Текст книги "Сага Yakuza: подобная дракону. Как преступный мир Японии превратили в видеоигру"

История о семье

Защитное и патерналистское социальное формирование организаций якудза основано как на послушании, так и на братстве. Прежде всего, каждая семья, большая или маленькая, подчиняется пирамидальной структуре, где первенствующее место отводится патриарху, или оябуну. Как правило, патриарх старше членов остальной семьи и занимает священное, незыблемое положение, требующее величайшего уважения и высшей степени самопожертвования от его лейтенантов. В интервью Дэвиду Каплану и Алеку Дубро в 1984 году Сётаро Хаяси, восьмой оябун семьи Досида, связанной с группировкой Сумиёси-кай, подытожил это следующим образом: «Мы занимаемся такого рода работой, потому что любим своего босса. Что, черт возьми, мы бы делали, если бы не думали, что оябун – самый могущественный человек в мире после императора?» [132]132
  Там же. С. 234. – Прим. авт.


[Закрыть] Таким образом, оябун буквально занимает место отца. Показательно, что создатели Yakuza в рамках своей обширной драмы решили отдать Синтаро Кадзаме двойную роль оябуна и приемного отца Кадзумы Кирю, поскольку последний вырос в детском доме «Химавари» (Sunflower Orphanage, или «Детский дом „Подсолнух“») под его опекой. С такой позиции мы также можем лучше оценить отвратительную безнравственность нескольких антагонистов по ходу всей серии – они без колебаний предают своего патриарха, что считается серьезнейшим преступлением, равносильным измене для любого достойного якудза.

В этом мире мужчин уважение к отцу/боссу сочетается со вторым типом мужской любви через братские узы, которые часто складываются между двумя якудза. Подобная связь может сформироваться между двумя людьми с общим прошлым (так произошло в случае Кирю и Нисикиямы, вместе выросшими в детском доме «Химавари»), двумя членами разных семей, которые в какой-то момент помогли друг другу (как Саэдзима и Мадзима, члены семей Сасаи и Симано соответственно, обе из которых связаны с Тодзё-кай), или даже двумя якудза, принадлежащими к, казалось бы, противоположным группировкам (например, Масару Ватасэ и Минору Аояма в Yakuza 5, которые остались товарищами, даже несмотря на соперничество между Оми-рэнго и Тодзё-кай). Во всех этих случаях два якудза приносят друг другу клятву (обычно на крови или за стаканом саке) и становятся кёдай (братьями), объединенными договором дружбы, связывающим их судьбы долгом верности, помощи и взаимозависимости. Традиция также стала способом обеспечить межсемейную солидарность среди различных организаций – такие союзы всегда держатся в стороне от крупных расколов и сохраняют целостность всей среды, объединяющей тех, кто «отличается от обычных людей» [133]133
  «Мы отличаемся от обычных людей. Именно поэтому мы вступаем в этот мир. И мы готовы, если потребуется, умереть вместе», – Сётаро Хаяси, цит. по Дэвиду Каплану и Алеку Дубро, Yakuza: Japan’s Criminal Underworld, с. 234. – Прим. авт.


[Закрыть].

Чтобы сориентироваться в сложной номенклатуре саги Yakuza и сотне ее ключевых персонажей, необходимо составить хорошее представление о семейном механизме работы японских преступных организаций. В этой туманной структуре основной единицей является группировка (куми, или – гуми в качестве суффикса), то есть семья в смысле «клан», во главе которой стоит предводитель (кумитё), а ему в свою очередь помогает лейтенант (вакагасира, буквально «молодая голова»), отвечающий за младших по рангу. В Японии насчитывается несколько сотен куми, каждая из которых уходит корнями в местную историю и обладает своей собственной идентичностью, знаками отличия и ценностями, а также определенной автономией в организации. Куми принадлежат к более крупным кланам, а они объединяются в региональные или национальные ассоциации. Подобно совету директоров, эти ассоциации сосредотачиваются вокруг патриарха, уполномоченного принимать боссов основных группировок на собственных заседаниях. Таким образом, мощные синдикаты объединяют в себе множество кланов, у которых могут быть разные интересы, но все они одинаково уважают действующую пирамидальную иерархию (обычно в организации существует три уровня групп и подгрупп, но в наиболее важных структурах их может быть до пяти). Каждый якудза платит ежемесячный «членский взнос» своей группировке в соответствии с рангом. По мере того как эти взносы увеличиваются по пирамиде всего объединения, синдикаты начинают располагать колоссальными состояниями.

