Текст книги "Записки подводников. Альманах №3"

Стеблов вошел в класс без приветствия, очень строго посмотрел на нас и нервно выпалил:

– Урока……….. сегодня у вас…не будет!

– Займитесь самоподготовкой, с класса не выходить – он хлопнул дверью, и мы остались одни.

В классе стояла гробовая тишина, вопросов никто не задавал, да и некому было на них отвечать. Было такое впечатление, что мы тоже в чем-то виноваты. Детская любовь цельна и последовательна, и, естественно, мы ждали более вразумительного ответа. Для всех нас было очень странно, такое внезапное, «исчезновение» примерного, организованного и в общем высококультурного, интеллигентного офицера.

Больше в училище этого человека мы не видели.

Когда мы стали старше, то узнали, что в советское, уже в мирное время в нашем обществе остались «враги народа» с которыми надо было беспощадно бороться.

Запомнился случай из моей жизни.

Когда я поступал в училище, то думал об одном, как бы лучше сдать вступительные экзамены и набрать больше баллов. Я не мог даже представить, что меня могут отчислить и отправить домой – в родную деревню.

И вот экзамены позади. Все ребята с волнением ожидали окончательных результатов.

– Кто же будет нахимовцем? – думали все…

Всех кандидатов, которые набрали проходной балл, построили на плацу. Перед строем выступил майор с красными погонами на новеньком кителе. Он объявил, что с сегодняшнего дня абитуриенты будут проходить мандатную комиссию. Все ребята зашумели, – никто не знал, что это еще за новый «экзамен»?

Когда, на следующий день, я предстал перед комиссией, где сидели очень серьезные дяди – у меня было хорошее настроение. Я уверен был о моем зачислении в училище.

Четко отвечал на все вопросы, которые по свой простоте, меня немного смущали. И ждал, когда же это непонятное для меня представление окончится. И вдруг, тот майор, который был на построении, задает вопрос:

– Соколов, а чем ваш дедушка занимался до революции?

Я опешил….. молчал, не зная, что ответить.

– Вы свободны, идите и пригласите следующего – строго приказал офицер. Я вышел и горько заплакал…

Но, почему, почему? – мама никогда не рассказывала мне про нашего дедушку.

На следующий день нам объявили списки, кто зачислен в училище. Я был несказанно рад, что нашел в них и свою фамилию. Но сказал себе, что больше никогда не буду хныкать. Так мы постепенно, меняясь в малом и большом, созревали и становились взрослыми мужчинами.

Прошло много лет, и я, будучи в отпуске, в Москве, у своего дяди капитана 1 ранга Соколова Анатолия Петровича, подробно рассказал ему этот необычный для меня жизненный случай.

Он долго смеялся. А затем успокоился и сказал:

– Ты, Валя, должен гордиться своим родственником.

– Все мы родом из Новомосковска Днепропетровской области.

– А твой дед Сила Силыч Соколов до революции 1917 года, проходил службу кочегаром на мятежном броненосце «Потемкин».

И очень жаль, что твой майор из мандатной комиссии не знал этого факта. Это была бы самая лучшая протекция для твоего поступления в училище и дальнейшей службе на флоте.

Ты, Валя! Из потомственной семьи моряков и будь достоин этого высокого предназначения. И добавил:

– Без сомнения, они сами уточнили историю твоих предков.

– Но раз ты набрал проходной балл, тебя больше не стали беспокоить.

Дотошный дядя эту информацию просто так не оставил и написал подробное письмо в нужную инстанцию.

Наш Саша

Во время летних каникул, когда я приезжал в отпуск, мама РАДОВАЛАСЬ видеть меня подтянутого, опрятного, в чистой отутюженной матросской форме. Ребята – мои годки, с зависимостью любовались бравым НАХИМОВЦЕМ.

Как-то, очередной раз, будучи на побывке дома, я уличил маму за глажением моей форменки (матросская рубашка) – она видно хотела чем-то помочь своему ребенку!!!!!!

