Текст книги "Аптечное дело"

Меня охватило чувство, что мои планы расстроены. Это ощущение вызвало массу вопросов, которые молоточками стучали в голове. Внешне я сохранял спокойствие, но на душе было тревожно. Может, Зиганшин хотел таким образом заставить меня бездействовать ближайшие два дня, а за это время закрутить новую интригу? Если это так, шаг просто блестящий! Разоблачить его, однако, невозможно.

Очевидно лишь, что Зиганшин перехватил у меня инициативу. А если это никакая не увертка? Если Зиганшин ведет честную игру? Голова моя раскалывалась от новых вопросов.

– Ну а теперь, перед тем как уйти, оставьте мне ваш телефон, – резко бросил Зиганшин. – Мне хочется лично поставить вас в известность о том, что же из себя на самом деле представляет ваша протеже.

Я дал ему номер пейджера, который он записал золотым «паркером» на салфетке, и поднялся.

Здесь уже мне делать было нечего. Я раздавил сигарету в пепельнице. Что же, может быть, мое бесстрастие заставит Зиганшина думать, что у меня про запас есть еще кое-что серьезное, тем самым скрыв ту растерянность, в которой я на самом деле пребывал. Впервые в жизни я почувствовал, что не в состоянии ответить на свои вопросы.

– Благодарю, – сказал я и покинул комнату.

Выйдя через переднюю дверь, я пересек сквер и пошел по улице, скрываясь в густой тени высоких елей, двигаясь совершенно бесшумно.

Я только-только собрался ступить в полосу света, как вдруг столкнулся с человеком, который явно не ожидал моего появления. Тот выпрямился, охнул и исчез, как вспугнутый кролик. Хотя наша встреча длилась долю секунды, я понял, кого именно вспугнул. Это был смешной маленький человечек по имени Гамлет Папазян.

6

Я возвращался в гостиницу, не упуская из виду ни одного движения вокруг. Я понимал, что являю собой идеальную мишень, однако не представлял, кто именно захочет меня убить. Они могли, если бы захотели, убить Веронику или ее отца, но не раньше чем узнают технологию производства синтетического инсулина – от одного или от другого. Я же был лишь небольшим неудобством, неизвестно откуда и почему возникшим. Те силы, которые работали против Табакова, вряд ли захотят усложнять себе жизнь милицейским расследованием, если не возникнет, конечно, иная альтернатива.

Я был, как обычно, оптимистичен в прогнозах на свой счет, тем более что до сих пор ни разу не ошибался.

Вероника открыла дверь, лишь только я произнес пароль.

– Не бойтесь, это всего лишь я.

Я чуть не расхохотался – такой у нее при этом был серьезный вид.

Увидев меня в щелочку, она отворила дверь пошире и пригласила меня войти. Я зашел и… язык прилип к моей гортани. На голове у милой девушки был роскошный тюрбан, свернутый из махрового полотенца, остальном же ее тело украшали лишь бисеринки воды и тот наряд, которым ее щедро одарила Природа, а именно – наряд Евы.

– Проходите, – сказала она, – располагайтесь, я только что из ванной.

Я как истукан застыл на месте, провожая ее взором и чувствуя, что у меня назревает приятнейшее постельное приключение.

Спустя минуту она вышла из ванной комнаты, на этот раз на плечах у нее появилось полотенце, которое не в состоянии было скрыть ни ее очаровательных грудей, ни превосходной фигуры, ни аккуратного треугольничка на лобке.

Внезапно она взглянула на меня и озабоченно спросила:

– Послушайте, вы, случайно, не заболели? У вас тяжелое дыхание, кровь прилила к лицу, руки трясутся.

– Деточка, – прохрипел я, направляясь к ней, – все это со мной сделали вы.

– Но-но, ни с места! – Она нахмурилась. – Уж не думаете ли вы, что я пытаюсь соблазнить вас?

– А если и так, что тут плохого?

