Текст книги "Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров"

– Оставьте меня! – оттолкнула Сонька князя. – Вы пьяны!

– А вы – воровка. И я немедленно вызову полицию.

Он стал искать глазами полицейского, и тут к ним подошли Улюкай и Красавчик.

– Графиня, – произнес Сутулый, – вас ждет муж. У вас прием через час!

– Какой муж? Какой прием?! Никто никуда не опаздывает! – заорал князь, держа девушку за руку. – Сейчас мы во всем разберемся!

– Что вы себе позволяете! – Сонька оттолкнула гусара еще сильнее. – Вы будете иметь дело с моим мужем, графом фон Рейдом!

– С каким графом?

– Граф фон Рейд сегодня же разыщет вас, и вам придется отвечать за вашу выходку дуэлью!

– Так я с удовольствием продырявлю его тухлую башку!

– Либо он вашу! – бросила Сонька и заспешила в сопровождении воров к выходу.

* * *

Тем временем молодой человек продолжал сидеть в номере гостиницы «Астория», увлеченно поглощая книжку. Наконец он опомнился, посмотрел на часы и обнаружил, что прошло уже более часа. Отложил чтиво, выглянул из номера, увидел совершенно безлюдный гостиничный коридор и вернулся обратно. Осторожно выдвинул ящик стола, в котором должен был лежать футляр с ювелирным изделием. Футляр был на месте.

Продавец открыл его и увидел, что колье там нет. Лихорадочно обследовал ящик снова, но ни изделия, ни денег не обнаружил. Бедолага опустился на пуфик в ужасе и отчаянии.

* * *

Роды принимали не в госпитале, а в номере гостиницы, где уже довольно давно обосновалась Соня. Людей было много: бегали туда-обратно повивальные бабки, молчаливо наблюдали за происходящим друзья воровки – Улюкай, Красавчик, низкорослый Тимка. Традиционно незаметно и тихо сидел в уголочке Левит Лазаревич Санданович.

Наконец раздался пронзительный крик младенца, и одна из повивалок, высунув голову из комнаты, где проходили роды, радостно сообщила:

– Девочка!

Красавчик от огорчения сплюнул, а Левит Лазаревич, взглянув в его сторону, изрек:

– Девочка, значит, в будущем мать. А раз мать, то будет рожать вас, идиотов. Так что лучше в мать не плевать!

* * *

Левит Лазаревич возвращался домой от Соньки поздно. Улочка была узкая и темная. До дома, где жил старый вор, оставалось совсем ничего, когда ему навстречу вышел высокий мужчина в длинном черном пальто и картузе. Санданович по-старчески подслеповато посмотрел на неожиданно возникшую фигуру, всплеснул руками.

– Арон? Вы не можете себе представить, но моя интуиция давно уже подсказывала, что я когда-нибудь встречу вас именно здесь. Что вам угодно, молодой человек?

Арон был весьма навеселе. Он обошел вокруг старика и сообщил:

– Поговорить.

– Самое подходящее место. Вы, конечно, хотите сообщить мне что-то весьма приятное?

– А я по-другому не умею. Откуда топаешь, хрычовник?

– Ну, у каждого человека есть право на тайну. Поэтому ваш вопрос считаю глупым и отвечать на него не собираюсь.

Левит Лазаревич попытался обойти парня, но тот придержал его.

– От Соньки топаешь?

– Хорошо, если вы так настойчивы, отвечу – от мадемуазель Софьи.

– А чего там делал?

– Пил чай, вел беседу, любовался младенцем. Вы ведь знаете, что мадемуазель родила?

– От тебя, что ли?

Старик печально и долго посмотрел на Арона, вздохнул.

– Я знал, что вы глупы, но не думал, что настолько.

Он снова попытался обойти пьяного человека, и тот снова резко остановил его.

– Отвечай, чего делал у Соньки?

– По-моему, я уже ответил.

– Это из-за тебя она бросила меня!

– С чего вы этот бред взяли, Арон?

– Ты ее сделал главной среди воров. А я получился так, на подхвате. Бабе нельзя быть главной!

– Смотря над кем. Над вами, конечно, нельзя. Как можно быть главным над тем, кого нет?

– Это меня нет?

– А по-вашему, вы есть? Ой, Арон, не смешите меня в последние дни жизни! Хочу умереть серьезным. Вы ведь сейчас будете бить меня?

– Нет, глазки строить!

