Текст книги "Тени коротких жизней"

Они вышли на очередное межгорное плато. И тогда Афанасий обнаружил на его теле две длинные резаные глубокие раны. Глубокие чёрные полосы от гусениц вездехода выбрасывали свои хищные следы из-за плавного поворота предгорий и уходили в глубь долины, куда направлялся Афанасий. У Афанасия на душе сделалось холодно и больно.

Он настороженно подходил к бороздам, заранее сознавая, что на ближнем расстоянии увидит картину разрушения живого более зримо. Так и было на самом деле. Оставленные техникой следы были двойного направления: в долину и обратно.

Водитель, было заметно, пытался обратный путь выполнить по ранее проложенному следу. Удавалось ему это не всегда. И оттого разрушительный след становился только шире и глубже. Теперь на этом направлении строго контрастировала и показывала себя изобилующая красками природа и другая, разрушенная, попавшая под гусеничный ход бездушной машины.

В глубоких следах просматривалась измолоченная и разрушенная корневая система растений, попавших под ход машины. Восстановить себя за короткое время у покрова мха и другой поросли не будет возможности. В искусственных траншеях скопилась вода. Невостребованная, она ранила и заглушала рост всего, что располагалось внутри следа.

Приглядевшись, Афанасий дополнительно обнаружил след протектора. «Значит, для обустройства полевого лагеря тащили на прицепе жилой вагон, не надеясь обрести жильё старого стойбища. А может, просто не пожелали воспользоваться такой возможностью. Кто это, метеорологи или геологи? Первые – еще куда ни шло. Обоснуются и будут указывать лётчикам и военным людям прогнозы погоды. А вот если геологи…»

За этими людьми, знал Афанасий, всегда приходят тяжёлые машины и начинают с необъяснимым упорством уродовать эту прекрасную землю. Афанасий глубоко вздохнул. Ульяс внимательно наблюдал за хозяином, который перестал петь и, склонившись, рассматривал глубокие раны на теле лощины.

Афанасий оказался прав. В конце разрушительного следа, на поляне, дугой примыкавшей к краю леса и берегу речки, стоял просторный жилой вагончик на резиновом ходу. Ещё задолго до приближения Афанасия с Ульясом стала облаивать собака, бегавшая на привязи вокруг вагончика. Ульяс внимательно посмотрел на хозяина. Афанасий достал из кармана бечевку, пристегнул Ульяса за ошейник, а конец бечёвки накинул петлёй на кисть руки. Для надежности. Пёс полностью доверился хозяину.

И уже когда Афанасий и собака почти дошли до вагончика, а охранная собака, обнаружив смелость пришедших и проигрышное своё положение от привязи, скрылась в скромной будке, только тогда из вагона не спеша вышел мужчина. Он приложил ладонь ко лбу, хоронясь от лучей позднего солнца, и, рассмотрев, поправив спортивную куртку на плечах, направился навстречу.

– Надо же, не ошибся! – удивлялся мужчина. – Никак, Афанасий? Это, каким же ветром занесло тебя в этот край? Так неприкаянно всё и продолжаешь бродить по полуострову?

И никак не желаешь пристать ни к какому его берегу? Вот, привяжи собаку к этому колу. Моя сюда не достанет.

Афанасий внимательно посмотрел на мужчину. Ни слова не говоря, набросил петлю верёвки на металлический кол, вбитый недалеко от кучи крупных камней. «Баню, видать, устроили на этом месте», – догадался Афанасий.

И когда рука освободилась, неторопливо подошёл к человеку. Опять внимательно посмотрел на него.

– Да, правильно. Это же ты, Знобин? – решил уточнить он.

– Конечно я! – согласился Вячеслав и первым протянул руку для приветствия.

– По фамилии называют человека в двух случаях: испытывая к нему уважение или крайнюю неприязнь. Не стану себя обольщать, к разряду первых, знаю, меня ты не относишь. Но всё равно рад тебя видеть. Здравствуй, Афанасий!

– Здравствуй, Знобин, – сохраняя на лице непроницаемость, произнёс Афанасий.

– Понял тебя. Хорошо экипирован, да и дичи на поясе добыто прилично. Значит, в очередной раз по зову души? Только теперь в эти края?

