Текст книги "Вернуться и вернуть"

С каждым словом лицо гадалки становилось все светлее, словно под кожей разгоралось пламя. А глаза… Глаза белели, пока не превратились в прозрачные, ничего не видящие озера. Воздух подернулся маревом, напомнившим о далекой летней жаре, очертания фигурки потекли, растворяясь в сумраке зала, и понадобилось лишь три вдоха, чтобы там, где стояла девчонка, не осталось ничего. Ничего. Даже следов мокрой обувки на полу.

Я опустился на скамью и тупо уставился в миску, где меня дожидался любезно оставленный маленькой гадалкой пирожок. Кто бы мог подумать…

Впрочем, любой из людей, сидящих за соседними столиками, принял бы встречу со Слепой Пряхой в канун середины зимы как должное. Хотя бы потому, что всем известно: раз в году Судьба надевает пестрые одежды бродячей предсказательницы и ходит по людным местам. Если повезет, вы можете получить из первых рук всю историю своей жизни на десятки лет вперед. Если не повезет – ну вот как мне – будете сидеть и гадать, что хотела сказать Та, Что Знает Все, Но Помнит Лишь Будущее…

А я, дурак, пирожками ее хотел накормить… И накормил же! На свою голову. «Три стороны Зеркала»… В семейной библиотеке, кажется, была такая книга, но я ни разу в нее не заглядывал. Повода не было, да и желания не наблюдалось. Трактаты о смысле жизни интересны лишь тому, кто этого самого смысла не знает. Что же касается меня… Каюсь, пытался рыться в умных мыслях давно умерших и поныне здравствующих ученых мужей, и не только мужей. Даже пытался понять, о чем они предупреждают и что советуют. Признаюсь честно: только время зря потратил. Потому что, узнав, по чьей прихоти и вопреки чему сам живу на этом свете, окончательно убедился: не стоит искать подтекст там, где и букв-то на полноценное слово не хватает.

Что она еще говорила?

Забвение.

Память.

Надежда.

Три символа моего Дома. Три цвета Пепла.

Белый Пепел Забвения.

Черный Пепел Памяти.

Зеленый Пепел Надежды.

Но разве из них можно выбрать что-то одно? Они неразделимы. Они… Они составляют Суть. Единую и неизменную. Но гадалка сказала: «нет ничего неизменного»… Имела ли она в виду и эти незыблемые основы существования? И если имела, то какую мысль вкладывала в свое предсказание? Нет, простите, не в предсказание. В предупреждение, от которого тревога взъерошила холодными пальцами несуществующие волосы на моем затылке.

От чего меня хотели предостеречь? От чего?..

* * *

Входная дверь распахнулась и тут же с грохотом вернулась в крепкие объятия косяка. Вновь прибывший посетитель гостиницы, радушно принимающей под свой кров замерзших горожан и гостей столицы, не глядя скинул плащ на руки мигом оказавшегося рядом мальчишки и уверенно направился к лестнице, ведущей на второй этаж – в комнаты постояльцев. Самое обычное событие, ничем не примечательное, за исключением личности человека, который, как и ваш покорный слуга, не отсиживался дома, пережидая непогоду.

Его магичество Лаймар собственной персоной. Какого фрэлла ему здесь нужно? А что, если…

Вы любите шпионские игры? Я ненавижу. Но, как и всякий обыватель, волей случая столкнувшийся с чем-то доселе не изведанным и потому притягательным, не смог удержаться от построения совершенно нелепых, но соблазнительных предположений… Наверняка чернявый маг приперся в гостиницу для встречи со своим связным и получения инструкций по поводу дальнейших злодеяний! А значит, у меня появился замечательный шанс разоблачить грандиозный заговор! Всем нос утру – и кузену, и Мастеру. Они еще будут гордиться тем, что знакомы с таким гениальным…

Однако пора переходить от слов к делу.

Меня Лаймар не заметил: его мрачно-озабоченный взгляд даже не коснулся угла, в котором мне посчастливилось греть скамейку. Так торопился? Значит, встреча важная, и с тем, кто не терпит промедления… Ну-ка посмотрим!

Выдержав паузу, достаточную для того, чтобы не вызвать подозрений своим неожиданным желанием прогуляться наверх, я вальяжно одолел пятнадцать ступенек и остановился, чтобы выяснить, куда двигаться дальше. Впрочем, если раньше выбор направления поставил бы меня в тупик, сейчас – благодаря Мантии – мне был доступен весьма удобный инструмент, позволяющий безошибочно ориентироваться на местности.

