Текст книги "Дом пустых сновидений"

Глава VIII
Перемирие

Чтобы купить для Ноя груш и апельсинов, Дориану пришлось по пути домой заехать в круглосуточный магазин неподалеку от Старого города. Думая о своем, он прошелся мимо полок, заполненных всякой всячиной, и мимо двери, на которой висела реклама о распечатке фотографий. Как раз в тот момент, когда Дориан протянул руку к нижнему ярусу с апельсинами, кто-то внезапно врезался в него и тут же метнулся вперед.

Удерживая на плече лямку делового портфеля, Дориан склонился к полу, поднял небольшой белоснежный конверт, оброненный фигурой в бесформенной толстовке, и окликнул парня. Однако, когда тот обернулся, у Дориана отвисла челюсть: перед ним стоял не парень, а Альма Сивер. Вытаращившись на Дориана с таким ужасом, будто он на ее глазах превратился в омерзительное чудовище, покрытое слизью, Альма медленно приблизилась, скидывая с рыжей головы капюшон.

– Ты следишь за мной? – процедила она. Лицо Дориана вытянулось:

– Что? Кто? Я? – Он не мог понять, почему, возвышаясь над ней на целых полторы головы, чувствует себя смущенным перепуганным мальчишкой. – Я и понятия не имел, что встречу тебя здесь, да еще и в… э-э… таком образе. Ты живешь рядом?

Альма презрительно фыркнула, недоверчиво покачав головой и глядя куда угодно, только не на Дориана.

– Ну надо же… как бесит, просто сил нет никаких… – Затем она перестала смеяться и окинула Дориана таким уничтожающим взглядом, что в груди у того заворочалось дурное предчувствие. – Вижу, ты все еще строишь из себя супергероя, лицемер несчастный… И все еще делаешь вид, что умираешь, а?

Дориан Харрингтон всегда считал, что он из тех парней, которые отлично контролируют свои эмоции. Он вырос в семье, где отец был полицейским, а мать учительницей, и с детства привык к дисциплине. Он никогда не терял над собой контроль. Но эта женщина… Дориану захотелось схватить Альму Сивер, хорошенько встряхнуть ее так, чтобы аж голова замоталась – вдруг мозги встанут на место, – и спросить, какого черта она все время несет эту чушь про преследование и лицемерие…

Но тут он почувствовал в ладони боль, и в его голове прояснилось. Опустив взгляд, Дориан увидел, что крепко сжимает конверт, подобранный с пола.

– Вот, держи. – Он протянул его Альме. Она уставилась на его руку, будто та была змеей, которая вот-вот ужалит. Дориан начал терять терпение. – Это разве не твои фотографии?

Альма побледнела.

– Ты смотрел их? – Она резко подняла голову, глядя на Дориана снизу вверх.

– Разумеется нет, – холодно сказал Дориан. Ему хотелось назвать ее чокнутой – такой она и была. Ее поведение, по мнению Дориана, не поддавалось никакому логическому объяснению, она просто безумна. Любой разговор всегда завершается… и тут вдруг Дориан понял, что никогда и не пытался по-настоящему поговорить с Альмой. Сперва он всячески избегал ее как зачинщицу конфликтов, потом уже она избегала его.

– Я отвезу тебя домой, – сказал Дориан, прежде чем обдумал ситуацию. Эти слова были сюрпризом не только для Альмы, но и для него самого. Но это правильно – лучше решить все проблемы, пока не поздно, уладить конфликт, попытаться стать друзьями.

– Ну уж нет, – надменно протянула она, сделав шаг назад. – Нет, я не думаю, что это хорошая идея!

Вырвав из руки Дориана конверт и поцарапав его ладонь острым краем, она прошла мимо, дерзко толкнув его плечом. Недолго думая, Дориан схватил ее за капюшон толстовки.

– Что за… – завизжала Альма, подавшись назад и взявшись за горло. Яростно обернувшись, она низким голосом крикнула: – Что ты делаешь?!

– Хватит орать. Мы не дети, Альма. Нам нужно нормально поговорить.

– А вот мне не кажется, что нам есть о чем разговаривать, – отрезала она, нахмурившись. Переступив с ноги на ногу, она оттолкнула руку Дориана, и ему показалось, что она сейчас накинется на него с кулаками. Однако лицо Альмы прояснилось. Кажется, строгий взгляд Дориана и его командный тон подействовали на нее благотворно. Буркнув, что она подождет его у машины, Альма поспешила на выход. Дориан без разбора похватал с полок фрукты для Ноя и уже через минуту выбегал на парковку, переживая, что Альма обманула его.