– Вот уж не думала, что обычное человеческое тело способно произвести такое впечатление.

– Ах, деточка, оно не столько обычное, сколько прелестное… – Меня тянуло к ней, как кобеля на сучку, как кота на валерьянку, как мотылька на огонь.

– Послушайте, – вдруг серьезно сказала она, – я испытываю к вам признательность, и если вам так уж невмоготу, мы с вами можем осуществить тантрический акт перекачки энергетики. —

– Какой-какой акт?.. – Я с интересом взглянул на нее.

– Психофизиологическую секвенцию, – заявила малютка.

– С тобой, деточка, я готов вынести что угодно.

– Только держите себя в руках. Стойте на прямых ногах, – звучным голосом скомандовала она. – Сосредоточьтесь и напрягитесь. Можете закрыть глаза…

– Как хотите, душечка, – промурлыкал я, чувствуя, что еще вот-вот и потеряю голову.

Но она одним уверенным и быстрым движением расстегнула мне ширинку и достала то, что стремилось к ней, как мушка на мед, выставив неуемное красное рыльце.

– О, сколько в тебе энергии, – прошептала она, поглаживая ствол. – Она буквально рвется из тебя! Поделись еюсо мной! Подпитай меня! Дай мне частицу твоей сущности!

Я бы с удовольствием дал ей все это и того больше, и подпитал бы ее и справа, и слева, и спереди, и сзади, но ее пальчики были столь нежны, так резво двигались по самому чувствительному органу моего тела движениями поступательными, вращательными и подергивающими, что я разрядился моментально, стоило ей на мгновение прижаться ко мне всем телом.

– Вот видите, как хорошо, – произнесла она негромко. – В том-то и состоит прелесть психофизиологической секвенции что она объединяет людей, осуществляет взаимный обмен энергетическими полями и способствует переброске тантрической кармы.

С этими словами она послала мне воздушный поцелуй и скрылась в дверях ванной комнаты.

Я поправил брюки, сел, закурил и устало подумал, что вся эта нынешняя молодежь немного свихнулась на эзотерике. В наше время девчонки ее возраста были не в пример проще и понятнее. Во всяком случае, предсказуемее, это уж точно.

Явилась она, уже по самые пятки закутанная в шелковый японский халатик с драконами, и предложила мне чашечку чая. Я отказался.

– Спустимся ко мне в номер, я угощу вас чем-нибудь, – предложил я и написал на салфетке: «Уверен, что у тебя в номере есть уши».

Она согласно кивнула, быстренько переоделась, и мы спустились. Я подождал, пока девушка удобно устроится на диване, затем сказал без всяких предисловий:

– Я только что разговаривал с Зиганшиным.

Вероника открыла рот. Она была так изумлена, что некоторое время никак не могла его закрыть. Я раскурил сигарету, ожидая, пока девушка не оправится. Наконец она вымолвила:

– К-к-как?

– Вскрыл парадную дверь его дома и проник внутрь. Конечно, это не совсем в рамках закона, зато не пришлось тратить время на хождение по бесконечным коридорам. – Я усмехнулся собственной наглости и, не меняя выражения лица, прямо сказал: – Зиганшин говорит, что ваш отец чокнутый болтун.

Я смотрел прямо в глаза Веронике и видел, как возмущение и гнев сменили на ее лице выражение простодушного удивления.

– Я уже сказала вам – он никогда не видел изобретенного отцом лекарства в действии. Он не осмеливается этого сделать, понимая, что тогда будет значить отцовское изобретение для инсулиновой промышленности.

– Он сказал, что поручил своим подчиненным заняться этим делом.

– Его подчиненные! – фыркнула Вероника. – Да это просто марионетки! Им лишь бы отсидеть на работе. Отец даже разговаривать с ними не стал после того, как они потребовали формулу вещества, даже не увидев технологии его производства. Конечно, отец не самый тактичный человек в мире. С самого начала он подозревал людей Зиганшина в нечистой игре и не стал с ними церемониться, когда они приехали в Усмановск. Он просто выгнал их из лаборатории.