– Бейте, если не боитесь за себя, Арон.

Арон ударил его так сильно, что старик упал. Парень принялся бить лежачего, матерясь, сопя и подскальзываясь на грязи.

* * *

Глубокой ночью грязный и окровавленный Арон постучался в двери полицейского участка. Полусонный околоточный встретил его подозрительно, с неприязнью:

– Кто такой? Чего надо?

Арон разгреб пятерней скомканные волосы, махнул рукой в сторону двери.

– Там человек убитый.

– Какой человек? Где?

– В соседнем дворе. Старика убили.

Полицейский подошел к Арону, подозрительно заглянул в лицо.

– Ты почем знаешь, что старика?

– Пригляделся.

– Фамилия?

– Убитого?

– Твоя.

– Арон Фиксман.

Околоточный никак не мог понять, о чем говорит этот человек.

– Ты убил, что ли?

– Не-е! – тяжело завертел головой Арон. – Почему я? Видать, пришили по пьянке.

– А сам?

– Тоже маленько пьяный… Но убивал не я.

Полицейский взял тяжелую шинель, накинул на плечи.

– Пошли покажешь.

– Подожди, – неуверенно придержал его Арон. – Потом покажу. Сначала хочу что-то рассказать.

Полицейский нехотя опустился на стул.

– Ну, говори.

– Я знаю, кто убил! И вообще я многое знаю, – с прищуром посмотрел на околоточного, ухмыльнулся. – Про Соньку Золотую Ручку слыхал?

– Это кто?

– Воровка, бриллиантщица. Главная в городе. Это ее люди убили Левита.

– Левита? – Не поверил сказанному полицейский. – Левита Сандановича убили?

– Я ж говорю! А Соньку надо брать. А то уйдет, и больше не сыщете.

Околоточный окончательно пришел в себя, взял из шкафа наручники, приковал Аронову руку к своей.

– Едем на Литейный. Там все и расскажешь.

Часть четвертая

В пресловутом номере «Астории» собралась вся воровская команда Соньки: Красавчик, Улюкай, Кочерга, Тимка, еще несколько воров. Арон тоже находился в номере, сидел неподалеку от Соньки, тихий и прибитый. Она помолчала, глядя в пол, затем подняла глаза.

– Сандановича убили свои, – произнесла она севшим голосом. – И мы должны узнать, кто пошел на такую низость, на такую подлость.

– Как узнаешь? – подал голос Красавчик. – Даже если эта тварь среди нас, все одно – не признается.

– Он среди нас, – сказала Сонька.

Воры от таких слов напряглись, замерли. В соседней комнате заплакал младенец, туда сразу же заторопилась нянька. Воры продолжали переглядываться между собой.

– Ты чего, Сонь, бузишь? Чего напраслину гонишь? – возмутился Улюкай. – Рассорить нас хочешь, что ли?

– Наоборот, хочу, чтобы мы еще дружнее стали. Определить гадину – это все равно что вырвать больной зуб. – Она внимательно оглядела сидевших. – Кто первым принес весть, что Левита убили?

Все посмотрели на Арона.

– По-твоему, эта гадина – я? – сглотнул нервно Арон.

– Я этого не сказала, – ответила Сонька. – Как ты узнал, что старика убили?

– Как узнал? Увидел случайно, вот и узнал. А потом полиция…

– Что – полиция? Ты был в полиции?

– Ну! Сходил, сообщил… Чтоб подозрений не было.

– Каких подозрений?

– Подозрений на нас, на воров. Пусть убийцу ищут в другом месте.

– Почему не пришел к нам сразу?

– Пришел. Вот он я, перед вами, – Арон поднялся. – Если я тут чужак, тогда самое время мне уйти. А то, чего доброго, на меня все свалите.

– Сядь! – приказала Сонька.

– Чего раскомандовалась?! – возмутился Арон. – Я тебе не муж, не товарищ. Воры, чего она? И вообще, чего вы бабе подчинились? Рассорит, рассобачит, и поди ищи крайнего!

Девушка выдвинула ящик стола, достала оттуда черный картуз с кожаным козырьком.

– Твой?

– Ну мой, – не сразу ответил Арон и побледнел. – Почему он здесь?

– Ты его обронил.

– Где?

– На том месте, где убили Левита Лазаревича.

– Чего опять? – метнулся Арон. – Мужики, защитите меня от этой гадины! Не убивал я Сандановича! Клянусь!