«Паутинка» растянулась по коридору второго этажа, предоставив уйму сведений о напряженности отношений между постояльцами там, где таковые имелись. Постояльцы то есть. Так, осталось только определить, какой звук соответствует местоположению моего знакомого мага…

Странно. Ничего не понимаю. Совсем ничего. Лаймар, без сомнения, находится в правом крыле, почти в самом конце коридора. Более того, творит волшбу, но… Не вызывает напряжения! Напротив, словно убаюкивает ранее вздыбленное судорогами Пространство. Как такое может быть? Тихий шелест мирно засыпающей стихии – и ничего более. Очаг возмущения локализован и устранен. И кем? Человеком, которого я полагаю главным виновником несчастий, обрушившихся на королевскую семью! Нет, тут что-то не так… Что-то не сходится… Или ошибся я, или…

Постойте-ка! Новое возмущение! Никак не связанное с магией, но примерно в том же секторе моей «паутинки». Все, сил анализировать собственные путаные мысли больше нет! Сейчас все увижу сам и…

Стараясь не шуметь, я подошел к нужной комнате, но можно было особенно и не таиться, потому что благодарственные причитания женщины, перемежающиеся недовольными возгласами Лаймара, успешно заглушали любые звуки. Судя по словам, смысл в которых можно было найти лишь со второго или лучше – третьего прослушивания, маг занимался лечением больного ребенка, и один этот факт заставил меня нахмуриться. Какое-то несвойственное злодею поведение, не находите? Заглянуть внутрь, что ли?

На мое счастье, шпион-кудесник, видимо, слишком торопился, потому что оставил дверь приоткрытой. Правда, в узкую щелку я почти ничего не разглядел – только руку человека, стоявшего рядом с выходом. Руку, которая поднималась вместе с…

Тому, кто ни разу в жизни не видел любимого оружия кихашитов,[8]8
  Кихашит (искаженное от kyhha-sheet – «смерть, приходящая украдкой») – наемный убийца для особых поручений, приписанный к Южному Постоялому Двору. Обычно действует только на территориях, подчиненных Южному Шему, покидая свою родину лишь по крайней необходимости.


[Закрыть] и в голову бы не пришло испугаться костяной трубки длиной в две ладони и толщиной не более пальца. По крайней мере, в первый момент. Впрочем, второго момента не наступило бы, потому что иглы, которыми каждый убийца из Южного Шема может попасть в глаз бабочки с очень даже большого расстояния, смазаны очень неприятным зельем, которое… скажем так, после попадания которого в кровь жертве покушения можно начинать сооружать надгробие.

Фрэлл! Это что же получается?! Сейчас какая-то сволочь убьет моего главного подозреваемого, и я останусь ни с чем? Нет, мои дорогие, так не пойдет! Не позволю!

И я со всей дури (а как же иначе?) ударил ногой по двери.

Издав жалобный треск, дерево впечаталось в руку, пальцы которой сжимали трубку. Кихашит пошатнулся, роняя свое оружие, но изготовиться для новой атаки не успел. По очень простой причине: последовать за дверью и приставить к горлу опешившего убийцы обнаженный клинок не составило труда даже такому неуклюжему типу, как я.

– Простите, что нарушил ваше уединение, господа, но мне показалось, что негоже омрачать и так уже ненастный день смертью.

Люди, находившиеся в комнате, перевели взгляды на меня. Те, кто был в сознании разумеется, потому что мальчик, лежащий на постели, судя по всему, забылся сном после тяжелого приступа.

Лаймар. Удивленный. Недовольный. Растерянный.

Бедно, но опрятно одетая женщина, видимо мать больного ребенка. Заплаканная. Дрожащая то ли от холода, то ли от страха.

Убийца, наверняка играющий роль отца семейства, – человек более чем средних лет, с незапоминающимся лицом. Напряженный и бесстрастный. Непорядок! Он должен меня бояться, разве нет? Я же такой стра-а-а-ашный!

В целях внушения незаслуженного уважения позволяю «старшей» кайре прижаться к коже под подбородком кихашита еще теснее. Самую малость – даже кровь не выступает. Заодно поигрываю Пустотой, то касаясь ледяным дыханием живой плоти, то отзывая свою вечную спутницу назад. Наверное, именно ей и удается заставить убийцу, с раннего детства презревшего страх смерти, вздрогнуть. Еще бы, если, умирая, вы знаете, что воплотитесь в лучшем теле и лучшей жизни, уходить нестрашно. Но раствориться там, где ничего не было и никогда не будет… О, подобное испытание могут выдержать не все! Вообще никто не выдержит. По моему скромному разумению. Я и сам, кстати…

– Поручитель? Провинность?