– С другой стороны, Зиганшин пообещал выслушать вас.

Девушка уже не была так потрясена, как сначала, глаза ее вновь расширились..

– Он вам так и сказал?

– Да. Встреча возможна через пару дней. Как только он вернется из поездки, в которую рванет завтра.

Вероника шумно вздохнула:

– Вы думаете, он сдержит слово?

– Возможно. Он ведь не обязан был этого говорить. Он мог бы поднять шум, вызвать милицию, мог бы, в конце концов, сразу же послать меня к черту. Но он даже не попытался.

Девушка поставила стакан на столик. Губы ее дрожали, и голос звучал неуверенно:

– Не знаю, что сказать. Вы просто великолепны. Вы так много сделали, и сделали так, что все кажется очень простым. Я чувствую себя просто глупо. Не знаю, то ли мне расплакаться, то ли расцеловать вас, я просто не могу поверить!

Я понимающе кивнул:

– Подробности вас не касаются.

– Что же вы сделали такого, чтобы убедить Зиганшина?

– Очень мало. Все оказалось несложно.

– Но почему же он согласился встретиться со мной?

– Знать бы! Возможно, он побоялся того шума, который я могу поднять. Впрочем, он не похож на человека, которого легко испугать. Может быть, он подумал, что у меня есть какой-то компромат на него. Или он очень хитрый и коварный тип и просто тянет время, чтобы потом нанести удар. Может, у него есть хозяева и он должен получишь распоряжения от босса, который ему платит. Не исключено, что ему просто захотелось разыграть всемогущего доброго повелителя и сделать некий эксцентричный жест, который удовлетворит его собственное самолюбие. Одновременно он покажет, и как он широко мыслит, и как близок он к народу, и какой он демократ. Все возможно. Тем не менее ни одно из объяснений мне не кажется достаточным. Я хожу кругами и в конце концов возвращаюсь совсем к другому объяснению.

– К какому же?

– Насколько реально то преследование, которому вы с отцом подвергаетесь? Сколько в этом правды, а сколько вымысла?

В глазах Вероники я увидел неподдельную боль.

– Вы на самом деле не верите мне?

Я смотрел на нее с симпатией, стараясь убедить себя, что сделал бы все точно так же, даже если бы она была толстой и некрасивой, если ей было бы пятьдесят лет, а передние зубы у нее пусть торчали бы, как у кролика.

Потом я перестал смотреть на девушку, а подойдя к окну, залюбовался открывшейся панорамой…

«Дзинг»! – Вдруг на стекле появилась маленькая дырочка, и от нее разбежалась паутинка трещинок. Пуля пролетела мимо моей головы и застряла в стене. Все произошло в мгновение ока.

Я уже стоял в простенке между двумя окнами, укрытый, по крайней мере, от повторного выстрела. Вероника побелела, глядя на противоположную стену – там, где-то рядом с потолком, и должна была находиться пуля, предназначавшаяся ее собеседнику.

– Кто-то стрелял в вас, – сказала она, не зная, что нужно говорить в подобной ситуации.

– На этой основе уже можно строить другую теорию, – согласился я.

– Но откуда стреляли?

– Со стороны набережной. Они знают окно моей комнаты. Несмотря на внушительный возраст, я становлюсь достаточно беззаботным.

Не выходя из простенка, я потянул за штору и задернул окно. Потом точно так же зашторил и второе окно и только после этого вышел из своего временного укрытия.

– Вы попытаетесь поймать их? – спросила Вероника.

Я засмеялся:

– Я не супермен, дорогая! Пока я спущусь вниз, они будут уже далеко-далеко. Мне следовало бы предвидеть такой оборот – ведь меня недавно предупредили… – Я скрипнул зубами. – Мне кажется, эти подонки ищут все же вас. Если же вы меня обманываете, то ваша игра безумно сложна.

