради богатств и славы или просто хорошего заработка. Блистательная русская балерина Анна Павлова (1881–1931 гг., внебрачная дочь простой русской женщины Любови Федоровны Павловой и еврея Лазаря Соломоновича Полякова (1842–1914) – богатейшего банкира и предпринимателя, в доме которого она была служанкой-прачкой, а беременной от него была выгнана) сознательно отказалась от материнства и официального брака с ее любимым Виктором Эмильевичем Дандре (1892–1944) – состоятельным, образованным, знатным человеком, ставшим со временем менеджером при ее собственной балетной труппе, с 1910 г. гастролировавшей во многих странах. Нередко балерины становились любовницами великих князей, иногда их гражданскими женами, а Матильда Кшесинская (1872–1971) была любовницей цесаревича Николая Александровича и трех великих князей, в эмиграции в 1921 г. стала законной женой великого князя Андрея Владимировича (их сын Владимир был почему-то внешне удивительно похож на императора Николая II). Балерина А.В. Кузнецова одно время считалась гражданской женой великого князя Константина Николаевича и имела от него детей. Балерина Е.Г. Числова была любовницей и матерью четверых детей от великого князя Николая Николаевича-старшего. Есть и другие примеры.

Балерины Мариинского театра. 1900-е гг.

Нравы и традиции петербургских балерин и ряда других представительниц местной богемы не слишком изменились в советский (и постсоветский) период, тем более что они были бессильны перед желаниями власть имущих, были, по сути, их жертвами. Это касалось и балерин, и оперных певиц. Так, выдающаяся балерина Галина Сергеевна Уланова (1910–1998), родившаяся в Петербурге, жила ради искусства, ради жертвенного служения балету, отказалась от материнства, хотя имела четверых мужей (преподаватель фортепьянной музыки Исаак Самуилович Милейковский, артисты и режиссеры Юрий Александрович Завадский и Иван Николаевич Берсенев, театральный художник В.Ф. Рындин), с 1944 г. без ее желания, только по указанию свыше была переведена в московский Большой театр, к старости страдала от семейной и бытовой неустроенности и одиночества. Жившая и выступавшая в Ленинграде с 1929 г. певица (меццо-сопрано) Вера Александровна Давыдова (родилась в 1906 г.) была любовницей И.В. Сталина (1878–1953), по его желанию была переведена в 1932 г. в московский Большой театр. В послевоенный и постсоветский период усилились попытки представительниц театральной богемы (особенно не обладающих выдающимися артистическими способностями и нравственными принципами) «заловить» в любовники, а лучше в мужья, даже на роль мужа гражданского, олигарха, богатого предпринимателя, причем абсолютно любой ценой, в том числе подло соблазнив его от жены и детей. Одним словом, и раньше, и теперь корыстные, алчные стремления к богатству, а также желание славы, хоть какой-то, даже сомнительной, скандальной, и хотя бы иллюзия общественного признания личностных способностей и их посильная реализация нередко оказываются рискованным, а то и разочаровывающим делом. Тем более что молодость проходит быстро, а испорченная репутация остается навсегда.

В царский период Петербург с его тесными связями с восточными странами, повышенным интересом к восточным таинствам задавал тон в потреблении наркотиков; в нем было немало наркоманов, их тогда называли морфинистами.

Мариинская больница для бедных в Санкт-Петербурге. Литография. 1820-е гг.

В конце XIX – начале ХХ в. в Петербурге (а за ним и в Москве) набирало силу движение молодежи под лозунгом «Долой стыд!». После поражения «первой русской революции» 1905–1907 гг. в Петербурге и Москве «проблемы пола», «стыда», богоискательства заслонили все другие темы в литературе, искусстве, а также разговорах представителей художественной богемы. Процветали театры миниатюр, фарса, оперетты, целью постановок которых было вызвать у зрителя «бездумный смех», а не заставить раздумывать над событиями действительности. Город захлестывала стихия увеселительных, нередко низкопробных представлений. Эротика на сцене и бесстыдные постановки широко не осуждались, реально не оценивались, их задача была – затуманить мозги обывателям, заставить их не думать о действительности. Классическая поэзия и живопись теряли свои позиции, формалистические направления упрочивались, обывателей отучали от истинной культуры и красоты, то есть, по сути, отучали думать. Одним словом, кризис царского режима сопровождался падением нравов, увлечением мистикой и восточными учениями, сексуальными извращениями, эротоманией, попиранием традиций классического искусства.

