Текст книги "Двор Тьмы"

10
Побег

Я КАК ТОТ СТРАННИК.

Крутилась мысль, едва я проснулась.

Я как тот странник.

Голова с утра была ясной. Черная желчь, затопившая мозг накануне, отступила. Железные тиски мигрени исчезли.

Я как тот странник!

Вот он единственный, уникальный способ попасть во дворец: стать агнецом, которого ведут на заклание!

Резко соскочив с кровати, я подбежала к окну. В тусклом свете серого утра облака выглядели тяжелее, чем когда-либо. Стена Облавы была закрыта. Но в отличие от вчерашней ночи вид самой неприступной крепости королевства больше не пугал меня. Наоборот, возбуждал. Если мне удастся попасть во дворец в качестве пленницы, то, возможно, оказавшись внутри, я смогу найти способ сбежать от охранников и выследить Александра. Возможно, успею изуродовать его и даже убить, прежде чем меня, в свою очередь, предадут смерти.

На меня снизошло великое успокоение. Мозг полностью сосредоточился на цели. Вчера я была в смятении, в плену глубочайшей меланхолии, потому что не видела выхода. Но сегодня, когда появился план, пусть безумный и фатальный, охотница внутри меня одержала верх.

Месье де Монфокон объявил, что в конце недели мне найдут место в монастыре. То есть сегодняшний вечер проведу в Больших конюшнях. И попытаюсь сбежать из комнаты на чердаке. Только как?

С одной стороны – дверь с двойным засовом. За ней пять этажей. На каждом – суперподготовленная швейцарская охрана. С другой – узкое слуховое окошко, выходящее на крышу. Водостоки и двор, заполненный сторожевыми псами.

Инстинкт подсказывал, что нужно бежать через окно. В наших лесах я имела опыт встреч с дикими зверями, но не с солдатами.

Значит, решено.

Теперь, оружие… Мне нужен кол, чтобы воткнуть в грудь вампира. И клинок, чтобы отрубить ему голову. Для обезглавливания есть сервировочный нож. Конечно, перерезать шею этим холодным оружием, что забивать скот. Но я постараюсь получить от этого такое же удовольствие, как и Александр, который без колебаний уродовал трупы моих близких ради своей желанной цели.

Для кола подойдет и единственный стул в комнате. Осталось дождаться вечера, и после обхода стражи смастерить оружие смерти.

* * *

Обдумывая свои планы, я провела весь день, неподвижно сидя на краю кровати. Никогда еще часы не казались такими длинными.

Каждый раз, заслышав поворот ключа в двери, я молилась, чтобы меня не забрали в монастырь! Но нет: стражники приносили еду и опорожненный горшок. Моя тревога росла по мере того, как уменьшался световой день. Наконец наступил вечер.

Я приступила к действию, уверенная в том, что этой ночью меня не потревожат. Сначала перевернула стул. Затем, воспользовавшись наружным шумом стены Облавы, которая вновь открывалась на ночь, пнула одну из деревянных ножек стула. В конце концов она поддалась и выпала из гнезда, не привлекая внимания охраны. Я спешно приступила к работе.

Постепенно, стружка за стружкой, появилась желаемая остроконечная форма тридцатисантиметрового кола. Он идеально лег в руку, ноющую после беспрерывной работы в течение часа.

Чтобы быстрее передвигаться, я оторвала нижнюю часть платья. Из большого куска ткани получилась лента, которую обвязала крест-накрест вокруг туловища так, чтобы сформировать карман на спине. Вставила в него кол и нож. По одному оружию у каждой лопатки. Теперь их легко достать рукой. Отказавшись от корсета, надела укороченное платье, завязала волосы лентой и сбросила туфли на каблуках.

В этот момент колокольни Версаля ударили десять раз подряд, возвестив о наступлении десяти часов вечера.

Вот он – самый ответственный момент! Побег через крышу.

Я повернула ручку слухового окошка. Ночной воздух погладил щеки. С Оружейной площади донеслись звуки карет.

Я глубоко вздохнула и, не оглядываясь, пролезла через узкое отверстие.

