Текст книги "Артефакт для Сталина"

Эмбассе рюс1818
  Посольство России (фр.)


[Закрыть]

– Ну, здравствуйте, Антон Григорьевич! – услышал Антон вкрадчивый голос. И открыл глаза. Над ним склонились двое мужчин, один с медицинским стетоскопом.

Осмотревшись, Антон увидел, что лежит на диване, покрытом до хруста накрахмаленными простынями. На нем была чужая шелковая пижама. Спереди она была распахнута, к груди прикасался прохладный диск стетоскопа.

Мужчина со стетоскопом осматривал и ощупывал его, постукивал костяшками пальцев по вискам, приоткрывал ему веки. Другой, которого Антон не видел, задавал вопросы вкрадчивым голосом.

– Как почивали? – спросил обладатель вкрадчивого голоса.

– Где я? – спросил Антон и попытался встать, – Почему я здесь?

Взгляд Антона сфокусировался

– Лежите, лежите, пожалуйста – заботливо сказал его собеседник. – Вы еще не совсем оправились. Я вам все объясню позже, обещаю. А пока прошу ответить на несколько вопросов.

– Я еще и должен отвечать на ваши вопросы? Да кто вы вообще такой? Почему вы меня здесь удерживаете?

– Тихо, тихо! Вам вредно так волноваться. Вы в российском посольстве. Вы у друзей. Мы вам поможем. Вы нуждались в медицинской помощи – вам ее оказали. Знали бы вы, какие светила вас осматривали!

– Что со мной?

– Нервный шок, сотрясение, несколько царапин. Не смертельно, конечно, но сотрясение может еще о себе напомнить. Можете рассказать, что случилось?

– На меня напали. Точнее – похитили.

– Кто? Вы их знаете?

– Понятия не имею. Какие-то бандиты. Русские. Они говорили по-русски.

– Вот как? И где это было?

– Меня держали в заброшенном доме, где-то в лесу. Не знаю, как называется это место.

– А с какой целью вас похитили? Что от вас хотели? Кому-то дорогу перешли?

– Я не знаю. Я журналист…

– Это нам известно. Навели справки, пока вы спали.

Человек со стетоскопом, закончив свои манипуляции, молча кивнул и отошел от постели Антона. Теперь он смог разглядеть того, кто задавал ему вопросы. Лицо его показалось подозрительно знакомым.

«Я определенно его где-то уже видел, – подумал Антон, – но когда и где?»

На всякий случай Антон решил не слишком откровенничать с подозрительно знакомым незнакомцем.

– Меня зовут Петр Владиленович, – угадав его мысли, сказал незнакомец, – Постарайтесь рассказать все, что случилось, как можно подробнее, чтобы мы могли вам помочь.

– Да рассказывать особенно нечего. Меня схватили в окрестностях Жизора. Ударили по голове – я отключился. Очнулся в заброшенном доме. Попытался бежать. Пришлось ударить одного из похитителей лопатой. Потом добрался до дороги, там меня подобрала французская женщина. Дальше помню плохо…

– Как выглядели ваши похитители?

– Их было трое. Один высокий, коротко стриженый, с командирским голосом. Он вроде у них за начальника. Другой помельче, сиплый. И еще один был в машине, его я не разглядел.

– Любопытно. И вы не знаете, чего они от вас хотели?

– Никакого понятия.

– Да, информация прямо скажем небогатая… Что-то мне подсказывает, что вы мне не все рассказали…

– Что знаю, то и рассказал, – огрызнулся Антон.

– Ну, ну. А с какой целью вы оказались в Нормандии? Что вас сюда привело?

– Просто отдыхал. Может быть у человека отпуск?

– Ну да, конечно, конечно. Отпуск. И это никак не связано с поисками сокровищ тамплиеров?

– Каких сокровищ?

– Я же говорю: мы навели о вас справки. Последнее время вы занимались поисками священной реликвии тамплиеров. И сняли об этом фильм.

