Текст книги "Тени коротких жизней"

Марина встала. Вышла ненадолго. Вскоре появилась с расчёсанными волосами, в том же голубеньком платье, оттеняющим голубизну её чистых и верных глаз.

Вячеслав сидел на своём любимом месте, в углу дивана. Ел яблоко и смотрел в одну точку. Перевёл взгляд на Марину:

– От тебя взгляда не отвести!

– Смотрите на него! – всплеснула руками Марина. – Знобин, ты же комплименты стал говорить!

– Ты их просто никогда не желала слышать… А кто тебе не букеты, а охапки полевых цветов к изголовью приносил? А камни? – указал он на верхнюю полку шкафа. – Такой красоты в музеях не найти! Всмотрись, как грани шлифованы, вся текстура как на ладони, а рядом с гранями – дикая поверхность. Вручную, заметь!

– Никогда не хвалил себя! Жалко себя стало, да? Посмотрите на него, люди добрые! Находит себя человек! Ух, надавала тебе. Всего-то несколько минут не было меня, но обо всём думал. Возразить нечего, так хоть похвалить себя решил.

– От тебя же не дождёшься! Ты обо мне свою философию сложила. Зачем ломать её буду? Пусть так с тобой и живёт. Придумала и носи её! Как тяжело станет – сбросишь. Только меня уже рядом не будет. Вслух сказать другое будет некому. Жалеть станешь. Так и будем валун наших отношений с бока на бок перекатывать. А время, оно не ждёт. Так приедешь?

– Ба-а, Знобин! Ты меня размышлять заставляешь. Думала, все по полочкам разложила, права на все сто. Ты почему никогда не снисходил поспорить со мной, вразумить? Оставлял меня наедине с моими же выводами. А сейчас как хлыстом стеганул. Вон какие строгие слова нашёл… Не торопи меня, Знобин. Думала, окончательно решила. Теперь что-то тронуло. Неужели люблю тебя, а сама об этом не знаю? И спросить не у кого.

– К Афанасию сходи.

– Это ещё зачем?

– Пошаманит. Может, что подскажет. Только не в мою пользу. Укорял меня сегодня, что в сердце своё тебя не впустил, на расстоянии держу. Один в один думаете с ним. Даже… зависть берёт.

– Афанасий так же говорил?

– …

– Что молчишь? Значит, я всё-таки права. Не одна вижу тебя таким. А то сомневаться начала…

Она задумалась, затем, приблизившись, требовательно спросила:

– Зачем разговор с Афанасием открыл? Чтобы чистым перед собой остаться? Всё начистоту, как на белой скатерти, – выбирай.

Как же… маяться без тебя стану. Но другому человеку тяжело будет моё сердце завоевать. Ух, как в душу влез! Да только опять же повторил, что другим не станешь…

Марина подошла к окну. Смотрела вдаль, где солнце багрянилось перед верхушкой сопки. Смотрела и пыталась найти правильный ответ в наступающей предвечерней умиротворенности, где всё уравновешено и одно проистекает из другого.

Она неглубоко вздохнула. Прошла по комнате, встала перед Вячеславом:

– Мы чай пить будем? Настоянный на хороших травах. Как там, в поле…

Во время чаепития разговор не вели. Наверное, надо было осмыслить сказанное. Марина набрала в ложку варенье из ягод, съела, отпила из чашки ароматный чай, смешала его со вкусом диких ягод, прикрыла глаза и, насладившись, перевела взгляд на Вячеслава, тихо спросила:

– Ночевать останешься?

Вячеслав внимательно посмотрел на Марину:

– Я уходить не собираюсь…

Марина притупила взгляд. Раздумывала. Гореть ли сердцу от отчаяния предстоящей разлуки или радоваться услышанным только что словам.

