Текст книги "По голгофским русским пригоркам. Статьи о писателях"

По докладу министра внутренних дел графа Н.П. Игнатьева император Александр III в сентябре 1881 года распорядился выпустить на свободу суздальских епископов. Прошло всего полгода, как он вступил на престол, 1 марта его отец был убит народовольцами. Это событие не повлияло на его решение. Об освобождении достаточно подробно рассказывает А.С. Пругавин в своем очерке «Старообрядческие архиереи в суздальской крепости»7474
  Хотелось бы, кроме того, обратить внимание на опубликованную нами переписку Московской старообрядческой архиепископии с суздальскими узниками: «Часовые смотрят постоянно и не дают даже молитвы производить без смущения…» // Во время оно: История старообрядчества в свидетельствах и документах. 2007. №4. С. 29–68, 2009. №5. С. 95–132.


[Закрыть]. Факт широко комментировался в тогдашней прессе. Епископам было запрещено жить в столицах. Освобождение и дальнейшая судьба страдальцев – уже особая история.

Постскриптум первый

Бывает так: берёшь книгу, читаешь, и внезапно встречается мысль, которой хочется с кем-то обязательно поделиться. Вот и я, раскрыв наугад какой-то том сочинений Л.Н. Толстого (даже не посмотрел сначала номер на корешке), встретил это меткое сравнение. «Проповедовать правительству, чтобы оно освободило веру – всё равно, что проповедовать мальчику, чтобы он не держал птицы, когда должен посыпать ей соли на хвост», – записал Л.Н. Толстой в одной из своих книжек и чуть ниже добавил, возвращаясь к образу свободной птицы: «Вера, пока она вера, не может быть подчинена власти по существу своему, – птица жива та, что летает»7575
  Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: В 90 т. М., 1952. Т. 48. С. 195.


[Закрыть].

Мне подумалось, что об этом уместно будет вспомнить в связи с историей освобождения суздальских узников. А если шире – в связи с темой свободы совести, о которой обычно много говорят. И если ещё шире – то в связи с попытками определить (если это вообще возможно) и понять, что же вообще такое вера.

Постскриптум второй

В 1855 году тюрьму суздальского Спасо-Евфимиева монастыря посетил писатель Павел Мельников (Андрей Печерский) – чиновник Министерства внутренних дел и начинающий обретать известность писатель. В одном из писем (переводчику и литератору Василию Матвеевичу Лазаревскому) он оставил ценное свидетельство об архиепископе Аркадии (Дорофееве), которое хотелось бы привести. Его имя упоминалось в разговоре Савватия с Л.Н. Толстым.

«…Аркадий поразил меня своим умом, своим даром слова, благородством манер и сознанием собственного достоинства. Это аскет в полном смысле слова, наружность самая благообразная. Я знаком по крайней мере с 30 нашими архиереями, умершими и живыми, но немногих поставил бы рядом с Аркадием. Скажу вам несколько слов о том, с каким достоинством он держал себя. Надобно заметить, что в Суздале в 1855 г. (не знаю, как теперь) содержали арестантов очень хорошо. У каждого комната с двумя окнами, крашеные полы, изразцовые печи, кровать за ширмами и приличная мебель. Обиталище Аркадия более походило на монашескую келью, а не на острожную тюрьму. Я вошёл вместе с архимандритом суздальского монастыря. Аркадий стоял у окна и глядел в него; обернувшись, когда мы вошли (звяканье ключей, отпиравших камеру, он не мог не слышать), он встретил нас как бы в гостиной, как бы вошедших в неё без доклада гостей. Архимандрит назвал меня, Аркадий протянул мне руку со словами: “Вы не примете благословение этой рукой, но не оттолкнете её, она не совершила никакого преступления”. Потом, садясь на диван, обеими руками указал мне и архимандриту Амвросию на два кресла. Он говорил со мной с полной, по-видимому, искренностию, рассказывал о некрасовцах, о Славе, о Белой Кринице, но чуть что касалось до какого-либо живого раскольника в России – молчать. (Об умерших всё говорил, и когда я записывал, даже диктовал мне.) Видя, что он недоговаривает, я сказал ему, что откровенное его сознание может уменьшить меру его наказания. Аркадий опустил глаза и, улыбаясь, прочитал вполголоса статью XV тома св[ода] зак[онов] об этом и потом сказал: “Послушайте, П[авел] Ив[анович], когда вы начали со мной говорить, то, называя меня просто Аркадием, сказали, что не имеете права называть меня “вашим преосвященством”. Вы правы: ни Государь, которому вы служите, ни Синод, под духовной властью которого по вашему исповеданию вы находитесь, не признают меня архиереем, и вы не только не можете, но, скажу более, вы не имеете никакого права звать меня преосвященным. Но я убежден, что хиротония моя правильна, и что сана епископского, дарованного мне Св. Духом, никакая земная власть отнять у меня не может. Знайте же, что епископ лгать не должен, знайте и то, что епископ обязан хранить своё стадо. Всё, что я вам говорил и скажу, и всё, что я в Киеве говорил сенатору Войцеховичу, – правда. Но я не всё сказал, я молчал в ответ на иные вопросы и буду молчать, и нет на земле силы, которая бы могла меня заставить говорить. Так и запишите, так и министру скажите. То же и Войцеховичу я говорил”»7676
  П.И. Мельников (Андрей Печерский). Письмо В.М. Лазаревскому от 24 марта 1866 г. // Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). Нижний Новгород, 1911. Ч. 1. С. 187–188.