Петр Владиленович учтиво улыбнулся, и тут Антон отчетливо вспомнил, где он видел этого человека. Это был один из тех двоих, которых он застал выходящими из кабинета шефа. А этот любезно придержал ему дверь – и улыбнулся вот точно так же, как сейчас. Эти люди уже тогда были в курсе его дел! Скорее всего, именно они-то и убедили шефа не выпускать в эфир его передачу о Бафомете.

– Кажется, вы вспомнили: мы ведь с вами уже встречались, – вновь прочел мысли Антона вкрадчивый Петр Владиленович. – Правда, мельком. И у вас это, конечно, вызывает вопросы. А давайте поступим так. Я открою свои карты – а вы свои. Согласны?

– Да мне скрывать в общем-то нечего… Ну ладно, согласен. Только если вы начнете первым.

– Хорошо, – сказал Петр Владиленович и еще раз улыбнулся. – Итак, как меня зовут, вы знаете. Я не сотрудник посольства. Я имею честь представлять возрожденный Союз российских тамплиеров. Эта организация существовала в России в начале прошлого века, а в тридцатых годах была объявлена вне закона, как подрывная подпольная группа. В девяностые, благодаря усилиям нескольких энтузиастов и поддержке влиятельных спонсоров Союз был возрожден.

Мы в нашем Союзе поставили себе целью реабилитировать доброе имя тамплиеров, доказать абсурдность выдвинутых против них обвинений, пристрастность и корыстность их судей. Ну, и, кроме того, мы занимаемся поисками утраченных сокровищ Ордена, в том числе и его главной реликвии – Бафомета.

Признаюсь: мы неоднократно предпринимали поиски, но тщетно.

Приходится постоянно мониторить прессу, теперь и Интернет, в поисках хотя бы малейших сведений о местонахождении сокровищ тамплиеров.

Кстати, именно так мы вышли на вас. И увидели, что в отличие от нас, вам удалось глубоко проникнуть в тайну Бафомета. Как будто сама судьба ведет вас за руку.

Не буду скрывать: мы наблюдали за вашей деятельностью. Пришлось вмешаться, когда вы готовы были опубликовать результаты своего расследования. Я понимаю какой ущерб мы этим нанесли вашему самолюбию. Но прошу понять и нас: открывать это сейчас для широкой публики – значит спровоцировать нездоровый ажиотаж вокруг поисков Бафомета, привлечь внимание к этим поискам разных людей, в том числе и корыстных, разного рода авантюристов и преступников. А мы бы очень не хотели, чтобы реликвия попала в руки таких людей, которые могут использовать ее в неблаговидных целях. Все-таки артефакт обладает огромной силой, в том числе и разрушительной… Поэтому рыцари Ордена так тщательно его охраняли. Он и дальше должен находиться только в достойных руках. Думаю, вы поймете наши мотивы. Наши действия ни в коей мере не были направлены против вас лично.

– Но шпионили-то вы за мной?

– Ну зачем же так… Присматривали – так точнее.

– Значит, это ваш человек похитил дневник Лемуа? Мадам Сароян говорила, что он был русский.

– Что? Лемуа? Тот, который якобы нашел сокровища тамплиеров? Нельзя ли поподробней?

– Ну, я решил взять интервью у племянницы Лемуа, мадам Сароян. А она сказала, что накануне к ней приходил какой-то русский и похитил дневник Лемуа с его чертежами и записями.

– Вот как? Нет, это не наш человек. Видимо, это был один из ваших похитителей. Ведь это произошло не просто на прогулке по окрестностям, не так ли? И интервью у племянницы Лемуа вы брали вовсе не случайно. Смею предположить, вы попытались проникнуть в то место, которое обнаружил Лемуа. И, видимо, не только вы один. У вас оказались серьезные конкуренты.