Глава 4

Весна в предгорьях Зеравшанского хребта неописуемо красива. Такое неповторимое и короткое время года в эти места приходит рано. Уже в середине февраля на южных склонах гор начинают зацветать косточковые деревья. Чистым белым цветом с кремовым соцветием радуют глаз дикие заросли фисташки. И тогда сочетание этого цветущего дерева с гордыми зелёными зарослями арчи покоряет сердце путника и жителя гор.

С любой возвышенности горных распадков видны величественные бело-голубые шапки Тянь-Шаня и Памира, надежно покрытые мощными языками вечных ледников. Нижние горы разбегаются от мощных исполинов отдельными хребтами – Угамским, Чаткальским, Кураминским… Они, как дети в многодетной семье, своей красотой и содержанием никак не повторяют один другого.

Каждый из них выпестовал на своих склонах неповторимую растительность, которая в короткий буйный весенний промежуток времени исторгает все хранимые до поры возможности и подаёт свою природную особенность в самом изысканном виде.

Так хороший хозяин, лелея в душе предвосхищение предстоящим домашним праздником, чувствительно и тонко продумывает все его моменты и в нужный день, чтобы воспеть своё духовное состояние, воспроизводит яркий спектакль вместе с другими счастливыми и радостными лицами. Это торжество наполняется неповторимыми орнаментами нарядов, а мелодичность музыки трогает самые дальние уголки души и гармонично сопровождает очарованием всё время торжества.

Тогда души всех присутствующих вытесняют повседневную суету и торжествуют и находят внутри себя лирическое начало. Они выказывают тонкую философию всесильности жизни и бережно и торжественно передают своё содержание всем собравшимся. Привнося в эту общность свою отдельную неотразимую грань, зарождают изыск человеческого праздника.

Именно минуты проявления высшего состояния человека являются правдой жизни, все остальные – способом её поддержания.

Природная весенняя аура в горах воздействует на человека не менее торжественно. Путник, открывший для себя неотразимые краски гор в этот период, остаётся под неописуемым, нескончаемо долгим впечатлением. Бывает, воспринимает открывшуюся неповторимую красоту природы на всю жизнь. И тогда заболевает горами. Ему опять и опять становится необходимо наблюдать этот волшебный красочный рай, когда горные склоны укрывают себя безбрежным зелёным покрывалом и позволяют весеннему говорливому ручью, взявшему разбег от холодных тающих вершин, проворно бежать меж пламенеющих маков, тюльпанов, меж нежных восковых подснежников.

И вот уже среди этого волшебного и обворожительного цветочного моря поднимаются нежно-голубые цветы синяка, поросли разнотравья, несущие на себе нежно-жёлтые, оранжевые, бирюзовые оттенки цвета…

Плавный порыв ветра, вбирая в себя аромат горных склонов, перебирает это море, собирая его в покатые волны. И в этих волнах плывут разноцветные предгорья и склоны холмов.

У путника начинает из-под ног уходить земля. И он колышется вместе с открывшимся великолепием, впитывает его, пытаясь объять редкую красоту. Переполняя себя невыразимым нектаром ощущений, он становится иным.

Он иначе дышит, думает, видит… Облака, перемещаясь по синему чистому небосводу, подчеркивают фантастические природные картины. И посещает мысль, что человек награждён небывало счастливым жизненным мигом. Он имеет возможность созерцать величие природы, которое, вероятно, отсутствует во всём многообразии Пространства, удалённого от него на огромное количество световых лет.

Но весенний период в горах своеобразен и порой коварен. Южное солнце продолжает щедро обогревать горное пространство. И тогда к таянию снегов прибавляются обильные весенние дожди, образующие сход селей.

Картина гор преобразовывается, наглядно демонстрируя своё могущество и непредсказуемость. Грозные потоки находят для своего буйного перемещения ущелья и отдельные развалы. И тогда с устрашающим гулом и грохотом, ухватив по пути огромные валуны, щебень, вырвав с корнем вековые деревья, несут в мутном хаотичном потоке смешанную массу вниз, наращивая свою буйную энергию.

