Текст книги "Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню"

Глава 3
Ореховая усадьба. Васспард

1 год К. Вт. 22-й день Зимних Ветров

1

Небольшую, прячущуюся в ореховой роще усадебку нашел Пагос, но Капрасу она сразу же пришлась по душе: уютно, не слишком далеко от тракта, и при этом укромно, нежданных гостей ждать не приходится. Стеснять, и то никого не пришлось: хозяева, небогатые и немолодые помещики, еще осенью откочевали к дальней родне куда-то в Ионику и назад не спешили, а протрясшийся всю зиму от страха старенький управляющий на незваных гостей только что не молился.

– Молодцы, – одобрил помощников маршал, принюхиваясь к доносящимся из глубин дома ароматам. – Микис?

– Кто ж еще? – встречавший начальство Агас не то усмехнулся, не то оскалился. – Напросился. Говорит, поклялся после изничтожения Анастаса «вечер» соорудить, как в Паоне до войны. Все специи добыл, так при себе и таскает, не тратит.

– Однако… – Карло с наслаждением избавился от плаща и шляпы, хотя погода была вполне приличной: ни дождя, ни тающего прямо на лету снега. С кагетскими перевалами не сравнить. – Хороша тайна, если даже Микис догадался, что затевается.

– Господин маршал, Микис приписан к главной канцелярии и никогда не говорит с посторонними.

– Все равно не дело загодя… Выудим рыбину, тогда и пропитаем, или что там положено?

– Соуса смешивать положено, – все так же недобро фыркнул Левентис. – Без имбиря, а с Анастасом порядок. Купился он, с потрохами.

– Пьетро что, вернулся уже?

– Возвращался и опять ушел, но к совещанию будет. Фурис распорядился собрать рыбаков к десяти.

– Намекаешь, что и без меня бы обошлись? Не выйдет.

– Господин маршал, вы должны присутствовать, как и я, и Пьетро… Это наше дело! То есть это дело корпуса, но вам Лидас просто передал… то, за что считал себя в ответе, а мы с Пьетро там были. Только я не смог, а Пьетро не успел.

– Вспоминать будем после, – рявкнул Карло, оглядывая комнату, в которой уже ощущалась рука Микиса. – За «вечером», раз уж это чучело со специями тут. Фурис где?

– Доверенный куратор отдыхает, поскольку ночью предстоит напряженная работа. Он собирался встать к вашему приезду, но вы появились раньше, – Агас бросил взгляд в еще светлое окно, – часа на два.

– Тогда пусть спит. Ты, надеюсь, знаешь, что и как? Доложишь, и пусть накрывают. Садись, не в Коллегии!

– Да, господин маршал. Пьетро удалось убедить Анастаса, что поскольку корпус из провинции отзывают, все отряды с границ вот-вот соберутся в Кирке, откуда и поспешат на соединение с главными силами, но перед этим вы, подчиняясь требованию нового легата, постараетесь уничтожить стоящий в городе отряд. Но только если это не потребует больших усилий и не вынудит вас нарушить основной приказ, а именно – срочно выдвигаться к Паоне. Анастас уверен, что вы отнюдь не готовы терять время, гоняясь за ним по проселкам, и согласились лишь для вида, поскольку не хотите наживать себе врагов среди любимцев императора. Исходя из этого, подонок пришел к единственному возможному для него решению, а именно убраться с вашей дороги. Убираться он будет в летнюю резиденцию Турагиса, которая после ухода Николетиса опустела.

– Значит, – пробормотал скорее для себя самого маршал, – «рыбина» поверила…

– Поверила. Думает, что у нее в запасе пара дней до того, как подоспеют мушкетеры Гапзиса. Уходить будут сегодня ночью, чтобы удрать подальше. Рыбьи подручные разносят по округе, что часть из них уходит «помогать в поимке разбойников», остальные якобы остаются. Разведку отправили утром, как раз перед отъездом Пьетро, десятка два. Выехали по Саграннскому тракту, но через полчаса свернули в сторону и отправились напрямик к броду через Агапов ручей. Им сейчас почти никто не пользуется: по тракту удобнее, там мост есть. Анастасов разъезд тем не менее добрался до брода и уже от него пошел проверять заброшенную, чуть ли не полностью заросшую дорогу. Парни Василиса за ними следят, но сомнений в том, что гады собрались в турагисово логово, нет.