– Ну что ж, вы правы. Это произошло в подземелье замка. Не могу только понять, как они туда попали. Тот путь, которым шел Лемуа, был наглухо замурован. Там нельзя больше пройти. Так что дневник бесполезен.

– Думаю, они воспользовались тем же ключом, что и вы.

– Шкатулкой?

– Вот именно.

– Но ведь она была…

– Да, вы оставили ее в доме иезуитской миссии.

– Иезуитской миссии? О чем вы?

– Ну, вы же там остановились. В доме возле собора.

– Да, но это был дом подруги одной… моей знакомой.

– Уверяю вас, этот дом уже лет двадцать как принадлежит иезуитской миссии. А кастеляншей там последние несколько лет была старая фанатичная стерва, некая Бинош.

– Была?

– Ну да… Теперь она, наверно, уже в католическом раю… Вот, смотрите.

Петр Владиленович протянул Антону утренний выпуск «Паризьен», в котором сообщалось о зверском убийстве в католической миссии в Жизоре.

– Такова цена бронзовой шкатулки, – сказал Петр Владиленович. – Это уже вторая жертва на ее счету за ближайшее время. Вы видите, какие опасные люди идут по вашему следу? Очевидно, вы перешли кому-то дорогу. Если все так, как вы говорите, вы вляпались в большую игру. Вам надо быть поосторожнее – боюсь, этим происшествием дело не кончится.

– Да я уж и сам не рад, что в это ввязался, – сказал Антон. – Я журналист. Мне по большому счету нет дела до этих средневековых заморочек, до этих ваших тамплиеров и их реликвий. Для меня это только случайный эпизод, о котором я сделал сюжет для своего телеканала. Если бы этот сюжет пустили в эфир – я бы считал свою работу выполненной и занялся бы другими темами. Но вокруг этого Бафомета закрутилась какая-то нездоровая чехарда, и я поневоле оказался в нее втянут. Но все, все! Мне этих приключений уже до конца жизни хватит.

– Соскочить хотите? Боюсь, уже не получится. Соскочить вам, увы, не дадут. Вы слишком увязли в этом деле. И слишком много знаете.

– И что же мне теперь делать?

– Предлагаю сотрудничать с нами.

– Еще чего!

– А вы не горячитесь, подумайте. Мы не заинтересованы в огласке, но заинтересованы в продолжении поиска. И готовы предоставить для этого имеющиеся у нас ресурсы, а также информацию.

– Как говорится, польщен. А почему такое внимание к моей скромной персоне?

– Раз уж мы условились говорить откровенно… Видите ли, поначалу мы хотели просто вас отодвинуть от этого дела. Но, как говорится, жизнь внесла свои коррективы. Мы заметили, что вам везет. Что у вас получается. И тогда я сказал: «братья, идите за этим человеком – он приведет нас к цели».

Однако признаюсь, наши планы спутала ваша подружка. Да, она обошлась нам слишком дорого. Вы же сами были свидетелем.

– Свидетелем чего?

– Свидетелем того, как она убила… одного из наших братьев.

– Что? Она – убила?!

– Именно. Причем в вашем присутствии. И в присутствии других людей.

– Ничего такого я не видел.

– Это было в самолете. Вспомните.

– Ну да, когда я летел в Париж, в самолете умер какой-то мужчина, всех еще допрашивала полиция. Вы хотите сказать, что это был не сердечный приступ? Что он был убит, и что это сделала она? Мадина? Да бросьте, что за фантазии? Зачем ей это нужно было?

– Вот как раз это мне хотелось бы понять. Похоже, это очень непростая штучка. Как вы с ней познакомились?

– Совершенно случайно. Летели в одном самолете. Разговорились, слово за слово, оказалось, что нам по пути…

– И все? Почему именно она? В самолете было много девушек ее возраста. Почему вы разговорились именно с ней?

– Ну, за несколько дней до того мы случайно столкнулись в метро. Ее наушник застрял в моей сумке.