По пути легко сметают многое из того, что возвели трудолюбивые жители гор и до чего сумели добраться яростные языки потока. Тёмные и иссиня-фиолетовые тучи растрескиваются жгучими рваными молниями, сопровождаются треском грома и опрокидывают на землю новые и новые потоки воды…

Наконец, энергия разрушения иссякает, буйство стихии прекращается. Горы отряхиваются, соизмеряют свои потери. Пролитая с небес влага даёт ещё более мощный импульс всему живому. Прорастают корни давно угасших кустарников и великое количество смешанных в глиняных потоках семян и косточек.

Всё выстоявшее в грозной лавине охорашивается перед наступившей притягательной погодой. И природа вновь поёт гимн своему величию.

…Вячеслав медленно поднимался вдоль хребта. Нынешний маршрут намечали с таким намерением, чтобы по ранее обозначенным границам провести дополнительные изыскания. Специалистам важно было понять причину прерывания оптимального насыщения руды и, если появится достаточно оснований, провести дополнительные работы на линии смыкания двух хребтов.

В этих местах славно потрудились его предшественники. Это же про них, вероятно, говорил Вячеславу перед расставанием Сергей Фёдорович. Так вот в каких горных разломах и долинах удалось найти вначале предпосылки, а затем определить географию стратегически важного месторождения!

Вячеслав остановился осмотреться. Он делал такие обзорные остановки довольно часто. Для того чтобы сравнить ландшафт Кольского полуострова с ландшафтом предгорий Тянь-Шаня, по которым ему приходится перемещаться какую неделю подряд.

Обладая опытом наблюдения и понимания величия природы, он желал сопоставить и сравнить два различных типа горных массивов. Не для того, чтобы отдать предпочтение одному из них, ибо понимал, что сравнивать эти две природные величины просто некорректно.

Там, на Кольском полуострове, в своё время недра земли под натиском внутренней энергии вздыбились и поползли вверх. Израсходовав отпущенный потенциал, замедлили рост, а затем остановили его вовсе. И тогда, формируя себя в остывающей массе, стали обустраиваться в сменяющихся климатических периодах. Наградили себя множеством рек и речушек, закрытыми и проточными водоёмами, прихорошились мощными лесными массивами, в которых стала плодиться многообразная живность, распределившая меж собой привольные просторы тундры, реки и озера. Животному миру в такой обители жилось привольно, и он никак не испытывал недостатка пищи…

Здесь же горные исполины вытолкнули себя до необозримых высот. И потянули за собой хребтовые кряжи на многие сотни километров, разделив ими географические зоны, создавая яркие особенности климатических зон и животного мира.

Вот же здесь как! Вот они, взметнувшиеся горные вершины со снеговыми и ледниковыми панцирями, красуются на виду. К ним на самом деле рукой подать. Здесь же, в долине, которую они щедро оставили для будущих рек и земледелия и которая жителями ценится на вес золота, солнце настолько щедрое, что к середине мая от наблюдаемой ныне природной красоты не останется и следа.

Выпарит оно, солнышко, вместе с воздушными потоками всю влагу из почвы. Увянет буйная растительность, погаснет шатёр цветов. И на смену многообразию красок придут однообразные блеклые тона выгоревших склонов предгорий, на которых будет держаться цепкими корнями только сухостойная колючка.

Межгорные долины покроет низкорослая полынь, пырейник да взобравшиеся выше типчаковые степи. И только ближе к сохранившимся водоёмам или по теневым, северным склонам отдельными рощицами будут радовать глаз заросли грецкого ореха и арчёвника, одаривающего редкого путника хвойным ароматом, щедро выделяемым от усердия южного солнышка.

Склоны гор и межгорные долины станут красоваться собой теперь только в срединную осень, в период продолжительного в этих краях бабьего лета.

Тогда заполыхают оттенками пламенных цветов листья боярышника, облепихи, кустов барбариса, различного сухостойного кустарника и того же грецкого ореха.