Сонька взяла картуз, вывернула его, и все увидели на подкладке бурые пятна засохшей крови.

– Он сам на меня! – рванул на груди сорочку насмерть испуганный парень. – Из-за ревности! Он набросился, а я защищался! Из-за нее набросился! Из-за Соньки! Это она убийца, а не я, она все заварила! Не убивал я!

– Зачем ходил в полицию? – Красавчик схватил его за ворот сорочки. – Доносить? Аль чечетку плясать?

– Не плясал! Не доносил я! – закричал Арон. – Иначе зачем сюда бы явился?

– И зачем же ты явился? – не отпускал его вор. – Чтоб на тебя не подумали? Или вынюхивать пришел?

– По-твоему, я вертожопый? Паскуда, по-твоему? Шнырь? – Арон рванулся к выходу. – Пустите меня! Не желаю видеть ваши рожи!

– Держите его, – распорядился Красавчик.

Улюкай с помощью Кочерги мощно скрутил парня и потащил в одну из комнат.

– Интересно, чего он нашпрехал в полиции? – негромко произнес Красавчик.

– Думаю, нашпрехал, – усмехнулась Сонька. – Поэтому надо всем затаиться, а мне первым делом съехать отсюда.

Из соседней комнаты донеслись глухие удары и стоны – это Улюкай работал над Ароном.

Снова заплакал ребенок.

* * *

Это было похоже на хорошо подготовленную и рассчитанную на внезапность операцию: ко входу в гостиницу «Астория» подлетело сразу несколько крытых повозок, из них тут же высыпало десятка два полицейских, они скопом ринулись в гостиницу. Полицейские бежали на тот этаж, где жила Сонька. Разбегалась, уступая дорогу, испуганная гостиничная обслуга, удивленно сторонились постояльцы, грохот от кованых сапог разносился по всем этажам.

Когда первые полицейские ворвались в номер, кроме разбросанных мелких вещей и неаккуратно сдвинутых стульев, на которых недавно сидели воры, они ничего не обнаружили.

* * *

Сонька вышла из пролетки и, прижимая к груди закутанного младенца, в сопровождении Улюкая направилась к подъезду дома. Улюкай, придерживая девушку под руку, помог ей подняться на третий этаж, дернул за кисточку звонка одной из квартир. Дверь открыла незнакомая пожилая дама, удивленно поздоровалась:

– Здравствуйте. Вы к кому?

– К пани Елене. Она здесь живет?

Женщина всплеснула руками:

– Вы – Соня? Конечно, пани Елена живет здесь! Вы вовремя, она как раз дома.

– Ступай, жди меня внизу, – бросила Сонька Улюкаю и переступила порог.

– Кто пришел? – раздался голос пани Елены из глубины квартиры.

– Это к тебе, Лена, сюрприз! – ответила сестра.

В длинном коридоре возникла пани Елена, увидела Соньку, радостно бросилась к ней.

– Боже мой! Вот это действительно сюрприз! – Обняла, расцеловала, аккуратно взяла захныкавшего ребенка. – Это кто у нас?

– Доченька, – улыбнулась девушка. – Табба.

– Табба, Таббочка… Необычное имя.

Они двинулись в глубь квартиры.

– Да, – вспомнила вдруг пани Елена. – Я ведь вас не представила. – Она оглянулась на женщину, которая открывала дверь. – Это моя сестра, пани Мария, я тебе много о ней рассказывала. – Пани Елена весело рассмеялась. – Маруся, ничего, если Соня будет называть тебя пани?

– Очень даже мило, – улыбнулась та и оставила их в комнате пани Елены. Та приподняла краешек кружевного одеяльца, заглянула в лицо младенца.

– Хорошенькая. На маму похожа.

– Пани Елена, – прервала ее Сонька, – у меня совсем мало времени. Можно по делу?

– По делу? Конечно, можно.

Они сели друг против друга, и девушка, немного помолчав, сказала:

– Я должна срочно покинуть Петербург.

– Что-нибудь случилось?

– Случилось. Сложилась такая ситуация, что я должна уехать одна, без ребенка.

– Ты хочешь ее оставить? – вскинула брови пани Елена.

– Да, я хочу оставить ее на ваше попечение.

Пани была явно растеряна:

– Но у меня у самой никогда не было детей… то есть ребенка.

Сонька улыбнулась.

– Не было – появился.

Пани Елена все равно не могла ничего понять.