– У кого нет сомнений? У «смиренного брата» или у вас с Фурисом?

– Доверенный куратор полностью доверяет мнению Пьетро. Как и я.

Капрас мог бы сказать, что тоже доверяет, но не сказал. Из дурацкой боязни сглазить. Старое армейское правило требовало бурчать и сомневаться, командующий оглядел развешанные по стенам натюрморты и как мог сварливо поинтересовался:

– А ради кого на самом деле этот молодой человек старается, вам понять не хочется?

– Мой маршал… Все, что делает Пьетро, идет нам на пользу, а кто там еще… Какие-то церковники, скорее всего, то ли местные, то ли агарисские, так ли это важно? У нас с мирикийским епископом никаких противоречий.

– Ты прав. Значит, Агапов брод? – Карло припомнил карту и усмехнулся. Раньше по окрестностям люди Анастаса особо не шастали, с окрестностями толком так и не познакомились, потому и разведка. В особую хитрость не верится, значит, в самом деле будут уходить на юг. Пока им позволят. А может, не тянуть и перехватить на самом броде?

– Как там местность?

– Все заросло, кусты и деревья по обоим берегам, рощи очень густые. Подобраться близко можно, но и разбегаться удобно, особенно в сумерках. Прыснут, как тараканы, во все стороны, едва ли половину перехватим.

– Нет, это не дело. Кончать нужно со всеми разом… Ладно, подождем разведчиков, должно же найтись какое-нибудь поле, где удобно накрыть всю банду. А сейчас можно и перекусить!

Агас с готовностью поднялся, но дверь распахнулась раньше, явив Микиса с подносом, на котором шкворчала сковорода и тускло поблескивали кувшин и какие-то плошки. Служитель высшего разряда был верен себе, в том числе и по части тревог и опасений.

– Дошло уже, – Микис, по своему обыкновению, принялся бубнить уже от двери. – Если перестоит, размякнет, станет как каша… Благородному такое безобразие кушать непристойно, надо пока форму держит. И соуса загустеют… Тут двое соусов, как положено, а то говорят некоторые… одного хватит, одного хватит… Провинция, готовы с одним маслом чесночным жрать.

Это было смешно, но именно в этот миг маршал понял: Анастас никуда не денется. Как это следовало из явления придурочного при всех своих многочисленных талантах слуги, Карло бы объяснять не взялся, он просто знал, что завтрашний день принадлежит ему. И… Лидасу.

– Давай соуса! – велел командующий. – И Фуриса разбуди, а завтра «вечер» сделаешь. По всем правилам и со всеми специями!

2

До поездки к Валентину Арно полагал почтение к старости само собой разумеющимся, однако граф Лукас заставил виконта многое переосмыслить. В частности, постулат о том, что стариков надо если не уважать, то хотя бы делать вид. Умней всего было бы старого дурака не слушать, но голосом тот почти равнялся Катершванцу, только Ужас Виндблуме поучал по делу, а вот ужас Васспарда…

– Ваше спокойствие, герцог, – вещал охотничек, – вызывало бы безусловное уважение, если б не являлось следствием бесчувственности, которую вы, как это ни прискорбно, унаследовали от отца и деда. Для главы рода это предпочтительней самоуверенной вспыльчивости, которой отличался ваш покойный брат, но благородный человек, даже не испытывая должных чувств, в определенных обстоятельствах обязан их выказать. Продолжая уклоняться от сыновнего долга, вы рискуете, что ваше чудесное спасение станут объяснять не самым приятным для вас образом.

– Каким же? – Валентин пригубил «Змеиной крови», он был спокойней сахарницы. Это Арно со злости отхлебнул чуть ли не полбокала и едва не подавился. К счастью для Лукаса.