– Да, ходил маленько, – кивнул Афанасий. – Усладил душу. Домой теперь пойду. Только, знаешь ли, опять ты расстроил меня, Знобин. Вот, тундру на многие километры испортил напрочь, хотя по старому ручью долго идти мог. Не захотел. Напрямки, знаш, поехал. Да… И здесь машину развернул обратно не на камнях, не на берегу реки, а прямо на поляне. Испортил всю её красоту. Видишь?

– А ты нисколько и не изменился, Афанасий! – радовался Вячеслав. – Так малым ребёночком и бродишь по белу свету. Никак не вырастешь. Люди который год в космос летают, на Луну высаживаются, а ты всё с богами своими общаешься. Общаешься же, Афанасий? – желал знать Вячеслав. Он даже несколько пригнулся, чтобы удобнее было смотреть в глаза Афанасию. Знал, они у хозяина не врут. Как не лукавит никогда и сам Афанасий. А вот отвечать на вопрос может позволить себе не всегда. Только когда сочтёт нужным.

– Большое дело сделали, – согласился о покорении космоса Афанасий. – Только, знаешь ли, правильную душу вырастить не меньшего труда стоит. А если это предстоит сделать со множеством, может оказаться и несопоставимым. Глядишь, тогда и отпала бы потребность в космос взбираться.

– Ишь, куда загнул! – поразился Вячеслав. – Проповедник, не меньше! – сделал он вывод. – Ты давай проходи к нам. В вагон приглашать не стану. Знаю, не пойдёшь. А на лавке вот и посидим… – Вячеслав присел на самодельную лавку, надёжно сколоченную из тёсаного ствола дерева. И хлопнув ладонью рядом с собой, пригласил: – Присаживайся, Афанасий. Знаю, разбередишь сейчас мне душу. Буду свою точку зрения отстаивать. А после твоего ухода опять придётся в душе своей ковыряться. Истину искать. А я этого не люблю. Ты знаешь. Свою истину я определил заранее. А теперь только иду по её следу. Ну, расскажи, чем живёшь, Афанасий?

– А ничем, – спокойно и выверенно ответил Афанасий. – Никакой радости нынешняя жизнь мне не приносит. Так, топчу только её день за днём. Хорошо вот, позволяю себя иной раз порадовать, – кивнул он на пояс и собаку.

– А чего же ты хотел? – удивился Вячеслав. – Великое множество людей день за днём совершает свои дела безропотно, стремится сделать жизнь лучше, приятнее. А тебе этого мало. Вот из землянок твой народ в просторные квартиры да дома перебрался. А тебя это никак не радует. Всё ищешь чего-то…

– За тобой опять машины придут? – не слыша собеседника, спросил Афанасий. – Опять землю взрывать и ковырять начнёшь?

– А как же, Афанасий! Людям надо на поездах ездить, на самолетах летать. Города и квартиры новые строить. С чего же это можно сделать? Вот мы и ищем, откуда взять. Да, приходится взрывать и копать. А куда от этого денешься?

– А если без этого?

– Ишь, куда замахнулся! – начинал тревожить себя Вячеслав. – Природу, видишь ли, стало тебе жалко. А как же твои предки в день сотнями тюленей да десятками китов били? Почти всех перевели. И где же былое обилие пушного зверя, который обитал в этих краях? Вы же его и перебили! Не я, заметь! Опять же, предки твои. Да и ты к этому успел руку приложить. Да и сейчас твой пояс не пустой, Афанасий!

– Разве не было тех, кто развернул жизнь моих людей и принудил к этому?

В это время дверь вагончика распахнулась. По ступеням осторожно спустилась женщина. Она, невзирая на условности – женщина не должна бы прерывать беседу мужчин, – направилась к сидящим на скамье. Остановившись около, наклонила голову, присмотрелась.

– Так и есть, Афанасий! – теплой интонацией показала женщина свою радость. – Здравствуй, чистая душа!

Афанасий не по этикету, а по зову, от глубокого уважения к этой женщине, слегка приподнялся, тронул верх шапки и, слегка поклонившись и разгладив уголки губ, негромко произнёс:

– И тебе крепкого здоровья, Марина!