Возмущению не было предела:

– Мама, как ты можешь прикасаться к мужской одежде? – строго, по-военному, спросил я. И добавил мягче:

– Ведь я уже взрослый и обязан сам за собой смотреть, ты согласна, мама?

Мама с грустью выслушала нотацию своего старшего сына и тихо сказала:

– Хорошо, Валя, ты конечно, прав. Так быстро пролетело время. А вас я все считаю маленькими.

– А кто тебя всему этому научил? – внезапно спросила мама.

– Флотская служба – с гордостью парировал нахимовец.

Нашими учителями по морской части были и флотские старшины, которые прошли горнило войны и хорошо знали цену жизни. Их опыт нам помог в нелегкой службе на Флоте.

Старшина класса Глазников Александр, среднего роста, светловолосый, еще молодой человек, очень стеснительный, с румянцем на щеках. Однако с нами он старался быть строгим и требовательным воспитателем. В своем кругу мы звали его просто: «наш Саша». Он отвечал за один из разделов военно-морской подготовки – такелажные работы и считал себя в этом направлении ни мало ни много настоящим «морским волком». Однако нахимовцам больше нравилось звать его Сашей.

За время обучения в училище, он научил нас вязать самые разные морские узлы и выполнять любые такелажные работы.

Уже будучи курсантами Военно-Морского училища, мы проходили практику на паруснике «Седов». Бороздили Атлантику. Форсировали пролив Ла-Манш. Набирались опыта длительного плавания вдали от своих берегов. Нам здорово помогла Сашина учеба.

Бывшие нахимовцы на паруснике чувствовали себя, как дома. Мы легко справлялись с управлением огромного парусника времен 19века. Нам доверяли нести самые тяжелые вахты и выполнять сложные такелажные работы. «Питоны» обладали хорошей морской выучкой и выделялись в лучшую сторону среди практикантов других училищ.

Как-то после очередных практических занятий в большом кабинете военно-морской подготовки, Саша с очень серьезным видом (правда, это ему трудно удавалось) высказал философское видение маленького, но важного момента нашей будущей жизни. И то, что действительно определяло суть морского офицера и в море, и на берегу. «Вы должны все уметь делать сами: стирать, гладить, шить, чтобы никогда не зависеть ни от жены, ни от прислуги».

И, когда сегодня говорят о незалежности Украины, я вспоминаю Сашу. Мы должны сами научиться хорошо работать и прекрасно жить, чтобы ни от кого не зависеть!

Бальные танцы

Самые необычные уроки для ребят нашего возраста были уроки танцев.

– «Будущие офицеры Флота должны уметь все делать» – любил повторять наш «батя» – начальник училища адмирал Новиков.

И нас учили танцам – в основном это были бальные танцы. Современные джазовые танцульки в наше время запрещались.

Преподаватели танцев были грузинские танцоры, которые в совершенстве знали свое дело и терпеливо обучали танцевальному искусству увальней – неуклюжих пацанов.

Несмотря, на грузинский темперамент наших учителей, они смогли найти подход к ребятам и вскоре, после сдачи зачетов (такая была программа обучения), нам было разрешено участвовать в праздничных новогодних вечерах.

В училище проводились балы, на которые приглашали девочек из женских школ города Тбилиси.

В основном это были дети из русских семей.

Мы очень тщательно готовились к таким праздничным мероприятиям. Нашу выходную форму мы сами стирали, утюжили и обязательно дополняли белыми перчатками.

Однако, до конца мы так и не поняли, когда и зачем солидному морскому корабельному офицеру пригодятся эти уроки – танцы.

У нас еще не было знакомых подруг и мы с неохотой и подозрениями относились к приказанию офицеров-воспитателей во время бала обязательно первыми приглашать девочек. Приказание выполнялось, о чем девочки даже не догадывались. Запомнилось, все девочки были в одинаковых нарядах: школьная форма и белый передник.

Бал проходил торжественно под руководством наших учителей танцев и в сопровождении училищного духовного оркестра.