– А что случилось, Сонечка? Ничего, что я тебя так – Сонечка, как доченьку?

– У вас теперь две доченьки – я и Табба.

Пани снова заглянула в конвертик.

– Спит. – Она подняла глаза на девушку. – Я могу задать не слишком деликатный вопрос?

– Конечно, пани Елена.

– Чем ты занимаешься? Твоя профессия?

Сонька какое-то время смотрела в сторонку, потом усмехнулась:

– Если я скажу, вы упадете со стула.

– Не упаду. Я примерно догадываюсь, – внимательно посмотрела в глаза девушки. – Ты именно по своей… «работе» была тогда на даче?

– Да, – кивнула девушка, – я воровка.

– Что?!

– Я, пани Елена, воровка.

– Ты вот так просто… Так просто об этом говоришь?

Та дернула плечами.

– Я могу врать кому угодно, только не вам.

– Но почему так случилось?

– Это длинный разговор, а у меня нет времени. – Сонька поднялась.

Пани Елена придержала ее.

– Я не верю. Вы обманываете.

– Я сказала правду.

– А зачем, зачем вы выбрали такой путь?

– Путь не выбирают. – Сонька взяла руку пани, приложила к своему лицу. – Он определяется свыше.

– Вас Бог за что-то наказал?

– Думаю, Он наградил меня, – серьезно произнесла девушка. – Да, я каждый миг рискую. Но это та жизнь, которая тащит меня вперед с такой силой, что все время кружится голова. И поверьте, пани Елена, я счастлива своей судьбой. Другой судьбы я не хочу.

Вдвоем они прошли к выходу, Сонька на прощанье сказала:

– Проблем с деньгами ни у вас, ни у дочки не будет. Я приложу к этому все усилия. – Поцеловав в щеку старую пани, она покинула квартиру.

* * *

Состав Санкт-Петербург – Москва уже стоял у перрона Николаевского вокзала, готовый к отправке. Отъезжающая публика не спеша и с достоинством шествовала к вагонам, проводники стояли неприступные и торжественные.

В самом начале перрона и дальше вдоль состава прохаживались полицейские чины. Здесь же сновали филеры и шпики, выделяющиеся острым глазом и характерной одеждой – шляпами и одинаковыми длинными пальто.

Сонька в сопровождении элегантного мужчины, в руках которого был небольшой саквояж, также направлялась к своему вагону. Выглядела она изысканно, держалась достойно и слегка кокетливо. Элегантный мужчина в модном пальто был не кто иной, как Красавчик.

– Не верти головой, – с улыбкой велела Сонька Красавчику. – В таком виде тебя никто не признает. Возьми мою руку, поцелуй.

Тот довольно неуклюже выполнил приказ, с натянутой улыбкой произнес:

– Чего делать с Ароном?

Сонька кому-то кокетливо улыбнулась, повернула милую головку к спутнику:

– А чего с ним делать? Пусть живет.

– Нельзя, – покрутил головой Красавчик, – выпусти его на волю – он вообще всех заложит.

– Решай сам.

– Получается, теперь я в Питере за главного?

– Получается так.

Они прошагали какое-то время молча, и Красавчик снова вернулся к своей теме:

– Может, его замуровать?

– Кого? – рассеянно переспросила Сонька.

– Ну, Арончика.

Она рассмеялась.

– Как графа Монте-Кристо?

– Какой из него граф? – ощерился вор. – Мелочовка, мизер. Замуруем в подвале, пусть там спит, жрет… Короче, живет.

– Тебе виднее.

Они подошли к вагону, Красавчик передал проводнику посадочную карту Соньки. Тот проверил ее и впустил молодую даму в вагон.

* * *

В купе Сонька была одна. Сняла шубку, задвинула саквояж поглубже под полку, села за столик и начала задумчиво смотреть в окно на медленно проплывающие мимо фонари вокзала – состав набирал обороты. В дверь постучали, и в купе заглянул проводник:

– Что мадам желает? Покушать или, может быть, вина? У нас имеется отличный французский продукт десятилетней выдержки.

Она пожала худенькими изящными плечиками, улыбнулась.

– Пожалуй, вина.

– Один момент, сударыня!

