Текст книги "Полководцы Сталина"

Его славянский поход

– Но давайте все-таки четко скажем: далеко не только (и не столько!) российская дистанция и «русская глина», как выразились вы, поглощали удары с Запада. Главное-то при всем при том – люди, которые становились поперек этих ударов. Солдаты, командиры, полководцы, об одном из которых мы говорим сейчас. Им выпало освободить от фашизма не только свою Родину, но и страны Восточной Европы. Как это было у Конева?

– Одной из значительных его операций стал знаменитый переход через Карпаты в сентябре 1944 года. Участок гор, где войска 1-го Украинского фронта начали переход, назывался Трансильванскими Альпами. Суворовские ассоциации были явными. Дух Суворова и его солдат царил в войсках, изготовившихся к броску вперед.

Впереди была Словакия. Начинался славянский поход Красной армии, ее освободительная миссия.

– Каким было здесь сопротивление врага?

– Сильным. Войскам Конева на Трансильванских перевалах противостояла армейская группа Хейнрици – десять немецких и восемь венгерских дивизий, а также отдельные венгерские горнострелковые бригады. Всего 300 тысяч человек при 3250 орудиях и минометах, 100 танках и штурмовых орудиях и 450 самолетах.

Генерал Хейнрици – старый знакомый Конева еще по Ржеву и Вязьме. Немцы непрерывно контратаковали. Но Трансильванские перевалы с их бастионами, казавшимися неприступными, один за другим ложились к ногам солдат маршала Конева.

Сам маршал со своим штабом шел вместе с головной группой. Для него это было важно – перешагнуть через перевалы вместе со своими авангардами. И вот 6 октября стрелковый и танковый корпуса авангарда совместно с частями Чехословацкого корпуса вышли к границе Чехословакии.

– Как-то отмечено было такое событие?

– Чехословацкие офицеры и солдаты на пограничном столбе прикрепили государственный герб и национальный флаг. На полотнище флага была сделана надпись на чешском и русском языках: «Чехословакия приветствует и благодарит своих освободителей! Да здравствует вечная дружба народов СССР и Чехословакии!» Тогда, осенью 44-го, эту надпись сделали от чистого сердца. Ведь тогда слова на знаменах писались кровью, потому что их писали солдаты.

В тот день Конев стоял на первом плацдарме чехословацкой земли, только что отбитой у неприятеля, и смотрел на ликование солдат генерала Свободы, на то, как они становились на колени и целовали родную землю.

Результатом успешной операции стали следующие трофеи: 31360 пленных, 912 орудий и минометов, 40 танков и штурмовых орудий.

Любопытный факт. Накануне операции в войсках 1-го Украинского фронта возникло поветрие: солдаты и командиры начали называть друг друга славянами. Это мгновенно распространилось и на других фронтах. Причем на слово «славяне» откликались и русские, и казахи, и татары, украинцы, якуты… Удивительное явление.

– Затем был сокрушительный прорыв на Висле и движение в глубину Польши. Расскажите, пожалуйста, нашим читателям о спасении Коневым города Кракова.

– Левое крыло фронта приблизилось к Кракову. Древняя столица Польши, город-шедевр. Прекрасные архитектурные ансамбли. Краков оказался ключевым пунктом немецкой обороны на пути к Берлину. И ворота в Силезский промышленный район.

Направляя танковый корпус генерала Полубоярова в обход Кракова с запада, Конев напутствовал: «Только ваша стремительность, Иван Терентьевич, может спасти город от излишних разрушений. Сбережем солдат».

Когда шли по своей земле, как правило, натыкаясь на глухую немецкую оборону, применяли тяжелую артиллерию. Она пробивала коридоры, куда устремлялись пехота и танки. Краков разрушать было нельзя.

Смотрите, как действует Конев. Артподготовка на запад, и корпус Полубоярова устремляется вперед. Вышли к западным предместьям Кракова. Завязались уличные бои. Танки выскочили к шоссе, которое из Кракова уходило на запад, и… остановились.