* * *

Я осмотрела крышу в поисках места, откуда можно было спуститься во двор. Облака, закрывая свет луны, прятали и меня, но в то же время мешали обзору. Поэтому приходилось передвигаться на четвереньках и на ощупь искать трубу. Я старалась не смотреть вниз, в черную бездну и не думать о сторожевых псах, сидевших в конурах.

Все чувства были обострены. Внезапно за спиной раздался треск. Я медленно повернулась, балансируя на краю крыши…

…но ничего не увидела.

Наверное, ночная птица.

Поиски продолжились. Наконец пальцы наткнулись на стык пластин, изогнутых в сторону двора. Крепко схватилась за него, потянула на себя, чтобы оценить: выдержит ли он мой вес. Шов казался прочным. Хотелось надеяться, что он будет таким же крепким, как стволы деревьев, по которым я привыкла лазить с детства.

Я осторожно шагнула вперед. Большой палец ноги уперся в сварной шов, удерживающий вертикальную трубу. Прижала подошвы босых ног к обеим сторонам стыка, не обращая внимания на прикосновение холодного металла к коже.

Правой рукой обхватила перпендикулярную трубу. Ноги устроились на каменной стене, обеспечивая надежный захват. Оторвала вторую руку от поверхности крыши.

И… Спуск начался. Один метр… Еще. До земли метров двадцать.

Я глубоко вздохнула, опустила ногу вдоль трубы в поисках нового сварного шва, на который можно было бы опереться.

Ниже… Еще немного…

Как раз в тот момент, когда под кончиком большого пальца ноги почувствовала утолщение, а тело растянулось между ногами и руками, все еще сцепленными над головой, вспышка белого света разорвала ночь.

Моя распятая тень на мгновение спроецировалась на стену. В следующую секунду раздался оглушительный раскат грома. Разразилась гроза.

Я растерянно подняла лицо к небу.

Теплые капли упали на лоб. Новая вспышка молнии ослепила меня.

К тому времени, когда я отважилась передвинуть ногу ниже, ливень превратился в поток. Небо рвалось на части.

Тонны воды, которые накапливались в течение последних дней, обрушились на меня.

Я пыталась подняться вверх по трубе, чтобы добраться до водостока.

Но он уже был переполнен излишками дождя. Мокрая труба стала скользкой. Проливной дождь, низвергающий в пучину водопровода большие пузыри, отдавался вибрацией в бедрах. Раскаты грома хлопали в ушах, потоп засасывал. Шквалистый ветер сорвал ленту с волос, они тут же прилипли к глазам. Резкие порывы воздуха, казалось, стремились скинуть меня на землю. Труба отвоевывала у меня миллиметр за миллиметром – мои пальцы постепенно слабели.

Изо всех сил я вдавила их в металл, рискуя остаться без ногтей. Я сейчас упаду… Я… я падаю!

Внезапно левую руку обхватили тиски. Мгновение я парила над ревущей пустотой, повиснув на одной руке. Затем то, что зацепило меня, подтянуло к себе с феноменальной силой.

Я, задыхаясь, приземлилась на крышу с ощущением вывихнутого плеча. Сквозь сильные и плотные струи дождя ничего не видела, только тень, склонившуюся над моим истерзанным телом. Возможно, это тот, кто ранее скрипел черепицей на крыше.

– Кто… кто вы? – пробормотала я.

Вода попала в рот, буря заглушила слова. Мой спаситель снова взял меня за руку и поднял.

Я сдержала крик боли, шатаясь на сведенных судорогой ногах… и вдруг, как по волшебству, почувствовала, как ускользает поверхность черепицы под ногами.

Подо мной пронеслась крыша. Я летела в объятиях существа. Его прикосновение было неестественно холодным, как кожа… вампира? …нет, это невозможно!

Глухой звук раздался возле уха. Тяжелее и глубже, чем раскаты грома. Биение живого сердца! Я подняла голову, чтобы увидеть лицо похитителя, но оно скрывалось под большим мокрым кожаным капюшоном. От существа исходил сладковатый запах осеннего подлеска, аромат опавших листьев…

– Куда вы меня несете? – прокричала я.

Ответа не было.

