Текст книги "Полководцы Сталина"

Основная нагрузка в этот жесточайший период противостояния легла на артиллерию и, конечно же, на пехоту. Важно, что артиллерия 16-й армии оказалась на высоте. Куда бы ни пытались двинуться немецкие танки, везде их встречал точный огонь противотанковой артиллерии. Рокоссовский создал глубокоэшелонированную оборону. Когда противник прорывал передовой рубеж, он вскоре натыкался на очередной, и вновь движение его колонн стопорилось, не развивалось.

Тут надо отдать должное командующему войсками Западного фронта Жукову: он внимательно следил за ходом битвы, лавировал скудными резервами и при малейшей возможности перебрасывал в распоряжение Рокоссовского резервные противотанковые дивизионы, стрелковые и танковые бригады. Вот был момент в Московской битве, когда резервы исчерпались, и штаб фронта рассылал тогда приказы командармам: сформировать в каждом полку роту или взвод, укомплектовать лучшим оружием и вместе с полным боекомплектом направить в распоряжение 16-й армии.

Ну а в начале декабря все под Москвой задвигалось, зарокотало и двинулось на запад. Началось наше наступление.

– А как у Рокоссовского сложилось под Сухиничами, где командарм был тяжело ранен?

– Когда наступательный ресурс армии был практически израсходован, но наступательные действия по инерции продолжались, возникла заминка в центре Западного фронта, в районе Сухиничей. Этот город – важнейший коммуникационный узел: здесь находилась узловая железнодорожная станция, а также сходились автомобильные дороги. Немцы не оставляли намерения снова ударить на Калугу, расширить юхновский выступ, создать здесь нечто подобное ржевскому выступу и угрожать Москве.

Тогда-то сюда срочно перебрасывают полевое управление 16-й армии и одну стрелковую дивизию. Вот и вся армия! Остальные войска, переподчиненные Рокоссовскому, тем временем дрались на растянутом участке фронта восточнее Жиздры и Кирова. А задача, которую он получил в середине января 1942-го, – освободить город Сухиничи!

Ситуация была похожей на ту, которую Рокоссовский пережил летом 1941 года под Ярцевом. И он решает пустить в ход военную хитрость. Штабные радиостанции начинают работать открытым текстом: передаются якобы приказы разным дивизиям на штурм Сухиничей. И вот, когда орудия генерала Казакова уже были готовы открыть огонь по внешнему оборонительному обводу города и станции, а немногочисленная пехота приготовилась атаковать по снежному полю, разведка сообщила: противник спешно покидает Сухиничи!

– Ничего не скажешь, сильный оказался эффект.

– А ранен Константин Константинович был уже тогда, когда Сухиничи освободили. Ранен действительно тяжело, поэтому до июля 1942-го пришлось пролежать в госпитале. И после излечения генерал-лейтенант Рокоссовский возвращается воевать уже командующим Брянским фронтом.

– Отныне он командует уже войсками фронтов?

– Да, за Брянским, где он пробыл недолго, последует Донской, и так далее…

Сталинград – Курск – Белоруссия

– Ведь совсем не случайно столь кратковременным оказался для него Брянский фронт. Переместили-то на Донской, а это – оборона Сталинграда!

– Ясно, что вверяли ему ответственнейший на тот момент участок. Когда в сентябре 1942-го Ставка ВГК направляет его на Донской фронт, это было вызвано тем, что обстановка на Сталинградском направлении серьезно обострилась. Направление это становится решающим. И Рокоссовский с учетом требований Ставки значительно активизирует действия фронта. Захватывает плацдармы севернее Сталинграда и предпринимает ряд атак, чтобы оттянуть ряд гитлеровских войск от города-героя. Это облегчило положение соседнего фронта и обеспечило удержание Сталинграда.

– Не менее высоко оценивается и роль Рокоссовского при переходе в контрнаступление с целью окружения и уничтожения немецко-фашистских войск под Сталинградом.