Эти вопросы могут показаться странными кому угодно, но только не человеку, нервно сглатывающему слюну. И он, и я играем сейчас по одним правилам. Правилам старинной, но до сих пор распространенной игры под названием «Остаться в живых». А еще вашему покорному слуге посчастливилось в свое время ночь напролет слушать пьяную исповедь г’яхира,[9]9
  Г’яхир – «смотритель приюта» (то есть управляющий подразделением Постоялого Двора в конкретной провинции). Имеет в своем подчинении до сотни человек.


[Закрыть] который считал, что не сможет дожить до рассвета. Как же он ошибался: смерть настигла парня лишь сутки спустя… А мне – в качестве посмертного дара собутыльника – досталась груда совершенно бесполезной на первый взгляд информации. Но, как выясняется, ничто в этом мире не пропадает зря!

– Я не буду повторять дважды! – В самом деле не буду. Хотя бы потому, что сам забуду, о чем спрашивал.

– Поручитель – г’яхир Полуденной Розы[10]10
  …г’яхир Полуденной Розы… – По древней традиции провинции Южного Шема наряду с официальными имеют и символические именования, сочетающие в себе указание на месторасположение («полдень», «полночь», «закат», «рассвет» – по положению солнца) и на территориальные очертания населенных районов (в данном случае чаще всего используются названия цветов).


[Закрыть] эс-Сина.[11]11
  Эс-Син – крупный торговый тракт, большей частью проходящий по берегам реки Син в Южном Шеме.


[Закрыть] Вина – нежелание содействовать.

Вот как? Браво, Лаймар! Я бы, например, не рискнул отказаться от предложения «принять посильное участие в созидании славного будущего Южного Шема». Впрочем, мне и не предлагали. Нос у меня не в том масле испачкан.

– Можешь вернуться домой. По праву het-taany[12]12
  Het-taany – обычай «передачи прав на жизнь и смерть».


[Закрыть] я принимаю обязанности Поручителя. – Убираю кайру в ножны, и убийца облегченно выдыхает.

Могу понять почему: ты уже настроился на безвременную кончину, да еще вкупе с невыполненным заказом, что для кихашита тяжелее всех и всяческих долгов, и тут на тебе! Какой-то беспечный чудак произносит волшебное слово «het-taany», принимая на себя грех твоей оплошности… Можно вознести искреннюю хвалу богам и смело отправляться за новым заданием.

– Как мне назвать вас, господин? – важный вопрос.

– Скажешь: тебя отпустил тот, кому Шан-Мерг подарил свой последний вдох.

Минута тишины. Такая долгая, что кажется вечностью. А потом кихашит опускается на колени и лбом касается дощатого пола, отдавая дань почитания прозвучавшему имени. И мне. Эх, дяденька, не заслуживаю я такого. Всего-то и сделал, что…

…Никак не могу привыкнуть к нескольким очень досадным мелочам. К вою песчаной бури за стенами хирмана.[13]13
  Хирман – маленький постоялый двор (или, как его иначе называют, приют в Южном Шеме.


[Закрыть] К чадящим фитилям масляных светильников, распространяющим в воздухе аромат подгоревшей еды. К ощущению полнейшей беспомощности перед злорадной ухмылкой Судьбы…

Непогода застала меня посреди ничего – как раз на том участке эс-Сина, где проще встретить демона, нежели человека. На какие доходы существовал хозяин обшарпанного «приюта», можно было только догадываться. Наверное, обирал трупы постояльцев. Впрочем, я куда больше боюсь не высохшего под знойным солнцем пустыни старика, а того, кто волей случая составил мне компанию.

Мужчина, вдвое старше меня. А может, и не вдвое: скорбные морщины, рассекшие высокий смуглый лоб, никого не омолодят. И глаза… Про такой взгляд говорят: потухший. И тому есть причины. Шан-Мерг (как он сам представился) собрался умирать. Только я никак не могу понять, на чем основывается его жуткая уверенность в приближении смерти.

Всю предыдущую ночь мы провели без сна: он – беспрерывно рассказывая о себе и своей… хм, работе, я – слушая. И борясь с крупной дрожью, потому что мне было страшно. Очень страшно.

Мой собутыльник оказался г’яхиром. Какой именно провинции – я забыл сразу же, как только осознал, что делю стол и кров с человеком, которому ничего не стоит забрать мою жизнь. И не только жизнь, кстати: я ведь дожидаюсь каравана. Дожидаюсь, сидя на деньгах и верительных грамотах х’аиффа.[14]14
  Х’аифф – титул правителя в Южном Шеме.


