Текст книги "Звезда Севера"

Глава 9

Приход Эрона среди ночи окончательно разбередил ее душу, и Эви никак не могла уснуть. Запах роз действовал на нервы, а от горьких мыслей не было лекарства, поэтому, проворочавшись до самого рассвета, она не выдержала, наспех оделась в полутьме и сбежала в сад.

Небо серело с востока, но ночные обитатели сада еще не собирались уходить на покой. Что-то шуршало и возилось в кустах, пугая, и Эви успокаивала себя, что это всего лишь ежи и ящерицы. Двигаясь по наитию по прямой, в сторону севера, она миновала ухоженные клумбы и стройные ряды фруктовых деревьев и углубилась дальше, едва не заблудившись среди кустов и живых изгородей.

Наконец перед ней показался обрыв. Эви вдохнула полной грудью и обхватила себя руками. Слезы снова навернулись на глаза, только на этот раз от злости на саму себя. Беспомощная дура. Как легко она сломалась после первого же испытания, как быстро сдалась. А ведь до того момента она считала себя умной и свободной женщиной, достойной представительницей рода.

Как она могла возомнить себя такой, если первый же мужчина, применивший к ней силу, в считанные минуты подчинил ее своей воле? Хотя, если подумать, Эрон был не первым. Ивар запросто намотал ее косу на кулак и отымел, как какую-то распутную девку в кладовке. И она послушно стерпела, оправдывая это тем, что он ее будущий муж. Стерпела дважды!

Но разве он не должен был сначала попросить ее руки и дождаться свадьбы? Почему все считали, что их брак – нечто само собой разумеющееся? Почему ее мнения никто не спрашивал? Разве она не дочь конунга? Разве она не достойна уважения и почтительного отношения?

Дрожа от утреннего холода и осознания своей никчемности, Эви стояла в нескольких шагах от края, чувствуя, как внутри поднимается волна протеста. Она отказывалась смиряться с судьбой и желала свободы еще больше, чем раньше, чтобы наконец стать хозяйкой своей жизни.

Вытерев остатки слез и расправив плечи, она повернулась в сторону рассвета, когда на границе открытой площадки кто-то появился. Эви вскрикнула и отскочила к обрыву.

– Не бойтесь, прошу вас, – воскликнул мужчина, поднимая руки. – Я всего лишь садовник. Я только вышел и сразу же хотел уйти, чтобы не напугать вас, но не успел, простите.

– Я… я не ожидала здесь кого-то увидеть.

Эви отошла на безопасное расстояние от обрыва, и мужчина, вздохнув, опустил руки. На нем была скромная одежда без украшений, на плече висела сумка с травами и фруктами.

– Я уж думал, что встретил призрак девы Айвэ́р. – Он улыбнулся, и на загорелом лице проступили морщинки.

– Девы Айвэр?

– Да, была такая в легендах. Простолюдинка, что покорила сердце принца Эйса, но не ответила ему взаимностью. За это он обратил ее в лед, а его самого больше никто не видел.

Эви мысленно посмотрела на себя со стороны – бледная кожа, распущенные голубые волосы и серое платье – и тоже невольно улыбнулась. Она и правда могла выглядеть, как призрак или фигура изо льда.

– Меня зовут Нэссор, госпожа. Я живу здесь, занимаюсь садом.

– Я… – Она не знала, как теперь должна представляться, и запнулась на мгновение. – Меня зовут Эви.

Садовник предложил проводить ее обратно, и Эви не стала отказываться. Пока она размышляла, заметил ли он следы ее слез, мужчина, то и дело останавливаясь и поправляя очередной побег или срезая подсохшую ветку, беззаботно болтал то с ней, то с растениями, и она не всегда понимала, к кому он обращается. Проводив ее до ступеней, он указал в сторону северо-запада:

– У меня домик там, заходите как-нибудь, я всегда рад гостям.

На этом они попрощались.

Спустя неделю Эви сидела в беседке в саду и читала легенду об эфрийской принцессе Э́лли. Легкий ветерок трепал волосы, издалека доносились уже привычные крики стрикстеров, носящихся у скал каждое утро. Стрикстеры взмывали до самого обрыва, зависали ненадолго, взмахивая крыльями, переливающимися на солнце всеми цветами радуги, а затем, сложив их, ныряли вниз, прорезая воздух, точно стрелы.