– Так оно и есть. Выдающаяся роль искусного полководца! Когда 19 ноября 1942 года началась операция по окружению сталинградской группировки 6-й армии Паулюса, стояла нелетная погода. Самолеты на бомбардировку вылететь не могли. Вся тяжесть и ответственность по разрушению инженерных сооружений по линии обороны противника легла на артиллерию. Но и артиллерия в густом тумане прицельно вести огонь не могла. И тогда Рокоссовский приказал стрелковым частям после завершения артподготовки наступать вместе с артиллерийскими расчетами. Огневые точки противника подавлялись тут же, как только они обнаруживали себя. Огонь прямой наводкой помог нашей пехоте и танкам преодолеть линию вражеской обороны и продвигаться дальше, в глубину, отсекая порядки 6-й армии немцев от флангов и глубокого тыла.

Когда эта армия оказалась в «котле», тут же возникла проблема ликвидации окруженной группировки. Задача решалась в ходе отдельной операции. И она так же тщательно была разработана Ставкой – во многом на основе плана штаба Рокоссовского.

– В чем состоял этот план?

– Он предполагал рассекающий удар с запада на восток, расчленение «котла» и последовательное уничтожение каждой из его частей. Наступление намечалось на 14 декабря 1942 года, но двумя днями раньше из района Котельниково началось наступление танковых частей Манштейна. Командующий германской группой армий «Дон» гнал свои лучшие части на выручку Паулюсу. Возникла непростая ситуация. Она нарушила первоначальные планы Донского фронта. Пришлось отвлечь на отражение удара извне значительную часть войск – целую армию, 2-ю гвардейскую, которой командовал генерал Малиновский.

Деблокировать окруженных противнику не удалось. А затем Ставка объединила войска Донского и Сталинградского фронтов в единую группировку под командованием Рокоссовского. Перед началом операции он, дабы предотвратить кровопролитие, направил Паулюсу ультиматум. Но добровольной сдачи не последовало. Дело решили пушки, гусеницы танков и штыки. В январе 1943 года «котел» был рассечен встречным ударом, а затем уничтожен. Это была грандиозная победа нашего оружия и русского, советского духа! Противник не смог избавиться от чувства подавленности в связи со сталинградским поражением до конца войны.

– С детства запомнилась мне фотография в «Правде»: Рокоссовский допрашивает сдавшегося в плен фельдмаршала Паулюса.

– В те февральские дни Константину Константиновичу было присвоено очередное воинское звание – генерал-полковник и вручен орден Суворова 1-й степени. А уже в апреле того же 1943 года он получит новое звание – генерал армии. Его воинское искусство росло стремительно и получало должную оценку.

– Своего рода оценкой стало и утверждение его сразу после завершения Сталинградской битвы командующим Центральным фронтом, не так ли?

– Согласен. Это было именно результатом высокой оценки Сталина. И особого сталинского доверия к Рокоссовскому. Возглавляемые им войска теперь перегруппировываются в полосу между Брянским и Воронежским фронтами, где уже назревает еще одно грандиозное и по-настоящему судьбоносное сражение – Курская битва. Рокоссовскому и его Центральному фронту предстояло действовать на северном фасе Курской дуги.

Штаб фронта расположился в поселке Свобода близ Курска. И вот, тщательно изучив обстановку и разведдонесения, Рокоссовский приходит к выводу, что, наиболее вероятно, противник нанесет следующий удар по изогнутому фронту Курской дуги. Он тут же написал служебную записку на имя Верховного Главнокомандующего, где были и такие слова: «Там он постарается совершить то, что ему не удалось зимой, но уже бо́льшими силами. Продолжающаяся переброска войск в район Орла и севернее подтверждает возможность таких намерений противника, а конфигурация фронта способствует их осуществлению».