[Закрыть].

Этот пространный отрывок хотелось включить сюда вовсе не для того, чтобы показать, насколько разными людьми были Толстой и Мельников: один, мол, пришёл в ужас, узнав, что люди за веру отбывают немыслимый тюремный срок, а другой – так, оставил в частном письме ценное свидетельство (и то случайно), удачный портрет человека, почти этюд к рассказу, и успокоился совестью… В 1855 году в Суздале содержались только двое архиереев: Аркадий и Алимпий (Вепринцев) Тульчинский, впоследствии умерший в своей камере. Здесь отображен образ подлинного пастыря и настоящего архиерея, которых, что там говорить, всегда было и будет мало, о которых не пишут. А этому свидетельству, совершенно непредвзятому, так легко затеряться. Именно потому и делаю я эту выписку…

Постскриптум третий

Несколько лет назад в своей книге «Старообрядчество калужского края» я рассказал о священниках господствующей синодской церкви, служивших в Калужской губернии и решивших присоединиться к старой вере. Там был очерк о Григории Глинкине, единоверческом иерее из города Сухиничи, который после перехода своего к старообрядцам тоже был заключен в тюрьму Спасо-Евфимиева монастыря. С тех пор удалось отыскать несколько новых источников о его судьбе. Уточнить срок заключения: в 1866 году священник был арестован, а осенью 1876-го вернулся из Суздаля в Сухиничи. Десять лет – за веру Христову. Удалось установить дату смерти – 4 февраля 1880 года… Не только четверо старообрядческих архиереев содержались в той тюрьме, получив чудовищные сроки. Сколько вообще там было узников веры? А.С. Пругавин в книге «О Льве Толстом и толстовцах» упоминает старообрядческого священника П.Ф. Золотницкого, отсидевшего в суздальской тюрьме тридцать лет (его освободили только в 1901 году)7777
  Пругавин А.С. О Льве Толстом и толстовцах. М., 1911. С. 121. К какому старообрядческому согласию принадлежал этот священник, А.С. Пругавин не уточняет. В письмах епископа Геннадия (Беляева) за 1876 г. сообщается о священнике Петре, не признававшем белокриницкой иерархии. По крайней мере это можно заключить по упоминанию старообрядческих купеческих фамилий в тексте. Отбывать заключение в суздальской тюрьме можно было по-разному. Вот какой отзыв заслужил о. Пётр: «Прошу передать еще Бугровым и Блиновым: ваш поп здравствует телом, но душою не был живым, вот привезла ему от Сената княгиня г-жа Парасковья Иларионовна (неустановленное лицо. – В.Б.) денег 67 руб. с[еребром], чаю 5 фунт[ов]. Теперь и в Вел[икий] пост масленица сырная, как у лютеран. Крынку купил коровьего масла и муку пшеничну, и пекёт-попекает, ему что за горе, что Великого поста первая неделя, и спасибо – Иларионовна купила ещё рыбы, будет поедать помаленьку на пост. И то смешно, что старуха спрашивает: “О. Пётр, нашей ли он веры?” Ей ответили служители с насмешкою: “Вашей, вашей, бабушка, и за вашу преехал” (т.е. масонской)! – “И табак не курит ли?” – “Нет, бабушка, нет, он не курит, а только турит!” Конечно, было прервался табачок, когда чаю не на что было купить. Но разве за кусочек дадут в караулке покурить» (см.: Геннадий (Беляев), еп. Письмо архиеп. Антонию (Шутову) от 23 февраля 1876 г. // Во время оно. История старообрядчества в свидетельствах и документах. 2009. Вып. 5. С. 108). В другом письме московскому свящ. Петру Драгунову епископ Геннадий продолжал иронизировать над бывшим священником господствующей церкви, своим соузником (Там же. С. 112). Так или иначе, каждый узник суздальской тюрьмы – это особый тип русского религиозного разномыслия, и галерея этих портретов была бы весьма интересна.