В Петербурге берет начало мощное движение женщин к решающему участию в государственных, политических, хозяйственных, научных, культурных и прочих делах. Ни в одной стране мира не было ситуации, когда фактически последовательно и длительное время (в сумме почти 7 десятилетий) во главе государства оказывались женщины: императрицы Екатерина I, Анна Иоанновна, правительница при малолетнем императоре Иване VI Антоновиче Анна Леопольдовна, императрицы Елизавета Петровна и Екатерина II. При этом нужно особо отметить, что все они получали и сохраняли свою власть при поддержке заинтересованных в их первой роли в стране мужчин, которые, как правило, умели с выгодой для себя использовать их женские слабости и честолюбие. Положительные результаты от женского правления временами были, но еще больше было огрехов. (Тогда еще на научном уровне не была доказана меньшая в общей массовой практике аналитическая способность женщин, чем мужчин, не знали, что среднестатистический женский мозг меньше мужского.)

Именно в Петербурге начался ощутимый, а порой и широкий, щедрый опыт участия жен первых лиц в управлении государством и их ближайших родственниц в благотворительной и общественной деятельности. Особенно много в этом плане сделали императрицы: Мария Федоровна (жена Павла I) совершила много полезного в деле воспитания будущих русских матерей, а также улучшения женского образования, управляла воспитательными домами и Смольным институтом благородных девиц, создала ряд благотворительных и воспитательных организаций, главным образом дворянских, Мариинское ведомство и др.) и Елизавета Алексеевна (жена Александра I), которая вела активную деятельность в созданном ею в 1812 г. женском «Патриотическом обществе» (оно выдавало пособия, размещало больных и раненых в больницах, создавало сиротские дома и казенные школы для обучения детей погибших офицеров), содействовала работе «Патриотического института» – казенного училища для детей погибших или пострадавших от войн, а также женского учебного заведения «Дом трудолюбия» (в нем обучались и содержались за казенный счет дочери офицеров, павших на войне), позже названный «Елизаветинский институт», помогала очень многим творческим личностям, в том числе А.С. Пушкину), Мария Федоровна (жена Александра III), выступила инициатором создания особых средних женских учебных заведений, что-то сродни отечественным ПТУ в ХХ в., заботилась о сиротах; в большой мере благодаря ее усилиям в воспитательные дома только Петербурга и Москвы ежегодно принимали несколько тысяч незаконнорожденных младенцев и 1000 законных), а также великие княгини Екатерина Павловна (1788–1819 гг., дочь Павла I, жена принца Г.П. Ольденбургского, ее двоюродного брата), ее салон был своего рода клубом передовой литературы и изящных искусств; в 1812 г. одной из первых выступила инициатором создания во всех губерниях народного ополчения; способствовала созданию в 1812 г. добровольных воинских формирований и выделила на эти цели значительные личные средства; призвала своих крепостных крестьян идти защищать Россию и обещала зачесть это как полную рекрутскую повинность, обещала на всю их жизнь освободить от выплаты ей оброка; из своих удельных крестьян сформировала особый егерский полк, влияла на принятие позитивных экономических и политических государственных решений и др.), Елена Павловна (1806–1873 гг., жена великого князя Михаила Павловича), способствовала созданию Русского музыкального общества и первой в России Петербургской консерватории; положила основание клиническому институту; вместе с великим князем Константином Николаевичем возглавила организацию помощи раненым и увечным в ходе Крымской войны; внесла ощутимый вклад в разработку и принятие манифеста об отмене крепостного права; помогала творческим личностям и др.), Елизавета Федоровна (1864–1918 гг., жена великого князя Сергея Александровича, исключительно много сил и личных средств отдала делам благотворительности и социального служения; создала в Москве Марфо-Мариинское общество труда и милосердия; способствовала устройству домов-больниц для больных туберкулезом женщин, заботилась об их сиротах; создавала благотворительные и образовательные кружки и общества; щедро поддерживала творческих личностей и др.; канонизирована Православной церковью).