Девушка посмотрела мне в глаза, чувствовалось, что в голове у нее копошится рой мыслей, но она не может перевести их в слова.

Потом в тишине пискнул мой пейджер. Я глянул на сообщение, поднял трубку и позвонил по указанному номеру.

– Хэллоу, это Джессика Браун из «Ассошиэйтед пресс», – сказал женский голос. – Я только что говорила с господином Зиганшиным и заинтересовалась вашей ночной беседой. Не рассердитесь ли вы, если я попрошу вас о коротком интервью?

Голос был мягкий и удивительно завораживающий. Но мне уже приходилось сталкиваться с этими сладкоголосыми сиренами.

– Даже и не знаю, на какую тему мы с вами могли бы побеседовать, – ответил я. – Мне тридцать пять лет, я. считаю, что наш нынешний президент просто молодчина, думаю, что Россия еще долго не бросит пить, я советую всем покупать облигации Сбербанка, и у меня аллергия на тополиный пух. Сверх того мне больше нечего поведать миру.

– О, я отняла бы у вас всего несколько минут, вам не придется отвечать на те вопросы, которые вам не понравятся. И еще мне хочется поговорить об этом удивительном изобретении

– Позвоните мне, пожалуйста, завтра, я буду знать свои планы, – предложил я журналистке, про себя решив обязательно отключить телефон.

– Как, вы уже в постели?

Я приподнял брови, потом нахмурил их:

– Когда я был маленьким, такие вопросы называли сугубо личными, – ответил я спокойно, но уже начиная злиться.

– А я как раз в вестибюле, – не унималась журналистка. – Почему бы нам не встретиться прямо сейчас? Обещаю, вы сможете выкинуть меня вон, как только я вам надоем.

После этого я уже не колебался. Мое терпение лопнуло.

Я не ждал никаких журналистов. Никому постороннему я своего адреса не давал, а кроме того, интервью у меня в последний раз брал следователь Гнатюк после отстрела денег у одного жлоба. Да и вообще, настоящие журналистки никогда не пришли бы в вестибюль гостиницы, заранее не договорившись о встрече со своей жертвой. И уж конечно, не стали бы устраивать спешку, являться в гостиницу за полночь ради обыкновенного интервью. Кстати, и обворожительный голосок и двусмысленные обороты тоже явно не из запаса настоящих бравых репортерш.

Я был уверен, что интуиция меня не обманывает, и решение созрело. Я мог довольно долго терпеть издевательства, но всему есть предел. Мне надоело, что меня постоянно пихают. Записка в кармане была гнусной. Встреча с похитителями – еще хуже. Знакомство с господами Папазяном и Зиганшиным лишь усугубило ситуацию. Снайперская стрельба в мое окно выглядела просто грандиозной провокацией. Хотя мне приходилось признать, что я сам сделал себя мишенью. Но этот звонок стал последней каплей…

– Хорошо, – ответил я, – поднимайтесь.

Я положил трубку так же нежно, как мать кладет в колыбель своего первенца, повернулся к девушке и улыбнулся.

– Возвращайтесь к себе в номер, Верочка. – В моем голосе впервые за последнее время зазвучали беззаботные, веселые интонации Зуба. – Собирайте вещи, сегодня ночью мы едем в славный град Усмановск.

Вероника озадаченно посмотрела на меня:

– Но я же должна встретиться с Зиганшиным.

– Я привезу вас обратно сразу же, как мы назначим настоящую встречу. Но это будет не завтра. Пока же я не в состоянии находиться одновременно в двух местах. Тем более что за вашим отцом тоже нужно приглядывать. – Я улыбнулся. – Ну а теперь бегите к себе. Вы откроете мне, только услышав наш пароль: два стука длинных, три коротких. Я приду сразу, как разделаюсь с небольшим дельцем. – Я подвел девушку к двери.