[Закрыть]. В связи с темой, поднятой в статье, хотелось бы поставить вопрос о комплексном и полном изучении судеб всех тех, кто оказался в суздальской тюрьме, независимо от религиозных убеждений и причин, туда приведших. Не все тут, конечно, были такими, как Аркадий (Дорофеев). Каждая отдельная, разрозненная, судьба складывается в удивительное человеческое созвездие русского религиозного разномыслия.

Трое старообрядческих архиереев, освобождение которых началось с ходатайства сосланного в Тулу епископа Савватия перед Л.Н. Толстым, были не так давно на одном из Соборов Русской Православной Старообрядческой Церкви причислены к лику святых как исповедники. Они не единственные старообрядцы, заточённые туда. Нужно вспомнить и помнить кроме священника Григория Глинкина подвижников Афанасия Кочуева и Фёдора Жигарева. Но кто, кроме самих старообрядцев, напишет суздальский патерик? А им самим это, похоже, не надо.

Постскриптум четвёртый

Отношение старообрядцев ко Льву Толстому было непростым. Во многом оно определялось религиозными взглядами писателя. Вот как отзывался о них, к примеру, старообрядческий писатель и апологет епископ Арсений (Швецов) Уральский в одном из частных писем: «Выписал я от Л.Н. Толстого две книги, изданные за границей: “Изложение Евангелия с примечаниями” и “Царство Божие внутри вас”. Помаленьку ознакомлюсь с его взглядами, чисто антихристовыми, даже и читать отвратительно: Христос не признается Богом, но каждый человек может быть таким же по всему, как и Христос, и чудес никаких не признаёт; не знаю, как объяснит воскресение Его, – ещё не дочел. Удивительно, как люди соглашаются с ним, у него Бог – разумение добра. Вот какие бредни»7878
  Арсений (Швецов), еп. Оправдание старообрядствующей Христовой Церкви. Письма. М., 1999. С. 281.


[Закрыть]. О Льве Толстом писали в старообрядческой периодике епископы Иннокентий (Усов) и Михаил (Семенов), но в этой статье, преследовавшей скромную цель – ввести в научный оборот неизвестное письмо неизвестного толстоведам епископа Савватия и прокомментировать его – невозможно проанализировать во всей полноте взгляды старообрядческих начётчиков и богословов и критику ими религиозных воззрений Л.Н. Толстого.

Хотелось бы акцентировать внимание на одном, очень важном с нашей точки зрения, моменте. Одно дело – догматическое учение писателя, и совсем другое – «человеческая его совесть, жившая в его душе жажда добра и истины» (слова епископа Михаила (Семёнова)7979
  Михаил (Семенов), епископ. Ответ о. Карабиновичу. М., 1915. С. 11.


[Закрыть]. Эта жажда добра побуждала его заступаться, в том числе и за суздальских исповедников, искреннее сострадая им.