Некоторые историки пытаются утверждать: Конев остановил наступление, поскольку не был уверен, что его войска смогут преодолеть городские кварталы и выбить немцев из Кракова. «Мы не ставили себе задачи перерезать последний путь отхода гитлеровцев, – писал маршал в своих мемуарах. – Если бы это сделали, нам бы потом долго пришлось выкорчевывать их оттуда и мы, несомненно, разрушили бы город».

Основную часть колонны немецких войск, покидавших заминированный и обреченный на гибель Краков, расстреляли на марше советские штурмовики и бомбардировщики. Другая часть попала под массированный артиллерийский огонь. Часть действительно выбралась из полуокружения и соединилась с группой армий «А».

Но важнее для нас, особенно теперь, другое. Старинный Краков, изумительный по красоте город, был спасен от разрушения.

– Называют обычно имена Ботяна и Березняка…

– Взрывы в городе предотвратила разведгруппа «лейтенанта Алеши» – Алексея Ботяна. Разведчики действовали в тесном взаимодействии со штабом 1-го Украинского фронта. Маршал Конев был постоянно в курсе всех дел и руководил операцией. Вместе с группой Ботяна действовала группа капитана Евгения Березняка.

Березняк и его группа на лесной дороге захватили немецкого офицера. На допросе тот рассказал о готовящейся операции по взрыву Кракова в тот момент, когда в город войдут части Красной армии. Березняк заставил пленного офицера нарисовать схему минирования по памяти. Затем передал ее в разведотдел штаба 1-го Украинского фронта…

– Итак, Краков спасен. А что было потом?

– Когда Конев со штабной группой въехал в город, кто-то из штабных предложил ему устроить экскурсию по Кракову. «После войны», – сухо ответил маршал.

Действительно, после войны в 1955 году поляки пригласили Конева на празднование десятилетия освобождения. В тот год он побывал в Новой Гуте, осмотрел и достопримечательности Кракова. В 1987 году граждане Кракова установили в городе памятник Коневу. Но… в 1991-м его демонтировали! Власть в Польше поменялась, и поляки начали срочно менять свою историю. Монумент вывезли в Советский Союз.

Дочь маршала Наталия Ивановна Конева вспоминала пережитые ею драматические мгновения, когда по телевизору увидела кадры демонтажа памятника: «Фигуру отца с веревкой на шее стаскивали с пьедестала…» В 1995 году памятник, вывезенный из Польши, установили в городе Кирове на площади Конева.

Нынешние поляки пишут для себя странную историю. В путеводителях по Кракову, к примеру, путешественник не найдет информации о том, что Красная армия освобождала Краковское воеводство от немецкой оккупации, а Краков спасла от полного разрушения. Даже об Освенциме, который находится неподалеку, пишут, что «немецкая армия ушла из Освенцима…» Представьте себе такую фразу: «Немецкая армия ушла из Восточной Пруссии…»

В истории действительно можно заблудиться, если делать допуски и пропуски ради политических интересов, целесообразности момента. Мол, сейчас об этом не надо говорить… Но история не терпит пустот. Пустоты тут же заполняются чем-то. Если выхолащивается правда, то сутью становится ложь.

А ложь – категория разрушительная. Поэтому те, кто ее плодит по отношению к истории, очень опасно рискуют. Это преступление против человечности!

Каким был человеком

– Каким человеком по характеру был Иван Степанович Конев?

– Разным. Как и все остальные вокруг него. Из плоти и крови. Был, безусловно, очень храбрым. Однажды летом 41-го под Витебском, в самый сложный период первых боев, командуя 19-й армией, вылетел на своей штабной машине буквально под гусеницы немецкой танковой колонны. В это время на обочине дороги стояла на огневой позиции наша сорокапятимиллиметровая противотанковая пушчонка. Скоро бойцы прозовут ее – за постоянное пребывание на дистанции прямой наводки – «Прощай, Родина!» Так вот в те мгновения с Родиной прощался и Конев.