Вдруг потянутся к свету запоздалые осенние хрупкие цветочки дикого клевера, которые с зелёной порослью вдоль водных артерий создадут притягательный нежный живой ковёр. А горная тишина и нежная осенняя паутина породят особую природную идиллию, которая станет волшебно воздействовать на души, подводя их к фантастическому состоянию.

Такое неповторимое умиротворение могут создавать только горы. С волшебством осенних гор расставаться нисколько не легче, чем с волшебством весенним.

Они же, горы, величавые и могучие, горделиво и снисходительно продолжат наблюдать со своей высоты за людской малопонятной суетностью.

Вячеслав улыбнулся увиденному природному чуду и, в очередной раз зрительно сверившись с маршрутом, пошагал навстречу восходу.

Он изредка наблюдал за своим напарником, бывалым геологом, исходившим ранее эти горы различными маршрутами вдоль и поперёк. Новый начальник Вячеслава решил, что они, работая в паре, только дополнят друг друга. Напарник нисколько не возражал посетить давно исхоженные тропы. Ибо всегда возникает желание повторно посмотреть тронувший душу фильм, прочесть понравившуюся книгу, тем более посетить места, в которых некогда изгорал в профессиональном чувственном подъеме… В повторных действиях нередко вскрываются некоторые элементы, которые ранее были упущены или недоступны пониманию.

И Вячеславу было интересно наблюдать, как его напарник вдруг резко менял направление и с заметной целеустремленностью шагал к какому-либо объекту. Там, сбросив рюкзак, замирал в сосредоточенности, внимательно всматривался в нечто его заинтересовавшее, перемещался на небольшие расстояния, вновь возвращался в исходную точку, присаживался и, всматриваясь, а то работая инструментом, полностью отвлекался от окружающего мира. Значит, когда-то не хватило времени. Теперь же пытается наверстать или проверить упущенное.

Скорое весеннее солнышко выкатилось из-за дальних восточных склонов и прокололо юркими лучами межгорную долину и склоны гор. И тогда Вячеслав увидел редкую геологическую красочную палитру, при наблюдении за которой от нахлынувшего восторга перехватывает дыхание.

Часть склонов Чаткальского хребта, от которых он находился довольно близко, вдруг заблистали яркими оттенками бирюзового, темно-зеленого и сиреневого цветов. Цвета под воздействием восстающих лучей солнца переросли в ультрамариновые оттенки, затем стали отдавать небесно-голубым цветом, переходящим в насыщенные пурпурно-фиолетовые сочетания.

Картина стала ещё более завораживающей, когда соседний склон в это же время стал горделиво красоваться оттенками других цветов. И вот уже два мощных склона в самый удобный момент восхождения лучей заискрились радугой цветов, заблистали вкраплениями. Они преломляли лучи и заставляли их нести в пространство невообразимые красочные сочетания.

Вячеслав стоял и любовался открывшейся тайной. Ибо через некоторое время солнышко бодро вбежало на небосвод и, охорашиваясь, стало взбираться всё выше.

Поверхность гор стала медленно тускнеть и обретать привычный, ничем не примечательный вид и цвет. Прекрасный миг всегда краток. Вкрапления минералов, наделив окружающее пространство торжественной цветовой гаммой, поместили теперь на себя защитную маску и укрыли под ней таящиеся драгоценные жилы с аметистовой брекчией, друзы кварца и горного хрусталя…

Вячеслав улыбнулся привычной картине перевоплощения гор. Он уже знал о географии и физике этих месторождений. Они давно исследованы, описаны, нанесены и обозначены в отчётных документах геологов.

И если проезжающие в этот короткий миг по автомагистрали путники с восторгом любовались цветовой палитрой гор, не задумываясь над их происхождением, для Вячеслава природная метаморфоза не являлась секретом и не имела особого интереса. Перед ним и коллегами была поставлена совершенно конкретная задача, над выполнением которой они сейчас и трудились.