– Что это был за звонок? – спросила она. – Вы уверены, что с вами все будет в порядке?

– Как раз на эти вопросы я и хочу получить ответы. Какая от меня польза, если я буду прятаться по подвалам? Но я почему-то твердо уверен, что в Москве мне не умирать, по крайней мере, на этой неделе. Скоро увидимся, дорогая.

Она задержалась на минуту в дверях, взглянула на меня и вдруг неожиданно быстро поцеловала.

Я вошел в спальню, открыл чемодан и вынул пистолет, уютно устроившийся в кобуре. Потом надел кобуру под пиджак и вернулся в комнату. Пусть это и выглядело несколько мелодраматично. Однако я никогда не пренебрегал даже мелодраматическими предосторожностями – поскольку решил еще немножко покуролесить на белом свете, прежде чем мое имя окажется высеченным на могильном камне. В том же сложном и грешном мире, где я провел значительную часть своей жизни, никогда нельзя быть уверенным, что вслед за очаровательным женским голосом по телефону в дверях комнаты появится настолько же очаровательная женская фигурка…

У меня хватило времени закурить сигарету и сделать еще несколько глотков…

Раздался стук.

Я широко распахнул дверь левой рукой, стараясь держаться в стороне. Передо мной стояла девушка, вполне соответствовавшая голосу по телефону. Я рискнул высунуться в коридор, чтобы захлопнуть за псевдожурналисткой дверь и сразу же защелкнул замок. Затем я прошел за гостьей в комнату, ни на минуту не теряя бдительности и постоянно помня о недавно просвистевшей пуле. На своей территории я рассмотрел девушку получше. Лицо классической красоты, цвет кожи напоминал южный свежий персик, светлые волосы, не знавшие краски, голубые глаза. Она была достаточно высока ростом, но, пожалуй, не имела и грамма лишнего веса. Вся она вызывала во мне приятное возбуждение, особенно если учесть, что на ней вместо чулок были колготки из «рыбачьей сети», которые забирались высоко под кожаные штанишки, которые ну оч-чень откровенно демонстрировали достоинства хозяйкиных ляжек.

– Я очень спешу, дорогая, – заявил я, – поэтому давайте поскорее завершим интервью. Кто вас послал и на что именно я должен клюнуть?

7

На лице девушки ничего не отразилось.

– Я не совсем вас понимаю. Меня прислали взять у вас…

– Не будем тратить время зря, – сказал я терпеливо. – Насчет «Ассошиэйтед пресс» прозвучало очень мило как раз затем, чтобы залить баки швейцару, но я-то вам не швейцар. Словом, это все детали… Вы можете разыгрывать из себя кого угодно всю ночь напролет. Но имейте в виду, вечерний сеанс сексуальной терапии я уже принял, так что в ближайшие шесть часов у вас ничего не получится. Словом, лучше выкладывайте все как есть.

Девушка спокойно смотрела на меня.

– Вам не откажешь в прямоте. – Она бросила взгляд на стаканы и початую бутылку на столике: – Вы не предложите мне что-нибудь выпить?

Мне оставалось только пожать плечами – алкоголизм в столь юном возрасте! Я молча наполнил высокий стакан и протянул ей.

– А сигарету?

Я подал ей сигарету, заметив:

– У вас было достаточно времени, чтобы придумать какую-нибудь историю, я с удовольствием ее выслушаю.

Она рассмеялась:

– Если вы так умны, то можете и сами придумать эту историю.

– Пожалуй, смогу. – Я тоже закурил. – Вы или шпионка какого-нибудь аптечного треста, или частная ищейка, или просто блядь. Можно, конечно, все это назвать как-нибудь поизящнее, но суть не изменится. Когда-то давным-давно я, вероятно, держал бы пари на третий вариант, но с недавнего времени я превратился в скептика.

– Вас безумно интересно слушать. Но для чего именно я здесь нахожусь, как по-вашему?