В истории якудза с середины XX века отмечают сосуществование трех основных группировок: основанные в Токио Инагава-кай и Сумиёси-кай, а также крупнейшее в стране объединение Ямагути-гуми, выросшее из профсоюза портовых рабочих Кобе после Второй мировой войны. Именно эти преступные организации стали образцами при создании двух основных семей, движущих сюжетами серии Yakuza, хоть и в тонко замаскированной форме.

В играх группировка Тодзё-кай (буквально «ассоциация восточных замков») выступает главной силой в Канто, регионе Токио. В начале саги Кадзума Кирю принадлежит к Тодзё-кай, а точнее, к клану Додзима, влиятельной семьи в организации. Вымышленная группировка Тодзё-кай, вероятно, вдохновлена Инагава-кай, основанной в 1949 году колоритным персонажем – патриотом Какудзи Инагавой, сумевшим «превратить то, что изначально было простой бандой головорезов и рэкетиров, в мощный преступный синдикат, даже несмотря на относительно небольшой личный состав». Он поднялся на вершину благодаря «своим организаторским способностям, политическим связям и „ударным силам“, которые разумно использовал для того, чтобы избегать открытого конфликта с полицией» [134]134
  Филипп Понс, Misère et crime au Japon du XVIIe siècle à nos jours, с. 353. – Прим. авт.


[Закрыть]. Как и реальный прототип, Тодзё-кай не считается крупнейшим синдикатом по численности (в 2012 году в Yakuza 5 в нем насчитывалось чуть более тридцати тысяч человек), из-за чего он оказывается в слабой позиции по отношению к своему мощному сопернику. Однако он все же остается самой влиятельной преступной силой в своем регионе по тем же причинам, что и Инагава-кай. В качестве вымышленной группировки в Yakuza объединение Тодзё-кай выступает единоличным хозяином Канто, где в действительности ни одной организации никогда не удавалось добиться полного господства. Это также возможная отсылка на группировку Канто-кай, возглавляемую Инагавой в 1960‐х, когда семь основных банд Канто попытались объединиться в самую мощную организацию в стране. Инициативу распустили в 1965 году всего лишь после пятнадцати месяцев существования.

Серия Yakuza также вырисовывает историю Оми-рэнго («альянс Оми»; Оми – название древней провинции в центральной части Японии, которая значится как входная точка в современный регион Кансай), базирующейся в Осаке группировки, постоянно так или иначе вмешивающейся в сюжеты различных эпизодов саги, обычно находясь в конфликте с Тодзё-кай. Для Оми-рэнго характерны все стереотипы, обычно ассоциирующиеся с Кансаем – горячая кровь, пристрастие к роскоши, витиеватый диалект, пренебрежение к церемониям и прочие атрибуты. Оми-рэнго – крупнейший синдикат в стране (объединявший сто двадцать семей в 2006 году), чьим вдохновением послужила группировка Ямагути-гуми, которая на сегодняшний день является ведущим преступным сообществом Японии. Ямагути-гуми можно назвать самым ярким из синдикатов якудза благодаря гордой истории культовых (и медийных) патриархов, жестокой вражды за кресло босса и финансовых операций с огромными состояниями. Знаменитая репутация этой группировки отражена в неукротимом характере Рюдзи Годы, «Дракона Кансая» – бешеного пса, решившего силой захватить власть над Оми-рэнго в Yakuza 2.

Безусловно, объединения якудза (подвергающиеся постоянному учету со стороны властей, которые проводят ежегодные переписи) считаются преступными организациями, но они ни в коем случае не скрываются в тени, в отличие от той же мафии. Напротив, они существуют в условиях полной прозрачности и действуют средь бела дня. «Организации якудза в Японии легальны, – пишет журналист и писатель Джейк Адельштейн [135]135
  Фигура писателя Джейка Адельштейна хорошо известна среди фанатов серии Ryu Ga Gotoku благодаря его беседе с экс-гангстерами на тему Yakuza 3 (см. главу 3). Тем не менее все больше и больше людей относятся с подозрением к его творчеству, потому что многие элементы книги (и сериала) Tokyo Vice смотрятся слишком сказочно, да и пресловутое интервью при всей его яркости читается скорее как изобретательная выдумка, а не как правда жизни. Впрочем, поймать Адельштейна за руку на вранье никому так и не удалось. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. – У них те же права, что и у любого другого бизнеса, а их члены считаются полноправными гражданами. Эти братские организации – что-то вроде ротари-клубов [136]136
  Клубы бизнесменов из разных профессиональных сфер для «развития духа дружбы и солидарности», у которых происходит постоянная ротация места еженедельных встреч. Заявленной целью их собраний выступает обсуждение гуманитарных проектов общественного значения. – Прим. пер.