…Кабинет нового шефа, в который вошёл Вячеслав, не отличался особым изыском. Неброская рабочая мебель тёмного цвета удачно сочеталась со скромными размерами помещения. Остававшееся пространство с одной стороны занимали рабочие шкафы, на полках которых плотно, одна к другой, стояли рабочие папки в твёрдых обложках. Папки же лежали и поверх шкафов. Следов пыли на них вовсе не наблюдалось. Значит, рабочие, ходовые, всегда под рукой, самые необходимые. Не для создания рабочей бутафории.

По другую сторону стояли два шкафа с прозрачными стеклянными дверцами. На полках этих шкафов размещались образцы горных пород. Их обилие, многообразие форм и оттенков поразили Вячеслава, через руки которого прошло достаточное количество различных образцов минералов и руд.

Образцы, представляющие классы минералов, завораживали. Вячеславу потребовалось некоторое время, чтобы оторвать взгляд от шкафов и перевести его на человека, сидящего за столом.

Хозяин кабинета с легкой улыбкой считывал впечатления с лица Вячеслава. Сразу различил отсутствие фантасмагории в выражении молодого человека, а только наличие профессионального интереса, граничащего больше с проявившимся азартом.

Арнольд Валентинович встал, вышел навстречу, поздоровался и, как показалось Вячеславу, задержал на нём любопытный взгляд. При рукопожатии на короткое мгновение задержал его руку в своей.

Арнольд Валентинович указал на стул.

– Где остановились и как устроились? – поинтересовался начальник после того, как Вячеслав оказался напротив него.

– В общежитии. Устроился хорошо, – дежурно ответил Вячеслав. Коротко подумал и понял, что в свой вопрос Арнольд Валентинович вкладывал более обширный смысл. Потому дополнил: – Успел ознакомиться с городом. Впечатляет!.. Платановые, можжевеловые аллеи, газоны с тысячами цветущих роз, артезианская вода по всему городу… Прекрасный парк. Забываешь, что вокруг выжженная солнцем пустыня. Всё рукотворно. Сделано с любовью с нуля…

Здорово вы… сложнейшее производство и прекрасный во всех отношениях город… Мне о нём рассказывал бывший начальник. Но такую красоту стоило увидеть своими глазами…

– Как он там?

– Кто?

– Сергей Фёдорович! – удивился Арнольд Валентинович непониманию собеседника.

Вячеславу потребовалось какое-то время для ответа. Он внимательно смотрел на Арнольда Валентиновича, сопоставлял и анализировал…

– Выходит, вы делали запрос с расчётом на то, что Сергей Фёдорович…

– Да правильно вы всё понимаете, Вячеслав Егорович! На то и рассчитывал. Не станет же он бывшему коллеге подсовывать кота в мешке. Знал, пожертвует лучшим специалистом. Надеюсь, не ошибся… Так как он там?

– Он… зубр. Настоящий профи-зубр! Весьма уважаем не только в своей среде…

– Смотри-ка, прижилось наше выражение. Отсюда повелось. Мы же здесь с фронта – и в палатки. Киркой да лопатой, технари почти вручную первую руду перетирали и обогащали. Килограммами доставляли готовый продукт по назначению…

Ни от кого ни хлюпа, ни стона не было слышно. Гордо упёрлись копытами да рогами, стянув все жилы в кулак… Оттого и зубры. Да… Не верится даже, в какое производство переросли наши первые изыскания. Так ведь с продукта от этой пустоши сделались атомной державой. А затем космос покорили. С этих вот неприметных хребтов да горных распадков…

Вам, нынешним, теперь легче. Вон какое производство наладили! Ах, как он не хотел покидать эти места. Как переживал! Но… велено! Только и оставалось – под козырёк и на новое место. Только металлы, которые производятся из разведанных вами месторождений, тоже вовремя подоспели и сыграли в развитии страны весьма заметную роль. Без труб не построить нефтепровод, без рельсов не покорить БАМ. Да… – задумался Арнольд Валентинович.