Постскриптум пятый

Когда эта статья была уже полностью готова, при разборе архива митрополии РПСЦ встретилось мне вот это письмо, адресованное старообрядческому архиепископу Флавиану (Слесареву) Московскому и всея Руси. Я понял, что потребуется ещё один постскриптум. И в нём нужно привести обнаруженное письмо целиком и прокомментировать его. Раз уж начали одним письмом, закончим другим. Даты в письме нет, и ничто не указывает на неё (даже неясно, по какому именно поводу автор поздравляет владыку). Поэтому время написания можно определить весьма условно: 1950-е годы. Итак:

«Г. И. Х. С. Б. П. Н. Г

Досточтимый и дорогой владыко!

Позвольте от всего сердца поздравить Вас и пожелать Вам всего-всего наилучшего и прежде всего здоровья и многая лета.

Испрашивая Вашего архипастырского благословения и молитв, остаюсь с глубочайшим уважением и сердечной преданностью.

С. Толстой.

Осмелюсь испросить Вашей келейной молитвы за моего деда, Льва Николаевича Толстого, много сделавшего для нашей старообрядческой Церкви, добившись освобождения заточённых владык Конона и Аркадия и иже с ними»8080
  Толстой С. Письмо архиеп. Флавиану (Слесареву) // Архив ММ и ВР РПСЦ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2515. Л. 1.


[Закрыть].

Обращает на себя внимание «странная» аббревиатура: «Г. И. Х. С. Б. П. Н. Г.». С лишней буквой «Г», которая, как правило, у старообрядцев не пишется, она означает: «Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас, грешных». В любом случае автор понимал её значение. В этой связи интересен и характерен один эпизод из книги А.С. Пругавина «Старообрядческие архиереи в суздальской крепости». В руки архимандрита Досифея, наблюдавшего за узниками, попадает письмо, адресованное епископу Геннадию (Беляеву). «Особенно подозрительным показалось архимандриту Досифею начало письма, где стояли следующие буквы: Г. I. Х. С. Б. П. Н!». Прежде чем вручить его адресату, осторожный архимандрит обратился во Владимирскую духовную консисторию. Там тоже никто не понял значения аббревиатуры. «Владимирская духовная консистория требует от Геннадия объяснений по поводу загадочного письма, полученного на его имя: от кого это письмо, и что именно означают “недописанные слова”…»8181
  Пругавин А.С. Старообрядческие архиереи в суздальской крепости. СПб., 1903. С. 25.


[Закрыть]. Епископ Геннадий разъяснил их смысл. Любопытно то, что эта обычная для старообрядцев аббревиатура – простая молитва, с которой православный человек начинал всякое дело, оказалась непонятна не только одному архимандриту господствующей церкви, но целой консистории! Эта традиция – начинать письма с молитвы, здесь была уже забыта, утрачена и непонятна, вызывала вопросы.

Автор – внук великого писателя, не только знаком со значением аббревиатуры, которой обычно начинаются старообрядческие письма. Он сам старообрядец. Обратим внимание на фразу: «много сделавшего для нашей старообрядческой Церкви». Двое из внуков Льва Толстого имели инициал «С.» и жили в 1950-е годы: Сергей Михайлович Толстой, врач, автор книги «Толстой и Толстые», и Сергей Сергеевич Толстой, кандидат педагогических наук, автор книги «Основы перевода с английского языка на русский», вышедшей в 1957 году, один из составителей англо-русского словаря по чёрной металлургии, изданного ещё в 1934-м. Сергей Михайлович Толстой в 1920 году уехал во Францию.

Просматривая бухгалтерскую книгу записи приходов и расходов архиепископии за 1960 год, я встретил там несколько записей в графе «Расход»: «С. Толстому за уроки английского языка». И рядом, как положено, – сумма. Уже не столь важно, кто из сотрудников архиепископии изучал английский язык. Автором письма является Сергей Сергеевич Толстой (1897–1974), который поддерживал тесные контакты с архиепископией, был верующим человеком, знал о том вкладе, который сделал его дед, заступившись за заключённых архиереев. Кроме того, по заказу архиепископии он выполнил перевод книги французского исследователя Пьера Паскаля «Аввакум и начало раскола». В 2010 году она вышла в свет в московском издательстве «Знак». Научный редактор перевода Е.М. Юхименко приводит во вступительной статье свидетельство о том, что С.С. Толстой в декабре 1957 или январе 1958 года присоединился к старообрядческой Церкви, а до этого был поставлен в сан диакона и причислен к храму Покрова РПЦ, что в Левшине8282
  Юхименко Е.М. «Прекрасная книга французского учёного» // Паскаль П. Протопоп Аввакум и начало раскола. М., 2010. С. 28.