[Закрыть] Если что-нибудь потеряю или – того хуже – меня обворуют, можно не возвращаться к Заффани. Проще самому закопаться в песок. Прямо за дверью…

И даже выпивка не помогает. Хваленое «Дыхание пустыни» мало того что не расслабило тело и не успокоило сознание, напротив: натянуло все нервы, как струны лютни. Голова гудит от смешанных в кучу откровений г’яхира, постепенно тупея и отпуская все мысли, кроме одной… Я выберусь отсюда ЖИВЫМ?!

– Ты слушаешь?

– А?.. Да, конечно… – поднимаю взгляд от стола.

Подернутые пеплом тоски угольки глаз смотрят на меня в упор. Очень внимательно.

– А мне кажется, что нет… Впрочем, это и неважно. Ты не попытался сбежать – вот что мне нравится.

Сбежать? Куда? В пасть бури? Я похож на самоубийцу? Никогда бы не подумал… Опять же поручение моего работодателя. Как я могу его не выполнить? Это означало бы полное и безоговорочное признание собственной несостоятельности. Во всех смыслах.

Г’яхир, видно, догадывается, какие демоны терзают мою душу, потому что невесело усмехается:

– Я не имел в виду смелость, парень. Даже самый отважный человек на твоем месте чувствовал бы себя… нехорошо. Возможно, если бы ты был старше и опытнее, ты бы предпочел выйти за Порог. Еще вчера.

Я и так почти парализован страхом, а он добавляет еще и еще… Зачем? Хочет поиздеваться? Можно было бы предположить такое стремление – особенно со стороны человека, ожидающего свой смертный час, но… В глазах Шан-Мерга плещется тоска. Тоска человека, который вынужден уйти, оставив незавершенным дело. Очень важное дело.

– Я не могу себе позволить…

– Испугаться? Вижу. Тебя держит нечто посильнее любого страха. Чувство долга, верно? Я угадал?

Не отвечаю, но мой ответ г’яхира не интересует. Шан-Мерг думает о чем-то другом. Думает примерно минуту, потом встает и медленно начинает обходить стол, бормоча себе под нос:

– Как все не ко времени… Не к месту… Парень – все, что у меня имеется, но достаточно ли того, что под рукой? Впрочем, выбора нет…

– А меня учили, что выбор есть всегда. Нужно только рассмотреть все пути, ведущие с перекрестка, – как всегда не подумав, блещу вбитыми в голову истинами. Мужчина останавливается совсем рядом со мной и проводит рассеянным взглядом по стене комнаты.

– Очень может быть… Ну если ты СМОЖЕШЬ сделать выбор за меня… Сделай его!

Сильные пальцы властно вцепляются мне в волосы.

– Эй, что вы… – успеваю только возмущенно открыть рот, а в следующее мгновение…

Комок чужого дыхания втыкается в мое горло, и я едва не захлебываюсь жарким и странно сухим ветром. Ветром, несущим на своих крыльях последний вдох Шан-Мерга…

Потом было многое. Несколько бессонных суток наедине с мертвым телом. Песни песка – то вкрадчивые, то угрожающие. Дочери Йисиры. «Белая Фаланга». Долг, который требовал оплаты и был уплачен. Мной.

Многое было. Но в одном я совершенно точно завидовал Шан-Мергу: ему повезло уйти, оставшись. Хотелось бы верить, что и мне когда-нибудь удастся такое.

…Песок пустыни всхлипнул в последний раз и умолк, прячась в тайниках памяти. Я посмотрел на склонившегося в глубоком поклоне убийцу.

– Ступай! Если через минуту твои следы не остынут на пороге этого дома, я возьму свое обещание обратно!

– Как прикажете, Карающий![15]15
  …Как прикажете, Карающий! – В обычае het-taany – «передачи прав на жизнь и смерть» (подробнее см. «Краткий толкователь традиций и верований», Малая Библиотека Дома Дремлющих, Читальный зал) – тот, кто берет на себя ответственность за судьбу Ведомого, носит имя Карающий. В данном случае речь необязательно идет о физическом наказании или полном устранении Ведомого. Кара ведь бывает разной, и зачастую палач исполняет приговор над самим собой…


[Закрыть] – Ему не понадобилось и вдоха, чтобы, подхватив орудие своего труда, исчезнуть в коридоре.

– Вы закончили здесь, почтенный Лаймар? – обращаюсь к кудеснику, который за все время моей беседы с кихашитом не проронил и звука.

– Да, вполне. Что вы хотите предложить?

– Спуститься вниз и поговорить. Согласны?

– Я могу отказаться? – Легкая усмешка.

– Можете. Но лучше не надо. Считайте это… дружеским советом.