Охрана начала рассыпаться по жнивью и кустарнику. Многие офицеры штаба спасались бегством. А Конев крикнул единственному артиллеристу, оставшемуся возле орудия: «Подавай снаряды!» И сам начал стрелять из «сорокапятки» по танкам.

Бывал крайне резким, даже грубым – в стремлении выполнить приказ во что бы то ни стало. Там же, под Витебском, с пистолетом в руке останавливал бегущих бойцов…

Бывал, повторяю, разным. Но вот на что хочу обратить внимание. Именно в командирах Красной армии, пройдя определенную эволюцию, проявились лучшие черты русского офицерства.

Зимой 44-го под Черкассами (Корсунь-Шевченковская операция) во время попытки прорыва из котла, сформированного войсками маршала Конева, погиб командующий немецкой группировкой генерал Штеммерман. Когда его обнаружили и доложили Коневу, он спросил, в каком положении было найдено тело. Поняв, что немецкий генерал погиб в бою, то есть солдатской смертью, приказал похоронить его со всеми подобающими герою воинскими почестями.

Известно благородство Конева, которое он проявил во время вызволения из шахт и штолен сокровищ Дрезденской галереи. Тогда же случился курьез, который впоследствии превратился в анекдот, долго гулявший по 1-му Украинскому фронту. Искусствовед Наталья Соколова, прибывшая из Союза, чтобы вывезти полотна, срочно нуждающиеся в спасении реставрацией, выразила Коневу свое беспокойство по поводу сохранности картин в пути. Среди шедевров была и «Сикстинская мадонна» Рафаэля. «Можете воспользоваться моим самолетом», – великодушно предложил командующий войсками фронта. «Ну что вы?! – возразила Соколова. – А вдруг с самолетом что-нибудь случится…» – «Но я же на нем летаю». – «Вы маршал, а не Мадонна». С тех пор на 1-м Украинском, по случаю, шутили: «Но ты же не Мадонна…»

Что для него значили Сталин и Жуков

– А каковы были взаимоотношения Конева со Сталиным? Такой вопрос возникает у меня в беседах обо всех полководцах Великой Отечественной, и причина, я думаю, вполне понятна.

– Это действительно по-настоящему большая тема. После биографии Конева, сделав паузу в год, я стал работать над биографией маршала Жукова. Теперь собираю материалы для биографии маршала Рокоссовского. Это – три богатыря русского, советского воинства, три витязя Великой Отечественной войны. Все трое людьми были разными. Очень разными. И полководцами – тоже. У каждого был свой почерк и свой стиль. Но всех троих объединяет одно: все они, можно сказать, выпорхнули из-под крыла Верховного Главнокомандующего.

Во многом именно он, Сталин, сделал их великими полководцами. Он разглядел в них тот дар, который необходим был стране и армии в тяжелейший период нашей истории. И если Жуков, начиная с Халхин-Гола, продолжил свой последовательный и высокий подъем от битвы к битве, то Рокоссовского пришлось сперва вытащить из тюрьмы, а потом доверием вскармливать его дар полководца. Что же касается Конева, то тут, пожалуй, дело обстояло еще сложнее.

Конев великолепно проявил себя в Монголии и на Дальнем Востоке. С его корпусом Жуков громил японцев. Но когда начались бои Великой Отечественной, первый ее период для тогда еще генерала Конева складывался по большей части неудачно.

Мы уже говорили об этом. Но ведь после трагедии Западного фронта под Вязьмой Сталин вверяет Коневу другой фронт – Калининский. До конца войны Иван Степанович будет командовать фронтами. А суть в том, что Сталин распознал его реальную цену, способности и возможности, видел его всесторонне. И сберег, когда надо.