Когда в Ставке обсуждалась летняя кампания 1943 года и, в частности, ведение боевых действий на Курском выступе, Рокоссовский выдвинул концепцию так называемой преднамеренной обороны с перспективой контрнаступления. Создать глубокоэшелонированную оборону, насытить ее инженерными сооружениями и противотанковой артиллерией, измотать наступающего противника, выбить у него танки и бронетехнику, остановить, а затем уже перейти в наступление.

– Так и произошло?

– Да! Рокоссовский точно угадал направление главного танкового удара противника. В угрожаемых местах оборона была увеличена до 150–190 километров в глубину. В ней-то и увязли немецкие танки, ударные части пехоты. Кроме всего прочего, Рокоссовский создал надежный и, как оказалось, достаточный резерв: во второй эшелон вывел 2-ю танковую армию, а во фронтовой резерв – два танковых и один гвардейский стрелковый корпус.

День и час немецкой атаки стал известен после захвата саперов противника, которые в ночь на 5 июля начали массированные работы по разминированию проходов. Рокоссовский приказал произвести контрподготовку в полосе двух армий, где предполагался главный вражеский удар. И не ошибся. Наш артналет был такой силы и интенсивности, что немцы решили: советские войска перешли в наступление. Тем самым были спутаны первоначальные планы и замыслы немецких штабов. Маршал авиации Голованов, находившийся в Ставке, позднее вспоминал, что, когда начали поступать первые сведения о ходе разворачивающейся битвы, Верховный воскликнул: «А все-таки Рокоссовский опять оказался прав!» Это касалось и направления главного удара немцев, и эффективности глубокоэшелонированной обороны на этих направлениях, и проведенной контрподготовки.

– Можно сказать, что в ходе Курской битвы Рокоссовский подтвердил свои выдающиеся военные дарования, которыми он блеснул и под Москвой, и в Сталинграде?

– Подтвердил и закрепил за собой славу одного из лучших сталинских полководцев!

– А летом 1944 года – операция по освобождению Белоруссии «Багратион».

– Идеей Рокоссовского было расположить войска таким образом, чтобы ударные группировки фронта находились по флангам, то есть нанести не один, а два основных удара. Его оппоненты в Генеральном штабе и в Ставке, да и сам Сталин, сомневались в эффективности этого. Но он настоял. Дважды Верховный предлагал ему удалиться в боковую комнату и «хорошенько подумать». Рокоссовский выходил, думал и вновь возвращался, твердо уверенный в правильности своего замысла.

В ходе операции «Багратион», командуя 1-м Белорусским фронтом, Рокоссовский буквально разметал, раскромсал группу немецких армий «Центр». Фактически она уже больше не восстановилась. Именно после этой блестяще проведенной операции, когда по Москве провели тысячи пленных немцев, Рокоссовского стали называть советским Багратионом. И Сталин говорил о нем: «Мой Багратион». Такое звание надо было заслужить.

От Сталина и Жукова неотделим

– В ноябре 1944-го, насколько я понимаю, неожиданно для Рокоссовского Сталин вдруг переводит его с 1-го Белорусского фронта, нацеленного в Берлинском направлении, на 2-й Белорусский – это Восточная Пруссия и Померания. А на его место ставит Жукова. Вообще, нельзя не заметить, что многое в течение всей боевой деятельности связывало Рокоссовского с Георгием Константиновичем Жуковым. Их часто сравнивают…

– А порой и противопоставляют. Даже, пожалуй, чаще именно противопоставляют. Но это, если не историческое дилетантство, то спекуляция. Чтобы мазануть черным по белому, Жукову противопоставляют то Сталина, то вот Рокоссовского. Стычки у них действительно были. И у Сталина с Жуковым. И у Жукова с Рокоссовским. Сильные характеры, крупные личности, великие полководцы не только Великой Отечественной, но и всей Второй мировой войны. Они родились в один год – в 1896-м, причем оба в декабре. В следующем году отметим 120-летие наших славных полководцев.