[Закрыть].

Остается добавить, что это единственное письмо С.С. Толстого, выявленное в архиве митрополии.

Выполнил ли архиепископ Флавиан просьбу о келейной молитве, я не знаю.

Постскриптум шестой

В этой статье я попытался показать, как старообрядческие иерархи контактировали с Толстым. Правомерен вопрос: раз у писателя были с ними личные встречи, мог ли он переписываться с кем-то из архиереев? В старообрядческих архивах мне его писем обнаружить не удалось. Зато встретился черновик письма архиепископа Иоанна (Картушина) Московского, который в 1898 году сменил Савватия на Московской кафедре. Обращение – «Граф Лев Николаевич!» – сразу даёт понять, кому владыка пишет. Формул приветствия нет. Всё строго.

Письмо было написано в первой половине 1900-х годов. Сохранилось только его начало – один лист, исписанный с двух сторон трудночитаемым и в то же время аккуратным и ровным почерком без помарок с заметным наклоном влево. Сам лист больше обычного тетрадного, расчерчен тонкими линиями на вертикальные прямоугольники, посередине был свёрнут вдвое. Меня познакомил с ним один коллекционер, попросив определить по почерку, кому оно принадлежало.

Поводом к письму послужили сочинения Толстого тех лет по религиозным вопросам: «В чём моя вера» и другие. Я уже упомянул, что и в старообрядческой среде обращали внимание на них. Неизвестно, было ли письмо отправлено. Тут нужно обнаружить чистовой автограф. Писатель не был обязан отвечать. Да ему и невозможно было откликнуться всем, кто брался с ним полемизировать. Письма ему шли мешками. Однако тот факт, что старообрядческий архиерей решил вступить с Толстым в спор, ставит вопрос о выявлении оригинала и других писем и источников, об их анализе, о комплексном изучении отношения разных старообрядческих деятелей, а также простых старообрядцев к религиозным идеям Толстого.

Здесь, в статье, обнаруженный черновик публикуется впервые.

Граф Лев Николаевич!

Надеюсь, Вы не будете возражать той истине, которая8383
  В тексте слово повторяется дважды.


[Закрыть] покоится на неопровержимых фактах. Например, Вы учились писать. Доказательство тому: Вы писатель; другой учился архитекторству, результат тому построенные им прекрасные здания, и так далее. Кажется, это непреложные истины. Потом, Вы видите, написано не учёным. По всей вероятности, Вы много найдете в таком писании грамматических неправильностей, и Вы правы. Но смешно было бы, если бы тот неучёный писец вступил с Вами в полемику и настаивал бы, что он написал правильно. А между прочим, у него отсутствуют запятые, двоеточия, вопросительные [знаки], и только при конце каждой страницы ставится крупная точка.

Не менее страшно и прискорбно смотреть на Ваши религиозные отрицания. Если человек христианин изучил свою религию, как Вы изучили литературу, если его изучение подтверждается современною действительностью, как и Ваше изучение Вашими сочинениями; всякий верующий во Христа неоднократно наблюдал благодатную силу креста и Евангелия, до того ощутительно и публично, что не подлежит никакому сомнению. По силе этого как же Вас не признать таким, как бы Вы признали Вашего полемиста, неграмотного писателя, как тот вместо всех знаков препинания ставит на всю страницу одну точку, [Вы] вместо всех христианских догматов, таинств и правил ставите одно <нрзб> к чернорабочему люду расположение.