У Вячеслава появилась короткая минута, чтобы связать всё с ним происходящее в единое целое. Ах, Сергей Фёдорович! Решил, что Вячеслав достаточно изучил Кольский полуостров. И перенаправил сюда, в эти величественные горные разломы, в новую не только географическую точку, а в иную направленность, сферу производства, которую ему когда-то не довелось раскрутить в полной мере самому. Впрочем, уже тем, что сотворило их поколение в непритязательных на вид хребтах, можно гордиться всю оставшуюся жизнь!

«Мда…Вот куда я попал… Не кричащая о себе, но… настоящая, густая и мощная история! Уже сейчас захватывает, щекочет нервы!.. Может, решил, чтобы я восполнил то, что не успел завершить здесь сам? Это же…»

– Видите, как всё меняется в мире нашем, – прервал его мысли Арнольд Валентинович. – Ещё недавно мы могли позволить себе передавать своих специалистов для организации и руководства новыми направлениями в изысканиях, а сейчас развернулось всё таким образом, что некоторые работы следует провести в короткий срок и расширить их профиль…

Арнольд Валентинович выдвинул один из ящиков стола, вынул из него заранее заготовленный документ, бережно развернул и аккуратно уложил на рабочий стол.

Вячеслав, ещё только когда вошёл в кабинет, сразу обратил внимание на аскетический вид рабочего места: ничего лишнего на столе! Никакой видимости рабочей суетности! Только две-три невысокие стопки деловых бумаг. И письменный прибор. Письменный прибор конечно же у геолога был… шедевром, произведением искусства! Изыск ручной работы, верх старания и уважения прочитывался в каждой шлифованной грани горного хрусталя, аметиста, яшмы, бирюзы и невероятной по замысловатости текстуре шлифованного бурого гранита. Все отдельные элементы предмета затем соединялись в один красочный орнамент, логически завершённый объект – письменный прибор, который заслуженно вызывал восхищение Вячеслава.

Но… на то он и геолог, чтобы после сотен и тысяч исхоженных пустынных и горных троп заслужить средней величины кабинет с тяжёлыми шторами, защищающими от жаркого южного солнца, и этот величественный, многое говорящий о своем хозяине письменный прибор.

На свободное место меж рабочих стопок документов и уложил Арнольд Валентинович полевую топографическую карту.

– А теперь смотрите сюда, – призвал он. Затем внимательно посмотрел в глаза Вячеслава и спросил: – В первом отделе уже был? – перешёл уже на «ты» Арнольд Валентинович, посчитавший, что самая пора настраивать взаимоотношения на доверительный тон. – Подписался под необходимыми документами? Тогда смотри, слушай, запоминай и… чтоб эту информацию даже во сне не шептал. Ты меня понял? С таким документом я знакомить тебя должен не в этом месте. Да только мне кое-что теперь уже позволяется. Не один десяток лет вместе с «ними» локтями трёмся. Свои наброски тоже имею. Да нам хватит и этого. Ну, смотри и слушай. Работа наша с тобой начинается…

Арнольд Валентинович вынул из ячейки письменного прибора небольшую указку, выполненную из горного хрусталя с вкраплениями аметиста, и направил её на карту. Школа! Солидный геолог не позволит себе водить пальцем по карте. Арнольд Валентинович сосредоточился.

– Итак, ты уже понял, что в своё время нам недосуг было заниматься глубокими аналитическими работами. Обнаружили предрасположения, затем быстрыми съёмками обозначили структуру рудного поля, и производственники тут же заставляли перемещаться нас на новые площади, так как бегом отлаживали своё производство и наращивали объёмы. Много лет так и бежали – кто кого перегонит…

Мы уже при тех изысканиях стали понимать, что объёмов рудных полей через какое-то время производственникам станет недостаточно. Кинулись нарезать дополнительные маршруты, намечать новые ориентиры. Ещё какое-то время смогли поддержать необходимые объёмы переработки руды.