– Вот как? Наушник, говорите. Это не в тот ли день было, когда вы купили шкатулку на Новокузнецкой?

– Откуда вы… Ну да, я вез шкатулку. Машина сломалась, на метро ехал.

– Ага, шкатулка была в сумке. И наушник ее – в той же сумке?

– Ну да.

– Вот что я вам скажу. Это не совпадения. Два совпадения подряд – это уже закономерность. Она вас выследила, и намеренно подстроила обе «случайные» встречи. А целью ее, очевидно, была шкатулка. А как же вам пришло в голову рассказать ей про ваши изыскания?

– Ну, в тот вечер я выпил. Вот язык и развязался… Постойте, а откуда вы про это знаете?

– Просто угадал. А вы подтвердили. И вас в ее поведении ничего не насторожило?

– Да нет вроде. Разве что, верующая она была. И крестилась как-то странно. Я вообще-то не очень в этом разбираюсь, но мне показалось, что обычно люди не так крестятся.

– Вот так? – Петр Владиленович осенил себя крестным знамением.

– Да, похоже.

– Понятно. Так принято креститься у католиков – слева направо. Православные крестятся наоборот – справа налево.

– И еще она говорила какие-то заклинания, типа «Деи глориам» и «Мизерикордиа»…

– Католические молитвы… – задумчиво сказал Петр Владиленович, – это многое объясняет. И куда же она потом делась?

– Я не знаю. Скрылась с места происшествия, как говорится.

– Похоже, вы не горите желанием сотрудничать с нами?

– Не думаю… Нет, конечно! Я выхожу из этого дела и больше ничего не хочу об этом знать.

– И все-таки прошу вас еще раз подумать. Вот моя визитка, на случай, если передумаете. Звоните в любое время… Кстати, доктор сказал, что вы уже в порядке. Мы попросили посольство выдать вам дипломатический паспорт и оплатили билет до Москвы. У вас ведь ни денег, ни документов… Если желаете, наш человек будет вас сопровождать.

– Сам доберусь.

– Как хотите. Тогда – жму вашу мужественную руку и прошу прощения за причиненные неудобства. Рекомендую хорошенько выспаться и отдохнуть. И подумать над моим предложением.

По дороге домой Антон еще раз прокручивал в голове странные и нелепые события, участниками которых он стал. Жестокие похитители, труп в самолете, опереточный Союз тамплиеров, загадочная девушка Мадина, умеющая зажигать огонь при помощи медицинской аптечки и изготавливать бомбы из подручных материалов… Нет, все, все, – сказал он себе, – ни за что больше не стану лезть в эти дела. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов – так, кажется, сказал Иисус? Хватит приключений. Хочу просто жить.

Неужели опять?

Шеф встретил его бодрым рукопожатием и попросил взять интервью у отца Никодима, только что назначенного руководителем пресс-службы Патриархии.

После пережитых приключений, едва не стоивших ему жизни, Антон с удовольствием погрузился в привычную рутину телевизионной жизни, не желая больше ничего слышать о тамплиерах и их дурацком Бафомете, черт бы его побрал совсем.

Лучше уж интервью с пресс-атташе Патриарха, – подумал он, – оно спокойнее, и для здоровья полезнее. И договорился о встрече с отцом Никодимом.

Встречу Никодим назначил в Свято-Даниловом монастыре.

Вот и славно, – подумал Антон, – снимем интервью на натуре, на фоне монастырских стен и башен.

Отец Никодим оказался дюжим накачанным молодцем с румянцем во всю щеку и громовым голосом. Оказалось, он служил в Чечне и там дал обет посвятить себя Богу, если Бог поможет ему вырваться из лап исламских фанатиков. Широкими шагами патриарший пресс-атташе мерил монастырский двор, громогласно и складно излагая свой взгляд на взаимоотношения Церкви и СМИ.