– Что ж… – Маг вздохнул. – Если позволите, я присоединюсь к вам через несколько минут.

– Буду ждать. – Я выделил голосом слово «буду» и оставил Лаймара отдавать последние указания совершенно растерянной женщине.

* * *

Придет или не придет, вот в чем вопрос. Что помешает магу сбежать? Да ничто. Есть два ручных зверька, которые – если дать им волю – охотно управляют своим хозяином. Любопытство и совесть. С дурными наклонностями первого из них я уже кое-как справился, а второй… Не менее опасный противник, кстати. И главная его черта – никогда не прячет оружие в ножны. Клинок может отодвинуться, прижаться плотнее, взрезать кожу или печально просвистеть рядом, но полоса серой стали никогда и никуда не исчезнет. Вы сражались со своей совестью? И кто победил? Только не лгите, а скажите откровенно… Молчите? Вот и я тоже… Лучше промолчу.

Впрочем, меня устроит любое развитие событий. Если Лаймар сбежит, его вина не нуждается в подтверждении. Если не сбежит, получу ответы на интересующие меня вопросы. Как ни крути, а в выигрыше все равно я! Приятно, фрэлл подери…

И все же он вернулся. Спустился по лестнице – не шибко спеша, но и не особо медля – как человек, который закончил все срочные дела и теперь может совершенно осознанно уйти на покой. Э нет, дорогой мой, не так скоро!

Расположившись напротив, маг положил ладони на стол, чем несказанно меня повеселил: такой жест у «караванщиков» Южного Шема означает открытость помыслов вкупе с готовностью принять судьбу, какой бы она ни была. С трудом сдержав улыбку, я осведомился:

– Сколько времени вы выделите на беседу, почтенный?

Лаймар недоверчиво нахмурился:

– Разве не вы устанавливаете правила?

– Правила чего? – хлопаю ресницами, словно девушка на первом свидании.

– Правила… – Маг на несколько вдохов замолкает, а потом, видимо придя к определенному выводу, зло щурится: – Даже то, что вы отсрочили мою смерть, не дает вам права издеваться надо мной, пока я жив!

– Издеваться? Еще и не начинал! – Демонстрирую самую мерзкую из своих улыбок, чтобы миг спустя продолжить уже предельно серьезно: – Мои права и обязанности простираются куда шире, чем вы можете себе вообразить, почтенный. Честно говоря, я и сам не представляю себе их границ… Не хочу представлять. Ваша жизнь и ваша смерть меня не интересуют. Ни в каком разрезе. Возможно, это вас огорчит, но я больше обеспокоен совсем другими вещами.

– Вы хотите сказать… – Кажется, он начинает догадываться, к чему я клоню. Ну и замечательно: меньше придется прикладывать усилий.

– Я не собираюсь вас убивать. Не сегодня. Видите ли, я не имею привычки в один и тот же день вручать подарок и забирать его обратно. Думаю, в этом вы могли уже убедиться на примере…

– Молодого Магайона? – О, великолепно! У нас найдется что обсудить, кудесник! Мне даже не нужно притворяться больше обычного, чтобы вести беседу в нужном направлении.

– Именно. Кстати, поведайте, сделайте милость, почему вы решили убрать Кьеза со своего горизонта?

– И вы не спросите, зачем я вообще начал ему помогать? – Вежливое любопытство.

– Хотите, отвечу сам?

– Попробуйте! – Лаймар потянулся к пирожкам в миске, и мне этот жест ясно говорит об одном: маг заинтересован. Попался на крючок. А ведь мы с ним до боли похожи… Я тоже – незаметно для себя – поглощаю всю доступную еду, когда у меня появляется задачка, требующая решения.

– Думаете, стоит того? – Пододвигаю миску к себе и делаю вид, что затрудняюсь с выбором.

– Я говорил не о… – спешит поправиться маг, и вот тут я уже фыркаю:

– Не о пирожках, разумеется! Простите великодушно, но не могу удержаться… Вы не обиделись на эту нелепую шутку, надеюсь?

– Пожалуй, нет. – Лаймар улыбается. Суховато, но вполне искренне. Ай да я! Закрепим успех:

– Конечно, истинных причин я знать не могу, но это уже мелочи… Герцог Магайон имеет влияние при дворе. Очень большое, как я понимаю. И в какой-то момент ваши с ним интересы вступили в конфликт. Проще говоря, вы если и не враждуете открыто, то добрых чувств друг к другу не испытываете. Судя по всему, старший сын герцога поддерживает позицию отца, и единственным уязвимым местом оказался младший – своевольный, вспыльчивый, недалекий, но зато весьма решительный Кьез, полагающий себя к тому же обиженным… Вы предлагаете помощь, так сказать, оснастить перилами лестницу, ведущую наверх. Он соглашается. Вы сообщаете ему место и время, когда дядюшка Хак окажется вдалеке от столицы, но в пределах досягаемости наемных убийц, и Кьез, не теряя ни минуты, отправляет охотников за головой своего отца. А потом… Потом вы узнаёте, что мальчишка не преуспел в своих начинаниях. Более того, обвиняет в неудаче вас, хотя вы, как я понимаю, были против столь грубого решения проблемы. И… Я забежал не слишком далеко вперед? Возможно, теперь ваша очередь?