Сбросив сандалии, Эви задрала ноги на широкую скамью и, откусив от сочного яблока, погрузилась в историю воительницы, пожертвовавшей престолом ради любви к вражескому разбойнику.

– Госпожа, – голос рабыни выдернул ее из грез, – Нэссор спрашивает, не нужно ли вам чего?

– Нет, спасибо, Морэн, я почитаю еще немного, ты иди.

С Нэссором они больше не болтали, и в гости Эви так и не зашла, потому что постеснялась. Но, гуляя по саду, она всегда желала ему хорошего дня, когда видела неподалеку, или приветственно махала рукой. Один раз он прислал ей в комнату букет необычных цветов – те схлопывались от шума, как крылья бабочки, и потом приходилось несколько минут сидеть в абсолютной тишине и ждать, пока они робко раскроют свои темно-фиолетовые лепестки с нежным золотистым узором по краям. А сегодня Эви получила небольшую корзину с фруктами. Яблоко оттуда она задумчиво грызла сейчас, отложив в сторону надоевшую книгу.

С той ночи Эрона она не видела, и постепенно страх, что он снова призовет ее, немного утих. Свернулся как зверь в безопасном укрытии и забылся тревожным сном. Видимо, в эти дни у принца были дела поважнее, чем мучить ее.

Мне очень жаль…

Что он имел в виду, когда сказал это? Все сразу, включая плен, шантаж и сделку? Или только тот злополучный вечер?

Чувство вины, сквозившее в его голосе, немного смягчило ее сердце, к тому же она назвала его ублюдком и осознавала, что поступила ужасно. Не так ее воспитывал отец, не учил оскорблять людей за их происхождение. Для него все дети были как родные, и он заботился об их будущем, каким бы печальным ни получился итог. А Эрон ведь не виноват в том, что король не женился на его матери.

«Не оправдывай его», – одернула она себя.

Обняв колени, Эви задумчиво смотрела перед собой. Книга ей разонравилась, а уроков сегодня не было, поэтому свободное время казалось роскошью. Хорошо было просто сидеть вот так в уютной уединенной беседке, где она чувствовала себя в безопасности.

В то утро, которое она встретила у обрыва, после завтрака к ней пришел советник Дэин и объявил, что отныне будет помогать ей освоиться при дворе. Также ей было предложено посещать занятия у королевского мастера над летописями, чтобы изучать историю Акроса и Эфрии, а заодно получить доступ к библиотеке. Эви даже обрадовалась, что ей будет чем отвлечься и занять мысли. Все лучше, чем думать об Эроне и ее дальнейшей участи.

Выслушав первую короткую, но скучную ознакомительную лекцию о том, как устроен Акрос – пять королевств, где Эфрия самая северная, – Эви воспользовалась возможностью и первым делом нашла легенду о деве Айвэр. Старый мастер Лэ́ндон был недоволен таким неприлично легкомысленным, как он выразился, отношением к учебе и долго распинался о том, как учил два поколения истинных наследников и «кхм… и тех, кто стал ими по воле богов», но Эви пропустила тираду мимо ушей.

Книга ее захватила, хотя в ней было немало незнакомых слов и терминов. К следующему занятию Эви сделала пометки и засыпала вопросами старого летописца, который сразу же сменил гнев на милость, назвав ее любопытство похвальной любознательностью, и разрешил брать другие книги. История об Элли была третьей по счету, но Эви все никак не могла ее дочитать, то и дело отвлекаясь на посторонние тревожные мысли.

Почему Эрон не появляется и перепоручил ее советникам и мастерам? Он что-то задумал или просто потерял к ней интерес?

Ожидание затягивалось, делая ее нервозной. Каждый день она ловила себя на том, что во время трапезы на террасе посматривает в сторону его покоев, а перед отходом ко сну прислушивается, не раздадутся ли за дверью шаги. Неопределенность мешала здраво мыслить, и Эви боялась, что снова сорвется, не разобравшись. Ей нужно было держать себя в руках.

– Госпожа.

Эви повернулась, заволновавшись при виде запыхавшейся Морэн.

– Я встретила его высочество. – Девушка нервно потерла обруч на шее, будто он превратился в удавку.