Она действительно поджидала его у машины, недовольно скрестив руки и притопывая ногой от нетерпения. Дориан притворился, что не замечает откровенной злобы, направленной на него, но его сердце екнуло, когда Альма уселась в его машину на пассажирское сиденье.

– Пристегни, пожалуйста, ремень.

– Чего?! – Альма злобно посмотрела на Дориана, и он снова рассердился. Порывисто наклонившись вперед, Дориан щелкнул ремнем безопасности, замечая, с каким упорством Альма вжимается в сиденье, только бы он случайно не коснулся ее. Когда Дориан выпрямился, он услышал шумный вздох. «Держи себя в руках», – упрашивал он себя, выезжая с парковки. Альма ведет себя так специально, чтобы разозлить, она обычная обиженная женщина. Эта мысль, мысль, что Альма – обычная обиженная женщина, развеселила Дориана, но он знал, что, если даже попытается улыбнуться, ему несдобровать. Одновременно с этим он подумал: а почему Альма обижена? И на кого? На него? Но они едва знакомы, так почему…

Альма шумно кашлянула, и он догадался, что она пытается привлечь его внимание.

– Что?

– Вообще-то ты едешь не туда.

– А… ага, – согласился Дориан, заметив, что свернул на дорогу, ведущую к его дому. Его бросило в жар при мысли о том, что Альма может вновь переступить порог особняка, и вместе с тем эта идея показалась странно привлекательной и опасной. Прочистив горло, он спросил у Альмы, куда ехать, и она убийственным тоном назвала адрес. «Она считает, что я должен знать, где она живет», – снова догадался Дориан.

В полном молчании они доехали до нужного места. Это был ничем не примечательный блочный дом в несколько этажей, с желтыми квадратиками окон. Несмотря на поздний час, жители многоэтажки все еще бодрствовали.

Когда машина остановилась, Альма толкнула дверь. Выждав долю секунды, она снова попыталась выйти, но тщетно.

– В чем дело? – Она обернулась. Хоть и было темно, и тусклый свет фонарей преломлял дождь, зарядивший по пути из магазина, Альма увидела, что лицо Дориана абсолютно ничего не выражает. Он опустил руки на колени и произнес:

– Мы должны поговорить.

– Хорошо, ладно! – выпалила Альма. – Если тебе есть что сказать – говори! – Она хлопнула ладонью по двери. Дориан поморщился, но напомнил себе, что, когда ведешь разговоры с противником, нужно быть терпимее.

– Вообще-то, – сказал он, – я думал, это тебе есть что сказать. Если проанализировать ситуацию с самого начала, мы оба придем к выводу, что все началось в тот день, когда ты проводила семинар в университете.

Краем глаза он заметил, что она кривляется, но, когда обернулся, она таращилась на него с отвисшей челюстью.

– В тот день?.. Ах да… да-да, в тот день, да, все правильно.

Дориан подозрительно прищурился.

– Почему ты ведешь себя так, словно я сделал тебе больно?

И вот она снова смотрела на него как на предателя; как на величайшую ошибку своей жизни; как на человека, который причинил ей нестерпимую боль. Но это длилось лишь секунду – Дориан моргнул, и перед ним уже сидела другая Альма Сивер.

– Ты хочешь объявить перемирие, – деловито сказала она, – я правильно тебя понимаю?

Дориан удивился. Только что Альма хотела испепелить его взглядом, а теперь ведет себя как настоящий профессионал. С таким человеком даже можно разговаривать, не повышая голоса, подумал Дориан с облегчением и даже почувствовал себя увереннее.

– Да, у нас с тобой общее дело, Альма, – сказал он, все еще подозревая, что на уме у нее крутятся всякие ругательные слова и она только ждет удобного момента, чтобы все высказать. – А еще мы должны хорошенько подготовиться к следующей конференции, эта была полным провалом…

– Да, ты прав, мы должны подготовиться. – Дориан не мог поверить своим глазам, но Альма ободряюще улыбнулась ему. Точнее, уголки ее губ приподнялись лишь на миллиметр, но ведь это уже что-то! – Теперь ты можешь выпустить меня? – самым вежливым тоном спросила Альма. – Встретимся у тебя дома через полтора часа, если ты не против, нам действительно стоит поторопиться с докладом.