Проводник ушел, оставив по рассеянности дверь открытой. Сонька снова стала смотреть в окно и в отражении стекла увидела, что мимо ее купе прошел молодой статный господин в дорогом пальто и с тростью в руке. Девушка приняла стойку: повернула лицо к вагонному проходу, забросила ногу на ногу, демонстрируя каждому желающему модные сапожки с высокой шнуровкой. Спустя какое-то время молодой человек прошел по вагонному проходу в другом направлении, бросив при этом заинтересованный взгляд в сторону красивой одинокой женщины в купе.

Вернулся проводник с подносом, на котором стояла бутылка дорогого вина, два фужера и фрукты.

– Почему два бокала? – удивилась девушка.

– Дорога предстоит длинная, – объяснил проводник, возясь с бутылкой, – мало ли кто может заглянуть к вам в гости.

Она никак не отреагировала на его реплику и, когда проводник ушел, взяла наполненный бокал, пригубила. Неожиданно в дверях купе возник тот самый молодой господин, в руке он держал бутылку вина и два фужера.

– Прошу великодушно простить меня, – с очаровательной улыбкой промолвил он, – но я органически не переношу одиночества. Не позволите ли вы провести хотя бы несколько минут в вашем обществе?

Сонька с безразличным выражением лица кивнула на место напротив:

– Милости прошу.

Молодой человек благодарно поклонился, уселся в мягкое кресло.

– Что пьете?

– Вино. – Сонька взяла бутылку, пробежала глазами этикетку. – Кажется, неплохое.

– Можем обменяться, – предложил молодой человек и представился: – Михаил.

– Софья Менжинская.

– Вы полька?

– По отцу. – Взяла фужер с вином, наполненный молодым человеком, сделала крохотный глоток. – Мое мягче, попробуете?

– Сочту за счастье из ваших рук.

Коснулись звенящим хрусталем, ощутили вкус вина из бутылки Соньки, сделали многозначительно-оценивающие выражения лиц и неожиданно оба рассмеялись.

– С вами невероятно легко и просто, – сказал Михаил.

– С вами тоже. А чем занимается господин Михаил? – взглянула на молодого человека девушка.

– Моя жизнь скучна и неинтересна, – вздохнул Михаил. – Я совладелец акций двух московских банков.

– Разве иметь дело с деньгами скучно и неинтересно? – лукаво спросила Сонька, обратив внимание на перстень с крупным бриллиантом на пальце молодого человека.

– Когда их много и они большей частью не твои, ты перестаешь реагировать на них как на деньги. Так, бумажки.

– То есть вы – человек бедный? – с явной иронией спросила Сонька.

– Все относительно. – Михаил взял руку Соньки, стал внимательно рассматривать дорогие кольца и перстни. – К примеру, я не могу себе позволить купить такие украшения.

Сонька рассмеялась:

– А вам и не надо. Вы – мужчина!

Мужчина тоже улыбнулся:

– Ну почему же? Мужчины тоже любят украшения. Может, не в таком количестве, но красивый перстень на пальце – это всегда достойно. – Он весьма скромно сверкнул своим перстнем.

– У вас очень красивая речь, – заметила Сонька.

Молодой человек смущенно пожал плечами.

– Это не моя заслуга, папа с мамой постарались. – Он снова взял руку девушки. – Красиво, и главное – не подделка.

Сонька заинтригованно взглянула на него:

– Вы разбираетесь в украшениях?

– Более-менее.

– Значит, вы и банкир, и ювелир?

– Больше все-таки банкир.

Девушка вдруг уловила интригу игры.

– А мне кажется, вы и не банкир, и не ювелир.

Молодой человек удивленно вскинул брови:

– И кто же?

– Таинственный господин.

– Вы намерены разгадать мою тайну?

– Нет, – повела она головой. – Сейчас – нет. Было бы время – попыталась.

– Я бы этого хотел, – он нежно сжал пальцы девушки. – Красивые украшения, красивые пальцы… Вы замужем?

– Такие женщины могут быть свободными?

– Думаю, нет. Украшения подарил муж?

– Да, он весьма состоятельный господин.

– Это он провожал вас?

Девушка оставила вопрос без ответа, посмотрела в глаза Михаилу и неожиданно спросила:

– У вас есть в Москве хороший ювелир?

– Естественно. Вы хотите что-то купить?

– Я бы хотела кое-что предложить. – Она снова остановила на Михаиле взгляд. – Вы поможете мне?

– Постараюсь.

– Выпьем за это, – она подняла бокал и вдруг что-то вспомнила. – Простите, я через минуту.