Кажется, Эрон нервировал ее рабынь так же, как ее саму. После той ночи они не спрашивали, что произошло, им достаточно было осколков на полу, ее мрачного вида и заплаканного лица, но принц и до этого многим внушал страх.

– Что он сказал? – севшим голосом спросила она.

– Он велел передать, что хочет видеть вас после вечерней трапезы. – Рабыня замялась и опустила глаза. – Он сказал, что это важно.

Эви закусила губу. Значит, отказ не принимался.

– Я поняла тебя, Морэн, – спустя несколько ударов сердца ответила она, и рабыня с явным облегчением выдохнула.

Подобрав со скамьи книгу и позволив Морэн нести корзинку, Эви спокойным прогулочным шагом двинулась к замку. Спину она держала ровно, как истинная дочь конунга, и смотрела прямо перед собой.

* * *

Вечер был ветреным, и небо налилось серо-синей тяжестью густых туч, надвигающихся с моря. Воздух стал прохладным и влажным, а волны, скользящие в сторону берега, покрылись кружевом белой пены. В другой день Эви захотела бы провести больше времени на обрыве – ей всегда нравилось смотреть на шторм, – но в этот раз ее мысли и дела были заняты Эроном.

После обеда она пообещала себе не волноваться, но то и дело вскакивала и начинала ходить по комнате. Просто не получалось усидеть на месте. Ее волнение передалось и Морэн с Линэль. Они никак не могли заплести ей волосы и подобрать подходящий наряд на вечер, ругаясь и сваливая вину друг на друга, поэтому Эви отправила их выполнять ненужные поручения и собралась сама.

Она выбрала простое жемчужно-серое одеяние с поясом из перламутровых пластин и заплела волосы в любимую косу, украсив ее тонкими серебряными нитями, но даже это привычное занятие не принесло успокоения. Время тянулось ужасно медленно, и в животе скручивался тугой комок тревоги.

Ужин принесли в ее комнату. Эви мужественно проглотила несколько кусочков запеченной птицы в кисло-сладком соусе, но аппетита не было, поэтому в конце концов она отложила вилку и встала. За окнами уже вовсю накрапывало, и Эви бы порадовалась долгожданному дождю, если бы он не запер ее в комнате. Не хватало еще промокнуть.

Поняв, что снова ходит из угла в угол, она решительно остановилась, а затем, раскинув руки, упала на постель, наплевав на мнущуюся одежду. Она так злилась на Эрона и на себя и так хотела быстрее покончить с предстоящим разговором, что даже начала считать минуты до встречи.

Когда в комнату заглянула Линэль, Эви дошла до восемнадцатой. Спокойно встав с постели, она резким движением расправила юбку и без промедления вышла.

– Добрый вечер, маэле, – сказал он.

Эрон был одет во все черное, только золотая вышивка на плечах говорила о его положении. В мягком свете свечей их контраст почему-то казался особенно разительным. Сильнее, чем под ярким солнцем у обрыва.

– Добрый вечер, маэль. – Эви не замешкалась ни на секунду, и голос не дрогнул.

Она повторяла про себя это ненавистное слово, пока принимала ванну, одевалась и расчесывала волосы.

«Маэль-маэль-маэль… Чтоб ты подавился! Это для меня не значило ровным счетом ничего».

Эрон словно и не заметил язвительной интонации в ее голосе. Может, виной был шум дождя, что уже барабанил по окнам, террасе и перилам. Крупные капли ударялись о стекла, разбиваясь о них, а затем сползали дорожками вниз, и принц перевел свой взгляд с нее на мутную серую тьму. Его черный силуэт четко выделялся в полумраке, и Эви все-таки засмотрелась на его отражение в стекле – он был высоким, с широкими плечами. Волосы слегка вились и падали на лоб, смягчая жесткое выражение лица.

– Садись. Я позвал тебя, чтобы сообщить новость, – сказал он, когда за Линэль закрылась дверь. – Стрикстер из Инии сегодня прилетел. Твоя сестра благополучно добралась.

Эрон обернулся, его взгляд был непроницаем, а на лице застыла печать усталости.

– Как… как она? – Упав в ближайшее кресло, Эви была готова ловить каждое слово, забыв об обиде. – С ней все в порядке?