Внезапно Дориан почувствовал, что что-то изменилось. Не между ними – тут все осталось как прежде. Возможно, Альма перестанет смотреть на Дориана как лев смотрит на антилопу, возможно, она перестанет в открытую выражать свою беспричинную ненависть, но внутри нее ничего не изменилось. У Дориана возникло чувство, будто он разочаровал ее, обманул, вновь предал. Но Альма снова улыбнулась.

– Дориан? – позвала она. – Не собираешься открыть?

Он отпер дверь, и вместе с характерным щелчком в его груди словно что-то оборвалось. Прежде чем Альма вышла, он взял ее за локоть.

– Так между нами все нормально?

С ее головы спал капюшон, в свете уличных фонарей ее волосы отливали медью. На лице появилось замешательство.

– Ну конечно. – Альма улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз. – Все хорошо, как и всегда. Через полтора часа, Дориан, – добавила она, а затем вышла.

Утренний туман настойчиво прилип ко мне, будто вторая кожа; вцепился в волосы, струящиеся из-под шапки, будто в кокон сковал. Было холодно, и я тоскливо взглянула через спортивную площадку в сторону Первого медицинского павильона. Мы с Аспеном и Скалларк застряли в длинной очереди к лавчонке, где продавали домашнюю выпечку. Ребята мечтали о согревающем кофе, я же хотела избавиться от дурного привкуса во рту. Может, у меня нервный срыв или что-нибудь психосоматическое, но я все еще ощущала мед и мороженое с шоколадной стружкой на кончике языка.

Скалларк косилась на меня, явно что-то подозревая. Когда я вернулась ночью в комнату и тут же нырнула под одеяло, она попыталась выжать из меня хоть словечко, но тщетно. Всю ночь меня мучили бессвязные ночные кошмары, полные неясных образов, и наутро я встала невыспавшейся и уставшей – ни о какой пробежке не могло быть и речи.

Темные круги под глазами ярко выделялись на болезненно-бледной коже, на скуле вырисовывался синяк. Синяк, сухие потрескавшиеся губы – я взглянула на себя как будто со стороны – со строны Ноя Харрингтона.

К счастью, заворочавшаяся в постели Скалларк отвлекла меня от размышлений, и мы, быстро собравшись, спустились вниз. Из кухни доносились голоса, и я на долю секунды застопорилась на лестнице, сразу же вспомнив о панике Ноя при появлении незнакомцев, однако голос Дориана смешался не с привычным насмешливо-хриплым тоном Ноя, а с голосом Альмы Сивер – уж ее я бы ни с кем не спутала. Скалларк легонько шлепнула меня по плечу, подгоняя, и я направилась на кухню. За обеденным столом действительно устроились Дориан и доктор Сивер. Скалларк за моей спиной споткнулась от удивления и схватила меня за локоть.

– Доброе утро, – пробормотала она, и Дориан с доктором Сивер подняли головы, отвлекшись от многочисленных бумаг. В ту же секунду, когда я увидела их, сидящих плечом к плечу, я поняла, что нам вчетвером лучше вместе не завтракать. Доктору Сивер было неуютно, судя по тому, как она вздрогнула и резко попыталась отодвинуться от Дориана, едва не свалившись со своего стула, а Дориан, в свою очередь, дернулся и опрокинул свою кружку, благо та была пустой.

– Доброе утро, – сказала я невозмутимо, так и не сдвинувшись с порога. – Готовитесь к конференции? – Альма прочистила горло и опустила взгляд в бумаги. Думаю, она была чем-то смущена. Возможно, нашим со Скалларк появлением, возможно, обществом Дориана, а может быть, просто устала. Получив утвердительный ответ, я тем же невозмутимым тоном продолжила: – Мы со Скалларк в университет, – и, прежде чем Дориан вставил хоть словечко, а, судя по тому, как он всполошился, он собирался возразить, я продолжила: – Мы позавтракаем в кафе. У нас сегодня… тренировка. То есть встреча с… подругами. До свидания.

И, быстро развернувшись, я ненавязчиво подтолкнула Скалларк в спину.

– Ты кошмарная актриса, – оценила она.

– Ты хотела остаться там? – спросила я.

– Ни за что! Одно дело видеть доктора Сивер в кабинете и совсем другое – это. Она же была… жуть. Думаешь, это ее натуральный цвет волос? – Скалларк покачала головой, отчего капюшон ее куртки зашуршал. – Это уже слишком.