– Сложно ответить сразу. Можно думать о разных вариантах. Или вы пришли сюда, чтобы убить меня, – с помощью извне или без оной, или чтобы раздобыть ту или иную информацию. Ну и третий вариант можем не обсуждать. Конечно, и в том и в другом случае не обойтись без шума, без непредвиденных осложнений. Впрочем, можно провести здесь всю ночь, отдавшись третьему варианту. Я хотел бы узнать ваш сценарий.

– А если я вам ничего не расскажу?

– Вам придется это сделать, – сказал я усталым голосом. – Начинайте.

Она откинула голову назад и показала ряд ровных жемчужных зубов.

– А вы мне нравитесь.

– Спасибо.

– Вы говорите именно так, как я и предполагала.

– Я рад, что не разочаровал вас.

– Ваше повествование так увлекательно!

– Отлично.

– Но, боюсь, я вас сильно разочарую.

– Не может быть!

– Допустим, что я всего-навсего блядь.

Я сохранял все тот же невозмутимый вид.

– Но и нам свойственны истинные чувства. Я вас обожаю, – продолжила гостья.

– Я себя тоже обожаю, – заявил я. – Расскажите мне о себе.

Она отхлебнула глоток:

– Меня зовут Лариса Бурциевич.

Меня охватило необычное спокойствие. В полной отрешенности я взглянул на ее правую руку. На ней не было обручального кольца. Тогда я наклонился, взял ее сумочку, открыл, нашел пудреницу с ее инициалами. Ничего больше искать я не стал.

– Удовлетворены?

– Вы, вероятно, дочь Роберта Бурциевича, – сказал я.

– Да. Мы встретили Вовку Миркина в конторе сразу после того, как вы привезли его из Рузановки. Он рассказал о своем вечернем приключении. Он, правда, и понятия не имел, как вас зовут. Я же сразу все поняла. Приехала в гостиницу и у администратора получила подтверждение своим догадкам. – Она сидела, очень довольная собой.

– Вы так и не объяснили причину своего визита, – заметил я.

– Мне просто захотелось вас увидеть, потому что я уже давно от вас без ума.

– Зачем же вы решили выдать себя за журналистку?

Лариса пожала плечами:

– Вы же сами сказали – я просто сообразительная бля… – Заметив, что я протестующе замахал руками, она продолжала гнуть свою линию. – Но я не желаю, чтобы об этом знали все. Конечно, можно было бы организовать встречу с вами через Миркина, но я хочу, чтобы он считал меня почти святой. Все же он работает у моего отца. Если бы я по телефону сказала вам, что сгораю от желания познакомиться, вы просто послали бы за мной гостиничного охранника. Думаю, я поступила весьма разумно. – По лицу ее пробежала легкая тень. – Но, видимо, я все же была не так разумна, как думала. Извините, пожалуйста. – Ее светлые глаза какое-то время внимательно изучали меня, потом она встала. – В любом случае я с вами встретилась и считаю, что старалась не зря. Теперь я ухожу.

Я наблюдал за девушкой. Внутренняя неподвижность, овладевшая мной поначалу, исчезла. Мозг работал энергично. Все клеточки действовали так же слаженно, как пчелы в улье. Я сказал:

– Сядьте, Лариса, и допейте виски.

Она села, удивленная. Я улыбнулся:

– В конце концов, вы проявили достаточно предприимчивости. Мне даже пришло в голову, что вы можете мне помочь.

Глаза ее широко открылись.

– Я? Я сделаю все, что вы скажете… Но вы просто шутите, наверное! Ни о чем более чудесном я и не мечтала!

– Не будьте слишком самоуверенны.

– И часто вы обращаетесь за помощью к абсолютно незнакомым людям?

– Не часто, но иногда. К тому же со временем мы сумеем познакомиться поближе.

– Надеюсь, – сказала Лариса мягко, и глаза ее многозначительно сверкнули. – Не могу поверить, что все это происходит со мной.