Рафик Гарифуллин, которого Антону удалось вытребовать у шефа, жестами, как дирижер, показывал, когда остановиться, где повернуться, в каком направлении идти. Места для съемки он выбирал возле наиболее интересных монастырских зданий, избегая мест, слишком затененных или зданий, покрытых ремонтными лесами. Рафик, несмотря на свою молодость, был ас своего дела, за что его с руками отрывали, особенно для натурных съемок.

Наиболее удачным местом Рафику показалась площадка возле свежеотреставрированной надвратной церкви Симеона Столпника с колокольной башней над ней. Золотую луковку нарядной башни как раз осветило прорвавшееся сквозь хмурые тучи солнце. Утвердив камеру на штативе напротив ворот и покрутив объектив, чтобы в кадр не попали невзрачные церковные лавки, обосновавшиеся с обеих сторон от входа, Рафик дал отмашку к началу съемки. Отец Никодим, потрясая черными воскрилиями своих одежд, пустился в громогласные разглагольствования.

Репортаж получился добротный.

Просматривая отснятый материал в студии, Антон поймал себя на том, что что-то, какая-то неясная мысль, не дает ему покоя. Никак не мог понять, что же его беспокоит.

Еще раз нажал на «просмотр». Ничего такого, обычный репортаж. Однако когда пошли заключительные кадры, его как молнией ударило: НЕУЖЕЛИ ОПЯТЬ?

Он нажал на «паузу» и похожий на упитанного черного ворона отец Никодим замер на экране в неестественной позе, а над головой его Антон увидел… тамплиерский символ, тот же самый, что был на той треклятой шкатулке. Тот самый, что был выбит на каменных саркофагах покойных тамплиеров в подземной крипте в замке Жизор! И который украшал металлическую голову в Морском музее в Александрии. Квадратная рамка, углы которой срезают четыре кольца, а в центре – восьмилепестковая геральдическая роза!

Символ тамплиеров – в центре Москвы, на стенах православного монастыря! Да не один! Второй ярус надвратной церкви украшен целой серией таких знаков. Еще восемь на восьмиграннике колокольни, по одному на каждой грани, аккурат под широкими проемами, в которых виднеются колокола.

Антон почувствовал, как к его горлу подступает дурнота. Он смотрел на экран монитора – и не верил своим глазам. Тайна Бафомета не отпускала, продолжала держать…

В цепких объятиях

Уйдя пораньше с работы под предлогом нездоровья, Антон выпил виски и лег в постель, утешая себя сакраментальным «утро вечера мудренее». Сначала он действительно провалился в сон, но это не принесло желанного успокоения. Во сне по подземным лабиринтам за ним гонялись привидения в белых хламидах, бряцающие доспехами, и откуда-то сверху расплывались в любезной улыбке губы Петра Владиленовича – одни только губы, как будто он был родным братом чеширского кота.

Проснувшись в холодном поту, Антон подумал: может быть, символы на башне – это простое совпадение?

Мобильник напомнил: сегодня день рождения отца. Надо навестить старика. Слава Богу, на работе аврала не планируется.

Антон заехал по дороге в маркет, купил любимые лакомства старика – тунисские финики, бутылку мартеля, шоколад – все, что доктора запрещают. Отец говорил, что шоколад стимулирует мозг, а коньяк прочищает сосуды. Пусть потешит себя, не каждый ведь день.

Отца вывез в кресле-каталке медбрат с мрачным выражением лица и «туннелем» в ухе.

День был на удивление солнечным. Под ногами тихо шелестели опавшие листья. Закутанный в шотландский плед, отец восседал в своем кресле, влекомом молчаливым мрачным стражем, Антон шел рядом. Так они и гуляли по пустынным дорожкам парка.

– Ты меня не слушаешь? – обиженно сказал отец. – О чем-то своем думаешь? У тебя все в порядке?