После позвольте нам удивляться над Вашею замкнутостию. Почему так: что не только исторически всесторонне доказано, но и современными [учёными], для Вас, учёного и любознательного мужа, темно и невидимо. Если бы наука вместо открытия так же теряла имеющееся, как Вы потеряли религию, то непременно бы человечество с развитием науки потеряло бы всё. Но этого нет и не может быть. А наоборот, что было в зачаточном положении, развивается в больших размерах и многое вновь изобретается. Почему же религиозный вопрос от Вас уходит? Ответ на это дает сам Исус Христос: «Аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы…». Поэтому и нужно понимать: св. вера – не земное обретение, но небесное откровение. Во-первых, она не присуща плотской мудрости и, во-вторых, верующие в лице св. апостола Павла известились, что от пакостника аггела сатанина, и вот пакости деет…

Последние фразы на старославянском переводятся так. Первая – это Евангелие от Иоанна, глава 5, имеется в виду стих 17: «Если бы вы были от мира, то мир бы любил бы своё; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир». Это если полностью. Самая последняя туманная фраза, на которой черновик обрывается, взята из Второго послания апостола Павла к коринфянам, полностью она звучит следующим образом: «И за премногая откровения, да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин, да ми пакости деет, да не превозношуся». В современном переводе: «И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился». Старообрядческий архиепископ решительно противопоставляет два способа видеть мир и познавать его – через разум, и через веру…

Толстой по поводу этого письма, если оно было отправлено, спорить не стал. Зачем ему это? Нет во всяком случае никаких указаний, чтобы он переписывался со старообрядческими иерархами, хотя бы единожды…

Об архиепископе Иоанне пойдет у нас речь и дальше, уже в связи с другим писателем.

Постскриптум седьмой

Владимир Галактионович Короленко вряд ли нуждается в особом представлении. Другое дело один его адресат, чьи письма хранятся в архиве писателя в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Мы опять обращаемся к её фондам!

О Лазаре Онуфриевиче Кабанове практически нет сведений. Будучи уроженцем Гуслиц – старообрядческой окраины Московской губернии (я упоминал о ней), а если точней, тамошней деревни Беливо, он жил в Москве, занимался перепиской книг, в том числе певческих, обладал характерным почерком, который легко узнают специалисты археографы. Вот, пожалуй, и все.

В переписке Л.О. Кабанова и В.Г. Короленко возникает тема ходатайства за сосланного в Тулу (опять туда!) старообрядческого архиепископа Иоанна (Картушина), упомянутого выше. 28 апреля 1901 года, уже после избрания Московским архиепископом, он отказался дать Московской сыскной полиции подписку в том, что обязуется не именоваться старообрядческим архиереем и не будет совершать «недозволенных законом действий и служений». 12 августа того же года архиепископ Иоанн был выслан в Тулу под надзор полиции. В августе 1903 года он получил разрешение избрать место жительства по своему усмотрению, исключая Москву и Московскую губернию. Архиепископ поселился в селении Дулёво Владимирской губернии на фабрике известного предпринимателя Матвея Сидоровича Кузнецова, куда к нему легко было приезжать из Москвы8484
  Подробнее об обстоятельствах высылки см.: Выступление на собрании в Гайсине // Иоанн (Картушин), архиеп. Сочинения. М.–Ржев, 2012. С. 265– 266.


[Закрыть].

Старообрядческий книжник обратился к В.Г. Короленко с просьбой помочь. Писатель прекрасно знал, что такое ссылка, откликнулся, посоветовал знакомых адвокатов. Да что значит «знакомых»?! Их тогда знала вся Россия. Владимир Вильямович Беренштам получил известность участием в крупных политических процессах (в частности, защищал в суде эсера-террориста И.П. Каляева). Отец В.В. Беренштама родился в Полтавской губернии, где жил В.Г. Короленко. Василий Алексеевич Маклаков – не только адвокат, но и политический деятель, член Государственной Думы, с 1901 года был присяжным поверенным округа Московской судебной палаты, участвовал во многих крупных процессах. Федор Никифорович Плевако, адвокат, судебный оратор, тоже выступал и защищал на многих крупных судебных процессах, в том числе политических.

20 июля 1904 года Л.О. Кабанов писал в Полтаву, где жил В.Г. Короленко:

Глубокоуважаемый Владимир Галактионович!

За оказанное Вами сердечное сочувствие к моей просьбе о старообр[ядческом] арх[иепископе] Иоанне Картушине приношу Вам мою глубокую благодарность, что Вы мою просьбу не оставили и приняли близко к сердцу, как Вы безотказно сочувственно на мой голос откликнулись своей доброй душой. Эта Ваша добродетель вечно не забудется, к тому же ещё если Бог даст нам успех в начинаемом ходатайстве.