Так вот, в предвоенные годы Рокоссовский одно время был командиром Жукова. В Белорусском военном округе в начале 30-х он командовал кавалерийской дивизией, а Жуков был в этой дивизии командиром полка. А до этого, о чем мы уже говорили, они вместе учились в Ленинграде на кавалерийских курсах. Дружили. Хорошо знали характер друг друга и командирские способности. Жуков – волевой, порой, как говорят в народе, нахрапистый, сверхупорный в достижении своей цели. Рокоссовский – тоже целеустремленный, но более сдержанный. Конечно, по закону двух огромных глыб, соседствующих в своем стремлении вверх, они порой сталкивались. При столкновении – а как иначе! – летели искры.

– Могли бы привести конкретный пример?

– Первое серьезное столкновение произошло в период битвы за Москву, поздней осенью 1941 года, когда немцы стояли у столицы на расстоянии одного пешего перехода. Жуков командовал Западным фронтом, а Рокоссовский – 16-й армией. В конце ноября, когда немцы, произведя перегруппировку и собрав последние силы, пошли в наступление, Рокоссовский решил произвести маневр и отвести свои войска за Истринское водохранилище в районе Солнечногорска. Однако Жуков запретил ему это. Когда же командарм-16 попытался настаивать, обосновывая свое решение, Жуков короткой, но грозной шифровкой буквально рыкнул: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю. Приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать».

Кто из них был прав? Я не осмеливаюсь даже пытаться рассудить их, тогда еще генералов и только-только оттачивавших свой полководческий дар. У каждого из них была своя правда. И у командарма, и у комфронта. Каждый из них разыгрывал на поле боя свою комбинацию.

Ну а второе значительное столкновение произошло позже, в 1944 году, когда Верховный Главнокомандующий произвел вдруг ту кадровую перестановку: маршала Рокоссовского назначил на 2-й Белорусский фронт, а Жукова – на 1-й Белорусский.

– Что это было? До сих пор историки спорят, действительно ли Сталин решил поставить Жукова, своего любимца, на фронт, войска которого должны штурмовать Берлин?

– Когда производилась кадровая перестановка, еще не ясно было, чьи войска будут брать, а вернее, возьмут Берлин. Предполагалось, что 1-й Белорусский фронт Жукова не сможет преодолеть сильно укрепленной оборонительной линии Зееловских высот, и Берлин будет охвачен ударами с юга и с севера войсками Конева и Рокоссовского. Одновременно Берлин отсекался от наступающих с запада союзников. Сталин не лукавил, когда на реакцию Рокоссовского: «За что такая немилость? Почему меня с главного направления переводят на второстепенный участок?» – ответил: «Вы ошибаетесь, этот участок входит в общее Западное направление, и от тесного взаимодействия 1-го и 2-го Белорусских, а также 1-го Украинского фронтов зависит успех предстоящей решающей операции. Если не продвинетесь вы и Конев, то никуда не продвинется и Жуков».

Задачей Рокоссовского было разгромить мощную группировку противника, оборонявшуюся в Восточной Померании и Восточной Пруссии. При неудаче 2-го Белорусского фронта находившийся левее, на Берлинском направлении, 1-й Белорусский фронт действительно не смог бы продвинуться вперед, так как тут же попал бы под фланговый удар с севера. И второе: любимцем Сталина Жуков не был. Попробую предположить, и то с большой погрешностью, что любимцем Верховного был скорее Рокоссовский. Сталин высоко ценил полководческий дар Жукова и Василевского. Известна его фраза: если бы можно было, то соединил бы их дарования в одно, а потом поделил бы поровну, и получились бы идеальные полководцы, блестяще владеющие и штабом, и полем. Но о Рокоссовском высказался еще ярче: «Суворова у нас нет, но есть Рокоссовский!»

– Известно, что после разоблачения Хрущевым «культа личности» многие публично начали клясть Сталина. Предложили ведь и Рокоссовскому.