И при всём при этом от наших специалистов не скрылось, что некоторые рудные поля внезапно уходили от нас, исчезали в таких местах, в которых, казалось бы, обрываться не должны. Но, повторяюсь, у нас тогда достаточно было других площадок. Мы дружно и быстро перемещались на них, чтобы удержаться в темпах производства какое-то время.

Сейчас же стало вполне очевидным, что мы успели выбрать основной запас, на который в своё время вышли при исследованиях. Какое-то время нас сможет выручать давальческое сырьё. Вот это время нам и отпущено на дополнительные работы, которые окончательно должны расставить все точки над i.

Напомню, в своё время мы заметили, как некоторые рудные поля лукаво, иначе не скажешь, убежали от нашего профессионального внимания. И теперь издали посмеиваются над нами.

Арнольд Валентинович задумался. Инкрустированной указкой почесал себе лоб и вновь склонился над картой.

– Людей у меня сейчас не слишком много. А планы большие. Потому и обратился к своим руководителям, а затем и к вам. Создадим небольшой отряд. И ещё раз-другой пробежимся по некоторым маршрутам. Ты, Вячеслав Егорович, станешь работать в паре с одним из моих специалистов. У него тоже чешутся руки распознать некоторые выкрутасы рудных полей. Ну не может это поле, – стал рассуждать с собой Арнольд Валентинович, – потеряться, оборваться на этом хребте. Рядом с ним, через короткий промежуток, росли вот эти горы. К ним приблизились песчаные отложения. Упёрлись в этот монолит… Они должны были подхватить это рудное тело! Нет, скорее оно, рудное поле, должно бы переместиться или по крайней мере продолжиться в этих по всем данным подходящих горах. А оно от нас ускользнуло… Нам же без него сейчас сложно поддерживать производство на должном уровне…

Арнольд Валентинович выпрямился. Прошёлся по кабинету. Остановился у шкафов с образцами минералов и руд. Оттуда обернулся к Вячеславу:

– Специалисты-химики выходят сейчас на новые технологии, с помощью которых хотят воздействовать на руду с пониженным содержанием основного компонента…

Наши машиностроители проектируют и приступают к изготовлению транспортных средств с ёмкостями из высокостойкого металла для доставки кислоты к рабочим скважинам. Этот метод извлечения основного компонента из рудного поля, по всем данным, в числе перспективных. Но по слабым породам использовать тысячи тонн кислотного продукта вблизи населённых пунктов – не совсем экологически безопасно. А если внутренние разломы в скальном основании? В казахстанских степях и узбекской пустыне с такой технологией работать несколько проще…

Вот какой клубок задач накручивается, Вячеслав Егорович! Кажется, обыденная работа. На поверку – совершенно новый этап для всей отрасли…

Наравне с этим нам необходимо выполнить другие изыскания, на случай перепрофилирования производства. Самое подходящее направление для этого – выйти на золотоносное месторождение. Мои ребята уже пробежались по некоторым местам. Есть предпосылки и первые геологические съёмки.

Возвращаясь же к нашим задачам, считаю, что специалистам нашего отряда следует внимательно состыковать прошлые отчёты по «нашей» руде, поразмыслить да выскочить на природу с новым подходом, присмотреться внимательнее…

Вот, пожалуй, тот объём первоочередных пунктов, который следует довести до твоего ведома во время нашего знакомства. В ближайшее время соберёмся все вместе и тогда более подробно обозначим задачи каждого из нас.

А теперь не стану больше тебя задерживать. Осмысливай, знакомься с коллективом и документами. Удачи всем нам! Рад был знакомству!

…Солнышко заметно поднималось по небосводу. Скоро оно разогреет скалы, песок и воздух до такого состояния, когда находиться в такой среде сможет только бывалый человек, знающий тонкости адаптации и нахождения в высокотемпературном воздушном режиме, при этом защищённый от палящих лучей солнца должным образом.

