Текст книги "Тени коротких жизней"

Виктор Климов
Тени коротких жизней

© Климов В. Н., 2016

* * *

Только здоровое дерево способно взрастить роскошную крону и создать добротную, притягательную тень для благодарного путника.

Часть I
Тяга к солнцу

Глава 1

Ребёнок ничем особо не досаждал окружающим при своём появлении. Скорее настороженно воспринимал сосредоточенную вокруг него тишину. Создавалось впечатление, что новорождённый раздумывал, стоило ли спрашивать разрешение на начало своей земной жизни? Остро почувствовав непривычные внешние ощущения – напрягся и издал громкий плач.

– Мальчик! – с душевной удовлетворенностью, памятуя о волнениях матери, провозгласила врач. – Хороший, здоровый мальчик! – радовалась она, удерживая ребёночка на вытянутых руках и окидывая его цепким, профессиональным взглядом.

Малыш пытался сжимать кулачки, двигал ножками и морщил лобик от яркого света, словно желал осмыслить происходящее. Раздосадованный от притока непонятных явлений, вновь заплакал.

…Ещё недавно его окружали повышенная комфортность и уют. А затем, исподволь, пробудилось неподвластное желание. Он заворочался, недоумевая, а неведомые до поры силы настойчиво воздействовали на него, лишая привычного покоя. И он, подчиняясь этим неясным импульсам, покорно устремился исполнять загадочный призыв природы. В результате – этот непривычный яркий свет и первые глотки плотного воздуха, проникшие в капилляры его легких.

Земная жизнь, совершив подобное бесценное деяние великое множество раз, уверенно вошла в него. Очередное благое дело она выполнила достаточно обыденно. И с чувством удовлетворения от исполненного долга, повелев: «Живи!..», умчалась по неотложным делам, приняв обет участия перед очередным земным созданием.

Спустя некоторое время маленький человек почувствовал необходимость восполнить утрачиваемую жизненную энергию. Он не знал, что следует предпринять в таком случае. И потому попытался примириться с пробудившимся в нём незнакомым состоянием. Настойчивое чувство голода не желало подчиняться навязываемому смирению и взывало к действиям.

Ребенку становилось всё сложнее противостоять столь откровенному требованию. И чтобы отвлечься от этого упорного чувства, он попытался двигаться, как делал это прежде. Но вместо свободных былых перемещений ощутил непривычное стеснение. Он удивился несвободе и затих в немом изумлении.

Соседи по палате оказались более требовательными и заявляли о своих желаниях разноголосым плачем. Наш малыш никак не выказывал довлевшего над ним чувства, пытаясь примирить проявляющийся голод со своим невольным положением.

Он не знал, сколько времени смиренно провёл в вынужденном противоборстве до тех пор, когда ощутил движение и почувствовал тепло родного тела с волнующим запахом. Сразу же вслед за этим его губ мягко коснулся сосок материнской груди, до предела насыщенный живительной силой. Алые губки ребенка самопроизвольно охватили удобную выпуклость, и мгновение спустя мягкие дёсны сдавили податливую упругость, дарившую упоение.

Обильно смачивая рот, внутрь устремилась густая молочная масса, обладающая неизъяснимым притягательным волшебством, заставляющим жадно повторять движения деснами. Недавнее, неприятное чувство сменилось благостным состоянием. Тогда он позволил себе прерваться и, млея от наступившей сытости, оберегаемый аурой материнского душевного тепла, отдался блаженству. Таким поведением он пытался воссоздать недавнюю идиллию своего беззаботного существования в материнском чреве.

Материнский сосок, направляемый добрыми пальцами, вновь защекотал губы малыша. И ребёнок, мелко дрогнув от нарушенного покоя, с прежним усердием сжал губами природное чудо, начиная сознавать, что именно оно является источником его благостного состояния.

Шло время… Малыш привыкал к тому, что, несмотря на свою сдержанность, он получал очередную порцию добротной пищи через определённое время и воспринимал такое положение с полным удовлетворением.