Вообще, Сталин выделил из армейского генералитета нескольких старших командиров и терпеливо, последовательно, прощая им некоторые промахи и поощряя удачи, формировал полководцев. Он сделал из них маршалов, которые в итоге застопорили немецкую машину под названием «вермахт», поразили ее ключевые механизмы и узлы, так что она, дотоле непобедимая, начала откатываться на запад, теряя запчасти и обшивку в виде дивизий, моторизованных корпусов и целых армий. А главное, Красная армия вышибла у противника дух!

Они же, маршалы, относились к Сталину, как и должны были относиться к своему Главнокомандующему. Это отношение, кстати, сохранилось и после войны, и после смерти Сталина. В отличие от политиков никто из троих, имена которых здесь прозвучали – Жуков, Конев, Рокоссовский, не бросил в сторону Сталина ни единого камня. И потом, оставшись уже не у дел, они умирали, можно сказать, сталинистами.

– Конев и Жуков. Говорят, они крепко не ладили.

– И это – тоже миф. Конечно, бывали моменты, особенно на фронте, когда обстоятельства их сталкивали. И, случалось, искры летели от их столкновений. Характеры-то – богатырские! Тяжелые! Но все это потом растворялось в общей работе, в общих заботах и целях. Они были солдатами. Солдатами одной войны. Сидели в одном, можно сказать, окопе. У них был один враг. Очень сильный. Уже сломленного, уползающего в свои пределы, его было очень трудно добивать.

После войны вместе служили. Был период, когда Жуков занимал должность министра обороны СССР, а Конев был его первым заместителем. На июньском 1957 года Пленуме ЦК КПСС они вместе громили антипартийную группу Молотова, Кагановича, Маленкова. А раньше, на Военном совете, когда Сталин решил подрезать Жукову крылья, Конев фактически возглавил группу маршалов, которые смело выступили в поддержку Жукова и не отдали его в руки ведомства Абакумова.

Правда, со временем Хрущев свалит маршала Жукова, который опасно набирал популярность в народе и вел себя слишком независимо в высших эшелонах власти. Свалит не без помощи маршалитета. Против своего министра выступили Рокоссовский, Бирюзов, Малиновский и Конев. К тому же Конева заставили подписать статью, подготовленную в аппарате Суслова. Статья вышла в «Правде». Конев всю ночь правил заготовленный для него текст, смягчал формулировки, но этого, как оказалось, и не потребовалось – материал опубликовали в сусловской редакции.

Жуков был оскорблен, назвал это предательством. Долго не разговаривали. Но потом произошло примирение. Они, Конев и Жуков, сидели за столом, за рюмкой, и вспоминали фронтовые дни. У них было нечто большее, чем то, что разъединяло, – война и Победа…

– Какими были последние годы Ивана Степановича?

– Я думаю, на закате дней в своем семействе Конев был счастлив. Появились внучки в семьях первой дочери и сына. Появилось время для спокойной, созерцательной жизни на даче. Копал землю, сажал картошку. Сад, заложенный им после окончания войны, начал плодоносить.

Наталия Ивановна Конева рассказывала, как они собирали первый урожай яблок. Иван Степанович созвал все семейство. Вышли в сад. Конев расстелил на земле офицерскую плащ-палатку, и яблоки, снятые с деревьев, они высыпали в одну кучу. И эта гора яблок – румяных, багровых, желтых, разноцветных, окрашенных всеми красками зрелой и щедрой осени – восхищала всех собравшихся в тот день в коневском саду. Больше всех радовался хозяин дачи.

Зацвел роскошный куст белой сирени, подаренный ко дню рождения Константином Рокоссовским.

А недавно агроном-селекционер из Тимирязевки Сергей Аладин вывел новый сорт сирени, который так и назвал – «Маршал Конев».