При такой «активности» нахимовцев в клубном зале во время танца собиралось большое количество пар, которые чинно шествовали по кругу друг за другом. Вот так, мы впервые в жизни учились культуре общения с девчонками.

Морская практика

Ежегодная двухмесячная морская практика в лагере в Фальшивом Геленджике вызывала в нас самые восторженные чувства.

Геленджик расположен на берегу Черного моря в 35 км от г. Новороссийск. Краснодарский край Нахимовский лагерь – это продолжение учебы на лоне природы. Как и в училище, жизнь была подчинена строгому распорядку дня. Шлюпочному делу отводилось главенствующее время. В программе было изучение устройства шлюпки и практическое умение управлять шлюпкой на веслах и под парусами при любых погодных условиях. Это тоже была своеобразная проверка наших врожденных морских навыков. Некоторые ребята не могли переносить качки и вынуждены были покинуть стены Нахимовского училища.

С самого начала, в лагере на подготовленных площадках, мы установили большие армейские палатки, в которых свободно размещались до 50 человек. Вместо кроватей нам оборудовали деревянные нары.

«Так будет надежней» – говорили опытные старшины– воспитатели.

Подушки и матрацы набивали свежим, пахучим сеном. Все выходило просто, надежно и главное по-походному…

В лагере имелись шестивесельные ялы и баркасы. Ежедневно при любой погоде мы на шлюпках выходили в море. Для начала – это практическая учеба представляла большие трудности с мозолями на руках. Руководили занятиями опытные моряки-старшины с больших надводных кораблей.

В нашей роте был старшина Горелов с крейсера «Октябрьская революция». На Флоте Горелов Николай Петрович прослужил более 15 лет и с большим удовольствием взялся за воспитание подрастающего поколения, непринужденно передавая свой флотский опыт нам – «птенцам» – в его понятии.

«НИН» (такое мы дали ему прозвище) представлял собой глыбу тренированных мышц, был он среднего роста, широк в плечах, с короткой шеей и наголо подстриженной головой. Глаза расе косые, карие внимательно следили за каждым нашим движением.

– Первый взвод по шлюпкам! – громко скомандовал старшина. Мы быстро прыгали в шлюпки на свои штатные места, разбирали весла и застывали в ожидании следующей команды.

– Весла….на воду – с растяжкой прозвучала команда старшины. И вдруг, его лицо покраснело и он, полный гнева, уставился на загребного, который сидел на первой ближней к нему банке.

Это был – Рома Пирожков самый щуплый, худенький паренек. Он прикладывал все усилия, чтобы приподнять весло и вложить его в уключину.

– Отставить – недовольно скомандовал старшина.

– Пирожков, вы явно сели не на свое место?

– И, вообще, какой с вас загребной? – продолжал издеваться над Ромой старшина.

– Быстро пересесть на место бакового матроса.

Для Ромы самое тяжкое наказание – заметить его хилость. А здесь – у всех на виду оплошал.

Шлюпочная команда застыла в ожидании, что будет дальше. Старшина – волевик не любил дважды повторять команду, и Рома хорошо это знал.

Он так хотел быть сильным, как старшина, а у него ничего не получалось. И ростом не вышел, всегда в строю его место было на шкентеле. Да и мышц маловато, хотя гантели с рук не выпускал.

В считанные секунды, чувствуя свою вину, через банки и спины. Ежедневно при любой погоде мы на шлюпках выходили в море. Для начала – это практическая учеба представляла большие трудности с мозолями на руках. Руководили занятиями опытные моряки-старшины с больших надводных кораблей.

В нашей роте был старшина Горелов с крейсера «Октябрьская революция». На Флоте Горелов Николай Петрович прослужил более 15 лет и с большим удовольствием взялся за воспитание подрастающего поколения, непринужденно передавая свой флотский опыт нам – «птенцам» – в его понятии.

«НИН» (такое мы дали ему прозвище) представлял собой глыбу тренированных мышц, был он среднего роста, широк в плечах, с короткой шеей и наголо подстриженной головой. Глаза расе косые, карие внимательно следили за каждым нашим движением.

– Первый взвод по шлюпкам! – громко скомандовал старшина. Мы быстро прыгали в шлюпки на свои штатные места, разбирали весла и застывали в ожидании следующей команды.

– Весла….на воду – с растяжкой прозвучала команда старшины. И вдруг, его лицо покраснело и он, полный гнева, уставился на загребного, который сидел на первой ближней к нему банке.

Это был – Рома Пирожков самый щуплый, худенький паренек. Он прикладывал все усилия, чтобы приподнять весло и вложить его в уключину.

– Отставить – недовольно скомандовал старшина.

– Пирожков, вы явно сели не на свое место?

– И, вообще, какой с вас загребной? – продолжал издеваться над Ромой старшина.

– Быстро пересесть на место бакового матроса.

Для Ромы самое тяжкое наказание – заметить его хилость. А здесь – у всех на виду оплошал.

Шлюпочная команда застыла в ожидании, что будет дальше. Старшина – волевик не любил дважды повторять команду, и Рома хорошо это знал.

Он так хотел быть сильным, как старшина, а у него ничего не получалось. И ростом не вышел, всегда в строю его место было на шкентеле. Да и мышц маловато, хотя гантели с рук не выпускал.

В считанные секунды, чувствуя свою вину, через банки и спины товарищей Рома прошмыгнул в носовую часть шлюпки, подальше от старшины и уселся на место бокового.

Вместе с Ромой я прослужил много лет на Северном Флоте и был свидетелем, как природа с годами уважила его стремления. В свои 30 лет он вырос, возмужал и явно преобразился в красавца – мужчину. И рост, и мышцы обрели свое место. Его командир повторял:

– Этот «бугай» может разложить на лопатки моряка моложе его на 10– лет. И добавлял:

– Кстати, матросы срочной службы с уважением относятся к моему строгому старпому.

В дальнейшем Рому назначили командиром атомохода, и он быстро без какой-либо помощи продвигался по службе.

В кругу нахимовцев было позорно пользоваться протекцией.

Вскоре мой друг-однокашник «загремел» на Камчатку, где ему присвоили адмиральское звание.

Тренировки на шлюпках шли своим чередом.

– Весла…. на воду! – повторил старшина свою первую команду и уже залюбовался более слаженной работой ребят.

Шлюпка легко отошла от берега, уверенно разрезая встречную волну форштевнем.

– Уразов, передать семафор на береговой пост: – «начал тренировки».

Коля Уразов уже давно освоил флажный семафор и с большим удовольствием демонстрировал свое умение быстро и без ошибок обращаться с флажками.

– Семафор передан! – вскоре отчеканил Николай.

– И тут же добавил:

– «Счастливого плавания»-получен ответ от командира роты.

– Молодец Коля– с удовольствием констатировал старшина отличную выучку молодого сигнальщика.

Такая подготовка в морской практике ни раз помогала нам в службе на Флоте.

Николай Дмитриевич Уразов родом из Сибири, характер такой же суровый дальневосточный. Успеваемость – круглый отличник по всем предметам, но этого ему было мало. Все время он стремился вперед. Проходил службы на дизельных подводных лодках. Затем покинул ВМФ, получил диплом капитана дальнего плавания и стал бороздить моря и океаны на судах Черноморского пароходства.

– А теперь походим под парусами – продолжал учебу старшина.

– Курсант Пирожков! Покажите свое мастерство.

О, Роме только дай возможность покомандовать.

Это у него здорово получалось.

Рома быстро перехватывает у старшины руль и начинается парусная гонка…

– Вот я сейчас им покажу, кто в этой лодке хлюпик, – с гордостью думал про себя Рома.

Нужно отдать должное, в лагере Рома за короткое время в совершенстве освоил управление шлюпкой под парусом и считался одним из лучших гонщиков.