– Когда из застенков выходит лишь один мужчина, – развил тот свою мысль, – весьма велика вероятность того, что он купил свою жизнь предательством.

– А чем, – услышал собственное шипенье продышавшийся виконт, – купил свою свободу единственный мужчина, вовсе не угодивший в застенки?

– Не думаю, что тебе в самом деле интересен ответ на этот вопрос, – Валентин неторопливо водрузил бокал на украшенный спрутом поднос. – Господин Альт-Гирке, благодарю вас за возможное объяснение моего, как вы выразились, чудесного спасения. Прошу нас с моим другом простить, мы вас покидаем и увидимся только во время молебна. К завтраку я, как вы понимаете, не выйду.

– Вы не уйдете, пока ваш гость не объяснит свои намеки, – старикан довольно шустро для своих лет поднялся. – Вы привезли его в Васспард и несете полную ответственность за его слова.

– Ответственность за свои слова, – с наслаждением закусил удила упомянутый гость, – несу я, но первым объясняется тот, кто начал требующий объяснений разговор. Если он, само собой, не бредил, в вашем возрасте это вполне вероятно.

– Боюсь… боюсь, мне предстоит разговор с вашей матерью.

– Правильно делаете, что боитесь. – Мать, похоже, уже куда-то вылила поданный дамам здешний шадди и теперь щурилась на пороге. – Я груба и неженственна, а посему оставьте-ка нас с графом наедине. Валентин, прошу меня понять, некоторые вещи я предпочитаю объяснять без свидетелей.

– Благодарю вас, сударыня, – Придд отвесил дворцовый поклон, вскочивший же Лукас так и торчал сухостоиной. Странно, почему он бреется, вроде бы Человек Чести, и на тебе – ни усов, ни бороденки!

– Матушка, имейте в виду, этот господин упивается гнусными инсинуациями.

– Спасибо, дитя мое, я свое мнение уже составила.

Придд, разумеется, вышел медленно и даже не подумал хлопнуть дверью. В смежных комнатах были только слуги, дамы то ли еще вкушали десерты, то ли мать им подбросила для обсуждения что-то семейное и тактично удалилась. Все равно скоро вылезут, пусть и не все.

– Ты как хочешь, – объявил виконт, – но на сегодня с меня твоих родственников хватит. Почему ты не прибьешь хотя бы Лукаса? Всех можешь, а его нет?

– Могу, – Валентин выглянул в окно. – Темнеет, но прогуляться можно… Я, как ты выражаешься, не прибиваю этого господина по просьбе твоей матери.

– Мне спросить «вот как» и по чему-нибудь побарабанить?

– Могу добавить, что Лукас уцелел, потому что раздражал отца и тот его предпочитал не принимать. Соответственно, его не оказалось в Олларии. Лучше надеть шубы, морозно.

Арно только плечами пожал. Когда они с Приддом научились молчать друг с другом, он не заметил, но выходило не хуже, чем у Ли с Рокэ.

3

Присутствие отца Ипполита Капраса не удивило – уж если Микис исхитрился навязаться отправлявшимся «рыбачить» офицерам, то клирика, которого почитает сам Фурис, не взять просто не могли. Что ж, пусть будет… Карло глядел на пристроившегося к Николетису священника и вспоминал странный вечер с не то покушением, не то просто глупостью и талигойской песней. Пьетро старательно выпевал чужие слова, и над сжавшимся от ужаса городом вставала луна, предвещая что-то неотвратимое. Отец Ипполит не выдержал, вышел, почти выскочил, а еще живой Лидас, подперев лохматую башку кулаком, требовал петь дальше. Он старался запомнить, и он сперва запомнил, а потом и написал. Как оказалось, о себе… А, к Змею, не до памяти, по крайней мере – сейчас!