Его войска освобождали Донбасс, Крым, Севастополь.
Маршал Советского Союза Ф.И. Толбухин

Вехи пути

Толбухин Федор Иванович (1894–1949). Участник Первой мировой и Гражданской войн. В Красной армии с 1918 года. В Гражданскую войну – начальник оперативного отдела штаба армии. Окончил Военную академию имени Фрунзе в 1934 году. С июня 1938-го – начальник штаба Закавказского военного округа. В начале Великой Отечественной – начальник штаба Закавказского, Кавказского и Крымского фронтов. В мае – июне 1942 года – командующий войсками Сталинградского военного округа, с июля 1942-го – командующий 57-й армией, с февраля 1943-го – 68-й армией. С марта 1943 г. – командующий Южным, с октября – 4-м Украинским, в мае 1944 г. – июне 1945 г. – 3-м Украинским фронтами.

После войны – Главнокомандующий Южной группой войск (июль 1945 г. – январь 1947 г.), командующий войсками Закавказского военного округа. Маршал Советского Союза с 1944 года. В 1945-м удостоен вывшего полководческого ордена «Победа».

Беседую с руководителем Межрегиональной общественной организации «Выдающиеся полководцы и флотоводцы Отечества» профессором Александром Сухаревым

У каждого свое лицо и своя судьба, но война была общая

– Дорогой Александр Яковлевич! Передо мной ваша статья о Маршале Советского Союза Фёдоре Ивановиче Толбухине. И вот читаю: «Знаменитый военачальник, герой Сталинграда, воитель-защитник и освободитель Украины, Крыма и Молдавии, а потом участник освободительного похода в балканские страны, маршал Толбухин ныне в России почти забыт, он исчезает из ратной славы нашей Родины. Многие молодые люди студенческого возраста, не говоря уже о школьниках, с удивлением воспринимают незнакомое имя полководца, не ведают о подвигах исполина ярославской земли».

– Это так и есть, что огорчает меня до глубины души. Несправедливость, утрата памяти огорчают и возмущают!

– Меня тоже. Если помните, пела Людмила Зыкина прекрасную песню Пахмутовой «Поклонимся великим тем годам», где звучали такие слова: «И маршалам страны, и рядовым, / Поклонимся и мертвым, и живым, / Всем тем, которых забывать нельзя, / Поклонимся, поклонимся, друзья!»

Рядовые и маршалы вместе завоевывали Победу, одну на всех. Рядовых были миллионы, маршалов гораздо меньше. Но теперь память даже самых прославленных некогда личностей Великой Победы, в том числе ее полководцев, приходится отстаивать и защищать. Ведь многие годы упорно внушалось, что воевать эти полководцы совсем не умели (хотя победили почему-то!). Насколько я понимаю, восстановление правды о них и есть главная задача общественной организации, которую вы возглавляете?

– Совершенно верно. А издание книг – важная составляющая нашей работы. К счастью, некоторые полководцы Великой Отечественной успели написать мемуары, и мы, например, с радостью выпустили, впервые в полном объеме, воспоминания маршала К.К. Рокоссовского «Солдатский долг». Вышли у нас и сборники, посвященные генералу армии И.Д. Черняховскому, адмиралу Н.Г. Кузнецову. Они все, как и другие их боевые товарищи, по праву заслужили ореол славы, но у каждого свое лицо, своя судьба, что интересно раскрывается в книгах.

Федор Иванович Толбухин ни мемуаров, ни каких-либо дневниковых записей после себя не оставил. Неоднократно раненный и контуженный в боях трех войн – Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной, испытывая постоянное перенапряжение в ратном труде, то есть работая, что называется, на износ, он слишком рано, не дожив до 56 лет, скончался – всего через четыре года после Победы. К тому же был Федор Иванович в жизни чрезвычайно скромным человеком, что тоже сказалось. Однако нам было ясно: если нет его книги, значит, должна быть книга о нем, кого я называю маршалом-легендой. Вот и взялись коллективно за эту работу. С помощью сохранившихся документов и свидетельств его боевых сослуживцев. Так родилась книга «Маршал Толбухин: «…Я служил России».