В какой-то момент Вячеслав и Алексей сделали руками отмашки друг другу и неторопливо направились по склону к распадку, где под жидкими ветвями кустарника ранним утром, задолго до восхода солнца, оставили своего незаменимого помощника в этих местах – автомашину УАЗ.

Они знали, что редкие низкорослые ветви кустарника не являются надёжной защитой и что металл кузова от всепроникающих лучей разогреется ко времени их прибытия до такого состояния, при котором при неосторожности можно обжечь открытые участки тела до волдырей. Тем не менее даже эти кусты хоть как-то смогут защитить машину от всепроникающих лучей жаркого южного солнца.

Самый пик жары геологи пережидали у своих коллег, расположившихся в межгорной долине и занимающихся разведкой и добычей редких металлов. Тропы геологов часто пересекались, и конечно же при необходимости, чем могли, они помогали друг другу.

Теперь же, плавно изменив маршрут, Вячеслав и Алексей пошли по склону, желая продержаться до наступления пика жары. Соединившись на одной из троп, они остановились, обменялись мнениями, короткими глотками отпили из фляг зелёного чая и, завинтив пробки и упрятав фляги в заранее намоченные, а теперь напрочь высохшие чехлы, не сговариваясь, пошли по направлению к машине.

Через какое-то время из-за скального выступа послышалось козлиное блеяние, и в поле зрения геологов появилась отара в несколько десятков голов. Рядом с отарой перемещалась пара крупных азиатских собак с вываленными из пасти от наступившей жары языками.

Псы учуяли и увидели геологов, сбросили с себя леность и оглянулись на хозяина, шедшего позади отары и державшего за верёвку выносливого и неприхотливого, оттого незаменимого в таких условиях, ослика. Собаки, не услышав команды, решили дежурно, без присущего им напора, облаять встречных.

Алексей за долгое время пребывания в этих местах выявил одну удивительную особенность местных грозных сторожевых. Эти лобастые и рослые псы, которые без всякого признака страха способны в любой момент насмерть схватиться в жестокой схватке с горными волками, при встрече с геологами по одним им понятным признакам улавливали, что горных бродяг интересуют только камни. А значит, они не представляют никакой угрозы охраняемым отарам. И потому, предупредив незнакомцев лаем, собаки небрежно отворачивались, велев проходить мимо, сохраняя при этом свою независимую энергию на другой случай.

На этот раз всё повторилось по знакомому сценарию. Геологи, чтобы лишний раз не раздражать сторожевых, остановились, решив пропустить небольшую отару.

Алексей обернулся к Вячеславу:

– Что я тебе говорил? Чуют они нас, бездомных, и жалеют по-своему. Хотя как сказать? Иной раз приходилось и ружьём пользоваться. Эти, правда, уже особой опасности не представляют. Постарели. Им лишний раз брехать даже лень. Потому их и передали этому аксакалу для поддержания компании…

К тому времени пастух сравнялся с геологами. И Алексей, легко поклонившись, несколько деформировав и растянув приветствие, произнёс на свой лад по-таджикски:

– Ас-салому алейкум…

Пастух остановился, внимательно посмотрел на встречных и ответил на приветствие:

– Алейкум ассалом…

– Корхои шум очи хел аст?[7]7
  Как ваши дела?


[Закрыть]

– А-а, ничего, пойдёт… – обыденным и негромким голосом произнёс пастух, давая понять, что вскоре у геолога может истощиться запас знаний таджикского, а он готов продолжить разговор на языке, вполне доступном для понимания ими всеми. При этом снял руки, удобно лежащие сгибами локтей на посохе, устроенном на пояснице, и опустил прочную палку концом в землю. Вытер ребром ладони слезящиеся от солнца и возраста глаза, провёл пальцами по бороде и коротко, для себя, прошептал подходящую для этого случая суру из Корана.

Алексей, уловив учтивость аксакала, решил поддержать короткий дорожный разговор: