Текст книги "Генштаб без тайн"

Дуэль

Долгое время наблюдая за многочисленными попытками властей реформировать армию, я пришел к выводу, что в России складываются два направления, два лагеря политиков и генералов, явно и скрытно противостоящих друг другу во взглядах на военное строительство. Представители одной стороны – Кремль, правительство, Совет безопасности и Совет обороны (СО был создан в 96-м, а упразднен в 97-м. – В.Б.) – стояли на том, что необходимо кардинально сократить армию «до пределов, соответствующих экономическим возможностям государства». А поскольку экономика России бурными темпами рушилась, то трудно было определить тот «предел», у которого можно было остановиться.

Другая сторона (Минобороны, Генштаб, некоторые Главкомы видов Вооруженных сил) настаивала на том, что в стране следует иметь армию, адекватную реально существующим и потенциальным внешним военным угрозам.

Это противостояние еще с тех времен, когда премьером правительства был Егор Гайдар, постоянно порождало конфликты между высшей государственной и военной элитами России. Гайдар, на мой взгляд, был буквально зациклен на идее сокращения армии и постоянно подталкивал к этому Грачева, который то жестко сопротивлялся («За рубеж в 1,9 млн мы не отступим!»), то вдруг заявлял, что, «возможно, и 1 миллиона будет достаточно». Но, приняв почти 2,5-миллионную армию в мае 1992 года, Грачев передал ее Родионову в июле 1996 года уже с численностью 1,7 млн человек.

После Гайдара, во времена Черномырдина, становилось все более очевидным, что и Кремль, и правительство ведут экономику страны к еще большему развалу. Президент и его сторонники в правительстве стремились на чем-то сэкономить, чтобы не дать государственному кораблю утонуть в пучине кризиса.

В качестве одного из объектов экономии опять-таки была избрана армия. Эта идея и породила известный тезис Ельцина о том, что «армия должна быть посильной для экономики».

Как я уже говорил, указание Ельцина – до конца 1997 года сократить армию на 200 тысяч человек – осталось невыполненным. Но Кремль сделал вид, что «не заметил» этого. То, из-за чего покарали Родионова, прощалось Сергееву.

Увольнение офицеров и прапорщиков тянуло за собой еще одну проблему – жилищную. Вице-премьер Борис Немцов был одним из главных идеологов введения так называемых Государственных жилищных сертификатов, по которым увольняемые имели право бесплатно получить крышу над головой. Немцов эту идею яростно пропагандировал и даже сумел добиться, чтобы она получила статус президентской программы. Но уже вскоре это новшество вызвало большие подозрения у офицеров: оказалось, что за «бесплатный» угол им надо было доплачивать. Это и вовсе было похоже на аферу, узаконенную государством.

После кризиса 17 августа 1998 года, когда курс доллара возрос почти в 3 раза, местные власти не хотели продавать военным жилье за сильно подешевевшие сертификаты. Руководство МО просило правительство индексировать сертификаты в соответствии с новым курсом валюты, но там ответили, что «сейчас не до этого».

Армию снова «кинули». Многие офицеры, для которых ГЖС оказались всего-навсего «куклой», всученной им государством, были беззащитны перед вопиющим обманом. Такими способами военная реформа «переводилась в практическую плоскость»…

Псевдогерой нашего времени

В 1996 году Ельцин с большой помпой оповестил соотечественников о создании нового государственного органа – Совета обороны и выразил надежду, что он сыграет важную роль в обеспечении безопасности страны и реформировании Вооруженных сил.

В 1997 году на должность секретаря СО – Государственного военного инспектора был назначен первый заместитель министра обороны Андрей Кокошин.

В том же году президент издал указ о ликвидации Совета обороны и с такой же убедительностью стал доказывать, что без него Россия ничего не потеряет. Андрей Кокошин был назначен на освободившуюся после ухода Ивана Рыбкина должность секретаря Совета безопасности.

Создание и ликвидация СО, смена его секретаря были еще одним свидетельством непоследовательности Кремля в проведении реформаторской линии в области обороны.

В день назначения Кокошина Ельцин назвал его «героем нашего времени». Многие на Арбате и даже в Кремле отнеслись к такой оценке как к слишком большому преувеличению заслуг Андрея Афанасьевича. И были на то свои причины.

С момента образования Российской армии (май 1992) и по нынешнее время качественное состояние ее оружия и техники стремительно ухудшалось. Командующие войсками военных округов и флотов постоянно слали на Арбат шифровки, в которых докладывали, что боеготовность «с ржавым железом» поддерживать нельзя.

А первый заместитель министра обороны Андрей Кокошин, с 1992 по 1997 год непосредственно отвечавший за военно-техническую сферу армии, все это время вдохновенно рассказывал подчиненным и общественности сказки о перспективах перевооружения, о двойных технологиях, об индивидуальных устройствах ориентирования солдата на местности, в бою и т.д.

Но при этом почти ничего в войсках и на флотах не менялось – разве что с превеликим трудом удалось «поставить на ноги» несколько экземпляров заложенных еще в советские времена ракетных систем и кораблей.

За последние 7 лет объем производства оборонной промышленности сократился в 11 раз, а экспорт наукоемкой продукции упал до 1% общего объема производства. Наш ВПК, еще шесть-семь лет назад располагавший потенциалом, способным обеспечивать 250 дивизий, сейчас, похоже, не может «потянуть» и одну.

Расходы на перспективные научные исследования сократились в 15 раз. Федеральная целевая программа конверсии оборонной промышленности была профинансирована в 95 году на 25%, в 96-м – на 11%, в 97-м – на 0%. То же – в 98-м…

В стране осталось 6 авиастроительных заводов, рассчитанных на выпуск 545 боевых самолетов. Но реально на внутренний рынок поступает 1-2 самолета в год. Еще 15 идут на экспорт.

Практически полностью прекращен выпуск новых боеприпасов, ракет «воздух-поверхность», бронетанковой техники для своей армии. Долг Минобороны военно-промышленному комплексу – 25 миллиардов рублей.

При нынешнем уровне финансирования ВВС способны поддерживать свой парк самолетов только на 50%. ВМФ по сравнению с 1991 годом сократился более чем наполовину.

За годы «реформ» потеряны все авианосцы. Однажды маршал Сергеев признал, что ВМФ и не планирует иметь в своем составе корабли такого класса. В течение последних пяти лет была заложена лишь одна подводная лодка «Юрий Долгорукий», которая все еще не достроена.

Генштабовские эксперты считали, что при такой динамике развала флота в российском ВМФ уже в скором времени останется 3-5 кораблей океанской зоны, несколько многоцелевых подводных лодок и 20-30 малых кораблей и катеров. Это похоже не на флот, а на флотилию, и может прекратить существование морская составляющая Стратегических ядерных сил. И тут нельзя не учитывать, что к 2010 году истекут сроки предельной эксплуатации у большинства стоящих на боевом дежурстве 713 межконтинентальных баллистических ракет…

Ельцин сказал: «Кокошин – герой нашего времени».

После этого мне показалось, что надо срочно сходить к психиатру.

Оптимистические похороны

Когда весной 1998 года Ельцин отправил правительство в отставку, из Кремля лишь двум министрам – Примакову и Сергееву – дали понять, что они могут продолжать спокойно работать.

Кириенко приехал на Арбат консультироваться с Сергеевым. Говорили о военной реформе, о том, как двигать ее дальше. Вопрос о деньгах был самым неприятным: задолженности военным росли, как снежный ком. Эту проблему быстро замяли. Но что-то ведь все равно надо было придумать. И придумали. Простенько, но со вкусом: вместо двух бывших комиссий по военной реформе (Черномырдин) и ее финансовому обеспечению (Чубайс) будет теперь одна. Глава ее – председатель правительства, а зам у него – министр обороны.

Сразу после встречи Кириенко подготовил письмо на имя Ельцина, в котором предлагал «воссоздать комиссию по военному строительству».

Реформы не было, но комиссии по реформе – реформировали…

В письме Ельцину Кириенко предлагал усилить контрольные функции кабинета министров над всеми «силовиками». Но эта инициатива не вызвала восторга у секретаря Совета безопасности Андрея Кокошина: такое предложение не только принижало его собственный статус, но и всего СБ.

Пошла новая игра амбиций, не предвещающая ничего хорошего.

В середине мая 1998 года состоялось совещание руководящего состава Вооруженных сил России. В тот момент во многих местах шахтеры бастовали, перекрывали железнодорожные пути из-за того, что правительство не выплатило им долги. Кабинет Кириенко лихорадочно искал выход из положения. Но денег для угольщиков не было. Не было их и для армии, которой государство задолжало в общей сложности почти 40 млрд рублей. Участники совещания были удивлены, когда министр обороны предложил подчиненным «пропустить шахтеров вперед», им-де труднее.

Зал встретил эти слова маршала суровым безмолвием.

В этих словах министра люди читали не рыцарство, а политическую конъюнктуру, явно рассчитанную на то, чтобы заработать новые очки у Кремля и правительства.

То был красивый бросок на картонный пулемет. Но даже если бы военные и «пропускали» шахтеров вперед, у Кириенко денег не было. Их в очередной раз выклянчивали у МВФ.

Генералы, выступавшие на совещании, дружно описывали удручающие картины развала армии из-за острейшего финансового кризиса.

И тут Сергеев не выдержал:

– Надо не ныть, а вкалывать. Кто не может, скажите, я вас уволю!

По залу пробежало дружное ворчание.

Ракетный дурман

Летом 1998 года Государственная дума приняла закон «О военной реформе». Закон этот опоздал лет на шесть. По этому поводу военный обозреватель газеты «Сегодня» Олег Одноколенко очень точно заметил:

– Никакие силы не способны изменить генеральный принцип национального военного строительства: сначала делать, потом размышлять над содеянным, а все это постфактум подводить под нормативный акт.

В соответствии с президентским указом о первоочередных мерах по реформированию армии, подписанным Ельциным еще летом 1997 года, Военно-космические силы сливались с Ракетными войсками стратегического назначения. Но не прошло и года, как Главнокомандующий ВВС генерал-полковник авиации Анатолий Корнуков в одной из телепередач заявил, что, возможно, ВКС будут присоединены уже не к РВСН, а к ВВС.

В августе 1998 года Андрей Кокошин обнародовал новую концепцию военной реформы страны. Из нее следовало, что РВСН уже в начале будущего века прекратят свое существование как самостоятельный вид Вооруженных сил и будут «розданы» Сухопутным войскам. Примерно через две недели после этого один из высокопоставленных чиновников Минобороны официально заявил, что РВСН, возможно, войдут в состав ВВС.

А вскоре после этого министр обороны подготовил президенту предложения, в соответствии с которыми предлагалось создать Главное командование Стратегическими силами сдерживания (ГК ССС). Эта идея еще до подписания документа не нравилась даже некоторым замам министра. С небывалой смелостью высказывали свое критическое отношение к ней некоторые генералы и офицеры Генштаба.

И тем не менее в ноябре 1998 года Сергеев во время приезда к отдыхавшему в Сочи Ельцину сумел получить от Верховного визу на документе.

Сразу после этого на Арбате началась подковерная свара между сторонниками и противниками создания ГК ССС. Из Генштаба в администрацию Президента РФ и в правительство поступили обращения ряда начальников, в которых доказывалось, что идея, уже утвержденная министром у Верховного, «слишком поспешная и затратная».

Прознавшая об этом пресса подняла шум.

Начальник Главного оперативного управления Генштаба Юрий Балуевский был вынужден публично признать, что действительно существует «проблема централизации управления ядерной триадой (сухопутной, морской и авиационной. – В.Б.). Но поскольку создание единого командования стратегическими ядерными силами – процедура трудоемкая и затратная, планами военного строительства предусмотрено начать ее реализацию после 2000 года».

Однако это заявление не ослабило остроты конфликта. Первый заместитель министра обороны Николай Михайлов, начальник Генштаба генерал армии Анатолий Квашнин, Главкомы видов Вооруженных сил и командующие войсками военных округов продолжали настаивать на том, чтобы была полная ясность в вопросах управления стратегическим ядерным оружием. Ибо реформаторские новации, подготовленные министром обороны и его сторонниками, внесли в этот вопрос много опасной путаницы.

В армии и в стране развернулась громкая полемика по поводу новшества маршала Сергеева. Не остался равнодушным к нему и губернатор Красноярского края Александр Лебедь. Свою точку зрения он выразил так:

– Думаю, что с позиции чисто военной создание ГК ССС не приведет к повышению боеготовности ядерных сил. Скорее наоборот. С экономической точки зрения эти планы не выдерживают никакой критики… Нужны такие эксперименты России сегодня? Безусловно, нет… Пустая, надуманная и вредная затея. Будет дезорганизация систем стратегического планирования. Все это результат того, что в стране нет ясной и твердой военной политики…

Большинство «ядерных» специалистов Генштаба полностью разделяли такую точку зрения.

Известно, что на территориях военных округов дислоцируются части Стратегических ядерных сил. Они имеют жесткую вертикальную систему управления и фактически являются средством Верховного Главнокомандующего. Оперативное управление ими осуществляет Генштаб. Было совершенно непонятно, какой же в случае создания ГК ССС будет роль Главкомов видов Вооруженных сил, командующих войсками военных округов и флотами…

По схеме министра обороны и его сторонников планировалось, что ГК ССС будет создано на базе Главкомата РВСН. Было совершенно очевидно, что Главком – генерал-полковник Владимир Яковлев (фаворит и родственник маршала Сергеева) станет первым заместителем министра обороны. В таком случае атомные подводные ракетоносцы и стратегическая авиация будут выведены из системы управления ими штабами ВМФ и ВВС. Это неизбежно породит неразбериху и новые колоссальные материально-финансовые затраты. Но ради чего, если существующая система давно отлажена? К тому же есть единый план применения ядерных сил, согласно которому, как я уже говорил, оперативное управление всем ядерным оружием осуществляет Генштаб через Центральный командный пункт.

Сопротивление курсу маршала Сергеева на создание ГК ССС (в некоторых документах МО и ГШ это новшество называют ОК ССС – Объединенное командование Стратегическими силами сдерживания) со стороны Генштаба приняло настолько бескомпромиссный и открытый характер, что некоторые должностные лица отваживались на беспрецедентную по смелости критику высшего руководства военного ведомства. Начальник отдела Главного оперативного управления ГШ генерал-майор Геннадий Борзенков писал в «Независимой газете»:

«Министерство обороны, руководствуясь неким „политическим решением“, разрабатывает по сути дела четырехвидовую структуру ВС РФ образца 2006 года. Появляется новый, доселе неведомый, вид Вооруженных сил – ССС (Стратегические силы сдерживания). Примечательно, что создание этого вида ВС РФ не продиктовано ни военной, ни экономической целесообразностью. Должностные лица, обуреваемые идеей создания ССС, преследуют прежде всего личные интересы, противопоставляя себя Генеральному штабу ВС, членам Коллегии МО РФ, главнокомандующим видами ВС…»

В середине марта 1999 года маршал Сергеев дал «задний ход»: он публично заявил, что Ельцин поставил Минобороны задачу определиться с проблемой создания ГК ССС до мая. Таким образом, стало очевидно, что министру протащить свой вариант у Верховного «атакой с ходу» не удалось. Генштабовские оппоненты министра обороны все-таки сумели добиться, чтобы Кремль выслушал и их мнения. Сергеев вынужден был признать: «Мы должны предложить президенту несколько вариантов. Скорее всего, два или три. А за ним уже окончательный выбор».

Такой поворот событий добавлял Ельцину новую головную боль. Смешно даже думать о том, как Верховный в своем кремлевском кабинете или на койке ЦКБ вникает в сложнейшие документы, сравнивает варианты, сопоставляет аргументы «за» и «против».

Назревал момент, какого еще ни разу не было за все годы выполнения Б.Н. обязанностей Верховного Главнокомандующего: ему предстояло сделать выбор между Минобороны и Генштабом. Занимать чью-либо сторону было опасно – это могло усилить раскол.

Самая лучшая позиция в такой ситуации – остаться над схваткой и оставить все как есть.

В конце апреля 1999 года состоялось заседание Совета безопасности РФ, на котором обсуждался вопрос о ядерном оружии, его безопасности и новой системе управления им. Многие члены СБ были шокированы тем, что за несколько минут до начала заседания Ельцин неожиданно приказал Главкомам видов Вооруженных сил удалиться.

Такое решение президента выглядело особенно странным потому, что в распоряжении выставленных за дверь Главкомов были ядерные ракеты. Чтобы хоть как-то оправдать унижение Главкомов, аппаратчики СБ стали доказывать журналистам, что президент таким образом хотел подчеркнуть «особую государственную важность обсуждаемой проблемы».

Этот аргумент звучал неуклюже. В генштабовских кабинетах поговаривали, что причина была совсем в другом: Ельцин уже знал, что инициируемое Сергеевым решение о создании Главного командования ССС вызывает раздрай среди руководства Минобороны и Генштаба. И нельзя было исключать, что прямо на СБ между высшими генералами могла вспыхнуть полемика. Сергеев наверняка понимал это.

«Ядерный диспут» между ним и некоторыми Главкомами в присутствии Верховного был для маршала невыгоден. Тем более, что он лично подписывал в Сочи у Ельцина документ о создании ГК, который и вызвал недовольство не только у некоторых Главкомов и в Генштабе, но даже у первых замов министра. Следовательно, так или иначе, а часть ответственности за спорный документ ложилась уже не только на министра, но и на Ельцина…

Маршал умел предвидеть такие нежелательные для себя моменты и избегать их. Для этого достаточно было заранее предупредить Б.Н…

* * *

Что-то роковое и тайное было в неукротимом желании министра обороны любым способом протащить идею создания единого командования Стратегическими ядерными силами. Объяснять это только тем, что Сергеев тащит на повышение генерала Яковлева, было слишком просто (хотя маршал публично признавался, что его любимца «ждет блестящее будущее»).