[Закрыть]» [137]137
  Джейк Адельштейн, Tokyo Vice: An American Reporter on the Police Beat in Japan, изд. Marchialy, 2016, с. 136. – Прим. авт.


[Закрыть]. Они даже могут свободно размещать свои наименования и эмблемы на табличках у входа в штаб-квартиры. Например, хорошо известна историческая штаб-квартира Ямагути-гуми: крепость в самом сердце одного из элитнейших районов Кобе. На Хэллоуин местные якудза поднимают металлические двери большого гаража, примыкающего к комплексу, и раздают детям пачки конфет. Так они улучшают свой имидж среди населения, склонного видеть в них необходимое зло, а зачастую даже покровительствующую и внушающую доверие силу. В конце концов, якудза – что-то вроде второй полиции, один из главных факторов гражданской безопасности в Японии. Они не только следят за тем, чтобы не пострадали добропорядочные люди, но и стараются не допускать бесчинства воров и нарушителей порядка на японских улицах. Им нравится думать о себе как о местных управленческих структурах, хотя их методы куда более сомнительны, чем у столь активных в повседневной жизни японцев из районных ассоциаций.

Якудза также идет на руку их гламурный образ из множества книг, журналов (включая специализированные издания для фанатов!), манги и фильмов. Надо сказать, что серия SEGA также участвует в прославлении если не самого рода деятельности, то, по крайней мере, морали якудза, добродетельного стоицизма ее «героев», а также их социальных ценностей. Кирю и большинство других персонажей, с которыми мы встречаемся на протяжении всей саги, могут находиться по другую сторону закона, но они остаются гуманистами и борцами с коррупцией, разлагающей их окружение. Именно поэтому фундаментальная модель гокудо никогда не подвергается сомнению в этих играх, скорее наоборот. Говорят, что представители преступного мира любят серию, так как она прекрасно иллюстрирует фантазии самих якудза, эту смесь романтизма и крайней стилизации – в общем, качеств, которые так обширно рекламируют преступный мир в Японии. «Боссы самых крупных банд – суперзвезды, – говорит Джейк Адельштейн. – Представители Сумиёси-кай и Инагава-кай даже дают интервью в газетах и на телевидении. Их можно увидеть на встречах с политиками. Они владеют креативными агентствами, чей статус подставных компаний широко известен <…>, что не отталкивает главные японские СМИ от сотрудничества с ними» [138]138
  Джейк Адельштейн, Tokyo Vice: An American Reporter on the Police Beat in Japan, с. 137–138. – Прим. авт.


[Закрыть]. В отличие от скрытности, характерной для деятелей преступного мира на Западе, семьи якудза с гордостью демонстрируют свой статус. Ничего удивительного, если учесть обычаи Японии – страны, где общественное положение любого человека всегда должно легко считываться. Якудза даже носят на костюмах значки с названием своего клана, похожие на знаки отличия полицейских и адвокатов (см. Judgment). При игре в Yakuza маркировка позволяет легко отнести нового персонажа к определенному лагерю, хотя его внешний вид может поначалу вводить в заблуждение.

Но не дайте себя запутать: якудза – это и правда бандиты, живущие за счет общества. Сейчас им приносит прибыль не подпольная торговля или нелегальные азартные игры, как в былые времена, а множество видов преступной деятельности, зачастую сопряженной с насилием: вымогательство, шантаж, инсайдерская торговля, мошенничество с недвижимостью, ростовщичество, политическая коррупция, отмывание денег, управление сомнительными агентствами шоу-бизнеса, контроль над секс-индустрией, а иногда торговля наркотиками (хотя это запрещено их кодексом чести) и многое другое. Чрезвычайно консервативные (если не открыто националистические) организации настолько прочно обосновались в Японии, что до сих пор навязывают свой удушливый контроль в некоторых ключевых сферах жизни, демонстрируя, что все остается по-прежнему: развлечения, ночная жизнь, строительство и недвижимость – можно быть уверенными, что здесь как-то замешаны махинации якудза.