– Отпустите меня! – Я протянула руку к спине, чтобы вытащить нож. – Отпустите, или, клянусь, я убью вас!

Я прижала лезвие к основанию капюшона, но существо не остановилось. Наоборот: достигнув середины крыши, оно запрыгнуло на самую массивную печную трубу и скользнуло в широкий проход.

Держась одной рукой за перекладины ржавой лестницы трубочиста, а другой рукой поддерживая меня, существо спускалось со сверхъестественной ловкостью.

Ярость ливня уменьшалась по мере того, как мы погружались все глубже в яму тени и копоти. Вскоре тусклый свет исчез. Я не слышала ничего, кроме биения сердца, которое могла легко проткнуть ножом.

* * *

Вскоре отголоски бури рассеялись. Таинственный похититель наконец выпустил меня.

Эта была крипта неопределенных размеров, где единственным источником света служил маленький железный фонарь на кривоногом столе. Вероятно, я оказалась в самом чреве «Гранд Экюри». Ниже, чем классные комнаты. Ниже, чем парадный зал первого этажа. Ниже Оружейной комнаты в подвале.

В неровном мерцающем ореоле вырисовывались очертания большого камина с погасшим очагом, через который мы и спустились.

Незнакомец расположился на краю светового ореола фонаря, как бы боясь войти в него полностью. Я могла различить только обувь из грубой кожи на его ногах и низ холщовых бриджей, с которых стекала вода. Остальная часть фигуры, торс и капюшон исчезли в тени.

Несколько мгновений мы стояли так, лицом друг к другу, в полной тишине.

По мере того как мой взгляд привыкал к полумраку и не имея возможности разглядеть существо, обитавшее здесь, я переключила внимание на маленький столик. Глиняный кувшин, железная чашка и последний предмет, который меньше всего ожидала найти в этом месте, – губная гармошка. Но это еще не все. За скромными предметами быта скрывалась белесая куча… нагромождение со знакомыми до безобразия формами.

Щелчок! И память установила ужасную связь с анатомическими книгами моего отца.

Наполовину обгрызенные большие берцовые кости.

Сломанные бедренные кости для высасывания костного мозга.

Разбитые, как ореховая скорлупа, черепа для поедания мозга.

– Выход, – прохрипела я, подняв нож.

Одна мысль, что хозяин комнаты, возможно, обедал человечиной, приводила в ужас.

Существо сделало движение в мою сторону, протянув руку, которая на мгновение появилась на свету.

– Назад! – проревела я, поднимая оружие. – Выход, я сказала!

Существо резко повернулось на каблуках. У меня как раз хватило времени, чтобы взять фонарь, прежде чем я последую за ним.

– Если вы попытаетесь меня обогнать или сбить с пути, я вас зарежу, – предупредила я, дрожащая и промокшая до костей.

Затворник крипты двигался по подземным туннелям так же быстро, как на крыше. Мне пришлось бежать, чтобы не отстать от него. Дрожащий ореол фонаря не поднимался выше его ускользающих ног.

Внезапно появилась узкая лестница, спиралью уходящая вверх. Я бросилась к ней вслед за моим ужасным проводником. Подошвы босых ног снова и снова ударялись об изношенные веками ступени. По мере восхождения я чувствовала приближение свежего воздуха.

Дуновение ветра ласкало лицо! Все мощнее и мощнее! Все ближе и ближе! Все больше и больше…

Пламя резко потухло, задутое порывом ветерка сверху. От удивления я промахнулась ступенькой и уронила кольцо фонаря. Оно скатилось вниз по лестнице, издавая металлическое эхо, перед тем как разбиться внизу.

Лестница погрузилась в полную темноту как раз в тот момент, когда я думала, что наконец-то добралась до выхода. На всякий случай прижала нож обеими руками, припав к круглой стене лестницы.

Осенний запах внезапно наполнил ноздри. Я сразу же узнала запах приближающегося ко мне отшельника, хотя и не видела его. Я чувствовала его близость по запаху.

Запаху смерти и разложения. Запаху самого страха.

– Не прикасайтесь ко мне! – завопила я, размахивая клинком.

