Текст книги "Жизнь лишь одна. Повесть о миссионерской выносливости"

Однажды Леон встретил Зильберштейна на улице, и тот стал приглашать его к себе, чтобы встретиться с его знакомым из Англии. Не подозревая, что в этом может быть вмешательство Божьего промысла, Леон не смог отказаться от приветливого приглашения и пошел к Зильберштейну просто из любопытства. Человек, которому представили Леона, был старше хозяина дома и тоже миссионер. Спор начался почти сразу, потому что для Леона этот человек представлял новый вызов. Однако новый противник, в отличие от Зильберштейна, был лучше подготовлен для ученых споров с ортодоксальными евреями, и разговор явно доставлял ему удовольствие. Он буквально навязывал свои доводы и проявлял очень мало терпения к оппоненту.

Позже, став христианином, Леон не раз пожалел о той неловкости, которую причинил миссионеру из Англии. Позже они стали близкими друзьями, но тогда тот был сам виноват – уж слишком ревностно и агрессивно он набросился на юношу.

С пути Леона нужно было удалить немало препятствий, прежде чем он смог убедиться в том, что Иисус – действительно Мессия. Пылкий юноша, любивший свой народ и преданный Богу отцов, не мог воспринять главное учение христианства – о Святой Троице. Ведь его религия основывалась на монотеизме (единобожии) – вере в единого Бога! Леон твердо верил, что есть только один Бог, не может быть никого, кроме Него или равного Ему.

Довод миссионера о том, что слово «Элохим» в Книге Бытие указывает на множественное число Бога творения, встретил ответный аргумент Леона. Юноша признал, что слово «Элохим» – действительно употреблено во множественном числе и взято от «Эль» (Могучий, или Высший), но оно не обязательно означает множество лиц, не говоря уж о pluralistic majestus[15]15
  Pluralistic majestus («множественное величие») – лингвистический термин, обозначающий использование множественного числа для обозначения одного божественного объекта или власти.


[Закрыть].

Дальнейшим аргументом Леона было то, что во многих местах Библии, даже в той же книге Бытие, в описании творения, «Элохим» употребляется вместе с «Яхве». Если бы само по себе слово «Элохим» означало Троицу, тогда Яхве был бы четвертым лицом Божества, помимо Троицы. Кроме того, термин «Элохим» употребляется в Библии и в связи с идолами. Также Моисею Бог сказал: «Я поставил тебя богом (элохим) фараону, а Аарон, брат твой, будет твоим пророком» (Исх. 7:1).

«Элохим» применяется по отношению к людям в Псалме 81:6 и в Евангелии от Иоанна: «Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание…» (Иоан. 10 34–35). Во многих текстах Библии языческие идолы тоже названы «элохим». Значит, само по себе слово «элохим» не есть высший атрибут Божества и не может всегда толковаться как множество. Моисей был только одним человеком.

Более сильным доводом для Леона было слово в Десятисловии, в первой заповеди, данной Богом Израилю на Синае. Бог определенно представился в единственном числе – как Яхве Эль. Та же форма не менее пяти раз повторяется в стихах Книги Исход (20:1, 5, 7, 10, 12). Более того, в Десятисловии Бог предупреждает Израиль не иметь других богов «элохим», кроме Него (ст. 3). Во Второзаконии (13:3-12) Бог угрожает суровым наказанием тому, кто будет учить или верить в иного Бога, кроме Господа. Монотеизм – основа раввинского иудаизма. Это основной догмат в «Ани-Маамин»[16]16
  «Ани Маамин» – молитва, основанная на 13 догматах, восходящих к Моше бен Маймону, или Маймониду (коротко – Рамбаму), еврейскому философу, богослову и врачу, жившему в XII в. Каждая из 13 частей молитвы начинается фразой: Ани маамин б-эмуна шлема (верую полною верой). Молитва возникла в среде европейского еврейства не ранее XV в.


[Закрыть], ежедневно повторяемый в еврейских ритуалах.