Сонька быстро покинула купе и направилась в сторону тамбура. По пути достала из кармана небольшое зеркальце и, делая вид, будто прихорашивается, навела его на свое купе. Увидела быстро выглянувшего оттуда Михаила. Он осторожно выглянул из купе и, проследив за уходящей девушкой, вернулся обратно. Затем достал из кармана небольшой флакончик, спешно отсчитал несколько капель в фужер Соньки и принял спокойную, расслабленную позу. Наконец Сонька вернулась, Михаил взял свой фужер, потянулся к девушке:

– Ну, за то, чтобы у вас все получилось.

Она хотела чокнуться, но вдруг о чем-то вспомнила.

– Черт, – выругалась она, – у меня небольшая проблема. Вы не могли бы разыскать проводника?

– А что случилось?

– Надо, чтобы он разбудил меня, когда будем проезжать Тверь.

– Сейчас посмотрю.

Михаил вышел. Сонька быстро поменяла фужеры местами и принялась ждать возвращения попутчика. Тот вернулся, с сожалением пожал плечами:

– Не нашел. Но, думаю, он обязательно объявится. – Он взял «свой» бокал, снова потянулся к девушке: – До дна.

– Вы тоже.

Чокнулись, оба выпили до дна.

– А кто у вас в Твери? – поинтересовался Михаил.

– Тетушка, она должна кое-что передать.

– Бриллианты? – хитро сощурился молодой человек.

– А вам бы все хотелось знать? – шутя стукнула его по плечу Сонька и вдруг зевнула. – Все, расходимся, очень хочу спать. Устала, наверное.

– Может, помочь? – участливо склонился к ней Михаил.

– Сама. Ступайте… – Она тут же медленно откинулась на спинку дивана и отключилась.

Молодой человек закрыл дверь купе, какое-то время постоял над спящей женщиной, на всякий случай похлопал ее по лицу и принялся снимать с пальцев Сони украшения. Михаил работал быстро: уже через несколько минут Сонька услышала стук закрывшейся двери. Она выждала какое-то время и открыла глаза. Немного повременив, воровка вышла в коридор и почти сразу нашла нужное купе: дверь была приоткрыта, а сам Михаил крепко спал, нелепо пристроившись на полке, не успев даже спрятать снятые с Соньки кольца. Сонька не спеша собрала их, сняла с пальцев Михаила перстни и вернулась в свое купе.

* * *

День был в самом разгаре. Сонька сидела у окошка и наблюдала за проплывающей мимо унылой, спокойной российской жизнью. На пальцах по-прежнему сверкали кольца. В дверь купе постучали, вошел Михаил. Лицо его было помято, глаза красные. Он закрыл дверь, сел напротив девушки.

– Тебя как зовут?

– Софья. – Сонька насмешливо смотрела на него.

– А по-настоящему?

– Сонька.

– Тоже воровка?

Она молчала, не сводя с него глаз. Он болезненно потер виски.

– Как это ты умудрилась поменять бокалы? Только шагнул в купе – и как в пропасть… – Он посмотрел на пальцы девушки, потом на свои. – Где мой перстень?

Она достала из сумочки перстень, положила на столик. Михаил взял пропажу, глуповато засмеялся.

– Надо же, первый раз попал на свою, на блатнячку! – Он снова наморщил лоб. – Не, ну как ты просчитала, что я тоже дурковод?

– Слишком заинтересованно изучал мои кольца.

Молодой человек с пониманием покивал, и вдруг его осенило:

– Как ты сказала? Сонька? А не та ли ты Сонька, про которую в Питере ворье распинается, Сонька Золотая Ручка? Ты, что ли?

Девушка шутя шлепнула его по щеке:

– Много знаешь – плохо спишь.

Михаил восторженно смотрел на нее.

– Красивая! Такая красивая, что мимо не пройдешь. Может, потому к тебе и завернул. Ну и кроме того – сама Сонька, Сонька Золотая Ручка. Во дела! – Он встал, лихо щелкнул каблуками. – Хочу официально представиться. Михаил-Михель Блювштейн. Честный, неженатый, лихой вор.

* * *

Был вечер, когда Сонька и Михаил Блювштейн подкатили на извозчике к «Метрополю», самой шикарной московской гостинице. Сразу два швейцара ловко достали из багажного отделения вещи прибывших, проводили их в высокий и нарядный вестибюль.

Гастролеры подошли к стойке администратора, Сонька протянула паспорт, на ломаном русском представилась:

– Софья Владиславовна Менжинская с мужем Михаилом Блювштейном.