Я была согласна: видеть доктора Сивер в особняке Харрингтонов в семь утра – это уже как-то слишком, да еще и в таком несобранном виде. Мне стало любопытно, не нарушает ли факт ее общения с Дорианом, который для всех является моим дальним родственником, каких-нибудь этических норм. Но разбираться в этом вопросе всерьез мне не особо хотелось, потому что втайне я была рада тому, что, благодаря Скалларк и доктору Сивер, Ной так и не вылез из своего укрытия. Альму Сивер в дурном расположении духа я еще могла вынести, и даже Скалларк, пускающую слюни на Дориана, но только не Ноя. Я не знала, как он поведет себя, притворится ли, что между нами ничего не случилось, или, напротив, снова станет извиняться. Если у меня есть шанс оттянуть неприятный момент столкновения, я им воспользуюсь.

Пожалуйста, пусть между мной и Ноем ничего не изменилось, – подумала я и, вдруг заметив боковым зрением какое-то резкое движение, вынырнула из размышлений. Кира Джеймис-Ллойд ступила под навес и стала читать список меню на грифельной доске. Я неотрывно следила за каждым ее движением, поражаясь тому, что раньше ее не замечала. Я обращала внимание на Киру только в том случае, когда она окликала меня или буравила взглядом. Сейчас я первая выцепила ее из толпы: высокая, со спортивной фигурой, с копной каштановых волос. Прическа у Киры была необычной, асимметричной, будто однажды в плохом настроении она решила сама себя обкорнать. Глаза у нее холодные, серо-зеленые…

Я сунула руки, сжатые в кулаки, в карманы. Хотелось отвернуться, и одновременно хотелось, чтобы Кира почувствовала мой взгляд. Нет, надо отвернуться, чтобы не провоцировать себя… Это еще что? Вдруг к Кире приблизился высокий парень в спортивной форме серого цвета. Я узнала Згардоли, его скула была украшена синяком, на носу красовался пластырь.

Поцелуй Ноя перечеркнул для меня все, что случилось прежде, – и беседу со Скалларк о преследователе Леды Стивенсон, и драку со Згардоли и его бандой на парковочной площадке. Но теперь воспоминания навалились разом, и меня замутило.

– Что за… – Я коснулась плеча Аспена, и он, отвлекшись от своего мобильника, приблизился ко мне. Под ботинками скрипнули камешки, по кожаной куртке лениво скатывались капли холодного дождя.

– Что? – спросил он, наклонившись. Я утянула его в сторону, мы вышли из очереди. Аспен обеспокоенно обернулся, чтобы посмотреть на Скалларк – все-таки он очень хотел согреться горячим напитком и пропускать свою очередь не планировал. Скалларк о чем-то живо болтала с соседкой. – Чего? Что случилось?

– Да вот, – просто ответила я, едва уловимо кивнув в сторону Киры Джеймис-Ллойд. Аспен глянул через плечо и вздохнул:

– Я поговорю с ней.

Я открыла рот, но не сразу поняла, что лицо у меня перекошено от изумления. Аспен изогнул брови, глядя на меня выжидающе, и только тогда я сообразила сказать что-то вроде «забудь». Еще никто не предлагал мне «с кем-то поговорить» вместо меня, еще никто не предлагал решить вместо меня проблемы. Я почувствовала, как меня бросает в жар, как краснеет шея. Аспен посмотрел с упреком:

– Кая, ты не должна так поступать. Почему ты за себя не заступишься?

А, вот он о чем…

– Почему? – не сдержавшись, переспросила я саркастичным тоном. – Может быть, потому, что однажды заступилась, да так, что потом погибло два человека? – Я почувствовала удовольствие от того, что Аспен побледнел, и тут же отругала себя за это. Сморгнув, я сказала: – Ничего я не могу, Аспен, так что… есть только такой выход – просто смириться и делать то, что в моих силах. – Я поняла, что несу полную чушь, когда Аспен с недоумением поднял брови, и оборвала сама себя: – Знаешь, не хочу больше тут стоять. Лучше вернусь в университет. Давай встретимся позже.

Я махнула рукой на прощание и, втянув голову в плечи, вынырнула из-под навеса и кинулась бежать по скользкой траве к Первому медицинскому павильону. Капюшон на голове увлажнился, при каждом шаге сумка ударяла по бедру. Через несколько минут достав пропуск и проскользнув через стеклянные двери внутрь здания, я поспешила в женский туалет на первом этаже, где рассчитывала провести время в одиночестве, пока не придется идти в морг. Однако мне не удалось и двух минут просидеть в кабинке в тишине, когда дверь туалета распахнулась и раздались возбужденные женские голоса:

– Ты мне веришь, нет, она ее преследует, я это точно слышала!