– Был такой эпизод, стоивший ему должности заместителя министра обороны СССР. О нем вспоминал Главный маршал авиации Голованов. Дело было в 1962 году. Хрущев предложил Рокоссовскому написать статью «против Сталина», да «почерней и погуще». Понятно, был уверен, что Рокоссовский, три года за здорово живешь отсидевший в «Крестах», воспользуется его предложением и выплеснет накопившуюся злобу. А злобы-то не оказалось! «Никита Сергеевич, – ответил маршал, – товарищ Сталин для меня святой!» Реакцией Хрущева и стало снятие Рокоссовского с поста заместителя министра.

Вы знаете, меня в этой ситуации волнует даже не столько сам факт отказа пописать, так сказать, по белому забору черненьким, сколько форма этого отказа, психология момента. Ведь Рокоссовский, зная мстительный характер Хрущева, хорошо понимал, что последует за такими его словами. Мог бы ответить чем-нибудь неопределенным, потянуть время и т. д. Или хотя бы отказаться «вежливо». А он пошел по самому обрыву: «Сталин для меня святой…» Разве это не характеризует человека?

– Еще как!

– Никого никому противопоставлять не надо, но я считаю, что среди командовавших фронтами было трое наиболее прославивших наше оружие и знамена – Жуков, Конев, Рокоссовский. Именно в такой последовательности поднимали за них тосты в Георгиевском зале в победном 1945-м.

Назван был «солдатским маршалом».
Маршал Советского Союза И.С. Конев

Вехи пути

Конев Иван Степанович (1897–1973). Участник Первой мировой и Гражданской войн. В РККА с 1918 года. В Гражданскую войну – комиссар стрелковой бригады, дивизии, штаба Народно-революционной армии Дальневосточной республики. В межвоенный период командует полком, дивизией, корпусом, отдельной армией на Дальнем Востоке, затем Забайкальским и Северо-Кавказским военными округами. С началом Великой Отечественной войны – командующий 19-й армией, затем Западным (сентябрь – октябрь 1941 г., август 1942 г. – февраль 1943 г.), Калининским (с октября 1941 г.), Северо-Западным (с марта 1943 г.), Степным (с июля 1943 г.), 2-м Украинским (с октября 1943 г.), 1-м Украинским (май 1944 г. – май 1945 г.) фронтами.

После войны – командующий Центральной группой войск, Главнокомандующий Сухопутными войсками – заместитель министра Вооруженных Сил СССР. В 1956–1960 гг. – первый заместитель министра обороны СССР, Главнокомандующий Объединенными Вооруженными Силами государств – участников Варшавского Договора. В 1961–1962 гг. – Главнокомандующий группой советских войск в Германии. Маршал Советского Союза с 1944 года. Дважды Герой Советского Союза, кавалер ордена «Победа».

Беседую с писателем, историком Сергеем Михеенковым

Такое звание надо было заслужить

– Сергей Егорович, вы человек сравнительно молодой, Великой Отечественной не застали. Чем же вызван ваш интерес к выдающимся советским полководцам той эпохи? Ведь вслед за Коневым выходит у вас повесть о Жукове, а на очереди, насколько я знаю, Рокоссовский…

– Когда думаешь о той войне, всматриваешься в ее лица, вчитываешься в документы, снова и снова восхищаешься, как же они, наши отцы и деды, смогли удержаться на боевых рубежах в самом начале, в 41-м, как сумели выстоять в тяжелейшем 42-м и как одолели такую гигантскую, хорошо отлаженную машину, как германский вермахт, в 43-м и последующих годах.

Ответов на этот объемный вопрос бывает много. Но вопрос тем не менее по-прежнему остается. И отвечать на него мы будем всегда, покуда жива память, покуда жив интерес к нашей славной истории.

В достижении победы велика, конечно, роль тех, кто командовал войсками. Наши маршалы Великой Отечественной войны были молоды. Почти никому из них в пик их славы не было и пятидесяти. Маршал Конев в их числе. Яркий полководец из плеяды командиров, чей боевой путь начался в окопах Первой мировой войны, определился на фронтах Гражданской и развился в Великую Отечественную.