– Да все нормально… Хотя… Слушай, ты же историк. Не знаешь, откуда могли взяться тамплиерские символы в Москве? Знаки католического ордена – в сердце русского православия? На стенах православного монастыря?

И Антон рассказал отцу историю обнаружения странных знаков в Даниловом монастыре.

– Тебя это удивляет, потому что вам преподавали официальную версию истории. Но где гарантия, что это – правильная версия? Ну вот, например… Вас учили, что русские заимствовали христианство от православных греков, так?

– Ну а как иначе?

– Так тогда и календарь мы должны были перенять от греков. Ведь календарь – очень важная вещь, особенно для отправления церковных обрядов.

– Пожалуй. И что?

– Ну, как что? Греки-то называли свои месяцы вот как: гекатомбеон, метагейтнион, боедромион, пианепсион, ну и так дальше. А у нас как они называются?

– Как? Январь, февраль, март… и что?

– Так все эти названия месяцев – латинские! Да еще в честь римских языческих богов! Январь – в честь двуликого Януса. Март – в честь Марса, май – богини Майи, июнь – Юноны, август – в честь божественного Августа императора. А октябрь, ноябрь, декабрь – латинские числительные, означают «восьмой, девятый, десятый».

Разве не странно? Календарь, которым мы пользуемся, составлен на латинском языке – языке католического богослужения! Ты себя никогда не спрашивал, с каких пирожков в православной России месяцы называются по-латыни?

– Да, действительно странно…

– А то, что в древней Руси год начинался точно так же, как у латинян – с 1 марта – не странно? Не с 1 сентября, как у православных византийцев, а с 1 марта, как у римских язычников…

– А в Риме разве не с 1 января год начинался?

– А сам посчитай. Вот у нас сейчас год начинается с 1 января, так? Если начинать с января, октябрь у нас – десятый месяц, ноябрь – одиннадцатый, декабрь – двенадцатый. Но ведь по латыни «октябрь» – значит «восьмой». А восьмым он может быть, только если отсчитывать с марта! Так же и ноябрь – девятый от марта, а декабрь – десятый.

– Ничего себе!

– Вот так вот! Дальше идем: как русские в быту называют священников?

– Попами?

– Вот именно. Если бы мы перенимали религию у греков, то и называли бы священников по-гречески – «иереями». А наш народ называет их попами – от латинского «папа», то есть «отец». Кстати, англичане так и называют папу – «pope», то есть – «поп».

– Выходит, мы в названии церковных терминов ближе к англичанам, чем к грекам?

– Ну, насчет англичан не знаю, но что все эти слова и названия взяты русскими не у православных греков, а у латинян – это факт. И это я еще не все церковные слова назвал. Например, слово «пост» – это ведь латинский термин. Греки употребляют совсем другое слово. Такими же латинизмами являются «алтарь», «келья», «куколь», «орарь»…

– Ты хочешь сказать, что Русь получила христианство от католиков?

– От кого она что получила, я не знаю. Я историк, а не ясновидец. Но то, что средневековая Русь находилась в теснейшем общении с католическим Западом – это неопровержимый факт. Да вот возьми хотя бы Ярослава Мудрого. Он имел не только дипломатические, но и родственные связи со многими европейскими монархами. Сам был женат на Ингегерде, дочери шведского короля Олафа. Сыновей своих женил на принцессах – польской Гертруде, австрийской Оде, младшего – на германской принцессе Кунигунде. А дочерей выдал замуж за королей Норвегии, Венгрии и Франции. Русская княжна Анна Ярославна была французской королевой! А теперь подумай: стоит ли после этого удивляться тому, что на стенах главного русского монастыря изображены символы католического ордена?

– Ладно, па, пусть даже Русь крестилась от латинян. Но откуда в Москве взялись тамплиеры?