Карло коротко велел Фурису вести совет и, злясь на себя за неуместные сантименты, уткнулся в карту. Свалившиеся на его голову провинции маршал представлял всяко не хуже сидящих по резиденциям губернаторов, но в каждую рощу нос не сунешь, так что проверить напоследок не мешало. Избранные доверенным куратором для изничтожения подлой «рыбины» офицеры обсуждали предстоящее, Фурис уточнял и тут же записывал, Капрас слушал, не отрывая взгляда от тщательно расчерченного листа. Вмешиваться нужды не было, говорили строго по делу и каждый за себя, как и нужно перед боем, пусть и небольшим. Выбрали лучшие, по мнению Василиса с Николетисом – им же там и драться, – позиции, прикинули потребное для своевременной доставки текущих рапортов время, и доверенный куратор торжественно зачитал диспозицию, после чего оба полковника уставились на командующего: ему же утверждать. Именно, что ему.

– Господа, – Карло поднялся, хоть этого на провинциальном, как бы выразился Турагис, «советике» совершенно не требовалось, – план толковый, и я его утверждаю, но Анастаса нужно вздернуть. Вешать труп мне бы не хотелось, так что брать негодяя будем живьем. Фурис, давайте вашу бумагу.

– Диспозиция для господина командующего, – бывший писарь незамедлительно пододвинул ждущий подписи лист. – Вынужден, однако, оговорить, что при всей желательности захвата возмутительного Анастаса, дабы он впоследствии был подвергнут заслуженному наказанию, это трудновыполнимо, в связи с чем гарантий, что изменника удастся пленить, исполнители дать не могут. Полковники Василис и Николетис приложат все усилия, но я прошу разрешения внести в приказ оговорку, исключающую взыскание в случае неисполнения вашего пожелания.

– Внесите, – не стал спорить Карло, – хотя можно бы уже и понять, что я не Забардзакис!

– Люди это понимают, – отец Ипполит, разумеется, не мог не влезть! – Вы никоим образом не самодур и без вины под суд никого не отдаете и чинов не лишаете.

– Все равно, – насупился Василис, – не справиться с задачей нехорошо, а сам этот… не сдастся.

– Болтающееся в петле тело, – тоном клирика возвестил промолчавший весь совет Агас, – само по себе впечатлит обывателей и укрепит их веру в справедливость.

– О повешении трупа возмутительного Анастаса будет должным образом объявлено, – немедленно развил мысль Фурис. – В связи с этим я вношу в диспозицию предписание разыскать и должным образом подготовить к доставке тело преступника. Считаю также уместным заранее объявить о поощрении тех, кто это сделает.

Василис, Фурис, Агас с отцом Ипполитом – все они, на кого ни глянь, были правы, но печать Лидас передал не им. Печать, приказ и недописанные стихи о чем-то очень важном… Лохматый гвардеец сумел понять это раньше всех, а они толком так и не поговорили. Из-за этой проклятой «рыбины»!

– Анастас будет повешен на тех же воротах, что и Лидас… Прибожественный сервиллионик. – Карло взял протянутое Агасом перо и, не читая, поставил свою подпись. Тварь не сдастся, это очевидно, а когда начинается драка, у смерти богатый выбор – случайная пуля, столь же случайный удар, падение с лошади прямиком под копыта… – Требовать с подчиненных невозможного я не собираюсь, но и своего мнения не меняю. Предводителя… возмутительной и кощунственной шайки нужно взять живым. Приступайте к подготовке, времени терять не стоит.

4

Валентин о чем-то размышлял, Арно просто брел по хрустящему снегу вдоль уже знакомых прудов к птичьей полынье. Мороз начинал потихоньку прихватывать, но это было даже приятно. Не дойдя до павильона, в котором, судя по освещенным окнам, кто-то был, Придд повернул к украшенной каменными вазами лесенке.

– Ты не взял коньки, – все же напомнил о себе Арно.

– Здесь не прокатишься: ключи, лед тонкий. – Валентин запрокинул голову, как собирающийся завыть волк. – Ты знаешь, что отец мог бежать?

– Откуда бы?

– Да, ты же в это время был в Торке, хотя твой кузен вполне мог тебе рассказать.