– «Солдатский маршал» – почему Конев так назван вами?

– Не мной. Вскоре после того, как Жуков по просьбе Верховного Главнокомандующего привез ему прямо на фронт маршальские погоны, Ивана Степановича Конева его соратники начали называть солдатским маршалом. Такое надо было заслужить. И не перед Верховным, не перед Ставкой и правительством, а перед солдатами. Перед теми, кто каждый день идет на смерть.

Дело в том, что Конев, тщательно готовя свои войска к каждой предстоящей операции, всегда бывал на передовой. Ползал вместе с бойцами в окопы боевых охранений, на передовые НП, чтобы воочию убедиться в правдивости донесений и разведданных, чтобы предстоящий прорыв не наткнулся на непреодолимую оборону противника, чтобы операция прошла с наименьшими потерями и принесла наибольший успех.

Судя по воспоминаниям, артиллеристы и летчики – я имею в виду высшее офицерство – страдали от него в период подготовки к сражению больше всего. Он требовал от них полной отдачи. Считал, что лучше положить десяток снарядов, чем одного бойца. А для этого снаряды нужно класть точно. Часто присутствовал на пристрелке. И артиллерийским начальникам лихо доставалось от него, если пристрелка шла скверно, расчеты демонстрировали плохую выучку и невладение своим делом.

От истоков к воинскому становлению

– Давайте, хотя бы коротко, поговорим о его жизненных истоках и о начале воинского пути.

– Когда пытаешься понять своего героя, увидеть пути его к славе, к тем делам и подвигам, которые он совершил, так или иначе обращаешься к истокам. Какая мать родила… Какой отец воспитывал… Какая земля берегла его колыбель и напитывала, наполняла сердце своими пейзажами, звуками и запахами…

Иван Конев родился и вырос в деревне Лодейно. Тогда эта местность относилась к Северодвинской губернии. Потом – к Вологодской. А теперь Подосиновский район, куда входит и Лодейно, принадлежит Кировской области.

Места раздольные. Северная Россия во всей ее красе, во всей основательности. Край природных плотников и воинов. Легкий северный говорок с нажимом на «о» и стяжением окончаний.

Все это носил в душе Конев. Малую родину любил. Земляков привечал. На фронте, услышав родной говорок, выдергивал из строя солдата или офицера, расспрашивал, как там поживает родная сторонка…

Службу, как и большинство полководцев Великой Отечественной, начал солдатом Первой мировой. Призвали в Архангельске, где он работал в порту табельщиком. Вначале была, как полагается, учебная команда. Запасной артиллерийский дивизион стоял в Москве на Ходынском поле, в Николаевских казармах. Из учебной команды вышел старшим фейерверкером – унтер-офицером.

– Действительно, знакомое по многим биографиям советских полководцев начало. А потом какая высота!

– Да, пройдет всего лишь двадцать восемь лет, и бывший унтер-офицер 2-й тяжелой артиллерийской бригады Маршал Советского Союза Конев, стройный, подтянутый, выйдет на Парад Победы и прошагает по брусчатке Красной площади во главе сводного полка 1-го Украинского фронта. В руке будет сиять сабля, на груди – ряды орденов, среди которых высший полководческий орден «Победа»…

– А где и как встретил он революционный 1917-й?

– Дивизион, в котором служил Конев, находился под Киевом. Город захватили гайдамаки Петлюры. Конев вспоминал: «Ночью гайдамаки произвели налет на наши части и всех русских разоружили. Я прятал шашку и наган под полушубком – мне за это здорово попало. Все командиры перешли на сторону гайдамаков. Наш дивизион был настроен революционно, многие поддерживали большевиков, поэтому Рада приняла решение дивизион расформировать и отправить на родину».