Острие заскользило по шероховатой поверхности ткани и по упругой плоти под ним. Сладкий аромат тут же исчез.

Не знаю, что ужаснее: осознание того, что существо было так близко? Или тот факт, что я ранила его? Оно увернулось без крика боли, даже стона.

Я вжалась в стену, трепеща от страха, готовая нанести новый удар, если понадобится. Но сколько бы ни принюхивалась, больше не слышала опавших листьев. Только минеральный запах древних камней.

Вдруг на площадке лестницы раздался скрип петель. Поток бледного света упал на ступени. Я перешагнула последний пролет, бросилась к двери, которая только что открылась, и поспешила наружу, оказавшись в пустынном переулке.

В больших лужах отражалась луна. Я подняла глаза: небеса успокоились. На вымытом небе снова сияли звезды. Живая свежесть сменила тяжелую духоту конца лета. Пришла осень.

В этот момент позади раздался скрип. Я обернулась, чтобы увидеть захлопывающуюся железную дверь задней части «Гранд Экюри», где обитал скрывающийся ото всех отшельник-каннибал.

Я так и не услышала его голоса. Не увидела его лица. Все, что успела заметить, – руку в ореоле фонаря.

Я помню ее и сейчас, потому что она намертво отпечаталась в памяти: длинные смуглые пальцы и ладонь, испещренная черными швами.

11
Бродяжка

– ЧЕМ МОГУ БЫТЬ ПОЛЕЗЕН? – прогрохотал голос издалека.

Я обернулась: ко мне из противоположного конца переулка приближался жандарм. Его черная ливрея сливалась с ночным пейзажем. Воспользовавшись сумерками, я спрятала нож за спину, в самодельный карман, где хранился кол. Мужчина подошел ко мне. Прищурившись под полями треуголки, он оглядел меня с головы до ног: мои босые ноги, порванную юбку, намокшие волосы.

– Документы о происхождении? – Его голос звучал угрожающе.

Глядя на мои лохмотья, он ни на секунду не допустил мысли, что я – сбежавшая пансионерка из школы Больших Конюшен, стоявшей за моей спиной. Скорее бродяжка. Тем лучше. Он арестует меня и бросит на корм вампирам, как я и планировала.

– Я… у меня нет никаких документов. – Мой голос дрожал. – Помилуйте, месье полицейский, я всего лишь бедная нищая.

Мой призыв к милосердию был чисто риторическим и являлся частью плана. Я знала: агенты Вампирии беспощадны к тем, кто нарушил Кодекс смертных. Но, несмотря на мои ожидания, мужчина проявил снисхождение.

– Разве ты не слышала о комендантском часе, глупышка? – прошептал он. – Побыстрей уходи отсюда и попроси приют в хосписе в конце бульвара, прежде чем с тебя сдерут кожу.

Он указал на широкий проспект, перпендикулярный переулку, по которому я вышла из «Гранд Экюри».

– За ночлег монахини Факультета возьмут у тебя шприц крови. Все лучше, чем быть полностью обескровленной, если ты останешься здесь. Иди, говорю. А я сделаю вид, что ничего не видел.

В любое другое время это свидетельство милосердия согрело бы мне сердце, но сегодня оно нарушало мои планы.

– Нет! – закричала я во весь голос, изображая сумасшедшую. – Не хоспис! Там полно тараканов и пауков!

Шум привлек внимание другого человека в красной ливрее, выходящего из аркад соседней улицы. Швейцарского гвардейца.

– Что происходит? – поинтересовался он, подходя к нам.

Бравый жандарм искренне сожалел:

– Ты упустила свой шанс спастись, бедное дитя… Да помилует Господь твою душу.

Упоминание Бога объяснило доброту этого человека. Несмотря на то, что христианская религия была изгнана из королевства с приходом Тьмы, многие продолжали тайно исповедовать ее. Она оставалась неприкосновенным храмом сердец, хотя церкви были реквизированы гематическим Факультетом, а распятия переплавлены в фигуры летучих мышей.

– Это просто сумасшедшая бродяжка, – объяснил жандарм швейцарскому гвардейцу. – Позволь мне отвезти ее в хоспис, друг.

Человек в красном по званию выше, чем простой жандарм. Но в нем нет и капли человечности.

– Друг? – сурово переспросил он. – Знаешь ли ты, жандарм, что эта фамильярность может стоить тебе места? Бродяжка нарушила комендантский час. Кодекс смертных категоричен: она должна понести наказание.

Он крепко схватил мою руку и толкнул перед собой в сторону Оружейной площади. Для отвода глаз я сделала вид, что сопротивляюсь, пронзительно закричала, оступаясь в лужах.

Стена Облавы с каждой минутой приближалась. Ее жуткие скульптуры увеличивались на глазах. И хотя всем существом я стремилась попасть сюда, все же содрогнулась при виде навсегда застывших в камне вампиров в экстазе и их несчастных жертв.

– Вот еще одна добыча для сегодняшней галантной охоты, – объявил швейцарский гвардеец своим напарникам, охраняющим ворота.

У меня был настолько жалкий вид, что они не стали утруждать себя обыском. Лишь подняли скрещенные алебарды, пропуская нас в широкий туннель. Толщина стены составляла не менее пятнадцати метров, и она, похоже, сможет выдержать любую пушку.

– Галантная охота? – прошептала я, неуверенная, правильно ли поняла слова охранника. – Разве вы не собираетесь отвести меня на плаху?

– Плаха или нет, какая тебе разница, девка? – грубо отозвался тот. Горящие факелы на стенах туннеля освещали его жесткое лицо. – В любом случае рассвет ты не встретишь. Придворных нужно постоянно развлекать. Они ненасытны в своих удовольствиях. Каждый вечер в полночь выпускают около пятидесяти нарушителей и маргиналов, подобных тебе, в сады Версаля, чтобы позабавить охотников. Вот, смотри: увозят вчерашних жертв. Или то, что от них осталось.

Он кивнул на огромную телегу со скрипучими колесами, ехавшую нам навстречу. Ею управляли кучера, лица которых скрывались под кожаными респираторами. При свете все тех же факелов я увидела гору трупов. Совсем белых, абсолютно обескровленных. От них исходил тошнотворный запах гнили. Времени на осмотр этого похоронного зрелища не оставалось. Мы дошли до величественных ворот Чести.

Широко распахнутый вход украшала позолоченная маска тонкой работы, похожая на ту гравюру Короля, что хранилась в доме родителей. Но в десять раз больше… и в десять раз страшнее.

Я догадалась: передо мной Аполлон – бог Солнца, за которого выдавал себя Нетленный. Только наоборот: это солнце было в виде черной звезды, излучающей злобную силу! Рот маски не закрыт, как на гравюре, а полуоткрыт, обнажая жаждущие крови клыки. В окружении тонких лезвий лучей находились два темных, как космические дали, глаза. Вытянутые крылья летучей мыши обрамляли леденящее душу лицо. Из волос, взлохмаченных неземным ветром, торчали два жутких знака отличия: слева – огромная окаменевшая роза, справа – рука правосудия с острыми когтями.

Проходя через роковые ворота, я почувствовала дрожь во всем теле: как будто переступила порог преисподней. Но тут же глазам открылось потрясающее зрелище Двора, где прекрасное соседствовало с ужасным.

Версальский дворец.

Грандиозней, чем я себе его представляла.

В конце огромного мощеного двора возвышался великолепный центральный корпус с карнизами в форме щитов. С обеих сторон отходили два гигантских крыла. Тысячи окон, сверкающих, как звезды, смотрели с фасадов, украшенных колоннами.

Большие, горящие в мраморных чашах, костры освещали все вокруг, подчеркивая ослепительную белизну камня.

Роскошь дворца изумляла. Необъятность территории покоряла.

В свете пламени я различила десятки фигур в париках. Придворные.

Теперь я и сама не решалась вырваться из рук швейцарского гвардейца. Как я смогу найти Александра во всем этом блеске?

– Сюда, – прорычал охранник, потянув меня за руку. – Ты же не собираешься идти в сады через Почетный двор? Мы пройдем через вход для садовников.

Он повел меня к левому крылу замка, прочь от шума придворных и мелодий клавесина, доносившихся из окон.