– Это Рафле-то? Так сей корнет после Лаик все больше в Ноймаре торчал, я с ним до Старой Придды и виделся-то раза два. С тобой я ошибся, но Франсуа – вылитый ты, как я о тебе думал, только глупей.

– Прискорбно.

– Да ну его к Дурзье…

Полынья, они до нее дошли и не заметили, казалась не то выбитым чудовищным окном, не то вообще бездной. Валме пенял Рокэ какой-то дырой, здесь было что-то в этом роде, только здоровенное.

– Как же мне не хочется в храм… – Валентин смахнул с перил снежную оторочку, – и как же мне хочется в армию.

– Не хочешь, не ходи. Что мы помним, мы везде помним, а эти бдения… Толку от них!

– Я – глава дома, и я не могу начинать с малодушия.

– Ну, положим, ты начал еще в Олларии; особенно «малодушно» у тебя с судом и после вышло.

– В столице был Альт-Вельдер, то есть уже Гирке, но я так мужа Ирэны про себя никогда не называл.

– Откуда он, кстати, взялся? – если человеку лезет в голову всякая дурь, его надо отвлечь… Отлично, вот и отвлекай, ты, в конце концов, полурафиано!

– Отец его вызвал после отъезда Савиньяка… Лионеля, чтобы в случае необходимости вывезти мать, а по возможности и меня, в Марагону. В малом имении неподалеку от столицы отец держал якобы охотников, которые прикрыли бы бегство, их присутствие удалось сохранить в тайне.

– Так вот откуда у тебя взялись «лиловые»! – Уф… Вроде сработало.

– Изначально их было около сотни, не считая доверенных слуг отца. – Придд начал спускаться, Арно, благо ширина лестницы позволяла, пристроился рядом. – Потом Альт-Вельдер стал собирать тех, кто отстал от Ансела. Нам повезло, что господин Альдо был не слишком любопытен. Боюсь, тебе неприятно меня слушать.

– Вот не валял бы ты дурака! Хочешь рассказать – рассказывай. Если я пару раз зубами скрипну, не беда, мне полезно.

– Мне то́, что со мной произошло, тоже было полезно, и я в самом деле хочу, чтобы ты знал. – Валентин смотрел прямо перед собой, в полынью, где вовсю кривлялся окруженный радужной шкурой месяц. – Некие доброжелатели, кто именно, мне неизвестно, успели предупредить о смерти Сильвестра и о том, что Манрик завладел бумагами кардинала.

Отцу в тот день нездоровилось, он был в нашем городском особняке, куда и доставили приказ срочно прибыть к его величеству. Мать и меня к этому времени уже арестовали. Альт-Вельдер настаивал на немедленном бегстве, но мать была во дворце, и отец отправился туда. Возможно, он надеялся, что мы всего лишь заложники и нас после его появления отпустят. Вечером Альт-Вельдер попытался прояснить нашу судьбу, с ним были предельно вежливы…

– Мило! – Набрать снега, слепить снежок, швырнуть в пляшущую по воде лунную гадость…

– Особенно если учесть, что о своем неведении врал лично генерал Манрик.

– Жаль, Ли его не прикончил, ведь собирался же!

– В самом деле жаль. Будь Манрик мертв, армию в Эпинэ могли и не отправить, а без предательства Люра не было бы измены Рокслеев, и тогда Алва успел бы все исправить.

– Та-Ракана бы он не пустил. – Дело прошлое, что ж так выть-то хочется? – А вот что было бы с вами?

– Наше положение вряд ли бы ухудшилось, – Валентин упорно смотрел в полынью. Слышал ли он скрип снега, было не понять, но сюда, слава Леворукому, кто-то шел. – Манрик отвратительно разбирался в людях, он доверился не только Люра. Мэтра Инголса, как отец и рассчитывал, назначили защитником «заговорщиков». Начнись суд до появления Алвы, мэтр бы сумел его затянуть, ведь временщики думали, что времени у них довольно. Пренебречь приличиями их вынудил бунт в Эпинэ…

– А вы с… ты никогда не думал сказать, что им нужно? На время…

– Это было бессмысленно. Нас решили уничтожить, уступчивость лишь облегчила бы дознавателям их задачу. Единственным шансом было продержаться до появления Алвы, а он не мог не появиться. Даже если б ее величество не нашла способа его вызвать, это кто-нибудь бы да сделал.