Им тут же вручили гостевые карты, и швейцары понесли наверх вещи.

* * *

В номере Сонька сидела за инкрустированным столиком, пила чай и не спеша объясняла Михаилу:

– Работаем порознь. Если кто-то из нас попадается, второй тут же сматывается. И чтобы никаких ревностей: на работе я с другими, ночью – только с тобой.

– Собираешься работать в этой гостинице? – спросил Блювштейн.

– А зачем далеко ездить? Клиентов здесь много, все при деньгах.

– Мне лучше отправляться в другие места?

– Почему? – удивилась девушка. – Муж и жена, красивая пара. И если на одного из нас упадет чей-то взгляд, это только прибавит интриги.

– А мы действительно муж и жена? – на всякий случай уточнил Блювштейн.

Сонька удивленно уставилась на него:

– Я тебе не нравлюсь?

Он дотянулся до ее руки, поцеловал.

– Не то слово.

– Значит, муж и жена Блювштейн.

* * *

Ресторан находился тут же, при гостинице. Зал сверкал начищенной медью, крахмальной белизной, изящной мебелью, громадными люстрами. На невысокой сцене играл оркестр, почти все столы были заняты. Публика здесь присутствовала самая разная – по возрасту, по семейной или любовной парности.

Сонька и Михаил сидели у окна, откуда зал просматривался на все сто восемьдесят градусов.

Рядом с ними в печальном одиночестве пила вино почтенная сухощавая дама с изысканными манерами и не менее изысканными украшениями на худых пальцах и морщинистой шее.

– Обрати внимание на эту старуху, – сказала Сонька Михаилу.

Поодаль широко гуляли очень шумные купцы, причем ни одной женщины с ними не было. Один из купцов какое-то время заинтересованно посматривал на очаровательную Соньку, затем нетвердо поднялся, довольно неуклюже склонился перед Михаилом.

– Прошу прощения, но позвольте мне пригласить вашу восхитительную даму.

Михаил смерил его высокомерным взглядом, перевел глаза на Соньку, нехотя кивнул:

– Пожалуйста.

– Благодарю.

Сонька подала руку купцу, и они отправились в самый центр зала с танцующими. Купец сопел, наступал на ноги и наконец прямолинейно спросил:

– Муж?

Она насмешливо взглянула на него, переспросила:

– Это имеет значение?

– В какой-то мере. Хотя по большому счету нет. Вы проживаете в гостинице?

– Это тоже имеет значение?

– Имеет. Потому что я приехал из Нижнего и остановился именно в «Метрополе».

– Да, – улыбнулась интригующе Сонька, – мы тоже остановились в «Метрополе».

– Вы не русская?

– Я – француженка.

– О! – заревел купец, еще сильнее наступая на ноги даме. – Обожаю француженок! – И через секунду спросил: – Я могу рассчитывать на ваше внимание?

– Что вы имеете в виду?

– Полчаса вашего времени и больше ничего!

Сонька видела, как Михаил поднялся и направился к одному из столиков, к одинокой немолодой, но, видимо, весьма состоятельной даме. Она перевела взгляд на купца, ответила не сразу:

– И когда вы желаете эти полчаса?

– В любое время! – Купец чуть не одурел от страсти. – Ночью, днем, утром! Когда можете!

– Хорошо, – интригующе улыбнулась Сонька, – я приду к вам утром.

– Я не доживу, я умру! – шумно дышал купец. – Я буду ждать так, как никого не ждал!

– Ваш номер?

– Тридцать шестой, мадам!

– Не орите так, – попросила Сонька. – И проводите меня на место.

– Понял, все прекрасно понял. Пардон!

Через толпу танцующих он проводил даму до ее столика, раскланялся и в полуобморочном состоянии вернулся к своим друзьям.

Сонька видела, как ублажал растаявшую даму Михаил, как говорил ей что-то нежное и волнующее. Как время от времени бросал в ее сторону сумасшедшие взгляды купец и как тут же начинал нашептывать что-то рядом сидящему приятелю.

Михаил вернулся, сел рядом с Сонькой, налил воды, выпил. Сонька вопросительно смотрела на него.

– Вдова, – с безразличным видом объяснил Блювштейн, жуя виноградину. – Муж был генералом. Сюда пришла от одиночества. Приглашает завтра в гости, – и тут же без всякого перехода: – Что у тебя?