– Войдем через этот вход. Он ведет в сады.

Мужчина толкнул меня под аркаду, где стояла раскаленная жаровня. На половине пути он внезапно остановился.

– Одну минуту, красавица. Почему бы нам не повеселиться перед тем, как ты умрешь? Ты не толстушка. Бьюсь об заклад, эти лохмотья скрывают много прелестей.

Гвардеец положил руки на мои бедра и притянул к себе. В его дыхании слышался запах жевательного табака.

– Отставьте меня, – прокричала я.

– Один поцелуй, только один…

Внезапно он замер.

Я почувствовала, как его руки ощупывают оружие, спрятанное у меня на спине.

– Что за… – прорычал он, вытащив кол. – Будь ты проклята! Если кто-нибудь узнает, что ты пронесла кол в замок, мне конец!

Охранник бросил кусок дерева в жаровню, где оно сразу же занялось пламенем.

– Нет! – Я с воплем бросилась к костру.

Но мужчина мертвой хваткой вцепился в мой длинный рукав:

– Подожди минутку: ты должна мне еще поцелуй. И я его получу, нравится тебе это или нет!

Я притворилась, что хочу протянуть к нему руку и погладить по щеке. В то же время быстрым движением выхватила рукоятку ножа из-за спины. Этот ублюдок думал, что обезоружил меня, бросив кол в огонь. Но не заметил еще одного припрятанного оружия.

Когда негодяй приблизил свои губы к моим, я с размаху вонзила лезвие в яремную вену на его шее. И тут же отскочила, чтобы его кровь не забрызгала мое и без того мокрое от дождя платье.

Мужчина медленно осел по стене, задыхаясь:

– Мелкая… шлюха… Ты… ты… убила меня…

Я не дала ему закончить и нанесла повторный удар по согнутой шее, как на охоте, когда добивала зайцев, чтобы те не мучились. Гвардеец упал замертво.

Я перевела дыхание. Самодельный кол исчез в пламени на моих глазах вместе с единственным шансом убить Александра.

Помимо разочарования я испытала глубокое отвращение от убийства, которое только что совершила. Гвардеец – второй человек, которого я убила, после старого барона де Гастефриш. Каждый из них был плохим человеком, но мне от этого не легче.

Со стороны Почетного двора раздались шаги. У меня только одна возможность спастись: спрятаться в садах. Я убрала нож в карман за спину, пробежала через галерею и оказалась на эспланаде, покрытой белым песком, откуда открывался вид на сто восемьдесят градусов вокруг.

Если монументальные размеры дворца ошеломили меня, то от бескрайних просторов сказочных садов Версаля, оживленных рощами, украшенных боскетами, симметричными партерами, статуями на пьедесталах, фонтанами и бассейнами, отражающими лунный свет, закружилась голова.

Вдали виднелся Большой Канал, по которому плыли гондолы, освещенные крошечными фонариками.

Я торопливо пересекла аллеи, пугаясь собственной тени и громкого эха за спиной от взрывов смеха и голосов придворных, веселящихся в садах после живительного дождя. Со стороны аркад донесся крик: найдено тело гвардейца!

Передо мной встала густая квадратная изгородь, в глубине которой на расстоянии ста метров возвышалась высокая восьмиугольная башня с куполом. Без внешнего освещения фонарей и окон, она была полностью погружена в темноту, поэтому я не увидела ее с эспланады.

Времени на размышления не оставалось: я решительно прошла сквозь зеленое ограждение. И оказалась в коридоре из плотной растительности, подавляющей окружающие звуки. Через несколько шагов шум садов исчез полностью. Ни факелов, ни скрипок. Лишь хруст белого гравия под ногами да тишина звездного неба над головой. Дорожка вела меня вправо за одну живую изгородь, затем влево за другую, постепенно погружая в зеленый лабиринт. Не страшно: чувство ориентации в пространстве еще никогда меня не подводило.