– А я слышу – знакомый голос. Дай, думаю, выйду поздороваюсь…

– Рад всегда видеть тебя, Марина!

– Вот видишь, женщина, какой тебе почёт! Мне же достаются только горькие упрёки от нашего друга!

– Как ты живёшь, Афанасий? Может, зайдёшь к нам в комнату? Я сейчас быстренько что-нибудь разогрею поесть да чайку нашего, на травах, заварю!

– Не стоит беспокоиться, Марина. Так получилось, что мой шалаш совсем недалеко отсюда стоит. Намаялся за день, много с ним прошли, – кивнул он на пса, свернувшегося клубком у кола и прикрывшего в истоме глаза. – Сейчас к себе придём. Дичь распотрошить надо. Там и ублажу себя ужином и чаем. Не время засиживаться в гостях. Рад тебе, повторяю. На-ка вот, возьми от меня эту куропатку. Приготовишь. Наверное, Знобин тоже балует тебя дичью. Он мужик, знаю, не промах. Да только это тебе от меня…

Афанасий снял с пояса крупную куропатку, передал Марине.

– Давно здесь обитаете? Сколько вас? – пожелал узнать Афанасий.

– Да скоро уже и назад. Через несколько дней ещё одна пара должна подойти. На дальнем стойбище в хижине пока обитают. Тоже дела завершают. А там и тронемся. Уюта уже хочется, – улыбнувшись, поделилась Марина. – Хорошо здесь поработали и пожили неплохо. Теперь за отчёты пора приниматься…

– Что-то новое искали?

Марина посмотрела на Вячеслава. Не всегда изыскателям можно делиться результатами своих поисков.

– У геологов всегда много задач, Афанасий. И карты следует уточнить, и знать, куда вода течёт, образцы отобрать, изучить, описать… Много чего… – улыбнулась и просила Марина понять её.

– Хорошая у тебя наука, Марина. Вот если бы ещё не это… – кивнул он на следы от машины. – После Вячеслава всегда чёрные следы остаются, – горько усмехнулся он. И нельзя было понять, чего в этой фразе было больше – отчаяния и боли или только глубокого укора.

Вячеслав повернулся к собеседнику. Затем внимательно посмотрел на Марину, которая строго, в упор, смотрела на него, и промолчал.

Афанасий поднялся, поклонился Марине, протянул руку Вячеславу:

– На самом деле пора. Солнышко сейчас мигом спрячется. Не хочется в темноте шагать. Увидел вот вновь вас. Это приятно… Пошёл я!

Он снял верёвку с кола. Пёс вскочил тут же.

– Пошли мы! – повторил Афанасий. И, не оглядываясь, пошагал прочь.

Из укрытия выскочила хозяйская собака. Стала облаивать удаляющихся.

– Ласка! – строго указала собаке Марина.

Собака застыдилась и поспешила в будку.

Марина присела рядом с Вячеславом. Молчали.

– Зачем ты его так, по самому сердцу, Вячеслав?

– Оттого выскочила, защитить?

– Жестокий ты. И почему на жизнь обиженный, не пойму. Вот же на этой красоте сердце тает. Ты же только суровее становишься. И со мной так же. Так и не знаю, кто я тебе? Только догадываюсь, в жены меня взять даже не помышляешь. В любой момент умчишься, куда пожелаешь. И меня к этому исподволь подготовил. Вымуштровал, как солдата…

– Мы геологи, разве забыла? Как могу знать, где окажусь завтра?

– Мы, прежде всего, люди, Вячеслав. Афанасия укоряешь. А за что? Ты же больше завидуешь ему. Потому как знаешь, что его духовное устройство богаче твоего…

– Помолчи лучше, Марина. Сейчас поругаемся. На душе и так кошки скребут.

– Оттого и скребут, что в тебе два человека один с другим спор ведут. Какой из них победит? Только, наверное, не узнать мне об этом…

Помолчали. Вечер опускался из-за сопок тихий и скорый, разрисованный щедрыми красками заходящего солнца.