– Моя? Вы и так все очень подробно изложили. Даже хуже: вы рассказали о том, чего не могли узнать – только догадаться, и ваши догадки меня пугают.

– Не позволяйте страху слишком многого, почтенный: бояться еще рано. Итак?

– Кьез попытался взвалить вину на меня, совершенно верно. Он был неуравновешен. Со всех точек зрения. Разумеется, начал угрожать, что расскажет кому следует о моих планах…

– Кстати, о каких?

Лаймар усмехнулся:

– Вы спрашиваете, потому что хотите знать или потому что не хотите думать сами?

– Конечно, второе! Зачем тратить силы, если можно получить то, что ищешь, в подарок?

– Ну разумеется… – Пальцы мага погладили выскобленную поверхность стола. – А не промочить ли нам…

– Горло? Ничего не имею против! Тем более что ноги я давно уже промочил…

Я выбрал эль – светлый, к сожалению (темный гораздо вкуснее, но в голову бьет тяжелее, а мне никак нельзя было терять ясность рассудка), Лаймар, – что-то из южных вин. Вместе с напитками нам принесли гору щедро посоленного печенья – для веселого хруста и иллюзии наполненного желудка.

– Мои планы, значит… Вам известен город под названием Вэлэсса?

– Это на западном побережье? Маленький порт?

– Маленький? – Маг удивился. – Вы когда были там последний раз?

– Я вообще там не был… – Понятно, потрепанный том, к которому я обращался при постижении деталей землеописания, давно нуждается в исправлениях. – Впрочем, речь ведь не о размерах, да? Чем вам так интересен этот город?

– Поблизости от него находится небольшой клочок земли, на котором… Или, точнее, в котором находят tyekk’iry.

– «Слезы Вечности»? И как часто? Кто контролирует их дальнейшее распространение?

– Вижу, вы понимаете всю важность сказанного, – уважительно заметил Лаймар. – И, наверное, понимаете также, что любой маг был бы счастлив заполучить это месторождение в свое полное и неограниченное распоряжение?

– Понимаю. Вы полагаете себя достойным?

– Вполне. – Прямой и спокойный взгляд.

– Я бы на вашем месте не торопился.

– Почему?

– Потому что…

Tyekk’iry. Брызги из Колодца Западного Предела. Однако… Означает ли это, что сам Источник находится рядом с Вэлэссой? Если да, то стоит повнимательнее присмотреться к политической ситуации, касающейся этого городка… Тьфу! Города. И когда он успел вырасти?

Вэлэсса, судя по всему, находится в ленном владении Магайонов, и Кьез пообещал подарить магу землю, в которой рождаются крохотные, но совершенно самостоятельные и замечательно сильные Источники.

Кстати, почему Лаймар так рвется именно туда? Разве что…

– Вы связаны с Водой, почтенный?

– Да.

– И насколько сильно?

– Об этом я не могу судить, но…

– Не утруждайтесь! – Я стянул со среднего пальца левой руки кольцо. – Просто наденьте, и все сразу станет ясно.

– Что это? – Маг принял тусклый ободок в свою ладонь.

– Своего рода артефакт, позволяющий… Наденьте – и сами увидите.

– На любой палец?

– Как вам будет угодно. От местоположения ничего не изменится.

Лаймар последовал моему совету, и кольцо скользнуло на безымянный палец. Вдох-другой… ничего не происходило, но вот по изгибам побежали маленькие синие искорки, все быстрее и быстрее, увеличиваясь в размерах, пока одна из полос, составляющих заработанное моим нелегким трудом украшение, не налилась сапфировой синью.

Мой собеседник не был бы магом, если бы не попытался определить, что за чудо свершилось на его глазах. И когда определил, удивление окончательно сбежало из темных глаз, сменившись полнейшей растерянностью.

– Как такое возможно?

– Что именно? – Я постарался изобразить на своем лице самое доброжелательное выражение, на которое был способен.