– Понятно, что это плод большого совместного труда. Но я ведь знаю, ваш вклад, фронтовика и ученого, здесь первостепенный. И еще: читая книгу, заметил, что у вас к ее герою особая любовь.

– Скрывать не буду, так и есть.

– А почему? Из вашей биографической справки я вижу, что вам довелось воевать на Западном, Центральном, 1-м и 2-м Белорусских фронтах. Толбухин же командовал Южным, а затем 4-м и 3-м Украинскими фронтами.

– Да, лично я его не знал и даже не служил под его началом. Но, думаю, по содержанию книги мое чувство можно понять. Кроме того, что был он, безусловно, выдающимся стратегом, одаренным всеми основными для военачальника данными, сумел остаться, как я уже сказал, редкостно скромным, до застенчивости, человеком. Ему были свойственны терпимость и внимание к подчиненным, в самых страшных битвах не забывал думать о том, как уберечь людей.

– Ныне кому-то удивительным может показаться, как это выходец из многодетной крестьянской семьи, рожденный в безвестной деревне Андроники Ярославской губернии, достиг высшего воинского звания, стал Маршалом Советского Союза. Хотя мы-то с вами знаем, что похожим был путь многих полководцев Великой Отечественной.

– Действительно, типичный путь в Советской стране. Маршал Жуков – из калужской деревни, маршал Конев – из вятской и так далее. Не будь Октябрьской революции, вряд ли стали бы они теми, какими мы знаем их.

Первую мировую Толбухин начал рядовым солдатом. Правда, не в традиционных родах войск – пехоте или кавалерии, а в зарождавшихся механизированных. После Октября пошел в Красную армию. И за бои с белополяками в 1920 году Федор Толбухин награждается орденом Красного Знамени.

– Хорошо, что в приложения к вашей книге вы включили подлинные документы, наглядно показывающие, как шел рост молодого и способного красного командира, как вовремя его замечали, давали возможность учиться и продвигали по службе. В 1940 году, перед войной, он уже генерал-майор…

– Хочу в связи с этим обратить ваше внимание на один эпизод. Как раз тогда, когда Федор Иванович стал генералом (он был уже и членом Коммунистической партии), его вызвали «на смотрины» к Сталину. Так вот, после состоявшейся беседы Иосиф Виссарионович не только согласился с его выдвижением, но и высказал намерение представить Толбухина к очередной награде.

Через трудности, поражения и утраты

– А дальше была Великая война. Когда она началась, Федор Иванович волею судьбы далеко оказался от переднего края: из Киевского военного округа, где он командовал 72-й стрелковой дивизией, в 1938 году его перевели аж в Тбилиси – на должность начальника штаба Закавказского округа. Однако из вашей книги я узнал, что почти с первых дней войны ему было поручено необычное и весьма ответственное задание…

– Исключительно ответственное, о чем ныне, прямо скажем, мало кому известно. Именно под руководством Толбухина разрабатывается план ввода советских войск в Иран, назначенного на август 1941-го. Это было необходимо, чтобы таким решительным ходом упредить возможность для фашистской Германии подчинить Иран, поставить себе на службу его энергоресурсы и образовать еще один мощный, враждебный для нас плацдарм в начавшейся войне.

Операция прошла блестяще. И Толбухин имел полное право испытать удовлетворение от ее успеха. Ведь это была первая разработанная под его руководством военная операция.

– Но впереди-то сколько их было! К сожалению, поначалу не все удачные?

– Это так. Мы в нашей книге придерживались принципа, что приукрашивать ничего не надо. И тем более – ни в коем случае правду не очернять, что стало повальным бедствием в последние десятилетия.

Правда есть правда. В ту войну нам пришлось столкнуться с необыкновенно сильным врагом. И путь к Великой Победе пролег сперва через тяжкие поражения и утраты. Но это ничуть не принижает ни народ наш, ни армию, ни ее полководцев и Верховного Главнокомандующего. Наоборот! Слава их тем больше, чем яснее понимание, какие неимоверные трудности пришлось преодолеть.