– А! Все-таки кого-то это заинтересовало, наконец! Между прочим, меня именно за это с кафедры и поперли. Обвинили в отсутствии патриотизма, низкопоклонничестве перед западом. Это те же самые люди, которые до сих пор пропагандируют «варяжскую» теорию! Нет, я не могу об этом говорить. Мне это тяжело…

– Ну, папа, я тебя очень прошу. Мне нужно это знать, иначе у меня крыша поедет. Я должен выяснить – то ли мне это мерещится, то ли было на самом деле.

– Ну ладно. Если нальешь мне коньячку… Эй, ангел-хранитель, – обратился он к медбрату, – ты только докторше ничего не говори. А то она мне выволочку устроит…

Медбрат мрачно кивнул.

– Держи свой коньячок.

– А ты со мной разве не выпьешь? Что, брезгуешь со стариком-то?

– Папа, о чем ты говоришь? Я бы с удовольствием. Но я же за рулем. Давай я вот соку себе налью.

– Ну, хоть халдею налей. Эй, ангел, будешь?

Медбрат молча кивнул.

– Ну, твое здоровье! – сказал Антон, чокаясь коробкой с соком.

– Как говорится, и ты здрав будь, боярин! – старик выпил, крякнул и закусил шоколадкой.

– Хорошо, – сказал он, оглядывая осенний парк.

– Так что про тамплиеров?

– Ну да. Про тамплиеров. Ну, так вот. Согласно летописи, в лето 6815-е князь Юрий Данилович Московский вместе с архиепископом Новгородским и сопровождавшей их свитой, встретили прибывший из-за моря целый флот из восемнадцати набойных насад. Ну, это что-то вроде галер, но закрытого типа, приспособленных для морского плавания. На этих галерах, как написано в летописи, прибыли некие «калики перехожие», то есть – странники или пилигримы. В средние века каликами называли паломников по святым местам. Но эти паломники были не простые! Летопись особо подчеркивает, что они привезли с собой «несметное многое множество золотой казны, жемчуга и камения драгоценные». Щедро одарив князя с архиепископом и их свиту из этих сокровищ, мореходные странники пожаловались им на «всю неправду князя галлов и папы».

– То есть, эти калики бежали от преследований французского короля и римского папы!

– Именно так. А прибыли они, несомненно, ища себе прибежища в русской земле. А поскольку прибыли они не с пустыми руками, прибежище им было конечно предоставлено.

– В каком году, говоришь, это было?

– В 6815-м от Сотворения мира. То есть, по-нынешнему, в 1307.

– Так ведь как раз в этом году Филипп IV в сговоре с папой Климентом произвел массовые аресты тамплиеров во Франции!

– Да, да. Нальешь еще коньячку?

– Папа!

– Ну что «папа»? Наливай, а то дальше не расскажу.

– Шантажист!

– Скряга!

– Слушай, па, а ведь в протоколах допросов по делу тамплиеров есть свидетельство, что великий магистр Жак де Молэ накануне ареста был кем-то предупрежден и приказал тайно вывезти казну ордена из Тампля в Ла-Рошель, где стоял флот тамплиеров. А флот их состоял из 18 тяжелых галер! А потом этот флот снялся с якоря и отбыл в неизвестном направлении.

– Вот именно! Видишь, концы с концами сходятся. Видимо, этот самый тамплиерский флот и причалил к русским берегам. Так чего ж удивляться изображениям тамплиерских символов на стенах Данилова монастыря? Тамплиеры ведь были главными специалистами по строительству крепостей и укрепленных монастырей. Думаю, что если как следует покопаться в Симонове монастыре, там тоже можно обнаружить что-нибудь любопытное.

Кстати, ведь именно из Симонова вышли на Куликово поле два монаха-воина, которых в летописях называют Пересветом и Ослябей. А на их могилах, которые там, в монастыре, выбиты тамплиерские символы. А тамплиеры-то кто были?

– Монахи-воины.

– Вот так-то!