Но я располагал информацией, которая порождала и другие догадки. Американцы уже потратили многие миллиарды долларов на то, чтобы взять под свой контроль российские ядерные силы и обеспечение их безопасности. Теперь наступает момент, когда необходимо свести воедино (как и в США) систему управления ракетами и ядерными арсеналами. Не случайно в соответствии с планом создания ГК ССС в его состав должно войти 12 Главное управление МО РФ, отвечающее за технический контроль над ядерными боеприпасами. О том, какие колоссальные затраты сделали США, свидетельствует документ Министерства обороны России, в котором утверждается, что успешно реализуются следующие американские программы:

– Поставка суперконтейнеров для перевозки ядерного оружия.

– Модули с аварийным оборудованием для ликвидации последствий аварий с ядерным оружием.

– Компьютерное оборудование для совершенствования контроля и учета ядерного оружия.

– Оборудование по определению надежности ядерного персонала.

– Периметровые средства охраны объектов хранения ядерного оружия.

– Оборудование для создания информационно-аналитической системы по принятию решений при ликвидации последствий аварий с ядерным оружием.

– Компьютерное оборудование по оценке защищенности объектов хранения ядерного оружия.

– Поставка дозиметрических систем по радиационному контролю.

Американская казна не бездонна. Американцы все настойчивее рекомендуют нам создать «компактные и рациональные ядерные силы», предлагают нам свою модель управления ими. Они настаивают на том, чтобы мы «протягивали ножки по одежке».

И маршал Сергеев стоял на том, чтобы реформирование наших ядерных сил шло «с учетом начавшегося сокращения стратегического наступательного вооружения и реальных возможностей страны».

* * *

Разногласия между высшими генералами были видны не только при выработке подходов к управлению ядерными силами. Они касались и других сфер реформы. И это настораживало Кремль. Например, в 1998 году произошло объединение Сибирского и Забайкальского военных округов. Новый командующий генерал-полковник Николай Кормильцев утверждал:

– Только первоначальная экономическая выгода от такого объединения составит 30 млн рублей.

Военачальники, уже хорошо изучившие вкусы министра обороны, любят ласкать его слух цифрами об экономии (нетрудно убедиться в этом, прочитав их статьи в «Красной звезде»). Однако специалисты Главного управления Сухопутных войск очень сомневаются в искренности и состоятельности доводов генерала Кормильцева, который чаще всего апеллирует к тому, что при объединении Сибирского и Забайкальского военных округов было сокращено 5 тысяч должностей. Но масштабы границ объединенного округа стали такими, что только на одни командировки штабных офицеров средств ежегодно будет уходить в три раза больше. Где же экономия?

Бывший командующий войсками СибВО генерал-полковник Григорий Касперович, которому уже не надо потрафлять министру, убежден:

– Уже через некоторое время расформированный ЗабВО будет воссоздан.

Отставных генералов и полковников уже не страшит «барский гнев» и их трудно заподозрить в лукавстве.

В Минобороны и Генштабе уже начинают понимать, что заигрались в реформы. Первоначально спланированное на 1998 год объединение Приволжского и Уральского военных округов было отложено, а возможно, как шутят на Арбате, «отмена этого решения произойдет в один день с указом президента об отставке маршала Сергеева».

Уже начинают натирать «кровавые мозоли» войсковым и флотским командирам и другие новации наших арбатских реформаторов. Например, между Минобороны и Федеральной пограничной службой возникли серьезные трения по поводу подчинения всех силовых структур в рамках оперативно-стратегических командований (они создаются вместо военных округов).

Пограничники были убеждены, что эта идея приведет к неразумной ломке давно сложившейся и эффективной системы работы их структур и повлечет за собой колоссальные затраты. Однако в Кремле волевое решение принято – объединять. Но оно так и осталось на бумаге. Пограничники ему не подчинились, опасаясь того, что такое реформирование принесет больше вреда, чем пользы. Во время встречи с бывшим директором Федеральной Пограничной службы генерал-полковником Николаем Бордюжей я спросил у него, чем конкретно вызвано столь яростное сопротивление «зеленых фуражек» новациям руководства МО и ГШ, касающихся намерений совместить границы военных округов с границами других силовых структур? Он ответил:

– Существующая у нас система давно доказала свою эффективность. Старое – не значит худшее…