Я засмеялся:

– А чем вы занимаетесь? Тоже работаете в «Фармбиопроме»?

– Нет-нет. Я слишком глупа. Поверите ли, но я совершенно никчемное существо. Что вы хотите, чтобы я для вас сделала?

– Я вам скажу, когда придет время.

– Надеюсь, это будет нечто захватывающее!

– Возможно.

Девушка слегка наклонилась вперед и взволнованно посмотрела на меня:

– Скажите, а почему вы приняли меня за шпионку? Вы ожидали кого-нибудь в этом роде?

– Это не так уж невозможно, – ответил я осторожно.

– Вы выполняете какое-то секретное задание? А эти люди, с которыми вы сегодня дрались?.. Хотя, подождите… – Лариса, нахмурившись, задумалась. Хотя она и считала себя глупой, задумчивость придала ее лицу частицу некой интеллигентности. – Миркин считает, что это была попытка ограбления. Он знает девушку, которую вы спасли, – Верочку Табакову. А у меня память, как у попугая. Ее отец изобрел какое-то сногсшибательное лекарство. Я думаю, многие фирмы хотят завладеть его изобретением. Для этого и была организована попытка похищения его дочери. Ну, а так как вы охраняете ее, то мешаете их планам. Поэтому они решили убрать вас, верно?

Я выпустил аккуратное колечко дыма:

– Неплохо придумано.

– Но я права?

– Я вряд ли смогу вам ответить. Девушка – да. Отец, который изобрел что-то там такое – да. Попытка похищения дочери – да. Но вот кто и почему – еще предстоит выяснить.

– Поэтому вы и посчитали, что я шпионка или ищейка? – спросила Лариса.

Надеюсь, что по выражению моего лица нельзя было догадаться, согласен я с ее словами или нет.

– А знаете, сегодня с утра стояла отличная погода! – сказал я проникновенно.

– Но ведь вы искали девушку.

– Да, я ищу девушку, – не меняя выражения лица, произнес я. – И, возможно, даже нашел.

Лариса состроила забавную гримаску:

– Хорошо. Я не должна больше задавать вопросов. – Она допила виски и заглянула в пустой стакан. – Может быть, пойдем потанцуем где-нибудь?

– Нет. – Я поднялся со стула. – Я должен кое-что упаковать, а потом отправлюсь в путешествие.

– Вы уезжаете из Москвы?

– Да.

Лариса тоже поднялась:

– Как же тогда мы сможем друг друга узнать получше?

– Где вас можно найти?

– Вы можете позвонить в папину контору. Его секретарша всегда знает, где именно мы находимся, – папа разговаривает с ней каждый день. Я и сама переговорю с ней и попрошу сообщить о вашем звонке.

– Следовательно, нет никаких проблем.

Лариса минуту поколебалась:

– А куда все же вы едете?

Я подумал, перед тем как ответить:

– Я собираюсь увидеть полоумного изобретателя и беру с собой его дочку. Я с удовольствием бы потанцевал с вами, Лариса, но работа есть работа.

– А где он живет?

– В Усмановске.

– У нас есть дом неподалеку оттуда, – сказала Лариса, многозначительно глядя на меня.

– Значит, мы в конце концов столкнемся друг с другом.

Я проводил девушку до двери, потом вернулся и, накапав в бокальчик, принялся звонить. Мне пришлось сделать пять или шесть звонков, пока я не нашел нужного человека.

– Привет, дядя Миша! – сказал я. – Это Зуб вас беспокоит.

– А… Привет, молодой человек! – раздался на том конце провода голос человека, который не вспоминал обо мне сто лет, а не позвонил бы я, так и еще столько же не вспомнил бы. – Ну, как дела?

– Дела мои зашибись, и все твоими молитвами.

– Э-э-э… вот как?

– Ага, именно так. Мало того, что мне уже угрожали, нападали, обстреливали, так теперь предстоит еще и ехать в Тмутаракань и все благодаря твоему протежированию очень приятной девушке по имени Вероника Табакова.