– К повороту! Поворот оверштаг – четко отдавал команды командир шлюпки Рома Пирожков.

Старшина с улыбкой наблюдал резвые действия нахимовца, однако хвалить не торопился.

– Шкоты, – на правую.

Команда металась по шлюпке, стараясь как можно лучше и быстрее выполнить команды молодого капитана.

Паруса медленно забирают ветер, и шлюпка плавно увеличивает скорость с большим креном на правый борт.

После тренировок обычно отбирались сборные команды и проводились шлюпочные соревнования – гонки.

Но, пожалуй, самым интересным, был поход на баркасах (большая шлюпка) на Малую Землю в порт Новороссийск. В этом походе, как всегда, отличился Дима.

На подходе к Новороссийску нас «прихватил» небольшой шторм. Переход на грузных баркасах с их тяжелыми и большими веслами в штормовую погоду для детей был утомителен. Хотя жалоб у «моряков» не было…

С приходом в порт, нам для отдыха выделили школу. Удобств, естественно, ни каких не было, а нам спартанцам они и не нужны были. Через какой-то час мы, утомленные морем, крепко спали на полу, бросив под себя морские бушлаты. Дневальным был поставлен Дима – так решил старшина. Наверное, Дима отрабатывал очередное наказание – «наряд вне очереди».

Когда все уснули, Дима принарядился и как, бывалый моряк, с распахнутым на груди бушлатом, с бескозыркой на затылке, вышел в город прошвырнуться. Любил наш разгильдяй приключения даже в чужом, незнаком ему порту.

Рано утром, когда старшина поднимал нас, мы никак не могли прийти в себя после крепкого сна. Старшина бегал по заброшенному классу и кричал:

– Где этот разгильдяй? – Кто видел Диму? Куда он мог деваться?

«Бдительного» дневального на посту не было.

И вместо того, чтобы рано утром идти на экскурсию, мы занялись поиском «беглеца». К счастью, все обошлось благополучно.

Вскоре Диму нашли в местной комендатуре, где толком не могли выяснить, откуда в торговом порту появился малолетка – юнга в морской форме и без каких-либо документов.

Дима Косолапов – это пожалуй целая, еще не написанная, повесть о маленьких разгильдяях. Да, тяжелое детство, блокада, безотцовщина – все это отрицательно сказалось на воспитании Димы, на формировании характера мальчика.

Прощай, детство, отрочество, и, уже будучи офицером ВМФ, он успешно освоил профессию подводника и среди командования пользовался заслуженным авторитетом. Учеба в нахимовском училище, воспитание и жизнь в здоровом коллективе значительно выправили его строптивый, непредсказуемый характер.

30.12.2008 г.

г. Одесса

Сергей Николаевич Лятоха

Родился 25 марта 1925 года в г. Одессе. Образование высшее. Окончил Высшее военно-морское инженерное училище им. Дзержинского(1943–1948 гг. инженер-механик). Военно-морскую Академию кораблестроения и вооружения им. А.Н. Крылова (1953–1957 г.) по специальности – проектирование подводных лодок. Проходил службу и курсантскую практику на Балтийском, Северном, Тихоокеанском и Черноморском флоте. Участие в боевых действиях в годы Великой отечественной войны принимал при прохождении практики, будучи курсантом ВВМИОЛУ им. Дзержинского. Трудовую деятельность прекратил в 2000 г. по состоянию здоровья. В настоящее время – инвалид войны 1 группы. Воинское звание контр-адмирал присвоено 28 июля 2006 г. Является одним из основателей Объединения подводников – ветеранов Великой отечественной войны и воинской службы города-героя Одессы.

“Матросы наркомпроса”

(Определяющая часть жизненного пути)

Родился я в нашем прекрасном городе Одессе 25 марта 1925 г. во 2-м Водопроводном переулке. Детство проходило в основном на улице среди своих сверстников. Увлечения у всех были разные. Лично мне больше всего нравилось пускать корабли в многочисленных лужах нашего переулка. Они как правило кренились а попытки уменьшить крен приводили к противоположному результату вызывая у меня крайнее недоумение. В 1933 г. поступил в школу № 74 а 1937 г. перешел в школу № 79 по той причине, что она размещалась по Водопроводной улице против нашего переулка.