– Говорят, она произвела настоящий фурор, как мы и ожидали. Принц инийский и его отец в восторге от, – он хмыкнул, – подарка.

Подарка. Как чаша холодной воды в лицо. Едва расслабившиеся плечи снова окаменели. Эви медленно вдохнула.

– Благодарю, маэль. – Ее губы скривились в подобии улыбки. – Рада слышать.

Эрон, кажется, не понял свою ошибку, или ему было все равно.

Он помолчал немного и уже суше добавил:

– Если вопросов больше не будет, поговорим о тебе. Я слышал, ты делаешь успехи в обучении. Мастер Лэндон хорошо о тебе отзывается. Он хочет записать твои рассказы о Севере и просил на это разрешение.

– Как пожелаете, маэль.

Мастер Лэндон явно ей льстил. Но она расскажет о Хестеске каких угодно страшных небылиц, лишь бы навсегда отбить у этих людей охоту плыть на север. Не хватало еще, чтобы ее земляки терпели этих захватчиков. И она не хотела, чтобы кто-то еще погиб от чудовищ.

– Что ж, тогда пусть добавит дополнительные часы в ваше расписание.

Неожиданно небо разрисовала белая ослепляющая вспышка, на секунду осветив комнату, а затем прогремел гром. Дождь хлынул с новой силой, и окна превратились в мутные потоки воды.

– В конце месяца состоится большой прием в честь моего дня рождения, где ты будешь представлена всем высшим кругам Эфрии, – продолжил Эрон. – Поэтому тебе придется взять несколько уроков…

– Примерного поведения? – подсказала Эви. – Конечно, маэль.

– Мы кого-нибудь найдем тебе в помощь.

– Да, маэль. Что-то еще?

Она больше не смотрела в его сторону, не хотела видеть его злости или подозрения. Эви следила за дорожками воды, стекающими по стеклу. Мерный шум дождя завораживал.

– Мастер над ювелирами ждет, когда ты его примешь, чтобы обсудить украшения к приему. Впрочем, и другие мастера тоже.

– Благодарю вас, маэль. Конечно, я их приму.

– И с сегодняшнего дня ты будешь спать в моей комнате.

– Как прикажете, ма… – Эви запнулась и моргнула.

Кровь бросилась в лицо и разлилась предательским жаром, кажется, до самых кончиков ушей. Будто назло, небо снова озарила молния, и на миг в комнате стало светло, как днем.

– Как прикажете, маэль, – выдавила она, пронзив его взглядом.

– Жду тебя через час.

С подозрительно серьезным видом он вышел из комнаты, оставив ее в бессильной ярости…

Глава 10

Комната Эрона была просторнее, чем ее, но выглядела довольно аскетично для принца. Из мебели только массивный письменный стол, стул, книжный шкаф и широкое кресло, обитое потертой кожей, в котором Эрон сидел, когда Эви вошла. Но пугал ее не он, а большая кровать из темного дерева с бордовым балдахином. Она стояла на возвышении, как огромный жертвенный алтарь.

С трудом отведя взгляд от шелковых подушек, Эви продолжила молча изучать пространство. В мягком свете ламп она рассмотрела висящий на стене герб, а также легкий доспех и оружие. У окна стояла небольшая деревянная конструкция с двумя перекладинами и подставкой с углублением, в котором лежала круглая подушка. На ней, свернувшись посередине, спал стрикстер. Его шкура поблескивала в полумраке и казалась темно-бордовой, почти черной, как вино из дикого лисьего винограда.

– Они очень милые, когда спят, – озвучил ее мысли Эрон.

– Все милые, когда спят, – ответила Эви, все так же держась поближе к двери и не зная, что делать дальше.

– Это нам сегодня ночью и предстоит проверить, не так ли?

Он смотрел на нее, отложив книгу, которую до этого читал. Вся его поза была расслабленной, вольготной, как у сытого хищника, что лениво разглядывает новую жертву и раздумывает, стоит ли ради нее шевелиться.

– Ты так и будешь там стоять? – спросил он.

– А ты собираешься со мной… спать?

Эрон коротко рассмеялся.

– А ты рассчитывала на что-то иное?

– Я… – Эви разозлилась. – Какая разница, чего хочу я? Все равно мое мнение здесь роли не играет!