Как известно, желающих воевать за «самостийну» Украину тут же зачисляли в войско Петлюры. Конев сделал иной выбор. Не отправился он вместе с офицерами и младшими чинами гвардейского Кирасирского полка, в который входил артдивизион, и на юг России, на Дон, где накапливались белогвардейские войска, формировались полки и дивизии для похода на Москву.

Конев поехал домой, и уже весной 1918 года он создает в уездном городе Никольске «боевой революционный отряд». Вскоре его назначают уездным военным комиссаром. Он занимается формированием красноармейского отряда. Одного, а потом другого. Летом того же 1918-го его избирают делегатом на V Всероссийский съезд Советов. Знакомство с Михаилом Фрунзе. И вскоре во главе отряда земляков-никольцев Конев отправляется на фронт. Бои под Сольвычегодском и Вяткой. Затем был назначен комиссаром бронепоезда. Опять бои – с японцами и белогвардейцами.

В 1921 году его назначают комиссаром штаба Народно-революционной армии Дальневосточной республики. Он служил рядом с легендарным Блюхером. А в 1924 году Конев вернулся в Москву, и был он к тому времени комиссаром 17-й Нижегородской стрелковой дивизии.

– Наверное, тогда приметил его Ворошилов, после чего сказал: «Вы, товарищ Конев, по нашим наблюдениям, комиссар с командирской жилкой»?

– Да, именно тогда. И «командирскую жилку» стали развивать. Сперва на курсах совершенствования высшего начальствующего состава, а затем в Академии имени Фрунзе. Командовал полком, стрелковой дивизией. В 1936 году получил первую свою высокую награду – орден Красного Знамени: за прекрасную боевую выучку дивизии и великолепные показатели во время маневров.

В 1937 году направлен в Забайкалье, где возглавил Особый «монгольский» экспедиционный корпус. С ним совершил потрясающе успешный, молниеносный по тем временам марш-бросок в Монголию. Квантунская армия даже не шелохнулась. Японцы вынуждены были молча наблюдать, как советские танки и мотопехота захватывают узлы дорог и опорные высоты, отсекая их от Монголии. Впоследствии, в годы Великой Отечественной войны, Конев будет не раз применять подобные глубокие марши силами мобильных ударных групп с целью отсечения противника от коммуникаций и запечатывания котлов.

– Мне запомнилась оценка одного зарубежного военного историка: он назвал Конева «гением внезапности». А Василевский считал, что по настойчивости и силе воли Конев наиболее близок к Жукову.

– Оценки справедливые, но они сделаны позднее. Сталин же выделил молодого командира уже тогда, в 1937-м, оценив его решительность и дерзость в достижении цели. Конев получает второй орден Красного Знамени и новое ответственное назначение.

Кстати, именно силами коневского Особого «монгольского» корпуса Жуков через год будет громить японцев на реке Халхин-Гол. А Конев уедет на Дальний Восток командовать 2-й Особой Краснознаменной армией.

Неудачи и звездные взлеты

– Где и как началась для Ивана Степановича Великая Отечественная?

– До начала войны Конев командовал последовательно Забайкальским, а затем Северо-Кавказским военными округами. На базе последнего он сформирует 19-ю армию, во главе которой летом 1941 года вступит в бой с немецкими танками под Витебском.

Тогда танки генерала Гота начали форсировать Западную Двину и устремились к Смоленску. Конев остановил продвижение противника. Потом были очень тяжелые бои на Ярцевских высотах, у так называемых Смоленских ворот. Упорное противостояние.

А осенью, как известно, немцы снова атаковали крупными силами: операция «Тайфун» – с целью овладеть Москвой. В это время Конев уже командовал войсками Западного фронта. И, наверное, это была самая крупная неудача будущего маршала.

Противник сосредоточил на Московском направлении крупнейшую группировку, значительно превосходившую силы трех наших фронтов, прикрывавших центральный участок, – Брянского, Западного и Резервного, и ударил с такой силой, что удержать его оказалось попросту невозможно. Штаб Конева принял решение об отводе войск из района Вязьмы, однако Ставка это предложение не приняла. Возможно, Конев оказался недостаточно настойчив. В результате основные силы, прикрывавшие Московское направление, противником были окружены и уничтожены или пленены. Лишь незначительной части наших войск удалось избежать окружения.