Счастливые родители благодарили судьбу, подарившую им первенца-мальчика. И за то, что ребёнок оказался спокойным и терпеливым. У детского очарования своевременно прорезались зубки. Его вес и рост соответствовали требуемым возрастным параметрам. Однажды он убрал руки от дивана и, нетвердо ступая, пошатываясь, сотворил первые самостоятельные шаги. И мама, умилённо всплеснув руками, с душевным восторгом внесла сей значимый факт в особую тетрадь, в которой отмечались знаменательные семейные события.

Глава 2

«Аркадий!» – услышал он призыв сквозь сладкий утренний сон. «Аркадий, сынок, пора вставать!» – повторил нежный голос матери.

Аркадий открыл глаза. Мама, ожидая пробуждения, улыбалась ему, одаривая душевным теплом и материнской любовью. Аркадий рад был видеть красивое, притягательное лицо мамы у своего изголовья в раннее утро, когда в комнату только начинали проникать весёлые солнечные лучи. Он ответно улыбнулся. Но вставать с уютной постели не спешил. Знал, времени хватит на все приготовления.

Напутствуя перед школой, мама в очередной раз внушала:

– Смотри, в дурные игры не вступай! Не ввяжись в драку! Веди себя прилично, чтобы за тебя не было стыдно!..

– Хорошо, хорошо… – соглашался Аркадий, ступая по ступеням дома и застёгивая на ходу пуговицы легкого осеннего пальто.

Он обернулся перед тем, как выйти за ворота. Мама смотрела вслед, ожидая. Она желала в очередной раз прочесть его лицо и обрести уверенность, что сын готов исполнить её наказы.

Вячеслав, как было заведено, ждал Аркадия у своего дома. Он пытливо вглядывался в лицо товарища и, прищурив глаза, требовательно спросил:

– Проводила?

Аркадий не спешил с ответом. Ему не нравилось, когда Вячеслав подвергал очевидной иронии его отношения с мамой. Но терпел и своего недовольства не выказывал. И если случалось заметить внимательный, с признаками предвзятости, мамин взгляд, направленный на Вячеслава, спешил увести товарища в свою комнату.

Взаимную, неприкрытую нелюбовь мама и Вячеслав особо не скрывали. И терпели друг друга каждый по своей необходимости. Дружба Аркадия и Вячеслава началась давно, с беззаботных дней пребывания в детском саду. Уже тогда мама Аркадия к их привязанности относилась настороженно.

Но после того дня, когда Вячеслав, рискуя жизнью, сумел вытащить из полыньи провалившегося под лёд Аркадия и дома самостоятельно растер его тело хранившимся в шкафу спиртом, избавив подростка от неминуемой простуды, Антонина Павловна вынуждена была прекратить посягательства на их отношения. Хотя при случае не забывала подчеркнуть, что идея опробовать неокрепший лёд принадлежала всё-таки Вячеславу. И что Аркадий без её ведома никогда бы не решился на такое безумство. Сын, по её мнению, вынужденно играл героя, поддавшись соблазну под влиянием товарища…

– И в этот раз требовала вести себя разумно?

– Что же в этом плохого? – заступился Аркадий за мать. – Это естественное желание родителей…

Высказав очевидную мысль, он тут же замолчал. Ибо вспомнил, что для Вячеслава пристальное внимание своей матери было понятием отвлечённым. Зоя Петровна просто не успевала давать напутствия своему сыну. Вставал Вячеслав по пению петухов, водившихся на городских окраинах, выскакивал в трусах во двор и там упражнял своё тело, манипулируя металлическими болванками, заменявшими гантели. Затем обдавал себя холодной водой из ведра и, довольно крякая, растирал тело до легкой красноты, как было рекомендовано в тонком методическом пособии без обложки. Время от времени он сжимал руку в локте и пытался рассмотреть желаемый прирост бицепсов. За завтраком, как правило, он был сосредоточен. И мать не решалась отрывать сына от его собранности. Она подавала еду, позволяя себе негромко советовать:

– Ешь сытнее… У мужчины сила копится с ранних лет…

– Я ем… – коротко и серьёзно отвечал Вячеслав, и Зоя Петровна при этом больше не находила повода продолжать свои наставления.