Центральная роль преступного мира в японском обществе установилась во второй половине XX века, когда преступные организации воспользовались экономическим восстановлением на благо собственного процветания. После войны полиция даже относилась к якудза благосклонно, видя в них «регуляторную силу, обладающую своего рода национальной легитимностью, унаследованной от действий в период милитаризма» [139]139
  Филипп Понс, Misère et crime au Japon du XVIIe siècle à nos jours, с. 319. – Прим. авт.


[Закрыть]. Якудза были империалистами во времена господства империи и стали капиталистами при американской оккупации. Для войск генерала Макартура, который часто их нанимал, якудза стали средством стабилизации страны и противодействия растущему влиянию левых и коммунистических идеологий. По мнению ряда исследователей, они также проникли в политику, профинансировав создание Либерально-демократической партии в 1955 году – консервативной силы, с тех пор вставшей во главе Японии (за исключением нескольких коротких периодов смены власти). Нобусукэ Киси, дед премьер-министра Синдзо Абэ [140]140
  Сложил с себя полномочия премьер-министра 16 сентября 2020 года после рекордного для страны срока службы. Следующим премьер-министром стал Фумио Кисида. 8 июля 2022 года Синдзо Абэ скончался в результате покушения. – Прим. пер.


[Закрыть], сам был премьер-министром с 1957 по 1960 год в начале существования ЛДП. Известно, что Киси имел неприятные связи с миром якудза, в частности с неким Рёити Сасакавой – бизнесменом-националистом, с которым он подружился в тюрьме, где Киси отбывал срок как военный преступник класса «А». Шестьдесят лет спустя, когда Синдзо Абэ проводит жесткую правую политику, следы грязного наследия предшественников так никуда и не делись.

Кладбище чести

Как и в фильмах жанра, в играх SEGA представлена Япония (или, по крайней мере, некоторые ее районы), охваченная вспышками криминального насилия. В реальности такие критические ситуации увидеть почти невозможно, хотя время от времени и происходят какие-то разборки. Бандитские стычки, иногда попадающие в заголовки газет, почти никогда не затрагивают гражданских лиц. Однако история якудза включает в себя невероятно насыщенные периоды и жестокие эпизоды, из которых авторы игровой серии с удовольствием черпают информацию при создании ее захватывающих сюжетов. Например, Ямагути-гуми пережила долгую войну за преемственность после смерти своего знаменитого патриарха по имени Кадзуо Таока в 1981 году. Семья оказалась разорвана на части, и было неясно, кто возьмет верх. Когда назначенный преемник оказался в тюрьме, появились другие претенденты, которых поддержали различные фракции внутри организации. Необычным для этой в целом мизогинной среды стало то, что в столь неспокойный период у руля встала вдова умершего лидера, Фумико Таока. Создатели Yakuza 2 определенно вдохновлялись этой подробностью, когда сделали Яёи Додзиму, вдову Сохэя Додзимы, временным боссом Тодзё-кай. Она держала власть железной хваткой, чтобы обеспечить мирный переход между предполагаемой смертью пятого патриарха, Юкио Тэрады, и появлением шестого, своего сына Дайго Додзимы.

В 1990 году среди банд разразилась настоящая война. Это случилось после того, как группировка Ямагути-гуми предприняла серьезную попытку завоевать регион Токио. Руководители ассоциации осмелились разместить большое количество своих представителей в Канто, чтобы расширить сферу влияния, и, что еще хуже, нарушили закон преступного мира, набрав в свои ряды членов, ранее принадлежавших к другим организациям. В качестве ответной меры Сумиёси-кай сформировала коалицию с Инагава-кай, у которой было давнее перемирие с группировкой из Кансая. В Токио начались перестрелки, в ходе которых шальные выстрелы привели к гибели трех гражданских лиц, что вызвало как медийный, так и общественный скандал. «В пригородном Хатиодзи бои происходили так часто, что муниципалитет раздавал детям карты с указанием „безопасных маршрутов“ до школы, – пишут Дэвид Каплан и Алек Дубро. – Но Ямагути-гуми достигла своей цели: группировка прочно обосновалась в Токио» [141]141
  Дэвид Каплан и Алек Дубро, Yakuza: Japan’s Criminal Underworld, с. 335. – Прим. авт.