– Тебе проще, чем Афанасию. Грамотный специалист, высокого порядка. Всё наперёд видишь. Много вас таких, перспективных, со смелыми проектами. Сейчас, как сказал Афанасий, технику нагоните. Машины станут добывать, перерабатывать, плавить, собирать такие же или более совершенные конструкции. С машинами удобно, лишних вопросов не задают. К ним приставите людей, которые денно и нощно будут служить машинам. Для себя времени им уже не останется…

А Афанасий другого склада человек. Он просто так не может себя наизнанку вывернуть и в короткий миг сделаться иным. И в чём же он не прав, когда сказал, что такие, как ты, оставляют после себя чёрные следы?..

– Себя он, видите ли, переделать не желает. А пользоваться плодами технического прогресса – с распростертыми руками! – с сарказмом указал Вячеслав.

– Он как раз этих объятий и не раскрывает… Разве не видишь?

– Много ли таких?

– Много, Вячеслав, много. Только мы с тобой, техническое поколение, в нашей гонке их просто не замечаем…

Афанасий удалялся всё дальше и становился вовсе незаметным в предвечерних сумерках. Он разгадал теперь видимые им картины при общении с бубном. В течение удачно складывающегося дня он недоумевал – откуда рядом с плавными призывными линиями вспыхивали в его видениях острогранные, неспокойные и мрачные всполохи? Вот, теперь всё встало на свои места. Набрела-таки его радостная душа на глубокие раны тундры от следа машины. Кого эти следы приведут в это красивое урочище в следующее время?

Афанасий дошагал до своего шалаша. Быстро и сноровисто освежевал и выпотрошил дичь. Сытно накормленный пёс задремал у костра. Афанасий медленно вращал вертело. На угли закапал жир от тушки дичи, дразня ароматом. Афанасий сделал ножом надрез на тушке и, убедившись в готовности, снял куропатку с огня. Поместил над огнём котелок с речной водой. Перед закипанием воды всыпал в него из мешочка травяную заварку. Вот и готов желанный ужин. Сейчас побалует себя всем, чем поделилась с ним природа. О чём и просил нынче у священных камней.

Увлекшись, кажется, вытеснил из себя тяжелые мысли. Может, к лучшему? Назавтра предстоял новый, не хуже уходящего, день. Может, думал Афанасий, это и является самым важным из всего, о чём он порой так глубоко задумывается?

Всесильная ночь укрывала всё живое своим покрывалом, баюкала и успокаивала. И наделяла надеждами нового дня. Афанасий лежал на шкурах, раскинутых поверх свежесрубленных сосновых веток. В шалаше было сухо и тихо. Остро пахло хвоей. Хорошее место обнаружил в своё время Афанасий. Не копилась и не задерживалась влага в этом скальном углублении. Оставалось-то расширить, обустроить да прикатить недалёкий мощный валун, который стал служить одновременно входом и стражем скрытного жилища.

Афанасию хотелось наступающего дня. Чтобы вновь прожить его с особым желанием и душевным подъёмом. Как нынешний. Правда, привнёс-таки уходящий день щемящее душу чувство. Так, может, и это неспроста? Видимо, человеку не свойственна жизнь по её длине, когда желаешь только долгих лет. Следует эти года наполнить значимым содержанием. Чтобы каждый из них стал весомым, запоминающимся. В глубину каждый день познать необходимо. Так ткут ковры из ниток различных тонов, светлых и тёмных, одну к другой, одну к другой. Долго, упорно. А в результате получают изумительной красоты цельный рисунок. Так и жизнь, что тот ковёр, состоящая из различных оттенков, должна в конце у каждого выглядеть достойно и привлекательно.

Афанасий и не заметил, как покинула его дневная радость и напряжение, а взамен пережитого наступил крепкий заслуженный сон.

Глава 2

Сборы перед отъездом были недолгими. К нему готовились. Заранее упаковали образцы, уложили полевые записи, собрали скромный жилой инвентарь. Теперь ждали обещанный тягач. В назначенный день в предгорной тишине послышался характерный напористый звук работающего мотора. Машина стала заметна издали. Перемещалась она красиво, плавно переваливаясь в своём беге среди красочной равнины. Вездеход наглядно возвращал в раскинувшуюся умиротворенность скорость внешней жизни, бушующей всего в нескольких десятках километров от этих красочных мест. Из-под задних катков машина выбрасывала шлейф потревоженного ею грунта.