Домашние задания Вячеслав выполнял без напоминаний. А в конце недели вручал матери дневник на подпись. В другое время требовать его для просмотра Зоя Петровна не решалась, видя очевидную взрослость и ответственность сына.

– На улицу сегодня придёшь? – переменил, как обычно, тему разговора Вячеслав. – Девочки все должны быть… – задумчиво продолжил он. – Я с Верой Стариковой серьёзно поговорить хочу, – продолжал откровенничать Вячеслав. – Если будет по-прежнему строить из себя… – задумался Вячеслав, – не стану больше на неё время тратить! Но сегодня я, скорее всего, покорю её! Давно хочу этого!.. – решительно закончил он.

Голос его задрожал, выдавая волнение. Аркадий заволновался тоже. Только по иному поводу. Переживал за очевидную смелость товарища, страшась чужой, не принадлежащей ему ответственности: чем это может обернуться? Вячеслав, было видно, нисколько не блефует! А вдруг кто узнает об их… возможной близости? В школе… Дома… Скандала не миновать! Ух, дерзок в своих помыслах Вячеслав! Веру Старикову!..

За рыжеволосой красавицей Верой стали пытаться ухаживать многие ребята, как только в неприметной до времени девчонке проснулось женское начало и её фигура стала наливаться привлекательными формами. Женька Круглов, старшеклассник и баловень девушек, откровенно и безбоязненно стал оказывать ей знаки внимания. Вячеслав бесновался и мучился от обуреваемой ревности. Его трясло, когда на переменах Евгений подходил к Вере и начинал соблазнять её складной речью и белозубой улыбкой.

Вячеслав тогда уверял, что у Евгения во рту лишние зубы, а на голове слишком опрятная стрижка. «Так ты со мной?!» – потребовал он однажды от товарища ответа в нетерпении. Аркадия заколотило мелкой дрожью. «Да…» – согласился он негромко, чувствуя холод в груди.

Товарищи выслеживали Евгения несколько вечеров подряд. Наконец перегородили дорогу. «Ну! – требовательно произнёс Вячеслав. – Сам оставишь её в покое или тебе помочь?»

Евгений попытался отстоять своё мужское достоинство. С Вячеславом он бился молча. Аркадий заметил, что никак не мог позволить себе ударить другого человека, хотя тот являлся на этот момент противником, вернее, врагом его товарища. У Вячеслава уже была рассечена губа, в глазах светилась ярость. А Аркадий всё не мог подобраться к Евгению.

Тогда он попытался достать его хотя бы носком ботинка. И кажется, угодил-таки по косточке. И этот жалкий и неуклюжий выпад показался ему таким гадким!.. Тогда он закрыл глаза, сжал кулаки и ринулся на дерущихся претендентов, убеждая себя, что это не групповое нападение. Угодил в сцепившийся клубок и откатился, оттолкнувшись от плотно дерущихся тел. И вдруг понял, что на него Вячеслав не рассчитывал с самого начала, надеясь только на себя. Ибо ни разу не подал команду или просьбу о помощи. Он, Аркадий, служил для своего товарища в этот момент скорее моральным и физическим мерилом, при котором Вячеслав мог себе позволить оказаться только на голову выше.

Евгений никому не пожаловался и команду для ответного боя не собрал. Он больше не подходил к Вере, не посылал ей издали искромётных улыбок, ибо в неистовости Вячеслава почувствовал откровенную и очевидную для себя угрозу.

Вера терялась в догадках, пока кто-то из подруг не поведал о состоявшейся баталии. Вера, видимо, не знала, как следует вести себя в этом случае. Вячеслав же не собирался искать дипломатических путей. Подойдя через некоторое время к девушке, он коротко и повелительно предложил: «Сегодня наши друзья собираются на вечерние игры, у верхнего колодца. Ты приходи, будет интересно…»

Вера пришла довольно поздно, когда все надежды Вячеслава на свою победу начинали меркнуть. Он бесновался, сдерживаясь. И когда увидел девушку, освободил рядом с собою место и неспешно проговорил, не предполагая отказа: «Садись сюда!»

Все на короткое время притихли, ожидая исхода. Вера, задумавшись на секунду, опустилась рядом с Вячеславом на ствол длинного, поваленного дерева, на место, которое указал он. И, не желая акцентировать на себе внимания, наклонилась к рядом сидящей Аннушке и завела с ней негромкий разговор. Вячеслав почему-то продолжал волноваться и пытался усмирить появившуюся дрожь во всём теле. Аркадию оставалось удивляться очевидной покорности Веры. Он пытался усмотреть в ней признаки былой, всем известной гордости. И вынужден был признать очевидную победу товарища.

– Так придёшь? – прервал его размышления Вячеслав.

Аркадию показалось, что он даже вздрогнул, возвращаясь к действительности. Теперь, ведая откровения товарища, он не мог правильно определить чувства, которые владели им. Может, и на этот раз не впервые завидовал Вячеславу, который позволил себе надеяться познать такую девушку. Не из той череды, с которыми ребята, смущаясь, познавали азы первой плотской любви. Вячеслав решил покорить Веру Старикову. Красивую и умную гордячку, знающую себе цену девушку. И она может не устоять перед такой очевидной решительностью!

Аркадий посмотрел на Вячеслава. Лицо друга было серьёзным, без следов бравады и излишнего воодушевления от ожидаемого предстоящего сладострастия. Значит, давно всё определил и решил для себя. У Аркадия защемило в груди. Он вдруг представил, в какое неприятное положение может попасть Вера, если учесть имеющиеся безрадостные факты из жизни некоторых её сверстниц. У него даже, казалось, учащённо забилось сердце. А быть может, это была на самом деле самая настоящая зависть или признаки холодной, необъяснимой ревности? У товарища может получиться вечер, значимость которого была неоспоримой. Что похожее есть на сегодняшний день у него? Он, вопреки Вячеславу, всё ещё не решился на связи даже с доступными девушками.

– Приду, куда же я денусь? Не у телевизора же сидеть, – подтвердил он тем самым свою солидарность, убеждая себя, что у него, собственно, на предстоящий вечер не было иных значимых планов.

Наблюдая суету наступившего вечернего увеселения, участвуя в нём, Аркадий, когда останавливал взгляд на Вере, казалось, на какое-то время переставал дышать. Он слышал её беззаботный смех и понимал, что она никак не предполагает о замысле Вячеслава.

Удивительное дело, но и на лице Вячеслава он не обнаруживал следов напряжения. Его товарищ был беззаботно весел, как все остальные. Когда в какой-то момент Аркадий потерял его и Веру из виду, то почувствовал окончательный упадок и без того не очень весёлого настроения. Он невнимательно слушал соседей и плохо улавливал общий настрой остававшейся по-прежнему беззаботной компании.

Напряженность в былом веселье он ощутил не сразу, а только когда заметил таинственное перешептывание вернувшейся Веры со своей лучшей подругой. Он рассмотрел озабоченное лицо Аннушки, которая, обняв за плечи поникшую после недолгого отсутствия Веру, медленно удалялась с нею в неосвещённое место. Откуда-то появился Вячеслав. Он был взъерошен и неразговорчив. Глубоко затягивался сигаретой и, казалось, не мог решить, чем себя занять.

От догадки, что Вячеслав овладел Верой, у Аркадия закружилась голова. Выходит, он тоже любил Веру? Только Вячеслав бился за неё и за этот значимый для него вечер. А он, Аркадий, всё это время только ходил вокруг, рассуждая, как когда-то около дерущихся, имеет ли право принять конкретное решение?

Глава 3

В последующие дни ни по дороге в школу, ни при иных обстоятельствах Вячеслав не обмолвился с Аркадием о Вере ни единым словом. Словно еще недавно не обсуждали ее так часто. Аркадий отметил, как заметно повзрослел за это столь короткое время его товарищ. Никакие метаморфозы, случающиеся с ним до этого времени, не воздействовали на Вячеслава так очевидно.

В нём проявилась необычная сосредоточенность, которую невольно приходилось принимать во внимание при общении. Не отличаясь и прежде особой разговорчивостью, он теперь почти замкнулся. И если к нему обращались, напряжённо всматривался в собеседника, невольно делая короткий вдох перед ответом, словно досадовал, что приходится отвлекаться на пустяки, когда им владеют более важные мысли.

Аркадию было любопытно наблюдать за Верой. Её былая безмятежность и привычная веселость сменилась растерянностью, граничащей с лёгким смятением. Аркадию порой казалось, что Вячеслав и Вера старались избегать друг друга. В этом коротком отдалении они словно прислушивались к себе, желая понять что-то важное для обоих. Такое поведение навевало ещё большую загадочность на события ушедшего в прошлое злополучного вечера.

Спустя время их всё чаще можно было вновь наблюдать вместе. И наконец, победив довлевшую настороженность, Вера обрела былой, присущий ей жизненный оптимизм.

Она, легко и странно смущаясь, приятно улыбалась Вячеславу. Взмахнув пушистыми ресницами, опускала глаза, словно пыталась скрыть от посторонних появляющуюся в них при этом радость. Увлекалась разговором и при этом не отводила взгляда от его лица. Покорившись волнительной радости, расправляла красивые губы в притягательной улыбке.

Словно очнувшись от владевшего ею гипнотического состояния, она вдруг коротко осматривалась. В такой момент Аркадий быстро отводил взгляд. Обозрев привычную суету, царившую в школьном коридоре, Вера вновь обращала взор на Вячеслава. Её лицо было наполнено одухотворением. Два человека были поглощены любовью и покорились ей полностью.

Аркадий удивлялся, что, наблюдая за ними, испытывал некий душевный дискомфорт и заметное чувство досады. Он пытался определить истоки своего напряженного отношения к одноклассникам. Иной раз Аркадий воспринимал их взаимность настолько болезненно, что впадал в смятение от предчувствия неспособности на подобные поступки. Оттого чувствовал себя неполноценным, считая своё состояние ущербным.

Меж тем Вячеслав постепенно отдалялся от своего товарища. Аркадий пытался сделать из этого факта правильные выводы, старался подавить горькую обиду. Он бодрился и, не желая растерять к себе последнего уважения, принялся ухаживать за миловидной девушкой Полиной. И почти не удивился обнаруженному согласию на своё к ней внимание. Осмелев, в один из вечеров обнял и поцеловал её. Не была отвергнута и эта попытка. Аркадий ожил. Поражаясь обнаруженной в себе смелости, он настольно увлёкся необычным душевным настроем, что ощутил при этом прилив ранее не испытываемых чувств. Ритуал его сближения с Полиной был упоительно волнителен, и Аркадий не предпринимал попыток ускорить наступление ожидаемого обоими захватывающего момента.

В подобном восторженно-благостном состоянии ему хотелось пребывать как можно дольше. Он опасался, что какое-либо неуклюжее его действие может привести к краху их гипнотические отношения. Кажется, и Полину вполне устраивало существующее равновесие обоюдных желаний.

Целуя пухлые губы, сдерживая обуреваемое волнение при невольных, порою томных стонах Полины, Аркадий не однажды пытался перейти к решительным действиям. Тогда Полина словно пробуждалась от охватившего обоих состояния. На удивление быстро приходила в себя, крепко охватывала его руку и, не прерывая горячих поцелуев, повелительно отводила её в сторону от охваченного огнём молодого тела.

И Аркадий почему-то подчинялся её молчаливым требованиям, не осмеливался переходить рамки дозволенного. Он неоднократно ругал себя за отсутствие решительности и подозревал, что виной тому мамины наставления. С тех пор как она стала замечать его взросление, исподволь, но довольно часто напоминала, что девушку может обидеть только безвольный, лишённый человечности мужчина.

Желая сохранить свое человеческое достоинство, Аркадий продолжал довольствоваться разрешённым. И не пытался переубедить себя в архаичности сложившихся отношений. Тогда же заметил за собой ещё одну черту, которая приятно удивила его: он, словно почерпнув урок от Вячеслава, ни с кем не делился подробностями своего увлечения.

Домой он стал приходить поздно. Ложился в постель, закрывал глаза и… затихал. Улыбался в темноту, неспешно прогонял в памяти проведённый с Полиной вечер и вспоминал ее запах.

Мама, пристально наблюдавшая за сыном, почувствовала просыпающуюся в нём самостоятельность и появляющуюся отстраненность. Она не делала поспешных выводов, не делала ничего, что могло привести к потере контроля над сыном.

Дни у Аркадия превратились в сплошную круговерть. Мама всё чаще и строже напоминала ему о двух одновременно выпускаемых параллельных классах, что, несомненно, приведёт к высокому конкурсу в высшие учебные заведения. К этому парень решил прислушаться.

Аркадий через силу погасил вспышку обуревавших его чувств и заставил себя засесть за учебники. Материал давался с трудом. Для его усвоения требовались повышенное внимание и ответственность, которая в конце концов стала одерживать победу. Аркадий и раньше чувствовал, что это врожденное качество всегда одерживало верх над его другими порывами.

Полина, казалось, была совсем не против наступившего затишья в их пылких отношениях. Прочувствовав и оценив их, сумев соблюсти при этом чистоту нравственных отношений, она, не претендуя на крайнюю остроту ощущений, отложила всё остальное до лучших времён.

После того как чувственность была повергнута трезвым расчётом, Аркадий обнаружил, что ему стало намного проще поддерживать былые отношения с Вячеславом. Они вновь сблизились, часто стали проводить время вместе. В какой-то момент позволили быть откровенными друг перед другом. Несколько смущаясь, поделились пережитыми и испытанными чувствами в этот бурный период, понимая, что вдаваться в подробности при этом не было необходимости.

Только Аркадий почувствовал, что повествовать ему было особо не о чем. Поделившись душевной восторженностью, он обнаружил, что у него нет ничего, кроме бесплотных переживаний. В то время как Вячеслав, понял он, обладал довольно богатым практическим любовным опытом. А ещё по его настроению Аркадий безошибочно определил, что Вячеслав не помышляет прерывать свои отношения с Верой.

Может, потому Аркадию вдруг расхотелось вести беседы на подобные темы. Он стал чаще говорить о выборе будущих профессий. Вячеслав отвечал на его вопросы неоднозначно. Ему всё ещё не хотелось уделять этому достаточное внимание. В какой-то момент он, тем не менее, не совсем уверенно произнёс: «Наверное, пойду на геологический факультет…»

Аркадий удивлённо вскинул брови. Он никогда не наблюдал за товарищем подобной увлеченности. «Там конкурс меньше, – попытался объяснить тот свой выбор и откровенно добавил: – Учёбу я давно запустил. Наверстать упущенный материал за оставшееся время фактически нереально. Остаётся достойно сдать школьные экзамены и постараться не провалиться при поступлении в институт. На этот факультет, я знаю, подают документы два типа претендентов: настоящие романтики и люди, полагающиеся на авось. Я, видимо, плавно перекатываюсь во вторую категорию. Может, со временем увлекусь этой профессией? А оставаться совсем за бортом – не резон…»

Погрузившись в предэкзаменационные заботы, а затем сосредоточившись на поступлении в институт, Аркадий смог выбраться домой на короткое время только к середине осени. Мама окружила студента всемерной заботой. И Аркадий, отогревшийся в домашнем уюте, с повышенным интересом выслушивал её сообщения о бывших одноклассниках. Мама перечисляла знакомые фамилии, коротко излагала сведения, стекающиеся на окраину их небольшого города с многих географических точек, по которым судьба разбросала сверстников.

– А вот Вера… – Мама напряглась. – А Вера, – продолжила она, – готовится стать мамой…

Аркадий не сразу осмыслил услышанное и, не отрывая взгляда от маминого лица, переспросил:

– Кем она готовится стать?..

– Вера готовится стать мамой, – повторила Антонина Павловна с лёгким выдохом. – Ты, я вижу, удивлён? – подняла она брови, прервавшись на время от сопутствующих разговору дел. – Это для многих стало неожиданностью. И, как ни грустно признавать, Вере сейчас приходится решать совершенно иные проблемы, чем большинству её подруг.

– А Вячеслав что же? – взволнованно спросил Аркадий.

– Вячеслав? – заметно удивилась мама и отложила дела. – А… Вячеслав… – раздельно произнесла она, пристально глядя в лицо сына, – я поняла, как бы и ни при чём?..

Было заметно, что на свой вопрос она хотела получить ответ от сына. Аркадий понял, что своим невольным восклицанием породил надежду, что знает нечто, способное пролить свет на ситуацию.

– Насколько известно, – изменившимся голосом, тщательно подбирая слова, продолжила мама, – насколько известно, она ездила к Вячеславу… Но он наотрез отказался отвечать за поведение Веры… – тихо закончила она.

– Отказался?! – напрягся Аркадий.

– И когда приезжал домой, чтобы взять свои вещи, во всеуслышание заявил, что не намерен брать на себя ответственность за грехи Веры.

Аркадий понял, что ему сейчас лучше молчать. Мама, почувствовав его удивление, пыталась в благоприятный, на её взгляд, момент через него прояснить истину.

– Что там у вас произошло? – почти требовательно вопросила мама, заметив, что Аркадий готов прекратить этот разговор.

– У кого «у вас»? – переспросил Аркадий, невольно повышая голос.

– Вы были в одной компании с Вячеславом и Верой. А делаете вид, что никто из вас не имеет к этому никакого отношения! – пыталась быть строгой мама. – Твой друг, Вячеслав Знобин, на самом деле не простой человек, он всегда… вынашивает свои планы, от которых затем по-настоящему начинает знобить…

Сын внимательно посмотрел на мать. А что, собственно, Аркадий определенно знал об отношениях Вячеслава и Веры? Что они вдруг отдалились друг от друга и их поведение не поддавалось никакой логике? Аркадий даже удивлялся порой, как удавалось справляться Вячеславу с навалившимися на него проблемами. Он видел нервозность товарища, замечал заплаканные глаза Веры. Возникшая меж ними враждебность и противостояние были заметны не только ему.

Тогда Аркадий, не желая разделять возможной ответственности, более основательно, чем прежде, занялся изучением и зубрёжкой школьной программы. И на самом деле не владел на тот момент никакой информацией о Вере с Вячеславом. А может быть, и не желал иметь её. Ибо чувствовал, как болезненно воспринимал и реагировал на всё происходящее между своим товарищем и его подругой.

– Ты хочешь сказать, что у Вячеслава не было оснований отвергать Веру?

– Как я могу утверждать такое?

– Вы же дружили! – явно удивилась его поведению мама.

– Что же из того? Он потом удалился от нас. А делиться личным – не в его правилах…

Аркадий вспомнил, что в период их непродолжительного доверия ничего конкретного он от Вячеслава так и не услышал. А общие фразы… Они могли отражать настоящие факты, если бы не походили на желание показать, что взрослая жизнь больше не являлась для Вячеслава тайной. В момент же ссор Веры с Вячеславом её на самом деле можно было видеть в других компаниях. Тогда Аркадия даже удивляло желание Веры так откровенно показывать Вячеславу свою независимость.