– Пьяный идиот. Живет в этой гостинице. Ждет утром в своем номере.

* * *

Ранним утром Сонька в легком пеньюаре выскользнула из своей двери и быстро пошла по длинному коридору «Метрополя», высматривая цифры на дверях. Наконец она остановилась возле тридцать шестого номера, быстро оглянулась и повернула дверную ручку – дверь была не заперта.

Воровка прошлась по огромному номеру, заглянула в одну комнату, во вторую и наконец обнаружила купца в спальне. Он спал, развалившись на постели, громко и смачно храпя. Сонька какое-то время понаблюдала за ним, прислушиваясь к возможным посторонним шумам, на всякий случай толкнула купца в плечо. Он недовольно заурчал и перевернулся на другой бок. Девушка вывернула карманы его брюк, обнаружив в них несколько смятых пятисотенных купюр. Затем запустила руку в карман пиджака и вытащила оттуда пухлый бумажник с деньгами. После этого Сонька забралась в платяной шкаф, обследовала карманы всей одежды и тоже кое-что выудила. Самый большой улов удалось найти в сумке купца – здесь покоился туго скрученный сверток с крупными купюрами.

Воровка вернулась к спящему, присела на постель и принялась аккуратно снимать с его пальцев перстни. Когда осталось стащить только одно кольцо, купец неожиданно открыл глаза, с недоумением уставился на Соньку, не понимая, кто она и зачем пришла в номер. Наконец до него дошло – он крепко обхватил ее и тут же потащил в постель, бормоча:

– Пришла… Не обманула… Пришла, касатка…

Сонька вырвалась, вскочила с постели.

– Как вы смеете?

– Но я ждал! Долго ждал, пока не уснул.

– Я целый час пыталась вас разбудить.

Купец по-прежнему тянул к ней руки.

– Прости меня, прости. Иди сюда… Сюда, моя ласковая!

– Нет, – Сонька отступила на шаг. – Мое время кончилось.

– Ну не уходи, – умолял совершенно пьяный купец. – Хотя бы присядь. На минутку присядь.

– Вы будете приставать.

– Не буду, клянусь. Присядь.

– Пять минут.

Девушка опустилась на самый краешек постели, стала нежно гладить мужчину по большой потной голове.

– Я должна уйти, иначе муж устроит скандал. Вы понимаете меня?

– Да, да… пять минут… пять минут… – бормотал купец, и спальню снова наполнил мощный храп.

Сонька поднялась, завернула добычу в краешек пеньюара и быстро покинула номер.

Девушка торопливо шла по гостиничному коридору и вдруг по пути увидела еще одну полуприкрытую дверь. Она замерла на мгновение, соображая, что делать, но все-таки азарт победил. Сонька двинулась в сторону этого номера.

Проскользнув в дверь, Сонька огляделась: номер был поскромнее купеческого, тем не менее комнат здесь было не менее трех. На цыпочках Сонька прошла в одну комнату, затем во вторую и обнаружила там спящего мужчину. Заглянула в шкаф, принялась обследовать висевшую одежду и в это время услышала за спиной чьи-то шаги. Сонька оглянулась и обомлела: сзади стоял довольно молодой господин и с интересом наблюдал за действиями незваной гостьи. Она нашлась мгновенно.

– Гутен таг, – по-немецки крайне удивленно поздоровалась она. – Ви есть кто?

– А вы кто?

– Я здесь жить. А ви что здесь делать?

– По-моему, здесь живу я, – с полуулыбкой ответил господин. – Вы что-то ищете в моей одежде?

– Как? – испугалась Сонька. – Это ваша одежда? Майн готт, действительно! – Сонька отступила от шкафа. – Извините, я перепутать номер…

– Это очень странно.

Она вспыхнула:

– Я надеяться, ви не заподозрить меня в воровстве?

– Ну что вы! – улыбнулся господин. – Такую прелестную даму – и в воровстве? – И поинтересовался: – Вы, простите, в каком номере?

– Это имеет значение?

– Ни в коем случае. Но если вы не торопитесь, мы можем попить утренний кофе.

– О, нихт! Утренний кофе я пить только со своим мужем, а он у меня весьма ревнив! – высокомерно бросила Сонька и покинула номер.

* * *

Сонька вошла к себе, давясь от смеха. Выложила добычу на стол, опустилась в кресло и все никак не могла успокоиться. Блювштейн не спал, он удивленно смотрел на хохочущую Соньку и на ее «улов».