Я вышла к фонтану, украшенному скульптурами зайца и черепахи, каждая из которых выплевывала длинную струю воды в сверкающее небо. Сердце замерло: это главные герои одной из басен Эзопа – первых сказок, рассказанных мамой в детстве. Инстинктивно нащупала карманные часы в кармане. Быстро пробежала мимо фонтана, чтобы укрыться в другой аллее, которая, в свою очередь, привела к новому источнику воды со скульптурой лисы, взирающей на гроздья каменного винограда.

Я неслась в безумном беге. Сцены из басен следовали одна за другой. Вместе с ними меня накрывали детские воспоминания, бессвязно возникающие в памяти посреди этого кошмара. «Петухи и куропатка». «Дельфин и обезьяна». «Павлин и сорока»… пока я не достигла железной решетки большой перголы, увитой благоухающей жимолостью.

Здесь находился восхитительный фонтан. Вокруг бассейна выстроились статуи собак, волков, хорьков, обратившие зияющие пасти в сторону пролетающих каменных птиц, из чьих клювиков падала вода. Хоровой плеск сильных струй имитировал сердитое щебетание. На самом верху этого барочного сооружения возвышалась летучая мышь с распростертыми крыльями. Я узнала басню «Битва птиц». В ней рассказывалось о том, как летучая мышь, гибридное существо между животными земли и неба, не смогла принять чью-либо сторону в их конфликте. И с тех пор обречена летать по ночам, чтобы скрыть свой позор…

Остановившись, чтобы перевести дыхание, я пробежала глазами по небольшой мраморной табличке перед фонтаном. Мораль басни была отвратительно исковеркана. Летучая мышь стала героиней, владычицей ночи, управляющей всеми животными. Совсем как вампирическая аристократия, которая упивалась властью на вершине пирамиды из четырех сословий.

 
Извечный спор Земли и Неба
Никто решить не в силах.
Летучая мышь, царица ночи
Господствует над миром!
 

Не успела я дочитать последнюю строчку, как за спиной раздались шаги. Растерявшись, я поискала глазами выход, но тщетно: чаша фонтана слишком мала, чтобы прятаться в ней. Я оказалась в ловушке в беседке, куда по неосторожности забралась! Не имея другого укрытия, я опустилась за статуи животных и съежилась в комочек, чтобы стать как можно меньше и незаметнее. Осенняя свежесть мгновенно сменилась леденящим холодом, что означало одно: рядом вампиры. До меня долетели обрывки разговора:

…Король готовится с большой помпой отпраздновать свой юбилей в следующем году. На протяжении веков договор pax vampyrica не подвергался угрозе. Но на сегодняшний день политическая ситуация крайне напряженная, – говорил женский голос. – С каждым днем риск войны с Англией растет.

– И это вас действительно беспокоит? – ответил грубый мужской голос. – У королевства Франции лучшее войско в мире. Не говоря уже о наших вице-королевствах. Если Англия выступит против Короля, она поплатится за это. Принцесса дез Урсэн, ничто не устоит перед силой Магны Вампирии. Я гарантирую это!

Принцесса дез Урсен. Знакомое имя. Оно принадлежало министру иностранных дел. Осознание того, что я находилась всего в нескольких метрах от одной из самых влиятельных бессмертных королевства, заставило сердце биться сильнее.

– Что касается риска войны… Я знаю о противостоянии с восточными стригоями. Но о конфликте между вампирскими королевствами слышу впервые.

– Именно так, месье де Мелак, – ответила принцесса дез Урсен. – Против Англии ваши солдаты не могут выступать. По крайней мере, пока не высадятся на берег.

Если имя принцессы дез Урсен повергло в шок, то от имени де Мелак меня обуял животный страх. Имя, которого боялись все! Эзешьель де Мелак! Беспощадный министр Вооруженных сил, хозяин солдат и драгун, расправившихся с моей семьей!

Собеседники остановились перед фонтаном, в нескольких метрах от меня. Затаив дыхание, я молилась, чтобы жимолость заглушила запах моего тела.

– Посмотрите на этот фонтан, Мелак. Всегда поучительно обратиться к мудрости древних. Видите этого тигра, сраженного орлом? Или медведя с выколотыми совой глазами? На земле хищники непобедимы. Но они проигрывают войну птицам, атакующим с воздуха. То же самое происходит и с Магной Вампирией. Всемогущая на континенте, она уязвима в море. Если начнется война, то первые же сражения пройдут на воде. А континентальный морской флот не идет ни в какое сравнение с английским.