– Ты ошибаешься, – ответил он.

Она сложила руки на груди и фыркнула. Он говорил спокойно, даже холодно, но стоило ли верить его словам? Может, это какая-то игра? Эви решила не торопиться с выводами.

– Тогда что тебе от меня нужно? – поинтересовалась она.

– Мне нужно, чтобы ты провела здесь ночь и вела себя хорошо. Взамен я обещаю, что не трону тебя. – Эрон хмыкнул. – Если ты, конечно, сама не попросишь об этом.

– Вот еще!

Он лишь пожал плечами и взял со стола кубок. Эви нахмурилась. Наверняка у него не было недостатка в женщинах, которые только и делали, что… сами просили! Значит, пока она весь вечер переживала от мысли, что Эрон к ней прикоснется, ему было настолько все равно, как будто она – одна из многих. Ей захотелось его стукнуть.

– Ну, допустим, я попрошу, – сменила тактику Эви. – Смогу я вернуться к себе после того, как мы по-быстрому с этим покончим?

Эрон подавился вином и закашлялся, едва не выплюнув выпитое. Она победно улыбнулась, но радость была недолгой.

– Прости, ты сказала… – сдавленно спросил он, прижимая ко рту кулак. – По-быстрому?

Кажется, это уже был не кашель, а едва сдерживаемый смех.

– Эви, – ее имя прозвучало непривычно в его устах, и на этот раз в голосе не было холодного равнодушия, – когда ты попросишь, даже не надейся, что мы покончим с этим быстро.

Когда… Он сказал «когда», а не «если». И в этих словах было столько откровенного обещания, что Эви вспыхнула и обругала себя мысленно за длинный язык.

– Но да. После… сможешь вернуться к себе.

– Лучше я останусь до утра, – процедила она.

– Уверена?

– Да.

– Подойди ближе, – попросил он.

Эви сделала несколько шагов и остановилась, стараясь не коситься на кроватного монстра сбоку.

На ней была новая ночная сорочка, которую она сама сшила из непрозрачного гладкого шелка бледно-голубого цвета, потратив на это два вечера. Линэль и Морэн потешались над этим странным предметом гардероба с длинными просторными рукавами и подолом до самых пят. Эви, игнорируя комментарии девушек, продолжала шить. В угоду здешнему климату она не стала делать высокий ворот и оставила верхний вырез треугольным, обнажающим тонкие ключицы и верхнюю часть груди.

Кажется, она перестаралась, потому что край все время норовил сползти с плеча. Почувствовав, как ткань с левой стороны скользит вниз, Эви потянулась ее поправить.

– Оставь, – внезапно попросил Эрон.

Она застыла, краснея под его взглядом. Он смотрел на нее так, как ни один мужчина до него.

– Почему тебя это так смущает? – задумчиво протянул он, путешествуя взглядом по ее телу сверху вниз. – Мастер Дэрби сказал, что у тебя были мужчины. – Это прозвучало так, словно для него не имеет никакого значения, была ли у нее сотня мужчин или десяток.

Эви с отвращением вспомнила первую встречу с мастером лекарем. Он осматривал ее за день до церемонии. Трогал ее волосы, водил по лицу своими гладкими и неприятно сухими пальцами, считал пульс, изучал ногти, заглядывал в рот, восхищаясь состоянием зубов, словно она племенное животное. От него пахло прелыми листьями и каким-то горьким маслом. Ощупывая ее, он задавал множество вопросов о перенесенных болезнях, о недомоганиях, о том, что она ела и как жила, и Эви послушно отвечала и позволяла ему прикасаться к себе, потому что ей с детства внушили уважение к целителям. Но когда он попытался залезть ей под юбку с целью интимного осмотра ее «цветка невинности», она от неожиданности лягнула его и отскочила в другой конец комнаты.

Помощник мастера лекаря, делающий записи, закашлялся от сдавленного смеха, вовремя прикрывшись блокнотом, и глаза Дэрби, распластавшегося по полу, сузились от бессильной злобы. Эви извинилась, честно призналась, что уже не невинна, но твердо заявила, что не нуждается ни в каких осмотрах. Кажется, Дэрби ее речь не впечатлила, и он едва не погнался за ней с несвойственной его возрасту прытью. Если бы не советник Дэин, заглянувший на шум и прервавший конфликт, неизвестно, чем бы все закончилось.

Может быть, поэтому в день церемонии Дэрби подлил ей зелья больше, чем нужно? Неужели он хотел отомстить ей таким образом?

– Да, у меня был мужчина, – наконец ответила она, подчеркнув последнее слово в единственном числе. – Мой жених. Но он не был столь… болтливым!

– Иди уже в постель, – вздохнул Эрон, и она метнулась к кровати, которая теперь казалась спасением, а не монстром.

Спрятавшись под покрывало, Эви немного расслабилась. Все было не так уж страшно. Эрон ее не наказал, хотя она опять не называла его, как положено, маэлем и дерзила. И он, кажется, и впрямь собирался исполнить свое обещание не прикасаться к ней.

Принц продолжил читать книгу, которую отложил, когда она вошла. Мерный шелест страниц успокаивал, под покрывалом было тепло, и ей стало странно уютно.

Вот только спать совсем не хотелось.

* * *

«Дэрби – лживый мерзкий старикашка», – подумал Эрон.

Лекарь говорил, что она не только не невинна, но еще и «крайне неразборчива в связях, видимо, как все северные дикари».

Не то чтобы Эрон в это поверил, уж слишком ее поведение не вязалось с подобными заявлениями, но его волновало другое. Как вышло, что, не успев оказаться при дворе, она уже нажила себе недоброжелателя в лице высшего мастера? С этим еще предстояло разобраться.

Эрон листал книгу, но смысл текста ускользал от него. Присутствие девушки мешало сосредоточиться. Он прислушивался к ее дыханию, пытался угадать ее эмоции, а в памяти то и дело возникал образ скользящего по белой коже шелка. Ему понравилась эта одежда. Она скрывала почти все, но удивительным образом только распаляла желание. Эрон неловко поерзал в кресле, когда его мысленные терзания явственно проступили сквозь натянувшуюся ткань штанов, и постарался погрузиться в книгу, чтобы отвлечься.

После той ночи он обещал себе, что не тронет ее. Просто даст ей привыкнуть к ситуации, к нему и ко всему новому, что ее окружает. Но тогда он боялся, что она будет дрожащей и сломленной и ему придется всеми силами заглаживать свою вину и приручать ее, как испуганного зверька. Но Эви такой не была. Эрон вспомнил, с каким вызовом она повторяла слово «маэль», приправляя лживую покорность ядом все больше и больше, и усмехнулся.

Он не планировал загонять ее в свою постель, как в ловушку, но в стенах Белого замка невозможно было скрыть хоть что-нибудь, и слух о том, что Эрон ею пренебрегает, уже начал расползаться, как ядовитый плющ. Местные сплетники шептались в коридорах и задавали слишком много вопросов.

Может, она никакая не избранная? Или с ней что-то не так? Может, нужна другая девушка?

Слухи пришлось пресечь до того, как в округе соберутся все представители знати, и вот поэтому она здесь, лежит в его постели, ворочаясь и вздыхая, а он не знает, как пережить эту ночь.

С ним вообще в последнее время творилось что-то странное. Нэссор был прав. Эрон страдал от приступов головной боли, видел спутанные туманные сны и просыпался разбитым, весь в поту. Иногда он не понимал, почему делает что-то или говорит, почему ему приходится контролировать свои эмоции и почему он не всегда справляется с этой задачей. Будь он моложе хотя бы на год, подумал бы, что стал редким исключением из правил, но, скорее всего, это была просто усталость, помноженная на недосып и плохие воспоминания.

Эви села, запрокинула руки и начала собирать волосы в пучок на затылке.

– Ты все-таки решила меня соблазнить? – спросил Эрон, опустив книгу на колени.

Увидев, что тонкая ткань натянулась на груди, она смутилась и прикрылась покрывалом.

– Даже не надейся, – буркнула она.

Эрон лишь добродушно фыркнул и вернулся к чтению. На какое-то время ему даже удалось погрузиться в скучное повествование, но девушка снова его отвлекла.

– Что ты читаешь?

Оказывается, она уже сидела в постели, завернувшись в покрывало, как в плащ. Спать ей уж точно не хотелось.

– Историю создания Акроса, – просто ответил он.

– А, так она у тебя. Мастер Лэндон не нашел ее в малой библиотеке, поэтому я получила лишь краткую лекцию. Кажется, ему просто не терпелось расспросить меня о Севере, – быстро добавила она в оправдание летописцу. Затем перевела тему: – А ты разве не должен знать ее? Ты ведь принц.

– Принц я не так уж давно, а мальчишкой мне не очень-то хотелось утыкаться носом в пыльные книги. – Эрон заложил страницу пальцем и сделал глоток пряного вина. Тепло разлилось по венам, а на языке остался легкий цитрусовый привкус. – Конечно, я, как и все, знаю множество легенд и сказок о создании этого мира, – задумчиво добавил он, – но там столько вымысла, что приходится знакомиться с историей заново.

– Так о чем там? – повторила Эви.

– О том, как Прародители спустились на землю Акроса в небесных кораблях, чтобы населить ее детьми из священных сосудов.

Ему это казалось скучными сказками, но Эви подалась вперед, готовая слушать дальше, поэтому он продолжил:

– Некоторые из них слишком очеловечились, не смогли жить без любви и ради нее отказались от божественного предназначения. Они разделились на пары, и у них появились собственные дети – Первородные, истинные дети Акроса, предки моего отца и правителей других четырех королевств.

– По-моему, это очень романтично, – сказала северянка, и Эрон едва не закатил глаза. – Значит, ты потомок павших богов?

Он неохотно кивнул.

– Что с ними стало?

– Высшие боги простили их и наделили их детей истинными дарами. Так началась история правящих семей Акроса.

– Дарами? – заинтересовалась Эви. – Что за дары?

– Слишком долго и скучно объяснять, – ответил Эрон, захлопывая книгу, и положил ее на стол. – Сама потом прочитаешь. А нам уже пора спать.

Он встал, потянулся и, начав медленно раздеваться, заметил, как девушка отвела глаза, а затем стала неловко расправлять скомканное покрывало. Ее белая кожа в свете ламп казалась медово-розовой, из небрежного пучка на затылке выбились несколько прядок и спускались по изящной шее, как нежные шелковые ленточки. Ему захотелось пропустить их сквозь пальцы, чтобы ощутить мягкость, но она наконец улеглась на краю, укрывшись до самого носа, и наваждение исчезло.

Эрон почесал клюв зевнувшему стрикстеру и, загасив лампы, лег на кровать. Напряжение, от которого, казалось, еще недавно они избавились, теперь ощущалось сильнее. Девушка почти не дышала.

– Можешь лечь, как тебе удобно, – сказал он, – я тебя не съем.

Она не шевелилась какое-то время, но затем все-таки осторожно подвинулась чуть ближе и заерзала, устраиваясь поудобнее.

Эрон глубоко вдохнул. Раньше постель была для него просто местом, где он спит, неважно, пуховая ли это перина или неудобная койка в военном лагере. Но теперь постель стала местом, что будет хранить ее запах, напоминающий легкий прохладный дразнящий аромат морского бриза, горных цветов и холодной травы. Хорошо, что она больше не пахла розами, как в ту ночь. Он приказал избавить от них сад, и Нэссор не осмелился возражать.

На память, как назло, пришла та рабыня.

«От нее тоже надо избавиться, – подумал Эрон. – Подарить какому-нибудь лорду и отправить подальше от Белого замка».

Вот только он даже не помнил, как она выглядит и как ее зовут.

– Знаешь, – нарушила тишину Эви, – наши легенды о создании мира в чем-то похожи с вашими. Как думаешь, у нас одни и те же предки?

Тучи давно рассеялись, и теперь девушку было хорошо видно в свете луны. Она лежала на боку, подперев голову ладонью. Эрон не удержался, протянул руку и, поймав одну голубую прядку, пропустил между пальцами. Как мягкий шелк.

– Может быть и так, – сказал он. – Но мы слишком разные.

Она перевернулась на спину и тяжело вздохнула. Эрон накрыл ее ладонь своей.

– Это не значит, что мы не можем заключить мир, – произнес он.

– Только если перемирие, – тихо ответила Эви, и их пальцы сплелись.

Эрон закрыл глаза. Он так и заснул, держа ее за руку, и впервые за несколько дней ему ничего не снилось.