[Закрыть]. Знаменитая открытая война, послужившая источником вдохновения для борьбы между Тодзё-кай и Оми-рэнго в Yakuza (особенно во второй и пятой частях), частично привела к принятию в 1991–1992 годах важных законов, регулирующих преступный мир в Японии.

До тех пор власти, в основном принимавшие законодательные акты по делам жестоких банд, редко вмешивались в деятельность якудза. Только в 1964 году, когда организация достигла своего пика (в 1963‐м по всей стране насчитывалось 184 000 представителей), началась первая крупномасштабная операция против этих бандитов. Как показывают игры SEGA, японские гангстеры сражаются только со своими коллегами, то есть полиция не воспринимается как главный враг якудза [142]142
  Это еще одно фундаментальное различие между Yakuza и GTA: почти отсутствующая в серии SEGA игра в кошки-мышки между полицией и бандитами остается основным элементом игр Rockstar. – Прим. авт.


[Закрыть]. Напротив, как в случае дружбы между Кадзумой Кирю и детективом Макото Датэ, они часто работают вместе, обмениваясь информацией о конкурирующих группировках или очищая улицы от шпаны тимпира. «Банды уважают полицию, – пишут Дэвид Каплан и Алек Дубро. – Они понимают, что полицейские обязаны следить за правопорядком. Поэтому после совершения преступления убийца из рядов якудза самостоятельно отправляется в ближайший полицейский участок, чтобы дать полные показания» [143]143
  Дэвид Каплан и Алек Дубро, Yakuza: Japan’s Criminal Underworld, с. 272. – Прим. авт.


[Закрыть]. Похожая ситуация повторяется несколько раз на протяжении всей саги Yakuza. Более того, учитывая, что преступный мир оставался весьма полезной для различных ветвей власти консервативной силой, потребовалось много времени, чтобы оснастить японскую полицию инструментами, необходимыми для борьбы с организованной преступностью. До 1991–1992 годов не существовало законов против рэкета и отмывания денег, а полицейским не разрешалось вести электронное наблюдение и устраивать слежки. Секретные операции были под запретом, как и возможность предоставления поблажек свидетелям. Это был золотой век якудза.

1980‐е обернулись десятилетием избыточности и привели к ужесточению законодательства в отношении преступных организаций, когда лопнул так называемый «японский финансовый пузырь». Сам этот «пузырь» и безудержные спекуляции позволили представителям якудза массово проникнуть в легальный бизнес: кланы владели собственностью по всей стране, управляли агентствами недвижимости, креативными бюро, ростовщическими предприятиями, строительными площадками и отлично чувствовали себя в торговле. Все это позволяло им отмывать астрономические суммы денег, которые накапливались быстрее, чем их могли потратить. Именно такую роскошь и декадентство эпохи великолепно демонстрирует приквел Yakuza 0, где во время драк из вражеских карманов вылетают купюры по 10 000 иен, на дискотеках искрятся бутылки шампанского, а игроку позволяют пристраститься к мини-игре по управлению недвижимостью – любимому виду спорта якудза образца 1980‐х годов. «По словам Такадзи Кунимацу, главы отдела национальной полиции по расследованию уголовных преступлений, к концу 1980‐х преступный мир сильно изменился: его главный принцип – „не вмешиваться в жизнь порядочных людей“ – остался таковым лишь на бумаге, – объясняет Филипп Понс. – Напротив, криминал становился центральным звеном подпольной экономики, которая функционировала посредством шантажа, вымогательства и насилия, разъедая весь мир бизнеса» [144]144
  Филипп Понс, Misère et crime au Japon du XVIIe siècle à nos jours, с. 451. – Прим. авт.


[Закрыть]. Якудза вышли из 1980‐х преображенными и, когда «пузырь» окончательно лопнул, на них справедливо указали как на основных выгодополучателей этой катастрофы. Законы 1991–1992 годов о борьбе с отмыванием денег и правда несколько очистили мир легального бизнеса, исключив из него, по статистике, около десяти тысяч якудза, но этих мер все равно было недостаточно. Хуже того, удар по криминальной среде заставил преступников прекратить сотрудничество с полицией. Вдобавок эти организации перенесли свою деятельность за границу и стали действовать еще более скрытно, используя многочисленные фиктивные прослойки и подставные компании.