Собака заволновалась. Закружила вокруг хозяина, отлаяла в сторону надвигающегося чудовища. Вячеслав потрепал её по холке. Собака успокоилась. Значит, хозяин сможет защитить себя и её.

Механик-водитель лихо проскочил мимо лагеря, добрался до края поляны и там, почти не сбавляя скорости, заставил машину юрко, почти на одном месте, развернуться в обратном направлении. Водитель тут же прибавил газу, и машина, подчиняясь воле человека, выбросив из-под себя дугу грунта, устремилась к домику. Сманеврировав, остановилась ровно у дышла для сцепки. Из кабины быстро выбрался розовощёкий, с весёлыми глазами молодой человек.

– Здорово, геологи! – бодро приветствовал он стоявших людей у вагончика. – Привет вам от Большой земли и от самого Сергея Фёдоровича, вашего шефа. Небось одичали и забыли всех? Велено вернуть вас, нужных, в лоно цивилизации! – задорно преподносил он своё доброе настроение.

Мужчины коротко поздоровались и похлопали друг друга по плечам. Женщины удостоили водителя короткими рукопожатиями.

– Вот и хорошо! – была довольна Марина. – Все за стол! Сейчас вкусно и сытно поедим и – в путь! – радовалась она предстоящей встрече с привычным миром.

Когда со всеми приготовлениями окончательно было закончено, Вячеслав отошёл в сторону, снял панаму и, глядя в сторону недалеких горных вершин, задумался. К нему подошёл механик-водитель вездехода и стал рядом.

– Прощаешься? – спросил тихо. – Да-а, от этой красоты уезжать не хочется…

Вячеслав медленно повернул голову в его сторону:

– А что же ты её, эту красоту, гусеницами своей машины вывернул наизнанку? Не мог доскочить до берега и там на гальке развернуться?

Водитель в удивлении сделал глаза большими. Посмотрел в сторону следа своей машины, затем перевёл взгляд на Вячеслава.

– Ты из-за этого, что ли? – удивился он. – Мне что теперь, на крыльях по тундре летать?

– На обратном пути по сухому ручью поедем, – не слушая молодого человека, велел Вячеслав.

– Так это же какой крюк давать! – удивился механик-водитель.

Вячеслав, не говоря ни слова, развернулся и пошагал к тягачу.

– Всем в машину! – велел он. – Вперёд! По сухому ручью! – повернувшись, приказал он водителю.

…Сергей Фёдорович, начальник одного из геологоразведочных подразделений, был озабочен. Производственники требовали более точных данных по изысканиям на новых территориях. Сроки формирования технического задания по развертыванию новых производственных площадок обязывали иметь более полновесные данные. Пока же не складывалась общая картина о поведении на некоторых территориях подземных вод, были недочеты в определении географического расположения предгорных устойчивых пластов, недоставало и другой информации.

Теперь необходимо в короткие сроки собрать разрозненные отряды и весь дифференцированный материал свести в единую логическую информационную модель. В короткое время следовало изучить результаты дополнительных изысканий, выполнить уточнённые расчёты, сформировать рекомендации и как можно скорее передать на рассмотрение многопрофильному профессиональному составу для разработки теперь уже технического проекта.

В кабинет Сергея Фёдоровича вошла секретарь. Доложила о прибытии специалиста.

– Пусть входит! Жду, конечно же! – потирая ладони, нетерпеливо произнёс Сергей Фёдорович. – А ты, Наталья, будь добра, организуй нам чай, пожалуйста. Знаешь же, с ним есть о чём поговорить…

Вячеслав в кабинет начальника вошёл с улыбкой. Сергей Фёдорович вышел из-за стола навстречу.

– Ух, какой заматеревший! Времени прошло всего ничего, а как поле меняет человека! – удивлялся и радовался он. – Ну, здравствуй, Вячеслав Егорович! Рад твоему возвращению. Вроде наперёд угадываю, о чём будешь докладывать, а всё равно волнуюсь. Оттого, наверное, что слышу от тебя всегда много нового и интересного. Проходи, присаживайся. Чай сейчас нам Наталья организует, я текущие дела отложил. Беседа с тобой важнее.

Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Вячеслав осмотрелся и, убрав в сторону пару стульев, разложил на рабочем столе несколько папок в понятной ему последовательности.

Когда Наталья вошла в кабинет с подносом и предложила чай, мужчины накоротко отвлеклись и тут же вновь сосредоточили внимание на разложенных на столе документах.

«Не до чая им теперь», – зная наперёд, предсказала Наталья. Тихо затворила за собой дверь и села в кресло, доделывать нескончаемые и незаметные дела, а также охранять рабочий режим двух специалистов, от выводов которых, знала она, многое может измениться в текущей жизни этого края.

Когда были рассмотрены и проанализированы рабочие данные основных документов, Сергей Фёдорович и Вячеслав откинулись к спинкам стульев и сосредоточились в молчании. Чай давно остыл, да они про него и не вспомнили за всё это время.

– Твой отчёт слушать – всегда одно наслаждение, к каким бы выводам ты не приходил, – поделился Сергей Фёдорович. – И какая же картина прорисовывается после определения физико-механических характеристик, геодезических работ и ваших, геологических? Каким может быть наше гидрогеологическое заключение?

Сергей Фёдорович сосредоточенно посмотрел в угол кабинета, словно там находился ответ на его вопрос.

– Выходит, правы производственники, когда настаивают обустраивать основную промышленную площадку по этим географическим параметрам, – указал он на карту. – Теперь основным вопросом станет метод – открытый способ добычи или подземная разработка рудного тела…

– Это значит, что в погоне за техническими показателями мы подомнём под гусеницами машин и ковшами экскаваторов новые географические территории, – грустно заметил Вячеслав. – И всё живое, что обитает на этой территории, – добавил тут же он.

Сергей Фёдорович резко дернул телом, развернулся и удивленно посмотрел на Вячеслава.

– Ты это о чём, Вячеслав Егорович? – подняв брови, удивленно спросил он.

Вячеслав выпрямился на сиденье, глубоко вздохнул:

– Вот и механик-водитель вездехода меня не понял. Наверное, оттого, что мы невыразимо богаты на территории. Потому мчимся по ним с такой скоростью, при которой невозможно рассмотреть мелочи, которые на поверку оказываются довольно значимыми в нашей жизни. Закрыв глаза и заткнув уши, победно провозглашаем: здесь пророем, здесь повернём, здесь вскроем…

Он посмотрел на Сергея Фёдоровича. Что-то прочёл в его взгляде. Замолчал.

– Говорю же, заматерел! – сам себе раскрывал истину Сергей Фёдорович. – Видел, что растёшь как специалист. Недосмотрел, недооценил… Другим человеком становишься. Гражданином…

Помолчал. Пригнул голову, задумался.

– Эк, куда хватил! – почти радостно объявил он свою мысль. – И кто же нам с тобой разрешит сделать теперь отмашку такому раскрученному проекту?! Ты об этом думал?! – Определив, что Вячеслав раздумывает над его вопросом, требовательно и вкрадчиво повторил: – Ты… думал об этом, спрашиваю?!

– Какое-то время назад и не задумывался бы. До такого состояния дорасти требуется… Созреть, как фрукту. И заметил, чтобы иной раз до нужной мысли дорасти окончательно, одного момента достаточно. Или… какой-то одной короткой встречи, – задумчиво произнёс Вячеслав.

– Подожди-ка! – вскинул руку ладонью вперёд Сергей Фёдорович. – У меня на наш случай нечто серьёзнее чая имеется…

Он проворно встал, открыл створку рабочего шкафа и извлёк бутылку коньяка.

– Понимаю, банально выглядит. А мне кажется, в самый раз. Говорю же, вырос. Человека взрастить – это важно!

– А если во множестве?

– Человеков?

– Ну да, человеков. Настоящих!

– Наверное, не получится во множестве…

– Почему же?!

Сергей Фёдорович задумался. Разлил коньяк в стаканы толстого с орнаментом стекла.

– Почему, спрашиваешь?

Он оглянулся на дверь. Осмотрел кабинет.