Эти беседы продолжились в следующий раз, при повторной встрече, и опять была затронута тема об Элохим. Немалым ударом для собеседников было приведение Леоном текста из Книги Исход: «Приносящий жертву богам (элохим), кроме одного Господа, да будет истреблен» (22:20). Так же и в «Шма Исраэль»[17]17
  «Шма Исраэль, Адонай Элокейну Адонай Эхад» («Слушай, Израиль…») – одна из главных иудейских молитв (Втор. 6:4).


[Закрыть] о Боге говорится, как о Господе, едином Боге Израиля. Однако этот аргумент был опровергнут миссионером тем же стихом, который привел Леон: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть…» (Втор 6:4). Он подтвердил свой взгляд тем, что тут подразумевается Троица, потому что имя Божие повторяется трижды, как «Эхад», слово, означающее единство нескольких существ, как в случае с заповедью: «Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть (по-еврейски – бесор эхад). Священное Писание объясняет, что когда двое или больше становятся одним целым, это называется «эхад» (не один, а единый), что не исключает идеи Троицы.

Леон твердо стоял на раввинских толкованиях еврейского символа веры, составленных Маймонидом, но позже раввины изменили первую статью этого устава, заменив слово «Эхад» словом «Йохид», означающим абсолютное единственное число. Доводы миссионера, основанные на еврейском тексте Библии, были действительно поразительными и сильными. У него были другие доказательства, но ничто не могло убедить Леона. Его глаза были еще слепы. Раз доводы миссионера не соответствовали раввинским толкованиям, они не были убедительными для духовно слепого Леона. Он уверял, что хотя Бог упоминается трижды, Яхве (YHVH) назван дважды – и не как три отдельных Божества. По-еврейски говорится: Адонай (YHVH) элохейну – Адонай (YHVH) эхад[18]18
  Таково традиционное звучание молитвы. Точно не известно изначальное произношение обозначения Бога как Господа в Ветхом Завете. В исторически обозримый период, на основании текстов Исх. 20:7 и Втор.5:11, при чтении ветхозаветных текстов содержащих сокращение YHVH (имя Божие), на этом месте произносилось «Адонай» (как приведено в тексте).


[Закрыть].

Миссионер снова сделал упор на слове «эхад», процитировав Книгу Бытие (2:24), где это слово применяется к Адаму и Еве: «И будут одна плоть» – «бесор эхад». Опровергая это утверждение, Леон сказал, что Адам и Ева стали одной плотью после семейного союза, но не одним человеком. В третьей главе Книги Бытие о них говорится как о двух личностях: они узнали, что наги.

В конце беседы Леон привел место из книги пророка Малахии (2:10), где слово «Эхад» применяется к Богу в единственном числе, а именно: «Эль Эхад» и «Ав Эхад» (Один Отец). Кроме того, в соответствии с еврейской грамматикой, слово «эхад» используется там, где нужно сказать «один», например, «бейт эхад» – один дом, ха-Адам эхад – один человек и т. д. Однако эта тема увлекла Леона больше, чем он думал, и он начал более тщательно разбирать Писание. Юноша был весьма удивлен, когда обнаружил стихи, смысла которых он раньше просто не понимал, хотя заучивал слова наизусть. Откровение Бога Аврааму в Трех Лицах (Быт. 18 гл.) не было для него чем-то новым, но оно было завуалировано интерпретациями раввинов, а тут вдруг предстало совершенно иначе! По-новому читал он знакомые места Писания, например: «…Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему…» (Быт. 1:26). После грехопадения Адама Бог сказал: «…Вот, Адам стал, как один из Нас…» (Быт. 3:22). Во время строительства Вавилонской башни Бог сказал: «…Сойдем же и смешаем там язык их…» (Быт. 11:7). Иисус Навин сказал о Боге, что Он – Элохим Кдошим, что значит Святые Боги. Все эти тексты Писания толкуются раввинами в угоду их плотскому уму и положению.