Письмо Ваше от 10 июня я получил, и от М.В. Беренштама тоже. Он пишет, что ввиду его отъезда в деревню, к сожалению, лично принять ходатайство не может, указав в письме пять лиц москов[ских] прис[яжных] пов[еренных], к которому-либо из них обратиться; я этот выбор оставил, а обратился, согласно в письме Вашем указания, к прис[яжному] п[оверенному] Василью Алексеев[ичу] Маклакову. Это весьма известный прис[яжный] п[оверенный], и он живет в д[оме] Плевако (Новинский бул[ьвар]). Он меня принял, объяснил, что подожду приезда Плевако (из имения), что с ним посоветуюсь, как лучше поступить с этим делом.

Да, это трудное дело, и что нужно просить на Высоч[айшее] имя. Так что изложение подписки истекало из [решения] особого совещания МВД, к которой должен был подписаться арх[иепископ] Иоанн, а он не подписался. Простите, что я вас беспокою. Это я уведомляю Вас, глубокоуважаемый Владимир Галактионович, ввиду того, как я поступил в моей к Вам просьбе. Что Бог даст.

В заключение сего дай Бог Вам и Вашему семейству доброе здравие и благополучие.

Нижайше вам кланяюсь,

Лазарь Онуфриевич Кабанов8585
  Кабанов Л.О. Письмо В.Г. Короленко от 20 июля 1904 г. // РГБ. Ф. 135. Раздел 2. Карт. 24. Д. 51. Лл. 9–9об. То же: Во время оно: История старообрядчества в свидетельствах и документах. М., 2019. Вып. 9. С. 235. В этом издании с невероятным трудом, но удалось опубликовать всю переписку полностью.


[Закрыть].

В начале декабря 1904 года Л.О. Кабанов сообщал, что старообрядцы подали ходатайство на Высочайшее имя об освобождении архиепископа Иоанна от ссылки. Высказывал писателю горячее одобрение по поводу его очерка «В подследственном отделении». Он был включен в первую книгу сборника В.Г. Короленко «Очерки и рассказы», который издавался редакцией журнала «Русская мысль», первая книга вышла в 1887 году, она и имеется в виду в письме. В конце декабря, 30 числа, в другом письме Л.О. Кабанов сообщил, что ходатайство отклонено. «Мои знакомые за Ваше к нам участие доброе сердечно Вас благодарят, – писал старообрядческий книжник. – И если когда Вы будете в Москве, если пожелаете быть на Рогожск[ом] кладбище, посмотреть на запечатанные алтари, то пожалуйте, полюбопытствуйте. Если временно Картушину проживать в Москве, по болезни нельзя ли как приехать? Что, кого просить? Не откажите, глубокоуважаемый Владимир Галактионович, говорят теперь – не плошайте. Только к кому бы обратиться, чтобы ему можно было временно пожить, а там вопросы что-нибудь о старообрядцах выяснятся»8686
  Кабанов Л.О. Письмо В.Г. Короленко от 30 декабря 1904 г. // Там же. Лл. 13–14об.


[Закрыть].

Так и произошло. Рогожские алтари, которые приглашает посмотреть Л.О. Кабанов, были спустя несколько месяцев распечатаны. Это выпало на самую Пасху 16 апреля 1905 года, в Страстную субботу. В тот же день Л.О. Кабанов написал ещё одно письмо В.Г. Короленко, сообщив, что архиепископ Иоанн может беспрепятственно приехать в Москву. Высочайшим указом «Об укреплении начал веротерпимости» старообрядцам была предоставлена свобода в совершении богослужений. Хочу привести письмо полностью.

Христос воскресе!

Глубокоуважаемый и добросердечный Владимир Галактионович!

Поздравляю Вас с высокоторжественным праздником светлого Воскресения Христова, желаю Вам сей праздник встретить и провести – в радости, благополучии и добром здравии, и впредь таковых многих дождаться.

Архиепископ наш старообрядческий Картушин освобождён 28 января по распоряжению кн[язя] Святополк-Мирск[ого]8787
  Пётр Данилович Святополк-Мирский (1857–1914) – государственный деятель, князь, министр внутренних дел с августа 1904 по 18 января 1905 г. Был губернатором в ряде губерний.