Присел на стул, пригнулся к Вячеславу:

– Многое имели. Да неразумно в жерновах поистёрли… Как раз это множество. В военных, в репрессивных… Одно время принялись переселять да жизненные устои менять. Волюнтаризмом вдоволь надышались. Авантюрных проектов было немало…

– Как этот?

– Ну, почему этот-то технический – авантюрный?! Ну, не сможем мы без этого металла развивать промышленность, не сможем! И ты это тоже знаешь!

Сергей Фёдорович крякнул, провёл ладонью по шее и поделился:

– Ты же согласен с тем, что я тебя старше, опытнее. Согласен? – И, не ожидая ответа, чувствуя, что Вячеслав не отрицает его вывода, продолжил: – Мне много пришлось принимать важных решений. И вот, что я тебе скажу. Иной раз, кажется мне, несмотря на все наши усилия, многие дела развиваются не по нашим желаниям, а по каким-то неведомым нам законам… Вот тебе и множество человеков! Не всё, видимо, только от нас с тобой зависит…

– Вы чем-то моего знакомого, Афанасия, напоминаете, только другого уровня, – вскинув брови, удивился Вячеслав.

– Какой ещё Афанасий?

Вячеслав вяло отмахнулся и предложил:

– Мы выпьем наконец?

– Ух, как захватило! Про коньяк забыли! – удивился Сергей Фёдорович. – Ну-ка, поднимай!

По кабинету разнесся чистый звук качественного стекла. После короткого молчания Вячеслав произнёс:

– А я ведь в геологию, Сергей Фёдорович, случайно попал. Странная пора в моем взрослении тогда наступила. Во многом до сих пор разобраться не могу… А может, просто не желаю принять эти выводы…

– Значит, нечто серьёзное происходило, коли до сих пор раздумываешь…

– Было, Сергей Фёдорович, было! Когда требовалось не учебную задачу решить, а судьбу человека. И, отмахнувшись, совершил, кажется, очень большую ошибку в жизни. Вот тогда, на перепутье, чтобы перевести дыхание, решил подать документы на геологический факультет. Как-то проще с экзаменами по этому направлению у нас было. Думал, заберусь в дальние края, сброшу с плеч навалившиеся по молодости проблемы… Так почти и случилось. До тех пор, пока не стал чувствовать радость и удовлетворение от выполняемой работы. А теперь понял, что наша работа содержит ещё и особую меру ответственности… Вот же как оно получается!..

Сергей Фёдорович снова откинулся к спинке стула. Чтобы лучше видеть собеседника. Всего сразу. Смотрел на работника своего подразделения внимательно, раздумывал.

– Да, Вячеслав Егорович, располосовал ты мне душу и сердце. Я же как предполагал? Думал, поговорим с тобой о деле обстоятельно, а потом, набравшись с силами, выложу тебе главную новость… И только теперь сполна понял, какого специалиста могу лишиться…

– Как это… лишиться?

– А очень просто! Забирают тебя у меня, Вячеслав Егорович! – с ходу рубанул Сергей Фёдорович. – Столько раздумывал, как подойти к этому вопросу, а он сам собой и решился. Вот же, – почти крикнул он, – а я тебе о чём совсем недавно говорил?! Что-то р-раз, и ввинчивается в нашу жизнь, в наше поведение!.. – сделал выразительное движение рукой Сергей Фёдорович и глубоко задышал. – Устал, видать, я от напряжения в последнее время. Отовсюду только требования поступают. Расшатало меня это немножко. Оттого всякая чертовщина в голову и лезет… – защитил он свой странный, только что озвученный вывод. – А давай-ка мы с тобой ещё по разочку пригубим этот приятный напиток, – предложил тут же он. – Дадим себе передохнуть от мыслей. А там и поговорим, о чём только что тебя известил…

Отказываться от по-настоящему приятного напитка было не резон. И потому Вячеслав молча придвинул свой стакан к стоящей на середине стола бутылке.