Он выслушал мой более подробный рассказ, и мне сквозь расстояние привиделось, как он качает головой в прокуренном кабинете.

– Так ты думаешь, что дело это стоящее?

– Судя по тому, как за дочкой прохвессора гоняются все эти пидоры, можно предположить, что он изобрел рецепт атомной бомбы, которую можно сварганить из наручных часов, пластилина и пригоршни семечек. Ты-то хоть понимаешь, что это ты должен ее сейчас охранять, а не я.

– Сколько раз тебе объяснять, Жорка, что организаци у нас бюд-жет-на-я. А значит, средства на организацию слежки и охраны нам от-пус-ка-ю-тся. Мы народ тут подневольный. Если хочешь знать, я уже поднимал вопрос об охране и о всенародном значении открытия – не дали денег. И запретили связываться. Слишком уж большие силы тут нам противодействуют. Вот потому-то у меня и возникла мысль о тебе. Ты можешь не только вытянуть людей из беды, но и сам кое-что заработаешь. А я, пусть как чиновник и не смогу тебе помочь, но помогу чисто по-человечески. На это у нас внимания никто не обращает.

– Чисто по-человечески, значит, – сказал я, отчаянно соображая, если компетентные органы со всем своим могуществом оказываются бессильными в такой ситуации, что же остается делать хулигану с уголовно-рэкетирским прошлым? – Ладно. Извини за беспокойство, но я собираюсь попутешествовать. Организуй мне, пожалуйста, билет до Усмановска.

– С билетами сейчас не проблема.

– Через час я подъеду на вокзал. Ты мне его оплатишь?

– А ты не слишком много хочешь?

– Всего-навсего одну небольшую услугу из тех, что сам ты только что предложил мне оказать… Да, вот еще…

– Ты хочешь, наверное, чтобы тебя приехал проводить военный оркестр?

– Привези мне несколько досье. Все, что ты только сможешь раскопать, включая и любую грязь. Куда их передать, я тебе сообщу отдельно. Запиши имена: Константин Табаков, все прошлое и настоящее. Владимир Миркин, он работает в «Фармбиопроме». – Я зажег сигарету. – А также выясни, кес-ке-се Роберт Бурциевич и его дочь Лариса.

Повесив трубку, я посидел несколько минут, наблюдая за дымом от сигареты. Затем вошел в спальню и начал укладывать вещи, тихонько напевая арию из «Паяцев».

Обычно я путешествую налегке, и упаковывать пришлось не так уж много. Я почти все закончил, когда зазвонил телефон.

– Клуб любителей пинг-понга, – сказал я.

– Это Вероника, – ответил знакомый голос. – Вы все еще заняты?

– Нет.

– Вы зайдете ко мне или лучше мне спуститься?

В голосе ее звучала неестественная натянутость.

– Что-то происходит, – спросил я тихо, – и вы не можете сейчас сказать? Ответьте только «да» или «нет»?

– Нет-нет, я могу говорить. Здесь никого нет. Мне кажется, я веду себя глупо, но… – Возникла долгая пауза. Потом девушка продолжила, и голос ее звучал холодно и отчужденно. – Я попыталась позвонить отцу и предупредить его о нашем приезде, но на телефонной станции мне сказали, что никто не отвечает.

– Может быть, он пошел в кино или анализирует состав спиртных напитков в одном из местных баров? – спросил я и стряхнул пепел на ковер.

– Отец никогда и никуда не выходит по вечерам. Кроме того, он знал, что сегодня вечером я должна ему позвонить. Я собиралась позвонить сразу после встречи с Зиганшиным. Ничто на земле не заставило бы папу уйти из дому. Но, может быть, мои страхи преувеличены?

Вероника положила трубку.

Я лег на постель и уставился в потолок, чувствуя легкое покалывание в позвоночнике. Это был верный признак тревоги.