[Закрыть]. Он успел сделать это распоряжение, и чуть ли это не последнее ли его распоряжение. Картушин теперь в молельнях совершает богослужение свободно – главное, избавлены от преследования полиции. А сколько от ней старообрядцы терпели? Это обстоятельство в истории русской, надо полагать, большое событие – маниф[ест] 12 декаб[ря]8888
  12 декабря 1904 года был обнародован Высочайший указ Правительствующему Сенату «О мерах по усовершенствованию государственного порядка», в котором шла речь о возможном внесении «в законодательство существенных нововведений» и говорилось, что «во главе забот» будет наилучшее устройство «многочисленнейшего у нас крестьянского сословия», а далее в 8 пунктах указывалось на необходимость «принять действительные меры к охранению полной силы закона», «предоставить земским и городским учреждениям возможно широкое участие в заведывании различными сторонами местного благоустройства», «внести должное единство в устройство судебной в Империи части» и т.д. Из Указа следовало со всей очевидностью, что страна нуждается в широких реформах, что необходимы быстрые меры для улучшения жизни населения.


[Закрыть]. Теперь свобода понемногу выясняется. Что старообрядцы просили, Государь разрешил, (когда это пишу письмо) из Петерб[урга] получено известие, что на все просимые пункты последовало разрешение, а их было много. Теперь Победоносцеву на это разрешение большое бедствие. Для него это всё равно как будто сказочный богатырь (пример, приведенный Вами, на событие январское в книжке «Русск[ого] богатства», книга I, 1905, №1)8989
  Речь может идти о статье В.Г. Короленко «Хроника внутренней жизни», которая была помещена в указанном номере «Русского богатства». Это отклик на январские события 1905 г. в Петербурге («кровавое воскресенье»), отставку П.Д. Святополка-Мирского и др. Но примера со сказочным богатырем здесь нет (есть пример с главным героем повести «Казаки» Л.Н. Толстого).


[Закрыть].

Теперь у нас (старообрядцев) настала новая жизнь. И после жизни – утеснений – новая жизнь вперёд получается тоже сказочной, какая ей открывается дорога!

За Ваши советы и доброе Ваше ко мне сочувствие сердечно Вас благодарю, и доброе Ваше имя из моей памяти вечно не изгладится.

Смею Вам предложить, если Вы будете интересоваться какими старообрядческими изданиями (сочинениями старообряд[ческих] писателей-начётчиков), я Вам могу предоставлять.

Я Вас рассчитывал увидать в Москве, но не пришлось.

В заключение сего остаюсь Ваш доброжелатель и покорнейший слуга и премного благодарный Вам

Лаз. Ануфр. Кабанов.

Москва.

16 апрел[я] 1905 года.

Преображенск, Новая стройка, соб[ственный] д[ом]9090
  Кабанов Л.О. Письмо В.Г. Короленко от 16 апреля 1905 г. // Там же. Лл. 15–16. То же: Во время оно… С. 240


[Закрыть].

Это письмо написано стилизованным полууставом, вместо арабских цифр – славянские. Слова «Христос воскресе!», «Высокоторжественным праздником Светлого Воскресения Христова», заглавные буквы в обращении выведены красными чернилами, украшены растительным орнаментом: веточки, листики, всё вьётся. Письмо написано в Страстную субботу 1905 года. В этот день были сняты печати с алтарей Покровского собора Рогожского кладбища. На следующий день, 17 апреля, был обнародован Высочайший указ «Об укреплении начал веротерпимости». Для старообрядчества наступила качественно новая эпоха. «Сказочная», называет её Кабанов.

В письмах Л.О. Кабанова много интересного: и отклики на события, и атмосфера времени, восторг от возможности свободно выбирать делегатов в Государственную Думу, которая способна что-то изменить к лучшему… Хотелось бы ещё отыскать, хотя бы в копиях или черновиках, письма В.Г. Короленко. Но этот постскриптум я решил добавить не только ради новых интересных фактов. Они ещё показывают, и в случае с Л.Н. Толстым, и с В.Г. Короленко, что такое подлинный писатель. Это потревоженная совесть. Таково свойство большого писателя. Скажу более, это выразитель народной совести. Сумев воплотить её своей личностью, своим творчеством, своим делом, писатель становится великим.