– Говорят, после этой катастрофы Конева собирались расстрелять, но Жуков его спас. Так ли это?

– Это не так. И в моей книге (обратите внимание!) этот эпизод нашей истории дан подробно. Сталин не собирался казнить своего верного генерала, способности которого он к тому времени хорошо знал. Да и вина Конева здесь была относительной. На приказе о назначении Жукова командующим Западным фронтом есть, в числе прочих, и подпись Конева. Это как? Мог обреченный на казнь или отстраненный от командования войсками подписывать такой приказ? Нет, конечно.

Жуков сказал тогда Сталину, что правое, калининское крыло Западного фронта необходимо выделить в отдельный участок, а еще лучше – фронт и поставить во главе его Конева. Вот это правда.

– И это, безусловно, говорит об отношении к Коневу как Жукова, так и Сталина?

– Несомненно. Конев доверие оправдал. Он умело и успешно командовал Калининским фронтом в период Московского контрнаступления. Вынужденно оставив Калинин (нынешняя Тверь), опоясал город железной подковой своих дивизий и дальше, в глубину России, – ни шагу. Вскоре Калинин был освобожден, немцев отбросили от столицы.

Для Ивана Степановича это были месяцы колоссального напряжения всех сил. На фотографиях худой, изможденный аскет, обритый наголо, как правило, в шинели и высоких сапогах, до предела сосредоточенный взгляд. Чувствуется груз огромной ответственности.

– А какие моменты войны вы назвали бы звездными для Конева?

– Лето 1943-го, Степной фронт. Мощнейшая атака на Белгород и Харьков в ходе операции «Полководец Румянцев», когда, удержав немецкие танковые клинья на Орловско-Курском выступе, наши фронты двинулись вперед. Вот это была атака! Как известно, самые сильные свои танковые части немцы сконцентрировали на южном фасе. Они атаковали Воронежский фронт и на некоторых участках добились успеха, глубоко прорвавшись в наши порядки. Но за Воронежским стоял Степной. Его-то Конев и двинул, когда настал час.

Освобождению Белгорода и Орла салютовали в Москве. Это был первый салют. Сталин приказал назвать имя Конева. Его войска стали главным творцом той победы.

– Потом было форсирование Днепра?

– Да. Блестяще проведенная Корсунь-Шевченковская операция. Подготовка и проведение ее были исполнены настолько великолепно, что до сих пор изучаются в военных академиях мира как образец воинского искусства… Переход через Трансильванские Альпы. И, наконец, Берлинская операция и Эльба!

– А затем бросок на Прагу, в Чехословакию. Даже по моим детским впечатлениям это всеми было тогда воспринято как нечто поразительное. Такой неожиданный поворот и такая необыкновенная стремительность, прямо-таки головокружительная… Рядом с командующим фронтом находились достойные его кадры?

– У Конева были прекрасные командармы. Две танковые армии генералов Рыбалко и Лелюшенко, словно послушные молнии, стремительными ударами поражали противника и давали возможность пехоте занимать атакованную местность.

Он, Конев, создал эту ударную, эффективно атакующую мощь, которую не в силах были остановить самые стойкие и опытные дивизии генерала Манштейна. Пожалуй, Манштейн был лучшим фельдмаршалом Гитлера. Он владел оперативным искусством и полководческим талантом, может быть, не меньше Конева. Но у него уже не было тех войск, которыми он располагал в начале войны. Германия выдохлась. Слишком длинна и непосильно сложна для нее, для ее экономики и политики, оказалась дистанция. Русская глина способна поглощать любой удар Запада. И это надо понимать сейчас, когда Запад снова собирает против России свои обветшалые знамена.