– А меня теперь твоя настороженная мысль о природе никак не отпускает, – тихо начал Сергей Фёдорович. – Я и сам в последнее время задумываюсь над этим. Вот только когда мы все стали наконец замечать вокруг наших производств потерянные леса, отравленную стоками воду, вырождение всего живого, включая нас самих… Да, только теперь и стали обращать внимание. А раньше некогда было оглянуться. Неслись вперёд сломя голову! Даешь пятилетку в четыре года! И давали! И гордились! Знамёна, вымпелы, награды… А в космосе-то что начали вытворять?! Ах, батюшки-светы! Землю под ногами не чуяли…

После такой войны, да такие победы! Гимн всем нам! Так ведь заслужили! На самом деле заслужили! А какие производства запустили! Это же надо было всё изыскать, спроектировать, построить, технологии отработать! А новые территории принялись осваивать… Даёшь БАМ! И на него, опять же, ка-ак всем миром навалились!..

А теперь, может, и на самом деле не следует нестись сломя голову? Может, оглянуться пора, как ты говоришь? Моему поколению, наверное, уже не вывернуть на верную прямую. А вот вам, молодым, таким, как ты, может, самое и время…

Мужчины сидели на стульях, расслабившись. Бумаги по привычке Вячеславом были аккуратно уложены в папки. Они своё сказали лучше всяких гадальных карт. Над теми надо ещё размышлять, а на этих, технических, всё разложено по полочкам.

– Подруга моя полевая высказала мне упрёк, что становлюсь я суровее, не возвышает мою душу природная красота, – заговорил Вячеслав. – Только ошиблась она, а я не стал доказывать. Всё как раз наоборот. Верите ли, Сергей Фёдорович, выхожу в поле, работать начинаю, азарт до того захватывает, что дышать иной раз забываю. Богатый край! Один образец лучше другого…

Когда же воодушевление поиска утихает, я устраиваюсь в приятном месте, осматриваю дивную красоту, раскинувшуюся вокруг меня, и спрашиваю её: «Что же ты, бесхитростная, все свои секреты на поверхность и выложила? И куда прикажешь девать теперь образцы твоих пород?» А здесь, как последний довесок ко всему, произошла встреча со старым знакомым, местным жителем… Может, только теперь до конца и понял, как подпирает нас наша мера ответственности, ох, как подпирает!..

Пауза в разговоре напрашивалась сама собой. Молча подняли стаканы, не чокаясь, сделали по глотку.

После этого Вячеслав спросил:

– Может, самая пора уже мне всё и рассказать? Сидит же в голове фраза о моей дальнейшей участи, которую почему-то мне хочется узнать… – улыбнулся он.

Сергей Фёдорович внимательно посмотрел на Вячеслава и поведал:

– Я так понял, что выполняется какой-то специальный отбор, в результате которого несколько опытных наших специалистов хотят перебросить в Среднюю Азию. В южной географической зоне, ты знаешь, ещё во время войны провели важные стратегические изыскания. Нашли, что искали. И потом по горным разломам да по безжизненным степям неплохо прошлись. Видимо, есть резон расширить поиски.

В тех краях налажена добыча и переработка редких металлов: вольфрама, молибдена, хрома, ванадия… В наше время этого металла требуется всё больше. Тоже богатый край. Вот, пожалуй, и всё, Вячеслав Егорович. А остальное всё на месте, как говорят…

А мне жаль тебя терять. Ах, как жаль! Тем более после нашего нынешнего разговора. Да поперёк становиться и отбивать тебя не стану. Молодой, набравшийся опыта, зачем же я буду убивать твою перспективу? Негоже так поступать. Вот потому ни пуха тебе ни пера! Созрел для больших дел, созрел!

Наталья, секретарь Сергея Фёдоровича, несколько раз осторожно и бесшумно приоткрывала дверь и через образовавшуюся щель могла видеть, как один взрослый, матёрый, а другой явно заслуживающий внимания специалист, расположившись на стульях за длинным столом, сосредоточенно ведут, вероятно, важную для двоих беседу. Спутником же им при этом является только бутылка коньяка, безо всякой закуски.

И умудрённая опытом женщина знала, что ни в коем случае не следует нарушать установившийся ритуал взаимности, ибо любое неуклюжее вмешательство способно в один миг лишить всякой особенности общение, в результате которого часто и рождается долгожданная и весьма сложная в понятии Её Высочество Истина.