Я, застыв от страха, еще сильнее прижалась к решетке.

– Что может побудить вице-королеву Анну напасть? – спросил Мелак.

Величайший дипломат королевства понизила голос.

– Жажда, Мелак… Чтобы насытить английских вампиров, вице-королева, Анна, желает присвоить огромное население смертных европейского континента. И, несомненно, Америки. Не говорите мне, что в последние месяцы вы тоже не чувствовали, как растет ваша жажда. Потребность в крови, которая становится все более острой…

– В самом деле. Но я думал, что один такой.

– Вы ошибаетесь. Мы все страдаем. Мои шпионы при дворах Европы подтверждают это. Повсюду Тьма укрепляет свои позиции. В замках и дворцах растет жажда бессмертных. В сельской местности и в низинах городов копошатся мерзкие твари. Стригои находятся в невиданном доселе бешенстве, если верить сообщениям о массовых убийствах, которые приходят с фронта Трансильвании. В Валахии, Молдавии и Киммерии нашим османским и польским союзникам все труднее сдерживать их. К востоку от Черного моря дела обстоят еще хуже: стригои продолжают свою хаотичную экспансию по обширной казахской степи. Теперь они угрожают предгорьям индийского субконтинента…

Слова дипломата пробудили давние воспоминания. Перед глазами возникла карта, перед которой я проводила долгие часы, мечтая о далеких странах. Казахская степь простиралась на тысячи лье. Вся эта территория теперь является частью… Terra Abominanda[19]19
  Terra Abominanda – отвратительная земля (лат.).


[Закрыть]?

Тяжелый вздох принцессы выразил неприкрытое беспокойство:

– Чтобы утолить растущую жажду бессмертных Магны Вампирии, Факультет рассматривает возможность удвоения десятины. Если закон примут, многие простолюдины просто умрут от истощения, а оставшиеся в живых будут значительно ослаблены. Тем более зимы в последние годы становятся все более суровыми. Не представляю, как вы пойдете на войну с бескровной, анемичной, голодающей армией смертных. Будь то против Англии на Западе или стригоев на Востоке.

Что? Удвоение десятины? На Крысином Холме детям и старикам уже требовалось несколько дней на восстановление после ежемесячного забора крови. Не могу представить, что будет, когда начнут откачивать из них в два раза больше крови! Настоящая гекатомба[20]20
  Гекатомба – жестокое и бессмысленное уничтожение или гибель множества людей.


[Закрыть]! То, о чем говорит принцесса дез Урсен, – чистый геноцид.

Женщина откашлялась и добавила:

– Как будто внешних проблем недостаточно. Спецслужбы отмечают всплеск диверсий Фронды внутри королевства.

Она и ее спутник вновь возобновили прогулку по лабиринту, постепенно удаляясь от меня.

– Только вчера вампир из Клермона приехал в Версаль с головами пяти опасных фрондеров… которые готовили… восстание… Король…

Плеск фонтана заглушил конец фразы и перекрыл звуки удаляющихся шагов. Я, сидя в укрытии, все время молила небеса, чтобы вампиры поскорее ушли. Но теперь мне хотелось остановить их, чтобы услышать конец разговора.

Моя семья готовила бунт? Неужели Бастьян признался в этом своей возлюбленной, а барон подслушивал у двери? Есть что-то еще, о чем брат мог поведать?

Я вышла из укрытия, подстегиваемая непреодолимой потребностью, более сильной, чем страх, разгадать загадки. Частенько выслеживая опасных животных в лесу, я научилась бесшумно передвигаться. А ветер, дующий в направлении, противоположном тому, которое выбрали два влиятельных вампира, маскировал мой запах. Если только мне удастся подойти достаточно близко к ним, чтобы услышать еще несколько слов… Всего несколько слов…

Затаив дыхание, я прислушалась, как вдруг позади меня раздался веселый голос:

– Посмотрите, что я нашла! Маркантонио! Король балует нас: полночь еще даже не наступила, а галантная охота уже началась!