Возвращаясь к Толбухину, напомню: следующей важной страницей военной его биографии становится разработка в конце 1941 года плана десантной операции, получившей впоследствии название Керченско-Феодосийской. Замысел состоял в том, чтобы, форсировав Керченский пролив из района Тамани, одновременной высадкой двух армий в район Керчи и в Феодосийский порт окружить и уничтожить керченскую группировку противника. А в дальнейшем предполагалось развить наступление вглубь полуострова, деблокировать героически оборонявшийся Севастополь и полностью освободить Крым.

– Дерзкий план, ничего не скажешь. Однако насколько обоснованный?

– Ставка Верховного Главнокомандования после некоторой доработки план утвердила. Но в ходе его осуществления роковую роль сыграли недостаточная твердость командующего фронтом Д.Т. Козлова и особенно – некомпетентное вмешательство представителя Ставки Л.З. Мехлиса. Известно, Сталин даст его действиям суровую оценку.

– Ведь именно Мехлис настоял, чтобы Толбухин был отстранен от должности начальника штаба фронта?

– Да, в марте 1942-го. Было так. Несмотря на все трудности, 2 января этого года наши войска полностью заняли Керченский полуостров, и положение немцев в Крыму стало угрожающим. Однако далее развить наступление в должном темпе не удалось.

Немцы, перехватив инициативу, 8 мая прорвали оборону Крымского фронта, который потерпел очень тяжелое поражение.

Толбухин крайне тяжко это переживал, хотя оказался уже далеко оттуда. Назначен был всего-навсего заместителем командующего Сталинградским военным округом…

– Когда вы говорите «всего-навсего», я понимаю, что и округ-то в тот момент был второстепенный, «негорящий» – не фронт. Но как быстро во время войны все менялось! Проходит совсем немного времени, и уже нет на всей карте боевых действий более горящего слова, чем Сталинград.

– Именно! И в конце июля 1942 года Федор Иванович Толбухин назначается командующим 57-й армией, которая войдет во вновь созданный Сталинградский фронт.

С честью выдержал сталинградский экзамен

– Расскажите нашим читателям, хотя бы кратко, как проявил себя Толбухин в грандиозной битве за Сталинград.

– Прекрасно проявил. Не случайно же после ее окончания он будет назначен на пост командующего фронтом. На деле доказал, что достоин этого.

Задачей толбухинской 57-й армии стала оборона южных подступов к городу. Сюда рвалась 4-я танковая армия генерал-полковника Гота. Рвалась, чтобы овладеть тактически очень выгодными высотами в районе Красноармейска, выйти здесь к Волге и с юга ворваться в Сталинград.

Но армия Толбухина с честью выполнила свой долг перед Родиной и сорвала замысел врага. Немцам так и не удалось увидеть Волгу с высот Красноармейска.

– А могли бы особо сказать о личной роли командующего?

– Об этом очень много можно говорить. Сошлюсь на свидетельство, уже послевоенное, одного из сталинградских комдивов – генерал-майора Ивана Константиновича Морозова: «С самого начала своих действий под Сталинградом и до перехода в контрнаступление 57-я армия без шума, спешки, продуманно и организованно вела оборонительные бои и частные наступательные операции. Мы называли ее армией порядка и организованности и любили ее командование за исключительно внимательное и бережное отношение к людям, к воинам, в каком бы звании они ни были».

Вот это – толбухинский стиль. И проявлялся он постоянно, во всем. А себя Федор Иванович не щадил. Например, перед началом сталинградского контрнаступления чувствовал он себя физически весьма неважно: болело сердце, обострился диабет, врачи предписывали соблюдать строгий режим. Но командарм отклонял все попытки товарищей «разгрузить» его и по-прежнему ездил в войска, уточнял в каждой дивизии ее задачи. Словом, работал, не считаясь ни со временем, ни с нездоровьем, подавая пример другим своей неутомимостью и собранностью.