– Ты думаешь? Что-то я сомневаюсь… Думаешь все, что написано, – правда?

Послышался смешок, а затем саркастический ответ.

– Считаешь, Кира стала бы лгать? – Я не поняла по тону голоса, был ли это риторический вопрос. – Не спорю, наша Сиротка довела ее до такого состояния, что можно было выдумать историю и похуже этой, но Кира относится ко всему очень ответственно. – Я услышала звук льющейся воды, затем: – Кстати, она даже расследование провела.

Затем голоса удалились, и я снова осталась одна. Сняв сумку с крючка на двери и устроив ее у себя на коленях, я достала записную книжку и сверилась с расписанием занятий. Хоть дел было и по горло, я не могла выкинуть из головы всю эту комичную и омерзительную ситуацию. Аспен, Кира, Скалларк – я по очереди вспоминала их лица, удивляясь тому, как все спуталось, сплелось. Когда-то я была одна, и мне было тихо и легко, а сейчас все иначе, хуже. Никак не могу избавиться от мысли, что мама пыталась меня защитить от Криттонского Потрошителя. Она знала, что он захочет причинить мне боль, только чтобы достать ее. В итоге он сумел ее отыскать, а значит, и меня ему найти не составит проблем. И вот снова вернулась старая задача под названием «Людям вокруг меня грозит опасность».

«Я поговорю с ней», – вспомнила я слова Аспена и то выражение лица, с которым он это произнес. Словно он обязан что-то сделать, чтобы нападки Киры прекратились. Меня отвлекло звуковое оповещение. Изловчившись, я вынула из кармана штанов телефон. Аспен. Ставит перед фактом, что вечером у него «дружеская вечеринка» и я обязана на ней присутствовать.

«Мама тоже дружила с Дэйзи Келли, – подумала я, сжимая телефон в ладони. – Когда Криттонский Потрошитель убил ее, мама очень страдала, посвятила жизнь его поимке… А если со мной что-нибудь случится? А вдруг Аспен тоже влипнет из-за меня в неприятности?»

Хоть я и попыталась держаться от Аспена подальше, скрыться от его опеки оказалось гораздо труднее, и в последнее время мы сблизились еще больше. Он возомнил себя моим старшим братом, защитником, парнем, который подаст руку и спрячет от насмешек.

Снова я вспомнила наш разговор, после которого все переменилось: «Тебе одной сложно? – спрашивал тогда Аспен с болезненным упрямством в голосе. – Я понимаю, ты многое пережила, знаешь о боли, знаешь, как страшно терять тех, кого любишь… Я тоже терял тех, кого любил… Только ты не уходи, не отнимай моего последнего друга, ты не на войне, так что прекрати бороться со всеми».

В первую очередь мне надо перестать бороться с Аспеном, решила я.

Из-за опоздания охранник отказался впускать меня в морг даже несмотря на то, что я едва не стукнула его по носу пропуском. Пришлось звонить профессору Харрингтону. Три минуты спустя Дориан вышел в коридор, вежливым тоном познакомил меня с мистером Вишенским, три раза повторив в разных вариациях, что я его племянница и больше подобных фокусов возникать не должно, затем молча провел в комнату для трупов. Тело уже лежало на металлическом столе под белой простыней. Вокруг него стояли мои однокурсники. Дориан встал во главе стола, а я шмыгнула к Скалларк. Она так пялилась на профессора, что даже не заметила моего появления.

Дориан откинул с тела накидку, и мы дружной группой шагнули ближе к столу. Девушка до тридцати лет. Синюшные губы, светлые брови, светлые волосы; лицо бледное, на лбу едва заметны морщины, ключицы выступают под пергаментной кожей, груди дряблые. На левой стороне, у сердца, рисунок пальмы размером с большой палец.

Мне стало нехорошо из-за этой татуировки; Скалларк, вдруг наклонившаяся в мою сторону, не разлепляя рта, шепнула:

– После сегодняшнего утра я воспринимаю его как-то по-другому. – Не было нужды уточнять, о ком она говорит. – Теперь все время вижу эту беспорядочную прическу, рубашку на выпуск, щетину… м-м…

Я приклеилась взглядом к мертвой девушке, но голову наклонила немного в сторону Скалларк, шепнув в ответ:

– Это не самое ужасное, что ты могла увидеть, поверь мне.

Я лишь хотела поддразнить ее, но она близко к сердцу восприняла услышанную информацию.

– Ты видела его голым?!

В комнате повисла тишина, затем послышались смешки. Дориан уставился на нас со Скалларк с таким недовольным видом, что я испугалась: вдруг он понял, о чем именно мы тут говорили. Почувствовав жар между лопатками, я отвела взгляд и смущенно прочистила горло.

– Так, внешняя травма головы говорит нам о том… – продолжил он спустя несколько секунд, наклоняясь к девушке на столе, но Скалларк снова привлекла мое внимание, шепнув:

– Почему ты так быстро ушла?

Она вжала голову в плечи и встала прямо за широкой спиной какого-то парня.

– Это из-за Киры? Я видела ее с этим ослом Згардоли, весь в синяках – ха-ха-ха – так ему и надо!.. Когда вижу его страхолюдную рожу, так и хочу рассмеяться или крикнуть что-нибудь вроде: «Ну что, получил, крутой баскетболист? Раз тебя смогла отделать девчонка, запишись лучше в балет!»

Скалларк фыркнула и тут же опустила голову, когда Дориан пронзил ее страшным взглядом. Позже, когда вскрытие закончилось и Скалларк потащила меня к выходу, он вежливым тоном попросил меня остаться. Будет беда, почувствовала я, следуя за профессором в кабинет. Дориан снял халат, повесил его в шкаф и принялся наполнять портфель бумагами, лежащими на столе. Целую минуту я терпеливо ждала, сунув руки в карманы и неловко переминаясь с ноги на ногу, затем, поняв, что Дориан хоть и пригласил меня, но говорить, похоже, не хочет, осторожно приблизилась к столу и спросила:

– О чем именно ты хотел поговорить со мной? Извини, что мы со Скалларк отвлекли тебя от занятия, этого больше не повторится…

– Я просто хочу, чтобы ты знала, что я… – Он вздохнул и тут же потерял нить разговора. Я напряглась, речь явно шла не об учебе. Дориан повернулся ко мне, наконец-то встречая мой взгляд, и я вспомнила обо всем: об ужасной игре, в которую они с Ноем меня втянули, о странных стечениях обстоятельств, о том, что Дориан был сыном полицейского, который расследовал дело Дэйзи Келли, но при этом ни разу об этом не упомянул…

Я не ждала, что он выложит все как на духу, ему тяжко давалось каждое слово. Выглядел он и без того подавленным и уставшим. Может, из-за предстоящей конференции, а возможно, из-за тусклого, какого-то зеленоватого света, льющегося в кабинет сквозь большое окно.

– Просто выскажись, Дориан. – Пожалуй, мой голос звучал чересчур резко и повелительно, так что Дориан вздрогнул и замялся.

– Все… все не так просто, Кая… – Он снова принялся возиться со своим портфелем.

– В моем мире все просто. Ты говоришь или нет. Если скрываешь что-то важное, что касается меня, я не верю тебе и не говорю с тобой.

Я пыталась смягчиться, но только рассердилась сильнее. Зачем тогда он позвал меня сюда? Чтобы посильнее надавить на рану, из которой только-только перестала идти кровь?

– Мне жаль. – Дориан ответил смиренным взглядом, и я тут же почувствовала вину.

– И мне жаль, – сказала я искренне. Казалось, тонкая нить, которая крепко связала нас, тесно соединила друг с другом, лопнула со звоном порванной гитарной струны. Мне стало больно, и я развернулась, чтобы выйти. То же самое я ощутила вчера после встречи с Ноем.

Ной…

Я обернулась.

– Ной втянул тебя в это, верно? – Дориан растерялся, явно не ожидая, что я задам такой вопрос, затем его лицо приобрело упрямое выражение, но я не дала шанса возразить, воскликнув: – Это он приказал тебе молчать!

Я вспомнила, как Ной говорил мне, что Дориан – такая же жертва, как и я. Что он сделал с ним? Что он сделал с нами?

– Пока что я не могу ответить на твой вопрос, Кая… – наконец сказал он голосом родителя. – Все действительно не так просто, как тебе кажется. Мир не такой, как ты думаешь, он не делится на черное и белое. Он гораздо разнообразнее. – Дориан с сожалением поджал губы, и в этот раз меня посетила мысль, что он жалеет меня. Закинув на плечо портфель, он добавил: – Ты доберешься до истины, но помни, что нельзя делать вывод до того, как сложишь полностью все фрагменты истории. Я просто хотел, чтобы ты знала это.