Следует учитывать, что в 2005 году, когда начинается действие Yakuza, славная эпоха преступности уже позади. В этом отношении сага немного отходит от реальности и позволяет демонстрировать ситуации, редко встречавшиеся в начале XXI века, но они все же соответствуют романтическим представлениям об этом мире. В целом, все, что кажется показным – армии солдат в идеально подогнанных костюмах, значки (которые теперь демонстрируют менее охотно, чем раньше), открытые потасовки и даже юбицумэ, – было больше не актуально. С другой стороны, сага Нагоси точно документирует преобразования своего времени и отражает старые порядки, постепенно теряющие свой лоск.

В 2011 году, между выходом Yakuza 4 и Yakuza 5, против преступных организаций были приняты новые и более эффективные законы. С этого момента члены синдикатов больше не могли заключать контракты с банками и агентствами недвижимости, а они в свою очередь должны были следить за тем, чтобы их клиенты подписывали любые заявления под присягой. В случае доказанного факта намеренной лжи нарушителя полагалось поместить под арест за мошенничество. Другой закон гласил, что отныне запрещено вымогать деньги за протекцию от кланов. Более того, теперь кумитё прямо затрагивают случаи, когда их подчиненные наносят кому– либо ущерб, чего не было раньше.

Политика отчуждения якудза, похоже, принесла свои плоды – по оценкам Национального полицейского агентства Японии, с 2011 года число членов группировок ежегодно сокращается примерно на 10 %. В 2018 году насчитывалось всего 30 500 якудза, что в шесть раз меньше, чем в начале 1960‐х [145]145
  См. Джулиан Райалл, «Yakuza membership sinks to record low as ageing gangsters in Japan retire and recruitment dries up», опубликовано в The Telegraph, 29 марта 2019. – Прим. авт.


[Закрыть]. В результате стольких препятствий «профессия» якудза больше не представляет собой перспективную отрасль, и набор новых кадров постепенно иссякает, пока общественное мнение все меньше и меньше благоволит криминальным семьям. Новая экономическая реальность напрямую учитывается сценаристами Yakuza: пятый и шестой эпизоды знаменуют упадок группировки Тодзё-кай, ряды которой редеют, а влияние ослабевает. В Yakuza: Like a Dragon в свою очередь обсуждается конец японской организованной преступности, сметенной радикальной операцией по «чистке». Однако следует оговориться: несмотря на очевидный по статистике успех полиции и сокращение числа членов группировок, все еще существует множество «подельников», связанных с преступным миром через легальную сферу. Кроме того, приостановленное развитие организованной преступности можно объяснить и ее внутренними метаморфозами, ведь все ее сети и структуры стало гораздо труднее обнаружить. Не будем забывать, что в современную эпоху японские преступники привыкли моделировать свою деятельность на основе экспансии бизнеса и, следуя за экономическим ростом, сумели раствориться в водах капитализма.

Более того, нынешний консервативный идеологический контекст вполне способен привести к мощному возвращению якудза, о чем свидетельствуют повторяющиеся вспышки насилия. 27 августа 2015 года группировку Ямагути-гуми потряс раскол, когда часть высокопоставленных кумитё отделилась и образовала Кобе Ямагути-гуми, что вызвало серию кровавых стычек, убийств и попыток устрашения (вплоть до отмены традиционной вечеринки синдиката в честь Хэллоуина). Рассказывая об этих эпизодах, Джейк Адельштейн утверждает, что из-за отсутствия жертв среди гражданского населения «полиция и общественность склонны наблюдать за этими войнами банд со стороны, как за спортивными соревнованиями» [146]146
  Джейк Адельштейн, «Yakuza Revolution: From Bruisers to Boy Scouts?», опубликовано на сайте The Daily Beast, 3 сентября 2017. – Прим. авт.


[Закрыть].