– Ведь это… это же не металл… это…

– Прах первородных Сил.[16]16
  Прах первородных Сил. – «Надо заметить, что на Первом Уровне восприятия любое существо (а также предмет, не имеющий такой неприятной особенности, как душа) может быть воплощено как в виде материи, так и в виде энергии. Что такое материя, мы знаем с детства – то, что можно потрогать, потискать, помять и… Но не будем отвлекаться. В вопросах отношений энергетического и материального мира есть свои твердые правила. Во-первых, энергетическая форма существования невозможна в том месте и в тот момент времени, когда место занято чем-то материальным. Говоря примитивно, энергия и материя взаимоуничтожаются, оставляя после себя… нет, не „проплешины“, а так называемые Малые Источники – сконцентрированную на ограниченном участке Пространства Силу. Но если процесс слияния энергии и материи плохо контролируем (что очень успешно используется в ряде практик „Школы Разрушения“), то процесс перехода из одной формы существования в другую можно не только моделировать теоретически, но и легко воплощать в реальности. Например, если взять первородную Силу (то есть Силу напрямую из Источника) и, тщательно ограничивая занимаемое ею место, рассеять за его пределами большую часть ее Сущности, то останется лишь мертвый каркас, который наполнится жизнью, как только притянет к себе Силу, разлитую в близлежащем Пространстве, – то есть как только будут сняты внешние ограничения…» («Вечерние беседы у Очага Познания», Большая Библиотека Дома Дремлющих, Архив).


[Закрыть]

– Откуда… где вы его взяли? И как вам удалось сделать из него…

– Видите ли, почтенный, некоторые факты моей жизни не подлежат разглашению. Ни при каких условиях. Если выражаться грубее: я скорее умру, чем расскажу вам, где и как получил в дар это кольцо. Поэтому прошу не спрашивать. Я даже не стану вам лгать – просто промолчу.

– Как скажете… – Лаймар все никак не может поверить, что на его руке сияет древняя легенда.

Вообще-то можно было обойтись и без подобного представления. Простейший анализ доступных фактов позволяет заключить, что сидящий напротив маг особенно хорош при работе с Водой: «осколки ледяного зеркала» тому свидетельствуют. И свидетельствуют очень красноречиво. Кстати об «осколках».

– Оставим на время Вэлэссу, почтенный, и вернемся в столицу. Вы приняли решение убить Кьеза по долгом размышлении или же походя?

– Это важно?

– Нет. Просто мне интересно знать… Заклинание, которым вы воспользовались, требует некоторой подготовки. Следовательно…

– Да, я заготовил «осколки» заранее. На всякий случай. – Он не стал кривить душой. Фрэлл подери, мне все больше и больше начинает нравиться этот дядя!

– Необязательно для Кьеза?

– Для кого угодно.

– Но вы их «направили», не так ли?

– Очень поверхностно, почти наугад.

– То есть они уничтожили бы любого, кто оказался на пути?

– Думаю, да. Но… – внимательный и чуть насмешливый взгляд, – вас они не тронули.

– Ну если не считать пары треснувших ребер, то да! Не тронули.

– Я имел в виду совсем другое.

– Я знаю. Заключенная в ледяном крошеве магия не причинила мне вреда. Потому что я вовремя ее уничтожил.

– Не расскажете как? – Профессиональный интерес луком изогнул густые брови.

– Не расскажу, – улыбаюсь, но не злорадно, а сожалеюще. – Нет времени. У меня слишком много вопросов к вам, а я не добрался и до середины… Вы желали получить в свое распоряжение Силу, не связанную с Источником напрямую. Почему? Вы не хотите платить по счету, когда придет время? Не хотите, чтобы некогда врученный вам джав[17]17
  Джав – церемониальное оружие магов, кинжал без гарды. Длина лезвия – не более ладони, само лезвие состоит из основного стержня и плотно прижатых к нему потайной пружиной четырех тонких стальных полос. Если отпустить пружину, полосы мгновенно раздвигаются, образуя вкупе со стержнем пятилистник.


[Закрыть] выполнил свое единственное предназначение?

Лаймар едва уловимо морщится.

– А вы бы легко расстались с жизнью только из-за того, что кто-то когда-то решил: нельзя занимать, не отдавая долги? Не верю! Вы не похожи на человека, тупо следующего традициям!

– Правда? Вы меня приятно удивили… На самом деле спорить с теми, кто устанавливает правила, не следует. Если вам повезло один раз, сумели уйти от ответа, это не значит, что не возникнет новый вопрос… Если Источник должен быть пополнен, он будет пополнен. Независимо от мнения воришек, таскающих из него искорки для собственного удовольствия.

– Вы так говорите, словно… – Темные глаза опасно блеснули.

– Слышали? Летом в Россоне погибла женщина. Маг Академии.

– Да. И какое отношение это имеет к…

– Она вернула то, что заняла.

Лаймар щурится, осмысливая услышанное.

– Вот как… Этого я не знал. Но позвольте, откуда вы…

– Мне рассказал участник Возвращения.

– О! – Пауза. Долгая и почтительная, но молчанием маг выказывает уважение не мне, а умершей коллеге по цеху.

– Мне понятно ваше стремление жить на дармовщину, почтенный. И осуждать его я не могу. Кстати, вы занялись Вэлэссой только после того, как потерпели неудачу с Рикаардом?

Плохо скрытая дрожь пальцев на столе.

– Почему вы упомянули младшего принца? Он…

– Он Мост, следовательно, потенциальный источник Силы. Но Мосты – такие хрупкие существа. Такие ранимые и такие внушаемые… Вы хотели подчинить мальчишку своей воле до того, как он обретет Могущество, чтобы в дальнейшем припасть к Источнику посредством взбалмошного юнца, верно?

– Вы слишком много знаете. – Признание моего преимущества. Приятное, но… Несколько преждевременное.

– Не так много, как хотел бы, – вздыхаю. – Эльфийку принцу подсунули вы?

– Не совсем.

– То есть?

– Я воспользовался удобным случаем, отрицать не буду. Но идея принадлежала не мне.

– А кому же?

– Я не знаю его имени. Он эльф, но больше ничего определенного сказать не могу.

– Эльф? – Мозаика рассыпалась и начала складываться заново.

– Да. И предположить не могу, что могло рассорить двух соплеменников настолько, что один решил жестоко казнить другого. – На лице Лаймара удивление. Совершенно искреннее. Я тоже теряюсь в догадках. Пока.

– Казнить?

– Если постепенное спаивание «росой» – не казнь, то что же? – Ехидная усмешка. – Медленно, но верно она сходила с ума, и в конце концов…

– Я знаю, что происходит с листоухими, когда они перебирают «росы», можете не продолжать. Итак, эльфийка была поручена вам?

– Да. Я должен был готовить зелье и следить за его регулярным потреблением.

– «Росу» вы доставали сами или…

– Заказчик снабдил меня всем необходимым.

Всем необходимым…

– Не было ли среди этого «необходимого» небольшого медальона, выточенного из дерева? Без украшений, без надписей?

– Был. Собственно говоря, я вручил его капитану Стражи, который… – Маг осекся и посмотрел на меня еще внимательнее, чем раньше.

– Капитану, который должен был убить беременную женщину. Кстати, за что?

– Она хотела выйти из игры, – равнодушно пожал плечами Лаймар. – А Стража не отпускает раньше времени. Кроме того, эльфийка покалечила и убила нескольких солдат, которые…

– Вели себя неуважительно, полагаю?

– Можно и так сказать.

Все ясно. Когда моя кровь разрушила заклятие, сводившее Кё с ума надежнее «росы», эльфийка справилась с отравой и захотела вернуться. Домой. К прежней жизни. К самой себе. Захотела… Не учтя того, что контракт, заключаемый при поступлении в Стражу, довольно жесток. По крайней мере, иметь детей сие соглашение запрещает. Наверное, Кё предложили избавиться от… Могу себе представить ярость женщины, только-только обретшей смысл жизни заново! Не хочу даже воображать, что произошло с теми несчастными, которые намеревались помочь эльфийке проститься с ребенком.

* * *

– Значит, эльф…

– Что вы сказали? – переспрашивает маг.

– Ничего. Какое заклинание висело на медальоне?

– Что-то из сферы передачи посланий, я не приглядывался. Скорее всего, оно должно было сообщить о смерти, и только.

– Похоже на то. Ладно, фрэлл с листоухими… «Росу» Роллене дали вы?

– Я. Все равно девать некуда было. А что?

– Из каких соображений?

– Я хотел избавиться от этой стервы.

– Избавиться? – Надеюсь, мое удивление не выглядело совсем уж по-детски, хотя именно таким и было. – По причине?

– Вы близко сталкивались с этой девушкой? – Серьезный вопрос.

– Более-менее.

– Тогда вы должны понимать: она неуправляема. Совершенно! Опасна. Ладно бы для себя самой, но для всех остальных – не менее.

– Это проблема брата Роллены, а не ваша.

– Герис не сможет ее приструнить.

– Поэтому воспитанием девушки решили заняться вы? Странно… Впрочем, узнаю ваш любимый метод: сначала расшатать душевное равновесие объекта, а потом, когда он выходит и из-под вашего контроля, устранить. Просто и эффективно. Браво!