Учеба в школе проходила успешно. С переходом в школу № 79 стал посещать занятия в судостроительном кружке открывшегося в Одессе, в помещении дворца графа Воронцова, дворца Пионеров. Эти занятия давали новые знания и прививали трудовые навыки обработки различных материалов. Во мне эти занятия породили острое желание стать инженером-кораблестроителем. К этому времени я знал, что таких специалистов готовит Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф.Э. Дзержинского находящееся в г. Ленинграде.

Летом 1940 г. Постановлением Совета Народных Комиссаров от 22 июля 1940 г. в Советском Союзе были созданы 7-м (семь) военно-морских средних специальных школ, в гг. Москве. Ленинграде, Киеве, Горьком. Баку, Одессе и Владивостоке.

Все эти школы давали объем знаний соответствующий обычной средней школы-десятилетки. Прием в школ у начинался с 8-го класса. Набор 1940 г. был осуществлен одновременно в 8-ой, 9-ый и 10-ый классы. Каждый уровень организационно состоял из 5-ти 7-ми классов объединенных в роты. Номера рот были: 1-я—10-е классы, 2-я– 9-е классы и 3-я—8-е класс. Командирами рот были офицеры ВМФ. Учебные классы именовались взводами командирами которых по совместительству были преподаватели. Во главе школы стоял её директор, в ОММСШ № 6 был назначен Григорий Степанович Катышев.

Учебными программами школ, наряду с общеобразовательными дисциплинами предусматривались и вопросы начальной военно-морской подготовки. Для её внедрения в школе была введена должность военного руководителя (военрука). На эту должность был назначен капитан-лейтенант Могилев Максим Максимович. Для руководства политико-воспитательной работой был назначен младший политрук Михайловский.

Школа была размещена в новом здании которое расположен о по нынешнему адрес у Улица 10-го Апреля, дом № 22, школа № 10.

Все эти спецшколы являлись элементом Народного Комиссариата Просвещения (Наркомпроса). Для них была установлена флотская форма одежды, которая выдавалась бесплатно. Наличие формы одежды являлось сильным воспитательным фактором т. к. требовалось строгое соблюдение правил ношения формы одежды, что само по себе являлось дисциплинирующим фактором.

Занятия в школе проходили в строгом соответствии с учебными планами и программами. Отличительностью учебного процесса была весьма высокая требовательность всех без исключения преподавателей. Это обстоятельство обеспечило высокий уровень знаний.

Первый в жизни школы учебный год был успешно завершен и в июне 1941 г. состоялся её первый выпуск учеников окончивших 10-й класс. Произошло это в самый канун Великой Отечественной войны, начавшейся 22 июня 1941 г.

Весь первый выпуск был направлен в Высшие Военно-морские училища. Ситуация, сложившаяся на фронтах в самом начале войны привел к тому, что практически весь этот выпуск оказался на сухопутных фронтах и абсолютное их большинство погибло на полях сражений. Уцелели только единицы!

Начавшаяся война внесла существенные изменения в жизнь всего коллектива школы. С 23 июня 1941 г. было организовано несение дежурной службы в школе по охране школы и её оборудования… Тем не менее, мы готовились к проведению летнего лагерного сбора. В роще, расположенной вблизи с. Крыжановка. Там были размещены 10-ти местные палатки для ночного отдыха. Вначале июля школа выехала в этот лагерь. Вокруг рощи нами были вырыты окопы в полный рост. Недалеко была расположена 412 береговая артиллерийская батарея. Наши занятия в лагере уже были сконцентрированы на общевойсковой подготовке и предпочтение отдавалось изучению устройства и использования стрелкового оружия.

Существенные и неблагоприятные события на фронте прервали наше пребывание в лагере и ш кола вернулась в город для подготовки к предстоящей эвакуации. Несение дежурной службы продолжилось. 22 июля 1941 г. я был назначен дневальным у школьного телефона с 23–00 22.07.41 до 03–00 23.0741 г. В составе группы свободной от несения службы решили совершить прогулку на Приморский бульвар (тогда это был бульвар Фельдмана). Мы подошли к памятнику Пушкину и часть ребят отправилась в туалет. Я, вдвоем с Максом Дубинным остались у памятника. Оба мы услышали звук немецких самолётов, который мы уже научились распознавать на основе весьма частых разведывательных полётов. Солнце уже начало садиться за горизонт. Пытаясь разглядеть летящие самолёты мы подняли головы чтобы их обнаружить. Это нам удалось сделать только потому, что они блеснули в лучах заходящего солнца. Предчувствуя что-то нехорошее, я предложил Максу уйти с этого места и в то же самое время мы услышали свист падающих бомб, которые взорвались в здании Одесского Горисполкома, в угловое здание бульвара и переулка Чайковского (тогда-Театрального). Третья– у ворот поликлиники водников в момент выезда из них грузовой «полуторки» с ранеными в кузове перед радиатором машины превратив её и людей в ней находящихся в сплошное месиво из мяса, костей, металла и дерева. Такую картину никому не пожелаю увидеть.! Результат попадания бомбы в здание городской. Думы виден на снимке. В момент взрыва бомбы я находился почти на месте обозначенном фигурой человека оказавшегося в кадре, но ближе к памятнику Пушкина.

Здесь состоялось первое «знакомство» с воздействием бомб на человека. Ни ударная волна, ни обломки, ни пыль удовольствия не доставили, Помня, что мы должны быть на дежурстве, мы бегом отправились в школу. По пути нам пришлось увидеть много разрушений. Останавливаться и разглядывать времени не было. Кроме фугасных бомб на город было сброшено много зажигательных бомб, к борьбе с которыми население города было неплохо подготовлено…

Приступив к дневальству у школьного телефона я поднимал трубку но разговор происходил не со мной а со штабом Местной Противовоздушной Обороны (МПВО), который располагался в подвальном помещении школы и являлось бомбоубежищем. Невольное подслушивание (телефон школы и МПВО были параллельными) приводило к крайне тяжелым впечатлениям и мыслям т. к. информация шла о разрушениях, пожарах, погибших и раненых. Это продолжалось всю ночь и на следующий день.

Обстановка на фронте осложнялась и школа интенсивно готовилась к эвакуации. 27 июля 1941 г. мы примерно в поддень пришли на станцию «Одесса-Товарная» и Погрузились в эшелон состоявший из «теплушек» (грузовых вагонов грузоподъемностью 18 тонн.) оборудованных деревянными нарами на уровне половины высоты вагона. В этом же эшелоне разместились; Артиллерийская и Военно-воздушная Одесские спецшколы. Кстати, это обстоятельство обусловило тесный контакт между школами, наряду с профессионализмом будущих воинов, сохраняется и по настоящее время.

Продвижение эшелона шло не без приключений. Так, на одной из станций руководство эшелона настояло на задержке отправки эшелона до утра. Утром эшелон отправился и нам довелось увидеть останки другого эшелона отправленного вечером вместо нашего. Другой случай был полной противоположностью этому и заключался в том, что с помощью угроз диспетчеру наш эшелон был отправлен немедленно, а по прибытии на следующую станцию мы узнали о том, что станция, с которой мы уехали разрушена в результате бомбежки. На станции «Березовка» наш однокашник Петя Брацлавец случайно встретился со своей матерью которая работала на железной дороге. В последующем в результате переписки его мать сообщила ему, что через 2 часа после отправки нашего эшелона станция была захвачена немецкими войсками а ей, вместе счастью работников станции удалось уйти на одном паровозе под обстрелом немцев.

Так или иначе но эшелон благополучно прибыл в г. Ворошиловград (ныне – Луганск) Здесь пути школ разошлись. Военно-воздушная – осталась в городе и присоединилась к такой же школе Ворошиловграда. Артиллерийская разместилась в том же городе в помещении сельхозтехникума.

Наша спецшкола отправилась пешим порядком в село «Веселая гора» которое находилось в 18-ти километрах от г. Ворошиловграда. Имущество школы и наши пожитки были отправлены на грузовых машинах, а мы двинулись по скользкой грейдерной дороге т. к. накануне прошел дождь. В селе школа разместилась в бывшей помещичьей усадьбе. Не взирая на ряд неудобств приступили к занятиям. Август это уборочная пора и нам тоже довелось принять в ней самое активное участие. Кроме значительной физической усталости очень хорошо запомнился обед в поле, который состоял из миски красного борща с куском мяса размером в ладонь, Сопровождалось это краюхой еще тепло-г о ржаного хлеба. Для 14–15 летних юнцов Это было вне всяких похвал н наслаждением для наших желудков с их хорошим аппетитом. Шло время и обстановка на фронтах только ухудшалась. Через село и паромную переправу началось движение наши отступающих войск. Возникла острая необходимость в строительстве моста через речку Северский Донец. Нам пришлось прийти на помощь строителям моста самым активным образом… Отступающие части нашей армии охотно делились со спецшколой избытками стрелкового вооружения, главным образом иностранного производства (немецкого, чешского, венгерского и др.) и даже боезапасом к нему и не только. Были здесь и ручные гранаты и даже авиационный пулемет Шпитального со скорострельностью 1800 выстрелов в минуту.

Приближение линии фронта вновь поставила вопрос эвакуации спецшколы. Часть имущества школы пришлось оставить или уничтожить (в частности – учебную торпеду).

25 октября 1941 г. в 06:00 утра мы начали движение к Ж/Д станции «Кондрашовка». Путь был весьма трудным (около 30-ти километров) да ещё с “полной выкладкой”. Трудностей в пути было более чем достаточно но мы их преодолели и во второй половине дня прибыли на станцию и приступили к погрузке в эшелон в котором уже находились Одесская и Ворошиловградская авиационные спецшколы. На следующий день началось наше движение на восток. На этот раз условия переезда оказались значительно хуже чем предыдущего. Своё негативное влияние оказали два фактора: низкие температуры и весьма скудный рацион питания, который состоял из 100 грамм муки и 20 грамм солонины. Для 14–16 летних юнцов этого было явно недостаточно и вынуждало нас добывать «корм» любыми способами, среди которых были и нечестные обмены и экспроприация мяса и муки из вагонов и ж/д платформ оказавшихся рядом с нашим эшелоном. От холода спасались с помощью «буржуек» установленных в наших «теплушках». Движение было долгим и трудным. Достигли мы средней Азии – Республики Узбекистан. Здесь нам пришлось столкнуться с другой напастью. Обилие фруктов и несоблюдение санитарных норм привело к тому, что многие из нас заболели брюшным тифом. Антисанитарные условия породили такое явление как вшивость. Борьба с этими явлениями была продолжительной но в конечном итоге успешной.

Наконец-то мы прибыли поселок “Кувасай” и разместились в абсолютно не приспособленных для учебного процесса и проживания. Несмотря на это учёба была продолжена. В помещениях учебных классов были размещены классные доски (не во всех) и стул для преподавателя. Мы располагались на полу сидя или лёжа в зависимости от необходимости. Тетрадей мы не имели и писать приходилось на подручных материалах (газетах, журналах, детских сказках) используя их свободные от текста места. Невзирая на это успехи в учёбе были хорошими.

Питание мы получали в столовой цементного завода. Качество пищи было отнюдь не деликатесным. Скорее наоборот. Но мы прекрасно понимали, что в условиях жесточайшей войны нужно с этим спокойно мириться и добросовестно исполнять свой долг – учиться настойчиво и упорно, что мы и делали.