Но это еще не все: 30 апреля 2017 года другой лидер банды по имени Ёсинори Ода объявил о создании совершенно новой группировки, Нинкё Ямагути-гуми, верной традиционным принципам легендарного патриарха Кадзуо Таоки (напомним, что нинкё – это рыцарский кодекс, на котором основана вся мистическая доблесть якудза). Громкие выступления Оды в защиту своего проекта способствовали продвижению прогрессивных мер среди якудза, таких как запрет на мошенничество, установление горизонтальной иерархии, гарантия социальных отчислений в местные органы власти, запрет на любую преступную деятельность и нелегальную занятость. Короче говоря, Ода (который стал объектом покушения, стоившего жизни его телохранителю) на полном серьезе выступал за модернизацию преступной среды в доброжелательную и гуманистическую организацию – по его словам, такое преобразование стало бы справедливым возвращением к первоначальным ценностям и смыслу существования якудза. «Добрые бандиты» считают себя безрассудными филантропами, точно как Кадзума Кирю – как и приемный отец до него, с момента выхода Yakuza 3 он приютил немало сирот в своем окинавском детском доме. Наиболее консервативные якудза убеждены в своей социальной миссии, что они иногда открыто демонстрируют: например, они помогали жертвам землетрясения в Кобе в 1995 году или в Тохоку в 2011‐м. Иначе говоря, «семья» превращается в ограждающую структуру, защищающую слабых и юных от все более деградирующего мира.

В конечном счете сага Yakuza в целом рассматривает два аспекта. С одной стороны, в серии вырисовывается сложная и богатая событиями история Тодзё-кай, модели вымышленной «большой семьи», объединившей в себе расходящиеся траектории движения ее членов, борьбу за власть и память о традициях прошлого – эти элементы оставались характерными для японской преступности на протяжении более трех десятилетий. С другой стороны, авторы изображают традиционную и фольклорную среду, которая утратила свои ценности в конце прошлого века и, наряду с неутолимой жадностью капитализма, приняла отталкивающий аморальный облик. В Yakuza описывается мир, где некогда добродетельные рыцари и защитники слабых превратились в беспринципных бизнесменов, которых не заботит соблюдение старых правил преступного мира. В самом деле, с конца 1980‐х японский криминал захватили люди более образованные, чем раньше, но также более непредсказуемые и амбициозные, ведь их неспособен остановить никакой кодекс чести – именно так выглядит утонченный, но жестокий Ёситака Минэ, главный антагонист Yakuza 3 [147]147
  Надо отметить, что Минэ решил влиться в ряды Тодзё-кай именно из-за романтического флера гангстерской жизни: бизнесмен жаждал стать членом какого-то подобия семьи, попасть в оковы кодекса чести, а не просто зарабатывать деньги для начальства; в этом и заключается ирония игры. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Новые якудза в полной мере поучаствовали в «экономике казино», которая привела к концу японского спекулятивного «пузыря», и с тех пор продолжают заниматься экономическим паразитизмом, смешавшись с легальным бизнесом. Это своего рода «интеллектуальная преступность», где насильственные методы криминальной деятельности поддерживают чистейшую капиталистическую прибыль.

Как резюмируют Каплан и Дубро: «Финансовый пузырь изменил правила игры. <…> Криминальный мир тесно переплелся с миром бизнеса. Временами даже казалось, что преступники объявили войну японскому народу» [148]148
  Дэвид Каплан и Алек Дубро, Yakuza: Japan’s Criminal Underworld, с. 363. – Прим. авт.


[Закрыть]. Конечно, оставаясь на стороне простых людей, Кадзума Кирю воплощает идеал последнего народного героя из постепенно исчезающей среды, развращенной так называемыми якудза, которых мы ставим на место эпизод за эпизодом. Но все это тщетно, ведь на смену гокудо пришли тимпира и продажные подонки. Именно в этом смысле игры Нагоси носят ярко выраженный ностальгический и даже реакционный характер, перенося в наше время в лучшем случае пародийное, а в худшем – плачевное искажение великого японского национального образа. Творец из SEGA наверняка не спорил бы со словами, произнесенными в 1992 году одним из лидеров Ямагути– гуми: «Мы – последние в современной Японии, у кого остались принципы. <…> Мы живем в соответствии с ценностями, унаследованными от кодекса воинов. Это „феодальный“ взгляд на вещи? Возможно, но я предпочитаю его нынешнему аморализму» [149]149
  Высокопоставленный член Ямагути-гуми, имя которого не называется, цит. по Филиппу Понсу, Misère et crime au Japon du XVIIe siècle à nos jours, с. 407. – Прим. авт.


[Закрыть]. В конечном счете, это и есть основополагающий дискурс серии Yakuza.