Скрип стал четче. Две фигуры, пониже и повыше, спешили по льду в обход полыньи. Сумерки меняют многое, но братцев Валентина не узнать было трудно, да и окошки павильона больше не светились.

– Смотри, – Валентин и так видел, но молчать не было сил. – Клаус с Питером!

– Питер любит павильон, Юстиниан тоже любил, мы с ним там и разговаривали. Может быть, потому я сейчас туда и не захожу. Ты ведь сдружился с Клаусом?

– Пожалуй. Да мне и Питер нравится, может, все же отправим его к Карлу?

– Может быть. Тебя не затруднит занять моих братьев, не хочу их обижать, но мне сейчас не до них.

– Из-за ночных посиделок?

– Да. Питер добрался до ноймарских баллад и щеголяет предчувствиями на мой счет. Для него предстоящая ночь – эдакая легенда с призраками. Не могу сказать, что мне приятно это слушать.

– Тьфу ты! А давай я с тобой пойду.

– Боюсь, я тебя не понимаю.

– А чего тут понимать? Посидим, как в Лаик в Старой галерее, призраков посмотрим. Только ужином нам придется самим озаботиться, на Сузу-Музу никаких надежд.

– Да, – негромко согласился Валентин, – в Васспарде граф Медуза не выживет.

5

Гостиная в усадебке была маленькой, но уходили господа офицеры долго. Как будто что-то хотели сказать, но так и не решились. Разумеется, они притащат труп, разумеется, никаких взысканий за это не последует. Разумеется, мертвая сволочь отправится на ворота Цветочной усадьбы, тем более что новый легат о перевозке тела предшественника в Паону даже не заикнулся. А Карло не стал спрашивать, потому что отдавать Лидаса, пусть и мертвого, было бы предательством.

Маршал для верности еще раз глянул на карту с обведенным Агаповым бродом, свернул ее и принялся возить пальцами по вышитым на скатерти букетикам. На дверной скрип он даже не повернулся – близилось время ужина, и не прибрать должным образом стол Микис не мог, но оказалось, вернулся отец Ипполит.

– Господин маршал, – больше в комнате никого не было, но голос священник отчего-то понизил. – Ваше пожелание исполнит брат Пьетро. Если на то будет воля Создателя.

– Мое пожелание? – не сразу сообразил Капрас. – Какое?

– Вы хотите повесить Анастаса, но захватить его живьем трудно. Тем не менее мориски, варастийские адуаны и, видимо, холтийцы на подобное способны. Брату Пьетро, кроме лошади, которую лучше всего выбрать из числа взятых в Речной усадьбе, понадобится не менее пяти солдат для помощи и прикрытия.

– Пусть выбирает, кого хочет. Стойте! Пьетро же еще не вернулся! Откуда вы…

– Господин маршал, – клирик провел пальцем по той же вышивке, – с братом Пьетро мы говорили накануне, тогда он и объяснил, что ему понадобится. Я не хотел говорить при всех, но гнусное недеяние, с помощью которого Анастас рассчитывал получить должность, должно быть покарано еще в нашем мире. Мне трудно это объяснить, но милость, допустимая по отношению к бывшему стратегу Турагису, в случае Анастаса была бы сопоставимой с предательством и слабостью.

– Так и есть! – Про смиренного братца можно было бы и самому вспомнить! Карло бы и вспомнил, если б знал, что лекарь годится еще и для конного боя. – Но с Пьетро я сам поговорю, пусть только вернется. Ну что там еще?

«Там», разумеется, был Микис. Со свежей скатертью и мнением о тех, кто не понимает никакого обхождения, вот и кладет локти на стол.