– Мне опять хочется отметить, насколько продуманно происходило выдвижение кадров на высшие посты в Красной армии. Достойных же было много, но из них умели выбрать самых достойных.

– Согласен с вами. И Толбухин в этом смысле хороший пример. Вот выдержал он сталинградский экзамен, и ему присваивается звание генерал-лейтенанта, он награждается полководческим орденом Суворова I степени, а потом, вскоре, в звании генерал-полковника поручают ему командование фронтом.

– Да, Южный фронт. Кстати, я заметил, что в том же 1943-м его награждают еще одним высоким орденом полководца – орденом Кутузова I степени, и он получает очередное, третье за год, звание – генерал армии.

– Это уже за прорыв «Миус-фронта» и освобождение Донбасса.

Полководческая зрелость приходит в крупнейших операциях

– Знаете, Александр Яковлевич, в 1972 году во время моей командировки в Донецкую область наш собкор по Донбассу Дмитрий Филиппович Акульшин сказал: «Я обязательно должен свозить вас на «Миус-фронт». Когда-то он был здесь военкором «Правды» и с восторгом рассказывал мне о Толбухине. А я на месте боев был поражен сохраненным в тогдашнем состоянии участком земли, которая, казалось, гремит под ногами: настолько густо пропитали ее осколки снарядов, мин и бомб… Расскажите про «Миус-фронт».

– Этот мощный оборонный рубеж на берегу реки Миус, прикрывавший Донбасс, фашисты начали создавать еще в октябре 1941 года. Они и назвали его «Миус-фронт». К лету 1943-го он состоял из трех основательно укрепленных полос, общая глубина которых достигала 40–50 километров.

Два наших первых удара не достигли успеха, хотя удалось не только сковать группировку противника в Донбассе, но и отвлечь его силы из-под Харькова, не дать возможности отправить дополнительные дивизии на Курскую дугу, где развертывалась в это время решающая битва.

Критически проанализировав причины первых неудач, Толбухин по-другому спланировал прорыв «Миус-фронта», который и был осуществлен 18 августа. А затем командующий предпринял небывало дерзкий маневр с использованием кавалерийского корпуса. Ночью он углубился на 50 километров в тыл врага, и вместе с подошедшими частями механизированного корпуса, при содействии Азовской военной флотилии они наголову разгромили таганрогскую группировку немцев. В результате 8 сентября 1943 года был освобожден город Сталино – нынешний Донецк.

– Сейчас, когда имя этого города и многих других городов Донбасса каждодневно у нас на устах, когда вновь снаряды и бомбы рвутся на этой земле, с особым волнением воспринимаются те события Великой Отечественной…

– Конечно. Низко кланяясь героям-толбухинцам, мы должны помнить, что они тогда предотвратили тотальное разрушение Донбасса, о котором говорилось в специальном приказе Гиммлера. Он требовал (дословно!), «чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя…» Сорвал Толбухин их разрушительные планы.

– А дальше – с ходу, без отдыха, дабы не утратить наступательную инициативу, – Мелитопольская операция. Тоже, как я понимаю, стратегически чрезвычайно важная. Недаром же за умелое руководство войсками при освобождении Мелитополя Федор Иванович был награжден орденом Ленина. Читаю в книге вашей: «В этих боях он достиг подлинной полководческой зрелости».

– Именно так. Дело не только в освобождении Мелитополя. Гитлеровцы возлагали большие надежды на плацдарм, закрывавший доступ советским войскам в Никопольско-Криворожский район, действительно важнейший во многих отношениях. С помощью искусных оперативных маневров Толбухин предотвратил реальные угрозы удара ему в тыл и создал условия для очередной, Никопольско-Криворожской операции, которую его фронт, переименованный из Южного в 4-й Украинский, успешно провел совместно с 3-м Украинским фронтом. Войска Толбухина отрезали немцев в Крыму.