После этих открытий тема о Божестве обсуждалась спокойнее, Леон признал, что и другие тексты Писания говорят о Боге во множественном числе. Например, Бог и Дух упоминаются вместе (Быт. 1:2); Бог спрашивает пророка: «Кто пойдет для Нас?» (Ис. 6:8). Особенно явственно Леон увидел Мессию в тексте пророка Исаии: «Приступите ко Мне, слушайте это: Я и сначала говорил не тайно; с того времени, как это происходит, Я был там; и ныне послал Меня Господь Бог и Дух Его» (Ис. 48:16). Тут явно упоминалась Троица, так что не было больше нужды в доказательствах. Библия явно говорит не только об одном Боге, но и о Боге во множественном числе – о Троице.

Внимание Леона было по-новому привлечено к частям и выражениям в книгах выдающихся раввинов. «Зохар» и другие каббалистические[19]19
  Каббала (евр. «предание») – мистическое течение в иудаизме, которое соединило иудейскую традицию аллегорического толкования Священного Писания с идеями неоплатонизма и гностицизма. Исход, II–III вв. По Р.Х.


[Закрыть] книги говорят о Боге не только во множественном числе, но определенно о божественном единстве Трех в Одном, как о «Тлат Кишра Димхаинмитра» (Божество, соединенное как Троица). Там были также сравнения Божества с человеком, состоящим из тела, души и духа – «Хуф, Нефеш и Руах», которые тоже трое в одном. Другим прообразом Троицы было Святилище «Микдаш» со своими четко очерченными тремя отделениями, составляющими одно целое. Субботний песенник, «Кегавно», подчеркивает единство Божества на небесах, которое должно вдохновлять единство семьи и народа на земле.

В Библии есть довольно много текстов, в которых Бог, Его слава Шхина и Томир Венелом упоминаются как тройное единство Святого Божества. Символическое число три применяется к Божеству, когда приводятся Его инициалы буквой «шин» (v) в «Шма Исраэль» – исповедании Израиля. Эта еврейская буква явно состоит из трех равных знаков, связанных одним корнем. Многозначительность этой буквы бросается в глаза. Она есть на правой стороне филактерии для головы и на мезузе для дверей.

Какими бы убедительными ни были все эти доказательства Троицы, Леону они пока что только доказали, что Бог, Его Сущность и Откровение неизмеримы человеческими цифрами и не могут быть ограничены ими. По учению раввинов, Бог, Тора и Израиль представляют собой неделимое, как эхад, единство. Однако все эти беседы и доводы все же приблизили Леона ко Христу еще на один шаг, хотя он не признавался в этом даже себе самому.

В душе Леон все еще не мог примирить идею абсолютного Божества с Иисусом Христом. Какими бы ясными ни казались предсказания пророков (Ис. 7:14; 9:6–7; Мих. 5:2), они давали ему только почву для споров. Опять раввинские толкования вторгались в его рассуждения и не позволяли думать беспристрастно. Их педантичный софизм лишал эти места Писания подлинного смысла. Даже 53-я глава книги пророка Исаии, такое явное пророчество о Мессии, либо отбрасывалось раввинами с пренебрежением, либо толковалось по-своему, так что не только Леону, но кому угодно было нелегко вырваться из этих пут.

Помимо раввинских толкований, путь Леона ко Христу преграждала верность Богу отцов и недвусмысленным заповедям Священного Писания относительно других богов и религий. «Да не будет у тебя иных богов, кроме Меня», – звенело у него в ушах. Из 13-й главы книги Второзакония он знал Божье повеление: если бы даже тот пророк, чьи пророчества исполнились в сопровождении великих чудес и знамений в подтверждение его подлинности, начал бы вдруг звать «вслед иных богов», его не только нельзя слушать, но он «подлежит смерти»! То же суровое наказание должно было постигнуть всякого родственника, соседа или близкого друга, который посмел бы уговаривать иудея служить иным богам (Втор. 13:6-10). Леон знал, что за отвращение его народа от Бога и принятие богов неверующих соседей этот народ был сурово наказан вавилонским пленом. Пророк Иеремия дал им текст, чтобы они зазубрили его и использовали против вавилонян, когда те будут склонять их служить своим богам: «Так говорите им: боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут с земли и из-под небес» (Иер. 10:11). Это единственный текст, данный Иеремией на халдейском языке, с которым далеко не все евреи были знакомы. Прежде, чем дать его народу, он призывал их не ходить путями язычников и не учиться от них. Иеремия показал им природу языческих богов (Иер. 10:1–5) и торжественно провозгласил преимущество над ними Бога Израиля: «Нет подобного Тебе, Господи! Ты велик и имя Твое велико могуществом… А Господь Бог есть истина: Он есть Бог живой и Царь вечный» (ст. 6, 10). Эти три молитвы – «Егдал», «Адон Адам» и «Олену» – известны в Израиле с древности и до сего дня.

Со всем этим «багажом» в уме и сердце Леону было нелегко поверить в божественность Иисуса. Понять и принять предсказания пророков о Мессии могут только те, кому это открывает Сила Господня. Пророк Исаия говорил в первом стихе своего пророчества: «Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня?» (53:1). Эти книги закрыты даже для книжников и учителей Израиля, о чем торжественно заявил Исаия: «И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать и говорят: „прочитай ее“, и тот отвечает: „Не могу, потому что она запечатана“ …И сказал Господь: так как этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих; то вот, Я еще необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет» (29:11–14).

Другим препятствием для Леона было искаженное, уродливое представление христианства в поведении тех, которые исповедали себя как последователи Иисуса Христа, Мессии. Это был весьма непривлекательный образ христианства. Неудивительно, что в защиту иудаизма, который Леон все еще считал правильной или, по крайней мере, самой хорошей религией, он всегда выставлял именно эту негативную сторону христианства. Этим «оружием» Леон пытался отразить попытки подорвать его еврейскую веру. Он помнил себя в синагоге, помнил, как благоговейно исповедал свою веру перед открытым ковчегом, прежде чем из него достали Тору для чтения перед всем собранием. Леон не забыл, как он громко провозглашал «Барух Шамей»: «Благословенно имя Господа Вселенной, единого истинного Бога, чей Закон единственно истинный. Ему Одному мы доверяем и на Него Одного уповаем и не полагаемся ни на какого Бар Элохим» (Сына Божия)». Леон склонялся к почитанию Иисуса скорее как великого Реформатора язычников, даже Пророка, но не как Мессии Израиля. Он уверял, что Иисус не исполнил данных пророками обетований, а именно, что Израиль будет избавлен от своих врагов, его царство будет восстановлено и т. д. Еще меньше Леон был готов поверить во всемогущество Иисуса, жившего как человек, подверженного страданиям и умершего мученической смертью без всяких попыток спасти Себя.

Когда по ходу бесед миссионеры подчеркивали превосходство Иисуса над пророками и даже над Моисеем, это никак не укладывалось в голове Леона, принимавшего за аксиому слова: «И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу…» (Втор. 34:10). Бог превозносит Моисея над всеми другими пророками, как того, с кем Он говорил «устами к устам» (Числ. 12:6–8). Леон впитал все это с молоком матери и не мог изменить своего мнения о Моисее и Иисусе. Во всяком случае, так ему казалось…

Тем не менее, покров начал постепенно спадать с духовных глаз Леона. Он стал более охотно слушать и учиться. Жажда правды, Божьей истины становилась все более очевидной, и он проводил многие ночи за чтением, исследованием Священного Писания. Если бы он только мог поверить в воплощение Иисуса, думал Леон, все другие трудности, связанные с Его Божеством, улеглись бы сами собой.

Однажды Зильберштейн спросил Леона, действительно ли он верит, что Бог – Творец Вселенной. «Да», – ответил Леон. «Тогда, есть ли что-нибудь невозможное для Бога?» – «Конечно, нет!» – был ответ. «Если нет, почему же ты считаешь, что для Бога Чудотворца невозможно позволить Искупителю мира родиться чудесным образом?» Не ожидая ответа, Зильберштейн продолжал: «Каждый истинный еврей верит, что Адам был сотворен, а Ева чудесным образом взята Богом из ребра Адама. Необходимость рождения Искупителя в человеческом теле была предсказана еще в Эдемском саду (Быт. 3:15), а потом через пророков».

К концу бесед с Зильберштейном Леон был лучше, чем когда-либо раньше, подготовлен к его доводам. Он уже не сомневался в том, что раввины исказили и затмили своими толкованиями смысл библейских стихов с мессианскими обетованиями, чтобы оправдать свое враждебное отношение к Иисусу. Теперь он увидел, что раввины неправильно толковали текст Книги пророка Исаии 7:14. Слово «альма» по-еврейски редко означало замужнюю женщину. Таковых называют «иша» или «некева». Маленьких девочек называют «иольда», а молодых девушек – «бетула» или «нара». Зрелых девушек называют «альма» – это женская форма от слова «алам», означающего молодого, холостого мужчину.

Намек на воплощение Мессии есть в комментарии знаменитого раввина Якова Эмдена, в молитвеннике с его именем – «Бет Яков», которым пользуются хасиды. На 30-й странице он говорит о Мессии, что «Он Глава Первого и исшел от Руах ха-Кодеш» (Духа Святости). Прошлый аргумент Леона, основанный на раввинском толковании Псалма 2:12, что слово «бар» в еврейской фразе «нашку бар» не означает «почтите сына», так как сына обычно называют «бен», а не «бар», вскоре испарился. Слово «бар» в смысле «сын» употребляется в Книге пророка Даниила несколько раз: «Бар Элохим» (Сын Божий, Дан. 3:25), «Бар Анаш» (Сын Человеческий, 7:13)[20]20
  Арамейское слово «бар», что значит «сын» многократно употребляется в арамейских книгах Даниила и Ездры. В еврейском тексте несомненно одно употребление – в позднееврейском фрагменте Книги Притч (31:2). Что касается текста из Книги Псалмов (2:12), то понимание этого фрагмента крайне несогласованно в различных. версиях переводов.


[Закрыть]. Как ни странно, но в молитве «Барух Шамей», которую повторяют в виде протеста против веры в Сына Божия, тоже употреблен термин «Бар Элохим». О двух линиях мессианских предсказаний – славе и страдании – в комментариях раввинов старой школы есть некоторая путаница. У них принято понимать, что о Мессии пророки говорили как о двух лицах: о страдающем сыне Иосифа и о прославленном сыне Давида. Другие знатоки, комментируя предсказания о Мессии, противоречат себе. Место в пророчестве Исаии 52:13–15, где говорится о рабе Господнем, понимается как относящееся к Мессии – Раб в уничижении, но прославленный и превознесенный выше Авраама, Моисея и ангелов.

В Талмуде, в трактате Санхедрин (Синедрион, 98, кол. 1), рассказывается о разговоре раввина Иешуа бен Леви с пророком Илией, у которого раввин спрашивает, когда придет Мессия. Илия ответил, что его послали к вратам Рима, где он нашел Мессию среди больных и нищих. Глядя на Свои раны, Он перевязывает их одну за другой. Раввин спросил Его: «Когда придет Господь?» И Мессия ответил: «Ныне», ссылаясь на слова 94-го Псалма.

В самый торжественный праздник, День Искупления, произносится признание в том, что Мессия пришел и ушел («Пину Мену Машиах Цидкеню» – Мессия, наш Праведный, отвернулся от нас), и там же Он называется «Понесшим грех и Израненным». В конце этой исповеди евреи умоляют Бога послать Его поскорее. Несмотря на такие ясные указания, сегодняшние раввины, и вообще большинство евреев, не имеют ни малейшего представления о том, что они читают. У них как бы закрыты глаза, и они – не видят.

Леону уже нетрудно было применять к Иисусу эти и другие мессианские предсказания. Он вдруг ясно понял, что Мессия пришел, но был отвергнут по причине духовной слепоты израильского народа, введенного в заблуждение своими вождями. Его сердце с болью повторяло слова пророка: «Упал венец с головы нашей; горе нам, что мы согрешили!» (Плач Иер. 5:16).

С этим последним признанием всякое сопротивление пришло к концу. Обретенное Леоном убеждение приносило ему огромное удовлетворение и душевный покой. Масса словесного мусора была отметена в сторону, и все же тот исторический факт, что Мессия принадлежит прошлому, что Он уже приходил, не оставил следа в духовной жизни Леона. Увы, его убеждение было только умозрительным, не задевшим пока что сердца.

Враг успешно вмешался, и Леон не приложил больше стараний к тому, чтобы обрести «благую часть», которую избрала Мария и о которой Иисус сказал Марфе, что она «не отнимется у нее» (Луки 10:42). Леон продолжал свои занятия по прежнему графику, даже не подозревая, что Господь уже начал Свою работу над ним.

Посетив однажды своего дядю, Леон к великому удивлению заметил, что его старшая дочь, с которой он играл в детстве и которую все еще представлял ребенком, расцвела в прекрасную девушку. Дядя был строго ортодоксальным евреем, его жена тоже была весьма религиозной женщиной. После вступления в брак она носила парик, как предписывали раввины. Оба они были разочарованы в племяннике, узнав, что он больше не думает о карьере раввина, переменил образ жизни, надел одежду «гоев», нарушая тем самым Божий закон, изложенный в книге Левит: «Не поступайте по обычаям народа, который Я прогоняю от вас; ибо они все это делали, и Я вознегодовал на них…» (20:23). Ортодоксальные евреи понимают постановление книги Левит буквально: ничто в Израиле не должно напоминать поведение окружающих народов, которые Бог истребил или прогнал от лица израильтян, вводя их в Святую Землю, и потому одежда евреев всегда отличалась от языческой.

Дядя и тетя порицали Леона за короткий жакет и шляпу «дерби» (котелок). Вместо короткого жакета полагалось носить длинное шерстяное или хлопчатобумажное пальто, причем не из смешанных тканей. Троюродная сестра Леона Фраймет (Фанни) была еще больше родителей поражена видом молодого человека, которого помнила мальчиком, шалости которого нередко причиняли ей неприятности. Его теперешняя внешность и новая цель жизни понравились ей, и друзья детства быстро возобновили старую дружбу. Несмотря на воспитание в строго религиозной семье, Фанни была прогрессивной девушкой, она была исключительно хорошо образована и имела прекрасные манеры.

Сознавая, что его новые убеждения могут создать между ним и Фанни пропасть, Леон решил как можно дольше скрывать их от нее. Однако со временем он понял, что ему придется рискнуть открыться любимой девушке. Как он и думал, она упрекнула его за «безумные идеи» и религиозный фанатизм. Хотя Леон и ожидал сопротивления с ее стороны, он был больше разочарован в ней, когда убедился, что его любимая, несмотря на ее либеральное образование, все еще находится в сетях предубеждений и суеверий. В любом другом случае это открытие стало бы причиной разрыва, но любовь друг ко другу этих молодых людей была глубже, и связь продолжалась. Фанни пыталась всеми силами убедить Леона в том, что он заблуждается. При каждом удобном случае она приводила ему свои доводы, что для Леона было новой возможностью говорить с нею на его любимую тему.

Как и Леон, Фанни прекрасно знала Ветхий Завет, что было само по себе исключением среди еврейских девушек. Закону учили, в основном, мальчиков, а девочки часто были в пренебрежении, они учились возле матерей ведению хозяйства и воспитанию детей, которых в ортодоксальных семьях всегда было много. Но Фанни была образованной девушкой, много читала, с ней было интересно беседовать на другие увлекательные темы. Однако Леон всегда говорил ей, что какой бы интересной ни была другая литература, которую девушка с удовольствием читала, она даст ей того удовлетворения для души, которое дает чтение религиозных книг. Фанни охотно слушала его рассуждения о Ветхом Завете, но ни за что не хотела читать Новый Завет. И все же, несмотря на разницу во мнениях по этому вопросу, их взаимное влечение друг ко другу и любовь помогали преодолевать все препятствия, и молодые люди оставались друзьями, хотя о помолвке пока не было и речи.