Антон увлеченно слушал эту вдохновенную лекцию. Отец раньше ничего такого не рассказывал, в себе таил. Его больно задело отторжение коллег, и он обиделся на всех, замкнулся в себе.

Листья тихо кружили между деревьев, с тихим шелестом ложились на дорожки парка.

Закончив, старик смотрел вдаль, время от времени кивая каким-то своим мыслям, будто продолжал внутренний монолог.

Антон курил, осмысливая услышанное. Уж больно необычным это все ему казалось. Но он чувствовал, что старик прав. Тем более что все факты действительно теперь укладывались в одну осмысленную картину.

– Могли ли они оставить Бафомета? – сказал наконец Антон.

– Что, прости? – отозвался отец.

– Ты ведь в курсе, что у тамплиеров была тайная святыня, которую называли Бафомет.

– Ну конечно, кто ж этого не знает! Это же был главный пункт обвинения против них. А что ты про него вспомнил?

– Я вот подумал: могло ли так случиться, что, получив известия о грядущем аресте, тамплиеры вывезли из Франции всю свою казну, а главную свою святыню оставили врагам на поругание?

– Конечно, нет! Они ведь были рыцари, да к тому же монахи. И этой святыне придавали важное значение. Скорее я бы поверил тому, что они спасли святыню, а казну оставили. Это можно было бы понять. А бросить святыню и спасти деньги – это совсем не по-рыцарски.

– Черт возьми! Значит, тот серебряный истукан – это был не настоящий Бафомет?

– Что, прости? Какой истукан?

– Ах, извини, это я о своем. Значит, ты говоришь, что тамплиеры привезли Бафомета вместе с другими сокровищами, сюда, в Россию!

– Конечно, привезли. Кстати, вот тебе неопровержимое доказательство. До появления тамплиеров московские правители носили имена Дмитрий, Юрий, Андрей, ну и другие подобные. Первый Иван появился в этом списке когда? Только после прибытия на Русь тамплиеров! Почему? Официальная история не может дать этому объяснения. Да никто и внимания на это никогда не обращал. А ведь все очевидно! Тамплиеры исповедовали культ святого Иоанна Крестителя! И поклонялись таинственной реликвии, которая, скорее всего, была отрубленной головой Иоанна. Эту свою реликвию, именуемую Бафометом, они привезли вместе с казной на Русь. И она стала главной священной реликвией русских царей. Именно с этого момента правителей Руси стали звать Иванами, то есть – Иоаннами.

Самого первого Иоанна, который и сделал Москву церковной столицей, знаешь, как называли?

– Иван Калита?

– Да! То есть – Иван Кошелек, Иван Богач. Этот Иван был первым, кто начал собирать русские земли вокруг Москвы. Сына своего Калита тоже назвал Иваном – это был Иван Второй по прозвищу «Красный», то есть «Красивый».

При третьем Иване Москва подчинила себе Новгород, Тверь, Верею, часть Рязанского княжества, и стала уже размером с Францию. Но самое главное, сбросила татарское иго.

А четвертый Иван, по прозвищу «Грозный» покорил царство Казанское, царство Астраханское, нанес сокрушительный удар по Крымскому ханству и провозгласил себя царем всея Руси. То есть – цезарем, императором!

Не знаю чем это объяснить, но обладание головой Иоанна Крестителя приносило победу всем, кто обладал этой реликвией. Вот и в Москву вместе с головой Иоанна пришла удача, и Московское царство поднялось как на дрожжах. Думаю, что хранили ее как очень важную ценность – в царской казне.

– Значит, Бафомет должен быть здесь, в Москве?

– Конечно. Где же еще?

– Вот и приплыли! То я его преследовал, теперь он меня. Но я больше не хочу играть в эту игру!

– Вот я же тебе говорил: надо было выпить со мной коньяка.

– Да нет, я в порядке, бать, не беспокойся… Уже поздно, мне пора. Хочешь, я завтра приеду? А сейчас извини, у меня еще…